Текст книги "Мифология викингов. От кошек Фрейи и яблок Идунн до мировой бездны и «Сумерек богов»"

Автор книги: Елена Мельникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Убийство Бальдра было, во-первых, первой смертью в Асгарде и служило прецедентом и провозвестником будущей гибели асов. Поэтому «Одину было тяжелее всех сносить утрату: лучше других постигал он, сколь великий урон причиняла асам смерть Бальдра» (МЭ. С. 48). Во-вторых, оно было совершено в священном месте – на тинге, месте собрания в древнескандинавских обществах всех свободных общинников, где законодательно запрещалось использование оружия и вообще всяческое насилие. Нарушитель запрета, по законам всех скандинавских стран, изгонялся из страны. Но к Хёду этот закон был неприменим – он был асом и, более того, сыном Одина, что еще больше усложняло ситуацию. Согласно обычаю, оставлять погибшего неотомщенным было невозможно, за убийством должна была последовать месть, которую осуществлял ближайший родственник убитого. Но Один был отцом как Бальдра, так и Хёда… Подобная ситуация, видимо, ставила перед германским обществом серьезную морально-правовую проблему. В англосаксонской поэме «Беовульф» рассказывается о подобном случае и о горе отца неотомщенного сына:

 
И так случилось,
что младшего брата
свалил брат Хадкюн
на ложе смерти
стрелой, сорвавшейся
с упругого лука
в игре, на охоте
без злого умысла, —
братогубительству
была причиной
стрела неверная,
поэтому Хредель
не мог по праву
воздать за сына
другому сыну —
без отомщения
остался Херебальд!
 

(Беовульф, 2434–2442, 2463–2464)

Надо отметить, что имена братьев, сыновей конунга данов Хределя, в «Беовульфе» перекликаются с именами мифологических братьев: Хадкюн – Хёд и Херебальд – Бальдр. Не исключено, что в этом эпизоде в «Беовульфе» отразился миф о Бальдре. Эпический конфликт остается неразрешенным, и отец умирает от горя. Мифологический конфликт разрешается отмщением. Вопрос, о том, кто отмстит за смерть Бальдра, – третий, который задает Один пробужденной им вёльве в песни «Сны Бальдра». Он столь же значим, как и первые два вопроса – о смерти Бальдра и его убийце. Ведь Один, как и Хредель, не может сам выступить мстителем, поскольку Хёд его сын. Вёльва предрекает, что

 
Ринд в западном доме
Вали родит,
и Одина сын
начнет поединок.
рук не омоет,
волос не причешет,
пока не убьет
Бальдра убийцу.
 

(Сны Бальдра, 11)

Снорри называет Ринд асиньей, и ее отношения с Одином, видимо, были далеки от любовной связи. Исландский скальд Кормак, сочинивший около 960 г. «Хвалебную песнь о Сигурде», упоминает, что Одину пришлось прибегнуть к магии, чтобы заставить Ринд зачать Вали.

Тем временем асы отправляют по предложению Фригг сына (или слугу) Одина, Хермода, к Хель, чтобы умолить ее отпустить Бальдра обратно в Асгард. Хермод на Слейпнире скачет девять ночей, переезжает мост через реку, отделяющую царство мертвых, и оказывается в чертогах Хель, где на почетном месте восседает Бальдр. Хермод просит Хель отпустить Бальдра, рассказывая, сколь велико горе асов. Хель соглашается вернуть Бальдра асам, если его смерть будет оплакивать все живое. Асы тут же разослали гонцов по всему свету просить, чтобы все оплакивали Бальдра. И начали плакать звери и птицы, камни и деревья и все живое и неживое. Но когда гонцы возвращались назад, они увидели в пещере одну великаншу по имени Тёкк («Благодарность»). Они попросили ее оплакать Бальдра, но она ответила:

 
Сухими слезами
Тёкк оплачет
кончину Бальдра.
Ни живой, ни мертвый
он мне не нужен,
пусть хранит его Хель.
 

(МЭ. С. 50)

По словам Снорри, «люди полагают, что это был никто иной, как Локи, причинивший асам величайшее зло» (МЭ. С. 50). И Бальдр остался в Хель. Перед отъездом Хермода из Хель Бальдр отдал ему кольцо Драупнир для Одина и подарки для Фригг.

Пока Хермод ездил в Хель, асы приготовились к похоронам Бальдра. Они вынесли к морю его корабль, самый большой в мире, и хотели спустить его в воду и разжечь в нем погребальный костер. Но ладья была столь велика, что им не удалось сдвинуть ее с места, и пришлось приглашать великаншу Хюрроккин («Сморщенная от огня»). Когда она столкнула ладью, «с катков посыпались искры, и вся земля задрожала». Тело Бальдра положили в ладью. При виде этого у Нанны разорвалось сердце, и она умерла. Ее положили рядом с Бальдром, и Тор освятил их костер молотом Мьёлльниром. На похороны собрались все боги, пришли даже инеистые и горные великаны. На корабль ввели коней Бальдра, а Один положил на костер свое кольцо Драупнир, и ладью пустили плыть по морским волнам.

В мифе описан «элитный» обряд погребения эпохи викингов – в ладье. Подобные погребения с богатыми дарами, оружием, останками коней и других животных находят повсеместно, где жили скандинавы: в Дании (например, курган в Ладбю), в Норвегии (в Осеберге), в Англии (в Саттон-Ху), на Руси (в Старой Ладоге и Гнёздове). Этот обряд погребения был подробно описан арабским путешественником Ибн Фадланом, в начале Х в. побывавшим в Волжской Булгарии, и в англосаксонской поэме «Беовульф»:

 
Тело снесли его
слуги любимые
на берег моря,
как было завещано
Скильдом, когда еще
слышали родичи
голос владычный
в дни его жизни.
Челн крутогрудый
вождя дожидался,
льдисто искрящийся
корабль на отмели:
там был он возложен
на лоно ладейное,
кольцедробитель;
с ним же, под мачтой,
груды сокровищ —
добыча походов.
Я в жизни не видывал
ладьи, оснащенной
лучше, чем эта,
орудьями боя,
одеждами битвы —
мечами, кольчугами:
всё – самоцветы,
оружие, золото —
вместе с властителем
будет скитаться
по воле течений.
В дорогу владыку
они наделили
казной не меньшей,
чем те, что когда-то
в море отправили
Скильда-младенца
в суденышке утлом.
Стяг златотканый
высоко над ложем
на мачте упрочив,
они поручили
челн теченьям:
сердца их печальны.
 

(Беовульф, 38–42, 46–48)

Так асы простились с Бальдром. Гнев богов на Локи был велик, и они жаждали отомстить ему за причиненное зло. Но Локи ускользнул от них и построил себе на горе дом с четырьмя дверями, чтобы следить за приближением асов. Один со своего трона увидел, где находится Локи, и асы направились к нему. Чтобы спастись, Локи превратился в лосося и бросился в водопад. Асы сплели сеть и вынудили Локи выпрыгнуть из воды, чтобы перескочить преграду. Но Тор поймал его в воздухе и сжал около хвоста: «вот почему лосось сзади узкий». Асы привели Локи в пещеру, где поставили три плоских камня, сделав в них по отверстию, и привязали его к камням кишками его сына Нари; привязь потом превратилась в железо. Скади, жена Ньёрда, взяла ядовитую змею и повесила ее над Локи так, чтобы яд капал на его лицо. Так боги наказали Локи, который будет пребывать связанным до конца мира, когда он освободится от оков. А до тех пор его жена Сигюн держит над ним чашу, в которую капает змеиный яд. Когда же чаша наполняется, и она отходит, чтобы вылить яд, он капает на лицо Локи, и «он рвется с такой силой, что сотрясается вся земля. Вы зовете это землетрясением» (МЭ. С. 51).

Миф о смерти Бальдра сложен по составу и труден для интерпретации. Он включает описания реалий (погребение в ладье), этиологические объяснения (почему у лосося тело сужается к хвосту, почему происходят землетрясения), широко распространенный в древнескандинавской литературе и фольклоре мотив вещего сна (зловещие сны Бальдра).

Образ самого Бальдра получил множество различных объяснений. Прежде всего, он напоминает архетипический образ умирающего и воскресающего бога, известного во многих мифологиях мира. Он умирает, пораженный веткой омелы, и воскресает после гибели богов в новом мире. Однако этот образ обычно связан с культом плодородия и сезонными циклами, и умирающий осенью и воскресающий весной бог является богом плодородия. Бальдр же нигде и никак не ассоциируется с этим культом. Неясна его функция и после возникновения нового мира: занял ли он место верховного бога, заменив Одина, остается неизвестным.

Некоторые исследователи видели в Бальдре олицетворение солнца, а его смерть связывают с солнцестояниями. Бальдра убивают в момент кажущейся его неуязвимости, как солнце начинает терять силу в день его апофеоза, летнего солнцестояния, после которого дни становятся короче. Однако это объяснение ныне почти не имеет сторонников.

Еще одна интерпретация образа Бальдра связана с предположением (не подтверждаемым однозначными данными), что по крайней мере в эпоху Великого переселения народов у германцев существовали воинские союзы, покровителем которых был Один, и для вступления юноши в такой союз, т. е. для признания его взрослым мужчиной, требовалось пройти обряд инициации (посвящения). Миф о Бальдре, по мнению ученых, придерживающихся этой теории, является отражением одинических ритуалов, связанных с обрядами инициации, проходя которые юноша как бы умирает и возрождается взрослым воином.

^{Связанный Локи, рельеф на камне, первая половина Х в., Госфордский крест, Камбрия, Англия.}

^{Finnur Jónsson. Goðafræði Norðmanna og Íslendinga eftir heimildum. Híð íslenska bókmentafjelag, Reykjavík, 1913 / Wikimedia Commons}

В мифе о смерти Бальдра усматривается также отражение важнейшей социальной проблемы, свойственной скандинавским обществам в эпоху викингов (а в Исландии и намного позже), в которых кровная месть была едва ли не основным механизмом, регулирующим функционирование общества. Существовали твердые правила, кто из родственников, за какие преступления, в какой мере и с соблюдением каких правил мог осуществлять кровную месть. Убийство внутри семьи одним родственником другого выходило за рамки осмысляемого обычаями и законом. Поэтому убийство Бальдра Хёдом ставило Одина – в глазах средневекового скандинава – в исключительное по своей трагической неразрешимости положение. Прецедентный характер не только смерти Бальдра – первой смерти среди асов, но и братоубийства отзовется в описании вёльвой распада мирового порядка перед Рагнарёком.

Наконец, весьма распространена, особенно в ХХ в., интерпретация мифа в контексте христианских представлений. Бальдр как светлый бог, в чертогах которого не бывает зла, как воплощение невинности и чистоты, сопоставляется с Христом, также убитым и воскресшим для нового мира. Однако сам Бальдр безусловно является одним из богов общегерманского пантеона. Повествование о его убийстве Хёдом, вероятно, отразилось в англо-саксонской эпической традиции. Тем самым ключевой момент мифологического сюжета – убийство Бальдра – был известен во времена господства язычества за несколько веков до записи скандинавского мифа. Было показано, что и многочисленные детали повествования также возникли в дохристианскую эпоху, что находит подтверждение в археологическом материале и в структуре этого и сходных мифов других народов.

Таким образом, при всей сложности и, вероятно, разновременных влияниях на образ Бальдра, миф о его смерти принадлежит общегерманской мифологической традиции, точнее эсхатологической традиции германцев, сохранившейся на европейском Севере.

Локи

Локи – сын великана Фарбаути и богини Лаувейи и кровный побратим Одина – самый неоднозначный из персонажей древнескандинавского пантеона. Снорри пишет, что его «также причисляют к асам», как бы ставя под некоторое сомнение его органическую принадлежность к богам (Видение Гюльви, 33; МЭ. С. 31). И действительно, поскольку в Скандинавии строго соблюдался счет родства по отцу, то формально Локи не ас, а ётун. Однако Лаувейя отдала младенца Локи на воспитание асам, и он вырос в Асгарде, что не мешает ему поддерживать отношения с великанами и жениться на великанше. Эта амбивалентность проявляется и в его деяниях. С одной стороны, он «зачинщик распрей между асами, сеятель лжи и позорище богов и людей» (там же). Локи подстраивает смерть Бальдра и возглавляет хтонических чудовищ в конце мира. Его дети от великанши Ангрбоды: волк Фенрир, мировой змей Ёрмунганд и Хель – главные противники асов в конечной битве. Локи «злобен нравом и очень переменчив. Он превзошел всех людей тою мудростью, что зовется коварством, и хитер он на всякие уловки» (там же). Он может менять обличье и пол и, превратившись в кобылу, порождает восьминогого коня Одина Слейпнира (см. миф о строительстве стены вокруг Асгарда в главе 2). Асы не раз попадали из-за него в беду. С другой стороны, он «пригож и красив собой» и часто выручает асов своей изворотливостью, – как правило, из неприятностей, которые чинит сам. Нередко он сопровождает Одина или Тора. Локи по своей воле или по принуждению достает для асов предметы, которые необходимы им для защиты себя и людей от великанов, прежде всего молот Мьёлльнир и копье Одина Гунгнир. В этих мифах он выступает в качестве культурного героя.

^{Локи, миниатюра из рукописи SÁM 66 fol., XVIII в.}

^{Árni Magnússon Institute for Icelandic Studies / My Norse Digital Image Repository}

Образ Локи радикально меняется в мифологическом времени: в мифологическом прошлом (времени творения) и мифологическом будущем (времени гибели богов) Локи однозначно принадлежит к противникам асов и объединяется с великанами и чудовищами. В мифологическом настоящем Локи, хотя и много странствует, но обитает в Асгарде и участвует в жизни асов.

Некоторые из его проделок относительно безвредны и, более того, в итоге приносят асам пользу. Однажды Локи «сделал такую пакость: отрезал у Сив все волосы». Разгневанный Тор, муж Сив, поймал Локи, который, желая спастись от неминуемого наказания, пообещал добиться от карликов, чтобы те сделали для Сив золотые волосы, которые бы росли, как настоящие. Он отправился к карликам, и те сделали золотые волосы, корабль, в паруса которого всегда дул попутный ветер и который мог складываться как платок, и копье Гунгнир, которое всегда поражало цель. При этом Локи поспорил, положив в заклад свою голову, что другой карлик и его брат не смогут сделать ничего подобного. Несмотря на то что Локи, превратившись в муху, кусал брата, который раздувал горн, чтобы отвлечь его от работы и выиграть спор, карлики выковали три других драгоценных предмета: вепря с золотой щетиной, который мог скакать по воде и по воздуху быстрее, чем любой конь, кольцо Драупнир, с которого каждую девятую ночь стекало восемь золотых колец, и молот Мьёлльнир. Проигравшего Локи братья не нашли и отправились в Асгард вместе со своими изделиями. Вместе с Локи они предстали перед асами, которые воссели на свои судейские троны, а решение должны были принимать Один, Тор и Фрейр. Локи отдал Одину копье, Тору – золотые волосы, а Фрейру – корабль. Карлики же со своей стороны поднесли Одину Драупнир, Фрейру – вепря, а Тору – молот. Асы решили, что молот – лучшая защита от инеистых великанов и присудили победу карликам. Локи предложил выкуп за свою голову, но карлики отказались и, когда Тор поймал сбежавшего Локи, хотели отрубить ему голову. Но Локи нашелся и тут, сказав, что карликам принадлежит его голова, но не шея. Дело кончилось тем, что карлики зашили ему рот, но Локи потом ремешок разорвал и освободился (Язык поэзии, 43; МЭ. С. 71–72). Так асы, благодаря Локи, получили свои величайшие сокровища.

^{Боги пытаются сварить мясо, миниатюра из рукописи SÁM 66 fol., XVIII в.}

^{Árni Magnússon Institute for Icelandic Studies / My Norse Digital Image Repository}

Иногда Локи создает сложную ситуацию для самого себя, из которой выпутывается с большим трудом. Однажды во время странствий Один, Хёнир и Локи, проголодавшись, убили быка и хотели зажарить его, но мясо никак не жарилось. Оказалось, что виной тому – орел, сидевший над ними на дереве, который обещал не мешать асам, если они дадут ему потом насытиться. Мясо зажарилось, и орел стал его поедать с такой быстротой, что Локи схватил палку и ударил птицу. Орел взлетел, но палка прилипла к его спине, а к палке – рука Локи. Тот завопил, прося пощады, и орел согласился его отпустить, если Локи выманит из Асгарда асинью Идунн, владелицу молодильных яблок. Когда Локи уговорил Идунн выйти из Асгарда вместе с золотыми яблоками, прилетел великан Тьяцци в образе орла и унес ее в Ётунхейм. Потеря яблок была бедствием для асов: благодаря им боги не знали, что такое старость. Они поймали Локи и угрожали ему смертью, если он не вернет Идунн. Надев соколиное оперенье Фрейи, Локи полетел к Тьяцци и, застав Идунн одну, превратил ее в орех, схватил когтями и понес обратно в Асгард. Тьяцци снова обратился в орла и бросился в погоню. Асы увидели летящих сокола и орла и приготовились развести огонь за стенами Асгарда. Как только сокол пересек стену, асы развели огонь, и орел обжег крылья, упал на землю, и асы убили его. Дочь Тьяцци, Скади, хотела отомстить за смерть отца, но асы уговорили ее в качестве выкупа выбрать себе мужа из числа богов. Так Скади стала женой Ньёрда (Язык поэзии, 2–4; МЭ. С. 56–57).

К трагическим последствиям, но не в мифологическом, а в эпическом мире (впрочем, эти миры в Скандинавии соприкасаются) привел другой поступок Локи, совершенный также во время странствия с Одином и Хёниром. Они увидели у водопада выдру. Локи бросил в нее камень и убил ее. Асы пошли дальше, взяв с собой выдру, и добрались до дома Хрейдмара, «могущественного человека, изрядно сведущего в колдовстве», где собирались переночевать. Но Хрейдмар узнал в убитой выдре своего сына Оттара («Выдру»), позвал своих сыновей Фафнира и Регина, и они связали асов, намереваясь расправиться с ними. Асы обещали заплатить выкуп за выдру – набить шкуру красным золотом и покрыть ее золотом так, чтобы не осталось видно ни одного волоска. Хрейдмар согласился, и Один послал Локи к карликам добыть золото. Локи поймал живущего в воде в образе щуки карлика Андвари и потребовал от него все золото, которое тот хранил в скале. Андвари отдал золото, но попробовал спрятать одно золотое кольцо, однако Локи отнял и его. И тогда Андвари наложил на клад проклятие:

 
Золото это,
что было у Густа,
братьям двоим
гибелью будет,
смерть восьмерым
принесет героям;
богатство мое
никому не достанется.
 

(Речи Регина, 5)

Локи принес золото Хрейдмару, но, когда шкуру выдры засыпали золотом, на виду остался кончик одного уса, и Локи пришлось положить на него кольцо Андвари. Выплатившие выкуп асы двинулись дальше, а проклятие карлика начало воплощаться в жизнь: Регин и Фафнир убили Хрейдмара, чтобы завладеть золотом, после чего Фафнир обратился в дракона и залег в пещере, охраняя клад. Долгая история преступлений, совершаемых ради клада, продолжается и после его уничтожения: последние его владельцы бросают золото в воды Рейна перед поездкой, окончившейся их гибелью (Язык поэзии, 46–50; МЭ. С. 73–78). Опрометчивый поступок Локи вызывает долгую и трагическую цепь убийств, клятвопреступлений и мести, о которой рассказывается в героических песнях «Старшей Эдды», «Саге о Вёльсунгах» и в немецкой «Песни о Нибелунгах».

Дружеские в целом отношения с асами, временами прерываемые каким-либо злокозненным поступком Локи, продолжаются до смерти Бальдра. Этот поступок асы простить ему не могут и жестоко наказывают его (см. выше миф о смерти Бальдра). Об этом же наказании Локи рассказывается в эддической песни «Перебранка Локи» в связи с другим его деянием. Локи является на пир богов и обвиняет их в различных преступлениях: прелюбодеяниях, трусости, «женовидности», причем обвинение в «женовидности» – поведении, свойственном женщинам, было одним из наиболее оскорбительных. «Женовидность» могла иметь даже правовые последствия. Так, в одной из родовых саг женщина, разлюбившая мужа, но не имевшая оснований для развода, сшила для него рубашку с большим вырезом, как на женских рубашках. Когда он надел ее, женщина позвала домочадцев и, указывая на его одежду, обвинила мужа в женовидности, после чего получила развод на законных основаниях. Боги сначала пытаются урезонить его, затем переходят к встречным обвинениям и, наконец, ловят Локи и привязывают его к камню.

Жанр перебранки был широко распространен в эпической поэзии и мифологии. Герой перед боем вступает в диалог со своим противником; они обвиняют друг друга в трусости, неумении владеть оружием, совершенном некогда преступлении и восхваляют собственные достоинства. Такие перебранки носили ритуальный характер.

Происхождение и смысл мифа о перебранке Локи с богами объяснялись разными, подчас прямо противоположными теориями. Предполагалось, что его текст является словесным сопровождением крайне архаичных обрядовых действ или разоблачением носителя зла Локи и прославлением Тора. И в том и в другом случае возникновение этой песни относили к языческой эпохе. Другие исследователи полагали, что песнь была создана после принятия в Исландии христианства и служила разоблачению языческих богов. Единой оценки песни нет и поныне, как нет и оценки образа самого Локи.

Дело в том, что нет никаких свидетельств существования его культа. Более или менее общепризнано видеть в Локи фигуру трикстера – архетипического персонажа мифологии и фольклора, который выступает в качестве противника / соперника культурного героя, хитреца, поступки которого, иногда злонамеренные, нарушают общепринятые нормы. В развитие этой теории было высказано предположение, что Локи является ипостасью Одина, воплощая его «негативную» сторону. Другая теория связывает Локи с демонами, носителями мирового зла индоевропейской мифологии. Наконец, было показано, что Локи выступает в роли медиатора, осуществляющего смешение противоположностей, женского и мужского начал, культуры и природы, добра и зла.

Тюр

Происхождение и функции Тюра в древнескандинавской мифологии не ясны. Один из кеннингов Тюра, которые встречаются в поэзии скальдов, – «Сын Одина» (Язык поэзии, 16; МЭ. С. 63). Однако в «Старшей Эдде», которая отражает более раннюю традицию, Тюр – сын великана Хюмира (Песнь о Хюмире, 5). Таким образом, и Один (сын Бора и великанши Бестлы), и Тюр – потомки великанов, т. е. принадлежат к древнейшему поколению асов.

^{Тюр, миниатюра из рукописи SÁM 66, f. 78v, XVIII в.}

^{Árni Magnússon Institute for Icelandic Studies / My Norse Digital Image Repository}

Снорри Стурлусон так характеризует Тюра: «Он самый отважный и смелый, и от него зависит победа в бою. Его хорошо призывать храбрым мужам… Он к тому же умен» (Видение Гюльви, 25; МЭ. С. 29). В мифе, рассказанном Снорри, подчеркивается отвага Тюра, у которого достало смелости кормить чудовищного волка Фенрира. Когда же асы решили заковать Фенрира в цепи, то Тюр положил ему руку в пасть как залог безопасности. Фенрир не смог освободиться от пут и откусил Тюру руку (Видение Гюльви, 34; МЭ. С. 31–33). Этот сюжет был хорошо известен уже в IV–V вв. во всем германском мире: он запечатлен как минимум на пяти золотых брактеатах из Дании и Швеции. В последней битве с чудовищами Фенрир станет противником Одина и разорвет его, а Тюр погибнет от зубов другого, не менее кровожадного пса Гарма, охранявшего царство Хель. Некоторые исследователи предполагают, что в древнегерманской мифологии сражался с Фенриром не Один, а бог, соответствующий древнескандинавскому Тюру.

^{Брактеат I, золото, V в., Trollhättan, Вестеръётланд, Швеция.}

^{Photo: Kusmin, Sara, Historiska museet/SHM (CC BY4.0)}

Имя Týr восходит к германскому *Tīwaz, которое означает «бог» и родственно древнегреческому Zeus, Зевс. Тацит и другие писатели, в том числе Иордан, отождествляют Тюра с Марсом, богом войны. Иордан, как и Тацит, подчеркивает жестокость жертвоприношений Марсу / Тюру:

Этого Марса готы постоянно ублажали жесточайшим культом (жертвою ему было умерщвление пленных), полагая, что возглавителя войн пристойно умилостивлять пролитием человеческой крови. Ему посвящалась первая добыча, в его честь подвешивали на стволах деревьев трофеи (Иордан. С. 73).

Предполагается, что некогда роль Тюра в германской мифологии была несравненно более значительной, чем следует из отрывочных упоминаний о нем в древнескандинавской литературе. На значение Тюра и его раннее почитание указывает и то, что его именем названа руна t – единственная, носящая имя одного из богов, что свидетельствует об исключительной важности положения Тивара / Тюра в пантеоне первых веков н. э. Более того, руна неоднократно использовалась в рунических надписях довикингской и викингской эпох не как буква, а как отдельный знак, идеограмма, вероятно, призывающая покровительство Тюра. Так, на камне из Kylver (остров Готланд), около 400 г., высечен полный 24-значный рунический алфавит (предполагается, что уже само начертание алфавита имело магическое значение), за которым следует руна , у которой ветви повторены восемь раз на одном стволе. На назначение руны дарить победу в битве указывается в перечне магических свойств рун в эддической песни «Речи Сигрдривы» (6). Как защитник от враждебных существ Тюр вместе с Одином и Уллем / Ульвом призывается в рунической надписи, вырезанной около 725 г. на фрагменте человеческого черепа: «Ульв и Один и Высокий Тюр. Помощь <…> против этого карлика и карлицы Боур». Примечательно определение Тюра – «Высокий», которое в более позднее время часто использовалось в качестве имени Одина.

И этимология имени Тюра, и наречение его именем одной из рун, и его ранние изображения на брактеатах (ни один другой бог, кроме Одина, не удостоился этой чести), и его происхождение, равное происхождению Одина (по ранней версии), все это делает вероятным предположение, что изначально Тюр был верховным богом неба и войны, а позднее – в эпоху викингов – был вытеснен Одином на периферию пантеона богов.

Фригг

Жена Одина и мать Бальдра, Фригг занимает высшее положение среди богинь. Она восседает на троне Хлидскьяльв вместе с Одином, дает ему советы и, как говорит Фрейя, знает все судьбы, но предпочитает хранить свои знания в тайне (Перебранка Локи, 29).

Имя Фригг соответствует древнегерманскому *Frijjō, производному от прилагательного *frijaz («свободный») и родственному словам со значением «любить», «дружба», «друг». Фригг ассоциируется с браком, материнством и ясновидением. Вместе с Одином она произносит заклинания, чтобы вылечить коня Бальдра во Втором Мерзебургском заклинании (см. главу 1). Фригг, таким образом, оказывается сведуща в лечебной магии.

В далеком прошлом, к которому Снорри Стурлусон относит пребывание асов на их прародине в Великой или Холодной Свитьод, из-за длительного отсутствия Одина его братья Вили и Ве «стали делить его наследство, и оба женились на его жене, Фригг». Возвратившийся Один вернул себе и свои владения, и свою жену (Сага об Инглингах, III. С. 12). Этот миф упоминается Локи, обвинившим Фригг в том, что она «нравом распутна: хоть муж тебе Видрир (Один), ты Вили и Ве обнимала обоих» (Перебранка Локи, 26). Как и в случае с обвинениями Ньёрда в инцесте (см. ниже), Локи (точнее, сочинители Песни) исходит из норм, существовавших в скандинавском обществе эпохи викингов, где архаичные обычаи ушли в прошлое, но воспоминания о них еще теплились. В архаических обществах брак с женой погибшего вождя легитимировал нового правителя и закреплял его право на наследство предшественника. Преемником вождя мог быть его родственник, прежде всего брат, как в данном случае.

Фригг помогает избранным ею или просящим ее о помощи. В «Истории лангобардов» (I.8) Павла Диакона (VIII в.) Фригг (он называет ее Фреа) принимает активное участие в судьбе винилов, будущих лангобардов, помогая им одержать победу (см. главу 1). Она не любит проигрывать и может проявлять коварство, как в мифе о Гейррёде (см. введение), где Фригг, обидевшись на Одина, фактически мстит его воспитаннику Гейррёду за изгнание брата, своего питомца.

Главное же место Фригг занимает в мифе о смерти Бальдра. Узнав от Одина, вернувшегося из Хель и расспросившего вёльву, о судьбе сына, она обходит весь мир, заклиная все живое и неживое не причинять вреда Бальдру, посчитав лишь росток омелы слишком слабым для этого. После смерти Бальдра она не только оплакивает его, но и посылает Хермода в царство мертвых просить Хель отпустить Бальдра, а затем вместе с другими асами просит всех существ на земле оплакать его – таково условие Хель (см. выше). Фригг выступает в этом мифе как заботливая мать, пытающаяся спасти сына от неминуемой смерти, но терпит неудачу – предначертанную судьбу изменить нельзя. Второе горе Фригг, как говорится в «Прорицании вёльвы» (53), – поражение и смерть Одина в битве с Фенриром в конце мира. Судьба же самой Фригг остается неизвестной: вероятно, она, как и другие асы и асиньи, погибла, во всяком случае в возрожденном мире она отсутствует.

Ньёрд

Род ванов в древнескандинавском пантеоне возглавляет Ньёрд, отец Фрейра и Фрейи. По рассказу Снорри Стурлусона в «Саге об Инглингах», Ньёрд вместе с сыном и дочерью был отдан асам в качестве заложников после окончания войны между асами и ванами (см. выше; Сага об Инглингах, IV; КЗ. С. 12). После смерти Одина в Свеаланде (Средней Швеции) Ньёрд стал верховным правителем свеев и совершал жертвоприношения. «В его дни царил мир, и был урожай во всем, и свеи стали верить, что Ньёрд дарует людям урожайные годы и богатство». Ньёрд умер от болезни и, будучи при смерти, велел пометить себя копьём, чтобы посвятить себя Одину (Сага об Инглингах, IX. КЗ. С. 15).

В «Младшей Эдде» Ньёрд предстает богом, обладающим несметными богатствами и распоряжающимся природными стихиями:

Он живет на небе, в том месте, что зовется Ноатун («Корабельный дом»). Он управляет движением ветров и усмиряет огонь и воды. Его нужно призывать в морских странствиях и промышляя морского зверя и рыбу. Столько у него богатств, что он может наделить землями и всяким добром любого, кто будет просить его об этом (Видение Гюльви, 23; МЭ. С. 28).

Связь Ньёрда с морем и морским промыслом – важнейшим способом обеспечения жизни в Норвегии – была особенно устойчивой: обращение к Ньёрду с просьбой обеспечить богатый улов было обычной практикой еще в XVIII в. Распространено было и представление о его богатстве: он неоднократно называется в разных источниках «богатый Ньёрд», а знаменитый исландский скальд Эгиль Скаллагримссон в одной из своих поэм восхвалял щедрость ее героя, которого как будто одарили Фрейр и Ньёрд.

Как упоминает Снорри Стурлусон там же в «Саге об Инглингах», в Ванахейме, Стране ванов, Ньёрд был женат на своей сестре «ибо такой был там обычай». И добавляет: «…а у асов был запрещен брак между такими близкими родичами». В кровосмешении обвиняет Ньёрда Локи на пиру у Эгира: «прижил ты сына (т. е. Фрейра) с сестрою родной, – что может быть хуже!» (Перебранка Локи, 36). Обвинение Локи – взгляд на ванов из культурной традиции эпохи викингов. В культах плодородия брак божественных сестры и брата (инцест) был нормой, а не отклонением от нее: тем самым увеличивалось магическое воздействие на способность природы производить необходимые для жизни человека растительные и животные продукты. Эти аллюзии на брак Ньёрда с сестрой, возможно, отражают память о раннегерманском культе плодородия: имя богини плодородия, упоминаемой Тацитом (см. главу 1), Nerthus, соответствует имени Njǫrðr – оба теонима восходят к германскому *Nerþuz, которое могло быть как мужского, так и женского рода и, соответственно, могло обозначать божества и мужского, и женского пола (ср. имена Фрейр и Фрейя).