Текст книги "Двуликие (СИ)"

Автор книги: Екатерина Мезенцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)

– Сем, если мы разобьемся, то Стасу точно не поможем, – одернул он меня. – Возьми себя в руки.

– Постараюсь…

Как только машина остановилась, я кулем вывалился из нее.

– Стас!!! – закричал я, но Алекс тут же закрыл мне рот.

– Ты что творишь?! – шепотом закричал он на меня. – Ты же спугнул его!

От дома Стаса кто-то побежал, в руках у него была сумка. Алекс со всех ног бросился за ним.

– Ал, нет! – завизжал я, стараясь его ухватить за руку, но я его не поймал. – Идиот! – от досады я топнул ногой. – Стас! – снова вспомнил я и метнулся к его дому.

Вот черт! Это немыслимо!!! Стас лежал на крыльце своего дома, распятый как Иисус! Руки заведены за голову и прибиты к полу, ноги так же прибиты, но не сами ступни, а именно ноги, чуть ниже колена. А в него самого была всажена палка.

– Стас… – прошептал я, падая рядом с ним в огромную лужу крови, Боже, откуда столько?!

Я не знал, что мне делать. Попробовать вынуть палку или подождать врачей?! Микулин их уже вызвал, я уверен. Но не сделаю я этим только хуже? Я все пытался дотронуться до него, но меня колотило так, что руки в припадке отдергивались сами от тела Стаса.

Вдруг раздался какой-то хрип. Я испуганно заозирался, а, потом, не веря, уставился на Стаса. Его веки затрепетали, он попробовал открыть их, но они тут же закрылись обратно.

– Стас! – взвизгнул я, дотрагиваясь до его плеча (самого целого места). – Стас, ты меня слышишь?! – его палец дрогнул, а потом шевельнулся снизу вверх. Да! Он слышит! – Боже, Стас! – я не верил своим глазам. – Ты жив! Стас!

Но он больше не открывал глаза, только его участившееся дыхание говорило о том, что он еще в сознании.

– Стас, скажи мне, кто это? – я склонился над ним. – Скажи, мы убьем его к чертовой матери! – с чувством рыкнул я.

Его губы дрогнули в едва заметно улыбке.

– А, – хрип, сип, но он старался изо всех сил произнести имя своего убийцы. – Ааа…

А потом его тело расслабилось.

– Нет… – не веря, прошептал я. – Стас!!! – я чуть потряс его, заливаясь слезами.

Но тут меня кто-то отодрал от него.

– Что ты тут делаешь?! – услышал я знакомый голос.

Никита…

– Сем, отпусти его, – попросил он, я посмотрел на свои руки. Они намертво вцепились в его куртку. Я замотал головой. Нет! Я не могу! Я должен его спасти!!! – Сем, отпусти, им займутся профессионалы, – увещевал меня тихий и спокойный голос.

Пришлось отпустить. На мое место тут же пришел врач.

– Жив! – воскликнул он. – Скорее в скорую его!

Я нервно задрожал. Еще есть шанс! Он должен жить!

– Сем, – я не отрывал глаза от Стаса. Меня снова встряхнули и схватили лицо в плен ладонями, заставляя смотреть в обеспокоенные карие глаза. – Сем, где Алекс?

Вот тут-то меня и настигло отчаяние. Сколько я уже тут сижу?? Минуту, час?? Где так долго Алекс, и долго ли?!

– Не знаю… – отозвался я. – Он побежал за ним…

Мои глаза испуганно расширились.

– Ник! – закричал я, падая ему на грудь. – Ник, он же не… С ним же все хорошо, да?!

– Успокойся, – он погладил меня по голове. – Я уверен, все будет хорошо.

– Конечно, будет… – отозвался такой родной голос, только запыхавшийся.

– Алекс!!! – я вырвался из рук Никиты и повис на своем родном человеке. – Алекс, ты как?! – я пытался осмотреть его с головы до ног. – С тобой все хорошо? Ты не ранен?!

– Нет, – он нежно поцеловал меня, чтобы успокоить, а может и заткнуть. – Все со мной хорошо, – он посмотрел мне в глаза. – Я сейчас больше за тебя переживаю, – он нахмурился. – Он мертв?

– Нет, – ответил ему Микулин, как-то странно смотря на нас. – Вы успели во время, спугнули его, но вот как…? – он прищурился. – Вы же мне сказали, что только выехали из дома…

Все внутри похолодело.

– Мы ехали очень быстро, – вклинился я.

– Да я тоже, – хмыкнул он. – Но мне куда ближе ехать, чем вам…

– Я ехал по дворам, – ответил Алекс. – Так быстрее…

– Хм, – он недоверчиво нас осмотрел. – Что ж… – а потом его взгляд опустился ниже. – А это что? – нахмурился он.

Я тоже посмотрел вниз. Алекс держал в руках большую спортивную сумку. Я тоже вопросительно посмотрел на Алекса.

– Он выкинул, – ответил он. – Я гнался за ним, а она уж больно тяжелая, – он взвесил ее на своей руке. – Там молоток, монтировка, гвозди… Он тщательно готовился…

– Дай ее, – приказал Никита, Алекс поставил ее на пол. – А откуда ты узнал, что внутри? – спросил он, надевая перчатки и открывая ее.

– Я открыл ее, – ответил он. – Но не переживай, я ничего там не трогал, только снаружи.

– Ну, хоть до этого додумался, – хмыкнул он. – Но лучше бы ты ее вообще не трогал, просто показал бы нам и все, там мог остаться его потожировой, а теперь на ней есть и твои потожировые, – он посмотрел на Алекса недовольным взглядом.

– Он мог вернуться за ней, как только понял, что я не гонюсь за ним, – нахмурился Алекс. – А это хоть какая-то улика! Должны же вы хоть над чем-то работать! – зло фыркнул он.

– Мы работаем, – недовольно отозвался он. – Езжайте домой…

И чего он так смотрит?! Как будто чем-то недоволен… Я стал все больше подозревать его.

– Сема нужно напоить успокоительным, чтобы он поспал, – посоветовал он, вставая и забирая с собой сумку. Не нужно мне успокоительное! Я после первого раза мозги в кучу полдня собирал! – Кстати, звонили с того же номера? – теперь он смотрел на меня.

– Нет, покачал я головой. – С нового.

Он кивнул.

– Скажи его нашему эксперту, и езжайте домой.

Это типа приказ, что ли?? Мы оставили все данные молодому специалисту и поехали домой. Странно все это, особенно резко изменившееся поведение Никиты, обычно он очень добр.

– Давай поедим к Стасу? – попросил я Алекса.

– Хорошо, – кивнул он. – Только сначала все же заедим домой и ты выпьешь успокоительного.

– Оно мне не нужно! – возмутился я. – Я же спокоен!

– Сем, ты в больнице снова начнешь переживать, там нужно будет ждать, а ты, мало того, что жуть как этого не любишь, так еще и за его жизнь будешь опасаться, – грозно проговорил он. – Так что смотри сам, – твердо проговорил он.

– Хорошо, – сдался я. – Сделаешь из меня наркомана… – буркнул я.

Алекс грустно улыбнулся. Да, понимаю, мне тоже плохо, но я не хочу об этом думать, иначе, меня снова накроет истерикой, а я должен быть в больнице. Я должен быть сильным!

В больницу мы приехали в первом часу ночи. В регистрации выяснили, что Стаса оперируют, у него оказалась проломлена голова. Нам объяснили, как и куда пройти, чтобы подождать известий. Получается, его оперировали уже полчаса! Примерно в 12 его доставили в больницу, а сейчас уже 12:30. Его родители приехали через еще полчаса. Микулин работает быстро, когда это требуется.

Они были белее мела, мама Стаса благодарила меня за спасение ее сына. Я отмахнулся, сказав, что я его не спасал, а просто оказался замешан во всем этом, если его кто и спасет, то – врачи. Вот мы и сидели вчетвером напротив двери с горевшей лампочкой, на которой была написано «идет операция».

Уже 2 часа, а никто так и не выходил оттуда, только медсестры шныряли туда-сюда, принося нужные лекарства.

Поймав очередную вышедшею медсестру, я остановил ее, потребовав хоть каких-то прогнозов. Она оглядела нас всех грустным взглядом и сказала, что прогнозы не утешительные… У Стаса у два раза останавливалось сердце, пока операция идет. Врачи борются за его жизнь, поэтому говорить однозначно пока рано.

Черт, прав был Алекс. Я не умею ждать! Это самое отвратительное, сидеть и не иметь возможности что-то сделать, как-то помочь! Просто ждать, что решит судьба и опытные руки хирурга.

– Ты как? – подсел ко мне Алекс.

Я посмотрел на него совершенно спокойным взглядом, хотя внутри у меня шла война. Все-таки хорошо, что я выпил то успокоительное, иначе я бы тут уже все разнес.

– Нормально, – я грустно улыбнулся ему.

– Врешь, – он обнял меня за плечи. – У тебя глаза такие, как будто ты порвешь любого, кто только подойдет к тебе…

– Нет, – покачал я головой. – Я странно себя чувствую, – подтвердил я его слова. – Мне одновременно и плевать на все, и как-то не понятно… Не то чтобы разорву, но покусаю точно, – заторможено ответил я.

Алекс тихо рассмеялся.

– Это успокоительное, – пояснил он. – Я вкачал в тебя лошадиную дозу, я думал, что ты уснешь, а ты бодр… – удивленно проговорил он.

– Это из-за стресса, – кивнул я, соглашаясь с ним. – Сна ни в одном глазу… Может быть потом? – предположил я.

– Главное, не думай о плохом, уговор? – Алекс пристально посмотрел на меня. – Он – боец! Он выкарабкается!

– Я знаю, – кивнул я. – Он справиться…

Оказалось, что наш разговор услышала мама Стаса. Она подсела к нам и взяла нас за руки.

– Стас рассказывал о вас, – прошептала она заплаканным голосом. – Говорил, что вы любите друг друга, – я немного напрягся, мало ли как она отреагирует. – Скажу сразу, я не понимаю таких отношений, но видя вас сейчас, я действительно поняла, что вы любите друг друга, – она тепло нам улыбнулась. – Я буду молиться, чтобы вы прошли через все преграды и остались вместе, – она пожала наши руки, а потом вернулась к мужу.

Но тот сам подсел к нам. У них что эстафета?

– Геи значит? – сухо спросил он.

– Да, – спокойно ответил Алекс.

– Хм, – хмыкнул он. – Мужик не должен подставлять задницу другому мужику, – Алекс грозно нахмурился. – Но, – снова заговорил он. – Раз любовь, то, наверное, можно… – мы с Алексом удивленно переглянулись. – Стас очень много о вас рассказывал, – он грустно улыбнулся. – Говорил, что вы этакий стержень вашей группы. Я все удивлялся, какой из вас может быть стержень, вы же геи! Но он очень рьяно вас защищал. Говорил, что ты, – он посмотрел на Алекса. – Защищаешь его как брат, любишь как родитель и любимый одновременно, что всегда защитишь того, кто слабее. А ты, – он повернулся ко мне. – Этакий ребенок, который в детстве не наигрался и сейчас мстишь любому, кто тебя обидит. Ты – ребенок, ты считаешь, что тебе это простят…

– Сем не ребенок, – вступился за меня Алекс. – Он очень умный и ответственный, а когда нужно он может быть серьезным! Как вы можете судить нас, если ничего не знаете?! – взвился он, но я взял его за руку, успокаивая.

– Огонь и вода, – довольно усмехнулся он. – В вас прекрасно сочетаются два этих разных качества, но только друг с другом, вы как будто дополняете себя. Когда он – огонь, ты – вода, – он посмотрел на меня. – А потом наоборот… – я все ждал, к чему же придут его умозаключения. – Мне кажется, что друг без друга вы даже существовать не сможете. Ваша натура вас и погубит, вы просто запутаетесь в себе, вас будет не кому остановить.

– К чему вы ведете? – не выдержал я. – Мы и не собираемся расставаться.

– Вы слишком много времени тратите на ссоры и недомолвки, – ответил он мне. – Стас говорил, что ты любишь обижаться, как бы наказывая его за любой прокол.

– Я не такой монстр! – взвился я. – И чаще всего это шутка, просто чтобы немного проучить, чаще всего я даже и не злюсь! – оправдывался я.

– Вот именно! – воскликнул он. – Так зачем же тратить время на злость, тем более вымышленную? – спросил он. – Не лучше ли наслаждаться отведенным вам временем?

– Вы щас так тонко намекнули, что мы можем делать, что хотим и наслаждаться друг другом в наше удовольствие, потому что нас в любое время могу грохнуть? – опешил Алекс.

– Не так грубо, но да, – кивнул он. – Я хочу сказать вам, что нужно не упустить своего шанса на счастье, потому что судьба – дама со своими прихотями. Иногда она любит зло пошутить… – его взгляд наполнился болью. – Дать, а потом забрать; пообещать, но не дать, а когда тебе это уже вроде и не надо – дать; или только помахать перед носом: раздразнить, завлечь, а потом подло забрать, не дав даже полюбоваться вволю…

Мы с Алексом снова переглянулись. Папа Стаса вдруг ожил, как будто отошел от транса.

– Я всего лишь хотел посоветовать – вам ловить момент, чтобы потом не сожалеть об упущенном времени, – он поднялся. – Я хочу, чтобы друзья моего сына были счастливы… – он тепло нам улыбнулся.

– И плевать, что мы геи? – ехидно поинтересовался я.

– Совершенно, – кивнул он. – От этого вы не стали другими людьми, вы не убийцы и не насильники… Вы просто другие, отличные от остальных, но не уроды ведь, чтобы вас презирать, – он усмехнулся. – Я сам только недавно это понял…

Некоторое время мы с Алексом сидели оглушенные словами папы Стаса, а потом снова потянулось время. Со времени начала операции прошло 3 часа. Время – странная штука, когда ты счастлив, тебе хорошо, оно имеет свойство проноситься быстро, как один миг, но стоит тебе чего-то начать ждать, переживать, или просто находиться в депрессии – оно начинает растягиваться, показывая тебе все аспекты твоего горя, разочарования, или сучности бытия.

Я прислонился к плечу Алекса, не знаю, похоже я задремал, но когда я вновь посмотрел на часы, было уже 4 часа! Боже, 4 часа!!! Что можно с ним делать столько времени?!

Вдруг резко отворилась дверь, но к нам вышла не очередная медсестра, как я ожидал, а уставший и измотанный, долгими часами операции, врач. Мы как один повскакивали с мест.

– Доктор, что с ним?! – спросила мама Стаса.

– Как он? – отец.

Мы решили промолчать, все вопросы были заданы, что нам еще оставалось спрашивать. «Все ли с ним хорошо?». Вопрос до жути глупый.

Врач устало вздохнул.

– Состояние стабилизировалось, но он в коме… – проговорил он тускло.

Мда, сообщать такое родителям не самая лучшая в мире обязанность.

– У него пробита голова, – начал перечислять он. – Сильное сотрясение мозга, сломано пара ребер. Гвозди мы извлекли, но одна нога оказалась сломанной, а вторая раздробленной, мы еле собрали ее, – он протер глаза. – К тому же, – решил он совсем уж добить нас. – У него большая потеря крови. Мы сделали переливание, – отчитался он. – Не знаю, выживет ли он, – тихо проговорил он.

Мама Стаса зашлась в диком плаче, отец старался поддержать ее, успокоить, но он и сам был шокирован. Потерять сына… Боже, ну за что им такое наказание, что такого страшного они могли сделать в жизни?! Я прижался к Алексу, сдерживая свои слезы.

– А к нему можно? – хрипло спросил я.

Врач перевел на меня взгляд.

– Да, – кивнул он. – Сейчас его переведут в палату, и мы можете к нему пройти, а сейчас, извините меня…

– Сем, – мама Стаса бросилась ко мне. – Ну, за что нам такое?? – она повисла на мне. – Стас же ни в чем не виноват, ему и так досталось в жизни! Никого никогда не обижал, всегда милый, но такой замкнутый…

– Нина, прекрати, – одернул ее папа Стаса. – Мальчику и так плохо еще ты со своими рыданьями!

Его отец тоже плакал, и мне думается, он старался прекратить поток ее слов, чтобы самому позорно не разреветься. Я тепло ему улыбнулся и обнял плачущую женщину, говоря, что все хорошо, я присмотрю за ней, а он может отойти, взять себя в руки. Он только кивнул мне в ответ, быстро испаряясь. Вот таким должен быть настоящий отец, в меру жесткий, но и не лишенный чувств, опора семьи, любящий муж и отец… Мы с Алексом были лишены подобного, хоть я и любил своего отца, но он давно позабыл о своем долге – воспитывать и любить меня, поддерживать во всех начинаниях, понимать.

Все же я разревелся, стоя в обнимку с незнакомой женщиной, но так остро чувствуя ее горе, Алекс старался утешить меня, но потом просто отошел, давая выпустить накопившееся. Но ушел он не далеко, я чувствовал его поддержку, я чувствовал, что и ему больно за этих людей.

Боже, если мы все найдем его, я не отдам его полиции! Я самолично буду издеваться над ним так же, как и он над своими жертвами! Чем я лучше его тогда буду, спросите вы? А тем, что я делаю это не просто так, не ради своей прихоти или из-за больной фантазии, а вот за этих людей! За их слезы, за их боль, за друзей, которые уже мертвы и за их боль тоже! Можете считать меня таким же маньяком, как и он, мне плевать! Вы не пережили такого ужаса, как мы все…

В палату мы вошли все вместе, папа Стаса уже вернулся, мама немного успокоилась, но я чувствовал себя в подвешенном состоянии. Когда мы все увидели его, чуть Богу душу не отдали. Хрупкое тельце, не смотря на все свои мышцы, было смертельно бледным, почти весь завернутый в бинты, по-другому даже и не скажешь! Одна нога в гипсу лежит на кровати, а вторая в том же гипсу, висит, поддерживаемая какими-то креплениями. Во рту трубка, из вены на сгибе локтя одной руки – капельница, а другой – все еще переливали кровь.

Нина Баранова – снова залилась слезами, прижимаясь к мужу, Николай Петрович (папа Стаса) – замер памятником самому себе, крепко сжимая руку жены, стараясь удержать себя от рыданий, Алекс – просто отвернулся, зажмуриваясь. Да, понимаю, видеть такое очень больно, особенно если вспомнить, что вчера он ходил, улыбался, смеялся и просто жил… Сейчас же он не известно где, не понятно, что будет дальше, он бродит по своему внутреннему миру, и ищет выход.

Что ж, похоже, придется мне все расхлебывать…

– Стас, – позвал я его, садясь рядом с ним на стул. – Это снова я, – я грустно улыбнулся. – Скажу сразу, – твердо проговорил я. – Я не собираюсь тебя жалеть! Разлегся он здесь! Ты вообще свою мать видел? На ней лица нет! Ты вставай, давай, – я взял его за руку. – Я все равно не отпущу тебя никуда, – серьезно пробормотал я. – Ты же меня знаешь… Я та еще язва, и свое никому не отдам, – я смахнул слезинку, что сбежала с моей щеки. – А ты – мой! Ты стал моей семьей, всей нашей семьей! – его родители удивленно смотрели на меня.

Еще бы, больных по идеи нужно жалеть, выхаживать, пылинки сдувать... Чушь собачья! Их нужно злить, чтобы им захотелось встать и накостылять тебе! К тому же, кому не понравиться, когда возле тебя все бегают и выполняют все твои приходи (сейчас я говорю не о серьезных болезнях, а когда человек в сознании), мне бы уж точно понравилось и я бы по притворялся еще на несколько дней, чтобы продлить это чувство всеобщей любви.

Алекс подошел ко мне со спины, ложа руки на плечи.

– Знаю, говорю, как последняя сволочь, – продолжил я. – Но ты ведь знаешь, что это не далеко от истины, – усмехнулся я. – Я очень корыстный. А ты мне нужен! Всей нашей группе, мы не должны больше никого потерять! И ты выживешь, слышишь?! – я сильнее сжал его руку. – Ты не имеешь права сдаваться, тебя тут ждут слишком много людей, в первую очередь твои родители! – Нина Баранова подошла к нам и взяла сына за руку.

– Да, – сквозь слезы выдохнула она. – Я жду тебя, сынок, возвращайся к нам, – попросила она и снова заплакала. – Я так тебя люблю… – выдохнула она, выбегая из палаты.

– Ей плохо без тебя, Стас, – прошептал я, утыкаясь лбом ему в руку.

– Ты нужен нам, сын, – услышал я твердый голос его отца.

Думаю, он бывал чрезмерно строг к нему, но это не значило, что он не любил своего сына. Такой тип людей не очень любит демонстрировать свои чувства, переживая все внутри себя. Возможно Стас даже думал, что отец холоден к нему, кто их знает, но это их шанс доказать своему сыну свою любовь.

– Мы любим тебя, – его голос дрогнул. – Очень сильно любим, слышишь?! Я, – он выделил это слово. – Очень тебя люблю, и приму любым, только очнись…

Опа, а это еще что значит?

Я удивленно посмотрел на Николая Баранова.

– Он тоже гей, – глухо ответил он. – Совсем недавно признался нам с матерью, сказал, что влюбился в кого-то. Может, поэтому он так боготворит вас обоих, уж не знаю, – пожал он плечами. – Но теперь я понимаю, что это не болезнь… Это просто природа, – он опустил взгляд и горько усмехнулся. – Только почему-то понимаем мы самые важные вещи слишком поздно… Иногда уже ничего нельзя изменить…

– Это не тот случай, – твердо ответил я. – Стас очнется!

– А он не сказал вам в кого он влюбился? – осторожно спросил Алекс.

– А что? – нахмурился он.

– Просто присутствие любимого человека иногда может помочь, – пожал он плечами. – Если бы это чудо сидело перед моей постелью и вот так ревело, я бы не выдержал, – он потрепал меня по волосам. – Я не могу видеть его слез…

– Наврятли, – неуверенно прошептал Николай Баранов. – Стас сказал, что он никогда не обратит на него внимание…

– Мы должны попробовать! – твердо проговорил я, вставая с места. – Кто он?

– Ну, если только ты этим займешься, – усмехнулся он, смотря на меня. – Мне кажется, что ты и айсберг сдвинешь, если тебе это понадобиться…

– Не сомневайтесь, – подтвердил я его слова.

– Это Андрей Зайцев, – проговорил он. – Ваш преподаватель…

Вот это поворот… Нежданчик подкрался незаметно! А согласиться ли наш препод? И чувствует ли человек, находясь в коме, что его не любят, но говорят о любви? Нет, врать не стоит… Нужно просто присутствие Андрея, просто, чтобы он говорил со Стасом.

– Завтра мы его приведем, – пообещал я. – Если не пойдет сам, то я притащу его за шкирку!

– А силенок хватит? – рассмеялся Николай Баранов.

– Все же сомневаетесь, – хмыкнул я.

– Клювик, никто не сомневается в твоих способностях, – влез Алекс, предчувствуя беду.

– Спорим? – я протянул ему руку.

– На что? – он пожал ее в ответ.

Разорять его нельзя, Стас не одобрит, делать геем тоже нельзя, Нина Баранова не заслужила подобного. О, придумал!

– В течение недели вы будете обращаться ко мне «О, Великий Ум, сея Планеты» и всячески тешить мое раздувшееся самолюбие, – поставил я условие.

Он рассмеялся, тепло смотря на меня.

– Хорошо, – согласился он, Алекс за своей спиной застонал. – Но если выиграю я, то ты… – он задумался. – Ты неделю не будешь с ним контактировать, – он указал на Алекса. – Ни поцелуев, ни обжиманий, ни, естественно, секса.

– У нас его и не было, – буркнул я, опуская взгляд. – Все еще хотите перевоспитать? – съехидничал я.

– Да, нет, – усмехнулся он. – Просто сделать тебе пакость.

– А откуда вы знаете, что мы не будем делать этого, пока вы не видите? – я гадко улыбнулся. – Может, дома у нас вообще… – я сделал головой круговое движение. – Публичный дом! Вот!

Он громко рассмеялся, в этот момент вошла заплаканная мама Стаса. Смеяться как-то расхотелось…

– Я надеюсь на твое честное слово, – хмыкнул он. – Не думаю, что ты такой слабый, что не сможешь сдержать своего слова…

Вот так-так… Меня взяли на слабо! Ну, мы еще посмотрим кто кого! И вообще, чего это я переживаю? Я притащу сюда Андрея, или не стоять мне на этом месте!

Глава 22

Убийца:

Черт! Почему они приехали так быстро?! Я должен был успеть! Ехать им до дома Стаса полчаса как минимум, но они приехали очень быстро! Еще и сумку пришлось оставить… Хорошо, что я постоянно в перчатках, они ничего не найдут! Я умнее их! Вот только если Стас все же выжил, то мне конец… Он видел меня, придется его убрать… Но, я уверен, что там крутятся его родители, а может и еще кто из наших. Семья… Ну-ну… Это – ложь! Им всем плевать, лишь бы спасти свои шкуры! Ненавижу их всех…!

Нужно стать еще осторожнее, нужно закончить ритуал, я не могу все потерять! Сем… Какой же он все же ребенок, он так переживает за них всех. Наверное, он единственный, кто считает их всех семьей, глупыш…

Я съездил к Олесе, она стала странной. Не противилась мне, не перечила. В ней не стало того огня, что так завлекал меня раньше! Ее напористость, острый язычок… Понимаю, она боится меня, но прежняя Олеся бы не стала молчать, а все высказала бы в глаза. Но она молчит, терпит… А я все жду, когда же у нее опять снесет крышу и она накричит на меня, скажет все в глаза. Нужно подтолкнуть ее к этому, но не сейчас… Чуть позже, она еще не отошла от Таниной смерти, придется подождать, ну это я умею. Это легко, я все равно получу то, что мне нужно! Всегда получал!

Сем:

Ну вот, Стас в больнице в коме, был почти главным подозреваемым полиции из-за своих шрамов. А теперь мне даже стыдно за подобные мысли… Мы вернулись домой, чтобы хоть немного привести себя в порядок, было уже 6 часов утра, скоро в тех, а мы даже не спали. Посмотрев на себя в зеркало, я бы никогда не узнал себя, если бы не знал, что это я. Волосы в еще большем дурдоме, чем обычно, глаза опухли и я мог называть себя полноценным китайцем, и это с моими как многие говорят «оленьими» глазами!!! Лицо тоже опухло, руки тряслись, одежда пребывала в отвратном состоянии. От крови Стаса меня немного очистили медсестры, но одежду спасти не удалось, так же она была в грязи (и где это меня так поваляло??).

– Иди в душ, – посоветовал Алекс. – Потом мы можем поспать до 8, думаю, Андрей не будет ругать нас за полчаса опоздания.

Я согласно покивал, уже направляясь в свою комнату.

– А ты? – встрепенулся я. – Пойдешь со мной спать?

Алекс улыбнулся, но улыбка вышла натянутая.

– Я не смогу уснуть, – признался он. – А тебе только мешать буду своими копошениями, так что иди, ложись, я разбужу тебя.

Я безропотно поплелся к себе.

Алекс прав, мне нужно хоть немного поспать. Мне кажется, я работаю на пределе своих возможностей, кажется, что еще чуть-чуть, и все… Я взорвусь.

Сполоснувшись под холодной водой, я залез под одеяло в одних боксерах и попытался уснуть. Но в голову полезли разные мысли. Ну, конечно, когда им еще приходить ко мне, если не перед сном, чтобы даже там не оставлять в покое?!

Почему Никита так отреагировал на нас? Просто что-то заподозрил, или не доволен, что мы приехали раньше него и сорвали такое убийство? Замешан он во всем этом или это только моя разыгравшаяся фантазия? И Алекса долго не было… Нет! Черт, нет! Я не хочу подозревать Алекса, к тому же он был со мной и во время убийства и во время звонка… Но слова Никиты не выходили из головы, он блондин… Но тогда не стоит исключать всех блондинов. Ленька, Пашка и Алекс… Андрей и Никита – брюнеты. А может, таким образом, они хотят отвести от себя подозрения? Аааа!!! У меня щас голова взорвется!!! И Олеся… Что с ней? Неужели она до сих пор у него? Столько дней…

Кстати, а сколько прошло со времени первого убийства? 11… 12! 12 дней прошло с того дня, как он похитил Олесю! Боже, а кажется, что уже месяц как минимум! Как же медленно идет время!

– Ты не спишь? – в комнату вошел Алекс. – Так и знал… Насилуешь свой мозг?

Я грустно улыбнулся.

– Меня никто не спрашивал, – пожал я плечами, пододвигаясь, чтобы Алексу хватило места. – Они просто пришли и прочно оккупировали мою голову, – пожаловался я. – У меня такое чувство, что у меня щас голова взорвется! Столько много мыслей и ни одной полезной! – я прижался к нему.

Алекс молчал, просто гладил меня по голове и спине, успокаивая, говоря, что он со мной, что все будет хорошо.

– Веришь? – тихо спросил он.

Проверяет, понимаю ли я его без слов? Понимаю, родной! Поверь уже мне!

– Верю, – кивнул я, теснее прижимаясь к нему и закрывая глаза. – Хочу, чтоб и ты мне поверил…

И уснул, представляете?! Уж не знаю, отвлекся от мыслей – что терзали мою голову и не давали спать – на Алекса (все-таки устал я не шуточно, тут и перенапряжение, и я вообще удивлен, что не грохнулся в обморок, как обычно). Или мне настолько стало хорошо с Алексом, что даже страхи и опасения отошли на второй план? Не знаю… Но не верю я, что он может оказаться убийцей! Я знаю его 8 лет, он не может быть убийцей! Он тоже дорожит жизнью человека и вот так просто ее забрать он не сможет! Я не верю в это!!! Черт, подозревать даже хуже, чем знать! У реальности есть грани, а воображение – безгранично! Можно многого напридумывать…

Кажется, что вот только уснул, от Алекса приятно шло тепло и вкусно пахло, а уже через секунду меня трясут за плечо.

– Сем, клювик, – шептали мне на ухо, благо лежали снова рядом.

Я закинул на него руки и попытался устроиться поудобнее.

– Малыш, просыпайся, – нудить не перестали.

– Ммм!!! – возмущенно простонал я, отворачиваясь от назойливой мухи.

– Сем, – появилась сталь в голосе. – Просыпайся, нам уже пора… – я притворился мертвым. – Ты хочешь проиграть Николаю?

Я резко подскочил, а потом прищурился и недовольно посмотрел на него.

– С каких это пор ты называешь его Николаем?

Алекс стушевался, а потом громко рассмеялся.

– Клювик, а мне тоже ревновать? – спросил он, с любопытством посмотрев на меня.

– В смысле? – теперь я стушевался.

– В том смысле, что ты тоже так должен его называть, – улыбаясь, ответил он. – Мы когда уходили от Стаса, он сказал нам называть его просто по имени, как и Нину, но ты, видимо, был уже в прострации, или обдумывал, как бы получить в свои загребущие лапки Андрея.

Я посмотрел на свои руки.

– Ничего они не загребущие! – возмутился я. – Просто не люблю делиться… – уже тише промямлил я.

Алекс снова рассмеялся и встал с постели, а потом уперся в нее руками и чмокнул меня в нос.

– Вставай, – проговорил он, отходя от кровати. – Завтрак готов.

В животе забурчало. Я тут же маленьким метеорчиком бросился на кухню, прибежал даже вперед Алекса.

Мы позавтракали и поехали в тех. Как одевался, я помню смутно, надел первое, что попалось под руку. В итоге: на мне были белые джинсы (и это осенью!), легкая полосатая водолазка, а сверху не менее теплая футболка (я вернулся к прежнему стилю?), на ногах кеды, а сверху серая ветровка (даже побрякушек не одел!). Мда, нужно меньше думать!

Алекс же оделся нормально, хоть был задумчив не меньше моего. Обычные голубые джинсы с потертостями, облегающая красная рубашка у нее были рукава до локтей, но прикольные стоящие манжеты, на руке – роликс, а на шее – мой подарок. Эх, меня бы приодел что ли… Чтоб я не выглядел таким обычным и серым…

Когда мы вошли в класс, все уже сидели на своих местах, но Андрея не было, хотя первая половина пары уже подходила к концу.

Мы прошли под внимательными взглядами остальных и сели на свои места.

– Рассказывайте, – потребовал Ленька, поворачиваясь к нам.

Все выжидательно уставились на нас.

– Ребят, – влез Алекс. – Ему и так плохо, давайте чуть позже…?

– Все нормально, – я положил свою ладонь поверх его. – Вы уже все знаете, да? – я осмотрел всех.

– Да, – отозвался Том, он был каким-то загруженным, потерянным, что ли… – Нам всем вчера Микулин позвонил, сказал, чтобы мы все пришли, он будет нас допрашивать, сказал, что в этот раз убийца выбрал Стаса.

– Он убил его, да? – заплаканным голосом спросила Аня.

У многих девчонок были зареванные лица.

– Я уже думала, что он успокоился, – прошипела Ми-ми. – Думала, что он больше не будет убивать наших!

Я поднялся с места и прошел к доске, чтобы видеть всех и чтобы все видели меня. Я сглотнул ком в горле, что мешал говорить и глубоко вздохнул. Тут вошел Андрей, увидев меня, он грустно улыбнулся и кивнул, разрешая остаться и говорить, а сам он прошел на свое место.

– Нет, – покачал я головой. – Стас жив, но он в коме… – Светка закусила губу, наверно до крови. – У него очень много травм. Поэтому врачи не знают, очнется ли он, но пока состояние не ухудшается. У нас есть надежда…

– Какая надежда?! – вскинулся Петька. – Даже если он выживет, то он его потом добьет! Он всех нас по одному прихлопнет!