Текст книги "Язверь (СИ)"

Автор книги: Елена Лебедева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

На столе процветал беспорядок, устроенный ей накануне, ведь она забыла убраться. Слева лежала истерзанная сквозняком стопка с бумагами, подальше – несколько ручек разного цвета, справа остался след от кофейной чашки, которая нашлась в ящике письменного стола. Оба монитора слегка запылились, не мешало бы их протереть. Пара минут уборки, и люди, находящиеся в одной комнате с Герой, засобирались обедать.

Перерыв она провела за рабочим столом – гуглила в интернете, намереваясь найти слово, которое слышала накануне: «лемурги». Она надеялась, что словечко всплывет, ведь не с Луны оно появилось. Возможно, так называются морские водоросли или забытые формы жизни эпохи палеолита.

Как она ни старалась, информацию про лемургов обнаружить не удалось.

Гера развернулась в кресле. Программист Саша, чей компьютерный стол располагался напротив окна, обедать в кафе не ходил – перекусывал тем, что приносил из дома в контейнере. Его тонкие пальцы двигались по клавиатуре с музыкальной сноровкой; и часто она увлекалась зрелищем, забывая, о чем хотела заговорить. Но не сегодня.

– Шурка, ты что-нибудь слышал про лемургов?

У Сашки от природы вытянутая, кучерявая голова, посаженная на нелепую гусиную шею. Очки он давно не носил, заменив их удобными линзами. На работу, в отличие от других программистов, он всегда приходил в костюме и часто подтрунивал над ее антиофисным видом, а особенно – над вызывающим малиновым рюкзаком с пайетками, который с момента его появления грозился залить чем-нибудь подходящим, например, чернилами. Вне работы Саша увлеченно занимался хакерством – из спортивного интереса взламывал сайты, а потом сообщал хозяевам о лазейках в защите. Гера искренне верила, что делал он это бескорыстно, из соображений человеколюбия, поскольку другая сторона его натуры ей была неизвестна. О собственном хобби Шурка поведал ей сразу, как только устроился на работу. Тогда она думала, что неловкому худощавому пареньку захотелось произвести на нее впечатление. Позднее он не раз подтверждал собственную репутацию знающего человека.

И теперь Гера надеялась, что и про лемургов он тоже что-нибудь знает.

– Леминги? Это такие зверьки?

– Понятно. Забудь.

Сашка пристально на нее посмотрел:

– В игре ты точно не будешь участвовать? Может, все таки передумаешь?

– Вот только игр мне сейчас не хватает.

Еще одним пламенным увлечением Шурки были ролевые игры в условиях города – занятие возмужавших подростков, которым осточертели онлайновые забавы.

Гера знала о ролевых играх практически все – ей об этом рассказывал Сашка. Сюжет строился на мотивах компьютерных квестов, книги или нашумевшего фильма.

Мастер игры составлял развернутый сценарий, прописывал роли, выбирал время и место. К игре участники готовились загодя: костюмы, атрибутику и прочие детали игры следовало выбрать до срока. В назначенный день участники собирались, и слаженный механизм запускался. Задача мастера – отслеживать, чтобы игра не выходила за рамки, чтобы сценарий соблюдался без передергиваний.

Гере было известно, что Шурка готовился к игре «Территория», чтобы выступить за клан анархистов. В клане заболела Волчица, и никого накануне игры на эту роль не нашлось. Позвали Геру. Она отказалась.

Во второй половине дня ее одолел озноб, и захотелось вздремнуть. Работа не шла. Она с трудом досидела до вечера.

В вагоне метро она рухнула на свободное место. Мужчина азиатской национальности – тот, что это место освободил, – торопливо направился к выходу, толкая перед собой большую сумку-«тележку». Невдалеке от Геры кто-то сердито запричитал: «Нет, вы видели? Будто бы ей это место уступили!..»

Слова звучали издалека. Гера погружалась в сон.

После смерти отца в снах снова и снова проигрывалась ситуация: она сидит в позе лотоса на матушкином покрывале, отец – живой и такой настоящий – расхаживает вдоль окна. Они разговаривают.

Отец разъясняет ей непонятное. Она ненадолго запоминает его слова, потом переспрашивает, как делала в детстве. Если проявляет упрямство, маски оживают и зловеще хохочут.

И так много, много долгих ночей.

Жаль, но ничего значимого из ночных разговоров с отцом она так и не вынесла, кроме улюлюканья масок.

Сегодня она снова сидела на той же подстилке, испытывая многократно усиленное «дежа вю». Отец выглядел осунувшимся, обросшим щетиной.

– Если где-нибудь встретишь кубомедузу, спасайся, – наставлял он. – Природа снабдила ее двухметровыми щупальцами – тонкими, крайне опасными. Яд кубомедузы токсичен. Смерть наступает за считанные минуты.

Сон уносил Геру дальше – в неизведанные места, в долину, покрытую мелкой растительностью. Но она шире раскрыла глаза и ущипнула себя за запястье.

– Папа, мне не запомнить. Куба при чем здесь? Эта тварь живет возле Кубы?

– Речь не об этом. Дело в Австралии.

Голос отца стал невнятным, прерывистым, как будто их разговор транслировался на коротких волнах:

– …в восемь раз ядовитее скорпиона, в полсотни раз опасней гремучей змеи…

То, что он рассказывал, требовало осмысления. Во сне этого сделать нельзя. Нужно просто запомнить.

– Ух ты, – наивно воскликнула Гера.

Сон причудливо изменился: перебросил Геру в воды реки, где она, как будто совсем еще девочка, плескалась с другими детьми.

Ногу обожгло что-то тонкое. Она постаралась избавиться от нитей, но не смогла. Кто-то схватил ее под руки, вытащил из реки, положил под голову полотенце. Нити продолжали цепляться за кожу, срослись с ней, делая боль нестерпимой. Как будто лезвие сначала докрасна раскалили, а потом провели им по телу.

– Гера! – отец тряс ее за плечо. – Очнись, нужно бороться!

Наверное, это неправильный сон.

Незнакомец бесцеремонно дергал Геру за капюшон: «Эй, просыпайся. Дома нужно спать, а не в метро. Здесь тебе подушку под голову не подсунут».

Сон улетучился, оставив в памяти терпкий древесный запах.

Перед глазами возникла старуха с допотопными, сшитыми вручную авоськами. На секунду Гере показалось, что лицо ее, и без того безобразное, покрыто едва заметной щетиной. Чтобы избавиться от наваждения, она заморгала. Конечно, не бывает такого, и шерсть у старух на лице не растет.

Вместо того чтобы по-прежнему ехать в вагоне, Гера, согнувшись, сидела на лавочке одной из весьма удаленных станций метро.

– Как я здесь оказалась?

– Ну, уж это тебе лучше знать! – злобные интонации привели ее в чувство: – Ты что, пьяная? Мне полицию вызвать?

– Извините, я просто… на работу хожу больная. Спасибо, что разбудили. Мне нужно идти.

Подхватив гламурный рюкзак, Гера бросилась к эскалатору. Там слегка отдышалась; что это она, в самом деле? Никто бы не стал вызывать полицию, ведь таких, как она, задремавших, в метро пруд пруди.

Решив не возвращаться, Гера поднялась наверх. В помещении вестибюля нашла укромное место: угол между киоском с газетами и мраморной стенкой. Достала из рюкзака леденец, запихнула за щеку. Горло продолжало саднить, это действовало угнетающе. Лучший способ избавиться от мыслей о боли – прогуляться по улице.

Когда стеклянная дверь распахнулась, сильный порыв влажного ветра ударил в лицо. Погода испортилась, и вместо ясного дня Геру ожидал сырой и промозглый вечер.

Атмосфера соответствовала настроению.

Чертовщина какая-то происходит. Как она могла бесконтрольно выйти из вагона метро? Как она вообще оказалась в этом районе?

Взгляд, мельком брошенный на стрелки часов, ситуацию не прояснил. В метро Гера вошла приблизительно в шесть двадцать пять. Сейчас на часах семь ноль четыре. Где она болталась все это время? С чего это ей показалось, что женщина, которая ее растолкала, как будто короткой шерстью покрыта? Почему в последние дни ей мерещится жуть?

Хорошо, после кошмарного сна может привидеться все, что угодно. Но чем тогда объяснить исчезновение человека на чертовом колесе?

Допустим, человек этот – профессиональный гипнотизер. Ему бы не составило труда убедить Геру в чем угодно, она болеет. Подобное может с каждым случиться.

В природе помимо человека не существует других разумных существ. Нет ни мутантов, ни оборотней. Нечисть разгуливает по городам лишь в голливудских блокбастерах. И лемурги, живущие бок о бок с человеком, – тоже чья-то фантазия.

Нет ничего более отрезвляющего, чем запах асфальта вперемешку с автомобильными выхлопами. Характерный для города смог раньше мог вызвать у нее тошноту, но теперь она даже рада была, что дышит той гарью.

Неподалеку готовили курицу-гриль; аромат свежего мяса приятной щекоткой разбудил обоняние. Посторонних запахов не было. Посторонних – тех, что пугают, тех, из-за которых нервы с утра на пределе.

Вокруг привычный московский пейзаж: вдоль бульвара извилистая изгородь лип, газон с оранжевыми петуньями, оживленная проезжая часть.

За автобусной остановкой, подложив под колени подстилку, сидела старуха в коричневой куртке с рваными рукавами. Лицо старухи скрывал такой же выцветший, коричневато-серый платок. Если мимо проходил человек, она жалостливо крестилась, наклонялась вперед, касалась головой тротуара. Рядом лежала трикотажная шапка в мелких цветочных узорах, в которой незаметной горсткой блестели монеты – с десяток-другой рублей.

Из-под скамейки вылез котенок и прямиком направился к шапке с монетами. Пока он принюхивался, старуха распахнула ворот, достала оттуда завернутый в тряпку кусок колбасы. Сначала она сама откусила немного, остальное протянула котенку. Тот жадно схватил колбасу и сразу же умчался к ближайшей палатке, где быстро уничтожил добычу.

В рюкзаке затрезвонил мобильный. Пока Гера расстегивала рюкзак, звонки прекратились. Зато, одна за другой, упали несколько sms-ок: оператор сообщал о непринятом звонке, шеф требовал перезвонить, Катя успокаивала в отношении последних анализов.

Из всех троих самый нетерпеливый – шеф. Этому человеку нужно звонить в первую очередь.

– Леонид Анатольевич, это Гера. Что-то произошло?

Голос шефа был благодушным, но слегка озабоченным:

– Зарплатную ведомость кто будет подписывать? Деньги в этом месяце не получаем?

Деньги Гере действительно были нужны, и Леонид Анатольевич знал, как для нее это важно. Поэтому она ответила вежливо, нажимая на страдальческие нотки в голосе:

– Леонид Анатольевич, извините. С утра неважно себя чувствую. Это не потерпит до завтра?

– Теперь уже, конечно, потерпит. Но завтра обязательно сделай.

Через минуту в трубке послышался другой голос: тревожный, родной.

– Доченька, где ты пропала? С тобой все в порядке?

– Не волнуйся, мам. Я уже еду домой.

– Хорошо, моя дорогая. Не задерживайся.

Еще звонок.

– Катя, ты что-то хотела?

– Врач определился с диагнозом. Просили тебе передать, что нет у тебя ни СПИДа, ни сифилиса. Это простой, ничем не примечательный тонзиллит. Вылечим, плевое дело. Приедешь домой – перезвони, поболтаем.

От разговоров с близкими людьми на душе у Геры стало комфортно.

Вот и выяснилось, что у нее обыкновенная форма болезни. Банальнее не бывает. Плевое дело, подлечат.

Жизнь снова обретала черно-белые полутона. И перемен в ближайшем будущем не предвиделось. Господи, как хорошо-то!

Она подошла ближе к озябшей старушке, достала из рюкзака кошелек, извлекла две сотни рублей и положила их в шапку.

– Бабушка, идите домой. Купите себе что-нибудь, поешьте.

Сзади кто-то тронул ее за плечо. Раньше эту женщину Гера никогда не встречала.

Глава 4. Теория заражения

Гера бы ее точно запомнила: дорогой клубный пиджак, темные волосы с прожилками седины, безупречная обувь на шпильке и ровные зубы. Дамочка стильная, одевается в бутиках.

– Лемург? – голос был низким, но вопреки этому вполне себе молодым.

– Похоже на то, – отозвалась она обреченно.

– Ясно. Недавно начала изменяться. Но ведь делать это нужно с радостным выражением на лице! – подбодрила она. – Познакомимся? Нифонтова Анастасия Семеновна. Но мы, лемурги, называем друг друга по имени.

Гера огляделась. Они стояли на открытом пространстве, и не было поблизости ни фургона с крупными буквами «TV» на борту, ни съемочной группы. Становиться героиней передачи «Вас снимает скрытая камера» ей не хотелось.

– Как давно это с тобой происходит? – продолжила она расспрашивать.

– Со вчерашнего дня. Когда обоняние обострилось.

Гера ей подыгрывала, говорила то, что женщина ожидала услышать.

Новая знакомая не удивилась:

– Понимаю. Жаль. Значит, ты лемургов не видишь. Ничего, это временное явление.

Женщина говорила о том, чего Гера в принципе не понимала. Или ее профессионально разыгрывали?

Гера возразила:

– Но вас-то я вижу!

Женщина участливо улыбнулась, как будто жалела ее:

– Лемурги видят друг друга иначе. Не волнуйся, это не страшно.

Если верить случайной знакомой, скоро у Геры должно открыться особое зрение. Из школьного курса биологии она вынесла, что такое вряд ли возможно.

– Настя, что я должна увидеть? Полчища зомби?

Женщина сдержанно рассмеялась, словно вопросы эти ей уже задавали и не единожды:

– Да нет же! Ни красных глаз, ни острых клыков ты не увидишь. Будет эффектно и мило.

Они молча прошли еще несколько шагов. Гера продолжала оглядываться, пытаясь обнаружить хоть какой-то намек на стороннего наблюдателя. Но надежда заметить съемочную бригаду с каждой минутой таяла.

– До встречи со мной тебе встречались лемурги?

– Только один. Но он мне почти и не рассказал ничего.

– Не густо, – вздохнула Настя. – Значит так. Обычно мы новеньким помогаем. Так что возьму инструктаж на себя.

Настя вела Геру вдоль проспекта: бесцельно, с непонятной отстраненностью. Далеко от входа в метро она не удалялась, словно где-то поблизости, во дворе одного из домов, припаркован ее личный транспорт. Такие, как она, – холеные, уверенные в себе женщины – на метро принципиально не ездят. Ими даже автомобиль подбирается в унисон к сумочке или к цвету помады.

Вероятно, из этого автомобиля Настя и приметила Герину «уникальную ауру» или что-то другое, что помогает узнать лемурга, ведь все лемурги видят друг друга иначе. Так по крайней мере думают два едва знакомых с ней человека. Гера опасалась, что скоро тоже начнет в это верить. Заразная вещь – шизофрения, будто бы по воздуху передается.

Настя продолжала рассказывать невероятные вещи:

– Первые лемурги появились в Москве четыре года назад. Началась история с «избранного». Звали его Лев Робертович Мургер. Мужчина редкого обаяния – биллиардных дел мастером был. Со временем именно его инициалы образовали название, м-м… явления. Сперва он не подозревал об эволюции. Позже, конечно, понял, что с ним что-то не то происходит. К этому времени лемургов стало значительно больше. Десять или даже двадцать молодых лемургов женского пола. Лев Робертович их заразил или кто-то другой, доподлинно неизвестно. Все они думали, что серьезно больны, поэтому новых лемургов долгое время не появлялось.

– Вот вы говорите: «Был». Разве Лев Робертович умер?

– Никто не знает. Возможно, и умер. Но скорее пропал.

Последняя Настина фраза насторожила Геру. Это что же, думала она, у всех лемургов такая судьба?

– Ты ведь знаешь, что лемургизм передается через поцелуи, – уточнила она. – Все эти женщины лечились. А поскольку точный диагноз выставлен не был, все попали ко мне.

– А вы… кто?

– Главный лор Москвы. Мой конек – хронические воспаления горла.

Гере Настя не нравилась. Не потому, что она была неприятной в общении, напротив. И не потому, что подавляла ее. Настя – врач по профессии, Гера же всех врачей недолюбливала с детства. С врачами лучше не фамильярничать, особенно с теми, кто стоит на руководящих должностях. Верное средство найти общий язык с врачом – поговорить с ним о болезни.

– Вот-вот, – вставила Гера словечко в ее затянувшийся монолог, – у меня тоже горло болит.

– Как же, знаю, – ответила Настя. – Твой диагноз со мной утверждали.

Гера опешила:

– Вы поставили диагноз, не видя больного?

– Мне достаточно взглянуть на тебя со стороны. Не забывай, ведь…

– …лемурги видят друг друга иначе, – прошептала она.

«Получается, Настя заочно знакома со мной?» – думала Гера. И именно по этой причине она сразу обратилась к ней по имени?

– Никто из лемургов не пытался найти Льва Робертовича? Ведь интересно же, что с ним случилось.

Настя остановилась, полезла в сумочку за сигаретами и неторопливо закурила.

– До того, как исчезнуть, он эволюционировал снова. И теперь он больше не лемург.

– Он стал… кем? – Гера попыталась припомнить незнакомое слово, которое слышала раньше.

– Ты обязательно это узнаешь, но всему свое время.

Настя продолжала рассказывать. С ее слов получалось, что лемургизм – безвредное для здоровья состояние. Передается через поцелуи; при этом не важно, какого рода поцелуи – дружеские или любовные. Первое время возбудитель сидит в организме тихо. Позднее, атаковав миндалины, он берет под прицел весь организм. Как только человек начнет принимать лекарства, горло перестанет болеть, и инфекция спрячется в клетках, чтобы встроить свой генетический материал в человеческую ДНК.

– Так это вирус?

– Вирус. Поэтому антибиотики не помогают.

– А если не лечиться?

– Боль станет невыносимой. Все заболевшие приходят за помощью.

Оказалось, что первые случаи болезни напоминали дифтерию, которую врачи боятся даже больше птичьего гриппа. Так женщины попали на консультацию к Насте, так она поняла, что дело нечисто. Когда появились другие симптомы – сыпь на лице и руках, – Настя приступила к расследованию. Обнаружить связь между женщинами труда не составило, их общим знакомым был один человек. Настя разыскала мужчину и сразу же попала под его обаяние.

Концерты, выставки, рестораны… После непродолжительного общения выяснилось, что и с ней творится то же, что и с ее пациентками.

– Когда я обнаружила болезнь у себя, – продолжила рассказывать Настя, – не удивилась. Проблема в другом: как скрыть информацию о болезни? Ведь если представить, во что бы превратилась жизнь лемургов без моего покровительства…

В российской истории были периоды, когда охотно изолировали «других» – людей ненужных, непохожих, выделявшихся странными мыслями. В наше время с лемургами вряд ли обошлись бы иначе.

– Не раздумывая, я решила использовать связи во благо, чтобы информация не просачивалась. Возглавила сообщество лемургов. Теперь новичков удается находить гораздо быстрее. Но это лишь одна сторона медали.

Люди в Москве пропадали всегда. Уходили из дома – на работу, в магазин, на свидание – и не возвращались. В последние годы к десяткам тысяч пропавших можно отнести лемургов.

В близких к Насте кругах знают о братстве «мургхантеров», берущих ответственность за исчезновения на себя. Охотники на лемургов не раскрывают чужие секреты, ведь они истребляют тех, кого удается поймать. Эти охотники не умеют иначе видеть людей. Поэтому сначала кто-то из разведчиков подслушивает разговор в метро или в автобусе, потом наблюдает несколько дней, чтобы напасть. Похоже на наружное наблюдение, если использовать полицейскую лексику. Тот же, близкий к Насте источник рассказывает о московском «музее» трофеев, где в емкостях содержатся убитые лемурги. И, будто бы, члены братства этим гордятся.

– На эволюцию не повесишь замок, не запретишь новым законом. Остановить ее мы не в силах, – Настя вздохнула. – Но мне удалось убедить медиков в том, что с новыми пациентами не происходит ничего необычного. Есть в этом сообществе верные люди, которые подменяли анализы. Поначалу пришлось нелегко: вербовка, взятки, угрозы. Сколько сил отнимало общение с родственниками, словами не передать. Приходилось звонить, представляться, разговаривать, объяснять.

Настя замолчала, как будто вспомнила про важное дело, которое не успела закончить. Заторопилась.

– Если вопросов нет, продиктуй номер телефона твоего последнего парня.

Гера сказала, что не знает, где он находится.

– Не понимаю, – задумалась Настя. – Лемурги нарочно не заражают. Возможно, этот человек не знал, кто он такой. Или ты заразилась где-то еще. Держи визитку. Звони хоть ночью, я отвечаю всегда. И не говори никому про наш разговор, даже друзьям.

Настя торопливо простилась.

«Странная женщина, – подумала Гера, – вспомнила что-то, и я ей стала неинтересна. Почти как тот парень с колеса обозрения, которого, может, и не было вовсе».

В светлом «Ниссане» с протертым сиденьем у Геры появилось время для размышлений. В глупую шутку про лемургов она не поверила. Догадалась, что Настя – актриса, которая на случайных прохожих отрабатывает чей-то сценарий. От того, как хорошо она разыграет его, зависит, возьмут ее на роль или нет. Современная наука опровергала возможность быстрой эволюции человека. Да и рассказ о мургхантерах подозрительно смахивал на сюжет голливудского боевика.

Гера перезвонила Кате с домашнего телефона:

– Инициалы «Нифонтова А.С.» тебе о чем-нибудь говорят? На работе мне посоветовали ее как грамотного специалиста.

– Мир тесен, знаю такого врача. Записывай.

Она тщательно сверилась с данными на визитке; похоже, они говорили об одном человеке.

Катя добавила:

– Постарайся к ней попасть завтра с утра. Примут без очереди.

Идти на прием к Нифонтовой А.С. Гера не собиралась. Наверняка в кабинете сидит важная дама пенсионного возраста. Она догадалась, что ее разыграли, подсунув чужую визитку.

Катя сменила тему:

– Завтра вечер встречи выпускников. В десять начало. Место ты знаешь: ночной клуб «У Фонтана». Помнишь Вадика Коршунова?

– Отчетливо. В мае, перед выпускными, Лена Резникова бегала к нему на свидания. Весь класс следил за этим романом.

– Теперь отец Вадика – владелец этого клуба. Есть информация, что тебя хотят видеть. Серьезно! Я бы не стала шутить. Человек он такой, сама знаешь, специфический. Могут быть неприятности.

– Ничего не случится. Мужики интересуются мной в последнюю очередь. Да и не ладили мы.