Текст книги "Страсти у вулкана"

Автор книги: Элен Алекс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

– Ну мне так кажется, что я им нравлюсь, – замялась она.

Гости с облегчением вздохнули и вновь принялись за еду.

Следующей выступила длинная, худая, без какой-либо изюминки Джуди Ноуз.

– После школы меня берут вне конкурса в одно рекламное агентство, – поделились с нами невыразительная Джуди.

– Хочешь, угадаем кем? – предложили мы.

Джуди зарделась, она думала, что мы угадаем. Не тут-то было.

– Горничной? Курьером? Разносчиком рекламных объявлений? – гадали мы.

– Разумеется, моделью, – положила конец нашему веселью Люси Надсен.

На прошлой неделе Джуди помогла Люси справиться с трудной задачей по математике. А то бы мы еще долго гадали, ведь мы ничем не были обязаны нашей такой невыразительной новой модели.

– Вчера Гельхиадиха опять плескалась в своей заводи, – решила сменить неприятную тему гостеприимная Люси. – Энни, Мина, вы видели ее вчера?

– Почему мы должны были ее вчера видеть? – чуть не поперхнулась чаем моя сестра Мина.

Еще никому эту Гельхиадиху не хотелось увидеть купающейся в ее заводи.

– Потому что ее заводь находится практически за вашим домом, – пояснила Люси Надсен.

– Она не за нашим домом находится, а в стороне, – запротестовала моя сестра, – гельхиадинская заводь находится за домом Гельхиадихи.

– Но дом Гельхиадихи – рядом с вашим домом! – не унималась Люси.

– Не рядом, там еще дорога! – не сдавалась Мина.

– Дорога не считается, – спокойно сказала Люси.

То обстоятельство, что дом Гельхиадихи находился по соседству с нашим домом, всегда добавляло в нашу с Миной жизнь некоторую дозу беспокойства и изысканности. Люди обожают ощущение сказки и чувство страха, большая часть рассказов о кознях Гельхиадихи – народные выдумки, которые ежедневно дополняются и отшлифовываются, ведь никто еще ни разу не застал ее на месте преступления.

Ну искупалась она там в своей заводи как-то пару раз в самую жару, ну отравился в городе кое-кто именно красными яблоками, и случалось когда-то еще кое-что – ну и что? И обо всем этом надо было непременно бежать и расспрашивать нас с Миной: а знаем ли мы дополнительные подробности, не будем ли добры уточнить некоторые детали?

– Она ведь только в полнолуние в этой своей заводи обычно купается, – сказала Лили Найт, – а сейчас разве полнолуние?

И эта туда же.

– Она купается там на все четыре фазы луны, – со знанием дела заявила Люси Надсен, – и на полнолуние, и на четвертинки.

У моей несчастной сестры Мины совсем аппетит пропал, мне даже ее жалко стало, нельзя же так реагировать на любую светскую болтовню.

– Какие еще такие четвертинки? – вытаращилась Мина.

– Хватит чепуху молоть, – сказала наконец умная Колли Биррит. – Всякое колдовство носит научное обоснование, еще никто ни разу не застал Гельхиадиху на месте преступления, все только сказки друг другу про нее рассказывают.

И мы все ненадолго замолчали, эстетично поднося к губам чашки с горячим чаем и старательно обдумывая, кого бы еще сегодня как-нибудь поддеть.

Даниэль сидела в отдельном кресле, подносила к губам чашку с горячим чаем и делала вид, что рассматривает журнал по ведению домашнего хозяйства. Есть такие тонкие натуры, которые ничего не едят ни на людях, ни наедине с собой. Они – эфир, мираж, неопределенность.

И их никогда не интересуют ни сплетни, ни мнение других людей. Ни уж тем более – журналы по ведению домашнего хозяйства.

Я попыталась немного подумать о том, зачем же тогда это все здесь и сейчас. Эта комната, столы, горячий чай, жующие рты, такая толстая Люси Надсен со своими булочками, такая тонкая и наблюдательная я, и эфемерная Даниэль, делающая вид, что она такая же, как все. Как тут вдруг кто-то сделал погромче звук телевизора.

И мы опять увидели его.

Его снимали в аэропорту, едва ли не у трапа самолета. Ветер трепал его непослушные волосы, солнце светило ему прямо в глаза. Он, как обычно, куда-то улетал или откуда-то прилетел.

– Это наш известный не только у нас писатель, – сообщило местное телевидение.

Марк Роснан всегда выглядел эффектно. Темные волосы, синие глаза. Он носил светлые костюмы и рубашки. Запонки, галстуки, все как надо, он был идеален всегда.

Марк Роснан улыбнулся, и все встало на свои места. Журналисты окружили его тесным полукольцом.

– Марк Роснан, – спросили журналисты, – вы сейчас пишете что-нибудь?

– Я всегда что-нибудь пишу, – сказал Марк Роснан.

– А просто так жить не можете? – ехидно спросили журналисты.

– Нет, – покачал головой Марк Роснан, – просто так не могу.

– Это будет роман?

– Да, роман.

– А прочему у вас такие небольшие романы?

– Потому что я не имею права утомлять читателей.

– Своей неукротимой фантазией?

– Да, неукротимой фантазией.

– А почему вы так долго пишете свои короткие романы?

– Потому что это очень нелегко, – улыбнулся Марк Роснан.

– Ваши произведения – граненые алмазы. Как вам удается достигать такого совершенства прозы?

– О совершенстве моей прозы будет судить время, а я просто отвечаю за каждое свое слово.

– Каждое ваше слово должно быть отточено, как алмаз?

– Что-то в этом роде, – улыбнулся Марк Роснан.

– Ах! – сказали все мы, нежные и впечатлительные телезрительницы, потрясенные очередной встречей со своим кумиром.

И кумира пригласили на посадку.

Нам еще показали, как он поднимается по трапу, а затем он скрылся в самолете. Но мы все точно знали, что он обязательно вернется, он непременно прилетит.

– Какой он все-таки прелесть, – сообщила нам толстая Люси Надсен, как только пришла в себя.

– Это самый интересный мужчина во всем мире, – сказала первая красавица класса Лили Найт.

– Это самый умный писатель на земле, – заявила отличница Колли Биррит, поправив на переносице очки.

Даниэль была единственная, кто так и не взглянула на экран телевизора. Она продолжала листать толстый журнал по ведению домашнего хозяйства.

И только когда мы окончательно поделились впечатлениями о самом замечательном человеке во всей нашей галактике и смогли спокойно приступить к вкусной еде и повседневным мыслям, Даниэль наконец-то закрыла журнал и отставила чашку с давно остывшим чаем на ближайший столик. Она подняла глаза и встретилась со мной взглядом.

И я поняла все. И то, что ей даже не надо было смотреть телевизор. Ей не надо было ничего ни говорить, ни знать.

Потому что она и только она была частью этого самого умного, таинственного, неповторимого и самого замечательного человека в мире.

И об этом прекрасно знала она. И, быть может, уже догадывался он. И теперь точно знала я.

Как-то я сказала своей сестре Мине:

– Марк Роснан – это неразгаданная тайна нашего города.

На что Мина сказала:

– Нет, это Гельхиадиха – неразгаданная тайна нашего города.

– Это почему?

– Твой Марк Роснан весь как на ладони, все, о чем он думает, можно прочесть в его произведениях, а что на уме у нашей Гельхиадихи, это действительно очень интересно.

Я рот так и раскрыла, ей, видишь ли, о чем думает Гельхиадиха интересно.

– Твоя Гельхиадиха еще ничего уникального не сделала, – сказала я.

– А твой Марк Роснан с места никогда не сдвинется, чтобы кого-то полюбить, – сказала она.

– Но так не бывает.

– Бывает.

– Марк Роснан однажды совершит такой безумный поступок, который удивит весь город.

– Марк Роснан будет сидеть в своем доме и ждать, пока счастье само не постучит к нему в окно. И ни одна женщина в этом городе не увидит в его руках волшебную коробочку с кольцом.

– Наверное, какой-нибудь внучатый племянник Гельхиадихи увлечет тебя куда больше, – сказала я.

Мина раскрыла рот.

– С чего ты взяла, что у Гельхиадихи есть племянник? – удивилась она.

– Ну должен же у нее быть хоть кто-то из родственников. Однажды в город приедет какой-нибудь ее внучатый племянник, и в нашей жизни настанет время больших перемен.

– Ну не знаю, – протянула Мина, – в жизни, конечно, все бывает, но чтобы у нашей Гельхиадихи были какие-то родственники?

Через несколько дней мы с Миной поливали наш палисадник. В природе наступила большая жара, и мама сказала, что скоро завянут не только ее любимые розы, но и наши семейные фикусы. И строго-настрого предупредила, чтобы мы не вздумали лениться и вышли на улицу, а не заливали бедные растения из окна второго этажа.

Как я уже говорила, наш дом находится рядом с домом Гельхиадихи. Правда, между нашими оградами пролегает дорога – широкая, асфальтированная, она плавно переходит в пологий каменный берег, а затем постепенно уходит прямо в реку. Интересно, зачем? Глупое место.

Сколько помню, наши с Миной головы всегда были повернуты в сторону центра города, чтобы не смотреть на дом Гельхиадихи. А когда был дождь, мы вообще предпочитали не выходить из дому, да и весь район Гельхиадихи по традиции сидел по домам.

Стихией наслаждалась одна Гельхиадиха. Она в блаженстве бегала по саду, подставляла лицо дождю и танцевала колдовские танцы.

Разумеется, мы этого никогда не видели, обо всем этом нам обычно с упоением рассказывали соседи из дома напротив, многочисленные Барлинги. Но они врут, все в городе знают, что у них окна, выходящие на сторону Гельхиадихи, ни зимой, ни летом вообще не открываются, а ведь это фасад их дома, у них даже родители верят в Гельхиадиху.

К нам в дом периодически приходили «дружить» девочки из нашего класса, они с назойливостью следователей стояли перед окнами, выходящими в сад Гельхиадихи, и трагически выглядывали в эти окна. Они надеялись, что Гельхиадиха побегает по своему саду или хотя бы подергает там сорняки.

Но Гельхиадиха не бегала и не дергала.

Тогда девочки заявляли, что у нас тут везде трагическая обстановка, и в доме и перед домом, и они больше сюда никогда не придут. Но они опять возвращались.

Мы с Миной заявляли, что ничего такого трагического у нас тут нет, но девочки стояли на своем. И подобные концерты повторялись снова и снова.

Так вот, мы с Миной взяли шланги, прикрепили их к кранам на втором этаже дома и устроили естественный фонтан над маминым любимым палисадником. Мы ополоснули вечнозеленые фикусы, напрочь залили нежные фиалки и вовсю поливали розы вдоль задней ограды, как нечто странное вдруг попало в наше поле зрения на территории сада Гельхиадихи.

Некоторое время мы с Миной стояли как замороженные, но потом любопытство взяло верх над страхом и суевериями. Мы с Миной осторожно скосили глаза. Так и есть.

К нашему великому ужасу, из дома Гельхиадихи выбежала сама Гельхиадиха. В ее руках был большой черный зонт.

Гельхиадиха в растерянности остановилась посреди своего ухоженного сада, она ухаживала за ним после полуночи, как со знанием дела сообщали всем в городе болтливые Барлинги. Так вот, Гельхиадиха приложила руку ко лбу и с удивлением смотрела на чистое, без единого облачка небо. На Гельхиадихе было яркое цветастое платье, накрахмаленный передничек, волосы аккуратно заколоты широким гребнем.

Минут пять Гельхиадиха смотрела на небо и ничего не понимала. Шум любимого дождя она слышала, но над миром ярко светило солнце.

И тут она увидела нас с Миной. У нас в руках было по шлангу, из которых водопадом лила вода, и в нашем палисаднике уже небось и все остальные деревья затопило, а не только устойчивые к неблагоприятным метеоусловиям вечнозеленые фикусы, пока мы, онемев от ужаса, наблюдали за нашей своеобразной соседкой.

Гельхиадиха сложила зонт, выразительно погрозила в нашу сторону кулаком и обиженно поджала губы. А потом она произнесла некую таинственную фразу, которая тут же наложила глубокий отпечаток на наше дальнейшее существование.

Гельхиадиха сказала:

– Ну подождите, вот приедет мой племянник.

И гордо удалилась в дом. Мы с Миной чуть в обморок не упали со второго этажа.

Я сказала:

– О мой бог, а ведь у нее действительно есть племянник.

Мина сказала:

– Да, действительно.

И для нас с Миной начался новый жизненный этап в ожидании приезда племянника Гельхиадихи.

4

С самого раннего детства помимо простой школы многие в нашем городе посещали школу манекенщиц. Все девочки нашего класса тоже посещали эту школу. И там с самого раннего детства нас учили быть уверенными в себе, разбираться в красоте этого мира и в своей неотразимости.

Эта школа манекенщиц действовала на нас так же, как какие-нибудь курсы психологической помощи и самовнушения на определенный круг людей с глубокими моральными обидами и неразрешимыми проблемами. Школа раскрепощала наши души и внушала уверенность в завтрашнем дне.

Так с самого раннего детства мы не сомневались, что весь мир когда-то будет у наших ног. И все, чего бы мы ни пожелали, жизнь преподнесет нам на огромном золотом подносе.

Но на всякое действие всегда грядет противодействие, это я тоже давно поняла. И если нам в жизни предназначен внушительный список каких бы то ни было неприятностей и проблем, будьте уверены, нам уже ничто не поможет. Ни курсы самовнушения о том, что все в нашей жизни когда-то будет наконец-то хорошо, ни школы каких-то манекенщиц, ежедневно рассказывающих о том, как жизнь удивительна, красива и проста. От самой жизни никого из нас уже ничто не спасет.

И буквально каждый человек проходит в этой жизни абсолютно все.

Проблемы детства и взаимопонимания с родителями. Первые контакты с внешним миром и окружающими людьми. Вера в людей и собственные силы, многочисленные привязанности, страсть, надежда, открытие всепоглощающей любви. Разочарования, проблемы, осознание неоспоримых истин, ожидание, страх, бесконечные потери идеалов, уход в себя и новое возрождение.

Запомните: каждый человек проходит в этой жизни все.

Только каждый человек проходит все это на своем уровне. Богатые – на богатом, бедные – на бедном. Умные – на умном, а глупые – на глупом. Честные – на честном, а нечестные – на нечестном. Красивые – на красивом, а не очень красивые – нет.

Никто из нас ни от чего не застрахован, и каждый должен выйти на борьбу с жизнью один на один. Просто дети из неблагополучных семей это понимают раньше. А дети из благополучных семей этого не понимают совсем.

Вот примерно об этом я и буду скоро писать первый свой роман. Я поделюсь с миром каждой своей умной, мудрой и уникальной мыслью и тем самым облегчу существование многим людям.

С моей помощью они как можно раньше поймут, что и к чему в этой жизни. И, надеюсь, не совершат того огромного количества ошибок, которое они собрались совершить в самом начале жизненного пути.

Даниэль не стала посещать школу манекенщиц. Еще чего, будет она такой же, как все. Она и в обычную школу приходила позже всех, а уходила раньше всех. Многие из одноклассниц полагали, что она делала это специально для того, чтобы выделиться.

И только я знала, что ей не нужно выделяться. Она просто была не такая, как все.

На уроках она подолгу смотрела в окна и на переменах большей частью была одна. Зато на уроках живописи с ней никто не мог сравниться, она могла нарисовать буквально все.

Все ее школьные тетради и учебники были изрисованы. Несколько тонких черточек карандаша – и перед вами хрупкие деревья, неизвестные кусты и небывалые цветы. Пара штрихов – и чье-нибудь лицо, мимолетный взгляд или улыбка.

И даже на дневнике Даниэль было что-то нарисовано. Там были нарисованы правый глаз и половина носа Марка Роснана.

Мы как увидели этот ее дневник, так все как одна рты-то и раскрыли. И даже наша вездесущая и находчивая Люси Надсен не сразу нашлась, что сказать.

Потом она все-таки что-то придумала.

– Совершенно не похож! – сообщила нам она.

А чего врать-то? Ведь и все мы, и сама Люси сразу поняли, на кого именно не похож этот рисунок. А это значило, что рисунок был потрясающе похож.

Даниэль слышала наш разговор, но ничего нам не сказала. Она только улыбнулась.

А что ей было говорить о том, о чем она и так прекрасно знала. А она прекрасно знала то, что Марк Роснан подождет, пока она вырастет, а потом женится на ней и они не расстанутся никогда.

А нам, всем остальным трепетным и романтичным жительницам этого городка, даже с нашей самоуверенной школой манекенщиц никакого общего дела с таким потрясающим писателем в этом столетии даже не светит.

5

Марк Роснан познакомился с Даниэль несколько дней спустя после того, как они с матерью поселились в доме напротив. С соседями всегда полагается знакомиться, и Марк Роснан тоже, как все обычные люди, старался придерживаться приличий.

Он вышел утром из дома и, прежде чем идти к гаражу за машиной, дружески помахал рукой новым соседям, которые тоже вышли на улицу. Даниэль собиралась идти в школу, а ее мать направлялась на поиски работы.

– Добрый день! – крикнул им издалека вежливый Марк Роснан.

– Добрый день, – приветливо ответили ему мать и дочь.

И они все тут же поняли, что одного приветствия будет все-таки маловато. И не сговариваясь направились друг другу навстречу.

Мать и дочь, правда, немного помедленнее, а Марк Роснан – побыстрее. Ведь хозяином ситуации был все-таки он.

Во-первых, он мужчина, а они просто две слабые женщины. А во-вторых, это он первый решил, что нужно познакомиться поближе с новыми соседями.

– Как дела? – спросил Марк Роснан, подойдя поближе.

– Все прекрасно, – с улыбкой ответила мать Даниэль.

– Меня зовут Марк Роснан, – вежливо сказал Марк Роснан.

– Очень, очень приятно, – сказала мать Даниэль, – меня зовут Джен, а это моя дочь Даниэль.

– Мне тоже очень приятно, – сказал Марк Роснан, слегка подмигнув Даниэль.

Взрослым полагается подмигивать маленьким детям. И не совсем маленьким – тоже. Ну тем, которые уже что-то в этой жизни соображают. Например, знают, где находятся четыре стороны света, и уже подозревают о том, что можно влюбиться в другого человека до конца дней своих.

Даниэль не стала улыбаться Марку Роснану, она смотрела на него серьезно и задумчиво. Как-то совершенно не по-детски. А впрочем, сейчас дети взрослеют стремительно рано, отметил про себя умный Марк Роснан. Сейчас такое сложное время.

– Понравился наш город? – спросил он.

– Очень понравился, – с вежливым восторгом сказала Джен.

Мать Даниэль была эффектная женщина «в возрасте». Светлые волосы, строгий костюм. Она прекрасно знала свои достоинства.

– У нас маленький городок, – сказал Марк Роснан.

– Да, мы заметили, – сказала Джен.

– Но интересный, – сказал Марк Роснан.

– Конечно, – сказала Джен, – очень интересный.

И она крепко задумалась: что же здесь такого интересного?

– Вулкан, например, – подсказал Марк Роснан.

Джен обрадовалась.

– Ах да, вулкан! – восторженно сказала она. – Как же я забыла?

– Вы были здесь раньше? – спросил Марк Роснан.

– Нет, – сказала Джен, – раньше мы здесь никогда не были.

– Как же вы тогда сюда попали? – удивленно спросил Марк Роснан.

– Решили попробовать пожить здесь, – пояснила Джен.

Марк Роснан, который мало что понял, вежливо сказал:

– А, понятно.

Знакомство в общем-то состоялось, обмен приличиями осуществлен, и уже можно было кивнуть друг другу на прощание и дружески расстаться.

– Желаю вам всего хорошего, – сказал Марк Роснан, – а если понадобится какая-нибудь помощь по дому или еще что-либо в этом роде, то я всегда с радостью помогу чем смогу.

И взглядом Марк Роснан постарался показать, что вообще-то он всегда ужасно занят и лучше его не трогать никогда.

– Большое спасибо, – улыбнулась Джен, – и вы – тоже. Если понадобится, например, рецепт пирога с яблоками и лимоном, или утки в сметане, или еще что-либо в этом роде, то мы тоже – всегда пожалуйста.

Марк Роснан, разумеется, оценил шутку и скрытое женское кокетство. Он улыбнулся.

– И вам тоже – большое спасибо, – сказал Марк Роснан.

Он слегка кивнул на прощание Джен, повернулся и направился к гаражу. Даниэль он больше подмигивать не стал.

Джен незаметно проводила интересного соседа взглядом.

– Какой интересный мужчина, – сказала она.

– Только не вздумай с ним кокетничать, – сказала ей Даниэль, – это мой будущий муж.

Шокированная Джен уставилась на дочь.

– Я буду приручать его как раненого зверя, – сказала Даниэль.

– Красивые слова, – пришла в себя Джен, – но раненого зверя не надо приручать, его надо лечить и жалеть.

Даниэль подумала.

– Я буду приручать его как раненого человека, – сказала она.

– Ой не могу, – простонала Джен, – у меня сейчас сумка из рук выпадет…

Даниэль встретилась с Марком Роснаном через несколько дней.

Она несла из магазина большой пакет, набитый под завязку апельсинами. Зачем ей понадобился именно в этот день и в этот час полный пакет апельсинов, которые она не очень любила, никто не знал.

И несла она свой огромный пакет, не обняв и крепко прижав к себе, как все нормальные люди, а держа его за тонкие и некрепкие ручки.

И как только на горизонте возник сам Марк Роснан, который тихо и мирно подъезжал на машине к своему дому, разумеется, тонкие ручки у пакета Даниэль сразу же порвались. И все апельсины, последовательно один за другим, покатились по дороге, преградив путь машине Марка Роснана.

Все в городе сразу поняли, что это было сделано специально. Специально порвался пакет, и специально покатились апельсины.

Марк Роснан вышел из машины и стал помогать Даниэль собирать апельсины. А Даниэль не стала помогать Марку Роснану – принялась отвлекать его пустой и глупой болтовней.

– Вообще-то я апельсины не люблю, – говорила Даниэль Марку Роснану, ходя следом за ним по всей улице, – это мама их любит, она меня попросила их купить. И яблоки я тоже не люблю. Я люблю мороженое. Хотя его вредно есть. А полезно есть как раз яблоки и апельсины, которые я не люблю. Те люди, которые едят только натуральные продукты, живут долго и скучно. А те люди, которые едят что попало, живут мало и весело. А вы бы что посоветовали?

Марк Роснан, собиравший апельсины по всей дороге, посмотрел на Даниэль.

– В прошлый раз ты была менее разговорчива, – сказал он, намекая на то, что в прошлый раз, то есть во время их знакомства, она вообще молчала и не проронила ни слова, и он только сейчас понял, как это было правильно и здорово.

– В прошлый раз я немного стеснялась, – сказала Даниэль, – мы ведь еще не были знакомы, а сейчас мы уже достаточно хорошо познакомились, и я теперь могу с вами о чем угодно разговаривать.

– Так уж и о чем угодно? – с опаской спросил Марк Роснан.

Одной рукой он держал бумажный пакет, прижав его к себе, другой рукой пытался сложить в него апельсины, а Даниэль ему совсем не помогала. Она прислонилась к капоту его машины и с улыбкой следила за его действиями.

На ней была яркая кофта, короткая джинсовая юбка, а на ногах – босоножки на огромном каблуке. Наверное, Даниэль радостно стащила их из комода своей матери.

В конце концов Марку Роснану это надоело, в такие глупые ситуации он давно не попадал.

– Если ты не будешь мне помогать, я высыплю все апельсины обратно на дорогу, – пригрозил он, – и ты будешь собирать их до самой ночи.

– О, – сказала Даниэль, – если вы так сделаете, я буду собирать их дня три, не меньше.

Марк Роснан улыбнулся.

Он помог Даниэль взять пакет и положил в него оставшиеся апельсины. Он был близко-близко, Даниэль следила за ним не отрываясь.

Его руки, пожалуй, слишком уж взрослые и слишком усталые, были совсем близко от нее. Да, этот человек был намного старше Даниэль.

Но именно этому человеку она могла бы однажды доверить себя и свое будущее. И она поняла это сразу, едва только увидела его в окно своей комнаты в самый первый раз, когда он устраивал вечеринку в ночном саду.

Даниэль подняла глаза и встретилась взглядом с Марком Роснаном. И она поняла, что он понял, что тут что-то не так.

– А вы правда писатель? – срочно спросила Даниэль только для того, чтобы что-то спросить.

– Правда, – сказал Марк Роснан.

– А что бы вы посоветовали читать в моем возрасте? – спросила Даниэль.

– Читай все подряд. Все ненужное отсеется, все нужное останется само.

– А прозу писать легко? – спросила Даниэль.

– Ну что ты, это очень тяжело. Гораздо легче выпекать пирожки или продавать жареную картошку.

Даниэль улыбнулась. Марк Роснан протянул ей последний апельсин.

– Это все, – сказал он.

А потом он сел в свою машину.

Марк Роснан завел машину и медленно поехал к дому. Он подъехал к гаражу, открыл пультом ворота, поставил машину в гараж и вышел на улицу.

Даниэль тем временем подошла к своему дому. Она поднялась по ступенькам и, остановившись у входной двери, оглянулась.

Их дома стояли друг против друга, а это было очень близкое расстояние.

И Даниэль посмотрела на Марка Роснана. А Марк Роснан оглянулся и тоже посмотрел на Даниэль.

И, быть может, они оба поняли, что все, что в этой жизни происходит, происходит вовсе не случайно. А может, это понимал пока только один из них. Это было не важно.

Важно было то, что все, что в этой жизни происходило, происходило действительно не случайно. Не случайно и все.

Несколько дней спустя весь город стал свидетелем еще одной ситуации. Рано утром, когда птицы в зелени деревьев еще только углубленно размышляли, нужно ли уже громко петь и всех будить или еще не нужно, прямо перед домом Даниэль упал на землю такой крепкий и устойчивый почтовый ящик.

И тут же в дверях дома показалась довольная Даниэль, почему-то с лопатой. Она подошла к почтовому ящику и принялась пристраивать его обратно в землю. Она копала яму поглубже и устраивала в нее столб, на котором крепился почтовый ящик. И у нее, разумеется, ничего не выходило.

Весь город потом еще целых две недели говорил о том, что Даниэль специально подкопала под почтовый ящик накануне. А иначе бы не случилось то, что случилось немного позже в то же самое раннее утро.

А немного позже в то же самое раннее утро Марк Роснан, который тоже всегда просыпался задолго до солнца и первых птиц, устал наблюдать из окна за безрезультатными действиями Даниэль.

Он вышел на улицу, перешел дорогу, взял в руки почтовый ящик и с силой воткнул его в землю. Ему даже лопата не понадобилась.

– Большое спасибо, – с восторгом сказала Даниэль.

Марк Роснан внимательно посмотрел на нее.

– Так неожиданно все случилось, – сказала Даниэль, оглядывая свой почтовый ящик.

Она заложила свои кудрявые волосы за уши и куталась в теплую кофту. В такую рань, оказывается, еще прохладно.

– О чем ты хотела поговорить? – серьезно спросил Марк Роснан.

– Обо всем, – тут же сказала Даниэль.

Марк Роснан улыбнулся.

А потом он вытащил из пачки сигарету и сел на скамейку. Даниэль села рядом.

– Спрашивай, – сказал Марк Роснан.

– Люди меняются? – спросила Даниэль.

– Люди всю свою жизнь меняются, – сказал Марк Роснан.

– Постоянно? – удивилась Даниэль.

– Постоянно, – подтвердил Марк Роснан.

– А идеалы рушатся?

– Рушатся. На то они и идеалы.

– Значит, идеалов не бывает, – сделала вывод Даниэль.

– Бывают, – сказал Марк Роснан, – но они тоже непременно меняются, а потому и рушатся.

Даниэль задумалась.

– Значит, ничего вечного в этой жизни не бывает? – сказала она.

– Но почему же, – совершенно серьезно сказал Марк Роснан, – вот жизнь, например, вечна.

– Ну-у, – протянула Даниэль, – это же еще совершенно неизвестно.

– Почему же, известно.

– И где доказательства?

– Мы с тобой и есть доказательства.

– Это как?

– А ты только представь, что тебя никогда не было и больше никогда не будет. И все это обойдется и без тебя.

Даниэль внимательно посмотрела вокруг и тоже внутренне согласилась, что, мол, да, это трудно будет себе представить.

– Доказательства на уровне чувств? – сказала Даниэль.

– Но мы же всегда чувствуем то, что с нами когда-нибудь произойдет. А потом это с нами и правда происходит.

Даниэль подумала.

– Не всегда.

– Почему же, – сказал Марк Роснан, – всегда.

Даниэль заинтересованно посмотрела на него.

– Просто нужно правильно распознать свои чувства, – сказал Марк Роснан.

– Но от нас все равно ничего не зависит, – сказала Даниэль.

– А от кого же все зависит?

– От кого угодно, только не от нас.

– Наша жизнь зависит только от нас, – совершенно серьезно сказал Марк Роснан.

– У вас все просто. У вас на любой вопрос всегда найдется ответ.

– Что ты, не всегда. Я такой же человек, как все, и я так же, как все, ошибаюсь и не всегда уверен в своих силах и возможностях.

– Рассказывать окружающим, как нужно жить, гораздо легче, чем жить самому, – сказала Даниэль.

Марк Роснан внимательно посмотрел на нее.

– Все верно. Но никто тебе и не говорил, что жить – легко.

– Да, – сказала Даниэль, – но ведь это подразумевалось с самого начала.

– Согласен. Реальная жизнь несколько отличается от наших представлений о ней.

Даниэль кивнула.

– Реальная жизнь – это совсем не то, о чем пишут в книгах и о чем пишете вы. Это все равно как говорить о том, что не в деньгах счастье, могут позволить себе только богатые люди. И о том, что не в красоте счастье, могут говорить красивые люди. Вы представьте, что в этом уверяет вас какая-нибудь ужасно некрасивая тетя.

Марк Роснан рассмеялся.

– Когда ты состаришься, – сказал он, – никто не будет любить тебя за то, что ты такая старая и некрасивая.

Даниэль внимательно посмотрела на него.

– Тебя будут любить за то, что ты есть, – сказал Марк Роснан.

Город потихоньку просыпался. И мимо Марка Роснана и Даниэль неторопливо проходили первые утренние любопытные пешеходы и не спеша проезжали автомобили. И всем им было очень интересно, о чем известный не только в этом городе писатель разговаривает в такое раннее утро с приехавшей сюда совсем недавно юной школьницей.

– О чем еще ты хотела спросить? – сказал Марк Роснан.

– Что такое одиночество?

– Для кого как.

– И для кого как?

– Для одних – это благо. А для других – нет.

– А что такое одиночество для вас?

– Для меня одиночество – это жизнь.

– А для меня?

– У тебя все впереди.

Даниэль подумала и спросила:

– А любовь всегда бывает?

– Жизнь духовна. А потому любовь обязательно всегда будет в этой жизни.

– Некоторые люди считают, что миф о второй половинке это всего лишь миф, и совершенно необязательно искать свою половинку в жизни.

– Да, точно этого никто не знает.

– А как же тогда жить?

– Каждый живет так, как считает нужным, естественным и приемлемым для себя.

– А вдруг я буду жить неправильно?

– Не бойся, этого не случится.

– Почему?

– Ты всегда почувствуешь, как именно нужно жить.

– А вдруг я этого не почувствую?

Марк Роснан улыбнулся.

– Ну хорошо, – сказал он, – я прослежу, чтобы у тебя в жизни все было так, как надо.

И Даниэль больше ничего не смогла сказать Марку Роснану. Она просто посмотрела на него с тихим восторгом и тоже улыбнулась.

– Еще есть вопросы? – спросил Марк Роснан.

– Вопросы есть всегда, – сказала Даниэль.

– Я слушаю.

– А вы на все ответите?

– Да.

– Взрослые всё знают?

– Не всё. Но они говорят обо всем с такой уверенностью, что создается впечатление, что они действительно знают всё.

Даниэль улыбнулась.

– И всему надо верить? – спросила она.

– Нет, не всему. Эти люди постоянно о чем-то говорят, но не всегда за их словами стоит правда.