Текст книги "Инноминаты: Медный кубок"

Автор книги: Эль Рау

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Ольга надела очки не особо надеясь, что диоптрии ей подойдут. И точно. Человек, носивший их, был чудовищно близорук, намного больше, чем она сама. Но это лучше, чем идти через парк пялясь по сторонам вприщур. Да и в салоне автобуса нет никого, с кем можно договориться пойти вместе. На душе стало тревожно.

Ольга вышла на конечной остановке вместе с каким-то парнем. Он показался ей немногим старше её. Если бы не угрюмый вид, то молодой человек смотрелся бы куда симпатичней. Сначала он шёл довольно шустро. Но спустя несколько минут она его странным образом нагнала.

Звякнув, из кармана парня, выпали ключи. Ольга подбежала и подняв находку протянула её молодому человеку со словами: «вы обронили». Тот ничего не ответил. Только раздражённо зыркнул и молча убрал ключи в карман джинс.

Но…

Что-то странное промелькнула в его взгляде. Ольга лишь пожала плечами и хмыкнула про себя: «подумаешь». Ей не терпелось поскорее добраться до дома. В голову пришла какая-то знакомая мелодия. Мыча её под нос, девушка энергично шагала по парковой дорожке. Настроение заметно улучшилось.

Но…

В какой-то момент по спине пробежал холодок. Ольга оглянулась. Парень шёл следом за ней. Он посмотрел ей прямо в лицо. Его взгляд почему-то внушал неописуемый животный страх. Хотелось бежать. Ольга ускорила шаг. Она уже не шла, а неслась сломя голову.

Но…

Парень легко догнал её. Ольга пискнуть не успела, как его руки словно тиски крепко сжали её в объятиях. Лицо упёрлось в мужскую ветровку. Дышать стало трудней. Но тут хватка ослабла. Ольга уж было решила оттолкнуть парня и рвануть прочь.

Но…

Его пальцы очутились на Ольгиной шее. Они лишь немного сдавили её, когда лицо парня приблизилось. Его губы накрыли ей рот, не позволяя ни вздохнуть, ни крикнуть. Перед глазами пошли круги. Парень сдавил её горло сильнее.

Но…

Вцепившись руками в ветровку, Ольга пыталась вырваться. Пыталась лягнуть обидчика. Но дышать становилось всё сложнее. Сознание поплыло прочь от жестокой реальности…

1.2. Часть вторая

К пугающей компании присоединился человек. Самый настоящий человек, чьё лицо украшала отливающая металлом оправа очков. Блеск стекла, чистого как слеза ребёнка, приковывал взгляд. Клыкастые твари несмело расступились перед ним. Пряча свои морды, они пятились, вжимались в стены. На них наводил ужас этот необыкновенный сияющий человек.

И он подошёл именно к моей двери. Подошёл, и не найдя кнопки звонка, постучал. Я ещё не отошёл от потрясения. А потому попросту продолжал восторженно разглядывать незнакомца в глазок.

– Откройте! – требовательно произнёс он.

Ему я не мог отказать. Открыл.

Дверь с грохотом распахнулась, впуская в квартиру стаю озлобленных тварей. Они накинулись на меня, издавая противные нечленораздельные звуки. В следующий миг я оказался на полу со скрученными за спиной руками, а скоты рванули в спальню. В груди до боли сжалось сердце. Одна только мысль, что мерзавцы коснутся моей Майи, наполнила меня бесстрашием до самых краёв. Каждый мускул задрожал от гнева.

Я рванул руками, освобождаясь. Мир окрасился в красные цвета. Вскочив на четвереньки, я что есть сил бросился вперёд, как с низкого старта. В ушах зазвенели крики, но меня уже было не удержать. Хватая всё, что попадалось под руки, я набросился на скотов, желая защитить от них возлюбленную. Кровь ударила в лицо горячими брызгами.

И вот я смог разглядеть Майю, испуганно сжавшуюся в клубок возле кровати. Она плакала. Я хотел её успокоить. Девушка дёрнулась и тревожно заозиралась по сторонам. Очки, соскользнув с переносицы, свалились на пол…

«Я ошибся», – меня охватило такое сильное чувство несправедливости судьбы.

Свинячье рыло в обрамлении пучков соломы, таращилось на меня своими отвратными глазёнками, в которых никогда не было разума. Под руку подвернулась какая-то тряпка. Секундное замешательство и вот уже поросячье отродье бьётся в моих руках, пытаясь разорвать душащую её ткань.

Грохот. Оглушительный, как падение небес на землю. От неожиданности я выпустил тряпку из рук. Квартира качнулась, роняя меня на пол.

«Выходит, вот он, конец?» – мелькнула в голове обречённая мысль. Цвета поблёкли, растворившись в сером тумане, поглощающим мою реальность. Кажется, я падал в бездну, и ветер свистел в ушах. А потом наступила тишина…

Семён Семёнович

Семён Семёнович едва вышел из лифта, как столкнулся с участковым. После короткой беседы ситуация прояснилась. На пост полиции поступил звонок от встревоженного очевидца преступления. Он рассказал, что увидел в парке нападение на человека. Якобы его сосед набросился там на девушку и принялся душить. Когда жертва обмякла, он унёс её в сторону своего дома и, кажется, вошёл в подъезд.

Возможно, потерпевшая лишь потеряла сознание. Стоило проверить. Поэтому возле квартиры предполагаемого преступника очутились полицейские, патрулировавшие улицы как раз неподалеку. Да ещё и вызвонили участкового. Он жил в том же доме, только в другом подъезде.

В свою очередь, Семён Семёнович объяснил, что оказался в этом районе из-за несостоявшейся встречи. Беспокоился, что человек назначивший её, попал в беду. И похоже, так оно и есть. Семён поделился тем, что заметил в окне третьего этажа нечто странное. Решил проверить. Вот так и попал сюда.

Дверь в осаждённую полицией квартиру выглядела внушительно. Звонка не нашлось, а на стук никто не отвечал. Недолго посовещавшись, решили дать попробовать майору «достучаться» до подозреваемого. В конце концов, вдруг девушка на самом деле жива-здорова, а нападение очевидцу попросту привиделось. Если так, то всё разрешится без трупов. Решили, сделали!

Семён Семёнович требовательно постучал кулаком в дверь. Та приоткрылась. За ней, переминаясь с ноги на ногу, стоял парень в старый спортивных штанах и мятой футболке неопределённого цвета. Едва Семён Семёнович спросил его имя, как из глубины квартиры раздался женский крик о помощи. Его услышали все.

Полицейские в мгновение ока скрутили растерявшегося парня прямо на полу в прихожей. Однако наручники надеть не успели. Мерзавец вырвался и, размахивая неизвестно откуда взявшимся топором, бросился в комнату.

– Н-да-а… – протянул Семён Семёнович, после того как вырубил нападавшего ударом рукояти «Макарова» по затылку. Парень к тому времени успел порубать обоих полицейский, как дрова. А вот потерпевшую псих почему-то решил придушить простыней. И что у таких, как он в голове делается?

Перепуганная девушка тихо всхлипывала, пока Семён вызывал бригаду скорой помощи. В тоже время участковый, по счастливой случайности не попавший под горячую руку хозяина квартиры, отзванивался в местное отделение.

Вскоре на место прибыла оперативная группа. К тому времени Ольга, а именно так представилась потерпевшая, уже оклемалась.

– Семён Семёнович… – только и успел произнести участковый, как девушка громко ойкнула и тут же принялась извиняться.

Из её слов стало ясно – это она звонила и назначала ему встречу у пивного ресторана. А после безответственно забыла о ней. Да ещё и с очками заигралась, как известная мартышка из басни.

Слушая путанные, лишённые всякой логики объяснения с оправданиями, Семён лишь больше хмурился. Новость, что девица посеяла очки где-то в этой квартире, сильно его расстроила. Между тем, глаз то и дело цеплял непонятное шевеление то с одного, то с другого края сползшего вниз покрывала. Ольга тоже это заметила. Любопытство сподвигло девушку отдёрнуть упавшую на пол ткань....

Девичий крик разом привлёк внимание всех, кто к тому времени оказался в злополучной квартире. Несколько белых мышей в страхе разбежались по комнате. Ольга повизгивая скакала с ноги на ногу, то и дело хватаясь за рукав Семён Семёновича. Он же с раздражением обвёл глазами пол и…

Вот удача! Драгоценные очки, целёхонькие, лежали аккурат возле диванной ножки. Еле сдерживая радостное волнение Семён кинулся к ним. Оправа легла в руку, приятно холодя кожу стеклянными линзами. Сразу стало спокойно на душе и радостно на сердце.

Достав из кармана очечник, Семён Семёнович вынул из него мягкую тряпицу. Аккуратно, с любовью он протёр линзы, после чего надел очки вместо – тех, «пыточных». Тут же мир вокруг преобразился. А главное – Ольга…

Руфина обнимала девушку за талию, положив острый подбородок ей на плечо. Зелёные глаза в насмешливом прищуре гуляли взглядом по копошащимся в квартире людям. Пёстрые бабочки, походившие на крупную моль, ползали по Ольгиной голове.

Семён Семёнович недоумевал, чем инноминатов так привлекла девушка? Обрезанные в каре густые светлые волосы смотрелись неестественно и скорее портили образ, чем украшали. Тёмно-карие глаза за слипшимися после слёз ресницами тонули в грязном пятне, размазанной по лицу косметики. Толстый слой «штукатурки» так и вовсе её не красил. Из-под него проступали бугорки угревой сыпи. Семёну Семёновичу так и хотелось отвесить девчонке подзатыльник. Он то всегда считал, что естественный вид лучше раскрашенного личика. К тому же угри следовало лечить, а не замазывать всякой дрянью. Семён осуждающе цокнул языком.

Ольга растерянно улыбнулась. Стало заметно насколько непросто потерпевшей оставаться в квартире чокнутого похитителя. Похоже ей недоставало смелости попросить кого-нибудь из присутствующих проводить её домой. Самой же возвращаться после столь грандиозного завершения вечера ей явно по силам. Поразмыслив немного Семён Семёнович сам вызвался провожатым. К тому же его заметно нервировало присутствие Руфины. Казалось, будто рыжая бестия готовит очередную пакость-розыгрыш, от которого майору вряд ли будет весело.

Сон в руку, а в руке «Очки»

«Мужчина сидел под деревом с закрытыми глазами и, казалось, дремал. На его коленях покоилась голова возлюбленной. Её пшеничные волосы, заплетённые в упругие косы, сползали по груди в зелёную траву.

Солнышко припекало. Птички щебетали. Тень от ветвей гуляла по лицам людей.

– Однажды мы будем вместе, но не сейчас, – проговорила женщина. Она повернулась на бок, и подложив ладонь под щеку, открыла глаза. Её взгляд был полон грусти.

– Скоро всё изменится. В последнее время она часто болеет. Может уже… – тонкий пальчик коснулся губ мужчины, запрещая заканчивать фразу.

– Не смей даже думать об этом, – женщина встала в полный рост и стряхнув травинки с одежд, отошла в сторону. Она щурила свои карие глаза, глядя куда-то вдаль. Солнце играла радужными бликами в её светлых пушистых ресницах.

Мужчина тоже встал. Выйдя из тени дерева, он подошёл к возлюбленной и с нежностью обнял её за плечи…»

Семён Семёнович раньше никогда не помнил своих снов. Но всё изменилось после встречи с Ольгой. Она начала являться ему в ночных видениях, и те окрашивались живой палитрой красок. Словно и не сны вовсе, а забытые воспоминания. Возлюбленным Ольги в них всегда был один и тот же мужчина. Его облик один в один напоминал Фаанга. Возможно когда-то в прошлом тот в самом деле прожил такую жизнь. Пусть так. Только Семён не мог взять в толк, почему ему-то снится подобное? С чего? Зачем?

Да и реальная Ольга отличалась от той, из видений. Девчонка, оказалась, ещё той сорокой-воровкой. Из квартиры напавшего на неё парня, она утащила очки. О чём покаялась Семён Семёновичу по телефону, когда её внезапно вызвали повесткой к следователю. Девушка струсила идти в отделение без провожатого. Вот и обратилась к «знакомому» майору с просьбой составить компанию. К счастью, следователь про очки её не спрашивал. Вообще та встреча вышла формальной, не более. Так все треволнения Оленьки оказались излишними. Однако она всё равно решила отдать «находку» Семён Семёновичу, чтобы тот вернул владельцу. А вот с этим возникли трудности.

Во-первых, арестованный парень оказался абсолютно невменяемым. И уже после первой попытки допроса был определён на диагностику в психиатрическую больницу. Однако туда он так и не доехал. Перевозившая его машина попала в ДТП. Преступник сбежал. Спустя сутки его нашли мёртвым. Признаков насильственной смерти на теле не выявили, а в заключении красовалась надпись «разрыв миокарда». Все, кто видел труп, в один голос соглашались, что парень умер от страха. Вот только кто или что его так напугало?

Во-вторых, очки не принадлежали преступнику, напавшему на Ольгу. Тот их стащил из другой квартиры, где год назад присутствовал в качестве понятого. Там тоже случилось нечто неадекватное. Спятивший мужчина обглодал лицо своей умершей супруги. А после впал в забытьё. Умер муж-каннибал уже в больнице, куда его отвезли после обнаружения. Жена, к слову, умерла сама, без чьей-либо помощи. При вскрытии, обнаружилась неоперабельная опухоль мозга, приведшая женщину к смерти. Что же заставило её мужа столь странно себя вести, так и осталось загадкой.

Семён Семёнович не хотел брать очки в руки. В отличие, от Ольги, он видел, что их уже держат фантомные пальцы. Судя по виду мужские, узловатые с пучками волос на фалангах. Кому они принадлежат майор не знал, но догадывался, что вряд ли парню-психопату, укравшему их. К тому же судя по оправе, очки скорее женские.

«Подарок жене?» – Семён Семёнович подумал о муже-каннибале и сразу решил избавиться от страшного «презента», подсунув Фаангу. В конце концов, справляться с такой жутью не в компетенции майора. Так он считал…

Арей Фаанг

– Как же долго вы телитесь, господин майор?… – недовольно заметил Арей Фаанг, едва под звон бубенцов в зале появился Семён Семёнович. – Порасторопней надо быть. Мы вас уже заждались.

Акулина проводила майора взглядом до эклерного дивана. Когда гость присел, она принесла серебряный поднос и выставила на карамельный столик три стеклянных фужера с каким-то прохладным напитком цвета кофе с молоком. Сверху белой загогулиной возвышались взбитые сливки. Разноцветные кусочки пастилы торчали из них, но не тонули.

– Пряный какао с маршмеллоу88
  Маршмеллоу (от англ. Marshmallow – «мальва болотная») – кондитерское изделие, состоящее из сиропа, желатина, глюкозы. Ингредиенты взбиваются до состояния губки, после чего в них добавляются пищевые красители и ароматизаторы.


[Закрыть], – пояснила сахарная дева, видимо, заметив интерес Семёна Семёновича к напитку. – Раньше из корней алтея99
  Алтей (от греч. Althaca – «исцелять») – одна из съедобных разновидностей мальвы.


[Закрыть] делали клейкую белую массу, чтобы потом использовать в приготовлении сластей. Прямо как сейчас крахмал с желатином. А эти крохотные пастилки-зефиринки и сейчас носят название мальвы, из которой их когда-то изготавливали. Любопытно. Правда?

Дева с глазами мёртвой рыбины улыбнулась. Несмотря на то, что от неё как от морозильника веяло холодом, Семён Семёнович внезапно почувствовал её душевную теплоту.

– Я обязательно попробую, – вежливо ответил он.

Обрадованная Акулина явно собралась рассказать ещё что-то, но Арей Фаанг хлопнул по столику, и дева тут же рассыпалась.

– Очки! – потребовал хозяин безымянной двери и протянув руку майору.

Семён Семёнович со вздохом снял их с переносицы и положил на раскрытую перед ним ладонь. Арей Фаанг небрежно швырнул очки прямиком в спинку эклерного дивана.

– Другие, – в повелительном тоне пояснил он.

Замешательство майора длилось недолго. В руках появилась папка-портфель. Щелчок запорного механизма. И вот уже на столике лежала, переданная Оленькой, вещица. Арей Фаанг прикоснулся к вцепившимся в очки призрачным рукам. Ласково погладил их. А после, взял за запястья и без труда отнял у них трофей.

Семён Семёнович наблюдал за тем, как пальцы Фаанга скользят по воздуху и вслед за его движениями проступают очертания человека. Измождённый мужчина с несчастным выражением лица материализовался в продолжении тех самых рук. Арей Фаанг склонился к его уху и начал что-то тихо нашёптывать. Когда же хозяин безымянной двери обнял появившегося призрака за талию и прильнул головой к его плечу, Семён Семёнович уже ничего не понимал.

Перед ним стояла обнимающаяся пара: мужчина и женщина. Они тихо переговаривались и счастливо улыбались сквозь слёзы. Словно не виделись целую вечность и безумно соскучились. Всё это действие завершилось полным нежности поцелуем. Семён Семёнович залюбовался и даже почувствовал некую зависть. Женщина немного отстранилась и с любовью посмотрела на своего спутника. Глаза того просияли белым светом, а от тела взвился дымок как от непотушенной сигареты.

И тут рот женщины распахнулся, превратившись в акулью пасть, которая в один миг откусила полголовы мужчины.

Хрясь! Казалось, это кости ломаются под напором сильных челюстей и острых зубов.

Хрум! Держа распадающийся фантом мужчины за плечи, женщина-Фаанг, не останавливаясь, пожирала его.

Хрум! Вот и шея исчезла в пасти чудовищного монстра.

Хрясь-хрум-хрум…

Семён Семёнович не смог сдержаться и отвернулся. Но и того, что он успел увидеть – вполне хватало, чтобы пожалеть о своём присутствии здесь. Жутковатый хруст впивался в уши, рождая целый рой неприятных мыслей. Семён Семёнович невольно поёжился.

– Вы ещё здесь? – Арей Фаанг неожиданно положил руку на плечо майора, доведя беднягу до икоты. – Выпейте чего-нибудь в баре. Руфину где-то черти носят. Так что угощать вас придётся мне. Не возражаете?

Семён Семёнович и хотел бы возразить и сбежать куда подальше. Вот только сцена поедания счастливого влюблённого так и стояла у него перед глазами. Отчего сил в ногах не чувствовалось. Как, впрочем, и во всём теле. Пришлось ему молча согласиться и перебраться с дивана на высокий барный стул.

– Вот и славно…

2. Кактус или заноза в сердце

– После поговорим, – бывшая супруга никак не унималась. Трещала на меня из телефона, раскачивая беседу до размеров ссоры. Вот только у меня и без её криков стоял адский гул в ушах.

– Я сказал: «после»! – не выдержал я и прикрикнул на неё в микрофон. И зажав пальцем боковую кнопку, тут же отключил смартфон. Я сунул его в карман, после чего достал ключи и открыл дверь опустевшей на днях квартиры.

«Вот ведь заноза, – подумалось мне с досадой и злостью. – Достала!»

В висках застучало. Боль острой иглой вонзилась в затылок. Тут же мне в плечи вцепилась усталость. Навалилась и поползла гадюкой вдоль позвоночника к ноющей пояснице. Не в силах больше стоять, я прислонился к косяку входной двери. Ключи брякнулись на затоптанный коврик.

«Заноза… Чтоб ты сдохла, стерва», – на самом деле я не питал ненависти к своей бывшей. Просто сейчас всё раздражало, а её звонок в особенности.

Переведя дух, я вошёл домой и запер за собой дверь. Тишина вызывала в душе тягостное ощущение. Её следовало разогнать и поскорее. Не хватало ещё впасть в депрессию от того, что брак развалился. Да кто в наше время переживает по такому пустяку? Лохи да неудачники.

Небрежно скинув обувь, я кое-как повесил на крючок плащ и прошёл в кухню. По привычке включил чайник и полез в холодильник. Признаться, ни кофе, ни чая мне сейчас не хотелось. Да и вообще…

Банка пива, простоявшая в дверке холодильника добрых три недели, перекочевала в мою руку. Мысль, что продукт может оказаться просроченным, жалкой искоркой мелькнула на задворках. Холодный напиток полился в горло. Лопающиеся пузырьки создавали приятный эффект морозного покалывания. Успокаивая меня и бодря.

Аппетита не было. Хотя солёные крекеры на столе выглядели заманчиво. Я прихватил парочку и подошёл к окну. За стеклом всё так же, как и всегда. А здесь – пустота. Круглые отпечатки некогда стоявших на подоконнике цветочных горшков были красноречивей любых слов.

– Кактус забыла, – пробормотал я, глядя на одиноко стоявшее растение. Сморщенный цветок уродливой тряпочкой свисал на колючем боку. Я и забыл, что кактусы тоже цветут. Да и не припомню чтобы замечал раньше. Да что вообще я замечал? Даже развод стал неожиданностью.

Я пододвинул цветочный горшок ближе. Поддел пальцами отживший своё цветок. Хотел убрать. Дёрнул. Кактус подпрыгнул, сбросив на пол блюдце-поддон. Я едва успел его поймать, как следом полетела и сама колючая «ботаника». На мгновение ощутил себя циркачом-жонглёром в смертельном номере «слови ёжика».

В итоге горшок оказался прижатым к животу, а кактус своей шипастой макушкой нагло покоился на сгибе руки. Хорошо, что последние дни цветок никто не поливал. Иначе грязи бы развезлось бы порядком. Брюки и рубашка щедро обсыпало сухой землицей. Немного попало и на лицо.

Отряхнувшись, я выкинул кактус как есть с горшком в мусорное ведро. Затем прибрался и отправился в душ. Завтра снова на работу. Надо пораньше лечь спать.

Стянув с себя одежду, я закинул её в корзину с грязным бельём. Глянул на своё отражение в зеркале. Лицо немного осунулось. Ещё бы, так впахивать все дни напролёт. Лёгкая небритость совсем не красила, скорее добавляла антишарма.

– Н-да… – я поскрёб ногтями по подбородку и застыл.

В отражении отчётливо виднелся кактус с увядшим бутоном. В своём горшке он стоял на перекладине для полотенца. Прямиком за моей спиной.

Я протёр глаза, но кактус никуда не девался.

– Что за?… – обернувшись, я уставился сперва на опустевшую перекладину, затем бегло осмотрел все горизонтальные поверхности. Колючего цветка нигде не оказалось.

Сплюнув в раковину, я забрался под душ. Долго стоял под его струями. Успокоившись, наконец, я с некоторой ленцой потянулся к полке за шампунем. Мне хотелось смыть с себя всю грязь сегодняшнего дня. Хотелось свежести, как голодному куска хлеба.

В пальцы вонзилось сразу несколько острых иголок. Отдёрнув руку, я глянул на полку с банными принадлежностями. Между баклажек с гелем для душа, шампуней и прочей ерунды торчала старая взъерошенная мочалка. Я выдохнул. Не знаю почему, но я боялся снова увидеть выброшенный кактус. От одной только мысли о нём в груди всё сжалось до боли.

Семён Семёнович

Акулина радостным возгласом встретила Семён Семёновича, и как заправская хостес, проводила на привычное место. Только в этот раз на эклерном диване уже сидел посетитель. Мужчина средних лет. Полноватый с залысиной.

– Иван Андреевич, – представился он, как только Семён расположился на другом конце дивана. – Приятно!

В зале больше никого не наблюдалось. Даже вечно доставучей Руфины. Семён Семёнович уже начал скучать по ней, но стойко гнал мысли о бестии прочь. Рыжеволосая нимфоманка могла довести до бешенства даже покойника своими идиотскими выходками.

Семён Семёнович качнулся на краешке дивана и едва не свалился. Из кармана посыпалась всякая мелочёвка: ключи, несколько монет, семечки. Откуда они там взялись? А чёрт его знает. На ум пришли недавние посиделки с Оленькой. Она сама попросила о встрече, Семён Семёнович грешным делом даже подумал, что «сорока» опять что-то стянула. Но нет. Ей просто хотелось поделиться «преужаснейшими известиями». А именно, страхами, что не давали ей спать по ночам, а днём вгоняли в панику на пустом месте. Хуже всего приходилось Оленьке вечерами. Стоило подойти к дому, как тут же накатывали воспоминания о недавнем нападении. Разговоры с героически спасшим её майором вселяли в девушку уверенность и чувство защищённости. Пускай ненадолго, но ей становилось легче. Поэтому она то и дело зазывала на посиделки то в кафе, то у неё дома за кружечкой чая.

Семён Семёнович при этом чувствовал себя неуютно. Он был старше Оленьки на двадцать пять лет. И со стороны наверняка они выглядели как отец с дочерью. Даже в разговоре он стал обращаться к ней покровительственно-назидательно, как к дитю. Между тем сама девушка ему не виделась ребёнком. Она – женщина. Половозрелая молодая женщина. И с этим не поспоришь. А он? Пускай и немолодой, но всё-таки мужчина. Так что разные мысли то и дело лезли в седую голову.

– Семён Семёныч, что ж вы так семенем разбрасываетесь? Когда здесь целое поле деятельности. Пахать не перепахать, – томным голосом проговорила материализовавшаяся из воздуха Руфина. – Как там ваш плуг поживает? Не заржавел без дела?

«Вспомнил чёртовку, и вот она», – обругал себя майор. Ведь только-только отогнал мысль о ней. И на тебе. Распрекрасная и нагая. Прикрытая лишь собственным бесстыдством.

– Руфа! – окликнул её Фаанг. – Почему бы тебе не спеть гостям чего-нибудь расслабляющего?

Семён Семёнович оглянулся на «хозяйский» голос. А там… в центре танцпола дрожал странноватого вида мираж. Стена из красного кирпича по-детски разрисованная цветными мелками. Радужные джунгли с причудливыми зверо-монстрами. Солнышко жёлтым пятном в осаде синих кудрявых облаков. И дверь. Белая-пребелая дверь.

По залу пронёсся зубодробительный скрип несмазанных петель. Нарисованная дверь открылась, выпустив наружу белый туман. Свет погас. Заиграла музыка и разноцветные солнечные зайчики замелькали по танцполу, выхватывая из мрака то руку, то плечо, то бедро, то грудь и… голову. Стоило лишь мелькнуть лицу, как Семён Семёнович догадался, кто там кружится, прыгает и выгибается в балетных па.

«В нарисованных джунглях нельзя заблудиться, – пропела Руфина из темноты танцпола. – И не съест никого нарисованный зверь. Только верю я, верю я, верю, что может открыться эта белая дверь, эта белая, белая дверь1010
  Строчки из песни «Белая дверь», которую исполняла Алла Пугачёва в музыкальном фильме «Сезон чудес».


[Закрыть]…»

Голос и манера исполнения выглядели знакомыми. Они словно навевали воспоминания. Вот только уловить что-то конкретное Семён Семёновичу не удавалось.

«Лишь вчера мне мир объятья раскрывал, лишь вчера легко леталось мне во сне. Но кто-то дверь нарисовал, вдруг мелом дверь нарисовал. Белую, белую дверь на кирпичной стене…»1111
  Строчки из песни «Белая дверь», которую исполняла Алла Пугачёва в музыкальном фильме «Сезон чудес».


[Закрыть] – пела Руфина, то появляясь, то растворяясь в тумане, затянувшем весь танцпол.

– Прелестно! – восторженно воскликнула пожилая дама, сидящая на эклерном диване ровно в том месте, где только что был лысоватый мужичок.

– Находите? – отозвался Фаанг. Он склонился к женщине и, приподняв её лицо за подбородок, заглянул в глаза. Семён Семёнович почувствовал, как на затылке зашевелились волосы. Ему никак не хотелось становиться свидетелем ещё одной отвратительной сцены пожирания.

– Напоминает фестиваль фиалок, – ответила пожилая дама, хотя сейчас она уже не казалась Семён Семёновичу такой уж и пожилой. Скорее средних лет или даже моложе. И вовсе не женщина, а мужчина. На её лице появилась окладистая борода и усы. И это чудное чудо, не обращая внимания на Фаанга, повернулось к Семён Семёновичу и приветливо так кивнуло.

– Настурция мне больше нравится, если о цветах судить. Пчёлы любят, – доверительно поведал бородач. – Я, правда, всё больше шалфей да чабрец с мятой ращу. Знатный с них мёд, да и просто полезно для здоровья. В следующем году грушу посажу. Вишня-то у меня есть, а груши нет.

– Что это? – невольно выдал Семён Семёнович, когда разговорчивый бородач превратился в девицу, которая не то что говорить, а даже смотреть в его сторону не хотела. Смерила презрительным взглядом и отвернулась.

– Сами-то как думаете? – бросил Фаанг, не прекращая попытки «наладить визуальный контакт» со странным гостем. То и дело интересуясь именем посетителя. Эх… К концу песни их набралось с добрый десяток.

– Вы ведь записываете? Зарисовываете? – слова Фаанга прошлись как обухом по голове Семён Семёновича. Он и не подумал открывать альбом для скетчей.

– Не хватало, чтобы у меня здесь ботанический сад образовался, – с нотками угрозы заметил Фаанг.

– Было бы неплохо… – только и успел сказать Семён Семёнович, как ощутил будто его тело намертво пригвоздили к дивану.

Хозяин безымянной двери пылал негодованием. Позабыв о неудобном госте, он переключился на майора. Костлявые по-птичьи пальцы плотно сомкнулись на шее Семён Семёновича. Дыша через раз, майор уставился в лицо Фаанга, но видел лишь глаза. Налитые кровью глаза. Реальность качнулась.

Семён Семёнович моргнул и едва не подпрыгнул от удивления. Перед ним стояла Оленька. Девушка лучезарно улыбалась, слегка прищурив глаза.

– Так и не поцелуешь? – спросила она без намёка на издёвку. Летнее платье из тонкой ткани казалось дымкой. Дунь, и развеется. Семён Семёнович затаил дыхание, боясь, что вместе с одеянием исчезнет и Оленька.

– Тогда я… – девушка наклонилась к лицу майора. Тёплый ветерок пробежался по его щеке и шее. Сердце в груди Семён Семёновича защемило. Стало плевать на разницу в возрасте, на мнение окружающих и прочую ерунду. Оленька любила его, и это сейчас самое главное!

Он притянул девушку за руки и, с нежностью обнял, прижав к груди. Запах цветочного шампуня ударил в нос, смешиваясь с ароматом душистого мыла. Семён Семёнович сквозь одежду чувствовал тепло женского тела, обладать которым так желал сейчас. Все мысли слились в одну: «тебя одну хочу!».

Оглушительное воронье карканье ворвалось в идиллию, и она рассыпалась. Больше не было залитой солнцем Оленьки в летнем платье. Как не было ощущения парящей в воздухе влюблённости. С озадаченным лицом напротив Семён Семёновича в кресле из чизкейков сидел Фаанг. На его коленях, плечах и даже голове сидели белые птицы. Они галдели на разные голоса, то и дело выкрикивая имена.

– Вы не в меру беспечны Семён Семёныч. Полагаете, что заключённое между нами соглашение – это шутка? Будьте серьёзней, – отчитал майора Фаанг. – Алист запомнил все имена, которыми представлялся наш гость. Вам остаётся найти то, что их объединяет и принести искомую вещь.

– Какую именно? – переспросил Семён Семёнович, едва отойдя от морока.

– Поймёте, как только найдёте, – небрежно бросил Фаанг. Казалось, хозяин двери потерял интерес к собеседнику.

– А гость? – брякнув бессмысленный вопрос, Семён Семёнович перевёл взгляд на другой край дивана. Там уже никого не было.

– Полагаю, – Фаанг задумался, а после выдал: – Мужчина. Ищите мужчину.

Только сейчас Семён Семёнович заметил, растущее в зале дерево. Его крона не походила ни на одно знакомое растение. Бугристые серые штуковины, сплошь усеянные шипами, покрывала жёсткая паутина. В метре от пола в широком стволе зияла дырища и немного дымилась. В ней, свесив ноги, сидела Руфина, устало напевая мотив про червону руту себе под нос.

– Поторапливайтесь! – прикрикнув на майора, Фаанг защёлкал пальцами…

Через несколько минут Семён Семёнович, сидя за рабочим столом, записывал в столбик имена, надиктованные Алистером. Любой, заглянувший в кабинет, увидел бы забавную картину. По полу с важным видом разгуливал белый голубь. Птица курлыкала, размеренно выхаживая от одной стены к другой. Иногда останавливалась, поворачивала голову набок, как бы обдумывая что-то или вспоминая, затем двигалась дальше.

Вот только Семён Семёновичу весёлой ситуация совсем не казалась. Он поправил очки, съехавшие с переносицы, и продолжил оставлять заметки напротив каждого имени. Если б только он сразу набросал все обличия гостя Фаанга, то не сидел бы сейчас в столь унизительном положении.

– Записал, упырь очкастый? В твоём возрасте о здоровье надо думать, а не о девках всяких. Так! Теперь следующее имечко: Марья, чи Марина.

От имени «Марья» Семён Семёновичу стало нехорошо. Он отчётливо услышал голос Фаанга в голове: «Марья-солдатка значит? А детей у неё сколько? В смысле, сколько ртов в придачу кормить?».

– Ты меня вообще слушаешь, хрен белёсый? – голубь вспорхнул на стол, и не останавливаясь на достигнутом, бросился стучать клювом в линзы очков.