Текст книги "Хуже, чем ничего (СИ)"

Автор книги: Екатерина Юдина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)

У меня лицо в крови. Как и шея. Руки болели. Живот. Да и вообще все тело. Но все же больнее было из-за волос. Они теперь непривычно падали на лицо. Лишь несколько прядей оставались все такими же длинными. Но больше выглядели, как безжалостное ковыряние в ране.

Сегодня я лишилась ноутбука, телефона, вещей, волос, души.

Временами я останавливалась и спиной прислонялась к дереву. Глубоко дышала. Закрывала глаза. Уже в сотый раз за день захлебываясь своими мыслями.

В какой-то момент наконец-то вышла на дорогу. А она оказалась пустующей и, обессиленная я села на камень рядом с ней.

Прошло немало времени, прежде чем раздался громкий скрип. А я даже не сразу поняла, что рядом со мной остановилась машина. Громоздкий джип, из которого вышел светловолосый парень лет двадцати. Смотря на меня, он широко раскрыл глаза, выругался и, снимая свитер, быстрым шагом направился ко мне.

– Что с тобой произошло? – окидывая меня напряженным, встревоженным взглядом, он протянул мне свитер, а я смотрела на этого парня и толком ничего не понимала. Ни его вопроса, ни того, что он вообще хочет. Наверное, за то время, которое я провела в лесу, одичала и до сих пор не могла отойти от своих мыслей. – Ты меня слышишь? Понимаешь, что я говорю? Пошли в мою машину. Я не сделаю тебе ничего плохого. Там тепло. Тебе срочно нужно согреться.

Он взял меня за руку. Очень мягко. И крайне неторопливо, словно боясь испугать, повел к своему джипу. Я не сопротивлялась. Села на переднее пассажирское сиденье и, казалось, только сейчас начала дышать. Как же тут тепло.

– Надень свитер, – он опять протянул его мне. – Что с тобой произошло? Отвезти тебя в больницу? Вызвать туда полицию?

Я попросила лишь одного – отвезти меня в ближайший город, который будет по пути. Оттуда я намеревалась каким-нибудь образом добраться до Марселя. Да, без денег. Почти голая. Как же все это достало.

Я бы не сказала, что мы с этим незнакомцем разговорились, но все-таки, небольшой диалог у нас был. В основном, этот парень дал понять, что мне нужно в больницу. Я же говорила, что со мной все хорошо.

Когда же мы заехали в ближайший город, он не стал сразу же высаживать меня на улице. Вместо этого, блондин подвез меня к какому-то дому. Отдельно стоящему. Огражденному высоким забором и явно принадлежащему тому, кто имел немало денег. Ведь такие дома мало не стоят.

– Не переживай. Я тебе ничего не сделаю, – повторил он. Судя по всему, этот парень считал, что в лесу на меня напал какой-то маньяк, из-за чего он опасался еще сильнее напугать меня. – Но ты на диалог не идешь. Судя по всему, в этом городе знакомых у тебя нет. Куда тебя отвезти, ты не говоришь. Может, ты боишься меня. И, возможно, тебе легче будет разговаривать с женщиной.

Перед этим он кому-то позвонил и попросил выйти на улицу. Как раз в этот момент ворота открылись. На тротуар ступила женщина.

На вид ей было лет… сто?

Она была высокой, худой, но полностью седой и покрытой множеством морщин. Вот только, несмотря на это, женщина выглядела весьма эффектно. В свитере и в джинсах. Волосы уложены. Губы накрашены. Она будто бы сама по себе отображала шикарную старость.

– Это моя прабабушка, – сказал парень, выходя из машины и, обойдя ее, он открыл дверцу с моей стороны. – Пожалуйста, поговори хотя бы с ней. Тебе срочно нужна помощь. Черта с два я оставлю тебя просто на улице, как ты этого хочешь.

Эта женщина, увидев меня, широко раскрыла глаза. Спросив у своего правнука, о том кто я и что случилось, тут же сказала мне идти в ее дом.

Дальше меня ждал душ и теплый банный халат.

– А теперь рассказывай, что с тобой случилось, – эта женщина усадила меня на диван в гостиной и поставила на журнальный столик аптечку. – Я уже вызвала врача, но некоторые твои царапины могу обработать и сама.

– Это лишнее, – я отрицательно качнула головой. – Я и так благодарна за то, что вы пустили меня в вашу ванную комнату, – посильнее завязывая пояс на халате, я кончиками пальцев прикоснулась к лицу. Оно было знатно разбито. Болело. – Если у вас есть какая-нибудь одежда, которую не жалко, я буду очень благодарна, если вы дадите ее мне. Я постираю и позже обязательно верну. Просто, мне нужно в чем-то добраться до Марселя. Я там учусь.

– Ты себя видела? Куда ты собралась ехать? Нет, я тебя никуда не отпущу, – женщина открыла аптечку. – И ты должна рассказать, что случилось. А то что-то меня терзают смутные сомнения, что ты из числа тихих жертв. И, конечно, это твое право, но если тебе нужна серьезная медицинская, или психологическая помощь, ты должна ее получить.

Я откинулась на спинку дивана и посмотрела на потолок.

– То, что со мной произошло, это дело рук нескольких студенток, из моего университета, – эта фраза была началом очень длительного разговора. Продолжающегося до самой ночи.

По большей степени, я вообще не понимала, почему произнесла это. Я никогда и ни кому не рассказывала о своих проблемах. Абсолютно все держала в себе.

А тут этой женщине раскрыла все. Начала с университета. Продолжила Астором. Затем, закончила тем, что происходило за последние дни.

И мне стало легче. Даже странно, насколько проще становится, если ты хотя бы раз выговоришься.

Тем более, собеседница у меня была замечательная. Оказалось, что эту женщину звали Аполин и ей действительно почти сто лет. Но в своем характере она оставалась достаточно жесткой.

Вот за что я была благодарна, так это за отсутствие жалости по отношению ко мне. Она слушала меня спокойно. Внимательно. Иногда задавая вопросы и рассказывая о себе.

Временами мы прерывались. На прогулку по дому, или на ужин, которым она меня накормила.

– Хочешь расскажу, почему с тобой такое происходит? – спросила она, уже после того, как я рассказала ей абсолютно все. К этому моменту уже наступила ночь. Мы вновь сидели в ее гостиной.

– А вы знаете? – я взяла в ладони чашку с горячим чаем.

– Просто ты не ценишь себя. Как и то, что ты делаешь. А другие это чувствуют. Ты как слабая мишень, над которой можно легко и просто, без особых усилий поиздеваться, ведь, раз ты не любишь себя, дальше это не пойдет и проблем не будет.

– Я ценю себя. Просто не люблю конфликты, – я запрокинула голову и опять пальцами прикоснулась к разбитой губе. – Вернее, раньше не любила. Для меня сегодня многое поменялось. Теперь, если меня кто-то тронет, я трону в ответ. Сильно.

– Правильно. Иначе люди доброту воспримут за слабость. Но учти, я не говорю, что добро это плохо. Просто, если ты его делаешь, и ты и все остальные, должны понимать его ценность.

* * *

Этой ночью я осталась в доме Аполин. На самом деле, это достаточно дико – взять и остаться в жилье незнакомого человека. Но, с другой стороны, уже было поздно и никакой угрозы я тут не ощущала. Наоборот, в этом месте было спокойно. Тут я оживала. Хоть и делала это иначе, чем раньше.

Вот только, утром следующего дня, еле вставала с кровати. Тело болело намного сильнее, но, тем не менее, следовало возвращаться в Марсель.

С этим намерением я пошла искать Аполин. Хотела поблагодарить ее и попросить хоть какое-нибудь тряпье, в котором могла бы добраться до своего общежития.

Но, найдя женщину в ее мастерской, там вместе с ней и осталась.

Оказалось, что Аполин сама для себя шила одежду. Учитывая ее возраст и то, что у нее и так были деньги на наряды, нечто такое мне показалось странным, но, сидя за швейной машинкой, она сказала, что никто для нее не пошьет одежду так, как она сама.

Я почему-то вспомнила про то, как мы с Аморет ходили по магазинам. И, в особенности, про те ощущения, которые я испытала, пока мерила новую одежду. Они были приятными. Даже более чем. И исходили они любовью к себе. Ведь, смотря в зеркало, я думала о том, что на самом деле, куда лучше, чем изначально считала.

Но я тогда отметила, что быть красивой дорого, ведь все те наряды стоили целое состояние.

А что, если самой попробовать себе что-нибудь сшить?

Изначально я просто наблюдала за Аполин, а потом попросила рассказать про то, как она создает наряды. Наверное, она действительно обожала свое хобби, ведь тут же, с любовь начала рассказывать о нем. Все. До мелочей.

В какой-то момент я так же поняла и то, что ей будто бы не с кем было им поделиться. В конце концов, она так и призналась, что пыталась привить любовь к шитью своим дочерям и внучкам, но все же они к нему отнеслись с безразличием.

А Аполин хотела рассказать про шитье. Я же хотела послушать.

В этом мы сошлись и до ночи сидели в мастерской.

В какой-то момент, женщина сказала, что может помочь мне сшить платье, если я сама в этом заинтересована. А я была не просто заинтересована – я горела этим.

Но сам этот вопрос был не легок. В конце концов, он означал, что я еще на некоторое время останусь в этом доме. Во-первых, я не хотела навязываться и стеснять своим присутствием. Во-вторых, у меня еще была учеба.

– Ты ни в коем случае не стесняешь меня, – женщина тут же отрицательно качнула головой. – Наоборот, мне одной тут скучно и я рада гостье. Во-вторых, пойди посмотри на себя в зеркало. Считаешь, что хороший вариант в таком виде возвращаться на учебу?

В зеркало я уже смотрелась. Видела себя. И, да, мне не очень хотелось в таком виде возвращаться в университет.

– У тебя же через две недели начинаются каникулы? – спросила Аполин. – Длиться они будут тоже две недели. Значит, всего получается месяц. Почему бы тебе это время не побыть у меня? Я не настаиваю, но считаю, что мы хорошо проведем время.

– Зачем вам это нужно? – я нахмурилась. Возможно, я уже перестала верить в добро, так как мне было тяжело вот так просто принять хорошее отношение и желание помочь.

– Во-первых, мне скучно. Я уже говорила об этом. Во-вторых, я уже стара и за свою жизнь пережила многое. И хочу помочь тебе. Учти, что я такое делаю далеко не для каждого. Я своей добротой не разбрасываюсь.

Мы еще некоторое время разговаривали и я все-таки решила на этот месяц остаться у Аполин. Научиться шить и окончательно прийти в себя.

Но, естественно, в ответ так же делать для Аполин все, что только можно. Добром платить за добро.

Тем же, кто будет пытаться совершать по отношению ко мне зло – поступать соответствующе.

* * *

Находясь в доме Аполин, я была практически отрезана от внешнего мира. Во многом, по той причине, что сама им не интересовалась. Но все же, на третий день проходя по гостиной, я кинула взгляд в сторону телевизора. Увидела, что там шли новости, но на них не отреагировала. Уже собиралась идти дальше, как заметила, что на экране показали фотографию Лисет.

Я тут же остановилась и сделала погромче.

Оказалось, что в тот день, когда они оставили меня в лес, Лисет вместе со своими подругами заехала в бар. Там они напились, а поздно ночью пьяными возвращаясь в Марсель, сорвались на машине с моста и утонули. И вот их тела наконец-то нашли.

Значит, эти три стервы мертвы.

Не сказала бы, что мне их было жаль.

Уже теперь мне больше было жаль моих вещей, которые они забрали. Даже телефон. И как мне позвонить маме?

Некоторое время я просто пыталась вспомнить ее номер. Затем в голове щелкнуло и я поняла, что номер мамы можно найти в личных сообщениях в моей странице в соцсети.

Попросив у Аполин телефон, я с горем пополам зашла на свою страницу и сразу же увидела множество сообщений от Дайон.

Первым было:

«Вив, ты где? Черт раздери, отзовись. Немедленно. Кто-то в универе видел, как Лисет со своими подругами тащила тебя в туалет, а потом там нашли твои волосы и кровь. Вообще происходит черти что. Дар-Мортер, ко мне подходил и о тебе спрашивал. Его еще от занятий отстранили, из-за того, что он ударил преподавателя, который не пускал его в ту уборную. Ее ведь сразу закрыли. Еще ходят слухи, что Лисет одной пятикурснице написала, что намерена отвезти тебя в лес, но неизвестно в какой. Что с тобой? Где ты? Немедленно перезвони мне. Я переживаю»

Следующее сообщение:

«Вив, серьезно, мне страшно. Тебя нет уже два дня. Тебя уже полиция ищет. Лисет прошлой ночью со своими подругами в реке утонула. А тебя нигде нет. Я ужасно переживаю. Никто не понимает, что с тобой произошло…»

Я не смогла дочитать сообщение. Или что-то было со связью, или с моей страницей, но сообщения Дайон оборвались. Более того, не было видно, что я хотя бы в онлайн выходила и сообщения прочитала. Примерно с сотой попытки мне удалось вытянуть номер телефона мамы, но и это я сделала офлайн.

Сразу же я с телефона Аполин позвонила ей. И явно следовало сделать это раньше, так как у мамы уже была истерика. Понадобилось много времени, чтобы убедить ее в том, что со мной все хорошо.

Дальше я позвонила в полицейский участок, подтвердила личность. Сделала это для того, чтобы мои поиски прекратились.

По большей степени, мне следовало позвонить и Дайон, но ее номер я не помнила, а зайти на свою страницу в соцсеть, больше не могла. Оставалось лишь надеяться, что подруга не сильно будет переживать.

* * *

Постепенно пролетали дни. Я старалась как можно больше помогать горничным по дому. Аполин говорила, что мне не следовало этого делать, но мне самой хотелось.

Все остальное время, я проводила вместе с ней. Мы гуляли, разговаривали. По вечерам пили вино.

Учитывая то, что у меня не было одежды, Аполин сказала, что отдаст мне свою старую. Ту, которую она носила, когда была в моем возрасте. То есть, этой одежде было около восьмидесяти лет.

Я была бы благодарна за все, что угодно, но не ожидала того, что эта одежда будет настолько шикарной. Наверное, мода действительно циклична, ведь уже теперь любая модница отдала бы все за такие платья, юбки и блузки. И состояние у них было превосходное. Словно вовсе только из магазина.

– Ничего себе, как хорошо на тебе сидит моя одежда, – Аполин окинула меня довольным взглядом. – Я переживала, так как ты значительно ниже меня, но все же ты смотришься шикарно. У меня остались и мои старые пальто и обувь. Нога у меня маленькая, но нужно мерить.

– Вы уверены, что хотите отдать мне эту одежду? – я покрутилась перед зеркалом. Наверное, я в эти мгновения влюблялась в себя. Та одежда, которую мне отдала Аполин, имела некую строгость, но и, в тот же момент, элегантность. При этом, она являлась повседневной. Я сама себе в ней очень нравилась. И короткие волосы под нее хорошо подходили. Буквально вчера Аполин сводила меня в салон, где меня нормально подстригли и уже теперь я не понимала лишь одного – почему раньше этого не сделала.

Волосы, будучи короче, стали выглядеть аккуратнее и красивее. Да и визуально мне очень нравилось. Совершенно другое дело. Да, все еще было немного непривычно, но, однозначно, в миллиард раз лучше, чем раньше.

– Конечно. Мне эта одежда уже не нужна, – Аполин кивнула. – Ее бы уже давно следовало выбросить, но я рада, что для нее нашлась новая хозяйка.

Я обняла Аполин. Крепко. Словами не передать, насколько я была рада, что в настолько трудный для меня момент, я встретила именно ее. И я безгранично обожала Аполин за ее жесткий характер. Она и помогала и, в тот же момент, подталкивала к тому, чтобы я наконец-то собралась с мыслями.

И вот я начала привыкать к новой одежде. По стилю она значительно отличалась от того, что я носила раньше. В первую очередь по той причине, что я всегда предпочитала джинсы и длинные свитера, а тут сплошные юбки и платья. Плюс, поскольку они все были с ноткой элегантности и строгости, мне самой примерно так же и хотелось держать себя. В своем поведении и движениях. Все-таки, одежда меняет человека. Или, например, направляет в нужную сторону.

И эта сторона мне нравилась. Я в ней находила себя.

* * *

Постепенно, находясь в этом доме, я знакомилась и с остальными членами семьи Аполин. С ее детьми, внуками, правнуками. Изначально мне казалось, что они будут против моего нахождения тут. Внешне я никакого доверия не внушала. Особенно, с моим разбитым лицом, которое постепенно заживало. Но все же, пока что я выглядела не очень.

Вот только, к моему удивлению, все они приняли меня хорошо. Чуть ли не как близкого друга семьи. Например, сын Аполин, уже пожилой мужчина, привез мне заживляющие мази. У него самого были дочери и внучки. А еще два сына. Один из них – Матье. Это как раз тот парень, который нашел меня на дороге около леса и привез сюда. Мы с ним достаточно быстро нашли общий язык. Сдружились.

А вот со старшим братом Матье все было куда сложнее.

Его звали Рене.

Он не был против моего пребывания тут, но относился ко мне как-то странно. Не разговаривал со мной, но постоянно рассматривал. Позже, Аполин сказала, что Рене сам по себе такой. У него всегда был тяжелый характер. Из-за чего он обычно не присутствовал даже на семейных собраниях. Это сейчас он почему-то начал чаще приезжать.

И я это приняла. Решила просто не приближаться к нему, но, в тот момент, когда я уже собралась поехать в Марсель за Пармезаном, так как боялась, что та официантка, которой я на время отдала кота, может просто выбросить его на улицу, именно Рене остановил меня в холле и сказал, что сам привезет кота.

Я вообще понятия не имела, откуда он про него узнал. Возможно, от Матье, так как я ему рассказывала про Пармезана, но, в итоге, именно Рене мне его привез.

И, можно было бы сказать, что после этого наши отношения улучшились, но все же это было не так. Из всей семьи Аполин с Рене у меня доходило прямо до ссор. И это при том, что мы почти не разговаривали. Наше совместное время препровождение заканчивалось тем, что он просто находился где-то неподалеку от меня и рассматривал. Словно на мне грибы выросли.

* * *

Две недели. Они были как старт. К чему-то масштабному. Даже глобальному. Переосмыслению себя и всей своей жизни.

Ровно столько же времени оставалось до того, как я вернусь в Марсель и за это время был начат новый отсчет.

Мое лицо полностью зажило. Боли больше не было.

И вот мы с Аполин наконец-то закончили мое первое платье. То, которое мы сшили самостоятельно. Вполне обычное, но, когда я его надела и встала перед зеркалом, в нем увидела совершенно другого человека.

Это платье лишь одно из первых, которое я сошью для себя, ведь мысленно, я уже твердо решила, что в будущем сама для себя буду изготавливать одежду. Аполин права. Так как я сама, никто ее для меня не сошьет.

И тут был даже другой нюанс – своими руками создавая одежду, ты так же создаешь свою красоту. А для этого нужно ее знать. Я бесконечное количество времени рассматривала себя в зеркале. Изучала свое тело. Думала над тем, какой одеждой подчеркнуть себя. И впервые в жизни понимала, что черт раздери, я красива. Даже великолепна. Намного более, чем та же Ивет или Дениз.

Для себя я самая любимая.

И мне больше не хотелось скрываться в скорлупе, как это было раньше. Прятаться от всех.

Сейчас, смотря на себя в зеркало, я выпрямила спину и высоко подняла голову.

А ведь я шикарна.

Конец первой части