Текст книги "Солдат мафии"

Автор книги: Эл Конрой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

В Лас Вегасе Франко Бароне вышел из отеля, чтобы позвонить по телефону, который федеральные агенты и не думали включать в список прослушиваемых номеров.

Через десять минут раздался звонок, Ренцо поспешно снял трубку.

– Да?

– Ренцо? Это Франко. Ты хотел, чтобы я тебе позвонил?

– Можно разговаривать свободно?

– Да.

– Есть небольшое дело, которое нужно устроить для меня в штате Юта. Это на границе с Аризоной. Кажется, это недалеко от тебя?

– Не очень. Это личное дело?

– Речь идет о наших общих делах. Я плачу. Нужны двое парней, чтобы выполнить конкретную работу. У тебя кто-то есть под рукой?

– Конечно есть. Речь идет о ликвидации?

– Да. Нужно убрать одного типа. Он этого не ждет, так что проблем я не предвижу.

– Имя и место?

– Твоим парням нужно найти человека, которого зовут Чарли Моран, – дон Ренцо назвал мотель и номер комнаты. – Он расскажет все остальное. И мне хотелось бы, чтоб дело провернули быстро.

– Мои парни будут на месте часов через пять. Годится?

– Годится. Как я уже сказал, он ничего не подозревает. И ничего не опасается.

– Очень хорошо. Считай, что дело сделано.

– Искренне благодарен тебе, Франко. Как поживает жена?

– Понемногу, как обычно. Когда мы увидим тебя здесь? Я хочу отыграть те шесть тысяч, на которые ты нагрел меня во время последней партии в гольф.

– Возможно, в следующем месяце. Приеду, чтобы дать тебе возможность отыграться.

Дон Ренцо положил трубку. Продолжая покоиться в кресле, он вспоминал все неприятности, которые доставил ему Джонни Морини. И наслаждался мыслью, как он отомстит.

Однако речь шла не только о мести. В этой операции была и практическая сторона. Чтобы сохранять свое положение в мафии, дон должен постоянно демонстрировать свою силу и ум. Оказаться под судом из-за того, что он ошибся, приняв Джонни в свою организацию, – это его здорово компрометировало. Если простой солдат из его собственного "семейства" выдал дона полиции, это никак не говорило о мудрости и верности его решений.

По правде говоря, Лоренцо Капеллани оправдали за отсутствием состава преступления ввиду недостатка улик. Но такая никому не нужная огласка подрывала его репутацию. А раз он не мог ни найти, ни наказать доносчика, с этим ничего нельзя было поделать.

То обстоятельство, что ФБР использовало всю свою мощь, чтобы защитить виновника и найти для него укрытие, никакого значения не имело. Дон мафии должен был показать, что способен утереть федералам нос. Иначе все поймут, что ему недостает силы, политических связей и ума, необходимых, чтобы быть доном. И сразу найдется множество ненасытных и беспощадных людей, которые начнут предъявлять претензии на его место. И в его собственном "семействе", и вне его.

Все это Ренцо Капеллани прекрасно понимал. В мафии он родился и вырос. Отцу его пришлось бежать с Сицилии и завоевывать Новый Свет, так как на родине его ждала смертная казнь за убийство. Некоторое время спустя отец погиб во время стычки между бруклинскими бандами – в те времена мафия была просто сборищем хулиганов и бандитов, принимавших в свои ряды только вновь прибывших итальянцев или сицилийцев.

В десять лет Ренцо стал главарем маленькой банды мальчишек, которая яростно дралась с соперниками и "защищала" от них уличных торговцев. Живой и крепкий, он любил оружие, и, по присловью мафиози, "добыл свою кость", убив ночного сторожа на складе, который его банда грабила. Это сразу привлекло к нему внимание местной мафии, которая только начинала набираться сил.

В двадцать три года он уже пользовался солидной репутацией среди тех, кто привык пускать в ход кулаки, нож или пистолет. К тому времени он уже дважды побывал в тюрьме за ограбления. Когда он отбыл второй срок, крупнейший бруклинский ростовщик взял его к себе телохранителем. И с тех пор властям больше никогда не удавалось выдвинуть против него хоть какое-то обвинение.

До тех пор, пока против него не выступил Джонни, да и тут случае все кончилось благополучно – стоило обильно смазать как полицию, так и политиков.

Приличный доход телохранителя и неприкосновенность от закона были вещами очень ценными, но аппетит юного Ренцо рос с каждым днем. Он не уставал повторять, что заслуживает лучшей участи. И когда мелкие торговцы, не успевшие вовремя вернуть долг, принялись умолять его вмешаться и заступиться за них перед патроном, Ренцо решил, что следует воспользоваться удобным случаем и начать собственное дело.

В те времена рэкет по "выжиманию" денег толком ещё не развернулся, но его технологию мафия уже довела до совершенства. Люди, сильно нуждавшиеся в деньгах и не имевшие возможности получить их в банках или ссудных кассах, вынуждены были обращаться к одному из ростовщиков мафии, которых звали "пиявками" или "шейлоками". Такой заимодавец не предъявлял больших претензий к гарантиям возврата денег, для него самой надежной гарантией было то, что не уплативший в срок заемщик рисковал подвергнуться насилию: от легких побоев до самой ужасной смерти.

Ростовщик мафии выдавал нужную сумму под непомерные проценты, причем эти проценты росли с каждой неделей просрочки платежа. Счастлив был тот, кто успевал достаточно быстро избавиться от такой "услуги", но в большинстве своем несчастные увязали все глубже и глубже и попадали в кабалу до конца жизни. Из года в год им приходилось платить проценты, которые в десятки раз превышали полученную поначалу сумму.

Мелкие коммерсанты обратились к Ренцо в надежде, что тот добьется у патрона отсрочки для попавших в это затруднительное положение, что поможет ему занять более высокую ступеньку в мафии.

Ренцо не стал за них ходатайствовать, но предложил другую идею. Он начал давать деньги людям, попавшим в кабалу к его патрону, но понятно, что под меньшие проценты.

Прошло около года, пока ростовщик это не обнаружил. Он нанял человека разделаться с Ренцо. К счастью для последнего потенциальный убийца оказался другом его детства. Теперь Пауло Корбо был его советником.

Чтобы спасти Ренцо, одной дружбы было недостаточно, но Корбо успел усомниться в умственных способностях ростовщика и перспективах с ним сотрудничать. Кроме того, амбиций ему было не занимать. Поэтому он заключил соглашение с Ренцо. Они прикончили ростовщика, усадили его за руль автомобиля и оставили на крутом закрытом повороте. Громадный грузовик на полной скорости сбросил машину под откос, списав все на несчастный случай.

Не теряя времени, Ренцо Капеллани отправился к дону "семейства", к которому принадлежал погибший ростовщик. Умберто Дорелли был одним из двух главарей, возглавлявших уголовный мир Бруклина. Произнеся несколько подобающих случаю фраз по поводу несчастья с его патроном, Ренцо попросил дона Умберто стать его покровителем и разрешить ему занять место убитого. Он заверил, что уже занимался этим понемногу и в деле разбирается. С разрешения своего бывшего патрона он уже время от времени ему помогал.

Поверил дон Умберто в его историю или нет, Ренцо так никогда и не узнал, что тот подумал по этому поводу, но разрешение было получено. Дон, в частности, отметил, что Ренцо предложил увеличить процент его участия в прибылях.

Со временем дело приняло такой размах, о котором Ренцо даже не осмеливался мечтать. Он не ошибся, предположив, что финансовые трудности бывают не только у мелких коммерсантов. Постепенно он стал предоставлять все большие суммы людям, занимавшим достаточно высокое положение. Вначале он вел себя с ними исключительно вежливо, даже униженно, дожидаясь момента, когда они почувствуют на себе его силу, чтобы объяснить им свои нужды и требования.

Через несколько лет он уже контролировал несколько важных компаний в штате Нью-Йорк; отдельные предприятия принадлежали ему полностью. Его "армия" стала первой армией в Бруклине. Доны из других штатов, собиравшиеся вложить награбленные средства в легальную деятельность, все чаще и чаще вынуждены были для "отмывки" своих денег обращаться в компании, контролируемые Ренцо.

Казалось, у него есть все: богатство, люди, связи, влияние, не говоря уж о великолепном доме на Лонг – Айленде. Он поселил там семью, сохранив апартаменты в Нью – Йорке в качестве штаб-квартиры. Его авторитет продолжал расти и в скором времени возникло острое желание низложить своего патрона дона Умберто.

Спустя пять лет он осторожно вступил в переговоры с другим боссом бруклинской мафии доном Джузеппе Неро.

Яблоком раздора между двумя донами стала территория Лонг-Айленда, до того времени мафией не контролировавшаяся. Ее население стремительно росло, и такими же темпами развивалась промышленность. Уже происходили жестокие стычки и все более явной становилась угроза большой войны.

В такой ситуации дон Джузеппе откликнулся на предложения Ренцо именно так, как тот и ожидал: если он ликвидирует своего собственного дона, они с Джузеппе смогут поделить спорные территории, и дон Джузеппе использует свое влияние в большом совете мафии, чтобы Ренцо в свою очередь стал доном.

Тщательно обдумав предложение, Ренцо Капеллани решил заняться доном сам. Такой жест придал бы особый шик его восхождению. Среди главарей мафии – тех, кто именовал себя "уважаемыми людьми" – особо относились к тем capo (главарь – прим. пер.), которые могли лично провернуть такое дело.

На случай, если возникнуть проблемы, Ренцо решил прихватить с собой кого-нибудь из своих людей. Следовало выбрать такого парня, который сумеет в нужный момент помочь и сможет потом держать язык за зубами.

Ему показалось, что этим условиям вполне отвечает Джонни Морини. Тот уже два года был его soldato (солдат – прим. пер.), показал себя надежным, ловким в обращении с пистолетом и способным сохранять присутствие духа в непредвиденных ситуациях.

Ренцо видел в Джонни свою молодость. Отец парня служил официантом в одном из первых ресторанов, приобретенных Ренцо, и всегда восхищался патроном. Когда он умер, Джонни было семь лет. Как и Ренцо, он рано вынужден был начать борьбу за существование и вскоре стал главарем самой жестокой подростковой банды. Как и Ренцо, на этом он не остановился и дважды попадал в тюрьму.

После второго срока Ренцо отправил Джонни в командировку. В то время банды хулиганов, не имевших отношения к Организации, грабили по дороге в Нью-Джерси грузовики с контрабандным спиртным. Джонни поручили сопровождать один из караванов.

Ночью на его грузовики напали трое в масках. Джонни убил одного и серьезно ранил другого, а третий позорно бежал. После этого Ренцо поставил Джонни во главе небольшой группы крепких парней и поручил им выследить оставшихся в живых членов банды и разобраться с ними. Меньше чем за два месяца был наведен полный порядок.

Ренцо трудно было сделать более правильный выбор. Несколько недель он обдумывал план операции и, когда позвонил подкупленный шофер дона Умберто, готов был действовать. Джонни сопровождал его до дома в квартале Куинс, где жила любовница главаря мафии. Ренцо запасся дубликатом ключей, тихонько открыл дверь и они поднялись по лестнице до шестого этажа.

Удар был рассчитан предельно точно. Едва они оказались в коридоре, как распахнулись двери лифта. Дон Умберто шагнул на площадку и получил три пули, которые в упор выпустил Ренцо.

Но план не предусматривал, что дона будет сопровождать один из его телохранителей. Несчастный парень попытался вытащить свой пистолет. Джонни дважды выстрелил ему в грудь, Ренцо для надежности добавил третью пулю. После этого они незамеченными спустились по пожарной лестнице, сели в машину и отправились к Ренцо домой. По дороге они на минутку остановились, чтобы сунуть свои пистолеты в измельчитель металлолома на одном из предприятий Ренцо.

Все было проделано просто великолепно, но к несчастью телохранителю дона Умберто каким-то чудом удалось выжить. Шесть месяцев он пребывал в состоянии комы и лишь время от времени повторял имена Ренцо и Джонни. Тот факт, что называл он имена в бреду, не позволял выдвинуть против них обвинения. Тем более, что выйдя из больницы, он тут же от своих слов отказался.

Судья под каким-то предлогом упрятал его в тюрьму, надеясь, что он изменит показания и в конце концов расскажет толком, как погиб его шеф. Но спустя два месяца с подачи Ренцо в тюрьме вспыхнул бунт. Его быстро подавили, однако парня нашли мертвым.

На этом дело могло бы и закончиться, но Ренцо так никогда и не понял, что произошло дальше. Джонни вдруг словно потерял голову и много позже, когда новый дон предстал перед судом, стал главным свидетелем обвинения.

Сегодня, комфортабельно устроившись в салоне гостиницы, Ренцо Капеллани наслаждался мыслью, что наконец-то не за горами окончательное решение этой проблемы.

Тонкая сигара у него в руке погасла, но он не обратил на это внимания.

Он возмущался вероломством Джонни. Тот нарушил omerta (клятва сицилийцев в вечной преданности и молчании – прим. пер.), выступил против своих. В суде парень дал против него такие показания, что те едва не повлекли пожизненного заключения. Не говоря уже о тех деньгах, которые пришлось истратить на поиски предателя.

Однако из памяти дона Ренцо ускользнула одна деталь.

Тридцать лет назад, ещё до рождения Джонни, его отец, как большинство его друзей, стремился засвидетельствовать Ренцо свое почтение. Уже в то время видно было, что тот скоро станет важной персоной, и каждый старался как-то подчеркнуть свою преданность.

Дон Ренцо забыл, что принял тогда приглашение стать Джонни крестным отцом.

Сквозь щели в жалюзи в номер Чарли Морана начали пробиваться серые лучи рассвета. В дверь тихо постучали.

Просыпался Моран мучительно медленно. Он протер глаза, сел в постели и спустил ноги на пол.

Стук в дверь повторился.

– Кто там? – буркнул он.

– Нас прислал ваш друг из Бруклина.

Сказано было достаточно точно. Если парням поручили такую работу, то вряд ли назвали имя заказчика. Они наверняка никогда не слышали имени Лоренцо Капеллани.

– Минутку, – хрипло выдохнул частный детектив.

Пройдя в ванную, он сполоснул холодной водой лицо, сунул в рот таблетку, запил её, и только после этого открыл дверь.

В комнату бесшумно вошли двое и прикрыли за собою дверь. В их поведении не было ничего угрожающего, да и выглядели они вполне прилично. Один был высоким и худым, с резкими, словно тесаными чертами, другой плотным и коренастым, с веснушчатым круглым лицом. Выглядели оба дружелюбно и разговаривали весьма любезно.

Высокого звали Старрет, а коротышку – Уайтхед. Один был из Монтаны, другой – из Техаса. Уроженцы тех мест, где отцы с малолетства приучали мальчишек к охоте, они уже к десяти годам профессионально владели ружьями и пистолетами. Годам к четырнадцати становясь погонщиками скота, привычек обращаться с оружием они не теряли. Потом оба попали в "зеленые береты", где ещё усовершенствовали свою технику и научились новым трюкам в искусстве убивать себе подобных.

Во Вьетнаме они почувствовали вкус к насилию, который впредь их уже не покидал. А вернувшись домой, оказались в Неваде и долго бедствовали, пока кто-то в Лас-Вегасе не предложил им занятие, вполне соответствовавшее их наклонностям.

Большую часть времени они присматривали за порядком в одном из отелей-казино на Стрипе. Но время от времени срывали недурной куш за работу, подобную нынешней. У обоих были жены, дети и симпатичные малышки в Лас-Вегасе.

Чтобы как-то разнообразить монотонную жизнь, они время от времени обращались к услугам гостиничных проституток, и упорно мечтали, как однажды выйдут в отставку и поселятся на собственных ранчо.

Моран показал им фотографию Джонни Морини, стоявшую на полке. Вечером накануне он удалил с неё свои отпечатки, тщательно протерев её салфеткой.

– Вот ваш человек.

Уайтхед взял фотографию и начал внимательно её изучать.

– Бравый парень, – пробормотал он.

Моран кивнул и добавил:

– Его зовут Джонни Роулинс.

– И где он скрывается? – спросил Старрет.

– У него магазин в соседнем городишке – Уотсоне. Но для ваших целей гораздо удобнее расположен его дом. Он стоит на отшибе, там нет никаких соседей. Если вы сейчас поедете туда, то увидите, как парень будет выходить из дома, чтобы отправиться в магазин.

– Мы готовы, – серьезно заверил Старрет.

Чарли Моран поспешно почистил зубы, побрился и оделся. Уайтхед сунул фотографию в карман и все трое покинули мотель.

"Шевроле" Морана двинулся вперед. Старрет и Уайтхед последовали за ним на темно-сером "кадиллаке". Когда они миновали городок, было ещё слишком рано, чтобы ждать у закрытого магазина. Добравшись до Батл-Роуд, Моран остановился, следом мягко затормозил "кадиллак".

Моран вышел и подошел к Старрету, сидевшему за рулем.

– Его дом на этой проселочной дороге. Небольшая ферма, номер семнадцать.

– Понял. Теперь этим займемся мы. Рады были с вами познакомиться.

"Кадиллак" обогнул "шевроле" и поднял тучи пыли на проселке.

Моран развернул свою машину. Начиналась жара, он надел темные очки и включил кондиционер, а потом немного подождал.

Моран не был по природе кровожадным человеком и не любил ссор и стычек даже в роли простого наблюдателя. Но поиск Джонни стоил ему двенадцати долгих месяцев, и это вызывало некоторое сожаление из-за того, что он не будет присутствовать при расправе.

Глава 3

Первые четыре часа Джонни спал как убитый. Потом ему приснился кошмар, и он проснулся с тем ужасным ощущением пустоты в желудке, которое испытывал ребенком, когда во сне падал с двадцатого этажа.

После этого он напрасно пытался заставить себя заснуть, не в состоянии окончательно избавиться от своего кошмара. Тот был как-то связан с физиономией, застрявшей у него в памяти: физиономией торговца электропилами, купившего у него сегодня шляпу.

Увидев, как этот тип входит в его магазин, он почувствовал легкий укол в сердце, который испытывал всякий раз при встрече с незнакомцем. Незнакомец для него всегда представлял опасность. Хотя агенты ФБР и люди из Министерства юстиции заверяли, что никакому убийце из мафии его никогда не найти, он до конца им никогда не верил. Слишком хорошо Джонни знал почти безграничные возможности "уважаемых людей".

Однако в поведении странствующего торговца ничего угрожающего с виду не было. Почему же во сне физиономия этого человека вызвала у него такой шок?

Жена шевельнулась во сне и положила голую руку Джонни на грудь. Он почувствовал, как её легкое дыхание щекочет ему шею. Стараясь не пошевелиться, чтобы её не разбудить, он закрыл глаза, попытался выбросить из памяти физиономию торговца и снова заснуть.

После долгих напрасных стараний Джонни открыл глаза в полной темноте, упорно пытаясь понять, что же вызвало у него такое неприятное впечатление.

Битый час он все перебирал в уме, пока наконец-то понял.

Глаза...

Глаза приезжего, которые он видел в тот краткий миг, когда тот снял свои темные очки.

Всю жизнь полицейские были для Джонни врагом номер один. С самого раннего детства он научился презирать их, но одновременно бояться. Много раз полицейские его задерживали и избивали. Дважды его сажали в тюрьму.

В первый раз это было за кражу автомашины. Исключительно благодаря своему возрасту – в тот момент ему ещё не было четырнадцати – он отделался десятью месяцами заключения, как несовершеннолетний.

Во второй раз за вооруженный грабеж он получил свое уже как взрослый: два года. Девушка, из-за которой он тогда пострадал, работала за гроши, перебиваясь с хлеба на воду, в одном из паршивых отелей на набережной.

Выйдя из тюрьмы, он уже был способен защитить себя. Инстинкт самосохранения научил его замечать полицейских, даже когда те бродили по городу под видом бродяг, роющихся в мусорных ящиках.

У торговца электропилами был взгляд полицейского.

Джонни осторожно сдвинул руку Мери и поднялся. Потом с минуту постоял возле постели, чтобы убедиться, что жена не проснулась. И снова почувствовал себя виноватым за то, что женился.

Он не принадлежал к тем, кто может жениться. Она не знала, с каким человеком связалась, выйдя за него замуж. А он это прекрасно знал и должен был оградить её от опасности.

Ее, которая стала ему так дорога...

Не зажигая света, он подошел к комоду и выдвинул верхний ящик. Под грудой носков пальцы нащупали внушающий уверенность "кольт" 38-го калибра. Зарядив его, Джонни вышел из комнаты и поднялся на чердак.

На крыше было четыре слуховых окна, выходивших на все стороны дома. Он оглядел окрестности.

Лунный свет заливал редкие деревья, кусты, проселочную дорогу, холмы и разделяющие их долины. Джонни неторопливо осмотрел все вокруг, но не заметил ничего, что могло бы вызвать беспокойство.

Тогда он спустился по лестнице и прошел в кухню. К этому времени он уже окончательно проснулся. Прежде чем зажечь свет и приготовить чашку кофе, Джонни задернул шторы.

Потом положил пистолет на стол и присел, чтобы глотнуть обжигающую жидкость. Проглотив её, вновь вернулся мыслями к приезжему со взглядом полицейского.

В принципе у него не было никаких оснований бояться полиции. Но, несмотря ни на что, он её презирал. Конечно, человек, купивший у него накануне шляпу, мог быть агентом местного отделения ФБР, заехавшим чтобы убедиться, что у него все в порядке.

Но нет, он выглядел слишком старым и не был похож на агента ФБР. Это был полицейский, и явно из полиции большого города, а большая их часть давно продалась мафии.

Однако существовала и другая возможность. Сотрудник Министерства юстиции его предупреждал: если он постоянно станет видеть в любом незнакомце члена мафии, его нервы не выдержат такого напряжения и однажды воображение сыграет с ним злую шутку.

Может быть, это сейчас и происходит?

Он так не думал, но и такую возможность следовало учитывать.

Когда первые лучи зари залили розовым штору на окне, он допил третью чашку кофе и выключил свет перед тем, как её поднять. Страх его постепенно пошел не убыль, но тем менее не уходил совсем. В глубине души Джонни чувствовал, что для этого есть причины. Взяв пистолет, он обошел старые постройки фермы, выглядывая по дороге в каждое окно, а потом вернулся в комнату на втором этаже.

Мери продолжала спать. Осторожно, чтобы не разбудить жену, он забрал одежду и спустился вниз. Там надел рубашку и комбинезон, носки и башмаки. Сняв шляпу, висевшую на крючке, распахнул дверь и, держа пистолет у бедра, шагнул в прохладу раннего утра.

Прищуренные глаза светились жестким светом, когда он внимательно осматривал проселочную дорогу и окрестности. Он потратил на обследование немало времени, а потом обошел вокруг дома, останавливаясь на каждом углу, чтобы осмотреться. Но снова не обнаружил ничего подозрительного и вернулся в дом, чтобы приготовить ещё кофе.

Может быть, действительно виной всему расшатанные нервы?

Но у него была вполне основательная причина быть настороже, и эта причина была такой же жесткой, как он сам.

Он чертовски хорошо знал, что Ренцо Капеллани станет его разыскивать иначе просто не могло быть – и ещё он знал, что рано или поздно наступит день, когда его найдут.

И главное – он не мог не думать, что они сделают с Мери.

Джонни вспомнил, причем с такой ясностью, которую предпочел бы избежать, каким образом поступили они с другой девушкой, куда более юной, чем Мери. И ни в чем не повинной...

Ее звали Кларисса Эспозито, и был ей всего лишь год, когда Джонни увидел её впервые.

В тот год, когда умер его отец, ему исполнилось семь, и он остался один в целом свете. Мать скончалась год спустя после его рождения, и он знал её только по маленькой фотографии, которую носил на груди в медальоне подарке отца. Но в двенадцать лет, потеряв этот медальон, он всего лишь пожал плечами. В конце концов, какое это имело значение? Он никогда не знал этой женщины!

Когда отец умер, Джонни остался без семьи, и единственное, что ему светило – это детский приют. Однако произошло нечто неожиданное: его приютил официант ресторана, в котором работал отец. Того звали Артуро Эспозито, он был женат и у него был ребенок – крошка Кларисса. Жена его тяжело болела и больше не могла иметь детей.

Семья Эспозито жила в крошечной квартирке, состоявшей из единственной комнаты и кухни. Отец, мать и девочка занимали комнату, а Джонни следующих шесть лет спал на расшатанном диванчике на кухне.

Эспозито с женой неплохо к нему относились, старались как могли и делали все от них зависящее, чтобы он чувствовал себя как дома. Они пытались вырастить его честным человеком, и не их вина, да и не вина Джонни, что он стал преступником.

Отбыв свой первый срок в колонии для несовершеннолетних, он лишь время от времени навещал семейство Эспозито. Все его время уходило на уличные битвы и на то, чтобы удивлять своих младших приятелей. Вскоре он заработал репутацию крутого парня и если отступал перед превосходящей силой, то только для того, чтобы найти какое-нибудь оружие, – камень, нож или свинцовую трубу – а потом вернуться, броситься в атаку и биться до полной победы.

Самый продолжительный его визит в дом Эспозито пришелся на тот момент, когда умерла жена его покровителя. Тогда ему было восемнадцать, и он провел в гостях неделю. Большая часть времени ушла на то, чтобы утешать Клариссу, которой исполнилось двенадцать. Он понимал, что она по-детски влюблена в него, и относился к этому с известной долей снисходительности. У бедняжки ещё даже грудки не наметилась!

Снова они встретились, когда он вышел из тюрьмы во второй раз. Теперь ей было уже восемнадцать... и грудки выросли очень симпатичные. А девичье личико его буквально потрясло. Оно напомнила ему фотографию матери из потерянного медальона. Милое и нежное, оно просто излучало тепло. Оставаясь наполовину ребенком и уже наполовину став женщиной, она обладала всем, что можно было потребовать от прекрасной итальянки.

И она по-прежнему была влюблена в него.

Это Джонни немного пугало. Он прекрасно знал, что его ждет, и пытался сделать так, чтобы и она это поняла. Правда, в лишние детали не вдавался. Он больше не был нахальным мальчишкой – хулиганом, а здорово повзрослел и стал замкнутым суровым парнем.

Он уже работал на Ренцо Капеллани и покорно был готов пойти туда, куда поведет его дон. Там не было места для такой нежной девушке, как Кларисса Эспозито.

К несчастью, юная красавица слушала его, но не слышала, счастливая уже тем, что может смотреть ему в глаза, и ради него готовая на все.

И Джонни сдался... но её не тронул.

Добившись известных успехов, старик Эспозито смог приобрести небольшой ресторанчик. Ему нужны были деньги, чтобы обновить заведение и выдержать конкуренцию с другими рестораторами своего квартала. Джонни посоветовал ему взять ссуду у Ренцо Капеллани.

Все случилось тогда, когда Джонни уезжал в Иллинойс. Доставив партию товара, первым же авиарейсом он вернулся в Нью-Йорк. И все узнал...

Дела у Артуро Эспозито пошли хуже и он потерял свой ресторан, прежде чем смог вернуть долг. Без ресторана у него не было шансов вернуть деньги. Став доном, Ренцо Капеллани мелкими должниками уже не занимался. За дело взялся один из его ростовщиков, которому Эспозито пытался объяснить свою отчаянную ситуацию.

Ростовщик, которого звали Фергюссон, сухо ответил, что проценты за две последние недели нужно заплатить не позже чем послезавтра. Если это не будет сделано...

Чтобы несчастный должник лучше понял, что означают эти слова, его дочь взяли в заложницы.

В отчаянии Эспозито решил достать недостающие деньги, ограбив магазин. Затея его позорно провалилась, и если его и не арестовали, то было совершенно ясно, что заплатить он никогда не сможет.

Но если уж нельзя было получить со старика деньги, то следовало сделать его устрашающим примером для тех должников, которые задерживают выплаты.

И Клариссу долго и жестоко насиловал целый десяток бандитов, которые испытали на ней все извращения, которые только могли прийти в их воспаленные мозги.

Когда "операция" была закончена, её втолкнули в такси и сунули в кулак пять долларов. Девушка доехала до отеля на Манхеттене, поднялась в лифте на последний этаж и шагнула в бездну.

Ее отец раздобыл пистолет и отправился разыскивать дона Ренцо. Размахивая оружием, он смог прорваться в офис в Бруклине, где телохранитель дона Рено Галлони его застрелил. Рено Галлони не пошел под суд, так как легко установили, что он действовал в рамках законной самозащиты.

Вернувшись в Нью-Йорк, Джонни начал с того, что прикончил одного из бандитов, принимавших участие в изнасиловании. Потом он решил застрелить ростовщика.

Фергюссон ужинал в ресторане, когда его нашел Джонни. Не обращая внимания, что ростовщик вопит во все горло, парень выхватил пистолет. Фергюссону удалось выскочить через служебный ход; Джонни кинулся следом, но попал в руки двух полицейских в форме.

Его доставили в камеру центрального управления полиции.

Вытянувшись на узком тюфяке и уставившись в потолок, он не обратил никакого внимания на вошедшего человека с волевым рубленым лицом. Того звали Райли, и работал в Министерстве юстиции. Несмотря на не слишком дружелюбное выражение лица, говорил он, не повышая голоса.

Джонни сделал вид, что его присутствия не замечает.

Казалось, Райли это не задевает. Он уселся на табурет и продолжал обращаться к Джонни; его мало беспокоило, слушает его арестованный или нет.

– Нам наплевать на бандита, которого вы убили вчера вечером, – заверил он. – Все равно его ожидал такой конец, а может быть и ещё более плачевный. Я убежден, что будет очень просто добиться решения о снятии обвинения. Куда больше нас интересует тот вечер, когда был убит Умберто Дорелли. Мы знаем, что вы там были, но я готов обещать вам неприкосновенность, если вы согласитесь выступить в суде свидетелем, чтобы доказать виновность Ренцо Капеллани. Ведь стрелял в Умберто он, мы это прекрасно знаем и хотим, чтобы он получил свое. Мы хотим этого, вы понимаете?

Райли подождал. Джонни продолжал молчать и не смотрел на посетителя.

– Если вы опасаетесь мести со стороны Капеллани, – вновь заговорил Райли, – вам не следует беспокоиться. Начнем с того, что это будет его третье обвинение; если нам удастся доказать его вину, его ждет пожизненное заключение. Кроме того, правительство Соединенных Штатов предоставило нам полную свободу действий по защите свидетелей, которые проявляют желание сотрудничать. Вы можете получить новое имя и фамилию, новые документы. Мы позаботимся, чтобы все следы вашего прошлого были надежно скрыты, чтобы никто не смог вас найти или узнать, кто вы на самом деле. Вы начнете новую жизнь совершенно в другом районе нашей обширной страны. Мы найдем вам хорошую работу или, если вы этого захотите, сможем дать денег, чтобы вы могли начать собственное дело. Мы даже можем сделать вам пластическую операцию и изменить черты лица... Правда, до сих пор в этом не было необходимости. Среди наших информаторов ни один человек из тех, которых мы защищали, не имел причин для жалоб.