Текст книги "Маги и мошенники"

Автор книги: Елена Долгова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)

Глава XXVIII
Хозяйка цитадели

Обитатели замка Новый Тинок. Северные провинции Империи.

Легкий волшебный пар кудряво вился над котлом. Варево помешивала палочкой служанка, высокая немолодая девица с длинным лицом, ее новое синее платье надежно защищал передник из плотной свиной кожи. В мутной жиже уваривались пучки листьев, мумифицированные лягушки, черствые коренья и сухие грибы. Ароматы погреба, чащи и болота витали под сводами чертовой кухни.

Служанка дождалась, пока жидкость закипит, и, зажав левой рукой нос, опорожнила в котел маленький медный горшочек. Новый клуб пара – плотный и рыжеватый – по форме напоминал хвост и отдавал запахом кошачьего гнезда. Дева звонко чихнула и тыльной стороной ладони отерла воспаленные глаза.

Только что сменившийся сторож-привратник от нечего делать забрел в кухню и с интересом наблюдал за обыденной ворожбой.

– Ты ничего не перепутала, Катерина?

– Нет. Хозяйка любит порядок и учит меня всему. Мне это дело нравится, вот если бы только поменьше вони.

Простуженный привратник заложенным носом потянул воздух:

– Пустое. Нисколько не пахнет.

Служанка обиженно поджала тонкие губы.

– Ну это кому как.

– И куда только пойдет этакая прорва горячительного зелья?

– Простая голова! Это вовсе не приворотное. Госпожа говорит, что это субстанция для отражения атак, как производимых вооруженной рукой, так и астральных, магических…

Страж скептически скривился, но на всякий случай отошел подальше. Тонко запел привязанный к длинному шнуру колокольчик.

– Меня зовут.

Девушка вытерла ладони, сняла фартук, поправила кудрявые волосы, поставила на поднос заранее приготовленный кувшин с отваром целебных трав и степенно удалилась. Как только она исчезла, привратник, воровато озираясь, окунул указательный палец в котел и слизнул с ногтя бурую каплю.

– Лягушки для виду положены. Как есть первосортное горячительное и укрепляющее. Перец, гвоздика, сухой инжир с юга.

Воин торопливо отцепил от пояса флягу и наполнил ее магическим эликсиром.

Служанка появилась через полчаса, когда привратника и след простыл – он уже вернулся в караульную сторожку, прилепившуюся к внутренней стене цитадели возле самых ворот. И вовремя. В малую калитку решительно и настойчиво стучали, но не рукоятью меча, а просто кулаком.

– А на бродяг спускаем псов, – предупредил привратник.

– Мы не бродяги, мы странники.

Зарешеченное окошко позволяло видеть троих замерзших путешественников – двоих пеших, одного конного, и бесформенный тюк позади седла.

– По какому делу прибыли в Новый Тинок?

– По срочному делу Имперской Канцелярии.

– Врете вы все, – лениво огрызнулся страж. – Знаем мы, в какое расстройство пришли дела в Эбертале… Эй, ребята! Держите бродяг под прицелом, я пущу эту троицу внутрь, хозяйка любит по-своему поразвлечься с новыми людьми.

Неспешно отперли малую калитку и гости оказались во дворе. Стрелки хмуро щурились, в любой момент готовые спустить тетиву.

– Зовите баронессу.

Гости ждали, отворачивая от ветра замерзшие лица. Через некоторое время к воротам быстрым шагом подошла высокая поджарая женщина, в странном полурыцарском наряде. От плеч до пояса ее худое тело было прикрыто хорошей работы кольчужной броней, снабженной всеми необходимыми защитными аксессуарами, зато ниже пояса начиналась пышная, туго зашнурованная в талии юбка. Длинные смоляные волосы не были убраны под покрывало, как это принято у замужних дам, но и не уложены в прическу, подобающую девицам – они длинными прядями, в полном беспорядке, падали на спину и грудь воительницы. Должно быть, в более суровой обстановке красавица носила шлем, но сейчас ее стальной колпак нес оруженосец – апатичный подросток с бледно-голубыми глазами. Красавицей хозяйку цитадели можно было назвать тоже с большой натяжкой – она оказалась чернявой, раскосой, и уже встретила свою сороковую весну.

– Магдалена…

Ведьма приосанилась, вглядываясь в осунувшиеся лица пришельцев, в ее длинных глазах мелькнуло мимолетное выражение бесовского лукавства. Кажется, она узнала Ладера, но не имела ни малейшего желания уважить старого знакомца, зато, едва посмотрев на раненого Фирхофа, сокрушенно покачала головой. На императоре ее взгляд задержался чуть подольше – Гаген не мог бы сказать наверняка, узнала ли его хитрая чародейка.

– Покажи им покои для гостей, Бернар, – приказала ведьма, и никто не посмел возразить хозяйке цитадели. – Тело в часовню, раненого – в лазарет.

Людвига сняли с коня, но истоптанный двор, серые стены крепости, блеклое небо зимы, постройки и лица людей – все это завертелось, словно уносимое вихрем, смялось, исказилось, потеряло смысл, исчезло – и советник, потеряв сознание, ничком рухнул в подтаявший снег.

– Осторожнее с моим другом! Помогите…

Двое солдат подняли Фирхофа, грубовато оттеснили беглого владыку Церена и унесли советника в дом. Разочарованные лучники опустили оружие, а гости поневоле последовали за Бернаром.

Магдалена же, твердо выступая, отправилась в дом, и бледный подросток с тяжелым шлемом в руках медленно шел за ней…

Следующей ночью снова выпал снег – это был последний снегопад уходящей зимы. Вьюга настойчиво стучала в неплотно закрытые окна, скребла по стенам когтистой лапой. Ветром сорвало флюгер с крыши, он со стуком упал вниз и остался лежать на пороге дома – плоский железный силуэт бегущей лисицы.

К утру снег подтаял, покрывало зимы истончилось, обнажая мокрую землю. Солнце осветило внутренний двор цитадели, проникло в узкие бойницы, согрело голые стены маленькой, почти пустой комнаты, и тогда раненый советник открыл глаза.

Болел надрез пониже лопатки, сделанный накануне ведьмой, но стальное жало наконечника исчезло. Людвиг с трудом поднял голову – в чистой и холодной комнате лазарета светились утренним светом два окна. За одним, забранным мелкими стеклами в свинцовой раме, стояла зима – оттуда веяло тающим снегом и мокрым сквозняком. Второе оказалось распахнутым настежь – за ним полыхало жарой позднее летнее утро и шелестел жесткими листьями уже отцветший сиреневый сад. На подоконнике Портала удобно устроился Хронист.

– Доброе утро, советник!

– Убирайтесь к дьяволу, Адальберт.

– Примите мои поздравления – этот турнир вы отыграли.

– Отменный вывод, но безо всякого на то основания! Мы в проигрыше – Империя в хаосе, на дорогах хозяйничают бандиты, сердца в смятении, люди боятся за свою жизнь, император в бегах, события не ясны, из моей спины только что вырезала стрелу самая обычная ведьма, к тому же, я видел покойного братца Бруно – а это всегда происходит к самым большим неприятностям. Нечего сказать – отлично отомстили. Вам не нравились местные порядки, однако то, что творится сейчас, в сотню раз хуже – и вовсе не только для нашего императора. Кстати, бывшего повелителя Церена многие не помнят в лицо. Сознавайтесь, ваша работа, Россенхель?

– Каюсь, моя. Признаться, эта шутка сначала показалась мне замечательной, но теперь уже не кажется таковой. Глобальный хаос не входил в мои планы. И все-таки, вы, фон Фирхоф, держались великолепно.

– Тогда перепишите финал заново. Хватит корежить историю – верните нам естественный порядок вещей.

– Рад бы, Фирхоф, но не могу – я увяз в груде изменений. Быть может, здесь, за Порталом, я постепенно теряю силу, но события уже не так легко слушаются меня. Например, вы заметили, что с пальца Гагена исчезло кольцо?

– Конечно!

– Я понятия не имел, куда оно подевалось, пока не нашел в собственном кармане. Ловите!

Перстень с ярким рубином упал на подушку рядом с локтем фон Фирхофа.

– Мне кажется, раньше, еще в Толоссе, внося поправки, я превысил меру, и в мире Империи завелась лишняя мелочь – маленькая такая черточка, человек или предмет. Найдите ее, уберите, и все нормализуется.

– Легко сказать! Как оно выглядит?

– Не знаю.

– Можете узнать?

– Черт возьми! Конечно, нет – я ведь не провидец, а только запутавшийся автор.

– Тогда какой толк от вас, а, попиратель устоев?

– Я навел на мысль, теперь можете действовать по своему разумению. Моя память об осаде Толоссы уже блекнет – это обычный эффект Портала. Ради вашего святого Регинвальда, вспомните, где я напортачил, в какой момент я создал эту лишнюю линию! Уберите ее, и все кончится.

– Стойте! Погодите! Эта задача не для меня!

Портал схлопнулся мгновенно – на этот раз Людвиг не видел удивительного кипения камня. Жар лета сменился холодом зимы, окно исчезло, словно его и не было никогда.

В тот же миг дверь палаты отворилась, пропуская чародейку – Магдалена на этот раз рассталась с кольчугой, одевшись в лиловый шелк, рядом семенила крошечная собачонка с лохматой, словно у льва, головой.

– Здравствуйте, баронесса Тинок.

– Здравствуй и ты, «инквизитор». Не увиливай и не запирайся. Черной маски оказалось недостаточно, чтобы обмануть меня. Когда догорала Толосса, и твой император отсчитывал мою награду, я узнала твои глаза – они холодные и острые, словно ледышки.

– Ты помнишь императора?

– А то! Конечно, помню, Адальберту оказалось не так легко справиться с моей памятью…

Людвиг лежа повернул голову и присмотрелся к высокой фигуре волшебницы. В ней нечто неуловимо переменилось. Теперь он готов был поклясться, что имеет дело с настоящей колдуньей. Жалкие черточки совершенно исчезли из ее манер, от Магдалены веяло силой, уверенностью и опасностью. Но не злом. Пока не злом – поправил себя Фирхоф. Неужели и это преображение – все-таки работа Россенхеля?

Ведьма, словно уловив мысли советника, отрицательно качнула гордой и нечесаной головой:

– Нет! Он тут не при чем. Ты напрасно презирал мое могущество – у Хрониста нет настоящей власти над такими, как я.

– Когда-то ты держалась противоположного мнения.

– Так это было так давно! – колдунья многозначительно сверкнула глазами и советник решил не настаивать на своем.

– Что там с моей спиной?

– Я вытащила наконечник, пока ты оставался без сознания, а твой друг-император просидел здесь всю ночь. Можешь считать, что родился под счастливым созвездием, мессир мошенник. Девочку, которая спасла тебя, похоронили в неосвященной земле…

– Гернот?

– Это известное имя. Вот ее мне и вправду жаль – хорошенькая была, как козочка, и умерла вместо тебя, мерзавца.

– Что будем делать, Магдалена?

– И это спрашиваешь у меня ты – плут из плутов, ищейка, пес императора?

– Не бранись! Могла бы более почтительно говорить о тех, кто дал тебе эти земли.

– Много мне поможет прошлая власть Святоши, если сюда слетится все окрестное воронье! Стоит им узнать, или хотя бы заподозрить, что я прячу императора, хотя даже и поддельного, никаких котлов со смолой не хватит, чтобы поливать отчаянные головы – на стены полезут все. Солдатня уэстеров и ребята Шенкенбаха, одни стоят других…

– Так что же будем делать, Магдалена?

Ведьма замялась.

– Я не злопамятна. Твои интриги помогли моему возвышению. Останешься здесь, пока не придешь в себя, а потом уходите оба.

– Ты не хочешь помочь Империи?

– Я ей достаточно помогала, когда сотворила из твоего кристалла кольцо. Вы сами упустили Адальберта, а я еще не сошла с ума, чтобы сходиться в открытом поединке с самим Хронистом, когда он предупрежден и начеку…

– Раньше ты была куда как смелее.

– Раньше мне было нечего терять – я была голой, босой, нищей и у меня не было Нового Тинока.

– Но…

– Скажи спасибо за помощь и лечение, обманщик! У тебя есть семь дней, чтобы суметь держаться в седле. Лошадей я вам дам, дорога свободна настолько, насколько это возможно в наши скверные времена… Проваливайте куда хотите – к ворам в Ночную Гильдию или к варварам на восток. Скажи об этом своему повелителю.

– Ведьма!

– Конечно.

Принужденный из-за раны лежать на животе, Фирхоф не мог изменить неудобную позу. Он пытался повернуть шею, чтобы держать в поле зрения лицо Магдалены, но спина болела, а ведьма отошла в сторону – ее облик и настроения ускользали, дразня. Крошечная собачка, встав на задние лапки, с интересом обнюхала советника.

– Ну что ж, спасибо и на этом, великая Магдалена…

– Да что там, не стоит благодарности, – отпарировала ведьма и ушла, напоследок прошуршав туго зашнурованным лиловым платьем.

Советник остался в одиночестве и предался невеселым размышлениям. Лихорадка отступила, рана в спине занемела. Император не появлялся, должно быть, пытался отоспаться после проведенной возле полумертвого друга ночи. Фирхоф был доволен одиночеством – оно помогало думать. Медленно-медленно, по крупинке, перебирал он воспоминания о собственном пребывании на мятежном острове, надеясь отыскать разгадку тайны Адальберта.

– Эй, Россенхель!

Астральный эфир молчал, и Портал больше не появлялся.

– Что же мы имеем? Вы, Россенхель, пустили в ход стилет и расцарапали руку, пытаясь спастись от шайки Айриша и Шенкенбаха. Быть может, это спасение и есть лишний шаг?

Людвиг в душе отверг это предположение – Хронист не мог быть тем самым лишним звеном, потому что его отсутствие в Церене ничуть не исправило отчаянного положения.

– Что скажете, Вольф?

Эфир безмолвствовал.

– Я сжег ваши гримуары, Россенхель, а Клаус Бретон прикончил все книги в городе, мы вместе с вами смотрели на костры, но потом сделали бумагу и бежали, чудесным образом объявившись в стенах форта и несказанно удивив простодушного Беро. Быть может, лишним оказалось это перемещение?

Фирхоф всерьез задумался, перебирая варианты, но тут же отверг и это новое предположение. Форт пал через сутки после акта волшебства, и колдовское бегство никак не повлияло ни на неизбежную встречу советника и ересиарха, ни на страшную смерть капитана Морица, ни на судьбу самого Хрониста. Разве что…

– Эй, Россенхель! Я не спускал с вас глаз от момента нашей встречи и до того часа, как вы ушли прогуляться по форту в компании с румийцем. Что вы там вместе учинили?!

Эфир скромно помалкивал.

– Вольф Россенхель! Адальберт!!!

Портал распахнулся внезапно – как будто упал занавес. На подоконнике сидел заспанный и злой Хронист.

– Чего вы орете, любезный друг Людвиг? Вы подло разбудили автора – я устал от ваших бесконечных претензий.

– Сознавайтесь, писака пасквилей, что вы натворили вместе с философом Антисфеном?

– Когда натворил? Ах, вспомнил… Да ничего особенного. Мы осторожно и деликатно вмешались в азартную игру императорских солдат. Надеюсь, благодаря нам они не проиграли наспех свои закаленные в безобразиях души.

Фирхоф застонал в отчаянии.

– Несчастный Вольф! С ума сошли – нашли себе опасную забаву!

– Не паникуйте, с чего вы решили, что это тот самый лишний элемент?

– Это единственный период в Толоссе, когда вы не были под наблюдением – моим или Бретона, без разницы.

– Вашим или Бретона? Хорошенькое сравнение! Воистину, противоположности замечательно сходятся. Кстати, в вас говорит обычная недоверчивость высокопоставленного негодяя. Если я вывернулся из-под опеки, это еще не значит, что я тут же по крупному напакостил. Вам бы следовало в большей степени доверять людям, интриган. Хотя… В конце концов, следует проверять любую возможность. Отыщите кира румийца, у него потрясающая интуиция, пусть он припомнит все подробности сюжета. Возможно – это нить. В крайнем случае зовите меня снова, хотя мои возможности теперь ограничены, я попытаюсь помочь соображениями. А пока что – будьте человеком, а не политиком, дайте мне выспаться.

Портал сердито захлопнулся, и усталый Хронист исчез.

– Когда творец имеет неограниченную власть, и ни за что не отвечает, последствия могут быть только наихудшими. Да что – «могут»? Они ими и будут наверняка. И как Великий Создатель, милосердный Бог, терпит этого малого творца – легкомысленного мерзавца Россенхеля?

Людвиг устроился на постели поудобнее, пережидая, пока утихнет зашевелившаяся в спине боль. Сон пришел незаметно.

А над приземистыми башнями Нового Тинока пел шальной ночной весенний ветер. Масса теплого влажного воздуха неслась с юго-запада, прогоняя зиму северных земель. Влага и тьма накрыли замок, пустое поле, холмик, под которым навек успокоилась красавица Гернот, просыпающуюся подо льдом реку, перелески, старые дубы с прошлогодними гнездами ворон, уже заметенный снегом след проповедника Иеронимуса Роккенбергера и спящую у потухших костров шайку разбойника Шенкенбаха.

Чутко задремала после вечерней ворожбы ведьма Магдалена, вытянувшись под пологом огромной кровати. Добродетельная служанка Катерина заперлась в своей крошечной каморке и, чтобы заглушить пение ветра, укрылась с головой толстым одеялом. Привратник замка, хлебнув для верности украденного «горячительного», поскребся в ее запертую дверь, но, не получив ответа, в разочаровании удалился обратно в казарму.

Разбуженный этим внезапным возвращением Хайни Ладер выругался, потрогал шрам на месте уха и задумался о своей невеселой судьбе.

И только бывший властитель Церена не сомкнул глаз – он очнулся ото сна вечером и проводил тревожные ночные часы в отведенной ему комнате, интуитивно ощущая в тонкой ткани мира приближение странных перемен.

Возможно, владей Гаген волшебством, он сумел бы даже увидеть будущее, но справедливый император чародеем не был, а поэтому грядущее явилось исключительно в свой черед и в таком виде, в каком его не ожидал никто.

Глава XXIX
К чему приводит хороший глоток горячительного

Вождь Шенкенбах. Новый Тинок, Церенская Империя.

– Тонкие следы, оставленные в эфире, ведут сюда, о мой бесценный вождь!

Шенкенбах благодарно кивнул старому знакомому – тощему колдуну, стащил шлем и почесал заросший густым черным волосом висок. Приземистые могучие башни Нового Тинока не заслоняли небо, зато казались несокрушимыми, бойницы неприветливо насупились, темнели тяжелые створки окованных ворот.

– Надо выковырять их оттуда, ребята. Я не привык оставлять за спиной небрежную работу.

Нестройная толпа разномастно вооруженных пехотинцев заполняла поле, процессия ползла от реки наподобие толстой змеи.

– Эй там, на стене! За вами должок.

Предприимчивый привратник осторожно высунул румяное лицо в бойницу.

– У вас не ссудное заведение. Мы долгов не держим.

– Зови хозяйку, нам нужны ее гости.

– Которые? У нее их перебывало много…

Под стеной наступило замешательство.

– Открывайте по добру вождю Шенкенбаху!

– Штурмуйте, если неймется, – ехидно отозвались с толстенных стен.

Магдалена наконец появилась среди своих солдат. Ниже кольчужного корсажа словно штандарт развевалась лиловая юбка. У пояса болтался длинный меч. Разбойники встретили чародейку глумливым хохотом.

– Выходи на бой, тетка.

– С такими ничтожными мужланами? Ха!

Шеренга бандитов раздвинулась, из-за их широких торсов показалась тщедушна фигурка колдуна.

– Вызываю тебя на честный магический бой, о Магдалена! Сойдемся лицом к лицу, пусть позор, всеобщее поношение и презрение демонов падет на труса, и да сразимся мы при помощи четырех стихий… Открывай ворота!

Колдунья поправила пышные складки юбки.

– Ладно, сморчок. Пусть шенкенбаховы молодцы отойдут за реку, я со своими людьми выйду за ворота. Впрочем, увидеть поближе бородавки на твоем носу – не самое первое из удовольствий.

– Ну нет, мои друзья останутся здесь. Не задумала ли ты коварства, о женщина?! Я хочу гарантий.

– Изволь. На вооруженных сталью непосвященных накинем магическую сеть. Биться будем только ты и я.

– Не согласен! – рявкнул вмешавшийся Шенкенбах. – Кто попробует меня магией опутать, тому я надаю крепких пинков и тумаков, разрази меня могучий дрот святого Регинвальда!

– Тогда убирайся в сторону – вон к тому перелеску, толстяк.

Вождь бандитов задумался – соблазн выманить в поле защитников цитадели оказался сильнее гордости и упрямства.

– Ладно, я пошел.

Замешкавшиеся бандиты, равно как и солдаты Магдалены, недовольно зароптали. Магическая сеть, опутавшая их, появилась исподволь, незаметно, сначала онемели руки до локтя, потом кому-то мучительно захотелось присесть на корточки, мотались на крепких шеях внезапно отяжелевшие головы…

– Мы так не договаривались! – возопил кто-то из самых сообразительных, после чего наступила мертвая тишина.

Двое магов – высокая женщина в юбке и кольчуге и маленький, раскосый, сухощавый мужчина в балахоне приготовились к волшебному поединку.

Могучая сизая туча нависла над местом действия. Среди поздней зимы, над подтаявшим снегом, над голыми ветлами и вороньими стаями прогрохотал некстати ворчливый гром. Волшебница картинно воздела распростертые руки. Колдун недоверчиво прислушался к астральному эфиру, ловя извивы заклинаний и плетя собственное утонченное чародейство. За этими наблюдениями он совершенно выпустил из виду крошечное, в упругом панцире существо, которое невесть откуда взялось на маговой щеке. Маленький сутулый панцирник заторопился, перебирая шестью лапками, чрезвычайно напоминая при этом блоху, потому что ею-то он и являлся. Блоха далеко обогнула зоркий раскосый глаз колдуна, углубилась в густую бровь, спустилась по переносице, устроилась на нежном кончике длинного, чуткого чародейского носа и обнажила острый хоботок.

– Ой!

Тщательно выстроенное заклятие с треском рухнуло. Обиженно охнул астральный эфир, умело сплетенное злодейство расползлось по швам, вызывая у собственного творца комплекс ощущений, сходный с натиранием нежных мест пучком самого жесткого мочала.

Демонически захохотала наславшая блоху Магдалена.

– Старая дура! Ты унижаешь истинное искусство! – взвизгнул оскорбленный колдун.

– Я была дура, когда растрачивала свою драгоценную женскую силу на тебя, сушеный гриб. Хватило бы хорошего удара моим славным клинком.

– Ты слов моих не искажай! Я молвил не «дура», но «старая дура»…

Магдалена, не отыскав достойного возражения, сверкнула косыми очами и, не тратя более сил на колдовство, ухватилась за меч. Должно быть, оставленная без присмотра магическая сеть лопнула, и наполовину освободившиеся разбойники зашевелились.

– Ого-го! Кончай врага, ребята!

Солдаты ощерились и подняли оружие в ответ. Сумятицу увеличивало то, что уже стряхнувшие с себя паутину оцепенения смешались с околдованными – одни досаждали другим. Ошеломленный Шенкенбах, с отчаяния забыв и арго, и церенский, произнес несколько слов на латыни, по-видимому, принимая их за изощренные ругательства:

– Corpus delicti[31]31
  Вещественное доказательство (лат.).


[Закрыть]…

– Что это, о вождь?

– Магическое заклинание одного ученого юриста – мы с ним однажды встретились в кабаке…

Чародейка, не слушая сквернословов, крутила восьмерки мечом, да так лихо, что развевалась на ветру лиловая юбка – от новоявленной тинокской баронессы в страхе шарахались и свои, и чужие.

– Она нас всех перебьет и не заметит. Уймите бабу, наконец.

Вперед выскочил незнакомый бойкий альвис с кривым клинком, но тут же отступил, искренне устрашившись.

– Киньте-ка лучше в нее мешком.

Кто-то, подкравшись сзади, накинул на голову колдуньи испачканный в муке кусок грубого полотна – меч запутался и бандиты приободрились.

– Вали ее, будем лечить от ведьмовства.

Ворожею сбили с ног, вырвали клинок, заломили руки, альвис полоснул саблей по ее юбке, под располосованной лиловой тканью обнаружился второй подол – пышный и белый, а под ним еще и третий – кружевной. Бандит растерянно покопался в груде рваного тонкого тряпья.

– Ничего не выйдет, парни, у нее под этим барахлом поддеты кольчужные штаны…

Магдалена с мешком на голове прислушалась к вражескому голосу, лягнула наугад и попала очень удачно.

– Ой, святой Регинвальд! Так мы не договаривались, Шенкенбах! Она уродина и слишком стара – мое дело сторона, и вообще я с недавних пор противник греха и насилия.

Солдаты, осознав поражение врага, воспрянули духом и захохотали.

– Бей их насмерть, ребята!

Сражение оживилось, колдун, предусмотрительно отбежав в сторону, наспех творил сомнительного качества волшебство.

– Сферус-мерус…

Результат не заставил себя ждать – взвился столб дыма, из него бойко выскочила похожая на лягушку молния. Привратник, выпивший накануне «горячительного» зелья, растерянно следил за очерченной дымом траекторией куска багрового огня.

– Ну, это всерьез.

Внезапно страж приосанился, поднял и вытянул руки, разведя пальцы, пряди волос, выбившиеся из-под стального колпака, затрещали, становясь дыбом, словно шерсть драчливого кота. С кончика ногтя правого указательного пальца сорвалась упитанная молния…

– Небо и преисподняя!

Кажется, результат оказался неожиданным и для самого привратника, он попытался поймать пальцами то, что нечаянно сотворил, но огненный удар уже нашел косоглазого колдуна. Тот рухнул в канаву, вроде бы получив невидимый пинок, и там попытался загасить тлеющий балахон.

– «Зелье для отражения атак магических»…

Битва вступила в решающую стадию – никто не мог понять, что происходит. Стража цитадели бешено рубилась с людьми Шенкенбаха, Магдалена поднялась и теперь пыталась освободиться от изорванной юбки, альвис с саблей задумался о грехе, стараясь держаться подальше от ведьмы. Привратник испускал снопы разноцветных искр на своих и чужих. Преступный колдун погасил балахон и старался очистить от густо налипшей грязи лицо. Пахло вином, потом и серным огнем, сцена отдавала растерянностью.

Людвиг, заботливо поддерживаемый императором, появился на стене.

– Что скажешь, друг мой Фирхоф?

– Я опечален, государь. В те времена, когда волшебный дар еще оставался при мне, магия была чем-то вроде высокого искусства, но еще не сделалась средством низменного развлечения простолюдинов.

– Как ты думаешь, он осознает, что творит?

– Кто?

– Вон тот незнатный, но победоносный воин, который, кажется, даже плюется огнем…

– Мне он показался скорее искренне изумленным. Все-таки, во всем этом чувствуется рука Хрониста – Россенхель противник дворянства и республиканец по убеждению.

– Спокойствие, мой друг, не спешите с выводами, битва, кажется, утихает. Я все-таки предпочитаю считать, что эти простые люди, сражаясь, защищали интересы законного правящего дома Церена…

– Формально это самое обычное, запрещенное кодексом инквизиции, сношение с потусторонними силами.

– Ах, Людвиг, я пересмотрел собственное мнение – не стоит придерживаться суровых взглядов на занятия, в данный момент полезные для восстановления династии. Вернуть чистоту веры мы можем несколько позднее…

Так они беседовали на стене Нового Тинока, пока не поредела лиловая туча. Тем временем стража цитадели всерьез потеснила лишившихся вождей бандитов. Колдун, которого дюжий солдат мимоходом оделил пинком в живот, окончательно выпал из обращения. Шенкенбах, издали оценив обстановку, не спешил вернуться от перелеска. Привратник с опаленными на лбу волосами в ошеломлении рассматривал дело рук своих, Магдалена, сорвав остатки юбки, с мечом в руке возглавила контратаку собственного отряда, и только раскаявшийся альвис с саблей в сторонке наблюдал за финалом.

– Пожалуй, мне следует переменить сторону.

Дело довершили последние остатки лиловой тучи – эти рваные клочья внезапно сами по себе, безо всякого магического понукания, разразились крупным градом. Твердые куски льда величиной с голубиное яйцо застучали по макушкам воинов. Разбойники, прикрывая лица и пах руками, пустились бежать под защиту перелеска. Стража цитадели укрылась под каменной аркой ворот, следом прошмыгнул предприимчивый альвис.

Над истоптанным полем, над суетными следами суетных дел, над пятнами растаявшего снега и паленой прошлогодней травы, над брошенным оружием и тряпьем, медленно и раскатисто, словно нехотя катая огромные камни, насмехаясь и глумясь над усилиями людскими, гремел величественный и совсем не магический гром.