Текст книги "Немного магии (СИ)"
Автор книги: Елена Ахметова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Разумеется, это никоим образом не освобождало меня от полночной прогулки на полигон. Но теперь, по крайней мере, задуманная эскапада не повиснет на мне ворохом грязных сплетен – это было уже немало.
Жаль только, конспект Тэрона, во всеобщей суматохе погребенный-таки под соусником, пришел в негодность…
…Именно его он и использовал в качестве оправдания, чтобы заявиться в женское крыло общежития часом позднее, но уже по тому, как у него горели уши, я могла сказать, что записи Хемайон на самом деле волновали его мало. Тем не менее, я честно посторонилась, освободив половину письменного стола, и положила уцелевший конспект на середину.
Тэрон, в свою очередь, дисциплинированно уселся рядом и некоторое время старательно скрипел пером, пока у Хемайон не лопнуло терпение. К счастью, конспект мы переписывали в абсолютном молчании, чтобы не сбиться, и заскучала она довольно быстро – к моему немалому облегчению, следовало признать.
– Миз Вергиди не возражала против того, что ты зашёл на женскую половину?
Тэрон замер. Краснота поползла от кончиков ушей вниз, к шее.
– Миз Вергиди?
– Старшая по нашему крылу, – вполголоса пояснила я, отложив перо, и незаметно размяла уставшие пальцы. – Должна признать, у меня тоже сложилось впечатление, что в ее обязанности входит поддержание порядка в женской части общежития, но, по всей видимости, это впечатление ложно.
– Я видел на этаже какую-то женщину, – сообщил Тэрон таким странным неуверенным тоном, будто так и не определился, точно ли видел именно женщину. – Но она ничего не сказала.
Я покосилась на его пламенеющие уши – и прыснула со смеху.
– Что, миз Вергиди снова прогуливается в мужских штанах?
Судя по расширившимся глазам Тэрона, догадка была верна. Но веселье вызвала почему-то только у меня и Хемайон – полуэльф, напротив, сжал губы и нахмурился.
– Что-то не так? – насторожилась я и повернулась к нему всем корпусом.
И только тогда сообразила, что сижу слишком близко. Пока мы были заняты конспектом, это было не слишком заметно – тесное соседство плечом к плечу за школярской партой воспринимается несколько иначе, нежели лицом к лицу – на соседних стульях; но теперь промашка стала очевидна.
Как и то, что попробуй я сейчас отодвинуться, и затравленный полуэльф замкнется в себе, как моллюск в раковине, и наверняка попытается оборвать всякое общение. Но после светопреставления на первой лекции единственным способом сохранить лицо было сделать вид, что ничего не произошло, и продолжать дружить. Иначе злые языки быстро найдут повод высмеять тонущего рыцаря и даму в книксене: обида делает людей уязвимыми – дай только зацепиться!
Поэтому я не сдвинулась с места.
У него оказались эльфийские глаза – совершенно невозможного цвета, темно-темно-зеленого, будто речной омут, высверленный безжалостным водоворотом, – в закатной тени склонившихся над водной гладью ив.
И густые ресницы, длинные, но почти бесцветные – странное сочетание с темными бровями и каштановыми кудрями. Словно природа не нашлась, чем оттенить его глаза, и предпочла обойтись без ненужных акцентов.
Тэрон хлопнул своими невозможными ресницами, медленно вдохнул – и тоже не сдвинулся с места.
– Они заключили пари, – выпалил полуэльф мне в лицо. – Поставили на то, насколько быстро ты превратишься из леди в… просто ещё одного мага.
Пауза в его речи была даже красноречивее румянца. Очевидно, слово, которое использовали в пари, было отнюдь не «маг».
Я вскинула подбородок и немного отстранилась, сцепив руки в замок у себя на коленях. Отсутствие нижних слоев привычного наряда вдруг стало ощущаться так остро, что я с трудом подавила порыв метнуться к шкафу и немедленно надеть все юбки, что у меня были.
Но привычка всегда сохранять внешнее спокойствие всё же пересилила, как обычно. Кто же знал, что именно она принесет мне едва ли не больше неприятностей, чем внезапно открывшийся дар?..
– А начал спор, несомненно, Фасулаки, – предположила я, но Тэрон, к моему удивлению, мотнул головой.
– Налбат. Тот… рыжий, – уточнил он, словно я могла забыть собеседника, с которым обедала не более пары часов назад. – Фасулаки сказал, что это все глупости. Но потом всё-таки поставил на то, что ты продержишься как минимум до защиты его диплома.
– Предусмотрительно с его стороны, – сдержанно отметила я.
Если, конечно, он не имел в виду, что после защиты диплома и выпуска Фасулаки мне понадобится другой покровитель в университете, потому что сама по себе я рисковала не выплыть просто из-за неприязни профессора Кавьяра к профессору Бианту…
А, да кого я обманывала? Насколько я успела узнать Фасулаки – именно это он и подразумевал.
– А остальные? – поинтересовалась Хемайон, поняв, что я слишком глубоко ушла в себя.
– Налбат поставил на то, что Аэлла продержится до второго практического занятия, с кем бы оно ни было, – послушно отозвался Тэрон, – а Спанидис – на первую попытку сдать конмаг.
– Спасибо, Тэрон, – тихо произнесла я и сама удивилась металлу в своем голосе. – Я прослежу, чтобы все они проиграли.
Глава 8. Истинная суть
По здравом размышлении я решила, что золотое правило «казаться, а не быть», столь часто применяющееся при необходимости держать лицо и вести себя как подобает леди, прекрасно сработает и с глупым пари. В конце концов, самым важным было даже не убедиться в том, что все трое проиграют, а не навредить себе самой, цепляясь за нежизнеспособные принципы.
Одежда – это всего лишь одежда. Во что ни одень леди, она останется леди, потому что внутреннее достоинство и изящные манеры куда важнее метров ткани и рюшей… а стащила там леди «птичьи» крендели с пенька на опушке или нет – вообще дело десятое!
Поэтому я все-таки оставила нижние юбки в шкафу и вместо того, чтобы возиться с гардеробом, постучалась к миз Вергиди и сдержанно объяснила ей суть дела. Кажется, развеселила и заинтересовала ее даже больше, чем самого Фасулаки, жаждущего выяснить, где же пролегают границы хороших манер. Это же и сыграло мне на руку: заинтригованная миз Вергиди без лишних уговоров согласилась сопровождать меня вечером на полигон.
В конце концов, одно дело – прогуляться с молодым мужчиной по открытым дневным аллеям, где за всеми передвижениями зорко следят преподавателями, и совсем другое – отправиться с ним в ночи на задворки!
Кажется, Хемайон с Тэроном даже пожалели, что им не нужно тащиться по темноте на дальний полигон. Но им на откуп досталось выразительно вытянувшееся лицо Фасулаки, который не поленился заглянуть на последний этаж женского крыла и обнаружил, что его вожделенный материал для дипломной работы отыскал себе дуэнью!
«Дуэнья», впрочем, быстро испортила нам веселье, запросто чмокнув потенциального растлителя в щеку и посоветовав не затягивать – у миз Вергиди в расписании на завтра значилась первая пара, начинавшаяся едва ли не на рассвете. Фасулаки прожег меня взглядом, но в отместку только выразил готовность проводить Тэрона до первого этажа мужского крыла, благо нам было по дороге. Полуэльф покосился на Хемайон, предсказуемо залился краской и поспешил убраться из девичьей спальни, не дожидаясь провожатых.
– Зачем ты с ним так? – укоризненно поинтересовалась миз Вергиди, махнув на прощание Хемайон.
Я опустила ресницы и промолчала, потому как ответ лично для меня был слишком очевиден.
Потому что может. А Тэрон вдобавок так остро реагировал на любое внимание к своей персоне, что среди сбившихся в неконтролируемую стаю сокурсников вызывал невольную реакцию в стиле «ату его!». Что уж там, даже мне иногда хотелось его поддеть – что говорить о старшекурсниках, чья нарочито маскулинная натура никак не желала умещаться в рамки приличий?..
– Как? – невозмутимо переспросил Фасулаки и придержал для меня дверь.
Миз Вергиди, которая уже успела выйти в коридор, обернулась, поджала губы и махнула рукой, не желая пускаться в объяснения и устраивать сцену из-за едва знакомого полуэльфа. Я тоже смолчала, но пометку на будущее сделала.
Пока что Тэрон играл на моей стороне. Было бы справедливо ответить ему тем же.
Фасулаки, как и следовало ожидать, справедливость волновала мало. На первом этаже общежития он бдительно заглянул в коридор противоположного крыла, убедившись, что Тэрон все-таки вернулся в свою комнату, а не пережидает в холле, когда мы уйдем; хмыкнул себе под нос и только тогда повел нас на полигон.
Над Эджином сгущались сумерки, и университетские тропки поприветствовали нас прохладной свежестью: ночи становились по-осеннему холодными, и я даже немного позавидовала миз Вергиди: ее кожаные штаны, должно быть, от ветра защищали куда лучше, чем любые юбки! – и тут же отбросила эту мысль. Полигон пустовал; на песке остались следы босых ног, и тени от фонарей и освещенных окон зала накопителей плясали в них, будто мелкие речные волны. В небе висел длинный хвост дыма от раскаленных печей, и запах гари был так силен, что я едва сдержалась, чтобы не зажать нос.
– Вы уверены, что по ночам залом для накопителей никто не пользуется? – с сомнением уточнила я.
Миз Вергиди неопределенно пожала плечами.
– Первокурсников просят оставаться в общежитиях после заката, а старшекурсникам зал, как правило, уже не нужен. Кто бы сейчас там сидел?
Судя по запаху – разве что какой-нибудь безумный пироман.
– Скорее всего, вы и ваши коллеги перестарались поутру, и сейчас вода не успевает охлаждать трубы, – безразлично хмыкнул Фасулаки и никакие трубы спасать, разумеется, не побежал. – Вы готовы?
Миз Вергиди предусмотрительно отошла на несколько шагов назад. Фасулаки, не дожидаясь ответа, деловито стаскивал сапоги – по всей видимости, на самом деле моя готовность никакого значения не имела.
– Что ж, – тяжело вздохнула я и протянула вперед руки, перекрестив запястья, – вяжите, господин Фасулаки.
– Даже не спросите, как это работает? – поинтересовался Фасулаки, насмешливо вскинув брови. Но затягивать действо не стал и едва ощутимо задел мои запястья кончиками пальцев.
Гематитовая хватка оказалась куда жёстче.
– Вы ведь так или иначе собирались рассказать.
«… хотя бы ради пары минут откровенного самолюбования, когда вы ни секунды не сомневаетесь в собственном превосходстве». Я вежливо умолчала об окончании фразы и опустила руки, всем видом демонстрируя готовность внимать инструкциям.
Димитрис фыркнул так скептически, словно прочёл мои мысли, но шанса выступить с лекцией не упустил:
– Магия земли при определенном уровне дара позволяет работать с камнем. Чем сильнее маг, тем более плотный материал он может создавать и удерживать в нужном состоянии, – сообщил Фасулаки и сделал паузу – будто специально для того, чтобы здесь все осознали, сколь щедро природа одарила рассказчика.
– Что ж, у вас, очевидно, проблем с камнем нет, – послушно восхитилась я.
– Есть, – вопреки ожиданиям, резковато качнул головой Фасулаки. – Гематит – это мой потолок. Я не способен работать с кварцем или корундом, не говоря уже об алмазах, но кое с чем мне повезло. Вам доводилось слышать об эльфотире?
Кажется, он рассчитывал продолжить лекцию, но здесь я его разочаровала: историей эльфийских войн в «Серебряном колокольчике» не пренебрегали – хоть и преподносили с точки зрения, весьма далекой от стратегии и тактики.
– Конечно, – сдержанно отозвалась я и на всякий случай – мало ли, вдруг и об эльфотире я знала ровно столько, сколько положено леди, а не магу? – озвучила: – Это минерал, который использовали против эльфов во время Войны-под-Холмами. Эльфотир, как и гематит, состоит из железа, а эльфы его не выносят – как и рябину, к примеру. Из эльфотира невозможно выковать клинок, зато он легче стали и чаще всего использовался в качестве защитных амулетов. Его обнаружение стало переломным моментом в войне, и потребовалось всего несколько месяцев, чтобы загнать эльфов под Холмы и вынудить соблюдать границы… насколько это возможно по отношению к эльфам, разумеется.
Потому что сложнее всего было отнюдь не заставить эльфов поступать так, как того требовал мирный договор. Единожды данное слово держало их крепче любых оков. Основная проблема заключалась в том, что эльфы понятия не имели, что такое государственная граница, и их молодежь до сих пор то и дело объявлялась в человеческих городах без официального дозволения на визит.
А потом случались казусы вроде Тэрона. Или что похуже, потому что с понятием «частная собственность» эльфы тоже были знакомы плохо, а вот с огнем и водой у них складывалось гораздо лучше.
Неудивительно, что полукровок недолюбливали. Но маги из них получались отменные, и избавляться от «казусов» люди не спешили.
– Верно, – с едва заметным, но оттого не менее оскорбительным удивлением подтвердил Фасулаки – и тут же нашел повод сделать замечание: – Но вы упустили самое важное. Из эльфотира получались такие превосходные амулеты, потому что он поглощает магию без следа. Не копит, не превращает во что-то иное, а просто заставляет ее исчезнуть – вопреки всем законам природы. Войну мы выиграли, в основном, потому, что лишили врага главного преимущества – более сильных и одаренных магов; а без них люди просто задавили противника числом. Но есть у эльфотира и недостаток: он встречается только под Холмами и считается редким даже там. Все попытки вынести эльфотир на поверхность заканчивались тем, что он в одно мгновение рассыпался ржавчиной.
Я покосилась вниз. Переплавленный гематитовый браслет охватывал мои запястья плотно, будто кандалами, и рассыпаться не спешил.
– Значит, вы нашли способ сохранить эльфотир в первозданном виде, где бы вы ни находились? – подозрительно уточнила я.
Пожалуй, это объясняло, отчего исследовательской работой простого студента заинтересовались армейские чины. И почему ему были нужны чистокровные люди в качестве соавторов и помощников – тоже.
– Только до определенного момента, – развел руками Фасулаки. – Эльфотир в браслете покрыт сравнительно толстым слоем гематита. Как только защитный слой будет поврежден тем или иным способом, сердцевина рассыплется. Плюс в том, что эльфотир будет поглощать большую часть магии, и гематит останется невредим гораздо дольше, чем можно предположить. Но в какой-то момент он поддастся, и наша с вами задача – определить, когда именно. Неплохо бы еще исследовать зависимость необходимой для разрушения амулета силы от соотношения толщины слоев, но для начала давайте попробуем с самым тонким слоем эльфотира, какой я могу удержать стабильным.
– Опасаетесь, что я не смогу справиться и с ним? – невинно уточнила я.
– Не сомневаюсь в вас ни секунды, – насквозь фальшиво улыбнулся Фасулаки и, спохватившись, снял с шеи круглый медальон, похожий на часы с длинной цепочкой. – Это измеритель. Он покажет, сколько сил вы затратили.
Я послушно склонила голову, позволив надеть измеритель себе на шею, и с любопытством уставилась на циферблат. Длинная серебристая стрелка дрожала около засечки с жирным нулем.
– Дерзайте, миз Доро, – посоветовала миз Вергиди, нетерпеливо переступив с ноги на ногу. – Холодает.
Фасулаки бросил на нее нечитаемый взгляд, но промолчал – я уже сосредоточилась на каменной хватке на запястьях.
Первым ощущением была слепая паника. Камень оставался холодным и безразличным, как оковы на Тэроне этим утром, словно никакого дара у меня не было вовсе, и я стиснула зубы, сосредоточившись на ровной черноте гематита – а он все не отзывался и не отзывался. Казалось, он поглощал даже тепло тела, и у меня начали коченеть пальцы, а магические кандалы по-прежнему стискивали мои руки.
Мне не приходилось мерзнуть с тех самых пор, как во мне проснулся дар. Ведь нет ничего сложного в том, чтобы немного согреть воздух вокруг себя? Или даже во всей девичьей спальне…
Но сейчас воздух оставался по-вечернему прохладным, даже когда я сосредоточилась на нем вместо камня. Я пошевелила пальцами, зажмурилась – и сделала то же самое, что и в лекционной аудитории, просто чтобы убедиться, что моя магия все еще со мной.
И, кажется, слегка перестаралась.
Стрелка измерителя описала полный круг и снова выскочила на середину циферблата. Поднявшийся вихрь из теплого воздуха безо всякой деликатности потянул меня за подол, но, к счастью, Фасулаки ничего не заметил, потому как сначала ветер ударил ему в лицо, вынудив зажмуриться.
А гематитовые кандалы осыпались рыжей пылью прямо на мою юбку, не успев расплавиться.
– М-да, – разочарованно протянул Фасулаки и бездумно поправил темную челку. – Вот об этом я как-то не подумал…
Я сердито отряхнула подол. Кажется, с мыслительной деятельностью у моего самозваного покровителя складывалось примерно так же, как у эльфов с границами.
– Забыл, каким растяпой был ты сам на первом курсе? – усмехнулась миз Вергиди. – Миз Доро ещё хорошо держится, учитывая, что она из всего курса конмага прослушала… сколько, минут пять?
– Кажется, даже меньше, поскольку все ещё не вполне понимаю, в чем проблема, – проворчала я. – Вы хотели, чтобы я расплавила браслет – пожалуйста! – я развела руками на случай, если кто-то упустил, что они больше не закованы.
Фасулаки проводил взглядом правое запястье и тяжело вздохнул.
– Мне нужно знать точное количество магии, которое необходимо для разрушения браслета. Я рад, что вы справились, но вы не остановились, когда гематит начал плавиться. Сейчас измеритель показывает, сколько магии нужно, чтобы разрушить амулет, расплавить ещё какое-то количество гематита, защитить себя от ожогов и создать воздушный вихрь. Причем из-за слишком большого числа неизвестных невозможно вычислить, сколько магии ушло именно на первое повреждение защитной оболочки. Вы не могли бы попробовать снова, но остановиться сразу же, как почувствуете, что ваш дар снова подчиняется в полной мере? У меня есть ещё пара заготовок, а к завтрашнему дню я сделаю ещё.
– Не забудь сделать запрос на гематит, не то сырье закончится раньше, чем ты соберёшь хоть какую-нибудь статистику, – язвительно посоветовала миз Вергиди и устроилась на скамье у границы поля, забросив ногу на ногу.
Я оскорбленно вскинула подбородок и заверила Фасулаки, что готова приступить немедленно…
… второй браслет постигла та же судьба, что и первый – с той только разницей, что на этот раз вместо вихря получился теплый ветерок. Увы, совершенно бесполезный, хоть и весьма приятный по вечерней прохладе.
Я с досадой топнула ногой, упрямо сжала губы и снова вытянула вперед скрещенные руки.
Третий браслет вспыхнул, как бумажный. В воздух выстрелил длинный язык пламени – Фасулаки едва успел пригнуться, а миз Вергиди с испуганным вскриком соскочила со скамьи, но пламя обиженно фыркнуло, свернулось дымной спиралью и погасло – куда быстрее, чем можно было ожидать. Все закончилось в считанные секунды.
Вместе с моими силами.
– М-да, – во второй раз за последние полчаса протянул Фасулаки и на всякий случай ощупал макушку на предмет свежей лысины. К счастью, огонь прошел выше, не то, боюсь, миз Вергиди мне бы этого не простила. – Похоже, профессор Кавьяр напрасно надеялся выбить вас из колеи страхом перед аудиторией и его авторитетом. Все, что ему требовалось, это заключить с вами какое-нибудь пари.
Мне понадобилось все мое самообладание, чтобы выпрямиться и ровным-ровным голосом уточнить:
– Простите?
– Азарт, миз Доро, – вздохнул Фасулаки и чуть склонил голову, чтобы позволить миз Вергиди лично убедиться, что он не пострадал. – Ваше слабое место – азарт. Вы безупречно справляетесь со страхом и давлением, но стоит вам чем-нибудь увлечься, как вы теряете контроль над магией ровно так же, как и большинство подростков с едва-едва пробудившимся даром.
Должно быть, я насупилась слишком заметно, потому что старшекурсник досадливо прикусил губу и добавил:
– Я говорю это не для того, чтобы задеть или оскорбить вас, миз Доро. Чтобы сдать конмаг, вам все равно понадобится найти способ справляться со своими слабостями, потому что комиссия экзаменаторов будет искать их куда настойчивее профессора Кавьяра. И найдет, будьте уверены.
– Не делайте такое лицо, – раздраженно посоветовала миз Вергиди. – До экзаменов еще четыре с половиной месяца. У комиссии будет время, чтобы составить вашу подробную характеристику и действовать исходя из нее, а не пытаться нащупать что-то наобум.
Я поспешно вернула лицу приличествующее выражение, но старшая по женскому крылу уже не смотрела в мою сторону.
– Предлагаю сейчас вернуться в общежитие. Миз Доро есть о чем подумать, а у тебя все равно закончились заготовки.
Фасулаки поморщился, но согласно кивнул.
– Я найду вас завтра, как только подготовлю образцы, – пообещал он. – Договоримся о времени и попробуем снова.
Вопросительной интонацией в его речи и не пахло. Но я уже потихоньку смирялась с мыслью, что самозваный покровитель, кажется, привык всегда и всюду брать решения на себя.
Странное ощущение.
До сих пор на этом месте постоянно оказывалась я сама.
В общежитие я вернулась в подавленном состоянии. Хемайон уже спала, Тэрон блюл приличия и в женском крыле не объявлялся, а миз Вергиди бесцеремонно утянула Фасулаки к себе в комнату – там на сочувствие и задушевную беседу рассчитывать точно не стоило. Я постояла в коридоре, в глубокой задумчивости рассматривая закрывшуюся дверь, потерла виски и на цыпочках прокралась к себе в спальню.
В чем-то миз Вергиди понять можно было. К чему дрожать над репутацией и добрым именем, если звание вольнослушательницы Эджина безвозвратно поглотило и то, и другое? Фасулаки был не похож на материал, из которого мог бы получиться хороший муж и опора семьи, но он умен, по-своему красив – и определенно далеко пойдет. Этого недостаточно, чтобы я восприняла глупое пари на свою честь всерьез, но миз Вергиди могла быть другого мнения. Ее воля.
Я же села на свою кровать и откинулась на стену, притянув колени к груди. Из-за неплотно задернутых штор в комнату пробирался тонкий лучик лунного света, и его едва хватало, чтобы рассмотреть очертания предметов. Хемайон дышала размеренно и ровно.
А меня разбирало от усталости, злости и бесплодной тоски по «Серебряному колокольчику», где все было просто и понятно. Каждый день начинался одинаково, каждое событие было предсказуемо до мелочей – неужели всего неделю назад это казалось мне невыносимо серой рутиной?!
А отчаяннее всего не хватало Аглеи, Кибелы и Сапфо. Насколько было бы легче справиться со всем, если обсудить ситуацию, рассмотреть ее с четырех разных точек зрения и выбрать наилучший вариант действий!..
Увы, я застряла в Эджине, где даже поговорить не с кем, а обратный путь в «Колокольчик» оказался закрыт. Нужно было как-то разбираться самой – и с внезапно обнаружившейся слабостью, и с неприязнью профессора Кавьяра, и с дурацким пари.
И думать, что делать дальше, потому что вопрос о том, как сложится моя судьба после Эджина, тоже никуда не делся.
Глаза резануло болью. Я прикусила себя за предплечье, чтобы не разреветься в голос, и зажмурилась.
Слезы все-таки брызнули, но боль в руке отрезвила быстро.
Бесполезно пытаться справиться со всем сразу. Пока что все упиралось в то, что я теряла контроль над огнем, когда чрезмерно увлекалась чем-то. Если разобраться с этим, отпадет сразу два вопроса – и с профессором Кавьяром, и с пари, потому что никакой покровитель мне уже не понадобится. И вот тогда уже можно будет ломать голову над дальнейшей судьбой.
Я немного приободрилась и разжала челюсти, но, похоже, на стиснутых зубах остатки самообладания и держались.
Легко сказать – разберись с контролем! Если бы я знала как… до сих пор я полагала, что достаточно просто держать в руках себя, а магия как-нибудь приложится. Но внешнее спокойствие, похоже, не имело никакого отношения к спокойствию душевному – а до него мне было пугающе далеко.
Профессор Кавьяр, как ни противно признавать, был прав. Мой контроль над даром держался на привычных ритуалах и предсказуемых действиях. Стоило только выбить меня из колеи – и все валилось из рук. Повезло еще, что эксперимент Фасулаки не закончился, как у Ианты Патрину, не к ночи будь помянута, – так быстро, как сегодня, я раскаляла разве что ту свечу в темном подвале, и то – тогда пламя было в несколько раз меньше, хотя я была перепугана до дрожи!..
Я вскинула голову и нахмурилась.
Ианта Патрину так тяжело восприняла известие о помолвке профессора Бианта, что потеряла контроль над даром и сожгла зал накопителей. Но Фасулаки сказал – «наутро»…
Не на рассвете же профессор Биант о помолвке объявлял! Миз Патрину что, специально терпела до утра, чтобы обставить все наиболее трагично?
Я фыркнула себе под нос и, внезапно расслабившись, вытянулась во весь рост. Кажется, главный университетский слух на поверку был плохо продуманной страшилкой для первокурсников – хоть и не без элемента драмы…
Глава 9. Принцип маятника
В моем расписании тоже значилась немилосердная первая пара. Впрочем, день в принципе не отличался милосердием по отношению к несчастным студентам, и общая лекция по физике с пометкой «явка на вводное занятие обязательна для всех» в него вписывалась вполне гармонично.
За окном висела сероватая туманная взвесь. Я приподнялась на локте, бессмысленно щурясь на монотонный пейзаж за окном. Рассвет угадывался весьма смутно, но Хемайон – ранняя пташка – уже шуршала чем-то в шкафу.
– Пойдешь в зал накопителей? – поинтересовалась она, не выныривая из недр шкафа.
Самой ей столь частые походы не требовались, но Хемайон предпочитала неизменно сопровождать меня до зала – то ли потому, что ей не хотелось идти в столовую в одиночестве, то ли просто из-за тайной любви к ранним прогулкам. Возможно, имели значение оба фактора – только вот лично у меня они никакого энтузиазма не вызывали.
А как раз мне пропускать утреннюю «разрядку» запрещалось. Профессор Биант не то чтобы контролировал каждый мой шаг, но, когда я на второй день в университете попыталась понежиться в постели на полчаса подольше, он каким-то образом прознал и заставил меня тащиться в зал накопителей вместо обеда. Больше я не рисковала, смирившись с тем, что в Эджине, как и в «Серебряном колокольчике», лучше сразу забыть об утренней лени.
– Пойду, – вздохнула я и нехотя выползла из-под теплого одеяла.
К утру в комнате неизменно становилось свежо. Что бы там профессор Биант ни говорил про чудеса магии, снабжавшие весь университет теплом и горячей водой, они явно справлялись с трудом уже сейчас, и зимы я ждала с содроганием.
Босые ноги кольнуло холодом. Я недовольно поморщилась и направила часть силы вниз, сквозь неплотно подогнанные доски – прямо в камень перекрытия, разогревая спаленку.
Привычное действие, о котором я даже не задумывалась, далось с неожиданным трудом. Где-то под грудиной противно заныло – будто непривычная к нагрузкам мышца, которую заставили работать слишком долго.
А полы так и остались прохладными.
Я нахмурилась и вытянула ногу, ощупывая кончиками пальцев доски чуть в стороне от того места, куда поставила ступни изначально.
– Ты собираешься? – нетерпеливо уточнила Хемайон, выглянув из-за дверцы шкафа с ворохом юбок в руках, и тут же округлила глаза и приоткрыла рот – но ничего не спросила.
Я собрала ноги и встала.
– Дар странно себя ведет, – неуверенно сказала я. – Как будто стал слабее.
Хотелось расспросить, что соседка знает об эльфотире, но я прикусила язык. Фасулаки не просил помалкивать о сути его эксперимента, но я и без того догадывалась, что армия не обрадуется, если сенсационное открытие станет достоянием общественности.
– Дар не может ослабевать сам по себе, – тут же забеспокоилась Хемайон. – Может быть, тебе нужно показаться целителям?
– Может быть, – задумчиво согласилась я.
Сперва однозначно следовало показаться Фасулаки. Вдруг целителям тоже не полагалось знать о его исследовательской работе?
Но старшекурсник обещал прийти только после того, как подготовит новые амулеты для экспериментов, – а ведь у него тоже есть свое расписание лекций и практических занятий! А я вдобавок понятия не имела, как его найти. Это он знал, где я учусь и в какой комнате живу…
Тут я смутно припомнила, что вроде бы вчера Фасулаки так и не ушел от миз Вергиди, но стучаться к ней и вызывать на приватный разговор постороннего мужчину, разумеется, не стала – хотя, признаться, очень хотелось. Но глупое пари надежно держало меня в рамках приличий, и даже странное поведение дара сейчас не заставило бы меня пойти против воспитания.
Вопрос нескольких часов. Едва ли они что-то решат.
Я стиснула зубы, чтобы отогнать подступающую панику, и потеснила Хемайон у шкафа. Что бы там ни происходило с даром, зал накопителей никто не отменял – не хватало еще опять остаться без обеда!
Пока мы собирались, туман рассеялся, и Тэрона на краю полигона я увидела издалека. Он брел вдоль кустов, по самому краю тропки, сутулился и смотрел строго себе под ноги. Его обогнали два студента-первокурсника, которых я успела запомнить только в лицо, но не по имени; оба оглянулись, неприятно ухмыльнувшись, но тратить драгоценные минуты не стали: поутру в столовой собирались очереди, и все спешили избавиться от нудных повинностей и поскорее получить свой завтрак.
Все – кроме Тэрона. Он, казалось, замедлился еще сильнее, чтобы не столкнуться с сокурсниками в зале, и я – неожиданно даже для себя – разозлилась.
Что такого с ним делали в детстве, что он до сих пор боится привлечь внимание? С его-то силой! Да пожелай он – и оба насмешника захлебнулись бы прямо на этой тропинке прежде, чем успели испугаться!
Я прибавила шаг. Хемайон с легким удивлением повернулась ко мне, но потом тоже заметила Тэрона и понятливо приноровилась к моей походке.
– Доброе утро, – широко улыбнулась я, поравнявшись с полукровкой.
Он вздрогнул и поднял голову.
– Доброе, – выдохнул Тэрон и с облегчением улыбнулся в ответ.
А я уставилась в невозможно зеленые глаза и вдруг осознала, что решение сразу двух моих проблем, вполне возможно, куда ближе, чем я полагала.
Кому, как не полуэльфу, знать об эльфотире? И книга – у него же была книга о контроле над даром!
А я вполне могла решить, по крайней мере, проблему с отношением студентов к полукровке. Сразу же, как только решу проблему с отношением студентов ко мне самой.
Оставалось только убедить Тэрона, что ему это нужно. Или, по крайней мере, что это выгоднее, чем съеживаться от каждого косого взгляда и постоянно ждать новых нападок – потому как ничто не провоцирует треснуть ближнего своего, чем его готовность принять удар.
– Ты в зал накопителей? – спросила я просто для поддержания разговора, чтобы пауза была не слишком заметной, и легко подхватила Тэрона под локоток – точно таким же непринужденным жестом, каким поддерживала и Хемайон.
