Текст книги "Немного магии (СИ)"

Автор книги: Елена Ахметова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Полукровка покосился на свое предплечье.

– Да, – с запинкой отозвался он и выпрямился с таким независимым видом, будто на самом деле каждое утро прогуливался под ручку с воспитанницами закрытых школ для благородных девиц, а уши у него всегда были красные и ничего особенного в этом нет.

– Отлично, – я улыбнулась шире. Вышло, кажется, совсем неестественно, но Тэрон был слишком занят собственными переживаниями, чтобы заметить. – Втроем веселее. И теплее. В мужском крыле тоже поутру холодно?

Сам Тэрон, по всей видимости, ничуть не мерз. От нескладного тела веяло ровным, здоровым теплом; а предплечье под моими пальцами и вовсе казалось лихорадочно горячим – настолько, что я с трудом удержалась, чтобы не шагнуть ближе. Но воспитание привычно перевесило, и я осталась на приличествующем подруге расстоянии.

– Холодно, – тем не менее, подтвердил Тэрон с легким удивлением. – Но разве для тебя это проблема?

– Сегодня – почему-то проблема, – призналась я и перестала натянуто улыбаться. – Сила почти не отзывается. Я собираюсь переговорить с Фасулаки, не его ли это эксперименты так сказываются, и в случае необходимости заглянуть в лазарет после лекций.

– Вряд ли профессор Кавьяр одобрил бы на своем занятии эксперименты, которые могут негативно сказаться на студентах, – с сомнением заметила Хемайон.

Я неуверенно пожала плечами.

На студентах – да. Но я-то вольнослушательница!

Хотя он и Тэрона в этот эксперимент втянул, не колеблясь ни секунды.

– Вряд ли, – согласилась я больше для приличий и постановила вслух: – Если не сумею найти Фасулаки сразу после занятий, отправлюсь прямиком к целителям.

Хотя бы потому, что мой дар – и все сопутствующие ему привилегии, пусть и сомнительные, – для меня куда важнее, чем чужая дипломная работа. В конце концов, разве пристало леди служить наглядным пособием ради каких-то сомнительных военных преимуществ перед участником действующего мирного соглашения?..

– Хорошо, – заметно поуспокоилась Хемайон. – Я провожу, если хочешь.

– И я, – тут же вызвался Тэрон, так загоревшись идеей, что даже забыл покраснеть.

Я с любопытством покосилась на полуэльфа, но пуститься в расспросы о целительской карьере не успела: мы наконец-то добрались до зала накопителей, и разговор заглох сам собой.

Полигон уже был истоптан десятком ног – что характерно, босых, – а розы за внушительным забором будто расцвели еще пышнее. Мы оставили Хемайон в цветнике, а сами вошли внутрь, подслеповато щурясь с непривычки. Я порадовалась, что не стала отлынивать, несмотря на странное поведение дара: сегодня в зале дежурил сам профессор Биант – как обычно, в щеголеватом бордовом камзоле, с выражением вселенской тоски на лице и полупустой флягой в руке. Я вежливо поздоровалась, скрывая раздражение (едва рассвело, а он уже с вином!), и заняла свободное место на скамье перед постаментом с выгравированным язычком пламени.

Сам постамент, как обычно, был ледяным, и я отдернула пальцы, едва коснувшись его. Сегодня руки вовсе не прилипали к камню – он будто сам оттолкнул меня, и я с нарастающим беспокойством поднялась на ноги.

Кажется, накопитель не принял ни грана силы, и я не понимала, почему. К счастью, мою растерянность заметил профессор Биант – и, разом потеряв интерес к фляге, направился к скамье.

– Что-то не так, миз Доро?

Я порадовалась, что можно проконсультироваться хоть с кем-то, и честно изложила утренние сложности с даром, опустив свои подозрения о коварстве эльфотира. Профессор, к моему облегчению, обеспокоенным не выглядел.

Довольным, впрочем, тоже.

– Фасулаки, значит, – произнес он и бездумно приподнял флягу, будто хотел глотнуть, но тут же снова опустил. – Что ж, миз Доро, поздравляю – вы запустили «маятник» раньше всех остальных студентов в этом году.

– Маятник? – неуверенно переспросила я.

Профессор казался слишком хмурым для поздравлений. Впрочем, если он не расставался с флягой со вчерашнего дня, ничего удивительного в этом не было.

– Любой дар можно усилить, – сообщил профессор Биант. – Раскачать, как маятник. Сейчас ваш дар в низшей точке, но уже через несколько часов пойдет вверх. Если в этот момент его подтолкнуть, истратить полностью на что-либо, в следующий раз точка полного восстановления окажется выше. Как если бы вы подтолкнули маятник часов в том же направлении, куда он уже и так шел. В теормаге это называется маятниковым резонансом или принципом маятника.

Он помолчал, бездумно покачивая флягой. В ней выразительно булькало.

– На вашем месте, – мрачно сказал профессор Биант, – я бы оставил все как есть и продолжал сливать силу один раз в день, в накопитель. Ни к чему вам сейчас усиливать дар, который вы и без того не способны контролировать в полной мере.

Пожалуй, я бы обошлась и без очередного напоминания об этом.

– Боюсь, я включена в список соавторов исследовательской работы господина Фасулаки и не могу отказаться от участия в экспериментах, – сухо отозвалась я. – Возможно, есть какая-нибудь методика, которая помогла бы мне с контролем над даром?

Профессор нахмурился ещё сильнее.

– Есть, и даже не одна. Если бы вы начали работать над собой хотя бы две-три недели назад, я бы не настаивал на отказе от регулярной раскачки «маятника». Университету нужны сильные маги огня. Но сейчас… – он покачал головой. – Это чересчур рискованно, миз Доро. Освойте хотя бы базовую технику медитации. Запустить «маятник» можно в любой момент, и вовсе не обязательно хвататься за сегодняшний инцидент.

До сих пор о медитации мне доводилось слышать разве что в контексте религиозных сект – о которых, разумеется, в «Серебряном колокольчике» если и говорили, то исключительно в негативном ключе. Леди не пристало проваливаться в собственные мысли, отключаясь от действительности. В реальности в этот момент вполне может пробегать мимо какая-нибудь достойная партия, и упустить ее ради сомнительной радости самопознания – однозначный провал.

К хорошим новостям относился разве что тот факт, что гоняться за достойной партией мне и не требовалось. Пока не сдан конмаг, все остальные проблемы отходили на второй план. Кто, в самом деле, рискнёт жениться на вольнослушательнице, которая может в любой момент спалить весь дом?!

А вот университету сильные маги огня определённо нужны. Иначе зимой мы здесь все примерзнем к койкам в общежитии и сможем вернуться к обучению только весной. Если выживем, конечно.

– Медитации, – без особого энтузиазма повторила я и нашла взглядом Тэрона, который уже справился со своими ежеутренними обязанностями.

Растущий (хотя куда ему ещё!) организм требовал еды, а воспитание и страх лишиться нового друга не позволяли оставить меня с профессором, и полукровка нетерпеливо переминался с ноги на ногу у выхода, не решаясь привлечь внимание иначе.

Я подавила неуместную улыбку и вспомнила, что у меня вообще-то тоже растущий организм.

– Спасибо, профессор Биант. Я подумаю, что можно сделать, – сказала я и, сделав молниеносный книксен на прощание, из него же и стартовала к дверям.

Профессор явно хотел добавить что-то ещё, но, как я и рассчитывала, орать вслед не стал, позволив мне подхватить под руку Тэрона и беспрепятственно выскочить наружу.

– Ты поговорила с профессором насчёт своего дара? – осторожно поинтересовался Тэрон.

Я помахала рукой Хемайон, и она с готовностью выбежала из цветника, чтобы подхватить меня под свободную руку.

– Хорошие новости? – уточнила она.

Как посмотреть. Пока я очень надеялась, что попросту не столкнусь с душевным потрясением такой силы, что повторю судьбу Ианты Патрину. Не было в университете человека, из-за которого я бы потеряла голову.

С другой стороны, меня уже разбирало любопытство. На сколько можно усилить дар? Есть ли предел?

Получится ли расплавить-таки ненавистные накопители?

От последней мысли несло нездоровым азартом, и я перестала улыбаться. Но запугивать друзей не стала – хватало и того, что запугана была я сама, и это точно не добавляло душевного спокойствия, столь необходимого нам всем.

– С моим даром все в порядке, – выбрала я самую позитивную новость. – Это маятниковый резонанс из-за слишком частого использования магии.

Тэрон заметно успокоился и кивнул – похоже, о резонансе он уже успел где-то вычитать. Хемайон ни о каких маятниках ещё не слышала, и дорогу до столовой мы скоротали за полезной и исключительно благонравной беседой с поучительными цитатами из библиотечного учебника, с которым, как выяснилось, и ознакомился нелюдимый полуэльф. Если этот разговор не соответствовал высоким требованиям к светскому поведению, то я не могла сказать, что же тогда соответствовало бы им.

А вот в столовой, как и следовало ожидать, все пошло наперекосяк.

– О, а вот и леди! Давайте к нам!

Рыжеволосый друг Фасулаки был громогласен и ярок. Никакой возможности сделать вид, что ничего не заметила. Зато – благодаря некрасивой оговорке – можно было притвориться, будто Налбат обратился к нам с Хемайон, а не только ко мне. А провести за нами полуэльфа было не так уж и сложно.

Я сжала пальцы на предплечье Тэрона, не позволив ему услужливо отколоться от компании, и одарила неразлучную троицу – Налбата, Спанидиса и Фасулаки – насквозь фальшивой улыбкой.

– Надеюсь, вы не против компании, – сказала я, чрезвычайно довольная собой.

Фразы-ловушки в невинном, казалось бы, разговоре – неотъемлемая часть науки быть леди. Не то чтобы я была так уж хороша, но Налбат однозначно мне проигрывал.

Ответить, что против, он уже не мог – тогда вместе с компанией откланялась бы и я. Рыжеволосый разбойник вынужденно подтвердил, что его все устраивает, и я потащила Тэрона за собой.

Он замешкался. Свободный стул был только один, и я уступила его Хемайон, оставшись стоять.

Фасулаки тяжело вздохнул и принес стул от соседнего стола. Тэрон понятливо прихватил ещё один и кое-как втиснулся между мной и Налбатом – с другой стороны места было больше, но полукровку это не остановило.

Счастливыми любители пари не выглядели, но промолчали. Кажется, пока я вела со счетом два-ноль – только это тоже не было хорошей новостью.

Азарт. Кто бы мог подумать…

Поднос с завтраком тоже был всего один, и его я тоже уступила Хемайон – под крайне неодобрительным взглядом Налбата. Спанидис неопределенно хмыкнул и, извинившись, пошел к раздаточному окну. Тэрон, убедившись, что на его стул никто не покушается, увязался следом – не упускать же шанс проскочить без очереди!

Я одобрительно улыбнулась обоим и завела подобающую беседу, благо утренний туман давал отличный повод. Налбат тему предсказуемо не поддержал, но направить разговор в неправильное русло помешал Фасулаки.

– Вы свободны после четвертой пары, миз Доро?

Занятий в расписании было всего три – первокурсников то ли жалели, то ли опасались перенапрячь (что вероятнее). Я об этом помнила, но всё-таки покосилась на Хемайон и уточнила количество лекций у нее – просто чтобы вовлечь стеснительную подругу в разговор.

– После занятий я в вашем распоряжении, господин Фасулаки, однако должна предупредить, что сегодня, возможно, буду не в лучшей форме, – сообщила я и рассказала о «маятнике» и опасениях профессора Бианта.

Фасулаки – кто бы сомневался! – пришел в восторг.

– Это же значит, что можно опробовать более сильную защиту! Чем мощнее станет ваш дар, тем большую область исследований можно закрыть с вашей помощью!

– Конечно, – с сомнением согласилась Хемайон, – только чем мощнее станет дар, тем сложнее будет с ним справляться, – заметила она и поежилась – не иначе, вспомнив про огромную ель посреди мастерской.

Я была вынуждена согласиться, и Фасулаки несколько скис. Возвращение Тэрона с полным подносом не добавило старшекурснику хорошего настроения, зато я благосклонно кивнула Спанидису и радостно вцепилась в вилку.

Разумеется, радоваться было рановато.

– Так в чем проблема? – с исключительно невинным видом поинтересовался Налбат. – Мы же вполне можем устроить леди вводный курс практического конмага!

Я растерянно промолчала. Практические занятия мне были нужны – однозначно, потому что сама я с трудом представляла, что делать. Но Налбат в качестве учителя… стоило только подумать об этом, как внутри что-то сжалось от нехорошего предчувствия.

– Отличная идея, – неожиданно сказал Тэрон. – Я бы с удовольствием присоединился.

Свою вилку он стиснул так, что костяшки пальцев побелели от напряжения, но голос звучал ровно. Уголки его губ едва заметно приподнялись в улыбке, и я вдруг осознала, что мне и в самом деле будет гораздо спокойнее, если «рыцарь» будет рядом.

И Хемайон с собой возьмём, если уж Налбата жизнь ничему не учит!

– Да, это было бы замечательно, – подтвердила я и изобразила самую обворожительную улыбку. – Правда, Хемайон?

Леди не пристало злорадствовать.

Но иногда так хочется…

Глава 10. Бездонная пропасть

Из столовой я буквально выпорхнула на крыльях веселого, злого вдохновения. Лекция по физике, в свою очередь, живо напомнила мне, почему люди не летают.

В «Серебряном колокольчике» к естественным наукам относились с некоторым пренебрежением. Конечно же, леди совершенно необходимо знать географию или историю, чтобы поддержать светский разговор, но, право, к чему вдаваться в скучные подробности? Едва ли на рауте или за торжественным ужином кто-нибудь из гостей пожелает обсудить основополагающие законы физики или научную революцию. Там, где присутствуют леди, всегда найдется другая тема для разговора, куда менее утомительная для неподготовленных умов.

Внезапно осознать, что неподготовленный ум тут скорее я, чем все остальные, было до ужаса неприятно. Но это Тэрон всю лекцию просидел с горящими глазами, подавшись вперед, а Хемайон – нетерпеливо ерзая, когда профессор обращался к аудитории: привлечь внимание и ответить вслух она все еще стеснялась, однако ответы, несомненно, знала. Я же только стискивала зубы, чтобы ничем не выдать собственной беспомощности.

Я разбиралась в музыке, недурно рисовала акварелью, вышивала гладью и могла завязать разговор с любым собеседником. Если бы меня вывели в свет, ни у кого не возникло бы и тени сомнения, что перед ним – леди, достойная дочь виконтессы.

Но в Эджине, похоже, все это не имело никакой ценности. Даже мое умение держать себя в руках не стоило ничего – потому что держаться с достоинством вовсе не означало быть такой спокойной, какой леди должна казаться со стороны.

А физика… все, на что меня хватало, так это на глубокомысленное замечание, что в древности физика и философия считались синонимами. Увы, едва ли оно удовлетворило бы экзаменационную комиссию. И кто знает, где еще обнаружится бездонная пропасть в знаниях, без которых магией не овладеть?..

К своему ужасу, я начинала понимать, почему Фасулаки был так уверен, что без покровителя мне не справиться. Должно быть, он уже имел удовольствие общаться с воспитанницами закрытых пансионов и примерно представлял, в чем леди должна преуспевать, а в чем ей вполне простительно не понимать ровным счетом ничего.

Мне простительно уже не было, и в общежитие я вернулась мрачнее тучи. Близилось время практических занятий с Налбатом; я по-прежнему не ощущала никакого энтузиазма, несмотря на поддержку Тэрона, но отступать не собиралась.

– Что, уже слышали новости? – поинтересовалась вместо приветствия миз Вергиди, повстречав нас с Хемайон в общем холле женского крыла.

Я спохватилась и перестала неприкрыто хмуриться. Хемайон, заметив перемену настроения, тоже расслабилась.

Рановато.

– Новости? – переспросила я. – Мы только что с занятий.

Миз Вергиди понимающе кивнула.

– В городе под Эджином объявили о пропаже еще одной девушки. Ректорат серьезно обеспокоен, и всем вольнослушательницам теперь запрещено покидать стены университета без сопровождения.

Лично я никакие стены покидать не собиралась (мне и здесь приключений хватало!), но и о пропажах слышала впервые. Хемайон, видимо, тоже.

– Но я хотела сходить на воскресную ярмарку… – растерянно сказала она.

– Найди сопровождающего из числа преподавателей, – пожала плечами миз Вергиди. – Миз Доро наверняка сможет помочь с этим, не так ли?

Миз Доро и о воскресной ярмарке впервые слышала, и настроения это не улучшало.

– Разумеется, – отозвалась я, тем не менее, – я могу обратиться к профессору Бианту. – Вот здесь я могла собой гордиться: голос звучал ровно и спокойно, хотя кончики пальцев опалило злым жаром, и пришлось поспешно прятать руки. – А вы не собирались на ярмарку, миз Вергиди?

Старшая по женскому крылу резковато качнула головой и растянула губы в улыбке:

– У меня свои планы на воскресенье.

– Жаль, – искренне отозвалась я. – Мне бы хотелось услышать больше об этих исчезновениях.

Миз Вергиди мигом растеряла все веселье и нахмурилась.

– В общей сложности пропало двенадцать девушек от четырнадцати до двадцати лет, – сухо сообщила она, явно потеряв интерес к разговору. – Большинство – из числа приезжих, останавливавшихся в городе на ночь, трое – из местных. По правде говоря, жандармы не слишком следили за путешественницами, и дело получило ход только после второй девушки из числа горожан, и пока поиски ничего не дали. Поэтому, вдобавок к запрету выходить в одиночестве после наступления темноты… – она запнулась, видимо, вспомнив, что запрет на одиночные прогулки по городу уже озвучила, и развела руками, не желая повторяться. – Кстати, загляните ко мне вечером, миз Доро. Вам пришло несколько писем. После занятий я отыщу их и передам.

– Спасибо, – отозвалась я, постаравшись выдержать прежний ровный тон, и, не задумываясь, сделала быстрый книксен на прощание.

Кажется, вести о моем зачислении в Эджин достигли поместья Оморфиас. Я боялась представить себе реакцию отчима на то, что его падчерица загремела в магический университет. Да еще и отличилась при поступлении – как будто прочих проблем мне было мало!

– Ты правда сможешь уговорить профессора Бианта? – с надеждой переспросила Хемайон, выдернув меня из мрачных размышлений.

Я заставила себя улыбнуться.

– Во всяком случае, сделаю все возможное, – пообещала я и, подхватив соседку под руку, направилась в свою комнату: Тэрон ждал нас внизу, и тянуть не следовало. – Хотя, по-моему, ректорат перестраховывается. Кто же рискнет нападать на мага?

– На нас не написано, что мы маги, – рассудительно заметила Хемайон на ходу. – Да и если напишем – кто знает, вдруг похититель не знает грамоты?

Я представила себе пару девиц с крупными надписями «Осторожно, вольнослушательницы Эджина!» на лбу и едва сдержала дурацкий смешок. Что-то подсказывало, что подобными сведениями с куда большей долей вероятности удастся не отпугнуть похитителя, а привлечь внимание городских кутил и прожигателей жизни.

Как ни крути, провальный план.

– Хорошо, от надписей воздержимся, – пообещала я. – До воскресенья еще есть время, а профессор Биант часто дежурит в зале накопителей. Я постараюсь поговорить с ним утром.

В комнате мы не задержались – только оставили сумки с конспектами да сменили обувь на более подходящую для длительных прогулок; но Тэрона, по всей видимости, за это время тоже успели просветить касательно последних новостей. После намека Фасулаки на неуместные визиты в женскую часть общежития (хотя вот уж кто бы говорил!) полуэльф не рисковал заглядывать в восточное крыло, но поджидал нас у самых дверей, бледноватый и взволнованный.

– Вы ведь не станете покидать университет?

– Станем, – с нарочитой беспечностью сообщила я и отработанным жестом подхватила Тэрона под руку, вынудив резко развернуться в сторону движения.

Однако с мысли его это не сбило.

– Но…

– Миз Вергиди уже обо всем рассказала, – сказала я и одарила полукровку мимолетной улыбкой. – Я искренне польщена твоим беспокойством, Тэрон, но, право, мы не настолько беспечны, чтобы нарушать университетские правила… во всяком случае, до тех пор, пока не освоимся здесь как следует.

Когда разговор касался мыслей и личных замечаний Тэрона, наблюдать за его реакцией было забавно и до боли неловко одновременно. Он краснел, мялся – и при этом удивительно твердо стоял на своем.

Должно быть, в детстве ему за это доставалось отдельно.

– Я бы предпочел, чтобы вы оставались предусмотрительны и осторожны и после того, как освоитесь, – пробормотал он, уставившись себе под ноги.

Кончик уха, выглянувший из-под каштановых кудрей, был пронзительно-бордовым. Мне даже нестерпимо захотелось поправить непослушный локон, чтобы скрыть чужую слабость.

Но обе руки, к счастью, у меня были заняты.

– А ты? – с любопытством уточнила я. – Не хочешь сходить на ярмарку, если мне удастся уговорить кого-нибудь из преподавателей сопроводить нас?

Тэрон не поднимал взгляда.

– Не думаю, что это хорошая идея.

– Почему? – наивно спросила Хемайон, выглянув из-за моего плеча.

Тэрон тоже наклонился вперед, хотя как раз его было прекрасно видно и так, и, повернув голову, выразительно дернул себя за ухо. На заостренном кончике остался белый след от напряженных пальцев – чтобы через пару секунд слиться с общим бордовым тоном кожи.

Нескладный полукровка напоминал эльфа примерно в той же степени, в какой голенастый жеребенок был похож на породистого скакового коня, – но родство никаких сомнений не вызывало. А эльфов в человеческих селениях, признаться, не слишком любили – и из-за пресловутых сложностей с границами и условностями, и из-за разнообразных казусов с хорошенькими горожанками: честный брак волшебный народец искренне считал еще одной глупой человеческой формальностью, которая не стоила и капли внимания, а вот сами женщины внимания все-таки удостаивались. На свою голову.

Должно быть, мать Тэрона постаралась донести до сына, каким бременем может стать для юной девушки поруганная репутация, если уж он так переживал о том, что о нас с Хемайон могут подумать на ярмарке, если мы появимся в компании полукровки.

С другой стороны, последние несколько дней мы появлялись в его обществе достаточно часто, чтобы о нас уже подумали все, что только можно. И еще немного того, о чем в адрес леди и думать нельзя.

Все, что нам оставалось, – это игнорировать возмутительные шепотки и быть выше грязных сплетен. Как и подобало леди.

– Пустое, – забывшись, я пожала плечами – и непроизвольно подтащила поближе к себе и Хемайон, и Тэрона. – Если мы куда-то и пойдем, то нас будет сопровождать профессор. Неужели кто-то решится на необдуманные действия и слова в присутствии мага из Эджина?

– Если и решится, то быстро пожалеет, – подхватила Хемайон и хихикнула – видимо, тоже представила себе еще и преподавателя с предупреждающей надписью на лбу.

Тэрон промолчал, но, кажется, так и остался при своем мнении. Увы, переубеждение упрямого полуэльфа пришлось отложить: впереди показалась ограда тренировочного полигона, и я прервала обсуждение, чтобы не пришлось звать с собой неразлучную троицу старшекурсников – любителей пари.

Хотя вот они – тут я и сама готова биться об заклад – уж точно ни секунды не сомневались бы…

– Медитация мага – это состояние особенного сосредоточения на себе самом, – размеренно говорил Спанидис, усевшись прямо на траву и странным, немного неестественным образом сплетя ноги так, что босые пятки торчали кверху.

У меня от одного его вида начинали ныть суставы. А маг сидел как ни в чем не бывало, прикрыв глаза и расслабленно опустив руки на колени.

– Суть медитации для мага – прислушиваться к собственному телу, к его нуждам и стремлениям; к своему сознанию, к мечтам и желаниям. Без понимания себя нет понимания своих возможностей, а без понимания возможностей нет способности ими управлять.

Насколько я понимала нужды и стремления своего тела, конкретно сейчас оно предпочло бы не выслушивать малопонятные лекции, а жевать сладкую булку или, на худой конец, дремать под теплым одеялом. Но это едва ли зачли бы за успешное практическое занятие.

– Звучит странно, – признал Спанидис и приоткрыл глаза, одарив нас слабой, какой-то ленивой улыбкой. – Выглядит, полагаю, не лучше, но…

– Пока не попробуешь – и не поймёшь, – нетерпеливо перебил его Налбат и тоже показательно опустился на подсушенную полуденным солнцем траву. – Поэтому давайте перейдем к практике – ради этого мы здесь и собрались, в конце концов! Для начала – садитесь поудобнее. Поза должна быть такой, чтобы вы могли расслабиться, но и не уснули при этом, задумавшись.

Сам Налбат был то ли несколько менее склонен к цирковым представлениям, то ли просто недостаточно гибок – родство с гномами порой проявлялось и таким образом, – но ноги он так же причудливо, как Спанидис, переплетать не стал. Только скрестил щиколотки и растопырил колени, как порой делали восточные торговцы на ярмарках, когда желали привлечь внимание толпы экзотикой.

Тэрон еле слышно хмыкнул и с неожиданной лёгкостью повторил позу Спанидиса – разве что разуваться не стал. Хемайон даже ахнула от неожиданности и в полной растерянности подняла взгляд на меня: мы обе пришли на полигон в платьях для прогулок, и усесться подобным образом, разумеется, не могли просто из соображений приличия.

Я с некоторым любопытством подумала о том, как обычно медитирует Фасулаки. Неужели вот так же изгибается кренделем?..

Увы, мой самозваный «покровитель» был занят сотворением новых заготовок, и понаблюдать за его медитацией воочию возможности не выпало. А в его отсутствие оставалось разве что напомнить себе, что до сих пор я прекрасно обходилась без покровителей – и намерена придерживаться этого правила и дальше.

Потому я понятливо покивала, отошла к краю тренировочного поля… и уселась на скамью, невозмутимо расправив подол. Хемайон, едва сдержав смешок, чинно устроилась рядом и всем своим видом выказала готовность внимать.

А Налбат в недоумении хлопнул глазами – и сердито нахмурился:

– А вы считаете это весёлым розыгрышем, леди?

– Никоим образом, господин Налбат, – предельно честно заверила я. Розыгрыш был довольно унылый.

– Брось, – спокойно произнес Спанидис и хлопнул сокурсника по плечу. – Если леди и в самом деле так удобно и она уверена, что не спалит на себе платье, когда установит связь со своим даром, почему бы и нет?

Услышав про платье, я несколько напряглась, но тут в разговор вклинился Тэрон – как обычно, своевременно, тактично и безжалостно:

– Едва ли прочную связь удастся установить с первого раза, – беспечно заметил он под недовольными взглядами старшекурсников и пожал плечами: – Я читал кое-что по теме.

Возможно, мне тоже следовало.

Потому что посыпавшиеся следом советы – следить за дыханием, постоянно расслаблять мышцы, концентрироваться на внутренних ощущениях – не вызывали у меня ничего, кроме безудержной зевоты. Впрочем, спустя четверть часа зевали уже все, включая самозваных учителей, – слабое, но всё-таки утешение.

Хоть что-то. Для одного дня у меня набралось многовато досадных неудач.

А вечер не обещал стать сколько-нибудь лучше. Из цепких рук Налбата и Спанидиса я угодила прямиком в захват Фасулаки и его новых заготовок – радовало только то, что на эксперимент и сегодня пришла миз Вергиди, чье присутствие то и дело сбивало исследователя с мысли и заставляло в глубокой задумчивости поднимать взгляд на темные окна женского крыла. Это внушало надежду, что мне удастся вырваться до темноты…

Не удалось.

Истощенный слишком частым использованием дар сегодня отзывался неохотно, по крупице отмеряя силу и не желая отдавать ни капли сверх необходимого. Разумеется, Фасулаки это было только на руку, и я бесконечно сосредотачивалась на черных полосах холодного камня на собственном теле, пока не закоченела окончательно.

Старшекурсник с энтузиазмом заносил все показания измерителя в толстую тетрадь и останавливаться, похоже, не собирался. Над полигоном постепенно загорались фонари; на небо выплыла убывающая луна, с холодным любопытством заглянувшая в университетский городок. Миз Вергиди все чаще нетерпеливо оглядывалась на общежитие, но Фасулаки, увлекшись, ничего не замечал, а заготовки все никак не заканчивались.

– Я полагала, эльфотир – редкий материал, – не выдержала я браслете этак на десятом и невоспитанно потерлась щекой о собственное плечо: смахнуть усталую испарину рукой не выходило, потому что очередные оковы расплавить уже не получалось.

– Редкий, – подтвердил Фасулаки и бросил задумчивый взгляд на измеритель – поверх тетради с заметками, не выпуская перьевую ручку.

– Тогда откуда вы добыли столько на эксперименты? – бестактно поинтересовалась я и вдруг вспомнила, что в прошлый раз миз Вергиди говорила о заказе одного только гематита. – Постойте-ка. Вы…

– А вот это, – с нажимом произнес Фасулаки, даже не дослушав вопрос, – как раз военная тайна. Я не скажу вам ни слова без одобрения соответствующих чинов.

Я сердито сощурилась. Запястья обдало жаром, и каменные оковы рассыпались в прах.

Фасулаки мог ничего и не говорить. Я уже и так догадалась, что эльфотир он делал сам – вероятно, как раз из гематита, столь близкого по структуре.

Другой вопрос, что миз Вергиди явно была в курсе. А мне – соавтору исследовательской работы, на минуточку! – об этом знать не полагалось?!

– Миз Доро… – настороженно произнес Фасулаки, глядя куда-то вниз.

– Да? – отозвалась я с любезной улыбкой.

Комок неуправляемого гнева жегся где-то за грудиной, вытягивая нити пламени к рукам и голове. Я наконец-то согрелась – и даже ощущала себя вовсе не такой опустошенной, как мгновение назад.

– А ну в зал накопителей, бегом!

Я оскорбленно вскинулась, но фамильярный тон позволил себе вовсе не Фасулаки – тот просто застыл, вцепившись в очередной браслет. Зато профессор Биант схватил меня за шкирку, не дожидаясь, пока до меня дойдет сказанное, и поволок к темной громаде зала. Я взмахнула руками, чтобы удержать равновесие, и непристойно громко ахнула.

Ладони были объяты огнём. Он танцевал на кончиках пальцев, повторял линию жизни и карабкался к запястьям, ластясь к коже, будто сытый кот. За мной тянулся целый сонм теней, причудливо изгибающихся в такт языкам пламени, – а вот Фасулаки и миз Вергиди быстро исчезли в темноте.

Профессор Биант затащил меня в зал накопителей, оставив дверь открытой, и буквально швырнул на скамью перед постаментом. Лицо у него было страшное – кажется, по-настоящему я испугалась только в тот момент, когда впервые за вечер посмотрела ему в глаза. И тогда же сообразила, что от меня требуется.

Накопитель был ледяным, как обычно. Но сегодня он отогревался – нехотя, постепенно, под страдальческий скрип труб и шумное дыхание печей. Зал накалился – и в то же мгновение, когда я с азартом подумала, не удастся ли сейчас расплавить трубы, огонь на моих руках выпустил две струйки черного дыма – и угас.