Текст книги "Полет за горизонт"

Автор книги: Елена Асеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава восьмая

Старший эдвайзор медленно поднялась на ноги, сейчас в отсутствии ментора и покоящихся на земле четырех млин, легохонько дымящихся, соизмеряя как ничтожно время, отведенное на ее уход. Все еще слегка покачиваясь, она обошла камень, каковой досель исполнял роль стула, и более не оглядываясь назад, лишь иногда озираясь, направилась вверх, по пути продолжая спотыкаться, оступаться, хвататься за тонкие ветви кустарников, угловатые стыки каменьев. По мере подъема дыхание Исы становилось более тугим, вроде легкие переполнялись водой, вязкой, склеивающей их поверхность. Головокружение и слабость приводили к тому, что девушка почасту замирала обок сосенок, к вершине сменивших пихты и ели, растущих все больше отдельно стоящими. Их коряво-изогнутые, кряжистые стволы, наглядно указывали на то, что ветры в этой местности не редкость. И если ниже по склону, в лесном массиве, он практически не ощущался, стоило Ике выйти на обезлесенное пространство, как его порывистое движение мощно ударило в правый бок, и чуть было не свалило с ног. Теперь его стремительность отдавалась в правом ухе, и окончательно сбивало дыхание.

Девушка застопорила свой ход подле одиноко растущей, низенькой сосны и вовсе с извилистым стволом, покрытым шелушащейся корой, чьи разрозненные ветви поднимались с под самых корней, а зеленая игольчатая хвоя покрывала ветви не плотными пучками. Ухватившись за враз закачавшуюся ветвь, Иса склонив голову, и вовсе задышала рывками, точно ей не хватало воздуха. Подумав, что все же стоило передохнуть, ибо тяжесть и торопливость хода забрали у нее последние силы. Ведь, коль говорить откровенно, старший эдвайзор никогда так долго не ходила, ее здоровье постоянно перепроверяли, за ней наблюдали, абы обязательно продлить саму жизнь, над ней тряслись в прямом и переносном смысле. И днесь пройденное и выполненное, верно, соответствовало десятидневным натугам на Сверь, да и потом припомнились общие данные о планете Згинка-3 из коих выходило, что уже в среднегорье (подъем от отметки уровня моря от одной версты до трех) в организме лужичанина даже в условиях покоя появлялись изменения, вызванные кислородной недостаточностью. Желтые люди Згинки-3, как явствовало из пояснений, имели большое количество красных телец в крови, а также сердце большего объема и были приспособлены для проживания в данной местности. Очевидно, сейчас Искре могли помочь лекарства, внедренные подле «вехи» в фликтеку, али лежащие в медицинском блоке сидора. Но девушка боялась задерживаться в поисках лекарства, абы по не знанию их как таковых, сейчас это стал бы самый настоящий поиск. Еще немного постояв, Иса сызнова ступила вперед, впрочем, вже после третьего шага, толи от порыва ветра, толи от слабости ее мотнуло вбок, на смену головокружению пришла острая боль, шум в ушах, и сердцебиение. А в легких снижение количества кислорода в альвеолах привело к резкому удушью, так что махом пред глазами завертелись пунцовые, фиолетовые, красные круги. Казалось, легкие днесь превратились в вязко-студенистую субстанцию, не способную нормально работать, а частота сердечных сокращений увеличилась настолько, что запульсировали сосуды в шее и на запястьях. Ика сомкнула веки, на миг сдержав само дыхание, стараясь нормализовать процесс выдоха углекислого газа, по причине большего расхода коего и стала испытывать гипоксию, воздействуя мозгом не только на легкие и расположенные в них альвеолы (где происходил обмен между кровью и вдыхаемым воздухом), но и обобщенно на весь организм. Указанием свыше нормализуя сердцебиение, головокружение, ориентацию в пространстве, и единожды указывая почкам стимулировать создание доли эритроцитов в костном мозге, а значит и крови, этим хотя и увеличивая нагрузку на сердце, одначе в данный момент, снимая последствия болезни.

Искра простояла в таком окаменевшем состоянии не более двух частей времени, а открыв глаза, увидела перед собой вершину, увенчанную по всей продолжительной длине скальными выходами. Впечатление, огромной высоты наполнило все тело девушки, сделав его в сравнение с этим краем таковым хрупким, маленьким. Торопко оглянувшись, она разглядела, позади, круто спускающийся бугор, прикрытый сверху полотнищем крон, узкую долину и тонкую ветку реки, вытекающую из, словно отполированного вытянуто-округлого озера. Весьма четко блеснул на горизонте оставленный блик от движущегося млина, и Ика не мешкая поспешила вверх, испугавшись, что летающий аппарат может вновь ее найти.

Лежащий пред ней каменистый склон теперь окончательно лишился деревьев, и даже кустарника. Подъем становился все более отвесным, а земля, сокрытая под каменными уступами, если где еще и мерещилась так по большей степени, представляя собой мелкий каменный отсев. Завершающуюся грань горного кряжа покрывали каменные пирамиды, сплошь состоящие из наслоенного гранитного останца высотой три-десять саженей, образованных путем выветривания. Весьма трещиноватые, местами меж коими просматривались мощные проходы вызванные разломами, и отслоением камней. В один из таких разломов Ика и поспешила, да придерживаясь за остаточные каменные выступы, миновала эту природную стену. Теперь она оказалась на другой стороне бугра, покрытого лесным массивом почитай до самого верха, подножие которого переходило в просторную долину, расстилающуюся в западном направление и там увитую сетью речушек да небольших холмистых взгорьев. С востока же ограниченную не менее высокой грядой в основании стыка и вовсе смотрящейся мощно-каменистой горной вершиной, где-то на горизонте изгибающей свои склоны в северо-западном направлении.

Теперь Искра более не медлила, подгоняемая мыслью, что на нее могут начать «охоту» в ближайшее время, поспешила вниз. Под «охотой» понимался выстрел снотворного, каковой устанавливали на дополнительных летающих аппаратах, подобных млинам, модификации «лебедь», несомненно, имеющихся на «одуй-плешь-1». Данный выстрел снотворного приводил к полной потери ориентации и даже сознания, этим средством, как и аппаратом пользовались ученые при изучении тех или иных видов животных на Сверь и в иных обитаемых планетах, спутниках.

Очень скоро каменистая поверхность этого склона сменилась на прилесок, основу которого составляла плетущаяся растительность, и вмале перешла в сам лес, ничем не отличающийся от того, каковой давеча Искра Тревзор прошла. Там также росли пихты, ели и сосны, могутные, высокие дерева, они наполняли пространство округ себя, кисловатостью запаха, укрывая растительность и низкие слои зеленого или бурого мха осыпавшейся хвоей. Хоть и не громко, но почасту слышалась в лесу перекличка птиц, щебечущих на самих ветвях, аль переговаривающихся в небесах. Всяк миг хотелось прибавить шагу, но на этом склоне более крутом, каменисто-травяном часточко скользили подошвы аларчиков, хотя их сцепка и была увеличена еще наверху за счет кругового движения каблуков. Впрочем, спускаться оказалось много легче, определенно, потому как Искра увеличила долю эритроцитов, посему порядка тридцати шести– сорока шести частей она почитай достигла подножия, и прибавив шагу так-таки оступившись на выпирающем из земли валуне, упала на спину. Благо за счет того же валуна и выравненности у подножия поверхности не стала съезжать вниз, а лишь резко дернула спиной при падении. Голова также удачно вошла в травянистое переплетение, и взгляд девушки уперся в небосвод.

Его насыщенная голубизна, поразила старшего эдвайзора сразу, как только она вышла из «одуй-плешь-1» на Згинку-3. Это была даже не голубизна, а светло-синяя даль, столь низко нависающая над вершинами гор и однозначно отразившаяся в укрывающих их макушки белых снежно-ледовых полотнищах.

Атмосфера.

Лужичане называли ее еще кругоземица, колоземица, мироколица.

Она поразила ее еще там наверху, когда «одуй-плешь-1» медлительно опускался вниз в плотно выстланной газовой оболочке планеты, чем-то схожей с одеялом, оным когда-то укрывались ее предки мологи, собранного из сотен округлых комков шерсти. Отсюда небо, почти лазоревого оттенка глядело на девушку чуть зримыми парными сгустками и полосами, особенно густыми клоками зависшего над вершинами гор. Красота небосвода враз возвратила ощущение существования собственного организма Искре. И она услышала не только ритмичное сокращение собственного сердца, чуть бурлящий ток крови по кровеносным сосудам, но и боль в области большого пястно– фалангового сустава, и даже стесанную на ладонях рук кожу. Иса торопливо вздела руки вверх и оглядела потертую, покрытую ссадинами кожу на дланях и перстах, а также на запястье правой. Понимая, что отведенное там, на верху, время истекло, и мозг вновь вернулся в свое исходное, первобытное (как она считала и утверждала) состояние, а посему стал ощущать боль. Физическую и в первую очередь чисто эмоциональную, чьим аманатом была она.

Вже давно, в обществе лужичан отступили такие понятия, как религиозные мировоззрения, выступающие в прошлом историческом моменте как форма общественного сознания, определяющая установленные нормы поведения человека, его возникновение, и роль, базирующиеся на вере в бытие мощных божественных сил. Не менее дальше отодвинулась и идея атеизма, форма отрицания религиозных понятий, и признание человека как значимого, цельного творения природы.

Лужичане, достигшие определенного уровня развития собственного мозга, днесь не могли отрицать вмешательства чего-то извне, считая, что в развитие самой системы Космач, как и, в целом, Галактики Туманность Света, однозначное участие осуществлял Разум. Который вносил свою лепту, как в развитие планет, так и участвовал в изменение обобщенного генофонда Космач, единожды с тем, никогда не проявляясь в виде чего-то вещественного, материально, что можно было увидеть, аль к чему возможно б стало прикоснуться.

Впрочем, с этим в обществе лужичан существовала теория разъясняющая самодостаточность мира природы и естественного пути развития, без вмешательства сторонних сил, и даже Разума.

Искра всегда поддерживала вторую точку зрения. И весьма, яро ее отстаивала. Так яро, что не раз получала за то взыскания, а после в многоугольном (где количество углов соответствовало десяти и располагались они не только в стенах, но и полу, и потолке) кабинете ментора выслушивала долгие наставления по поводу недопустимости применения в научном диспуте таких определений как «тупоголовый» и «бездарность».

«Або тогда, – говорил Болорев Пелгом, с нескрываемой теплотой поглядывая на Ису, – сама полемика, девуня, превращается в свару».

С горячностью отстаивая свое мнение, Искра никому, даже первому дайнагону Академии Мозга не говорила, что пунцовая стрекоза, почасту возникающая во снах, широко раскрывая рот и скаля на нее ряды коротких острых зубов, со слышимой насмешкой повторяла ее слова:

– Естественная стадия формирования тех али иных видов, одновременно вызывала преобразование биологической структуры и оболочки планеты Лужич.

Ика никому не рассказывала, что мозг ее всегда отвергал идею естественного развития, произошедшего независимо от высшего, божественного разума. Внутри него всегда правило, как неоспоримая истина, признание особой разумной субстанции, в творении как лужичан, системы Космач, так и Галактики Туманность Света.

Искра медлительно поднялась с земли, ощутив давление сидора на спине, вероятно, жаждущего раскрыть свои закрома, сначала сев, а затем, покачиваясь встав. И все с той же медлительностью направилась к подножию, вскоре оказавшись в удивительной по красоте долине, при ближайшем наблюдении, поросшей высокими травами и не менее высокими цветами, чьи корзинки в форме желтого диска окружали язычковые лепестки. Высокие стебли дотягивались Искре до груди, а крупные соцветия превышали в диаметре две сложенные вместе ладони, купно покрывали всю эту равнинную область. Иногда средь них можно было узреть более мелкие головки фиолетовых колокольцев усыпающих цветом стебельки до самой почвы.

Запах присланный этим цветочным краем заполонил ноздри старшего эдвайзора и проник внутрь ее мозга, всего организма, оный жители данной планеты сочли б пожилым, ориентируясь на возраст, а лужичане достаточно юным, слегка качнув само тело вперед… назад… И это была не слабость от давеча пережитого, а нечто иное, дотоль не испытываемое девушкой.

Искра Тревзор вельми четко помнила становление себя, как человека. С легкостью могла прокрутить собственную жизнь, хранящихся в мозгу мельчайших электронных схем в виде намотанных дорожек аль секторов. Впрочем, главным образом из того пережитого выхватывала саму информацию в форме ярких коротких картинок. Начиная с того момента, как оказалась в родильном отделении Медицинского Ведомства, и увидела над собой стеклянный купол зыбки, в каковом провела первые сто дней. После была зыбка без купола в отделении для младенцев Медицинского Ведомства, сменившаяся на отдельную комнату допубертатной секции Ямыни на спутнике Хасонь, недалеко от посада Влайчи. Были прекрасные ландшафты, наполняющие Хасонь, вольность духа и свобода выбора. Особой картинкой всегда жило вступление в учебные классы Ямынь по достижению двадцатилетнего возраста и достаточно спокойное обучение в течение трех лет. Внезапно прекратившееся и наполнившее мозг Искры яркими картинками снов, каковые другие лужичане не видели. Во снах девушке неизменно виделась пунцовая стрекоза. Она также зависала недвижно над поверхностью глубокого озера Есена, расположенного подле Ямыня величаемого Груя и едва покачивая головой, звала к себе Ису.

Вначале девушка никому не рассказывала о тех снах, в которых на заднем плане изображенной стрекозы проступали яркие всплески природных ландшафтов. Необъятные дали синих вод, стремнистые, высокие горы укрытые сверху ледовыми полотнищами, зеленые долины лугов, с голубоватым отливом кроны лесных просторов. На смену, которым приходила лазурная полоса горизонта, вроде объединяющая небо и землю, в единое целое.

Иса хранила эти сны внутри себя, почему-то тягостно переживая покачивание головы стрекозы, движение ее иногда разеваемой щели рта и очевидных слов, кои она не могла разобрать. Або всяк раз во сне слышала плавное, высокое звучание неизвестного инструмента.

До появления данных снов Искра училась «замечательно» и по общепринятой оценочной шкале из двадцати баллов получала как минимум девятнадцать. Однако течение снов принесло с собой нервозность, эмоциональную нестабильность (что ранее в девушке не было замечено) и снижение умственных способностей (как полагал преподавательский состав).

С Исой не раз проводились беседы.

Ей указывали. Ее уговаривали, наказывали, и как итог постановили отправить на обследование и лечение в посад Влайчи, сочтя сие каким-то заболеванием мозга.

Однако, за сутки до отъезда на обследование, во сне зависшая над поверхностью беловатых вод озера Есена стрекоза, наконец, словно прорезав звучание мелодии, чуть видимо шевельнув краями рта, сказала: «Жду!»

Это «жду» девушка поняла по своему, и, несмотря на поздний час, ушла из своей комнаты одноэтажного здания общежития рассчитанного на проживание пятнадцати обучающихся. И тогда ей не смог помешать старший преподаватель, проживающая вместе с ними Лола Красон, без ведома которой было невозможно покинуть стены общежития, да еще и ночью. Ибо, это был тот самый первый случай, когда еще даже не осознавая возможности своего мозга, а действуя машинально и эмоционально, Иса войдя в ее комнату, повелела Лоле Красон сначала открыть двери общежития, а после уснуть.

Выступив на улицу, что пролегала между двумя рядами одноуровневых зданий общежитий, ограниченной посадками низкорослых апельсиновых и мандариновых деревьев, генетически измененных, посему круголетно цветущих и единожды плодоносящих, Искра направилась к озеру. Она бежала очень быстро, абы все еще видела пред очами чуть размыкающиеся края рта стрекозы и слышала явственно слово «жду!». Все с той же поспешностью Ика разделась на выложенном в виде уступов берегу озера, скинув со стоп легкие коты, чембары, и короткую кошулю (в Ямыне воспитанников не ограничивали в одежде, украшениях и мыслях) и направилась по широким ступеням к воде.

Обо всем произошедшем с ней далее, она узнала из рассказа одногруппников. Ибо, как только вошла в холодную воду Есени по стыку с мраморной последней ступеней прихваченной тонким слоем льда, до талии, потеряла сознание, вследствие сбоя в сердечно-сосудистой системе. И это хорошо, что за показателями состояния здоровья девушки следил Информационный Центр, к которому была прикреплена «веха», второго по значимости, на спутнике Хасонь, посада Влайчи. Поелику изменение работы головного мозга при использовании гипноза Икой, мгновенно передало сообщение в малый Информационный пункт Ямыня Груя, и к озеру Есени поспешили преподаватели. Девушку едва успели вытащить из воды и восстановить работу сердца и легких, незамедлительно перенаправив на малом летающем судне, малоход, в лечебный корпус посада Влайчи, где в ходе лечения и обследования было выявлено удивительное состояние мозга, и его вероятные возможности. Как Ике, объяснил потом Болорев Пелгом, данные о стремительном развитие ее мозга (каковые не зафиксировались в результате последнего обязательного обследования перед началом обучения в двадцатилетнем возрасте) лечебный корпус Влайчи передал в центральный посад Жой в базирующийся там филиал Академии Мозга. А сам филиал Жоя немедля перенаправил их в Совет АМа на планету Сверь. Как только об Искре были получены данные, Малый Совет санкционировал повторное ее обследование, а также обследование старшего преподавателя Лолы Красон и реакции ее мозга на гипноз. После данных исследований и однозначного вывода об уникальности развития Искры, Малый Совет АМа постановил изъять девушку из Ямыне Груя, не дожидаясь получения ею общего образования, в тридцатилетнем возрасте, с тем, однако, давая возможность, несколько подрасти.

Только Искра распорядилась иначе.

После выписки из лечебного корпуса Влайчи и возвращения в Ямынь Груй она какое-то время не видела сны, абы ей вводили успокоительное в «веху». Когда же курс лечения окончился, и Исе вновь приснилась стрекоза, она попробовала предложенный ей Миладом зерпин. Милад был первой любовью девушки. В обществе лужичан не осуждалось до взросления и вступления в брак иметь две-три близкие связи, допускалось даже проживание в общем жилище, впрочем, лишь после тридцатипятилетнего возраста. Юношам и девушкам также разрешалось встречаться и иметь близость во время обучения в Ямыне, однако категорически запрещалась распущенность, выливающееся в частую смену партнеров или их большее одного количество. Только, лужичане с заниженной чувствительностью, не очень то и стремились познать таковую интимную сторону своего организма, и вступали в отношения реже, с тем сохраняя верность раз выбранному партнеру.

Милад тогда сам ввел при помощи ампулы зерпин в «веху» Искре, предложив ей испытать всплеск эмоций. Только в случае с девушкой зерпин приводил к мощным всплескам галлюцинаций. Одна из каковых закончилась прямо в учебном классе, когда замаскированный подле «вехи» зерпин выплеснул очередную порцию в кровоток, во время урока, а центральная нервная система Исы нежданно дала сбой. У девушки тогда вместо галлюцинации произошел судорожный припадок. Потеряв сознание, она завалилась на пол (або в учебных классах не имелось мебели и воспитанники, как и преподаватели, располагались на стеклянном полу, единожды в случае надобности выступающим в роли филаментно-лазерного экрана, выставляющего многомерное изображение на потолок, стены или сам пол.) Вслед за расслаблением всей мускулатуры у Исы появились мелкие судороги, повысилось артериальное давление.

В этот раз ее незамедлительно доставили в лечебный корпус посада Влайчи, а после лечения Малый Совет АМа решил не рисковать здоровьем столь бесценного человека и направил постановление в Ямынь Груя об изъятии Искры и принятие ее в служащие Академии Мозга в должность начальный гэнро, с почетным уровнем А, Нулевой Степени. Исе тогда шло двадцать пятое лето, и сия должность была не только почетна, но и в истории АМа впервые присвоена столь юному лужичанину.

Особенно яркой картинкой в памяти всегда жил фрагмент приезда за ней в Ямынь Груя Болорева Пелгома А6С. Значительно молодой для своих ста лет, он вже сумел воспитать одного из известных ученых Алана Зария Б5С, обладающего мощными телепатическими способностями, и теперь занимающего главенствующий пост в Земстве промышленности и научных разработок, в отделении химической эксплуатации.

Это был очень теплый день. На спутнике Хасонь почасту было то прохладно, то очень тепло, смотря потому какое положение он занимал при вращении возле Жгуч и в отношении центральной звезды Ярги. Если оба этих небесных объекта освещали Хасонь, на его поверхности становилось жарко, а если свет достигал только от Жгуч, довольно-таки прохладно. В такие моменты включалась, проложенная в поверхностном слое спутника отопительная система на основе подогрева подземных вод. Нагревая не только сам верхний слой, улицы, но и воздух, с тем, впрочем, сохраняя в естественных источниках, озерах, реках для баланса естественные температуры.

Искра, одетая в укороченную белую кошулю едва прикрывшую грудь, демонстрирующую живот, и цветастые клешенные от бедер шальвары вышла из общежития, куда была доставлена из Влайчи трое суток назад, в сопровождении старшего преподавателя Лолы Красон. Пройдя под неусыпным надзором своего преподавателя, женщины относимой по генотипу к мологам, не молодой, с малой проседью волос, кои она носила распущенными до плеч, чрез оставленный проход сквозь посадки низкорослых апельсиновых и мандариновых деревьев, они выступили на широкую улицу Ямыня Груя. И тотчас Ика увидела Болорева Пелгома, в окружении двух военных, явно из Отделения Военного Ордена АМа, осуществляющих охрану служащих Академии Мозга, декана и двух преподавателей из старшего состава. Прибывшие, не только из Ордена АМа, но и ментор, и преподаватели были одеты в форменные комбинезоны. И если на военных цветовая, черная гамма указывала на их службу в Ордене, то серебристый и кремовые, соответствовали приверженности к Академии Мозга и преподавательскому составу Ямыней.

Первый дайнагон дотоль внимательно слушающий декана, лишь на улице появилась Искра, не мешкая перевел на нее взгляд. Он всего-навсего с десяток долей времени вглядывался в ее лицо, а затем все с той же поспешностью осмотрел всю ее фигурку, зафиксировав на чуть-чуть взор на плоском животе девушки, вычурно расписанном нательной, пунцовой живописью и унизанном в местах стыка желтым янтарем. Сделанный вчера ее одногруппницей Земи, когда Искра узнала о собственном назначении и отъезде из Ямынь Груя. Таким образом, вже правда не впервой, выразив собственный протес на сие отбытие.

– О! – негромко протянул Болорев Пелгом А6С (как позднее поняла Иса любимый его возглас) вновь возвращая взгляд на лицо девушки. – А подлиней кошули у вас декан Мнат Вакей не нашлось, для нашей редкостной девуни?

Декан дотоль стоящий вполоборота стремительно дернул голову вправо, и, воззрившись на нательную, пунцовую живопись на животе своей воспитанницы, едва слышно произнес:

– Искра, кто вам сие бесстыдство на животе сотворил? Кто и самое главное когда?

Он враз всплеснул руками, точно жаждал тем движением натянуть кошулю и прикрыть и живопись, и сам живот. Мнат Вакей также относился генотипом к лужичанам-мологам, хотя был еще достаточно молодым, с узким, ромбовидной формы лицом, водянисто-голубыми глазами, вельми сухощавого сложения, свои светло-пепельные волосы, до плеч, он неизменно стягивал в хвост. И хотя в прослойке преподавательского состава на украшения не вводились ограничения, никогда не красил волосы и не носил ничего яркого.

– Ну, почему же бесстыдство? – тотчас отозвался ментор, узрев как яркий румянец выплеснулся на щеки Исы, а сама она, остановившись, широко раскрыла рот вроде задохнувшись. – Вполне себе сносная армадиль. Но я согласен с вами декан Мнат Вакей Малый Совет Академии Мозга также может счесть, сей расписной эскиз, чем-то недопустимым.

– Может, тогда я останусь тут, в Ямыне, чтобы не пугать Малый Совет Академии Мозга своим… своим… – Иса на миг задохнулась от досады, абы, несмотря на восхищение преподавателей и одногруппников к полученному назначению, сама уезжать никуда не хотела.

– Своим экстравагантным видом, вы хотели сказать Ика, – мягко дополнил ментор, и, вздев правую руку, легохонько шевельнул перстами, подзывая к себе замершую девушку. – Думаю, что Малый Совет АМа вы вряд ли напугаете, даже этой экстравагантностью. Ибо он слишком в вас заинтересован, наша редкостная девуня, – закончил первый дайнагон и широко улыбнулся.

Лужичане обобщенно редко улыбались, смеялись, этим Искра всегда отличалась от них, потому как была достаточно эмоциональным человеком даже в детстве, юности. Посему данная улыбка Болорева Пелгома моментально расположила девушку в отношении к нему, а позднее подчинила его воле. Так, что демарш протеста на животе, который она себе устроила пропал еще в полете на Сверь. Абы ментор весьма мягко и единожды неодолимо пояснил Ике, что демонстрация сей армадиле выглядит не столько вычурно, сколько глупо.