Текст книги "Немного магии (СИ)"
Автор книги: Елена Ахметова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
– Сегодняшний день в принципе не пришёлся ему по вкусу. Думаю, Кавьяр уже и не рад, что сумел убедить профессора Бианта отдать ему лекционные часы конмага!
– Конмаг раньше вел профессор Биант? – насторожилась я и тоже сбавила шаг, подстраиваясь под Фасулаки.
– Кавьяр стал профессором только в этом году, – пожал плечами студент. – Он блестящий теоретик, но как маг слабоват, и целителя из него не вышло. Неудивительно, что ректорат не соглашался принять его на постоянную работу, пока профессор Биант не отказался читать лекции!
– Совершенно не могу предоставить его в качестве лектора, – излишне честно брякнула я и тут же прикусила язык.
Положим, я с трудом припоминала, как профессор Биант выглядит трезвым. Но это ещё не означало, что он горький пьяница, – может, это просто мне так везло встречать его исключительно поддатым? Да даже если и пьяница, злословить о королевском рекрутере в присутствии малознакомых студентов явно было не самой здравой идеей!
– Профессор Биант же такой… – я попыталась подобрать эпитет, чтобы спасти ситуацию, но ничего подходящего не вспомнила и сдалась: – Лёгкий на подъем и свободолюбивый. Должно быть, ему было ужасно некомфортно следовать строгому расписанию и ежедневной рутине. Профессор решил ограничиться рекрутской деятельностью после происшествия с Иантой Патрину? – аккуратно ввернула я.
Фасулаки отвернулся, пряча острую хитринку во взгляде.
– А вы кажетесь весьма благоразумной девушкой, которая знает цену знаниям, – заметил он с намеком.
О да. И не далее получаса назад точно узнала, сколько будет стоить университету один неопытный профессор, который рискнул связаться с фанатичным студентом-исследователем, – ровно столько же, сколько замена полов в аудитории и восстановление напрочь смытого газона под окнами.
А теперь мне вдобавок предстояло выяснить, как дорого мне обойдется страх неопытного профессора за свой пошатнувшийся авторитет. И вот без этих сведений я бы точно как-нибудь обошлась.
– Знаю, – задумчиво протянула я и остановилась посреди университетского дворика. Фасулаки сделал ещё шаг вперёд и вынужденно замер на месте, а я выпустила его руку и сосредоточенно нахмурилась. – Вы пообещаете мне, что в ходе ваших экспериментов не пострадаю ни я сама, ни мой дар, ни кто-либо ещё. Вы расскажете мне об Ианте Патрину и университетских профессорах – кого стоит опасаться, кто чего не любит и что делать, чтобы без проблем сдать экзамены.
С каждым моим словом Фасулаки все выше приподнимал брови, пока они не скрылись под длинной челкой.
– Это все? – саркастически поинтересовался он, когда я сделала паузу, чтобы перевести дух.
– Нет, – тут же мстительно отозвалась я, хотя за мгновение до этого уже была готова остановиться. – Ещё я хочу, чтобы вы включили меня в список соавторов исследовательской работы.
Ляпнула я это исключительно наобум, не особенно рассчитывая на согласие, и немало удивилась, когда Фасулаки вдруг неуловимо изменился в лице – и снова протянул мне руку, развернув ее ребром ладони вниз. Для рукопожатия, как при торговой сделке.
– Идёт. Но тогда вы не ограничитесь единичным экспериментом, а примете непосредственное участие в исследовании.
Теперь мне отчего-то казалось, что я знатно продешевила – слишком легко он согласился, слишком спокойно отреагировал. Или его дипломная работа имела слишком большое значение, и Фасулаки согласился бы записать в соавторы хоть меня, хоть бутылку профессора Бианта, – или исследования буксовали, и ему действительно нужен был если не соавтор, то хотя бы свежий взгляд. А я все ещё не до конца понимала, во что ввязалась!
Но идти на попятный было поздно, и я с напускной готовностью пожала доверчиво раскрытую ладонь.
– Идёт, – небрежно кивнула я. – Чего мне следует ожидать в деканате?
Фасулаки, помедлив, опустил руку. Выражение его лица мне не понравилось: он смотрел задумчиво и расчётливо. Я слишком привыкла видеть подобный взгляд в зеркале, чтобы не заподозрить неладное.
– Ничего, – спокойно отозвался Фасулаки и переступил с ноги на ногу – очень плавно и медленно, словно пытался ощупать босыми ступнями каждый камушек на дорожке. – Я пойду с вами и сам поговорю с профессором.
– Спасибо за беспокойство, но я вольнослушательница, а не дама в беде, и не нуждаюсь в благородных рыцарях, – насторожилась я. – Просто расскажите мне, чего ожидать.
Фасулаки чуть наклонил голову к плечу и улыбнулся левым уголком губ.
– Верно, рыцарь вам не нужен, – согласился он. – А вот оруженосец не помешал бы. Пойдёмте. И не бойтесь ничего, – добавил он, и вот тогда-то мне и стало по-настоящему страшно.
Глава 6. Нужные люди
Профессор Кавьяр уже сидел в приемной деканата и что-то сердито выговаривал секретарю – молодому магу с серым то ли от усталости, то ли от вчерашних возлияний лицом. Особого интереса к сказанному он не проявлял, и как раз это, кажется, профессора и злило.
Из-за массивной двери с табличкой «Декан» не доносилось ни звука, а стоило Фасулаки переступить порог, как тишина воцарилась и в приемной.
– Добрый день, – изрёк старшекурсник так невозмутимо, словно вваливаться в деканат босиком было давно устоявшейся нормой и вопросы здесь вызывал разве что профессор Кавьяр. Драматически обутый. – Я надеялся, что застану вас здесь, профессор.
Кавьяр, похоже, надеялся как раз на противоположное.
– Подождите за дверью, студент Фасулаки, – хмуро велел он. – У меня разговор к миз Доро.
Секретарь уставился на профессора так, будто тот мимоходом посоветовал тигру положить зубы на полку. Фасулаки приподнял брови – и не сдвинулся с места.
– Я хотел переговорить как раз о происшествии на лекции, – сообщил он. – Видите ли, миз Доро готова отработать свое наказание, помогая мне с исследовательской работой. Это было бы весьма кстати. Мне давно рекомендовали начать этап практических испытаний, и уже вёлся разговор о меценатской поддержке, но я посчитал необходимым заручиться вашим согласием, профессор Кавьяр.
Я успела смиренно склонить голову до того, как все трое перевели взгляд на меня, и, кажется, мое ошарашенное лицо никто заметить не успел. Ни о какой отработке и тем более наказании мы с Фасулаки не говорили, а про меценатов я вообще слышала впервые, но догадывалась, что единственный оставшийся у меня вариант – это подыгрывать. А ещё лучше – вовсе не возникать.
– Гм, – профессор в растерянности кашлянул и покосился на плотно закрытую дверь с табличкой «Декан». – Весьма благоразумно с вашей стороны. Что ж, если участие миз Доро в ваших исследованиях действительно так необходимо… но вы должны будете представить мне отчёт о проделанной работе в конце этой недели!
– Разумеется, профессор, – и глазом не моргнул Фасулаки. – Благодарю вас за понимание и ещё раз приношу свои извинения за вмешательство во вводную лекцию, – он чуть склонил голову и ненавязчиво потянул меня к выходу.
За все время, проведенное в деканате, я не вымолвила ни слова. Фасулаки пожелал профессору хорошего дня, закрыл за собой дверь приемной и невозмутимо почесал босую ступню о собственную голень.
– Не смотрите так, Аэлла. Можно подумать, вы не догадывались, что исследовательские работы в области военного применения магии курируются армией.
Даже не задумывалась об этом. Но теперь, разумеется, не призналась бы и под страхом смертной казни.
– Да, но меценатская поддержка? – подозрительно уточнила я.
– Ну, некоторые исследования действительно чего-то стоят, – издевательски небрежно пожал плечами Фасулаки и протянул мне руку. – У вас сегодня ведь больше нет занятий?
Занятия были – как раз сейчас шла вторая лекция по загадочному «теормагу», если верить расписанию. Из-за требования профессора Кавьяра я заведомо не успевала к началу и потому упросила Хемайон сделать подробные записи. Но на первой учебной неделе теормаг действительно значился в расписании последним, и я нехотя подхватила Фасулаки под локоть.
– Почему я? Если вашей работой так заинтересовались в армии, вы наверняка могли заполучить для исследований кого угодно!
Старшекурсник с явным недоумением покосился на меня сверху вниз и спохватился:
– А, вы же еще не посещали лекции… сколько, по-вашему, в университете магов огня?
– Четверть всех студентов? – логично предположила я.
– Десять.
– Сотен? – не сразу поняла я. Учебные корпуса с легкостью вместили бы и больше, а на конмаге утром присутствовало никак не меньше трехсот студентов – и это только первый курс!
– Десять человек, не считая вас, – любезно пояснил Фасулаки. – Среди людей магов огня очень мало. Огневиков предостаточно среди летних эльфов, но их, как вы понимаете, к военной тайне никто не подпустит. То же касается полукровок. А люди в большинстве своем… – он запнулся, подыскивая слова, но быстро махнул рукой. – Мой дар проснулся, когда мне было шестнадцать, и я решил во что бы то ни стало заглянуть в женскую баню.
Он помолчал, но не дождался от меня ни смешков, ни комментариев. Обсуждать подглядывание в женскую баню я не собиралась, даже если бы это гарантировало мне меценатскую поддержку до конца дней моих. Но Фасулаки будто бы и не заметил моего молчания.
– Я обрушил часть стены, – признался он, и я поняла, что пауза в его речи была сделана вовсе не для того, чтобы я могла высказаться: Фасулаки просто погрузился в воспоминания и сам не заметил затянувшейся тишины. – Повезло, что не всю, и обошлось без жертв. Но магам огня редко везёт так же. А те, кому якобы улыбнулась удача, на поверку чаще всего оказываются попросту слишком слабы для учебы в Эджине, не говоря уже о службе в Медном полку.
– Я бы тоже с удовольствием воздержалась, – пробормотала я.
Фасулаки фыркнул и продолжил:
– На данный момент вы – единственный маг огня в Эджине, который сумел расплавить измеритель. При этом у вас кристально чистая родословная и нет ни единого родственника за границей, что тоже немаловажно.
– Вы наводили справки? – неприятно удивилась я.
– Пришлось, – отозвался Фасулаки, ничуть не тронутый моим неприкрытым неодобрением. – С армией не шутят. А главное – вы фактически только что подписались участвовать в исследованиях до победного и никуда не денетесь до тех пор, пока я не защищу диплом. Иначе профессор Кавьяр сожрёт вас живьём и не поперхнется.
Я одарила его хмурым взглядом. Положим, я и так не намеревалась покидать Эджин в ближайшую пару лет, но это решение было гораздо приятнее, пока я считала его своим выбором, а не вынужденной необходимостью!
– Думаю, вы хотели назначить время встречи для работы над вашим амулетом, а вовсе не запугать меня профессором Кавьяром, – прохладным тоном сказала я.
– Чем сейчас неподходящее время? – неподдельно удивился Фасулаки.
Я покосилась на его босые ноги, но промолчала. Действительно, чем это?..
Однако причина нашлась – и это были отнюдь не унесённые рекой сапоги. Тренировочная площадка перед залом накопителей оказалась занята шумной студенческой ватагой, которой дирижировал импозантный мужчина с седыми висками. Тоже, к слову, босой.
Фасулаки кивнул ему, как старому знакомому, ничем не выдав свою досаду, но подходить ближе не стал. Преподаватель, впрочем, и не ждал ничего подобного: только скользнул по нам острым взглядом и тут же отвернулся обратно к площадке, где двое юношей стиснули друг друга в медвежьих объятиях и изо всех сил пытались повалить противника на землю. Остальные студенты, разбившись на два лагеря, вопили и улюлюкали так, что не было понятно, кого именно они поддерживают.
– Почему они все… – я запнулась и исправилась: – Почему вы все без обуви?
Фасулаки покосился вниз и поджал пальцы.
– Так проще чувствовать стихию. Опытные маги земли могут взывать к своему дару без помощи рук или всеми четырьмя конечностями сразу. Это одна из причин, почему из магов земли получаются лучшие рукопашники – нам нет нужды отвлекаться на заклинания, – он пожал плечами.
– Значит, все эти студенты – маги земли? – я даже оглянулась, чтобы убедиться, что их действительно так много.
– Большинство людей с даром – маги земли, – лекторским тоном просветил меня Фасулаки и тяжело вздохнул. – Почти все, в ком проснулась склонность к огню или воде, находятся в той или иной степени родства с летними или зимними эльфами, а воздушники – с гномами.
Высказаться в ответ на гнусные инсинуации в адрес моего фамильного древа я не успела – Фасулаки, будто прочитав мысли, резковато качнул головой:
– Не утруждайтесь, я знаю, что в вашей родословной – только люди. Учитывая, кто ваш настоящий отец, – ничего удивительного… и нет, даже графский титул не даёт иммунитета от армейской разведки, поскольку она подчиняется непосредственно короне.
Я помолчала, переваривая услышанное. Не то чтобы давно отгоревший роман виконтессы Оморфиа и графа Аманатидиса был такой уж тайной, но о нем никогда не говорили вслух. Я видела своего родного отца только однажды, когда он посещал поместье Оморфиас, и даже не была ему представлена, но одного его имени было достаточно, чтобы со мной никто не рисковал обходиться дурно, а маму никогда не обсуждали в кулуарах, несмотря на роман с женатым мужчиной и внебрачного ребенка. Шутка ли – троюродный племянник королевы-матери!
До сих пор я думала об отце исключительно как о ком-то непоколебимом и недосягаемом – как о человеке, который стоял выше мелкой суеты и мог решать обывательские проблемы мановением руки. А выходит, достаточно было дёрнуть за правильные ниточки, чтобы папину подноготную тут же любезно выложили какому-то четверокурснику из Эджина?..
– Что же у вас за амулет такой? – вырвалось у меня.
Фасулаки улыбнулся – широко, ослепительно и бессовестно.
– Пожалуй, раз уж площадка занята, имеет смысл обсудить теорию, – согласно кивнул он и аккуратно развернул меня спиной к площадке. – Скажем, за чашкой малотиры?*
Столовая была закрыта – это я знала совершенно точно, поскольку второй день в Эджине посвятила как раз тому, что знакомилась с расписанием самого важного заведения в университете. После завтрака, обеда и ужина заветные двери немедленно запирались: работникам нужно было убрать со столов и подготовиться к следующему нашествию студентов. В первый день нам с Хемайон повезло повстречать самую жалостливую кухарку, но уже вчера номер не прошел. Где Фасулаки собрался добыть малотиру в учебные часы?..
Некоторое время впитанные с молоком матери приличия сражались со здоровым интересом растущего организма. Потом в поединок наконец-то включилась логика.
– Полагаю, библиотечный холл для общих занятий подойдёт для обсуждения куда лучше таверны, – отозвалась я после паузы. – Едва ли сейчас в библиотеке много читателей.
А с шумом от небольших групп вполне справятся защитные заклинания, которые студенты-воздушники выплетают в качестве практики.
Фасулаки заметно поскучнел, но тут же с азартным интересом наклонил голову набок, как щенок, увидевший что-то чрезвычайно любопытное. Я насторожилась и замерла – поскольку смотрел он в этот момент на меня, и ничего хорошего я уже не ждала.
– Даже интересно, как долго протянут ваши представления о приличиях в Эджине, – хмыкнул он. – Хорошо, пойдёмте в библиотеку.
Я припомнила, в каком виде мы с Хемайон застали миз Вергиди позавчера вечером, и одернула юбку, искренне надеясь, что неопытный мужской взгляд едва ли различит вопиющий беспорядок в моей одежде. Признаваться, что приличия уже попраны, я точно не собиралась.
А мысль о том, что Фасулаки сложно назвать неопытным мужчиной, старательно гнала прочь.
Прим. авт.:
Малотира (она же железница) – традиционный греческий чай с высоким содержанием железа. Славный парень Фасулаки, мог ведь и чего покрепче предложить.
Глава 7. Законы взаимодействия
Библиотека занимала отдельно стоящую башню в стороне ото всех построек. Здесь, к счастью, обошлось без соломенной кровли (вероятно, в первую очередь потому, что башню было видно из-за крепостных стен), а читальный зал пестрел отнюдь не ожидаемыми объявлениями о тишине и осторожном обращении с книгами.
«Использование магии в библиотеке строжайше запрещено! Все практические занятия проводятся на полигоне под наблюдением наставника!» – гласил огромный плакат на входе. На случай, если студент мог каким-то образом пропустить указания, где каждая буква была с его голову размером, надпись дублировалась на каждой парте из двух длинных рядов.
Отношения с библиотекаршей, коренастой рыжеволосой женщиной с воздушным даром, у меня не сложились с первого же дня. Магов огня она определяла мгновенно, будто каким-то звериным чутьём, а во мне видела исключительно угрозу драгоценным библиотечным книгам и едва ли не с порога требовала сначала посетить зал накопителей, а уж потом являться сюда.
Признаться, я рассчитывала, что появление в компании Фасулаки поможет несколько улучшить мнение обо мне, как это уже было с профессором Кавьяром. Но тут я крупно просчиталась.
Библиотекарша при виде Фасулаки тут же зарумянилась, и ее лицо приняло то особенное выражение, которое учительница изящных манер из «Серебряного колокольчика» именовала не иначе как «охотница в засаде» – и настоятельно рекомендовала не забывать прикрываться веером, бросая подобные взгляды на потенциальных женихов.
У библиотекарши веера не было, но старшекурсник вежливо сделал вид, что ничего не заметил, и целеустремленно направился в самый дальний и тихий угол. Доблестная труженица полок и каталогов проводила меня недружелюбным взглядом и вернулась за стойку, а я тяжело вздохнула (что ж, попробовать стоило!) и села напротив Фасулаки.
Он же, вопреки всем ожиданиям, замялся и нервно сплел пальцы в замок.
– Не знаю, с чего начать, – признался он и виновато улыбнулся. – Ещё ни разу не приглашал для практики первокурсников, не знакомых с основами теории магии.
У меня в голове будто щёлкнуло – и таинственный «теормаг» из расписания наконец-то перестал быть загадкой.
– Боюсь, здесь вы сами виноваты, – мстительно заявила я. – Если бы не ваша настойчивость на первой лекции, сейчас я бы как раз знакомилась с основами теории магии, и вам не пришлось бы ломать голову, как объяснить мне суть исследования.
– По-моему, вы сильно недооцениваете объем этих самых основ, – хмыкнул Фасулаки и немного расслабил руки, но пальцы так и не расплел. – Теормаг читают три семестра подряд. За одну лекцию вы максимум усвоили бы, что учить ее при желании можно хоть всю жизнь.
– Не сомневаюсь, многие так и поступают, – предельно серьезно поддакнула я.
– Именно, – словно и не заметив сарказма, отозвался Фасулаки и досадливо поморщился. – Ладно, начнем с очевидного. Я разрабатываю защитные амулеты, которые глушат магию. К сожалению, пока они работают только выборочно: отдельный амулет для каждой стихии. Но они не требуют перезарядки и концентрации, не занимают много места и почти ничего не весят. А если ими пользуется маг земли… ну, этот фокус вы и ваш друг испытали на себе.
Я прикусила язык, чтобы не начать отрицать дружбу с Тэроном. Во-первых, поздно, а во-вторых, пусть лучше думают, что мы дружим, чем вспоминают про рыцаря и даму в книксене.
– Значит, тот браслет, что вы использовали сегодня на лекции, – амулет против магов огня? – уточнила я после паузы.
– А вы весьма наблюдательны, – усмехнулся Фасулаки и бездумно поправил гематитовую полосу на запястье. – Да, потому-то с господином Доро и вышел такой казус – против воды нужен другой амулет, а профессор Кавьяр опасался подвоха с вашей стороны, а не от зашуганного полуэльфа, и к потопу оказался не готов.
Как, очевидно, и к тому, что «зашуганный полуэльф» окажется сильнее университетского профессора. Но озвучивать это я не стала.
– То есть вы уверены, что амулет против магов огня работает, раз уж сумели уговорить профессора на этакую авантюру, – сделала я вывод. – Зачем тогда эти эксперименты с моей магией?
Фасулаки смущённо потёр переносицу.
– Видите ли, у любого амулета есть свои пределы, за которыми он превращается в простую безделушку. Я уже выявил границы применения для амулетов против земли, воды и воздуха, но огонь… – он развел руками. – Действующих магов Медного полка не высылают в университеты, даже если какой-нибудь студент выдает гениальные идеи. Здесь бессильна даже разведка, потому что Медный полк обеспечивает безопасность самого короля. Будь вы мужчиной, сейчас с вами разговаривал бы не я, а придворный рекрутер.
– Предпочитаю считать, что мне крайне повезло родиться женщиной, – отозвалась я.
– Я тоже считаю, что вам повезло, – Фасулаки с серьезным видом кивнул и только потом перевел взгляд с моей груди на лицо. – А мне повезло вдвойне, потому что остальные маги огня, с которыми я беседовал, никакую границу у моего амулета выявить не смогли. Но вы наверняка сможете, если постараетесь.
– То есть все, что вам от меня требуется, – это чтобы я расплавила браслет? – осторожно уточнила я и покосилась на его запястье.
Фасулаки тряхнул рукой, и гематитовый браслет спрятался в рукав, взамен обнажив выступающую косточку на запястье и островок выгоревших на солнце волосков на тыльной стороне ладони.
– Для начала, – подтвердил он и пакостно улыбнулся. – Составите мне компанию на полигоне сегодня вечером?..
Его тон было сложновато назвать воодушевляющим. Я бросила нарочито нейтральный взгляд в сторону стойки и тут же опустила глаза, но все равно успела заметить, как поспешно библиотекарша вернулась в свое кресло. Подслушать чужой разговор непосредственно с ее рабочего места было невозможно – воздушники потрудились на славу, защищая студентов от ненужного шума.
Кто бы вот еще от подозрительных предложений защитил…
– А как же запрет на прогулки после захода солнца? – нашлась я. – Профессор Биант так и не рассказал мне, что случилось с Иантой Патрину, но все же настаивал, чтобы я была особенно осторожна.
Фасулаки несколько помрачнел и, сам того не зная, слово в слово повторил слова профессора:
– Огонь не прощает ошибок, – он встряхнулся и продолжил куда бодрее: – Но с вами буду я и, что важнее, мои амулеты. Я встречу вас у общежития, провожу до полигона и обратно. Все переговоры с педагогами беру на себя.
Я представила себе лицо Хемайон, если ко мне на ночь глядя явится старшекурсник – в первый же учебный день в университете! – и энтузиазмом что-то не прониклась.
– Кем была Ианта? – помолчав, спросила я без перехода: кажется, танцевать вокруг неприятной темы Фасулаки умел не хуже профессоров и даже учительницы хороших манер.
Что ж, если постараться, я ему не уступала.
Фасулаки, должно быть, и сам это понял – или просто вспомнил уговор – и тяжело вздохнул, до подозрительного аккуратно подбирая слова:
– Вольнослушательницей, как и вы. Звездой университета. Не в том смысле, что она была королевой бала или круглой отличницей по всем предметам, но… – старшекурсник досадливо поморщился и откинулся на спинку стула. – Знаете, на обучающейся параллели всенепременно находится человек, который охотно берет на себя обязанности старосты, проводит студенческие вечера и собирает вокруг себя плотный кружок приятелей и поклонников.
Я насупилась, но промолчала. А Фасулаки продолжал, будто и не заметив, что задел меня этой характеристикой:
– Когда я поступал, Ианта посещала лекции уже третьего курса на правах вольнослушательницы. Разумеется, за это время ее успели заметить и запомнить – не только студенты… ей никак не удавалось сдать конмаг, и она сумела убедить профессора Бианта заниматься с ней индивидуально, – старшекурсник взял паузу, но быстро сдался. – Я не знаю, правда ли занятия зашли слишком далеко. Говорили всякое. Но однажды профессор Биант объявил о помолвке с девушкой без дара, но из дворянской семьи, – должно быть, предполагался брак по расчету, – а на следующее утро зал накопителей сгорел дотла. Вместе с Иантой.
– Профессор Биант не носит обручальное кольцо, – отозвалась я, не задумываясь, и тут же поплатилась.
Это с Кибелой или Сапфо можно было обсудить за глаза молодого преподавателя – и быть уверенной, что ни от каких домыслов и сплетен отмываться не придется. Фасулаки же сразу уставился на меня, резко выпрямившись, и по его лицу начала медленно расплываться самая гнусная ухмылка из всех виденных мною.
Не то чтобы я так уж много их видела в «Серебряном колокольчике», конечно, но лидирующая позиция определенно была за Димитрисом.
– Воздержитесь от вздорных предположений, – сухо посоветовала я. – Это всего лишь наблюдение. Гибель Ианты задела профессора в достаточной степени, чтобы он расторг помолвку?
Фасулаки пожал плечами, не переставая ухмыляться так, что мне нестерпимо хотелось стереть это выражение с его лица подручными средствами – а под рукой у меня была разве что магия, и пальцы начали ощутимо нагреваться. Пришлось спешно сцеплять их в замок, и даже этот нервный жест Димитрис истолковал по-своему.
– Как скажете, – излишне сочувственно согласился он, – но я не интересовался, что заставило профессора отказаться от брака. Вы можете спросить у него сами.
Я не только могла, но еще и догадывалась, как это будет выглядеть, а потому одарила откровенно веселящегося старшекурсника укоризненным взглядом и покачала головой.
– Думаю, я сумею обойтись без этих сведений, – заметила я и повернула голову к окну: университетский колокол как раз возвещал об окончании второй лекции, после которой открывалась столовая. – Прошу прощения, я обещала Хемайон встретить ее после занятия.
Фасулаки скользнул взглядом с моего лица до юбки, когда я поднялась на ноги.
– Вы встречаетесь в столовой? – небрежно уточнил он и тоже встал. – Позвольте, я провожу. Вы так и не ответили, во сколько мне зайти за вами, чтобы сопроводить до полигона.
Я еще и не соглашалась. Но это, кажется, уже не имело особого значения.
Из-за затянувшегося спора мы припозднились, но Хемайон, как выяснилось, вовсе не скучала в одиночестве. К моему немалому удивлению, компанию ей составлял Тэрон, с которым она запальчиво обсуждала какие-то записи в тетради, уже украшенной темно-коричневым пятном от соуса. Соусник по-прежнему стоял в опасной близости от конспектов, а тарелки оставались полны.
При виде нас с Фасулаки Хемайон замерла, оборвав разговор на полуслове. Тэрон проследил ее взгляд и резко выпрямился, тоже умолкнув.
Я тут же почувствовала себя исключенной из тесной компании, в которой успели завестись свои секреты и шутки, понятные только близким друзьям, и уязвленно вздернула подбородок. Фасулаки, напротив, расслабленно кивнул обоим и, махнув кому-то в длинной очереди к раздаточному окошку, присел за стол, как к старым знакомым.
Тэрон проводил его очень интересным взглядом – затравленным и злым одновременно. Кажется, рыцарское выступление на первой лекции уже успело аукнуться на следующем же занятии, и он сам жалел о своем порыве. Но исправлять что-либо было уже поздно, и все, чего ему хотелось, – это выместить на ком-то злость; только старшекурсник, который вертел профессорами, как хотел, плохо подходил на роль мальчика для битья.
К счастью, Тэрон это прекрасно понимал и ограничился тем, что отодвинулся подальше. А Фасулаки предсказуемо не придал его жесту никакого значения – как ни в чем не бывало представился, отвесил дежурный комплимент платью Хемайон (я залилась краской и в бессчетный раз одернула слишком тонкую юбку) и повернулся к полуэльфу, но сказать ничего не успел: к столику подошли еще двое студентов. Каждый нес по два подноса с раздаточной линии, каким-то невероятным образом ухитряясь балансировать обоими.
– Ну-ка, двинься! – зычно скомандовал один из них – коренастый и по-лисьи рыжеволосый – и ловко составил подносы на стол. Один приземлился точно передо мной, и я с легким недоумением опустила взгляд.
Ничего особенного – салат с мягким сыром, свежий хлеб с оливковым маслом и вожделенная малотира. Я бы и сама заказала что-то подобное, но на обед четверокурсника с боевой специализацией походило мало.
– Угощайтесь, миледи, – с усмешкой предложил рыжий студент и ловко втиснулся между мной и Тэроном.
Что ж, такая услуга ни к чему не обязывала, и я благосклонно кивнула. Фасулаки тоже отнесся к дружеской помощи как к чему-то само собой разумеющемуся, хотя на его подносе тарелок было заметно больше.
– Это Налбат и Спанидис, – небрежно представил он. Рыжеволосый студент и его тихий светленький друг поочередно кивнули. – Ваши, миз Доро, коллеги по исследовательской работе – маги воздуха и воды соответственно.
Тэрон перестал с огорошенным видом смотреть в мой салат и с любопытством покосился на светловолосого мага воды, но тут же смущенно потупился. Хемайон едва заметно поджала губы, и я поспешила представить своих друзей, но меня будто и не услышали.
– Коллеги? – с сомнением переспросил Налбат и чуть отодвинулся, чтобы окинуть меня взглядом. – Я-то думал… – он дернулся, как от внезапного пинка, и кашлянул, скрывая неловкость. Я благовоспитанно сделала вид, что ничего не заметила. – Простите, миз, должно быть, меня обмануло ваше нежное лицо.
Я очень постаралась удержать на этом самом лице подобающее выражение.
– Ваше зрение вас не обманывает, – сдержанно сообщила я и взялась за вилку. – Господин Фасулаки действительно счел, что для экспериментов сгодится и вольнослушательница с первого курса.
На старшекурсников напала эпидемия кашля. Я непринужденно прикрыла свою тарелку рукавом и одарила широкой улыбкой Тэрона и Хемайон.
– Как прошла лекция по теормагу? – они переглянулись, как бывалые заговорщики, и я подбодрила: – Вижу, что-то вызвало у вас неподдельный интерес?
Фасулаки укоризненно качнул головой. Я проигнорировала – воспитание требовало выбрать такую тему для беседы, чтобы вовлечены могли быть все участники застолья, а не только студенты, объединенные общей исследовательской работой. А интересной для всех эта тема быть и не обязана – достаточно того, что каждый мог вставить по слову, а у Тэрона горели глаза, когда он пересказывал мне содержание лекции.
Как выяснилось, Фасулаки уже успел как-то тихо и незаметно изложить основные тезисы про соотношение стихий и кровные связи, и из-за оставшегося от беседы с ним осадка они накрепко засели у меня в голове. Но выбранная тема позволила всем спокойно пообедать, не скатываясь в обсуждение сугубо профессиональных тонкостей и планов, и сгладила все возможные конфликты: Тэрон заметно расслабился и уже ни на кого не смотрел волком, а Хемайон несколько раскрепостилась и даже позволила себе пару раз перебить однокурсника.
После этого Фасулаки и его «коллеги» смотрели на меня как-то иначе. Не с уважением – над этим еще предстояло немного поработать, – а с задумчивым, несколько хищным интересом, как коллекционеры-энтомологи – на новую бабочку с диковинным рисунком на слишком хрупких крылышках: и не схватить, и упустить жаль.
