Текст книги "Полет за горизонт"

Автор книги: Елена Асеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава девятая

Искра сейчас куском фрагмента увидела когда-то пережитое и широко улыбнулась, сызнова возвращаясь в нынешний момент времени. На малую толику выведенное в прострацию мозгом тело девушки, оказывается, прекратило движение и замерло посередь луга. Легкий, нежный с нотками выспевшего яблока аромат, парящий над пажитью, вновь овладел носом старшего эдвайзора. Звук заполонил сам мозг и принес в себе не только общую фонацию, в которой перемешались шелест трав, трель птиц, стрекот и жужжание насекомых, но и более отдаленное фырканье, рык зверья, при сем выделив каждый из пропущенных тонов. Посему явственно прозвучало отдельное стрекотание кузнечика, каковой приподнимая и раздвигая надкрылья, созвучно подыграл прокатившимся по лугу плавным, коротким и одновременно низким трелям музыкального инструмента. И тотчас эта короткая мелодия вызвала тревожное напряжение в мозгу девушки, так и не тронувшейся с места.

Она едва повела голову влево, стараясь разглядеть притаившегося на цветке кузнечика, а вместо этого увидела необъятную даль пошни, только поросшей значимо низкой растительностью, с разбросанными на ней островками красных цветов. Задний фон луга поразил мгновенно вставшими каменистыми грядами, а не переднем Искра разглядела шагающих людей. В первый миг, принятых ею за зримые тени, отринутые густыми серо-белыми облаками, плывущими по небосводу. Насыщенность фигур, сиг спустя, обрисовалась значимей. Также погодя, не сразу, приблизились и сами их образы, и едва касающиеся одежды цветы. Крупные, одиночные, ярко-красные на тонких цветоножках, маки помахивали своими тонкими, лепестками, словно крылья бабочки, жаждущей взлететь. А облики людей теперь надвинулись и вовсе распознаваемо, посему Ика узрела двоих людей, мужчину и женщину. Точнее даже сказать юношу и девушку, довольно-таки юных.

Их смуглая, с желтоватым оттенком, кожа, черные, жесткие волосы, уплощенные лица с низким переносьем выявляли в них представителей желтой расы планеты Згинка-3. У обоих молодых людей просматривались темные радужки глаз и эпикантус. Хотя с тем они, несомненно, имели различие. Лицо юноши с сильным выступанием скул придавало выражение мужественности и решительности, а слабо выпирающий нос словно находился на одной высоте с переносьем. Его косо поставленные глаза имели черные радужки, плохо проглядывающиеся, и среднюю толщину розовато-кремовые губы. Юноша был не высок, впрочем, достаточно широк в плечах, вся его фигура смотрелась коренастой, крепкой. Длинные волосы он носил скрученными в пучок на макушке.

В отличие от него, девушка была худенькой, стройной и ниже по росту, не менее чем на полголовы. Ее лицо, выглядело не столь скуластым, посему черты были много мягче, а покатость подбородка и лба, вогнутость спинки носа и тонкость губ делали и вовсе милой. Волосы девушки достаточно длинные заплетенные в тонкие косички, украшали, оплетающие по кругу белые ленты. Оба молодых человека были одеты в длинные до колен бурые рубашки и халаты. И если у юноши, широкий, темно-серый халат подпоясывался тканным поясом, то у девушки синий, не имел рукавов и смотрелся распахнутым.

Эти двое медлительно шагали навстречу Исе. Под их стопами укрытых кожаной (типа неглубоких туфель, без каблука и подошвы) обувью едва пригибались побеги трав, и колыхающиеся соцветия маков ссыпали к ногам влюбленных темно-багряные, червчатые, червленые или все же пунцовые тончайшие лепестки. Выстилая дорогу пред ними цветами любви. Еще не более малого движения парящего под ногами молодых лепестка и до Искры долетел отзвук их толкования. Розовато-кремовые губы юноши шевельнулись, а крепкая, мускулистая левая рука, чья сила виделась даже чрез рукава халата, нежно обвила предплечье девушки. Он как-то враз остановился, притянул любимую к себе, днесь правой рукой обняв ее за талию, ласково огладив спину, сказал:

– Люблю тебя Геле. Никому не отдам.

– Нас поймают Чунта. Поймают и накажут, – томно отозвалась девушка, и ее голова слегка запрокинулась назад, выставляя лучам Ягницы тонкие нежно-алые губы. Она самую толику привстала на носочки, абы стать ближе к любимому и едва слышно дошептала, – надо вернуться.

– Если вернемся, – откликнулся Чунта, и голова его синхронно движению тела девушки подалась вниз. – Нас разлучат. Тебя выдадут за Тоилуна, а я не смогу жить без тебя.

Лбы возлюбленных соприкоснулись и оба они замерли в напряжении. Один слегка пригнув шею, другая едва покачиваясь на носочках.

– Я же Геле, – теперь стал шептать и юноша, жаждая, абы его слышала лишь любимая. – Не смогу без тебя жить. Ты для меня подобна Ниме, – он вскинул левую руку и указал на горящую бело-желтым светом, затянутую разрозненными облаками, Ягницу. – Подобна Даве и Мето, подобна этим цветам, чья красота очаровывает.

Чунта прочертив рукой от звезды Ягницы-Ниме полукруг, остановил ее движение подле лица Геле, и нежно провел перстами по коже щеки. Да не менее ласково придержал дланью подбородок. Он все также медленно склонил голову в бок и робко прикоснулся своими розовато-кремовыми устами до тонких нежно-алых губ Геле, вкладывая в тот поцелуй не только все испытываемые им чувства, но и само дыхание.

И тотчас мощное дуновение ветра просвистело подле Искры Тревзор, и, взвив вверх досель осыпавшиеся лепестки мака, забросало ими окаменевшие фигуры влюбленных. Единожды тот стремительный рывок вроде толкнул в спину Ику, отчего она резко дернула головой и качнулась вперед-назад. Еще миг того покачивания и взгляд старшего эдвайзора воззрился в достигающий груди цветок, чьи корзинки в форме желтого диска окружали язычковые лепестки. На этом крупном желтом диске сидел почитай в два пальца зеленый кузнец. Его удлиненное тело с крупной головой сжатой с боков и четко выраженными задними ногами зрительно качнулось вправо-влево, потому как, таким побытом, вновь дернулась, разворачиваясь влево в направление Геле и Чунты, Искра Тревзор. Ее движения стали замедленными, как и восприятие происходящего, едва заметного покачивания на желтом диске цветка зеленого кузнеца, или бегущих навстречу ей возлюбленных. Сейчас все потеряло быстроту движений, само ускорение, абы наблюдающий за ходом жизни мозг Исы успел все подметить.

Чунта и Геле днесь бежали, продолжая, впрочем, держать друг друга за руки. Их наблюдаемо медлительная поступь, сбивающая соцветия маков, соответствовала испуганным взглядам и открытым рта. Очевидно, они, что-то кричали, только начисто пропавший звук, лишь иногда отзывался в ушах старшего эдвайзора пронзительным стрекотом сидящего справа на цветке зеленого кузнеца, и слегка скрипучей мелодией музыкального инструмента, каковой древние лужичане называли кувиклы. Понимание их бега пришло также миг спустя, когда взгляд Искры вырвал идущих вскачь за ними четырех всадников. Кони, на которых восседали мужчины (внешностью и одеждой мало чем отличимые от Чунты), к удивлению старшего эдвайзора были низкими, с коренастым телосложением. Они имели короткую шею и недлинные ноги, вспять того голова их смотрелась крупной и тяжелой, посему во время движения она зримо заторможенно наклонялась вниз, а засим также не торопко, слегка подергиваясь, шла наверх. Без привычной гривы и с коротким в виде плетки хвостом, сии кони поросли густой длинной шерстью бурого цвета и смотрелись довольно-таки неповоротливыми. Несмотря на низкорослость и массивность, животные общим своим видом все же были похожи на коней.

Люди сидели на лошадях без седел, управляя ими при помощи узды, вставленной в рот, а их ноги намертво вошли в бока животных. Узду они держали в одной руке, а в другой сжимали холодное оружие с длинным лезвием. Миг спустя ассоциативно мозгом Ики распознанное, как пуддха – меч древних лужичан с длинным прямым обоюдоострым лезвием и небольшой чашей защищающей руку. Люди также, как кони двигались в замедленном темпе, перекашивая лица, поддергивая натянутыми на нем жилами, шевеля скулами, и широко открывая рты. Копыта коней опять же степенно опускаясь на оземь смахивали со стеблей, точно срезая, соцветия мака, переламывали тонкие ответвления трав и высекали из под себя кусочки почвы, яростно ударяющей их в брюхо.

Расстояние меж преследуемыми и преследователями неукротимо сокращалось, кони прилагали больше усилий, отворяли рты, сверкая железяками, вставленными туда, сбрасывая на собственную густую шерсть бело-розовые вязкие шмотки слюней. Еще совсем чуть-чуть и кони уже дышали в затылок бегущих возлюбленных. Чунта резко разомкнул руку и несильно подтолкнул Геле в бок и вперед, а сам рывком развернул голову. И тотчас сидящий на коне всадник, в темно-синем халате, полы которого развивались позади, а тканный пояс развязавшись, тянулся справа, самую толику хватаясь одним концом за выступающую коленку, взмахнул рукой и пуддхой. Мановение движения пуддхи, в отличие от досель воспринимаемого, оказалось быстрым. Не широкое, длинное лезвие зараз вошло в высокий ворот рубахи Чунты и единым, вновь медлительным движением отделило голову от шеи. Все еще бегущее тело юноши нежданно раскинуло в стороны руки, точно собираясь взлететь, ноги видимо дрогнули в коленях, заплелись меж собой, а голова, свершив кувырок, полетела вперед.

Широко раскрылись глазные щели на лице Чунты и явили его густо черные радужки, на побелевшие губы выплеснулся пунцовый поток крови, будто смешавшийся с последним словом: «Геле!» Вслед низринувшейся в траву голове, завалилось и само тягостно задрожавшее тело юноши, и, вторя тому эмоциональному мгновению в голос закричала Искра Тревзор, не столько пугаясь того, что теперь всадники нападут на нее, сколько страшась за упавшую в траву Геле.

Ноги Исы тот же миг перешли с состояния окаменения на шаг, а уже вмале она широко разведя руки в стороны (как дотоль это сделал погибший Чунта), понеслась навстречу лежащей в траве Геле, на голову, тело которой с копыт топчущихся подле коней летели кусочки почвы, перемолотые, раздавленные, поруганные соцветия мака и трав.

– Не троньте! Не троньте! – наконец, прорезался голос старшего эдвайзора, а из глаз россыпью вырвались слезы, залив не только щеки, оросив и нос, и губы, и подбородок.

Ноги Ики внезапно сошлись друг с другом, высокое соцветие бело-желтого цветка ударило, своим диском в лицо, тело судорожно дернулось. И Искра срыву и плашмя упала на оземь, теперь подминая и сам ударивший цветок, и близ растущие, под себя. Аромат переспевшего яблока ворвался в обе ноздри и разком зажужжало, застрекотало пространство луга над ней, чуть слышно отозвавшись звучным «чррр» с небес. Подбородок девушки болезненно врезался в каменный отломышек, пред очами показалась бурая почва, увитая тончайшим перепутьем древесных кореньев, а в мозгу возникла яркая картинка пережитого:

– Зачем вы приехали с охраной из Отделения Военного Ордена Академии Мозга, боитесь, что я убегу? – язвительно прозвучал голос Искры.

И на смену звуку пришло лицо Болорева Пелгома треугольной формы, с широким лбом, массивной нижней челюстью и мясистым подбородком. Его полноватые блекло-алые губы слегка изогнули уголки вниз, а столь лиричный, успокаивающий баритональный тенор мягко, впрочем, как и всегда отозвался:

– Вы, забываете Ика, что я занимаю почетный А уровень в Академии Мозга, как ноне и вы. Мои способности, знания достойны того, чтобы мне, в столь не близком путешествии, была выделена охрана. А, вы, наша редкостная девуня, думается мне, не станете убегать, абы, как я заметил, несмотря на экстравагантные поступки, очень умны.

Воспоминание острой, болезненной картинкой накатило на мозг и махом испарилось. Оставив, однако, мощное желание ощутить теплоту рук ментора на своей голове, почасту голубящих волосы и не менее сильное хотение, вот также (как давеча свершил Чунта в отношении Геле) припасть к губам Болорева Пелгома и ощутить, наконец-то, столь вожделенный их вкус.

Глава десятая

Несильный запах сульфидных соединений днесь переплелся с ароматом яблочного цвета, точно указывая на гниение останков чего-то живого. Иса открыла глаза, она все еще продолжала лежать на груди, на земле, подмяв под себя травы и цветы, только не крупные соцветия желто-белых, а много меньшие мака, кои обступили ее со всех сторон. Впрочем, ноне они лишились пунцовых своих бутонов, и покачивали шарообразными коробочками семян на стебельках покрытых малыми щетинками. Легохонько кровоточила посеченная об угловатую поверхность булыжника нижняя губа и подбородок, а боль в груди пульсацией указывала на проблемы с сердцем. И еще невыносимо гудела голова. Вся в целом, не только внутри мозг, но и снаружи кожа, височная, лобная и затылочная ее часть, словно девушку кто-то крепко по ней огрел.

Хотя, кроме этой боли и чуть подергивающегося большого палец левой руки, укутанного заодно с запястьем в обеззараживающую ленту, уткнувшегося в подмятую, лопнувшую надвое, и высыпавшую на почву черную россыпь семян, коробочку мака, ничего не указывало на давеча произошедшее. Не было слышно ни окриков людей, ни топота коней, ни даже малого говора, шепота. Казалось, что и сама природа, представленная насекомыми, птицами и зверьем приглушала звук, до едва различимого скрипа, точно вибрирующего движения надкрыльев кузнечика.

И вновь гнилостно-трупный запах, в чьем образовании участвовали сероводород и аммиак, резанул ноздри девушки, изгнав из них досель плывущий легкий и нежный с нотками выспевшего яблока аромат. Искра Тревзор, неторопливо приподнявшись с земли села, самую толику качнувшись взад… вперед, с трудом удерживая отяжелевшую голову, в оной боль днесь скопилась вся в затылке. А чрез пару частей времени стала медлительно подниматься на ноги, оглядывая проступивший пред очами пейзаж. Необъятная даль лугов поражала очи насыщенной зеленью трав, местами отмеченной пятнами голубых и ярко-желтых цветов. На заднем фоне пажити опять же высились каменистые гряды гор, склоны которых кое-где были отмечены порослью растительности и белыми вкраплениями снега.

Старший эдвайзор нерешительно сделала первый шаг и наново качнулась, ощущая мощную дрожь в коленях, степенно спустившуюся по голени в стопы и, вероятно, подошвы аларчиков. Впрочем, шаткость хода пропала немного погодя, когда ноздри и сам мозг полностью заполонил гнилостный запах. Ика приткнула ладонь к губам, прерывисто задышав ртом, да сделав еще не более пяти шагов, резко остановилась. Потому как увидела пред собой, лежащий в небольшом углубление, густо поросшем травами, фрагмент разложившегося трупа. Едва сохранившийся кусок руки до средины предплечья и часть туловища с явственно выделяющимся позвоночным столбом, ключицей, лопаткой и несколькими ребрами, местами сохранивший связки, хрящи и даже соединительные ткани зеленовато-красного цвета.

Гнилостный дух наотмашь пробил мозг Искры и выплеснулся потоками слез, да приступом судорожной рвоты, оную не успев сдержать она опрокинула себе на левый аларчик и частично штанины комбинезона. Мощная нервная дрожь пробила тело девушки с ног до головы, спазматически перекосив края рта и вызвав новые приступы рвоты. Тяжко качнувшись вперед, Ика не удержалась на ногах и повалилась в траву, стремительно въехав в нее коленями, и выставленными ладонями, замерев на малость в покачивающемся состоянии на корочках.

Лишь на морг, тот самый, каковой отделял существующее от галлюцинаторного, пред очами старшего эдвайзора промелькнул темный отсвет сомкнувшихся век. А когда они раскрылись, опять появились примятые травы и высокие цветы, чьи корзинки в форме желтого диска окружали язычковые лепестки. Высокие стебли днесь мгновенно окружили стоящую на карачках Искру, очевидно, дотягиваясь ей до груди. Чуть более низкие головки фиолетовых колокольцев, усыпающих цветом стебельки до самой почвы, легохонько покачивались.

Девушка медлила не более мига, и стремительно вскочив на ноги, огляделась. Днесь не узрев не только полуразложившегося тела Чунты, но и самих каменистых склонов гор. Сызнова проступила пред ней просторная долина, уходящая на запад и увитая сетью речушек, да покрытая небольшими холмистыми взгорьями, с востока ограниченная высокой грядой, соединяющаяся с тем бугром с оного она спустилась. И тотчас скрип кузнечика погас в ворохе множества звуков, звенящих в сочетании с дуновением ветра, дребезжания насекомых и отрывисто-беспокойного чек-чек, а после, в десятке саженей не более того, прозвучал гулко-хрипящий возглас с чуть слышимыми щелчками. И также резко из травы выглянули головы двух ящерообразных животных, всколыхнув и сами цветы, и запах яблок, распространяемых ими.

Это были едва ли в сажень ростом создания, покрытые плотной, ромбовидной, зелено-бурой чешуей, стоящие дотоль, очевидно, на четырех ногах. Впрочем, днесь они опирались только на задние, довольно-таки длинные и мощные особенно в бедрах. Крепким и единожды стройным было их туловище, имеющее долгий, зауженный на конце хвост. На коротких с высоким черепом головах, по бокам морды, располагались небольшие глаза, окруженные по кругу угловатыми костными рогами. Широко раскрывшиеся пасти, враз обоих ящеров, явили множество мелких зубов, по краю нижней и верхней челюстей, а буровато-острые языки, вроде ощупав пространство, аль уловив воздух, шевельнулись.

Находящиеся над пастью прорехи ноздрей ближайшего ящера определенно втянули в себя воздух, когда более дальний его собрат шагнул в сторону остолбеневшей девушки. И Искра поняла, что эпизод с Чунтой и Геле, также как и смерть юноши, и его разложившееся тело было галлюцинаторным воздействием, а нынешнее движение зверей происходило в настоящий момент. Абы виделось в положенном ходе времени и движения. Посему не мешкая Ика, развернулась, и побежала вон с долины на восток, стараясь достигнуть высокой гряды гор. Сейчас ноги девушки, вторя ей, вельми четко ступали по уже пробитой бегом тропе, хотя желто-белые соцветия иногда ударяли по груди и даже цеплялись за мотыляющиеся руки. Голова, дотоль объятая болью пригасив ее внутри стенок черепа, наполнилась ощутимым ужасом и страхом.

Но данное жуткое состояние в страшем эдвайзоре правило самую толику, и как-то махом в работу включился мозг, обострив необходимые нейроны и связи внутри них. Отчего Иса немедля ощутила поступь бегущих вслед ей зверей, выдыхаемый чрез узкие щели над пастью воздух. Опять же стремительно поперед глаз проступила схематически начертавшаяся удлиненная с мощным бедром задняя нога, обвитая зелено-бурой чешуей, цепко хватающаяся тремя передними и четвертым, находящимся позади конечности, когтистыми пальцами о примятую растительность, ее едва выползающие из бурой почвы, тонкие корневища. Четкость картинки многажды усилилась и внедрившаяся когтями правая конечность ящера энергично дернулась в верхнем суставе вправо, точно также как дернула в ту сторону головой Искра Тревзор. И незамедлительно воспринимаемо для мозга девушки хрустнула в коленном суставе нога ящера.

Старший эдвайзор немедля остановилась и наново рывком развернулась навстречу все поколь бегущему второму ящеру, сомкнув очи. Чернота пред ними правила один сиг, а после схематично начертала фигуру второго ящера, стремительно покачивающего верхней частью туловища и головой из стороны в сторону. Зелено-бурая чешуя на нем единождым махом раздалась в бока, точно ящер снял с себя телеса, оплетенные мышцами, нервами, сухожилиями, сосудами, как поволочень, явив теперь только совокупность костей. Не только короткий череп, но и изогнутый позвоночный столб с нанизанными на него округлыми ребрами, мощными тазовыми костьми. Островерхие позвонки дотоль плавно покачивающиеся вниз… вверх, будто смягченные соединенными промеж себя связками, суставами и хрящами, гулко заскрежетав, переломились, где-то в районе двадцатого, и с тем тягостно содрогнулось тело девушки, вроде его пробил озноб. Все еще видимо для взгляда Искры череп ящера дернулся вбок, а вслед него поехал и верхний фрагмент позвоночного столба с частично нанизанными на него ребрами, отрываясь от второй его части и теперь явственно разделяя надвое и само мясо оплетенное мышцами, нервами, сухожилиями, сосудами, и зелено-бурую чешую, где каждая отдельная грань одним своим краем плотно входила в кожу тела.

Старший эдвайзор торопко ступила назад, абы ей показалось, голова ящера упадет прямо на нее, да все еще не отворяя глаз рывком, повернувшись, побежала вперед. Резкий удар соцветия полоснул по правой щеке девушку, когда она услышала позади себя отрывисто-хрипящий рев, погибающего зверя, заставляя сим открыть глаза. Цветовая гамма вернулось к ней лишь тогда, когда желто-белый цвет вновь оплеухой прошелся по подбородку, задев лепестками и саму шею. Днесь не оглядываясь, и не останавливаясь Ика бежала к лежащему пред ней восточному склону горной гряды, ощущая как мощь в мозгу уступила место острой боли осознания убийства, оставленных сзади двух животных. Один из каковых поколь подавал о себе зовом гулко-хрипящим с едва слышимыми щелчками.

Она застопорила свой ход подле подошвы горной гряды, и туго задышала, переживая ни с чем досель не испытываемое чувство разрушения. Вслушиваясь в протяжно-жалобные стоны умирающего создания, а во рту ощущая приторный вкус гниения не столько от плоти Чунты, когда-то погибшего от рук жестокосердных своих соплеменников, сколько собственного мозга, такового эмоционально-неуравновешенного.

– А! – закричала Искра Тревзор, стараясь собственным ором погасить звуки, долетающие из долины, и прерывисто качнувшись взад-вперед, повалилась на колени, а после на правый бок, тягостно сотрясаясь всем телом и конечностями. Вже не желая смотреть на горящую над поверхностью планеты, почитай над ней, звезду Ягницу, которую желтые люди величали Нимой, не в силах принять того, что и сама стала теперь убивцем, губителем живых существ.

– Рождение и гибель сутью своей едины, – волной пронеслись слова подле Искры, и пунцовая стрекоза своими трепещущими крылами закрыла весь небосвод и столь жаркие в теплое время лето для планеты лучи Ягницы. – Иди, ко мне. Ты, непременно, должна прийти.

– Нет! – незамедлительно откликнулась Искра, и, вскочив с земли, срыву взмахнула правой рукой намереваясь сбить полет насекомого, прогнать с этого чудного лазурного небосклона, прикрытого чуть зримыми парными сгустками и полосами облаков. – Нет! Я не пойду к тебе! Сначала Чунта! А теперь я?! Я! Я как они, такая же безжалостная, кровожадная, свирепая!

– Рождение и гибель взаимосвязаны, как нейроны в мозгу любого живого создания, девуня, – внезапно прозвучал легкий баритональный тенор Болорева Пелгома, и размеры стрекозы лишь под единым движением век Искры уменьшились до привычных, где размах крыльев стал около восьми вершков. – Не может быть зачатия без гниения другого. И аромату цветения, так естественно символизирует запах тления.

Голос ментора пронесся близко, раздавшись вроде как позади, посему она резво повернула голову, но увидела за собой не дорогого, заботливого человека, а только низкие стелющиеся древесные растения с широко раскинутыми ветвями, напоминающими, по форме сизо-зеленой хвои, сосну, образующие вплоть до вершины плотные заросли.

– Иди! – теперь это сказал не первый дайнагон и единожды тайная любовь девушки, а неодолимый голос, прокатывающийся в ее мозгу волной и подчиняющий себе.

– Нет, – уже много тише, и все еще озираясь, достонала Искра Тревзор, тягостно вздрагивая, растирая на лице слезы, кровавые подтеки на подбородке и ссадины на губах оставленные после падения, с тем мгновенно осознавая, что за жизнь всегда приходиться бороться. Вероятно, как и за счастье, радость, любовь. Иногда умея взламывать и нормы поведения, и установленные законы, традиции.

– Иди! Я жду тебя! Это надо нам обоим! – широко раззявив рот, выдавила из себя покачивающаяся в небесах стрекоза и ярко блеснула гранями своих фасеточных глаз. Сим действом, вызывая в мозгу девушки воспоминание.