Текст книги "Мифология викингов. От кошек Фрейи и яблок Идунн до мировой бездны и «Сумерек богов»"
Автор книги: Елена Мельникова
Жанр:
Мифы. Легенды. Эпос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
удобряли поля,
строили тыны,
торф добывали,
кормили свиней,
коз стерегли.
(Песнь о Риге, 12)
От них пошел род рабов, низшая социальная группа древнескандинавского общества. Рабство в Скандинавии в эпоху викингов и в несколько последующих веков было довольно широко распространено: в рабов превращали захваченных во время грабительских походов жителей Ирландии, Англии, Франкии, Германии. Часть пленных продавали в той же Англии или Германии. Рабы были основным товаром, наряду с мехами, вывозимым скандинавами на Арабский Восток. Какое-то количество пленных привозили домой. Рабы жили в усадьбах своих хозяев и выполняли различные домашние и полевые работы, сопровождали своих хозяев в поездках. Они были лишены права носить оружие и участвовать в собраниях свободных – тингах. Нередко их отпускали на волю, и они продолжали жить на отведенных им участках, но не становились полноправными членами общества.
Дальнейшие скитания Рига привели его к дому, хозяевами которых были дед и бабка. Их отличает аккуратный внешний вид: мужчина – «с челкой на лбу, с бородою подстриженной, в узкой рубахе», женщина – «в безрукавке, на шее платок, убор головной и пряжки наплечные». Узкая рубаха говорит о том, что мужчина не занимается тяжелой работой, как раб. А женский костюм типичен для эпохи викингов: широкие бретели прикреплялись к длинному сарафану парой овальных фибул (брошей) – «пряжками наплечными», которые в большом количестве находят в женских погребениях в самой Скандинавии и в Западной и Восточной Европе. Использование бабкой овальных фибул, которые нередко изготовлялись из железа, но чаще из бронзы или драгоценных металлов, и тем более шейного платка – показатели зажиточности этой пары. Оба они трудились у огня: дед строгал вал для ткацкого станка, бабка пряла пряжу. Как и прежде, Риг дал хозяевам советы и провел в доме три ночи, после чего у бабки родился сын, которого назвали Карл – «Мужчина», т. е. свободный землевладелец, бонд; его участок земли должен был быть наследственным, принадлежать нескольким поколениям его предков. Он вышел «румяным, рыжим, с глазами живыми», и его занятиями были пахота, приручение быков, строительство домов. Его жену звали Сноха, и ее привезли к нему в одежде из дорогой козьей шерсти и с ключами у пояса – символом хозяйки дома. Имена их многочисленных детей – Парень, Бородатый, Житель, Жена, Невеста, Хозяйка и др. «Отсюда все бонды род свой ведут», – заключает рассказчик.
Овальные фибулы из женского погребения, бронза, X в., Бирка, Швеция.
Photo: Voronin, Pavel, Historiska museet/SHM (CC BY4.0)
Наконец, Риг приходит в дом, где на незапертой двери висело кольцо, а пол был устлан соломой – и то и другое – показатели богатства владельцев дома. Хозяева, Мать и Отец, красивые и богато одетые, «сидели, пальцы сплетая», Отец строгал стрелы и прилаживал тетиву к луку. Получив советы от Рига, Мать застелила стол узорчатой скатертью и подала белый пшеничный хлеб, жареных птиц, потроха и сало на серебряных блюдах, вино в кувшине. Через девять месяцев после трех ночей, проведенных Ригом в их доме, родился сын со светлыми волосами и острым, наводящим ужас змеиным взором. Его назвали Ярлом и «окропили водой» – обычай, существовавший и в дохристианской Скандинавии. Затем его обучили многим «искусствам», необходимым знатному человеку:
Ярл в палатах
начал расти;
щитом потрясал,
сплетал тетивы,
луки он гнул,
стрелы точил,
дротик и копья
в воздух метал,
скакал на коне,
натравливал псов,
махал он мечом,
плавал искусно.
(Песнь о Риге, 35)
Слово «ярл» является собирательным и обозначает представителя высшей военной знати, к которой относились также херсиры и хёвдинги. Собственно ярлами в Скандинавии эпохи викингов назывались вожди племенных объединений, их статус считался чуть ниже статуса конунга. После возникновения государств в Норвегии и Швеции ярлы оказались в подчинении у норвежских и шведских конунгов, а еще позднее термин «ярл» стал титулом и придворной должностью. В «Песни о Риге», безусловно, имеется в виду именно вождь, военный предводитель, для которого главным является прекрасное владение оружием.
Вернувшийся Риг назвал Ярла своим сыном и начал обучать его: он посвятил Ярла в тайны рун и дал ему во владение наследные земли, насчитывавшие 18 дворов. Главное занятие Ярла – военная деятельность, и он обладает важнейшим достоинством военного вождя – щедростью:
копье стал метать,
щитом потрясать,
скакать на коне,
вздымая свой меч;
затевал он сраженья,
поля обагрял,
врагов убивал,
завоевывал земли.
Восемнадцать дворов —
вот чем владел он,
щедро раздаривал
людям сокровища,
поджарых коней,
дорогие уборы,
разбрасывал кольца,
запястья рубил.
(Песнь о Риге, 37–38)
Сыновья представителей знати и богатых бондов начинали свою воинскую деятельность очень рано, по нашим меркам: уже в 14–15 лет юноша мог принять участие в викингском походе: отец снабжал его оружием и мог подарить ему боевой корабль для похода.
Когда для Ярла настало время жениться, то брак был заключен в точном следовании обычаям: были отправлены посланцы к дому Херсира (вождя небольшой области и главы войска) сватать его дочь по имени Эрна – «Умелая», которая была «умная, с белым лицом и тонкими пальцами». Замуж Эрна выходит «в брачном покрове», т. е. их брак считается законным. Их род продолжают сыновья Наследник, Знатный, «а Кон («Отпрыск») был младшим». Далее он называется «Кон Юный»: в оригинале выражение Kon ungr созвучно слову konungr, наименованию верховного правителя нескольких областей, а затем короля всей Норвегии. Дальнейшее описание его знаний, умений и деяний отражает представления о достоинствах идеального конунга эпохи викингов, как военных, так и сакральных:
Кон юный ведал
волшебные руны,
целебные руны,
могучие руны;
мог он родильницам
в родах помочь,
мечи затупить,
успокоить море.
Знал птичий язык,
огонь усмирял,
дух усыплял,
тоску разгонял он;
восьмерым он по силе
своей был равен.
(Песнь о Риге, 43–44)
Описание воинских побед Кона Юного не сохранилось в дошедшем до нас неполном тексте песни, но из двух более поздних прозаических пересказов «Песни о Риге» следует, что Кон начал войну с данами, победил в кровавом сражении датских конунгов и женился на Дане, дочери Данпа. Он стал таким могучим правителем, что от его имени произошел титул конунга, – так завершается пересказ.
«Песнь о Риге» (Rígsþula, букв. «Перечень Рига») – прежде всего миф о происхождении социального устройства общества, в котором жили создатели этого мифа. Трехчастное деление общества как бы существует изначально, до путешествия Рига-Хеймдалля: он находит уже сложившиеся приметы трех пар прародителей, унаследованные их потомками: Прадед-Прабабка, Дед-Бабка и Отец-Мать отличаются друг от друга внешним видом, занятиями, степенью богатства, которые будут присущи рабам, бондам и знати. Хеймдалль – в «Прорицании вёльвы» он назван «отцом человечества» – не столько создает социальные группы, сколько закрепляет их статусы: рожденные от Прабабки, Бабки и Матери дети наследуют характеристики своих матерей, которые воспроизводятся в следующих поколениях.
Изображенное в «Песни о Риге» общество чрезвычайно архаично. Собственно, таким же или почти таким же оно представляется в описании германцев у Тацита: в нем существуют рабы, свободные земледельцы, они же воины, и знать. Отличие в основном касается состава и функций знати: Тацит различает военных (временных) вождей, которые возглавляют племена и их объединения в период войны, жрецов, функции которых не ограничиваются служением богам и гаданиями, а включают и управление жизнью племени в мирное время – наряду со старейшинами, которые вершат все дела, включая суд и законодательство. В «Песни о Риге» знать представлена только военным предводителем – Ярлом, и ему уделяется основное внимание. Его и только его Риг называет своим сыном и дает ему свое имя, наставляет в сакральных «искусствах», наделяет наследственными землями. «Усыновление» Ярла Ригом и наречение его именем (неясно каким – ведь имя Ярл было дано ему при рождении) предопределяет его совершенно иной – по сравнению с Трэлем и Карлом – статус, он становится сыном не только Отца и Матери, но и аса Хеймдалля, что представляет собой исключительный случай. В древнескандинавской мифологии, в отличие, например, от древнегреческой и древнеримской, боги вступают в связь с великаншами, но никогда – с женщинами. Поэтому происхождение Ярла и его потомков принципиально отлично от происхождения двух других «родов» и ставит знать в изначально привилегированное положение. Особое место отведено младшему сыну Ярла Кону, который совершенен не только в воинских «искусствах», но и в магии, что особенно подчеркивается в песни. Показательно, что Кон – конунг – представлен здесь пусть и выдающимся, но сыном Ярла, т. е. мыслится одним из представителей знати. В то же время, преуспев в магических знаниях, Кон «приобрел право назваться Ригом», т. е. из «Кона Юного» стать Конунгом: имя Риг (Rígr) означает «верховный правитель, король» (родственно латинскому rex «король»).
«Песнь о Риге», вероятно, сложилась рано – в эпоху викингов, о чем говорит изображение конунга первым среди равных, перечень «искусств», которыми владеют он и Ярл, прежде всего магическими знаниями рун и заклинаний, а также языка птиц, что указывает на представления о связи конунга с сакральной сферой. Социальные страты и их функции в обществе изображены в ней ведущими происхождение от одного из асов, а потому неизменными.
Мифологическая эпоха творения завершилась. Этиологические мифы объясняли происхождение всего сущего на небе и на земле. В них рассказывалось, как был создан и упорядочен природный мир, как асы построили свое обиталище – Асгард, а также обиталище людей – Мидгард, отгородив их от места обитания великанов-ётунов, как создали людей, карликов и другие существа и, наконец, как внесли порядок в мир людей, закрепив трехчастное деление общества во главе с конунгом. Однако порядок в созданном асами мире нередко нарушается, и о возникающих в нем конфликтах повествуется в многочисленных мифах, сохранившихся как в «Старшей», так и в «Младшей Эдде».
Глава 3. Обитатели мифологического мира: асы и ваны
Тогда сели боги
На троны могущества
И совещаться
Стали священные…
(Прорицание вёльвы, 6, 9, 23, 25)
В чертогах Одина, как пишет Снорри Стурлусон, было 12 тронов и еще престол Всеотца-Одина. Снорри далее перечисляет 12 богов, которым принадлежат эти троны: среди них хорошо известные по многим мифам Тор, Ньёрд, Фрейр, Хеймдалль, Локи и известные каким-то одним деянием Тюр, Браги, Видар и Вали, Улль, Хёнир и Форсети (Язык поэзии 1; МЭ. С. 56, см. также выше и далее). Сохранились мифологические сказания и о богинях, женах некоторых из асов: о Фригг, жене Одина; Сив, жене Тора; Идунн, жене Браги; Гевьон и других. Но ими далеко не ограничивается число обитателей Асгарда. Тут и там мелькают имена богов, о функциях которых мы ничего не знаем. Более того, многие боги, в первую очередь Один, имеют не одно имя: так, Локи носит также имя Лофт и, возможно, Лодин и Лодур; Фрейя может зваться Мардёлль, Хёрн, Гевн и Сюр. Снорри дает рационалистическое объяснение множественности имен Одина: «большинство имен произошло оттого, что сколько ни есть языков на свете, всякому народу приходится переиначивать его имя на свой лад, чтобы по-своему молиться ему и призывать его» (Видение Гюльви, 20; МЭ. С. 27). Однако в большинстве случаев это имена, которыми называют себя боги в разных ситуациях, при встрече с разными существами и которые не повторяются в других случаях. Поэтому точно определить состав древнескандинавского пантеона и количество богов невозможно.
Титульная страница рукописи «Младшей Эдды», ÍB299 4to, page 58r, 1666 г.
National and University Library of Iceland
Асы и ваны: война и мир
Сонм богов предстает в мифах как единая патриархальная общность, во главе которой стоит Один. Однако содружество богов не существовало изначально. В «Прорицании вёльвы» иносказательно и потому крайне неясно говорится о некоей первой войне между двумя группами богов, асами и ванами:
Помнит войну она
первую в мире:
Гулльвейг погибла,
пронзенная копьями,
жгло ее пламя
в чертоге Одина,
трижды сожгли ее,
трижды рожденную,
и все же она
доселе живет.
Хейд ее называли,
в домах встречая, —
вещей колдуньей, —
творила волшбу
жезлом колдовским;
умы покорялись
ее чародейству
злым женам на радость.
Тогда сели боги
на троны могущества
и совещаться
стали священные:
стерпят ли асы
обиду без выкупа
иль боги в отмщенье
выкуп возьмут.
В войско метнул
Один копье,
это тоже свершилось
в дни первой войны;
рухнули стены
крепости асов,
ваны в битве
врагов побеждали.
(Прорицание вёльвы, 21–24)
Начало войны каким-то образом связано с неким женским существом по имени Гулльвейг. Имя образовано от слов gull «золото» и либо veig «власть, сила», либо veigja «пьянящий напиток», т. е. в любом случае символизирует власть, пьянящую силу золота. Гулльвейг более нигде не упоминается, и ее роль в возникновении «первой в мире войны» остается неясной. Очевидно лишь, что она оказывается в чертоге Одина, и асы пытаются ее уничтожить копьем и огнем, но она каждый раз возрождается (благодаря магическим искусствам ванов?) и становится могущественной и, видимо, злой колдуньей, которая получает имя Хейд («Блестящая») – возможно, это обозначение золота. Из других мифологических сказаний известно, что золото, равно как и колдовство, связывались с богиней Фрейей из рода ванов, и именно она принесла в мир асов (и в мир людей) seið – колдовство, вредоносную магию, и способность предсказывать будущее. Поэтому некоторые исследователи предполагают, что Гулльвейг – иное имя Фрейи, которую ваны послали к асам, чтобы навредить им.
Если появление Гулльвейг в чертогах Одина – враждебная акция ванов, то о причинах войны асов и ванов более подробные рассказы в «Младшей Эдде» и в «Саге об Инглингах» умалчивают. Вероятно, миф об их войне был настолько хорошо известен, что одного намека было достаточно, чтобы оживить в памяти слушателей весь сюжет. Но каковы бы ни были эти причины, начавшийся конфликт требовал разрешения, и одним из традиционных способов урегулировать его была выплата выкупа. Об этом идет речь во второй половине строфы 23. Асы, собравшись, обсуждают некий выкуп, который то ли они должны заплатить ванам (за попытки убить Гулльвейг?), то ли они должны получить выкуп (от ванов?), то ли ваны посчитали поклонение («выкуп») им людей недостаточным для себя и чрезмерным для асов… Эти четыре строки породили множество толкований, все из которых сугубо умозрительны. Ясно следует из текста только одно: асы отказались от мира, и Один метнул копье в войско ванов, что знаменовало начало военных действий. Но ваны оказались победителями: стены Асгарда пали.
Последующие события, которые привели к примирению асов и ванов, освещаются в «Младшей Эдде» и наиболее подробно – в «Саге об Инглингах». В первом случае, Снорри кратко перелагает существовавший миф, поскольку его цель – объяснить поэтический язык скальдов, а во втором, введении в «историю» норвежских конунгов, – он изображает как асов, так и ванов не богами, а древними людьми, вождями которых был Один с одной стороны, и Ньёрд – с другой (об эвгемеризме подробнее см. в главе 9). Поэтому и война асов и ванов описывается Снорри как обычное столкновение между двумя народами:
Один пошел войной против Ванов, но они не были застигнуты врасплох и защищали свою страну, и победа была то за Асами, то за Ванами. Они разоряли и опустошали страны друг друга. И когда это и тем и другим надоело, они назначили встречу для примиренья, заключили мир и обменялись заложниками (Сага об Инглингах, IV; КЗ. С. 12).
Заключение мира представляло собой торжественную процедуру, сопровождавшуюся рядом ритуалов, среди которых главными были принесение клятвы и обмен заложниками. Эти основные элементы установления мира сохранялись на протяжении всего Средневековья в отношениях Скандинавских странах с другими государствами Европы, а принесение клятвы о мире – важнейшим ритуалом, завершающим распрю, что было даже внесено в исландский свод законов XII–XIII вв. «Серый гусь». Дошел до нас и «стандартный» текст «клятвы мира», который, несмотря на включение в него некоторых христианских реалий, чрезвычайно архаичен и по набору санкций против нарушителей клятвы, и по своей форме, близкой к поэтическому тексту со множеством аллитерирующих словосочетаний:
Вот начало нашей клятвы, и оно в том, что все равны перед богом. Мы должны быть также равны и друг перед другом и доверять другому за брагой и за брашном, на тинге и на торге, в кирке божьей и в конунговых палатах… А если распря случится между нами, то пусть звенят деньги, а не летят дроты, а если кто из нас нарушит слово сговора и подымется на порукой укрытого, то влачить ему дней остаток, как волку повсюду, где люди вдаль волков отгоняют, рабы Христа в церковь ходят, язычники капище освящают, огонь вверх подымается, земля травой покрывается, сын зовет мать, ладья скользит по волнам, блестят щиты, свет солнца растапливает снег, финн бежит на лыжах, сосна ввысь тянется, ворон парит весенним днем, пусть ветер дует ему под оба крыла, небо вращается, мир заселяется, ветер веет, вода из озер вытекает в море, а селяне рожь сеют. Нет ему места в церквях и среди христиан, в доме Бога, и в доме бонда, и нет у него иного приюта, кроме Нифльхейма. Да поручится каждый из нас перед другом за себя и своих потомков, рожденных и нерожденных, славных и бесславных, именитых или безвестных… (Сага о битве на Пустоши, XXXIII.)
Малейшее нарушение текста клятвы или сопровождавших ее ритуалов делало ее недействительной и могло привести к возобновлению войны или распри. Именно поэтому в «Прорицании вёльвы» следующий сюжет – о нарушении асами клятвы, когда асы обманули великана, строившего стену Асгарда.
Итак, клятвы с соблюдением всех правил были произнесены и произошел обмен заложниками. Со стороны ванов к асам были отправлены «лучшие из людей» Ньёрд Богатый и его сын Фрейр, а также мудрейший среди них, Квасир. Асы же послали Хёнира, который был велик ростом и красив, сказав, что из него выйдет хороший вождь, и «очень мудрого человека» по имени Мимир. Хёнира ваны сразу же сделали вождем, но мудрости Хёниру не хватало и, если надо было принять решение в отсутствие Мимира, который обычно давал ему советы, то он говорил: «Пусть другие решают». Через некоторое время ваны поняли, что асы их обманули, и свой гнев обратили на Мимира. Они отрубили ему голову и послали ее асам. Один забальзамировал («натер травами») голову и заклинаниями придал ей возможность говорить. С тех пор голова Мимира открывала Одину многие тайны мира.
Убийство Мимира не нарушило установившийся мир, и Один сделал Ньёрда и Фрейра жрецами, а Фрейю, дочь Ньёрда и сестру Фрейра, – жрицей. По словам Снорри, «она первая научила асов колдовать, как было принято у ванов» (Сага об Инглингах, IV; КЗ. С. 12). На этом конфликт асов и ванов закончился, ваны поселились в Асгарде, каждый в своем чертоге, женились и обзавелись потомством.
Сюжет о войне асов и ванов, как считается большинством исследователей, отражает столкновение двух религиозных систем: земледельческого культа плодородия, который воплощается в образах ванов Ньёрда, Фрейра и Фрейи, и воинского культа с элементами шаманизма, который олицетворяет прежде всего Один. И тому и другому германцы поклонялись еще во времена Тацита, который среди германских богов называет, с одной стороны, Меркурия, Марса и Геркулеса – богов войны, с другой – Нерту, вероятно богиню плодородия, судя по описанному Тацитом культу и ее имени, родственному имени Ньёрд (см. главу 1). Тацит называет «богов войны» общегерманскими, тогда как культ Нерты, по его словам, присущ лангобардам. Скорее, однако, культ плодородия и боги или богини плодородия существовали у всех германских народов, земледельческих уже задолго до времен Тацита. Примечательно, однако, что воинский культ не вытеснил земледельческий, а они слились в едином пантеоне древней Скандинавии.
Один
Обширный древнескандинавский пантеон возглавляет, как уже не раз говорилось, Один. Имя Óðinn (др. – герм. *Wōðanaz или *Wōdunaz, др. – англ. Wōden) восходит к прилагательному *wōðaz «одержимый, разъяренный» и означает «вождь (глава) одержимых (неистовых)», что предполагает экстатическую ярость, неистовство. Одновременно имя Óðinn родственно древнеисландскому слову óðr «разум, рассудок» и «песнь, поэзия», и Один неоднократно называется именем Óðr. Эти значения его имени отражают многообразие его мифологических образов. Под именем Меркурия Один упоминается среди германских богов Корнелием Тацитом в I в. н. э., у готского историка Иордана (VI в.) и под своим собственным именем в рунических надписях IV–VII вв. и в англо-саксонских королевских генеалогиях (см. главу 1).
Один, миниатюра из рукописи SÁM 66 fol., XVIII в.
Árni Magnússon Institute for Icelandic Studies / My Norse Digital Image Repository
Сущность Одина и, соответственно, его функции претерпели радикальные изменения на протяжении столетий, и в скандинавских памятниках XIII в. он предстает многослойной и противоречивой фигурой. Во-первых, он – глава пантеона, повелитель богов и людей (превращение Одина в верховного бога, по-видимому, завершилось уже в Скандинавии). Во-вторых, он – олицетворение войны и боевой ярости, даритель победы и вождь павших в бою. В-третьих, он – воплощение мудрости, магических знаний, поэзии. В-четвертых, он – культурный герой, приносящий богам и людям интеллектуальные и магические ценности: мед поэзии, знание рун и заклинаний.
В основе образа Одина, вероятно, лежит фигура покровителя воинских союзов и воинских инициаций. Его атрибутами служат хтонические животные: волки Гери и Фреки («Ненасытный» и «Жадный»), персонифицирующие воинскую ярость и жестокость Одина; вороны Хугин и Мунин («Мысль» и «Память») – олицетворение его интеллектуальных и ментальных способностей; и восьминогий конь Слейпнир («Быстрый»), порожденный Локи и доставляющий всадника в мир мертвых.
Один владеет изготовленным карликами копьем Гунгнир («Качающийся»), которое всегда поражает цель, и золотым кольцом Драупнир («Капающий»), с которого каждую девятую ночь спадают восемь золотых колец. С загробным миром связана одна из его главных функций – повелителя павших в битве, эйнхериев, которые после смерти попадают в Вальхаллу. Одину подчиняются девы-воительницы валькирии, приносящие победу избранным Одином героям и сопровождающие павших в Вальхаллу. В исландских сагах отразилась сохранявшаяся в Новое время во всем германском мире вера в то, что Один возглавляет «дикую охоту» – во время зимних бурь вместе со своей свитой из валькирий и эйнхериев или призраков он несется по воздуху, унося с собой всех встречных.
Один с воронами и копьем Гунгниром, накладка на шлем, VI–VII вв., прорись.
Getty Research Institute
Дикая охота Одина, картина Петера Николая Арбо, 1872 г.
Photo: National Museum of Norway/Børre Høstland
Один имеет множество, около 150-ти имен, отражающих его разные ипостаси. Прежде всего, он – Всеотец (Alfǫðr), творец людей и отец многих асов, в том числе Тора и Бальдра. «Один знатнее и старше всех асов, он вершит всем в мире, и как ни могущественны другие боги, все они ему служат, как дети отцу» (Видение Гюльви, 20; МЭ. С. 26). В эвгемерической интерпретации Снорри Один – верховный вождь, который ведет свой народ из Великой Свитьод, расположенной где-то на юге, на север и сажает своих сыновей править в Саксланде (Германии), Дании и Норвегии. Сам же Один поселился в Свеаланде (Средней Швеции). Многочисленные генеалогии англосаксонских королей и скандинавских конунгов восходят к Одину как прародителю знатных родов. Одна из таких генеалогий, «Перечень халейгов», была написана в конце Х в. скальдом Эйвиндом Погубителем Скальдов. Род ярла Хакона, владевшего северной частью Норвегии, землями трёндов и халейгов (современные области Трёнделаг и Халогаланд), происходит от легендарного Сэминга, сына Одина и великанши Скади. Род Скьёльдунгов, правителей остров Зеландия, берет начало от сына Одина Скьёльда. Один озирает со своего трона Хлидскьяльв в Вальхалле все миры, дарит удачу и оказывает покровительство отважным воинам и могущественным конунгам. К нему обращаются за помощью и удачей, как, например, в заклинании, обращенном к ним с Тором, которое вырезано на деревянном стержне конца XII в. из Бергена (Норвегия): «Здравия тебе и доброго расположения духа! Пусть Тор примет тебя, пусть Один владеет тобой!» Вера в то, что Один распоряжается судьбами людей, сохранялась еще долгое время после принятия христианства.
В древнегерманском мире, как уже говорилось, Один, вероятно, мыслился прежде всего как одержимый яростью бог войны и покровитель воинов. Таковым он предстает и в Скандинавии, что отразилось в многочисленных скальдических кеннингах: он называется Вдохновитель битвы, Приглашающий к [битве] копий, Отец войска, Отец победы, Радость битвы, Волк битвы. В Асгарде его воинство состоит из прославленных (часто эпических) героев и конунгов, погибших в сражении, – сыновей Одина эйнхериев. Поэтому Один носил имя Вождь или Отец павших. Воинами Одина Снорри Стурлусон называет берсерков, викингов, одержимых яростью и отличавшихся особой жестокостью: они «бросались в бой без кольчуги, ярились, как бешеные собаки или волки, кусали свои щиты и были сильными как медведи или быки. Они убивали людей, и ни огонь, ни железо не причиняли им вреда» (Сага об Инглингах, VI. КЗ. С. 13).
Валькирия встречает воина в Вальхалле и сражающиеся эйнхерии, рисованный камень, VIII–IX вв., Hunninge, Готланд, Швеция.
Photo: Myrin, Ola, Historiska museet/SHM (CC BY4.0)
Один начинает первую в мире войну, бросив копье в ванов, а в последней битве в конце мира возглавит воинство асов. Он часто являлся перед битвами, наблюдал за сражением и мог даровать победу одним или наслать поражение другим. Одному из эпических героев, Хаддингу, Один посоветовал построить его войско клином, а затем появился перед ними в облике старика и разогнал штормовые тучи, которые противник Хаддинга наслал с помощью магии. Точно так же он, явившись в облике высокого одноглазого старика в мохнатом плаще, обещал легендарному королю Дании Харальду Боевой Зуб, что тот будет невредим в бою, за что Харальд дал обет отдать ему «все души, которые его меч вышвырнет из тел» своих врагов (Саксон Грамматик, VII, 248).
Однако в дошедших до нас мифах Один предстает не как бог-воин (таковым является Тор), а скорее как военный вождь, конунг. Он собирает войско для последней битвы, наставляет избранных, как победить в сражении, открывает битву, бросив свое копье в противника, владеет пиршественной палатой – Вальхаллой. Один обеспечивает всем необходимым – оружием, едой и питьем – свое воинство в Вальхалле и одаряет избранных: Сигмунду он дарит ценный меч, сыну Сигмунда Сигурду Убийце Фафнира – коня Грани.
Как и полагается конунгу, Один имеет жену Фригг, богиню любви, домашнего очага, деторождения, с которой он восседает на троне Хлидскьяльв. У них трое сыновей: Бальдр, Хёд и Хермод. В своих странствиях Один нередко вступает в связи с великаншами, от которых также имеет детей, которые становятся богами-асами: Тор от богини земли Ёрд (Фьёргун), Видар, который отомстит за отца и убьет волка Фенрира, от великанши Грид; Вали, который отомстит Хёду за убийство Бальдра, от великанши Ринд; Хеймдалль «от девяти матерей». Генеалогические традиции правителей отдельных областей Дании, Швеции, Норвегии возводили их роды к одному из сыновей Одина: к Ингви – Инглинги Свеаланда (Средней Швеции) и юго-восточной Норвегии, Скьёльду – Скьёльдунги острова Зеландия, Сэмингу – ярлы Трёндалёга. Один считался родоначальником англосаксонских королей.
Хотя Один и почитался как бог воинов, воинская функция не главная в его скандинавском образе – в наибольшей степени он связан с мудростью, т. е. знанием прошлого и будущего, судеб людей и богов, с магией и колдовством. Эти знания не присущи ему изначально. Один «добывает» и приносит их в мир путем поисков и тяжких испытаний, выступая в качестве культурного героя. Этим деяниям Одина посвящено несколько мифологических сказаний. Источником его мудрости является Мимир, ас, голову которого Один «натер травами» и дал ей способность говорить. В фигуре Мимира, имя которого связано с понятиями «память, воспоминание», видимо, слились несколько образов, и поэтому он предстает то асом, как в мифе о войне асов и ванов, то великаном, братом Бестлы, матери Одина, научившим его девяти заклинаниям. У корней мирового древа Иггдрасиля течет Источник Мимира, из которого он ежедневного пьет воду, черпая оттуда свои знания. Миф о приобщении Одина к мудрости Мимира не сохранился полностью, есть только небольшой намек на него в «Прорицании вёльвы»:
Знаю я, Один,
где глаз твой спрятан:
скрыт он в источнике
славном Мимира!
Каждое утро
Мимир пьет мед
с залога Владыки.
(Прорицание вёльвы, 28)
Видимо, чтобы получить мудрость Мимира, Один хотел отпить из источника, но Мимир потребовал выкуп, и Один отдал за приобщение к знаниям свой глаз. Поэтому Одина изображают одноглазым. Если вспомнить, что Один обращается к голове Мимира за советом, когда в мир асов врываются хтонические чудовища и начинается последняя битва, то можно предполагать, что «мудрость» Мимира – не только магические знания, но и знания практические, необходимые в мирной и военной жизни, вроде тех, которые Один-Высокий излагает в эддической песни «Речи Высокого». Это тем более вероятно, что иные знания Один получает другими способами. О прошлом и будущем ему рассказывает пробужденная им вёльва. Она открывает Одину историю мира от его зарождения до гибели и последующего возрождения, причем во многих случаях говорит и о тех событиях, участником которых был сам Один. Прежде всего, это знание космогонии – происхождения мира и названий космических и природных объектов. Видимо, космогония была центральной частью сокровенного знания, потому что именно она становится предметом ряда мифов. В знании происхождения мира состоит состязание Одина с великаном Вафтрудниром, «Сильным в запутывании» («Речи Вафтруднира»). Описанию Асгарда, центра космического пространства, посвящены откровения Одина, пытаемого огнем («Речи Гримнира»). Наименования предметов природного мира – часть сакрального знания – суть вопросов Тора, стремящегося задержать карлика Альвиса до рассвета («Речи Альвиса»). Если описание Асгарда представлено как монолог Одина, то две другие песни состоят из серии вопросов и ответов. Придя к Вафтрудниру в дом, чтобы померяться с ним мудростью, Один вступает с ётуном в состязание, по условиям которого побежденный теряет жизнь. Один и ётун обмениваются вопросами и ответами. Эта форма, весьма распространенная в мифологических текстах и фольклоре, восходит к ритуальному диалогу жреца и посвящаемого. В этой же вопросо-ответной форме составлены и многие учебники Средневековья: так было легче запомнить изучаемое. Большинство вопросов связано с творением мира и его гибелью, т. е. знаниями начал и конца. Один выигрывает состязание – ответ на его последний вопрос может знать только он сам: «Что сыну (Бальдру) Один поведал, когда сын лежал на костре?» Вафтруднир осознает, что состязался с самим Одином, «мудрейшим в мире», и погибает.
