Текст книги "Шоколадный грог (сборник "Горячий шоколад")"

Автор книги: Элда Мингер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

неосуществленным путешествиям.

До настоящего момента Джек был невероятно удачлив. Его даже называли

"везунчиком". Но "везение" – неподходящее

слово. Да, он не упускал предоставлявшихся ему шансов, но нельзя сказать, что

эти шансы падали с неба. Почти три года он

ждал, когда именно этот дом именно в этом месте будет продаваться. И как только

дом был выставлен на продажу, стал

действовать незамедлительно, проводя в жизнь свой план.

Мир служащих, в смертельной тоске корпящих каждый день с девяти до пяти, был

не для него. Нет уж, спасибо, Джек

отведал этого удовольствия в конторе, и оно ему не понравилось. Жизнь

представлялась Джеку слишком сладостным даром,

чтобы тратить ее бессмысленно. А опасности его не пугали.

Зато они пугали Эбби Шеридан.

Как может взрослый, тридцатичетырехлетний мужчина вбухать целую кучу денег в

какой-то ресторан и не испытывать

страха? Это ведь деловое предприятие из тех, что, несмотря на тщательное

планирование и изучение обстоятельств, может

рухнуть в одночасье. Как он, отдавая себе отчет в вероятности подобного поворота

событий, мог решиться на такое без

страха? Ведь по натуре он не безрассуден: боится же открыть этой женщине свои

чувства.

Последняя мысль поразила Джека.

Ему даже захотелось немедленно разбудить Эбби, встать перед ней на колени и

попросить ее выйти за него замуж. Если

бы этого было достаточно, чтобы удержать ее здесь, убедить не возвращаться в

Чикаго, он бы так и сделал. А что, если

хорошо поразмыслить, женитьба на Эбби – не такая уж плохая идея. Однако Джек

боялся, что она сочтет его сумасшедшим,

ведь их знакомство длится всего три дня. Это слишком мало, по мнению

благоразумных людей, чтобы принять одно из

самых важных решений в жизни.

Но в глубине души Джек был уверен, что все будет так, как он задумал.

Странно, но он почувствовал это там, на берегу,

когда Эбби стояла на коленях в мокром песке и он увидел ее встревоженное лицо.

Но разве кого-нибудь убедишь фразой: "Я это чувствую"? Между тем большинство

своих действий Джек основывал

именно на чувстве, потому что уже увидел, куда порой заводят людей долгие

благоразумные размышления.

Джек разглядывал лицо Эбби в неверном свете каминного пламени: его блики

играли на ее нежных скулах, отбрасывали

на щеки длинные тени густых ресниц. Она казалась ему той самой принцессой из

книги волшебных сказок, которую читала

ему мать, потому что в сущности Джек был настоящим романтиком.

Сейчас единственная проблема состояла в том, как убедить Эбби, что они

предназначены друг для друга и что ей на роду

написано остаться в этом приморском городке и стать тем единственным человеком,

которого он мечтал бы нанять шеф-

поваром в свой ресторан. И единственной женщиной, с которой желал бы соединить

свою жизнь.

Заложив руки за голову, Джек уставился в потолок и вздохнул. Чтобы убедить

Эбби, у него оставалось всего шесть дней,

притом четыре из них она проведет вне поля его зрения.

Телефон зазвонил как раз в тот момент, когда Эбби вошла в свой номер. Она

хотела сначала проверить, как там Йода с

Каллистой, но, издали заметив, что подружки, прижавшись друг к другу, мирно спят

в облюбованном кресле у окна, сняла

трубку.

– Ну как там, все наконец готово к открытию симпозиума? – через две тысячи

миль прогремел в трубке бас дядюшки

Пэта, едва она успела произнести "Алло?".

– Да, – ответила Эбби.

Однако правда состояла в том, что она никогда еще не была так близка к тому,

чтобы все бросить. Если Эбби вообще

была способна "прогулять" что-то в своей жизни, то это был именно юридический

симпозиум, которым она с превеликой

радостью пожертвовала бы в пользу шоколадного фестиваля и общества Джека. Но как

сказать это ее консервативному

дядюшке? Он ведь сочтет, что она рехнулась.

– Гм-м-м, как бы мне хотелось тоже там быть. Я слышал, что Камерон собирается

устроить целое представление.

Эбби вцепилась пальцами в трубку, словно от этой телефонной линии зависела

вся жизнь. На каком-то ее отрезке – она

не знала, на каком именно, – терялся интерес к юриспруденции и всему, что с ней

связано. Эбби было совершенно все

равно, собирается ли Джонатан Камерон прочесть самую блестящую в истории этой

науки лекцию. Она была бы счастлива,

если бы больше никогда в жизни ей не нужно было читать ни одного контракта, ни

одного юридического заключения.

Эбби лихорадочно пыталась найти слова, которые могли бы объяснить дяде

ситуацию, но тот направил разговор в другое

русло, напомнив Эбби о ее младшей сестре:

– Я тут разговаривал с Кэти. Она мне сообщила, что подумывает после окончания

колледжа взять годовой перерыв и

совершить путешествие по Европе.

Эбби почувствовала укол зависти. Однако кодекс чести предписывал сдерживать

подобные чувства. Можно сколько

угодно завидовать чему бы то ни было, но недопустимо действовать из побуждений

ревности и зависти. Эбби ни за что на

свете не причинила бы вреда сестре. Но на короткий миг в ней вспыхнуло отчаянное

сожаление о том, что в возрасте, когда

еще не поздно принимать дерзкие решения, ей не предоставилось такой же

возможности.

"А разве Джек не предлагает тебе сейчас именно такой шанс? Единственное, что

тебе нужно сделать, это набраться

мужества и принять его предложение", – вкрадчиво напомнил внутренний голос.

– Эбби? Эбби, ты меня слышишь? – озабоченно спросил дядя.

– Что? А, да... Я... у меня просто болит голова.

– Тогда пойди погуляй. Морской воздух очень полезен. Дыши глубже, и все

заботы выветрятся у тебя из головы.

"Чтобы справиться с моими заботами, прогулки по берегу будет маловато", – с

горечью подумала Эбби.

– Я так и сделаю, дядюшка Пэт, – тем не менее пообещала она. – Передай от

меня привет Мэри.

Они поговорили еще с минуту, после чего Эбби, положив трубку, направилась к

балкону, опоясывавшему весь ее номер.

Неудивительно, что Молли назвала его "Комнатой Джульетты". Зная, как

успокаивающе действует ничегонеделание на

солнышке, она открыла дверь и вышла на балкон, с которого открывался

фантастический вид на Тихий океан.

Несмотря на то что был будний день, на пляже и в аллее было много народу.

Люди грелись на солнце, потягивали

прохладительные напитки, катались на роликах и бродили вдоль линии прибоя.

Интересно, сталкивался ли кто-нибудь из них

с такой же проблемой, какая встала сейчас перед ней? Или все вокруг от рождения

свободны и раскованны?

Где-то в глубине души Эбби все же верила, что тоже имеет право на собственные

мечты. Иное дело: она не понимала,

почему подобные вещи другим даются легко, а ей стоят невероятных мучений. Многие

женщины, ни на секунду не

задумываясь о последствиях, воспользовались бы шансом и переехали на западное

побережье.

Но Эбби не принадлежала к их числу.

Она разрывалась между тем, что диктовал разум, и тем, что подсказывало

чувство. На миг возникло безумное желание

позвонить дяде и сообщить, что она уходит из его фирмы и навсегда остается в

Калифорнии с мужчиной по имени Джек.

И как раз в этот миг раздался звонок. Эбби, полагая, что это снова дядя,

нехотя вернулась в комнату и сняла трубку.

Джек.

– Привет, я хотел спросить, не захочешь ли ты со мной сегодня поужинать?

Эбби колебалась. Ей было все труднее и труднее оставаться наедине с Джеком,

зная, что скоро придется вернуться домой.

Пройдет неделя – и все случившееся покажется сном. Сердцем она желала быть с

этим мужчиной каждую отпущенную ей

судьбой минуту, но здравый смысл предостерегал от ошибки. Эбби боялась рискнуть

и готова была постыдно бежать.

– Я... я не могу. У меня завтра с утра занятия, надо кое-что почитать.

Джек молчал. Эбби ждала, что он закончит разговор, попрощается и повесит

трубку. Но вместо этого Джек сказал:

– Тогда скажи мне, когда у тебя перерыв. Я сделаю тебе свой знаменитый массаж

и принесу какое-нибудь лекарство от

Гарри.

Глаза Эбби наполнились слезами, но она постаралась, чтобы Джек не догадался

об этом по ее голосу.

– Это было бы прекрасно. Может быть, в половине девятого?

– Отлично. Я приду.

Дело приобретало серьезный оборот. Эбби явно старалась отдалиться от него.

Джек понимал: необходимо сделать что-то

прежде, чем она решит уехать в Чикаго и никогда сюда не возвращаться.

Разгадать, что с ней произошло, не составляло труда. Пока девушка тратила все

силы на то, чтобы поднять близняшек,

никто не думал о том, что их рассудительная сестра сама нуждается в такой же

заботе. Эбби невероятно страдала и, если он

действительно понимает ее настолько хорошо, насколько ему кажется, выработала

собственный стиль поведения: никому не

показывала; что происходит у нее внутри, всегда выглядела неприступной и

уравновешенной, хотя ее ранимая душа в это

время умирала от горя.

Эбби делала то, чего от нее ожидали, была отличным солдатом. И стала

несчастной.

– Этому надо положить конец, – произнес Джек, обращаясь к Йоде, с которой

прогуливался вдоль берега. – Она ведь

даже не понимает, насколько несчастна.

Джек повел Йоду на вечернюю прогулку, чтобы дать Эбби возможность

подготовиться к завтрашним занятиям, хотя, по

его мнению, никакие тонкости контрактного права не могли сравниться с творческим

семинаром по оформлению

шоколадных тортов, которые завтра утром должны были Состояться в "Розовой

комнате".

Разумеется, без Эбби шоколадный фестиваль утратит для него всю свою прелесть.

– Ведь заметила же она, что ты чувствовала себя несчастной в клетке. Почему

же не замечает, что сама находится в

таком же положении?

Вознамерившись погнаться за чайкой, укравшей кусок хот-дога у другой птицы,

Йода натянула поводок и залаяла.

– Ах, от тебя никакой помощи! – в сердцах воскликнул Джек, усаживаясь на

песке у самой воды, и собака тут же

подбежала, прыгнула к нему на колени и начала облизывать ему лицо. – Ну ладно,

ладно, извини.

Джек стал наблюдать, как медленно садится солнце, озаряя небо оранжевыми

сполохами.

– Вот она сидит сейчас в комнате, а должна быть здесь, с бокалом вина в руке,

смотреть вместе с нами на этот закат. Мы

бы гуляли вдоль берега, твоя хозяйка смеялась бы, а не чахла над книгами. Их она

и так уже начиталась столько, что хватит

до конца жизни.

Йода заскулила и зарылась ему в колени.

– Четыре дня. Всего четыре дня, и они не должны пройти даром.

Йода ободряюще лизнула его, склонила голову набок и снова заскулила.

– Ты советуешь совершить отчаянный шаг? Отпустить тормоза? Ну что ж, ты

знаешь Эбби лучше, чем я.

Собачка задрожала от волнения и начала скулить.

– Так я и сделаю. – Джек сунул руку в карман, извлек из него пакетик с

собачьими лакомствами и протянул Йоде. -

Спасибо, подружка. Я – твой должник.

* * *

Основной докладчик оказался смертельным занудой.

Гораздо веселее Эбби провела предыдущий вечер, когда Джек, постучав в дверь,

вкатил в комнату чайный сервировочный

столик, уставленный деликатесами.

– Специальная услуга "Погребенного сокровища" – чвй на двоих в номер.

Несколько чашек бодрящего напитка придали Эбби сил еще в течение нескольких

часов работать над материалами,

которые должны были обсуждаться на симпозиуме.

Чтобы дать себе отдых от "пытки шоколадом", которой они добровольно

подвергали себя в последние дни, Эбби и Джек

насладились сандвичами с огурцом, салатом с яйцами, свежевыпеченными пшеничными

булочками, клубничным вареньем,

девонширскими сливками и лимонным тортом.

Каллиста с удовольствием полакомилась сливками, которыми угостила ее Эбби, а

Йода плясала вокруг на задних лапках

до тех пор, пока не выклянчила кусочек булочки.

К действительности Эбби вернул громкий шелест бумаги – несколько участников

симпозиума, сидевших за

выстроенными в ряды столами, одновременно перевернули страницы блокнотов. Пока

докладчик бубнил, Эбби рассеянно

чертила что-то шариковой ручкой и только теперь поняла, что машинально рисовала

лицо с высокими скулами и

решительным подбородком – лицо Джека.

Ее случай нельзя определить как любовную болезнь, заставляющую женщину

бросать карьеру ради мужчины. Ведь ей и

без того уже несколько лет хотелось оставить занятия юриспруденцией, она и

прежде не получала удовольствия от лекций,

регулярно проводившихся в конференц-зале этого отеля. Но еще никогда за всю свою

жизнь Эбби так страстно не мечтала

быть где угодно, только не здесь. Исподтишка взглянув на остальных участников

симпозиума, она заметила, с каким

напряженным вниманием юристы слушают доклад.

На какой-то миг Эбби вдруг почувствовала то же самое, что тогда, когда

услышала по телевизору сообщение о крушении

самолета и узнала, что погибли все. Ей был известен номер рейса, которым летели

родители, и, сидя перед телевизором,

оглохшая и онемевшая от обрушившегося горя, она вдруг поняла истинный смысл

расхожей фразы: жизнь слишком коротка.

Сейчас она тоже остро это ощущала. Глядя на свой набросок, Эбби думала о том,

что смерть подстерегает человека на

каждом углу. Вот и теперь – она тонет, а Джек бросает ей спасательный круг.

При мысли о том, чего ей действительно хочется, у Эбби быстрее забилось

сердце, она чуть не потеряла сознание.

Должно быть, доклад закончился, потому что слушатели начали вставать, аплодируя

и обмениваясь довольными улыбками.

Все это было для Эбби лишь смутным шумовым фоном. Она встала, взяла сумочку,

закрыла свой блокнот и тихо вышла

из зала.

Эбби была бы в восторге от этой лекции, думал Джек, наблюдая, как

преподавательница сооружала замысловатый

детский именинный торт. Он представлял собой небольшой пиратский корабль с

маленькими пиратскими принцем и

принцессой на борту. Фантазия у этой преподавательницы была поразительная, Эбби

оценила бы ее талант гораздо лучше,

чем он. Джек просто попросил у дамы визитку и предложил ей работать у него

кондитером. Эбби же непременно захотела бы

узнать, как той пришла в голову подобная фантазия, и постаралась бы испечь

собственный торт-корабль – с другими

цукатами и глазурью.

Преподавательница наносила последние штрихи на свое произведение, когда Джек

увидел, как открылась дверь, и даже

не сразу понял, что вошла... Эбби.

С бешено колотящимся сердцем он вскочил с места.

– Что случилось?

– Ничего, просто лекция оказалась невыносимой. Мне в жизни не было так

скучно, поэтому я решила "слинять" до

конца занятий, – ответила Эбби, доставая из сумочки буклет фестиваля. – Как тебе

нравится такое название: "Собственные

рецепты деликатесных трюфелей"?

Джек был на седьмом небе от счастья. Если она решилась прогулять юридический

симпозиум, то, быть может, есть шанс

уговорить ее в качестве следующего шага сделать южную Калифорнию постоянным

местом жительства? В данный момент

ничто не казалось нереальным – даже предложение выйти за него замуж.

– Звучит увлекательно. – Джек достал собственный буклет и, делая вид, что

изучает его, постарался придать голосу

легкомысленное звучание: – А потом, после обеда, предлагаю "Фруктовые пирожные,

претендующие на звание победителя"

и "Легкие угощения к чаю".

Эбби улыбнулась, глядя на него снизу вверх:

– Я всегда предпочту муку муке.

На юридический симпозиум она так и не вернулась.

Мисс Шеридан решила: раз уж все равно придется ехать обратно в Чикаго и

хоронить себя среди нудных юридических

фолиантов, то остаток этой недели надо провести так, как хочется той, другой

Эбби. Она уже позаботилась, чтобы записи

всех докладов, сделанных на симпозиуме, были пересланы в чикагский офис как

можно скорее. Если кому-то захочется

узнать, о чем шла речь в этих лекциях, можно будет с улыбкой вручить пленку

любому желающему. Может, она и сама

прослушает пару выступлений в рабочее время.

Но не сейчас. Не в этом волшебном доме на берегу океана, когда рядом самый

замечательный на свете мужчина. Не

вместо того, чтобы выпекать булочки по новым рецептам, дегустировать европейские

сорта шоколада или постигать тайны

ручного изготовления шоколадных конфет, которые на вид не отличить от

конвейерных.

Хотя бы на этот короткий период жизни Эбби хотела стать наконец сама собой.

Пусть всего на несколько дней, пусть

большего она себе не сможет позволить, зато навсегда останутся воспоминания,

которые будут принадлежать только ей, и

никто не сможет их у нее отнять.

Итак, они с Джеком прослушали почти все семинары. Шоколадный фестиваль не

разочаровал Эбби. В афишах было

сказано: "Праздник шоколада для шоколадоголиков со всей страны, от которого у

любого потекут слюнки", и по мере того

как Збби с восторгом растапливала, строгала и томила шоколад, на сердце у нее

становилось легко и радостно.

Эбби была счастлива.

Обнаружилось, что у нее истинный талант по части украшения тортов. После того

как они с Джеком прошли через

горнила многослойных "наполеонов", пирогов и пирожных, кремов, фруктовых начинок

и угощений, которые легко

приготовить на скорую руку, Эбби посоветовала ему не просто наблюдать и

пробовать, но попытаться принять участие и в

процессе приготовления. И к концу фестиваля оба с энтузиазмом делали шоколадные

цветы, перья, "мраморные" плитки,

дудочки, волны и корзинки.

В субботу вечером на заключительном банкете проводился конкурс на лучшее

произведение из шоколада, и Эбби

представила шкатулку, которую сделала из полусладкого и белого сортов шоколада.

Они были смешаны так, что казалось,

будто шкатулка изготовлена из мрамора, а внутри находились трюфели из белого

шоколада с лаймовым соком – ее

любимые.

Ничего не подозревая, Эбби сидела в патио рядом с Джеком, когда ее имя было

названо как имя обладательницы Гран-

при.

– Я не думала... Я и представить себе не смела... – Казалось, она никак не

могла оторваться от его руки.

Между тем взгляды всех устремились на нее, и присутствующие зааплодировали.

– Не надо ничего себе представлять. Просто встань и поклонись, – посоветовал

Джек и поцеловал ее в щеку, потом

осторожно высвободил руку и легонько подтолкнул Эбби к подмосткам, на которых

стояло несколько стульев и был

укреплен микрофон.

Эбби смутно помнила, как ей вручали награду, как произнесла несколько слов в

микрофон, отвечая на простые вопросы:

как давно вы научились готовить? откуда приехали? как узнали о фестивале и

почему решили в нем участвовать?

Но тучный пожилой человек, который руководил фестивалем, задал напоследок

вопрос, который она хорошо запомнила:

"Эбби, чем вы зарабатываете себе на жизнь?"

Без малейших колебаний она ответила: "Кулинарией".

Позднее тем же вечером был устроен приватный праздник у Джека в номере.

– Я не могу этого принять, – сказал он, когда Эбби подарила ему свою

шоколадную шкатулку. – Кроме того, это ведь

твои любимые трюфели, а не мои. Очень ловкий трюк, Эбби, я заметил и оценил.

Она рассмеялась:

– Не могу поверить, что я заняла первое место!

Не обладая по натуре азартом к соревнованию, Эбби просто посвятила несколько

часов любимому занятию и вложила в

него душу. В определенном смысле эта маленькая шоколадная шкатулка явилась

воплощением творческого духа, который

она всегда в себе отрицала. Эбби хотела подарить ее Джеку в знак благодарности

за то, что он увидел в ней не юриста, а шеф-

повара, за то, что не поленился разглядеть истинную Эбби, таившуюся под

застегнутыми на все пуговицы строгими

костюмами адвоката.

Эта, настоящая Эбби готова была стоять у плиты весь день и выходить из кухни

лишь для того, чтобы поприветствовать

постоянных посетителей и спросить, понравилась ли им ее стряпня. А в перерывах

она гуляла бы по берегу с Йодой.

Настоящая Эбби рискнула бы даже встать на роликовые коньки и прокатиться по

аллее, соревнуясь в скорости с

пролетающими над головой чайками.

– Джек?

Еще до того как вопрос слетел с языка, сердце ее гулко бухнуло о ребра. Джек,

любовавшийся шкатулкой, весь обратился

в слух.

– Если твое предложение еще в силе...

Эбби не успела закончить фразу, как он с восторгом и нежностью заключил ее в

объятия и обнимал так, словно не

собирался никогда отпускать.

– Да! Да! Разумеется, в силе. – Джек чуть отстранился и посмотрел ей в глаза.

– И я не буду возражать, если ты

станешь отчаянно торговаться по поводу начального жалованья, потому что сам

видел, как ты за несколько последних дней

повысила свою квалификацию в изготовлении десертов.

Эбби рассмеялась:

– Ты не думаешь, что шоколадный мусс в шоколадной розетке будет восхитителен?

То есть если мы собираемся кормить

клиентов рыбой и прочей полезной пищей, то на десерт их надо угостить чем-то

очень изысканным.

– Я с тобой более чем согласен. А что касается изысканности... – Он взял

шоколадную шкатулку, достал трюфель и

поднес к ее губам. – Эбби, пора попробовать собственное изделие.

Тонкая шоколадная скорлупка треснула, и обнажилась сочная мягкая начинка из

сливок, масла, белого шоколада и

лаймового сока.

– По-моему, это даже вкуснее тех, что я покупала в Чикаго, – успела

произнести она прежде, чем Джек закрыл ей рот

поцелуем.

"В Чикаго, – думал Джек, целуя ее. – Она сказала "в Чикаго", а не "дома", это

кое-что значит. Даст Бог, скоро Эбби

станет говорить об этом приморском городке как о доме".

Он знал, что должен пойти ва-банк этим вечером. Этим субботним вечером,

потому что у Эбби был билет на утренний

десятичасовой рейс – без посадки до Чикаго. Джек не мог избавиться от

предчувствия, что если завтра позволит ей

подняться на борт этого самолета, то они больше никогда не увидятся. И Эбби сама

себя, истинную, уже никогда не увидит.

Так что предстояла решающая битва.

Джек был знаком с этой женщиной ровно неделю, с того субботнего утра, когда

увидел ее на берегу склонившейся над

промокшей до нитки несчастной кошечкой, до нынешнего воскресного вечера, когда

Эбби превратилась в светящуюся от

счастья победительницу шоколадного конкурса.

Она не отдавала себе отчета в том, как хороша сейчас. И это рвало ему сердце.

Потому что Джек был твердо убежден:

человеку нужен свободный полет, чтобы найти свою судьбу. А то, что Эбби Шеридан

– его судьба, он понял в первый же

миг, когда там, на берегу, женщина подняла на него свои серые, полные

сострадания глаза.

Джек попытался вложить в этот поцелуй всю силу своего чувства. Эбби дрожала в

его объятиях, такую же дрожь он

ощущал и в своем теле. Благодаря этой женщине ему казалось, что он светится

изнутри; он испытывал полное смирение,

желание встать перед Эбби на колени. Опуская ее на кровать, Джек молил Бога,

чтобы и она чувствовала то же самое.

Интуиция подсказывала, что так оно и есть, и подсказывала, что на этот раз

Джек может действовать более решительно,

потому что Эбби ему доверяет. Теперь он может позволить себе больше, быть более

эротичным, изобретательным -

перечень того, чем он хотел осчастливить ее, был бесконечен, как – он надеялся -

и время, которое открывалось у них

впереди.

– Эбби... Эбби, ты выйдешь за меня замуж?

Теперь она поняла истинный смысл еще одного известного выражения: время

замерло.

Этот миг она будет помнить до конца дней своих: она с Джеком в его постели;

двустворчатая дверь в тихий уголок сада

открыта, и в комнату проникает аромат жасмина, который смешивается с

неповторимым запахом его тела.

Ощущение полной безопасности. Огонь в камине, который он разжег, прежде чем

налить в бокалы шампанского. Лилово-

зеленый китайский ковер, антикварная ваза на столе в дальнем углу комнаты. Все

это делало совершенно особой

окружавшую их атмосферу, и сердце билось сильнее, и очертания предметов

постепенно размывались, пока единственным,

что Эбби четко видела, не осталось его склонившееся над ней лицо. Такое

взволнованное. Склонившееся так близко.

Вероятно, не прошло и нескольких секунд, как она, доверчиво улыбнувшись,

ответила: "Да".

Эбби была счастлива оттого, что первое предложение руки и сердца получила в

этой комнате с видом на тихий уголок

сада, лежа на пуховом матрасе, покрытом льняной простыней, на котором им

предстояло провести эту ночь.

Джек встал, прошел в ванную, принес толстую белую свечу, зажег ее, поставил

на тумбочку возле кровати и погасил свет.

Эбби наблюдала, как он подлил шампанского в бокалы.

– Благодарю тебя, Эбби. Я постараюсь сделать тебя счастливой.

– Я уже счастлива.

– Тебе вовсе не обязательно работать шеф-поваром, если ты предпочитаешь

заняться чем-нибудь другим.

– А чем еще я могу заняться?

– Ну, не знаю... Посещать какие-нибудь занятия, гулять по пляжу... У меня

такое ощущение, что ты еще не насладилась

праздным шатанием по берегу, отдыхом у океана.

Эбби рассмеялась:

– Разве можно получить удовольствие, бродя по песку на высоких каблуках или

лежа в гамаке в костюме от Армани?

Он наклонился и поцеловал ее.

– Тебе нужно немного побродить босиком.

– Я хочу покататься на роликах. Ты умеешь?

– Завтра же этим и займемся. Я тебя научу.

Эбби поставила бокалы на тумбочку, потом взяла в ладони его лицо и крепко

поцеловала. Сердце Джека чуть не

выскочило из груди. Он восхищался ее неизвестно откуда взявшейся раскованностью.

– Милый, я хочу научиться кататься на роликах и стать твоим шеф-поваром. Хочу

сделать все, что в моих силах, чтобы

твой ресторан процветал. Хочу быть твоим партнером во всех смыслах этого слова.

И... и еще я хочу поблагодарить тебя.

– За что?

– За то, что ты разглядел во мне меня настоящую, а не ту, какой я обычно

представляюсь окружающим.

Джек хорошо понимал, что она имеет в виду, и не видел смысла возражать.

– Я очень рад. А теперь у меня есть некий план, для осуществления которого

понадобятся твои замечательные трюфели,

еще пара бокалов шампанского – и твоя готовность на всю ночь забыть про сон. Ты

как?

Эбби молча прильнула к нему.

Глава 5

В ту ночь для Эбби не существовало ничего и никого, кроме мужчины, в чьих

объятиях она пребывала.

Когда в отношениях между мужчиной и женщиной появляется перспектива брака,

что-то меняется в их близости.

Эмоциональная аура интимных отношений становится глубже и сладостнее, гораздо

насыщеннее, и в то же время приходит

чувство полной свободы.

Джек поведал ей о том, что почувствовал с первой же минуты, когда их взгляды

встретились в то утро на пляже. Эбби

призналась ему в том, что поняла: происходит нечто, чему она никак не может

найти точного определения.

Хотя ветер переменился, похолодало и начал накрапывать дождь, они не

закрывали дверь в сад – им очень нравился

аромат цветов и тот особый запах, который предвещает приближение шторма.

Постепенно усиливаясь, шум дождя стал

ритмичным и громким, и в нем потонул и первый крик наслаждения, вырвавшийся у

Эбби, и тихий разговор, который они

вели потом.

Эбби никак не могла насытиться Джеком, насмотреться на него. При свече черты

его лица были менее резкими, а глаза

казались темными и таинственными. Когда он снова Поцеловал Эбби несколько часов

спустя, ее тело откликнулось так

бурно, словно жило отдельно от ее разума. Отчасти так оно и было: каждая

клеточка ее тела задолго до того, как Эбби

перестала контролировать его, уже знала, что Джек – тот мужчина, который

предназначен ей судьбой.

– Как прекрасно знать, – говорил Джек, покрывая всю ее поцелуями, – что ты

всегда рядом, на кухне, куда я могу в

любой момент зайти и увидеть тебя.

Эбби едва могла отвечать, так напряжены были от возбуждения все мышцы, так

стеснено дыхание.

– А ты будешь в зале – встречать гостей и следить за тем, чтобы все было в

порядке.

– Или наблюдать за разгрузкой продуктов у пирса, чтобы у тебя всегда было все

необходимое.

Их взаимные ласки переплетались с мечтами о партнерстве, и когда Джек целовал

ее в живот, Эбби с удивлением

подумала о том, как удачно совпали их желания: его – найти себе шеф-повара, ее -

стать этим шеф-поваром.

– Джек! – томно выдохнула Эбби, откинувшись на подушки.

Его губы последовательно и настойчиво прокладывали себе путь от ее шеи вниз,

к животу, бедрам, а когда достигли

сердцевины манящего лона, Эбби задрожала всем телом, руки вцепились в прохладные

простыни, и, ощутив Джека в себе,

она закричала от сладостной муки. Он не давал ей опомниться. Заглянув Джеку в

лицо, Эбби с восторгом отметила, сколь

напряженным было его выражение, как явно светились в нем страсть и неудержимое

стремление покорить ее.

Но вот уже огненная лава, рождающаяся там, где их тела соединились,

разливается по всему телу. Он двигался ритмично,

настойчиво, с почти отчаянной неотвратимостью, вдавливая Эбби все глубже и

глубже в жаркие простыни, словно никак не

мог ею насытиться. И она отвечала в унисон, стремясь вместе с любимым прийти к

финалу этого путешествия.

Как прекрасен во всем был этот мужчина, без малейших усилий вызывавший в ней

предвкушение восторга, желание,

возбуждение, заполнявший ее всю без остатка! Она словно бы совершала отчаянное

восхождение к недосягаемой вершине,

на которой ее ждал острый, непередаваемый словами взрыв наслаждения. От этого

взрыва все внутри словно разбилось

вдребезги и разлетелось на мелкие кусочки. Эбби сама к этому и стремилась, зная,

что, когда фрагменты снова сложатся

вместе, ее ждет невыразимый восторг умиротворения.

Через несколько мгновений Эбби почувствовала, что и Джек достиг кульминации.

Когда наконец он, тяжело дыша,

положил голову ей на плечо, Эбби обняла любимого и поняла, что нет на свете

ничего естественнее и правильнее этой их

близости.

Утром она проснулась рано от шума дождя, барабанившего за окнами, и с

тягостным ощущением, что все не так. Эбби

спрашивала себя, возникло бы это ощущение, если бы Джек лежал рядом, обнимая ее

во сне? Но его не было. На тумбочке

возле кровати лежала записка, огонь в камине погас, и сквозь оконное стекло в

комнату проникал слабый, размытый луч

восходящего солнца.

Неподвижно лежа в постели, Эбби пришла к заключению, что не может решиться.

Ни на что: ни на замужество, ни на переезд, ни на смену профессии.

И как она смела думать, что может работать шеф-поваром в ресторане Джека?

Ведь этот ресторан – его заветная мечта.

А она ее разрушит. Да, она любит готовить. Ну и что из этого? Ее любовь к

кулинарии вовсе не означает, что она в состоянии

вести дело на том уровне, какой требуется Джеку Хейсу. Нет, это невозможно.

Шоколадный фестиваль был событием, лежащим за пределами заветной мечты. Как и

сам Джек. Теперь в холодном,

размытом свете восходящего солнца, в комнате, не согретой жаром камина, не

освещенной загадочными бликами свечи,

Эбби, более не опьяненная шампанским, изумилась своему легкомыслию: "О чем я

только думала?" Но больше всего пугало

то, что ее повседневный мир уже никогда не будет таким, каким был прежде.

Она заставила себя сесть и взяла с тумбочки записку Джека.

Спи, моя красавица. Я совершаю утреннюю пробежку по берегу. На обратном пути

куплю нам с тобой горячих

круассанов. А потом мы пойдем кататься на роликах.

Люблю. Джек.

Быстро одеваясь, собирая вещи и перепрыгивая через две ступеньки по пути в