Текст книги "Оправдай мою ложь"

Автор книги: Елена Чутская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

2. Михаил

Теплая вода обтекала его покатые плечи, накаченный торс, подтянутый живот, скользила по упругим икрам на белый кафель. Он всегда любил воду во всех ее ипостасях: в море, в речке, в бассейне, в душе, а еще любил простой дождь. Завтра наступит осень, каждый день будут идти дожди и приносить с собой утренние туманы, мелодичную музыку воды и запах мокрых прелых листьев… Он любил осень, а жена ее ненавидела. Как мало у них было общего, но это не помешало им прожить вместе двадцать лет. Ему шел всего сорок третий год. С Ларисой познакомился в институте. Она только поступила на первый курс, а он заканчивал последний, но учеба не стала для них препятствием. Веселый, компанейский, предприимчивый, он быстро вскружил голову юной студентке, и на втором курсе она стала его женой. Стройная, изящная, высокая – всегда выделялась из толпы и привлекала восхищенные взгляды парней. Но это было тогда…

Последние годы он заметил, как стала расползаться ее фигура, одрябла и повисла грудь, наметился второй подбородок, и вся она как-то быстро обабилась и перестала следить за собой. На восьмое марта он подарил ей годовой абонемент в самый престижный фитнес-центр города. Очень переживал, что жена обидеться на такой подарок и закатит скандал, но всё обошлось. Лариса проходила туда ровно месяц и, сославшись на нехватку времени, сумку с одеждой для фитнеса положила в шкаф и больше ее не доставала. Тогда он промолчал. А через неделю предложил пойти на пробное занятие по йоге. Вроде понравилось. Два раза в неделю она стала ездить через весь город в группу, но когда заговорила о пробках и потерянном времени, он, не задумываясь, купил машину. И так по кругу…

– Миш, кофе сварила! Иди! Остынет! – крик за дверью прервал его мысли.

Он вышел из душа свежий, помолодевший, с влажными черными волосами, зачесанными назад. От него вкусно пахло новым одеколоном, подаренным еще на двадцать третье февраля. Лариса залюбовалась мужем, его идеальной фигурой и незаметно вздохнула. Ей физические нагрузки никогда не нравились, и потраченное время на выпаривание лишнего жира всегда казалось противоестественным занятием. Себя же считала вполне красивой, стройной и лишний раз в зеркала не заглядывала. Она ценила, прежде всего, комфорт, личное пространство, любила баловать себя маленькими радостями – красивая сумочка, изящный браслетик, новенькие туфельки, и весь мир у твоих ног!

Михаил отпил кофе. Перед ним стояла тарелка с омлетом, простой салатик, нарезанный сыр, но есть не хотелось. Он нехотя взял вилку, стал ковырять омлет. Жена готовила неважно, от случая к случаю. За двадцать лет так кулинарному мастерству и не научилась. Могла испортить даже банальную яичницу, но зато вся трехкомнатная квартира содержалась в идеальном порядке и пугала иногда какой-то хирургической чистотой. Для этого Лариса накупила модных швабр, тряпок и средств по уходу за паркетом и кожаной мебелью. Всё полировала, тщательно мыла, а уборку по дому называла не иначе как хобби.

Михаил проглотил один кусочек омлета. Вроде ничего, есть можно.

– Ты так ничего и не заметил, – Лариса начала утро с упрека.

– А что я должен был заметить?

Жена покрутилась возле окна, тряхнула головой.

– Подстриглась? Зачем? Мне больше с длинными волосами нравилось. А сейчас ты на ежа похожа. И цвет этот…

– Платиновый блонд, – подсказала Лариса. – Ты ничего не понимаешь в женской красоте. Это сейчас модно и современно. Пословицу знаешь? Чем больше лет, тем короче волосы.

– А не юбка? – усмехнулся Михаил. – Нет, Ларис. Определенно ты на ежа похожа.

– Ничего, привыкнешь. Завтра первое сентября, – напомнила она, допивая зеленый чай. – Ты после обеда ко мне загляни в гимназию, цветы домой отвезешь.

– Зачем тебе эти букеты, раздай кому-нибудь, – посоветовал муж. Отрываться от работы ради такой ерунды накануне переговоров с новым заказчиком, считал пустой тратой времени.

– Родители учеников сюрприз приготовили. Большую корзину роз завтра преподнесут. Как я ее домой донесу?

– У тебя машина есть, – напомнил Михаил.

– Не хотела я машину брать. Мы с девочками завтра решили шампанское открыть по-тихому после уроков. Ну, что тебе трудно, Миш…

Она обошла стол и обняла мужа за плечи, прижавшись грудью к широкой спине, поцеловала в мокрую макушку.

– Мне-то нетрудно…

– Ну вот и хорошо, ты завтра часов в десять заезжай прямо во двор, охранника я предупрежу, – Лариса села рядом на стул, смяла бумажную салфетку, затем резко поднялась с места, подошла к мойке, загремела тарелками.

– Лёва звонил тебе? Как у него дела? – Михаил решил поинтересоваться делами сына.

– Вчера утром с ним разговаривала, – отозвалась Лариса, домывая посуду после завтрака. – Сказал, что еще два экзамена осталось сдать и практику закрыть.

– Значит, всё-таки летнюю сессию провалил. Зачем тогда врал?

– Ну не справился, Миш. Первый курс! Всякое бывает. Сейчас всё сдаст, и дальше будет учиться.

– А если не закроет сессию…

– Сразу повестку из военкомата принесут, но у тебя же связи есть. Помнишь, ты мне говорил?

Михаил сосредоточенно допивал кофе, потянулся за второй шоколадной конфеткой, жена отодвинула вазочку в сторону. Он поднял на нее глаза.

– Что ты от меня хочешь?

– Мой сын в армию не пойдет, – она произнесла это почти по слогам и таким тоном, что его брови взлетели вверх.

– Это почему же?

– У нас в стране полно тех, кто может послужить на благо родины.

– Ну да, – Михаил согласно кивнул головой и усмехнулся, – деревенское быдло, как ты их называешь, а твой сыночек нечто особенное. Ему армия поперек горла встанет.

– Он и твой сын, между прочим!

– Да, ну! Вспомнила, наконец! А когда сопли ему подтирала до одиннадцатого класса, а я говорил, что нельзя так пацана воспитывать. Что ты мне отвечала, забыла?

Лариса капризно поджала губы. Муж начинал нервничать, и это ей совсем не нравилось.

– «Мой сын». «Не лезь к нему». Твои слова? – не останавливался он.

– Миша, мне не нравится такой тон!

– Правда? Не нравится? А сегодня ночью, что было?

Лариса, как ошпаренная, подскочила со стула и убежала в спальню. Михаил отправился за ней следом.

Вчера из Питера он вернулся далеко за полночь. Жена мирно спала в теплой постели, даже не услышала, как открылась входная дверь. Стараясь не шуметь, он принял душ с дороги, перекусил пустым чаем и прямиком под одеяло к жене под теплый бочок. Она никак не отреагировала на его появление. Даже не шелохнулась, когда его рука стала нежно поглаживать сквозь шелковую сорочку теплую спину, ягодицы, потянулась к покатому бедру. Но лишь стоило ладони накрыть мягкую грудь и нежно сжать сосок, послышалось сопение и недовольный шепот.

– Это ты? Уже вернулся?

– Это я. Уже вернулся, – у него было игривое настроение.

Он жутко соскучился, всю дорогу мечтал о горячем и податливом теле жены, об интимных ласках, долгих поцелуях и бурной развязке. Последние три дня просыпался с каменным стояком и пытался вспомнить, когда последний раз у него был секс. Но вспоминалась только Ницца, страстные соития в красивом номере с окнами на Ривьеру. А это почти три недели назад. Многовато для здорового мужчины в полном расцвете физических сил. Вернувшись домой, он рассчитывал на обоюдное желание и не ожидал встретить такой равнодушный прием. Почему?

– Не могу я, – послышался из-под одеяла тихий и сонный голос жены.

–Ты больна? – он не выпускал ее из крепких объятий.

– Нет, не могу…

Михаил остановился, весь напрягся, продумывая убедительные аргументы жены, потом взял ее руку и аккуратно положил на свою вялую плоть, словно припечатал. Лариса как-то неестественно дернулась, будто под рукой оказалась мерзкая противная жаба, и поспешила убрать руку.

– Ну чего ты, Ларисочка,– нежно зашептал жене на ухо, притягивая ее мягкие ягодицы к своему паху. – Я что многого прошу? Соскучился ужасно… Сделай мне приятное…

Он снова мягко попытался привлечь женскую ладонь к стоявшему и на всё готовому члену, но жена явно решила не поддаваться на его уговоры.

– Ну, Миш, ты чего, – протянула она сонно, – я уже давно спала, давай завтра.

Она отстранилась на самый край двуспальной кровати, плотнее закуталась в одеяло и мирно продолжила спать, а он перевернулся на спину и уставился в потолок. Почему так? Что с ней случилось? Его не было целую неделю, даже больше, переговоры по новому контракту затянулись. Неужели не соскучилась, как он. Неужели он настолько ей стал безразличен… За окном ветер трепал кроны деревьев, срывал первые пожелтевшие листья. Уже завтра начнется осень, его любимое время года. Двадцать лет назад такой же осенью на широком крыльце гуманитарного института он встретил скромную и обворожительную студентку первого курса с огромными перепуганными глазами и высоким конским хвостом на голове. Что тогда так привлекло в ней? Сейчас ответить себе на такой вопрос он не мог! Но ведь сердцу не прикажешь…

В спальне Лариса села на кровать, нервно сжала похолодевшие пальцы. Он стоял перед ней и ждал ответа.

– У тебя что-то произошло, а я не знаю, – тихо напомнил о себе.

– Да, произошло, – она не поднимала головы, нервно перекручивала на пальцах золотые кольца.

– Что?

– Я сделала аборт, поэтому не могу с тобой какое-то время заниматься этим…

Михаил молчал, до него медленно доходил смысл услышанного.

– Что ты сделала? – голос ему изменил.

Она невольно вздрогнула.

– Аборт, – повторила чуть слышно и почему-то вся сжалась, непроизвольно ожидая удара.

Он стоял молча, она не решалась поднять глаза. Затем резко развернулся и вышел из комнаты, через минуту послышался удар входной дверью. Ушел.

Лариса выдохнула и отправилась на кухню. Очень хотелось выпить чашечку бодрящего кофе, а еще съесть шоколадную конфетку.

Вчера она прекрасно слышала, как муж вернулся из командировки. Вставать из нагретой постели не захотела, и решила притвориться спящей, чтобы избежать неминуемой близости. После аборта ничего не беспокоило, напрасно только волновалась, но месячных нужно было ждать две недели. Физически она давно восстановилась, но интимный отпуск решила всё-таки продлить. Что-то поганенькое лежало на душе, в голову лезли всё те же мерзопакостные мысли, а внутри где-то на самом дне просыпалась совесть или какое-то сожаление о содеянном. Нервозность и пустой страх потихоньку исподтишка довели ее до боязни интимной близости с родным мужем. Ей не хотелось ни его ласк, ни его прикосновений, ни страстных порывистых поцелуев и тем более полнейшего соития. Она была к этому еще не готова. Процедура аборта надолго подавляет у женщины желание повторить всё снова. Сначала необходимо восстановить душевное равновесие, войти в привычное русло повседневной жизни, преодолеть страх вновь забеременеть, а потом уже думать о сексе. Конечно, понимание и участие заботливого мужа только ускорили бы этот процесс, но рассказать ему обо всем, признаться в совершенном поступке, не хватало мужества. В тайне надеялась, что после командировки он вернется уставший, немного раздраженный и после перелета заснет сном младенца. Но муж повел себя, как нормальный изголодавшийся по здоровому сексу мужик, и сразу же потребовал исполнение супружеского долга. Все ее радужные надежды испарились в один миг. Нужно было что-то придумывать на ходу, что-то существенное и железобетонное. Но в голову ничего не приходило, а когда утром он всё припомнил и потребовал объяснений, она струсила и испугалась. Пришлось признаваться во всём. «Ничего, подуется дня два-три, затем сам будет еще у меня прощение просить, посмотрим, посмотрим…»

Михаил в жизни никогда не курил, а сейчас после разговора с женой, первым делом зашел в продуктовый магазин, купил пачку сигарет и зажигалку. Он долго шел по улицам вниз к реке, перешел по мосту в городской парк, и только там, присев на мокрую скамейку, решился закурить… Ребенок… У него мог бы быть еще один ребенок. Может, девочка… или мальчик. Детей он любил, хотел иметь не меньше трёх. Но как оказалось после, только не с этой женщиной. После Лёвы она сразу заявила о желании выйти на работу, совершенствоваться в профессии, достичь каких-то высот. Каких можно достичь высот в средней школе, работая на ставку учителя русского языка и литературы, он не понимал. Но жене не перечил, помогал, в чем только мог. Встречал поздно с работы, носил сумки с тетрадками, занимался сыном, пока она сидела на семинарах, курсах по повышению квалификации, писала планы уроков. Потом были факультативы, дополнительное образование, внеурочные занятия, продленка… Но в один прекрасный день ей это надоело, всё надоело. Вдруг стало жаль потраченного времени, усилий, здоровья. Отдачи не было, зарплата вызывала смех и жалость к самой себе. Но каждый день с каким-то необъяснимым самопожертвованием продолжала ходить на работу, даже перевелась в престижную новую гимназию и стала получать больше на две тысячи рублей, но сидеть дома и заниматься сыном всё равно отказывалась. Когда у него на фирме дела пошли в гору, на семью не стало хватать времени. Ее мать присматривала за Лёвушкой, пока позволяло здоровье, а после седьмого класса он стал совсем самостоятельным и необходимость в бабушкином контроле отпала. Сын был предоставлен сам себе, появились подозрительные друзья, какие-то компании. Он и не заметил, как Лёвушка вырос избалованным, заласканным, самовлюбленным эгоистом, таким же, в принципе, как и его мать, а он… где был он? Да всегда рядом. Но сын упорно не хотел его замечать, отец стал ему не нужен…

Мимо скамьи пробежала молодая девушка. В легких кроссовках, в мягкой фетровой курточке, капюшон на голове, а в ушах наушники. Приметная ярко желтая курточка сразу бросилась в глаза. Она бежала легко, мягко отрываясь от асфальта, тело слегка расслабленно. Было заметно, что девушка наслаждалась процессом, самим бегом и погодой выходного дня. Глубоко дышала влажным после ночного дождя воздухом и подставляла бледное лицо редким лучам солнца. Ему вдруг захотелось отбросить сигарету и побежать с ней рядом. Узнать ее имя, какую музыку она любит слушать во время пробежки, нравится ли ей дождь…

Он невольно усмехнулся своим мыслям. Куда ему до молодых и быстрых! Но сердце интуитивно почувствовало приближающееся одиночество. Надо будет на наделе заглянуть в спортзал, прокачать мышцы после командировки, абонемент всё равно пропадает, жене он так и не пригодился, только деньги выбросил на ветер.

Он встал со скамьи и медленно направился к выходу. Был последний летний выходной. Людей в парке прибавилось, работали аттракционы, клоуны развлекали малышей на импровизированном манеже, пони важно везли своих седоков. Надувались красочными гроздьями воздушные шары, открывались уютные кафешки, и мороженщики выкатывали белые холодильники поближе к толпе. Где-то звучала веселая музыка, повсюду слышались радостные голоса детей. К продавцу разноцветной сладкой ваты выстроилась целая очередь.

Возле самого выхода на мосту ему опять повстречалась бегунья в желтой куртке. Девушка шла спокойным шагом и чуть не задела его рукой, уступая дорогу проезжавшей мимо машине. Он из чистого любопытства заглянул под капюшон. Лицо совершенно без косметики, покрасневший от бега миленький курносый носик, точеные скулы и чистые голубые глаза. Очень грустные голубые глаза. Лицо обыкновенное, но приятное, запоминающееся. Девушка энергично прошла дальше, он отстал.

Облокотившись о парапет моста, еще долго смотрел на воду, пока в кармане не завибрировал сотовый телефон.

– Да, Андрей, привет. Могу, могу, говори. Сегодня не занят, выходной же… Отлично. Давай прямо сейчас и подъеду. Адрес какой?

Лариса ждала мужа к обеду, вечером разогревала ужин два раза, он не явился. Весь день она готовила оправдательную речь, придумывала весомые аргументы, подбирала среди общих знакомых неопровержимые примеры и образцы. Но получалось не совсем убедительно, в каждой семье имелись свои нюансы. Когда между ними случались редкие ссоры в основном из-за бытовых пустяков, он также уходил куда-то на целый день, но к ужину регулярно возвращался с красивым букетиком цветов и вкусным мороженным. Она надеялась, что и на этот раз всё обойдется. Но и к девяти часам вечера он не пришел, Лариса заволновалась. Завтра ведь понедельник. Первое сентября. Нужно лечь пораньше, выспаться, чтобы утром хорошо выглядеть и всё успеть.

Муж вернулся домой только в одиннадцатом часу. Она ждала на кухне, спать не ложилась. Какое-то чувство нарастающей катастрофы накатило на нее под вечер и не отпускало, пока в замке входной двери не провернулся ключ. На кухню он зашел, чтобы выпить воды, на жену даже не взглянул. По его шаткой походке, она сразу догадалась: выпил. Тогда лучше с вопросами не лезть, можно только всё испортить.

После душа он молча прошел в комнату сына и улегся на раскладном диванчике. Она принесла из спальни подушку, простынь и одеяло, сложила всё рядом. На попытку примирения он не отреагировал. Продолжал лежать с открытыми глазами, заложив руки под голову. Упертый! Ладно, утром поговорим…

Но утром, когда она проснулась, в квартире его уже не было. На столе под сахарницей лежала записка. «В школу заеду в одиннадцать часов, раньше не смогу». У Ларисы отлегло от сердца. Простил! Хорошо подумал и простил! Она повеселела, улыбнулась собственному отражению в зеркале и от радости замурлыкала какой-то примитивный мотивчик. Не сможет он долго на нее сердиться, куда денется-то! Вот сегодня вечером откроют бутылочку хорошего вина и окончательно помирятся, и всё забудется, как страшный сон. Она даже сама его в постель потянет. Если мириться, так уж наверняка.

3. Наташа

Ровно к одиннадцати часам он подъехал к воротам гимназии. Во двор его не пустили. Только что окончилась торжественная линейка, и поток родителей хлынул на улицу через единственные ворота и калитку. Михаил успешно припарковал машину во дворе соседнего дома и отправился в гимназию разыскивать жену. Поднявшись на третий этаж, он отыскал кабинет русского языка и литературы. Возле закрытой двери стояли две женщины из родительского комитета и тихо шептались. Ему непроизвольно пришлось услышать лишь конец разговора.

– Так она заранее на выпускной серьги с бриллиантами заказала! Представляете, ведь еще два года учиться! Мало ли что… Совсем совесть потеряла.

– Да. И, судя по всему, одной корзины роз сегодня было недостаточно. Такая недовольная ушла с линейки, на детей орала в коридоре. Наверное, колечка ждала, как летом на выпускной…

С его появлением женщины замолчали, посторонились и с интересом стали за ним наблюдать.

– А где Ларису Игоревну найти, не подскажите? – Михаил вежливо улыбнулся.

– Она в классе с ребятами, – ответила невысокого роста стриженая брюнетка. – Вы постучите.

Он воспользовался советом, негромко стукнул два раза в белую дверь с цифрой 36.

– А это ты! – жена выглянула из кабинета, приветливо улыбнулась, хотела даже поцеловать его в щеку, но увидев за спиной мужа родительниц, передумала. – Я сейчас…

Через минуту вынесла в коридор огромную корзину алых роз, завернутую в целлофан, и несколько букетов.

– Всё остальное я сама донесу, – шепнула она мужу. – Вечером не задерживайся на работе. Я праздничный ужин приготовлю. Хорошо?

Она нежно заглянула в его глаза, коснулась руки. Михаил согласно кивнул головой и направился к выходу.

Гимназия располагалась в жилом массиве между высотными домами. После окончания торжественной линейки родители стали разъезжаться по домам. Машины медленно продвигались по узкой дороге, выезжали на проезжую часть, пешеходы задерживали движение, образовался небольшой затор.

То, что Михаил услышал возле кабинета жены, повергло его в легкий шок. Он не сомневался ни секунды: всё сказанное относилось именно к его Ларисе. Иногда он замечал на ней новые украшения – колечко, цепочку, кулон – но думал, что всё это она покупала сама. В деньгах жену никогда не ограничивал, надеясь на женское здравомыслие, лишних вопросов о покупках не задавал. Но вымогать такие дорогие подарки у родителей, а потом смотреть в глаза собственным ученикам в то время, как он сам мог купить ей всё, чтобы она не пожелала! Такое в его голове не укладывалось…

Протяжный автомобильный сигнал и легкий толчок сзади нарушили ход мыслей. Михаил затормозил, заглушил двигатель и не спеша вышел из машины. Ему сразу бросилась в глаза желтая фетровая курточка. Только теперь голову девушки покрывал не капюшон, а голубая бандана под цвет глаз. Вьющиеся светло-каштановые волосы длинными прядями лежали на плечах и груди. Незнакомка была сильно взволнована и пристально рассматривала бампер его тойоты. Михаил быстро оценил ущерб от столкновения. У него – ноль, а у старенького форда разбита правая фара, помят верх бампера. Сколько же может стоить такой ремонт?

– Простите меня, пожалуйста, – девушка кинулась к нему навстречу. – Какой-то мальчишка между нами юркнул, я и отвлеклась всего на секундочку. Простите… Ваша машина не пострадала, посмотрите, на ней ни царапины. Давайте, не будем полицию вызывать, пожалуйста, очень вас прошу. Понимаете, это не моя машина. У подруги пришлось взять на пару часов, сегодня много клиентов, да еще первое сентября, город стоит в пробках, а я не успеваю…

Ее голос звучал, словно тихий летний дождь, то нарастал, то стихал почти до шепота со звонкими переливами и серебряными нотками. Он слушал, слушал, слушал…

– Эй, мужик, – грубый баритон вернул его к действительности, – решайте быстрее. Мы все за вами стоим. Ехать надо…

Михаил невзначай оглядел незнакомку. Роста невысокого, фигурка хорошая, складная, грудь небольшая, но подтянутая. Она замолчала и пристально посмотрела ему в глаза, будто гипнотизировала, он смутился и отвел взгляд.

– Давайте хотя бы телефонами обменяемся, если возникнут вопросы, – на его предложение она согласно кивнула головой, полезла в сумку, достала ручку и рекламный лист по доставке пиццы. Быстро написала свой номер, оторвала половинку проспекта. Он продиктовал номер своего сотового.

– Я сегодня вечером вам позвоню. Узнаю, сколько будет стоить ваш ремонт, и позвоню. О деньгах не беспокойтесь, я всё оплачу.

– Нет! Зачем? – искренно удивилась девушка. – Я же сама виновата!

– Я задумался, был невнимателен. И резко затормозил перед вами. Даже не спорьте. Позвольте, я оплачу вам ремонт.

– Да! Она согласна! Давайте уже поедем!!! – лысый мужик вмешался в разговор.

– Как ваше имя, простите? Я же буду звонить, – крикнул Михаил, садясь в машину.

– Наташа! Я ваше?

– Михаил Венедиктович!

Спустя время, на перекрестке под светофором он подумал о том, какую же сморозил глупость: назвался по отчеству и тем самым подчеркнул свой возраст. Долго корил себя за досадный промах, потом плюнул на всё и только рассмеялся.

Весь оставшийся день Михаил потратил на поиск автомастерской. Нашел приличную, узнал примерную стоимость ремонта, застолбил день и время, и под вечер на стоянке возле дома решился сделать звонок. Ответили сразу после первого гудка.

– Алло, Михаил Венедиктович?

– Давайте просто – Михаил.

Молчание. Она думала!

– Хорошо. Если это удобно для вас…

– Очень удобно. Я нашел мастерскую. Пришлю адрес по смс. В среду к шести часам вечера пригоняйте туда машину. Я тоже подъеду.

– А сколько времени займет ремонт и какая стоимость? – голос уставший и в тоже время взволнованный.

– Обещали сделать быстро. Это день-два. А за оплату мы же с вами договорились. Я оплачиваю все затраты.

Ему почему-то очень захотелось, чтобы она согласилась. Просто сказала «да» и не задавала больше никаких вопросов. Он не хотел сейчас спорить, уговаривать, убеждать, настаивать, в конце концов. «Скажи просто «согласна» и всё», проносилось в голове, пока он томительно ждал ответа.

– Хорошо. Я буду в шесть часов. Присылайте адрес.

Он выдохнул с таким облегчением, что показалось, и на том конце беспроводной связи тоже почувствовали его напряженность.

– До свидания, Наташа, – в ее имени слышался шум дождя.

– До свидания, Михаил Венедиктович. Спасибо.

Около семи вечера он занес в квартиру корзину роз и букеты. Цветы завяли. Жена даже не взглянула на них, по инерции поставила в приготовленные вазы, корзину вынесла на лоджию. На кухне его ждал обильный ужин, но Михаил прошел сразу в спальню, надел спортивный костюм, в коридоре отыскал заброшенные в шкаф кроссовки и, не сказав жене ни слова, отправился на вечернюю пробежку.

Лариса присела на кухне, осмотрела накрытый стол. Чего здесь только не было! Невероятными усилиями по дороге домой она успела зайти в дорогой ресторан и набрать всяких вкусностей. Достала из старых запасов французское шампанское. Целый час вертелась перед зеркалом, примеряя новые наряды, выбрала самый роскошный. И всё зря? Он не желал мириться, она это видела. Ни слова не произнес со вчерашнего дня. Ни слова! Сколько это будет продолжаться? Сколько он будет трепать ей нервы! Когда до него наконец-то дойдет, что она всё сделала правильно. Всё!

Как ни старалась, но Лариса не могла понять реакцию мужа. Сначала думала, что он всегда в тайне хотел второго ребенка. Неудачное отцовство с Лёвушкой могло способствовать такому желанию. Она даже допускала ту мысль, что он хотел попробовать еще раз проявить себя в таком трудном процессе, как воспитание ребенка. Но хорошо подумав и тщательно всё взвесив на весах здравомыслия, она пришла к логическому выводу: обиделся он, потому что она сама без него решила свою проблему. Конечно, нужно было сначала всё ему рассказать и обязательно попросить помощи. Разыграть несчастную жертву, поплакаться, пострадать. Спросить совета. Но, что сделано, то сделано! Какие теперь слезы, что теперь их попусту лить! Ничего, ничего, завтра сам заговорит, еще ночь впереди…

Вернувшись с пробежки, Михаил с удовольствием принял контрастный душ, испил теплого чаю с медом и лимоном. Все ресторанные закуски Лариса давно убрала в холодильник, но он ничего и не просил. На столе стояла только непочатая бутылка шампанского как явный упрек за испорченный вечер.

– Ты спать идешь? – позвала жена из спальни.

– Иду.

Он допил чай, вымыл кружку и прошел в детскую на раскладной диванчик. К жене в общую постель не пошел.

В спальне Лариса долго лежала с широко открытыми глазами и смотрела на белоснежный натянутый потолок. За окном на столбе горел уличный фонарь. Его тусклый свет желтым пятном пробивался сквозь ночные шторы. Она медленно переводила взгляд с этого пятна на потолок и обратно. Впервые за последние две недели не могла понять, что же между ними происходит. Лихорадочно соображала, как вести себя дальше, что предпринять. Может быть, прощение у него попросить? А за что собственно? И что сказать в таком случае? Извини, я больше так не буду… Она полночи промучилась бессонницей, заснула в четвертом часу утра на влажной от слез подушке.

На следующий день после четвертого урока ее вызвали в кабинет директора. Марина Владимировна сухо поздоровалась и, метнув быстрый взгляд поверх очков, пригласила сесть. Лариса пригладила узкую юбку, присела на край стула, на столе перед собой сложила ухоженные холеные руки. На пальцах сверкнули каменья золотых колец. Директор пристально посмотрела на украшения, сняла очки, устало потерла переносицу.

– Тут, Лариса Игоревна, жалоба на вас поступила. Ознакомьтесь.

Марина Владимировна указала на папку, лежащую прямо перед Ларисой.

– Жалоба? От кого? – она раскрыла папку, быстро пробежала глазами по копии заявления. Нижняя часть, где стояли подписи родителей, была специально отрезана.

– Ну и что? – Лариса вернула листок на место, папку мягко отпихнула на край стола.

– Я должна отреагировать на подобную просьбу или опровергнуть ее. Иначе жалобы пойдут дальше в районо, – спокойно пояснила директор.

– Ну и опровергайте! Я здесь причем? – Лариса нервно и презрительно передернула плечами.

Марина Владимировна молчала, явно соображая, как поступить дальше. Контакта не получалось, душевная беседа не клеилась.

– Лариса Игоревна, вы достаточно долго работаете в нашей гимназии. Скрывать не буду, многое мне в вашем отношении к работе не нравилось, но была надежда, что наберетесь опыта, обвыкнетесь, выйдите на соответствующий уровень. Но как-то всё не получается у вас…

– Вы обвиняете меня в непрофессионализме? – Лариса вздернула подбородок. Так просто она не сдастся!

– Я вас обвиняю, скорее всего, в нежелании хорошо выполнять свою работу. Из вашего класса пятеро детей не сдали экзамен по вашему же предмету. Вы в курсе этого? Многие еле-еле получили тройки. Несколько человек после выпускного забрали документы и перешли в другую школу. На сайте гимназии оставили отрицательные отзывы. Они не уверены, что смогут с такой подготовкой через два года сдать ЕГЭ. Ко мне приходили родители, обосновывали свои претензии…

– Чего же вы от меня хотите? Если они не хотят учиться, как мне их учить?

– Это ведь ваша работа. Нет? Вы здесь и находитесь для того, чтобы научить их учиться. Ваш предмет первостепенной важности. А у ребят в сочинении простейшие ошибки начальной школы.

– Ну вот, все претензии к учителям младших классов! – ее голос стал нервно срываться.

– На вашем месте я бы вела себя более сдержано. Тот несчастный случай в департаменте образования пока не забыли, ваша фамилия еще на слуху. А вчера после линейки ко мне заходила мама Софьи, принесла копию заявления в городской суд, просит за дочь материальную компенсацию. Всего два миллиона…

– А я тут причем? – Лариса широко открыла глаза. – Я ее должна была за ручку через дорогу переводить? Этот случай произошел не на территории гимназии. Дело ведь закрыли!

– Закрыли и снова открыли. Она наняла хорошего адвоката. Конечно, наши юристы выставят защиту. Этот несчастный случай, действительно, произошел не на территории гимназии, вы правильно заметили. Но… Суд мы не сможем проигнорировать. Репутация гимназии может пострадать. Вы понимаете, Лариса Игоревна, шумиха вокруг всего этого дела, лишнее внимание общественности, родителей. Вы бы сходили к маме Софьи, поговорили… Она ведь пока только денег просит. Может быть, договоритесь по-человечески, по-хорошему…

– Ни с кем я разговаривать не собираюсь, а деньги… Попросит, на том и успокоится.

– Не получается у нас разговор, Лариса Игоревна, – директор снова надела очки, стала корректировать план ближайшего педсовета. – Вы идите пока в класс. А я в течение месяца подумаю, как с вами поступить.

– Вы что меня уволить собираетесь? – Лариса нагло улыбнулась, и ее ухмылка Марине Владимировне не понравилась.

– Если я вас уволю, в этом городе вас больше нигде на работу не примут. Поверьте на слово: у меня имеются такие возможности. Я вас предупредила…