Текст книги "Причина смерти (СИ)"
Автор книги: Элен Лин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)
28.
Лежим рядом, оба мокрые и обессиленные. Закуриваю сигарету, выпуская дым в потолок.
–Лучший Новый Год в моей жизни. – Раскрываю объятья, позволяя ей лечь мне на грудь.
–Честно говоря, я уже потеряла надежду, что у тебя появятся ко мне чувства. – Выводит круги пальцем на моей коже.
–Ты нравилась мне с первого дня, Соф. С ума сводила. – Целую её в макушку, крепче обнимая рукой.
–А почему так долго ждал? – Приподнимается, заглядывая мне в глаза.
–Ждал, пока буду уверен, что не испорчу всё. – Непонимающе хлопает глазами. – От одиночества хотел ощутить физическую близость с кем-то, ей бы всё и ограничилось. А теперь я знаю, что мне нужна именно ты. Не умею красиво говорить, надеюсь, ты поняла. – Задумчиво смотрит в потолок, потом снова опускается в мои объятья.
–Я тоже хочу быть с тобой. – Смущенно бормочет, вызывая тёплую волну в моей душе.
Выходим из здания счастливые, держимся за руки, всю дорогу до дома упоительно целуемся на заднем сиденье такси, кажется, что могли бы не отрываться друг от друга всю жизнь.
Дома принимаем нормально душ. По очереди, чтобы снова не сорваться. Мне так хочется что-то для неё сделать, роюсь на сайтах, пока девушка купается, заказываю большой букет цветов. Больше, чем подарил тупой мажор. Нежных и красивых, как она. Выхожу на балкон в одной футболке и шортах, закуриваю. По улице снуют радостные люди, поют песни, поздравляют друг друга, дети радостно скатываются с горок.
–с Новым Годом, Домовёнок. – Шепчу, выдыхая пар.
Накрывает тоска.
Неуместно, знаю. Мне бы светиться от радости, но я так привык скучать по ней. Кажется, что я не заслуживаю снова быть с кем-то, когда её больше нет. Затягиваюсь, понурив плечи. Хреново быть меланхоликом.
Даже не услышал как Софья вошла. Положила голову мне на плечо сзади, руками обвила талию, сцепив руки в замок на животе. Прижалась, и я почувствовал какая холодная у меня майка.
–Тут холодно, Соф, простынешь. – Накрываю её руки ладонью, легко поглаживая, стараюсь скрыть настроение.
–Не простыну, зараза к заразе не липнет. – Еле ощутимо целует меня в шею. Стоим молча, боимся пошевелиться. – Саш, как она умерла? – Очень осторожно спрашивает девушка.
–Уже узнала? – Не удивлен, рано или поздно выяснила бы.
–В тот день, когда ноутбук в ремонт относилась, соседки твои сказали. Всё причитали какая хорошая девочка была, какой ты бедненький. Авария, суицид, что с ней случилось? – Плотнее прижимается ко мне, давая понять, что не отступит, пока не узнает.
–Рак.
29.
Сижу в машине, выходит из подъезда в сапогах на босу ногу, запахивая на груди пальто, прыгает в салон.
–Я ненадолго, хотел поговорить. – Начинаю, выкручивая печку для неё.
–Саш, у меня рак. – Перебивает, доставая из-за пазухи какие-то бумажки, сует мне в руки.
Ничего не понимаю. Какой рак? О чем она? Пытается тему сменить? Включаю лампочку в машина, смотрю чертовы бумажки, но ничего не понимаю.
–В смысле? – Переспрашиваю, как болван.
–В прямом, Саш. Опухоль мозга. – Смотрит перед собой, крепче укутываясь в пальто.
–Этого не может быть. – Глупо улыбаюсь, считая всё это глупой шуткой.
А вот она не улыбается. Поднимает на меня мокрые глаза, губы трясутся, знаю это её лицо перед плачем.
–Этого не может быть! – Повышаю на неё голос, швыряя идиотские записки. – Тебе всего двадцать лет, какой нахрен рак?! Ты издеваешься?! – Зпкрывает лицо руками, ударяется в слезы. – Блдь! – Бью со всей силы по рулю, выхожу, громко хлопнув дверью. Погода такая же была. Снег, ночь, сугробы. Так же пар изо рта валил. – Блдь! – Ругаюсь, пиная сугроб, поднимая облако мелкого сухого снега, колесо машины. – Сука! – ругаюсь в пустоту, вытирая лицо руками. – Слышу её рыдания в машине, беру себя в руки. Глушу мотор, вынимаю ключи, обхожу машину, открываю дверь и осторожно за локоть вывожу. – Пойдем домой. – Щелкаю сигнализацию, подхватываю свою девочку на руки и несу домой.
Сна с того дня в нашем доме практически не было. Бесконечная череда анализов, томографий, горсти таблеток, больницы, приступы головной боли, эмоциональные качели. Запер все свои чувства на замок, не давал реагировать на её злость, слезы, выводил из апатии и отчаяния. Подарками заваливал, старался постоянно быть рядом. Волосы держал, когда её рвало из-за химии, потом собирал клочки этих же волос с пола, дивна и кровати. Три года борьбы. То улучшения, которым мы невероятно радовались, позволяя себе капельку надежды, а потом опять в пропасть вниз. Родители порывались её к себе забрать, но мы оба наотрез отказались, разрешив приезжать к нам и оставаться столько, сколько душе угодно, но мы должны быть вместе. Готовил ей всё на свете, лишь бы хоть немного поела. Худела, таяла на глазах. Глаза потухли, смотрела на меня как забитая собака, а я всё надеялся и надеялся.
–Мне сегодня правда лучше. – улыбается, подставляя лицо солнцу, пока я раскачиваю её на детских качелях. – Может, облучение правда помогает?
–Это здорово, малыш. Не хочешь домой? Жарко. – У меня уже кожа кипит, август бьёт все рекорды тепла.
–Пойдем. – Кивает в ответ.
Помогаю ей слезть с качелей, медленно добираемся домой, помогаю ей принять ванну, даже покушала с аппетитом. Обнимаю её ночью, чувствуя каждую косточку её почти прозрачного тельца. Сон у меня очень беспокойный, просыпаюсь от холода, вроде укрыт. Хочу осторожно подняться, не беспокоя её, но после первого же движения понимаю, что это конец. Меня трясет, когда вытаскиваю руку из под неё. Стараюсь не смотреть. Звоню в скорую и полицию, уже знаю порядок действий. Потом набираю её отца, не решаюсь услышать реакцию мамы.
Весь мир стал кукольным, ненастоящим. Просто отсиживался на кухне, открывая всем двери и молчал. Сердце сжалось до размеров крохотной точки, только легкие отказывались принимать воздух, выбивая из больного горла слезы. Только на третий день решился зайти рано утром, поцеловал в лоб, попрощался. На похороны пришла куча народа: бывшие одноклассники, однокурсники, мои пацаны, вся её родня. Домовёнок была много кому важна, её любили. Лучше бы я сдох, никто бы и не всплакнул. А что теперь? Не знаю. Жить на автомате, пока на окочурюсь.
30.
-И ты все три года был с ней? – Затаив дыхание спрашивает девушка.
–Я любил её, Соф. – Пожимаю плечами, поворачиваясь к ней, провожу руками по влажным волосам.
–Лучше бы она тебе изменила, конкурировать с мертвой святой трудно. – Горько вздыхает девушка.
–Тебе не надо ни с кем конкурировать. Ты – это ты. А это прошлое. Пойдем. – Подталкиваю её к дверям, запускаю в спальню.
–Ты сегодня останешься со мной? – Спрашивает, нежно обнимая за шею, к губам моим прильнула.
–Не выгонишь теперь. – Отвечаю, ощупывая её тело через свободную футболку, ласково целуя. Пятимся к кровати, остановившись у края.
–Саш… – Начинает, пока я запускаю руку под её майку, нежно поглаживая прохладное после балкона тело. Осекается и молчит.
–Что? Продолжай. – Останавливаюсь, глядя ей в глаза. Может, не хочет, чтобы я приставал?
–Ничего, в другой раз скажу. – Качает головой, снова опуская мои руки себе на бедра.
–Уверена? – Переспрашиваю на всякий случай.
–Заткнись. – Кусает меня за губу, рукой обхватив восставший член через шорты.
В этот раз беру её нежно, бережно, медленно. Сплетаем наши пальцы, целуем каждый сантиметр кожи, изучая, любуясь. Кажется ужасно несправедливым, что мы полгода жили под одной крышей, а сблизились только сейчас. Засыпаем под утро, уже не в силах возбудиться и снова кинуться друг на друга.
31.
Хотел бы сказать, что мне непривычно быть с ней в официальных отношениях, считать своей, иметь доступ к телу, душе. Но это не так. С первого дня мы были вместе. Даже когда просыпаюсь утром, она заходит ко мне ванну и встает рядом, тоже чистит зубы, умывается, пока я бреюсь, она причесывается, волосы укладывает. Каждый угол облюбовала и сделала своим. Пыталась удивлять меня каким-то странным нижним бельем, пока не объяснил, что самое лучшее в нижнем белье – его отсутствие на ней. Не надо мне никаких допингов. Иногда просто сижу за работой, смотрю, как она ходит молча по кухне, волосы в пучок собраны, одежда самая простая, а возбуждение нападает бешенное. В квартире нет ни одного угла, где мы не занимались сексом. Один особенный взгляд, понятный только нам, по которому понимаем, что прямо сейчас и прямо здесь всё свершится.
Нахожу как-то её паспорт, когда искал ключи от машины, не удержался, заглянул. Двадцать четыре года, записей о браках и детях нет. Ничего криминального, но запомнил, что её день рождения двадцать седьмого июня. Постоянно хочется что-то для неё делать. Свежие цветы не пропадают из вазы, тащу домой вкусности, побрякушки, игрушки, хожу с ней в магазины и запоминаю, на что она смотрит с интересом, покупаю. Всегда радуется, но потом отчитывает за лишние траты. Говорит, не надо её подкупать. А я не подкупаю, просто выражаю свои чувства, сам знаю, что на слова и эмоции скуп.
–Соф, запишись в автошколу. – Прошу её как-то утром.
–Зачем? – Удивленно поднимает бровь, отпив глоток ягодного чая.
–Чтобы водить. – О да, я умею объяснять. – Ты много по работе мотаешься, хватит по такси скакать. – Дополняю свои слова.
–Не боишься за свою машину? – ухмыляется довольно.
–За тебя боюсь больше. Уже раза три за неделю наткнулся на новости о насилии и убийствах от водителей такси. И ждать не будешь, пока они ищут адрес нужный. – Допиваю кофе, тороплюсь на работу, но целую её в губы, когда прохожу мимо, чтобы помыть чашку.
–Как скажешь, хотя я боюсь за руль, честно говоря. – Виновато косится на меня.
–Ты умница, как только попробуешь, поймешь, что всё совсем легко и не страшно. Поищи автошколу сегодня. Всё, я поехал. – Бегу в коридор, заглядывая на наручные часы и пулей вылетаю за порог.
День выдается очень нервный, приходится самому засучить рукава и поработать. В обед Софья звонит, начинает перечислять какие автошколы нашла, просит помочь с выбором.
–Ищи ближе к дому, Соф и отзывы посмотри на инструкторов. – Отвечаю, залпом выпивая бутылку минералки.
–Ты когда приедешь? – Уверен, звонила она именно ради этого вопроса.
–Не знаю, поздно, работы полно. – Шумно вздыхаю, сам хотел бы сейчас к ней.
–Ну лааадно. – Обиженно тянет. – Пока.
–Пока. – Отвечаю и, пару секунд подумав, добавляю. – Целую.
–И я тебя, всего-всего целую! – Вот и развеселилась.
–Ну всё, я побежал. – Ко мне идут ребята, поэтому спешу сбросить звонок.
Приезжаю домой действительно поздно, свет везде выключен, только через щель под дверью вижу, что в комнате светится телевизор. Тихо прохожу на кухню, выпиваю стакан воды, иду в душ и захожу в спальню. Софья мирно спит прямо в середине кровати, одеяло только ножки прикрывает, лежит в одних трусиках. Сейчас у неё такое детское, спокойное лицо. Улыбаюсь сам себе. Не знаю, что за джек-пот я выиграл на небесах, но женщины мне достаются потрясающие, исключительные. Надеваю чистые трусы и ныряю к ней, обнимаю сзади. Вздрагивает, потом руку мою гладит и расслабляется.
–Не будь ты таким занудой, решила бы, что по бабам шляешься среди ночи. – Сонно бормочет, оборачиваясь ко мне.
–Думаешь, кому-то, кроме тебя, я нужен? – Целую её в носик.
–Если скажу правду, то ты нос задерешь. – Пихает меня кулачком в грудь.
–Главное, что мне больше никто не нужен. – Улыбается с закрытыми глазами, тянется и целует меня в губы.
–От тебя цементом несёт. – Недовольно морщит нос.
–Ага, с бетономешалкой на свидание ходил. – Обнимаю её за талию, снова притягивая к себе и целуя, рукой грудь сминаю.
–Смотри, чтоб член в бетоне не застрял, она опасная тёлочка. – Парирует, выгибая спину и ножкой возбужденно елозит по матрасу.
Устал как собака, но когда она рядом – силы появляются из ниоткуда. И она такая тёплая, манящая, готовая. Соскучился безумно.
–Не дадут поспать по-человечески. Ты просто террорист. – Ворчит, но целует меня.
–Скажи, что тебе надоело, и я больше пальцем не трону. – Дразню, кусая её за шею, сам спускаю с неё жалкий клочок ткани.
–Нет уж, трогай, но пусть тебе будет стыдно.
Утром оба откладываем дела до обеда, чтобы побыть вместе. Софья созванивается с автошколой, которую я одобрил, сегодня должна зайти туда, принести документы и подписать договор. Решаем приготовить борщ, мне достается, конечно же, натереть свеклу. У неё же маникюр, а я всё равно опять буду в грязи возиться на стройке.
–Саш, телефон звонит, незнакомый номер. – Отрывается от снятия пены с бульона, указывая на мой смартфон.
–Ответь, я не могу. – Демонстрирую красные руки.
–Алло. Нет, это его жена, слушаю вас. – Бесшумно смеется, глядя мне в глаза. – Хорошо, одну минуточку. – Убирает телефон, прикрыв микрофон рукой. – Говорят, именно ты нужен.
–Именно я? – Оставляю свеклу, быстро мою руки и беру трубку из её рук. – Слушаю.
–Кузнецов Александр Владимирович? – Переспрашивает женский голос.
–Да, я.
–Вас из колонии семь-семь беспокоят. Кузнецов Владимир Сергеевич ваш отец? – Услышав эти слова выхожу из кухни, рукой показывая девушке, что звонок важный.
–Да, всё верно. – Закрываюсь на балконе, стараюсь говорить как можно тише.
–К сожалению, он умер в госпитале от воспаления легких. Нам необходимо, чтобы вы прибыли для захоронения и получения свидетельства о смерти. – Холодно чеканит голос.
–Хорошо, когда надо приехать? – Нахожусь в легкой прострации, слишком это всё неожиданно.
–Тело будет храниться в морге еще пять суток. – Слышу стук по клавиатуре на том конце провода. – Вам необходимо при себе иметь документы удостоверяющие вашу личность.
-Хорошо. Спасибо. – Сбрасываю звонок.
И снова земля не уходит из под ног. Я даже не знал, что он сидит. После того, как узнал, что я не позвал его на свадьбу – обиделся и больше не общались, а я только и рад этому был. Как-будто с ним и вся прошлая жизнь ушла, забылась. Конечно я не буду говорить об этом Софье. У меня теперь традиция: скрывать от своих девушек смерть моих близких. Но что-то всё равно скребло на душе. Как не пытайся втоптать в грязь воспоминания, внушить себе отвращение к этим людям, но они всё равно мои родители. Выкурил глубокими затяжками сигарету, выругался и вернулся на кухню.
–Кто звонил? Голос был женский. – Сходу спрашивает Софья, нарезая зелень. – Имей в виду, у меня в руках нож. – Направляет на меня острие.
–Срочно надо уехать на объект, это в другом городе. – Бессовестно вру.
–Надолго? – Заметно расстраивается, а я снова берусь за свёклу.
–Два-три дня, не больше. – Пожимаю плечами.
–Может, мне с тобой поехать? – Сразу же сама мотает головой. – Блин, нет, у меня выезд на дом, ещё и автошкола, вообще работы полно.
–Жаль, с тобой было бы гораздо приятней. – Подмигиваю ей, сальным взглядом обводя грудь.
–Тебе лишь бы мою честь опорочить, извращенец! – Брызгает мне в лицо водой с мокрых рук.
–Я быстро, как раз отдохнешь от моих приставаний. – Стараюсь вести себя как ни в чем не бывало.
Пока Софья занята варкой борща, нахожу адрес колонии и бронирую билет на самолет, завтра полечу. Смотрю на неё, как она беззаботно напевает себе под нос, пританцовывает, крутится возле плиты и понимаю, что совсем не хочу омрачать ей настроение. Никогда. Очищаю историю браузера, вместе кушаем и разъезжаемся по делам. Надо обустроить работу, чтобы мог спокойно уехать, это меня волнует гораздо больше, чем предстоящие дела. Вечером собираю вещи под грустным взглядом Софьи, которую в трехсотый раз убеждаю, что это всего на пару дней, и я лечу туда и обратно самолетом, чтобы даже на дорогу не тратить много времени.
По приезду получаю свидетельство о смерти отца, договариваюсь с бюро ритуальных услуг о захоронении, звать некого, ночую в гостинице, а на второй день у гроба стою один, дрожу то ли от холодного зимнего ветра, то ли от всей ситуации. Заплатил деньги, чтобы весной поставили крест, фото отца есть только из тюремного личного дела. Забираю его личные вещи из колонии и бросаю в ближайший мусорный контейнер, даже не разбирая. Ночью обратный рейс, приезжаю домой и тихо забираюсь в постель к спящей Софье. Ужасно по ней соскучился и чувствовал себя одиноко без неё.
32.
-Доброе утро, милый. – Просыпаюсь от нежных поцелуев на лице.
Разлепляю глаза и вижу нависшую надо мной уже умытую и одетую девушку. Улыбаюсь, поглаживая по волосам.
–Доброе утро, Соф. Который час? – Не очень выспался, но понимаю, что уже далеко не раннее утро.
–Уже пол двенадцатого, не хочешь поднять попу и поесть? – Проводит ноготками по моей груди, заставляя дернуться от щекотки.
–Всё, встаю. – Моргаю несколько раз, прогоняя сон.
–Жду тебя на кухне. – Целует в щеку и выходит, начинает шуметь посудой.
Лениво медитирую на кровати, потом заставляю себя искупаться, переодеться и зайти на кухню. Софья накрыла прямо праздничный стол. Блинов напекла, пожарила овощное рагу, мясо по-французски запекла.
–Не слишком для завтрака? – Глазами прикидываю, сколько из этого вообще способен в себя запихнуть.
–Это твоя благодарность? – Звонит телефон, раздраженно смотрит на экран и сбрасывает.
–Кое-кто не в духе с утра, понял. – Складываю в тарелку гору еды и начинаю запихивать в рот, пока щеки не раздуваются как у хомяка, под косой взгляд Софьи. – Таааак вкусно, обалдеть. – Говорю с набитым ртом, из которого вылетают кусочки.
–Ой дураааак. – Качает головой, но смеется, снова звонит телефон, опять сбрасывает и вообще отключает.
–Кто звонит? – Не выдерживаю.
–Не важно. – Опять злится, встала из-за стола, собираясь уйти. Хватаю её за руку, мне это не нравится.
–Софья, кто звонит? -Вырывает руку, взглядом мечет молнии.
–Я сказала – не важно! Отстань! – Уходит в комнату, шумит там.
Остаюсь один, аппетит совсем пропал. Итак не самые простые два дня были, вообще не хочу с ней ругаться. Появляется в коридоре одетая, обувается, шубу накинула. Выхожу к ней, смотрю за сборами.
–И куда ты? – Начинаю закипать.
–В автошколу, не переживай. – Язвительно бросает мне и уходит, хлопнув дверью.
Что я сделал-то? Почему она так злится на меня? Прихожу к выводу, что опять обосрался в попытках понять женскую логику и возвращаюсь на кухню, убираю со стола, мою посуду, созваниваюсь с нотариусом и уезжаю на прием. Надо оформить кучу документов, каким-то чудом отец не пропил и не отписал квартиру на черных риелторов или своих собутыльников. Жить я там не буду, само собой, но всё же – это имущество и надо всё оформить. Закончив, решаю покататься по городу. Снег валит крупными хлопьями и блестит в свете фонарей, на улице уже темно. На одной из остановок замечаю одинокую женскую фигуру, зябко кутающуюся в пуховик и ловящую машину. Сомневаюсь, но транспорт либо застрял где-то, либо не торопится в такую погоду, а человек мерзнет. Долбанное человеколюбие. Останавливаюсь, опускаю окно, девушка спешно подбегает.
–До Речной за двести. – Дрожит вся, шарфом по самые глаза замоталась.
–Садитесь. – Быстро отвечаю, деньги мне вообще не нужны.
Открывает дверь и плюхается на соседнее сиденье, сунув руки под мышки, продолжая выбивать дробь телом. Прибавляю печку, направляю поток воздуха на девушку. Стягивает шапку, разматывает шарф и начинает дышать на руки. Внимательно слежу за дорогой, погода опасная и видимость низкая, к тому же, зимой люди часто носят черное и в темноте можно не заметить пешехода.
–Саша, ты? – Раздается голос.
Удивленно оборачиваюсь на попутчицу и внутри всё стынет от узнавания. Кровь покидает лицо и конечности, самому становится холодно.
–Привет, Оль. – Здороваюсь, сглотнув.
–Ничего себе встреча. – Смущенно опускает глаза.
–Да уж, неожиданно. – Отворачиваюсь к дороге, не желая смотреть на неё.
–Как поживаешь? – Как же я хочу отмотать время и проехать мимо.
–Да ничего, хорошо всё, работаю, кушаю, живу. Ты как? – Ты еще и вежливый, идиот.
–Ну…средне. Устроилась вот в поликлинику работать, устаю очень, ещё и личной жизни никакой. – Сетует, развернувшись ко мне и сияя интересом.
–Так среди пациентов можно найти кого-нибудь.
–Я же педиатр, посадят. – Смеется, словно это действительно смешно. – А ты женился опять? Или с кем-то встречаешься? – Склоняет голову на бок, поправляет волосы.
–В отношениях недавно, живем вместе. – Как я рад, что могу обломать её.
–Понятно. – Не очень довольно откидывается обратно на сиденье.
Подъезжаем к дому, который она указывает, обратно одевается, потом достает из сумки ручку, вырывает листок из блокнота, пишет что-то и мне вручает.
–Рада была увидеть тебя. Я скучала. – Улыбается, открывая дверь и выходя. – Я буду ждать твоего звонка. – Подмигивает перед тем, как закрыть дверь.
Со скоростью пули стартую с места, сминаю бумажку и бросаю в окно на ходу. По этому номеру я в жизни не позвоню. Ужасно хочется домой. Телефон загорается, словно услышав мои мысли. Софья. Отвечаю, включив громкую связь.
–Ты где? – По голосу могу представить, как она держит телефон, прикусывая кожу на большом пальце.
–Еду домой, минут через пятнадцать буду.
–Саш, прости за утреннюю сцену. – Голос и правда виноватый.
–Я уже забыл, Соф, всё нормально. – Как же хочется обнять её.
–Давай сходим в ресторан, когда приедешь?
–Хорошо, собирайся, скоро заеду. – Нажимаю отбой.
Даже сердце колотится. Извинилась. Сама. Первая. Я соскучился и не хочу с ней ругаться. Останавливаюсь у ряда цветочных павильонов, беру небольшой, но милый букет, кидаю на сиденье и тороплюсь домой. Взбегаю по лестнице, захожу и зову девушку.
–Соф, ты готова? – Стряхиваю с плеч налипший снег.
–Готова, мог бы и в машине подождать. – Выходит из ванной.
Рука сама разжимается, выпуская букет, который падает на пол с укоризненным шелестом.
–Ой, ты уронил. – Наклоняется, поднимает, разглядывая. – Такой красивый, спасибо. – Поднимает глаза на меня. – Саш, всё в порядке?
Тянет ко мне руку, а я отшатываюсь, словно от огня, спиной в дверь вжимаюсь. Мне физически больно, адски больно.
–Саш, что случилось? – Испуганно отпрянула, прижимав руку к груди.
–Зачем ты надела это платье? – Голос мой звучит как из могилы.
-Тебе не нравится? – Осматривает красную ткань. – Мне переодеться?
Почему из всех шмоток в этом чертовом шкафу, она достала именно эту? Это уже чересчур!
–Снимай! – Сжимаю кулаки так, что ногти в мясо впиваются.
–Да в чем дело? – Теперь она испугана и отступает.
–Это не твое, какого черта ты его напялила?! – Меня уже трясет. Сначала она растеряна, затем в глазах зажигается понимание, а следом – злость.
–Ты издеваешься? Ты хранишь платье мертвой бывшей? – Теперь уже её очередь слетать с катушек.
–Быстро сними его. – Дышу тяжело, на грани срыва.
–Хорошо. – Стягивает с плеч и одним движением опускает на пол, перешагивает через него, идёт в спальню. Иду следом, подняв с пола платье.
–Зачем ты его надела? – Не унимаюсь, швыряя ткань на кровать.
–Я думала, что это моё. – Злобно кидает слова, натягивая футболку и джинсы. – Откуда мне было знать, что ты долбанный фетишист. Может, где-то и труп её спрятан? – Садится, натягивает носки.
–А что, его тоже на помойку выбросишь? Тебе же нравится уничтожать мои вещи, мою жизнь! – Со злостью срываю настенные часы и швыряю их в стену.
–Знаешь, это не честно! – Поднимается, подходит ко мне вплотную, пальцем в грудь тычет. – Хочешь дальше убиваться по ней – вперед, только зачем было меня втягивать? Зачем делать вид, что не плевать на меня, зачем спать со мной, добренького строить, заботливого? Эта баба и из могилы тебе жить не дает? – Проходит мимо, садится на пуф в коридоре, сапоги натягивает.
–Даже слова в её адрес говорить не смей! – Цепь срывается.
–Что ты сделал ей такого, что так себя наказываешь, Саш? – Хватает шубу и смотрит на меня, в глазах слезы стоят.
Её вопрос застает врасплох.
Скидывает снежную лавину на голову, выбивает воздух. Открываю рот, а сказать ничего не могу.
–Что? Что ты сделал? Убил её котенка? Избил её, ограбил, пристрелил её отца? – Приближается ко мне, всё ближе и ближе.
–Ничего я ей не делал, я никогда не поднял бы на неё руку. – Выдавливаю из себя.
–Врёшь. Если бы ты так сильно любил её, то с моста прыгнул бы ещё три года назад. Что ты ей сделал? – Сам не заметил, как она прижалась ко мне, смотрит внимательно, слезы по щекам текут. Молчу, ничего не могу сказать. Вытирает глаза, сжав губы. – Нет, я больше не буду бороться с ветряными мельницами, иди ты на хрен, Сашенька. – Отвернулась, шубу накинула, дверь открыла.
–Куда ты? – Растеряно спрашиваю, словно только что оказался среди происходящего.
–Не бойся, не с моста прыгать. Всего хорошего. – Хлопает дверью, слышу стук каблуков в подъезде.
Гнев сошел, оставив за собой выжженную пустоту и стыд. Слышу, что в ванной до сих пор шумит вода, захожу на автомате, перекрываю кран, кипяток шпарил всё это время. Поднимаю глаза на запотевшее зеркало и замираю. Четко вырисованные буквы, послание, которое я увидел бы, приняв душ. «Я тебя люблю». Рукой стираю надпись, быстро выхожу. Дышать нечем, ком в горле. Мне надо догнать её, надо объяснить. Надо сказать: «Я тоже».
Даже куртку не надеваю, хватаю ключи и бегу вниз. Холодный воздух резко бьет по коже, когда открываю подъезд. Смотрю по сторонам, ищу её, а снег беспощадно ударяет по лицу, застилает глаза. Смотрю под ноги, вижу свежие следы, бегу по ним, поскальзываюсь, падаю на колени, поднимаюсь и снова бегу. Я должен её остановить, должен объяснить. Вижу силуэт около дороги, голосует. Кричу, зову её, но она так далеко или не хочет слышать. Останавливается машина, ныряет в салон.
–Софья! – кричу в последний раз и беспомощно провожаю глазами машину, тяжело дыша.
Достаю из кармана телефон, спешно набираю. Сбрасывает, сбрасывает, сбрасывает, сбрасывает, сбрасывает. Стою один. Ночь. Снег так и валит, окружая, замораживая тело в котором гаснет душа. Как я мог? Как?
