Текст книги "Ментальный дихлофос, или Как избавить голову от тараканов"

Автор книги: Екатерина Минаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

Бабушка же из-за этого страдает, считая, что у любимого внука Саши нет детства. Поэтому, когда ребенок попадает к ней, она начинает ему додавать то, чего якобы, по ее мнению, не додают родители. Закармливает вкусненьким, выгуливает ребенка часами, покупает горы игрушек, не зная предела в ублажении чада. У дедушки такой позиции нет, хотя он тоже балует Сашу, но это скорее обусловлено буйной любовью к внуку и собственным тяжелым послевоенным детством. Если бабушка балует по принципу «дам, что не дают родители», то дед скорее по принципу «дам, что сам не получил». Это, как вы понимаете, совершенно разные вещи.

Маме такое поведение бабушки, естественно не нравится – в семье прививается одно, в гостях у бабушки все это быстренько разрушается и прививается совершенно другое. А ребенок еще в том возрасте, когда сознательности нету. Он пока не может осознать, что на пользу ему, а что во вред. Поэтому бабушкино «воспитание» воспринимается им как позитивное, потому что приятное, а родительское, более разумное и строгое, как негативное. То, что мама и папа запрещают, бабушка разрешит.

Кроме этой и без того неприятной для родителей ситуации, за два месяца до того, как начались Сашины головные боли, бабушка при каждой встрече начала высказывать маме, как Саша боится папу. И кричит папа на него, и наказывает. Да и вообще, вы, родители, слишком строгие, ребенок вами несчастный.

Мама сначала растерялась, стала перед бабушкой оправдываться (вот он, кстати, детский образец «виноватая девочка» вылез). А делать этого не стоило, потому что ситуация тут же пошла в развитие. Бабушка почувствовала свою правоту, упреки сыпались чаще и чаще. В какой-то момент мама взяла себя в руки и строго поговорила с бабушкой, жестко обозначив границы ее влияния. Наша семья, так сказать, наши порядки, а ты не вмешивайся.

Не вмешиваться было трудно – бабушка, видимо, попала в какую-то свою программу, которая не позволяла ей включить разум. Теперь все, что отказалась выслушивать мама, с поведения и косвенных высказываний бабушки считывал ребенок. И приносил, естественно, домой.

«А бабушка со мной играет... А бабушка мне бы купила... А бабушка разрешает... А бабушка лучше готовит, чем ты... » Вот на последней фразе у мамы, как говорят в народе, снесло крышу, почему-то именно фраза про готовку показалась особенно обидной. И она закатила ребенку неописуемый скандал, с криками и указыванием на дверь, в которую нужно Саше выйти, чтоб идти жить у бабушки и домой не возвращаться. Сказано в сердцах было много того, что не стоило говорить вообще. Ребенок рыдал, папа утешал обоих.

С бабушкой через некоторое время состоялся еще один серьезный разговор, после которого та обещала подумать и постараться изменить свое отношение к вопросу. Ребенок под честное слово снова поехал к бабушке с дедушкой на каникулы. Через три дня позвонила бабушка и сообщила о том, что у Саши уже довольно долго болит голова. А парацетамол не помогает.

Ребенка увезли домой. Головная боль продолжалась, то затихая, то вновь обостряясь, несколько дней, затем начался хвост вторичных симптомов – запор, слабость, боли в ногах. Дождавшись конца каникул, провели неврологическое обследование, показавшее неутешительные результаты. Пока проходили обследование и ждали результатов, с бабушкой встречались еще несколько раз, и это тоже заканчивалось головными болями. Тогда уж заметили закономерность.

Невролог назначила ребенку лечение, к бабушке он больше не ездил, и через полгода все было в уже порядке. Но наступило лето, без подмосковных бабушек не обойтись, пришлось снова отвезти ребенка на некоторое время к бабушке. Мама решила контролировать ситуацию. Бабушка при ней вела себя примерно, но в какой-то момент не выдержала: «Если бы тебя не было, – сказала она дочери, – я бы его вот так-то и вот так-то развлекала... » Через пятнадцать минут ребенок пришел со двора с головной болью.

В принципе, этого достаточно для того, чтобы сделать выводы и дать рекомендации по данному случаю. Давайте выделим основные моменты, которые могли оказать влияние на психику ребенка. Это:

1. Двойной стандарт воспитания, введенный бабушкой (конкурентная позиция «бабушка хорошая – мама плохая»).

2. Скандал, который из-за этого устроила мама.

3. Счастье бабушки напрямую зависит от счастья внука, он ее свет в окошке (как и у многих других бабушек, кстати). Почему так сложилось в ее голове, мне трудно сказать. Внук счастлив – и бабушка счастлива, внук несчастен -плохо и ей. А если бабушка искренне верит, что мама с папой делают ее внука несчастным, значит, они будут постоянными источниками дискомфорта. Ее личного дискомфорта. Который ей, конечно же, хочется устранить.

И то, и другое, и третье, безусловно, разрушительно повлияло на мироощущение семилетнего человека.

Благодаря двойному стандарту между мамой и бабушкой появилась граница, которая не преминула отпечататься во внутреннем мире ребенка.

Скандал, во время которого мама отвергла ребенка из-за того, что бабушка для него «лучше», сделал эту границу почти непроходимой. Перейти границу и сблизиться с бабушкой фактически означает потерять любовь родителей, а это для ребенка невозможно по причинам, о которых я говорила в одной из первых глав. Он мог участвовать во взрослой игре «хорошая бабушка – плохая мама» лишь до тех пор, пока это не влекло за собой никаких последствий. Как только последствия замаячили на горизонте, ребенок жестко обозначил свое место рядом с родителями.

Ведь если во время визита к бабушке у него болит голова, то визиты эти автоматически отменяются. А значит внутренний конфликт (если выбираю бабушку, то потеряю маму, а если выбираю маму, потеряю даруемые бабушкой блага) автоматически решается. В пользу выживания, разумеется. То есть в пользу мамы и папы.

Кроме того, что головная боль изолирует ребенка от бабушки, она приближает его к матери, которая начинает тут же заботиться о нем – уложит, даст гомеопатические шарики, посидит-поговорит с ним... Ребенок убеждается, что с мамой все в порядке, она по-прежнему есть, она рядом с ним. Собака переходит автомагистраль и возвращается в дружественный двор.

В принципе, картина ясна. Какие здесь можно дать рекомендации?

Во-первых, еще и еще говорить с бабушкой. Постараться в полной мере прояснить для нее эту ситуацию, чтобы наступило осознание того, то происходит. Без осознания она, хотя бы в силу возраста, вряд ли сможет разобраться в себе и понять, зачем ей нужно конкурировать с собственной дочерью и создавать двойной стандарт для ребенка.

А пока бабушка остается на прежних позициях, поездки к ней стоит сократить до крайне необходимого минимума.

Во-вторых, мама должна максимально устранить последствия скандала, который она устроила ребенку. Надо сказать ему, что она была не в себе и на самом деле любит его и хочет, чтобы он был рядом с ней и с папой. Ребенку важно это услышать.

Кроме того, стоит сказать ребенку, что и бабушка тоже любит его. Но если мамина забота направлена, прежде всего, на то, чтобы в будущем Саше было хорошо, чтобы он вырос толковым, успешным и смог быть счастливым, то бабушка заботится о том, чтоб Саша был счастливым сегодня, и это тоже хорошо. Мама с папой несут ответственность за то, кем вырастет их ребенок, как он будет жить, будет ли здоровым, сможет ли получить хорошую профессию. А у бабушки этой ответственности нет, поэтому она и балует. Это тоже хорошо, но должно быть в меру.

Ребенок должен понять, что конкуренции на самом деле нет, и мама, и бабушка по-своему хорошие. Тогда и граница во внутреннем мире ребенка потихоньку растворится.

Справедливости ради стоит сказать, что в Сашиной родительской семье особой строгости, которую приписывает ей бабушка, в общем-то, нет. Скорее в ней отсутствует «синдром наседки», когда все внимание матери направлено на ребенка. Если в такой семье живет любовь, то ребенку легче проходить социализацию в детском саду и школе, он быстро сходится с детьми и выбирает для дружбы не тех, кто его опекает или им восхищается, а тех, кто подходит ему по человеческим качествам.

Ребенок привыкает к равному партнерству уже в семье, и в обществе сохраняет ту же позицию. Она является хорошей базой для построения взрослой жизни, даже если с детства на человека влияют какие-то негативные факторы, например, страхи или иные проблемы, обусловленные лояльностью к кому-то из предков или связью с исключенным членом семейной системы.

Осталось рассказать, чем вся эта история, собственно закончилась.

Мама дисциплинированно выполнила все рекомендации, хотя от своей обиды на бабушку ей до конца избавиться не удалось, и про скандал, по ее словам, разговор с ребенком не то, чтобы удался. Но даже это дало неплохой эффект.

Головные боли случаются сейчас очень редко (бабушке надо бы над собой поработать или обратиться к специалисту, так как с ее стороны проблема не решена) и не тянут за собой хвост симптомов. Аппаратное обследование у невролога ребенок прошел повторно, и улучшение даже удивило врача.

Саша стал более уверенно чувствовать себя среди одноклассников (его перевели в новую школу в конце первого класса, через два месяца после нашей работы по трансформации частей). Вообще стал более задиристый и спортивный. Стал спокойнее реагировать на стрессовые ситуации. Короче говоря, успех работы налицо.

Ну что ж. Остался у нас еще один пример работы. Тоже, как вы помните, «детский». Макс, 9 лет. Тоже головная боль, но без сяких дополнительных симптомов и побочек. Возникает на ровном месте, никаких временных и событийных закономерностей ее возникновения мне отследить не удалось. По словам мамы, был конфликт с учительницей в школе – она вела себя грубо и неэтично по отношению к детям. Была написана жалоба на имя директора, которую подписали несколько родителей, в связи с чем разразился скандал. После скандала у некоторых детей почти одновременно возникли головные боли. И у Макса в их числе. Но у него боли повторялись еще несколько раз в течении двух месяцев.

Похоже на психосоматику. Чтобы выяснить это достоверно, я прошу ребенка представить часть личности, которая связана с головной болью.

Он видит перед собой мужчину в плаще, который стоит в красивом саду и рассматривает деревья. Когда я работаю с детьми, я не прошу их называть имя части, которую они видят. Я пробовала спрашивать, но дети почему-то впадают в недоумение и выходят из транса. А вот взрослые проваливаются в транс еще глубже. Я не знаю, почему это так происходит. Закономерность выявлена чисто эмпирическим путем, просто имейте это в виду на всякий случай.

Итак, мужчина в плаще в саду.

– Кто ты такой,– спрашиваю я его.

– Никто, просто смотрю деревья.

Надо понимать, что ребенок, говоря «никто», не имеет этого в виду в прямом смысле. Скорее это значит, что персонаж не имеет каких-то выраженных особенностей или функций, например, он не негр и не президент США. Просто человек.

Если же так ответит взрослый, то это будет, вероятнее всего, означать, что часть, о которой идет речь, ощущает себя ничтожной или униженной. У детей слово «никто» тоже бывает эмоционально нагружено, если в семье или в школе ребенка постоянно шпыняют и называют ничтожеством, пустым местом. Но в такой ситуации он даст заметную эмоциональную реакцию – слезы, горечь, обиду. В нашем же случае такой реакции не было, и я продолжала расспрашивать.

– А что ты здесь делаешь?

– Путешествую, смотрю город.

– С какой целью ты путешествуешь?

– Просто так, я турист...

– И много городов ты так объездил?

– Много.

– И как тебе наш город?

– Красивый город, нравится. Я бы тут остался.

– А твой родной дом далеко?

– Не знаю, как объяснить...

– Ну, это соседняя страна? Или через две границы надо перейти?

– Да, это соседняя, через границу.

– Кого в твоей родной стране больше, женщин или мужчин?

– Ну... Мужчин, наверное, немножечко больше.

– А почему ты там не живешь?

На этом моменте ребенок начинает плакать.

– Они там все презирают меня и насмехаются надо мной.

– А кто тебя больше обижает, мужчины или женщины?

– Все.

– А кто это начал? Кто первый стал тебя обижать?

– Это была злая женщина, она всех подбила смеяться надо мной. Все стали смеяться, а потом я ушел.

Сейчас я объясню, почему задаю именно такие вопросы. Дело в том, что часть «мужчина в плаще» вошла в границы внутреннего мира ребенка извне, из другой страны. То есть, позаимствована ребенком у кого-то из ближних. Скорее всего, у отца или у матери. Чтобы исключить бабушек-дедушек, я и спрашиваю, одна граница разделяет страны или две (одно или два поколения назад зародился образец). Макс отвечает, что одна. Значит, образец принадлежит матери или отцу.

Чтобы выяснить, матери или отцу, я и спрашиваю, женская или мужская это страна. Но для ребенка это не имеет значения, что позволяет сделать вывод: образец в равной степени принадлежит обоим родителям, ведь подобное притягивает подобное.

Затем я выясняю, от кого шла агрессия в адрес матери и отца Макса. Похоже на то, что в их семьях было так: мать накручивала отца и старших братьев-сестер смеяться над ребенком и унижать его. Это только предположение, и чтобы подтвердить его или опровергнуть, нужно выяснить у отца и матери Макса про их отношения с родителями. В случае глубокой семейной терапии это следует сделать, если же (как в данном случае) мы ограничиваемся симптоматической работой с ребенком, лезть туда не стоит.

В принципе, в подобных тонкостях можно вообще не разбираться. Во мне просто говорит исследовательский интерес, поиск причин возникновения психосоматических симптомов. Если вы не преследуете подобной цели, то вопросы пола жителей и удаленности страны вы можете просто опустить. Ваша задача -отправить мужчину в плаще обратно в его страну. Дальше я только этим и занимаюсь.

– Скажи, а если не брать в расчет этих злых людей, воя страна тебе нравится?

– Да, это красивая страна.

– А если мы выгоним всех тех, кто тебя обижает, ты вернешься туда?

– Куда ж их выгонишь?

– Ну, мы построим для них отдельный большой город за границей, очень красивый город, и им захочется уйти туда.

– Если так, то да. Я вернусь в свою страну. Только мой дом там разрушили... -ребенок снова плачет.

– Дом мы тебе построим.

– Это хорошо...

– Давай теперь представим большой красивый город через две границы отсюда и через границу от твоей страны. Представил? А теперь я предложу этим людям переехать туда. Они согласны?

– Да, они согласны. Ведь они были злые, потому что были бедные, им не нравились их дома и всего не хватало.

– Ну вот, им всего хватает и они больше не злые. Давай теперь представим дом, в котором ты хотел бы жить.

Ребенок представляет себе дом и уточняет, что у дома должен быть большой красивый сад.

– Теперь ты готов отправиться в свою страну?

– Да, готов.

– Ну что ж. Мы можем попрощаться. Ты точно всем доволен?

– Да.

– Ну, тогда удачи тебе.

Обращаясь к Максу:

– Посмотри, есть ли в твоей стране кто-то, кому не нравится, что уехал мужчина в плаще.

– Нет, никого нет. В моей стране вообще мало жителей.

– Это хорошо, ты можешь открывать глаза.

Я могу предположить с высокой долей вероятности, что стресс в школе, связанный для Макса, в частности, с унижением и насмешками со стороны учительницы, пробудил в нем дремавший родительский образец. Головная боль позволяла ребенку избегать попадания в этот болезненный образец, так как его тут же забирали из школы.

За два месяца, которые прошли с момента трансформации, головные боли у ребенка не возникли ни разу, несмотря на то, что ситуация в школе не изменилась.

Легкий способ «подцепить» рак

После некоторых размышлений я пришла к выводу, что глава об онкологии в этой книге просто необходима. За те несколько лет, которые прошли с момента прекращения мною лечения и ухода из больницы, ко мне неоднократно обращались за консультацией люди, которых посетила эта беда, или их родственники. Каждому я старалась помочь найти причину болезни, вытащить на уровень сознания и разрешить тот внутренний конфликт, который и запустил механизм рака.

Однако некоторые люди, к моему великому сожалению, вместо того, чтобы сотрудничать со мной как с психологом и человеком, победившим рак, (эти люди, кстати, особенно настойчиво ко мне рвались), оказали достойное сопротивление тому, что я говорила и рекомендовала сделать. Такую бы энергию, да в мирных целях! Причем иногда ситуация была настолько очевидна, что я искренне удивлялась, как человек не увидел этого сам. Я, конечно, прекращала работать с

этими людьми из чувства самосохранения, но сама их реакция на реальную помощь заставила меня понять одну важную вещь о раке. Вернее, о людях, заболевших им.

Если вы когда-нибудь задумывались, кто, чем и почему болеет, то вероятно, уже заметили, что, оказавшись в практически одинаковых «невыносимых» обстоятельствах, одни люди заболевают почти сразу, другие позже, а третьи вообще почему-то легко отделываются. Причем болезни, которые посещают как первых, так и вторых, могут быть совершенно разными. Например, одна жена алкоголика садится в депрессию, другая устраивает себе хронический тонзиллит, третья – бронхит, четвертая – анорексию или проблемы с желудочно-кишечными делами, пятая – давление, и так далее, и тому подобное. Из нескольких сотен жен алкоголиков, может быть, только одна заболеет раком. Хотя жизненные обстоятельства этих женщин, напомню, более чем схожи. В чем же заковыка?

На этот вопрос можно ответить, даже не вдаваясь в кармические и родовые особенности жизни человека, хотя и они, безусловно, имеют глубинное, причинное влияние на его выбор – болеть или не болеть онкологией. Скажете, ни один нормальный человек в здравом уме и твердой памяти не выберет это страшное заболевание? Да, согласна, сознательно никто себе такой приговор не подпишет. Однако не надо забывать о бессознательной части ума и о программном пространстве, о котором я говорила выше. И кстати... Знаете, почему чаще всего умирают от рака верующие, особенно воцерковленные, а особеннее особенного те, что считают себя правильными христианами и регулярно каются? Ага. После смерти они попадают в рай.

А еще есть люди, которые верят в перевоплощения. Те, кто подходит к этому грамотно, понимают, что после смерти их жизнь продолжится в новом теле и на новом витке. То, что не доработано, не решено ими здесь, в этой жизни, обязательно напомнит о себе в следующей. Имеются и другие, те, кто фанатично верит в то, что за смертью стоит нечто прекрасное, и что следующие воплощения будут только лучше. Ну хотя бы так: «А вдруг там лучше? Здесь однозначно плохо, а вдруг там, за смертью, ХОРОШО?! »

Понимаете, к чему я клоню? Есть люди, которые честно верят, что жизнь мучение, а после жизни, то есть по смерти, и начинается это самое ХОРОШО. Поэтому они неосознанно, а некоторые даже полуосознанно, выбирают рак как способ уйти из жизни при первых же серьезных испытаниях. Рак – это узаконенное самоубийство. Не осуждаемое ни церковью, ни людьми.

На мой взгляд (в данном случае я не вправе претендовать на объективность) большинство людей заболевают раком, потому что хотят умереть. Может быть, и не большинство, но какая-то значительная часть – точно. И таким помочь со стороны, извне, невозможно, ведь они отчаянно ломятся к столь желанному для себя раю, или к белым братьям и великим учителям, или еще в какую-нибудь придуманную «послежизненную» реальность.

Если там, за смертью, все так благостно, то зачем тогда природа-мама создала такой совершенный и безусловный механизм, как инстинкт самосохранения? Работал бы он только у грешников, а у праведников бы отключался, почему нет? Но – нет. Работает этот инстинкт у всех, даже у самых старых стариков. И если б люди, благодаря подсознанию своему, набитому дурацкими идеями, не стремились умирать так активно, то ни онкологии, ни СПИДа, ни чумы с холерой не знал бы наш прекрасный мир...

Кстати, некоторые люди считают, что эти болезни существуют ради саморегуляции человечества. То есть, таким образом мать-Земля сбрасывает нас с себя, если нас становится слишком много, или если некоторые из нас заходят за какой-то непозволительный предел. Я до какого-то момента и сама так думала, но позже, узнав побольше о человеческом сознании, поняла, что Земля тут совершенно не при чем. Мы сами устраиваем себе все катаклизмы, в том числе и эпидемии.

Подумайте, кто в группе риска по СПИДу? Наркоманы, проститутки... Люди с глубоко дисгармоничной жизнью. Безусловно, эта дисгармония вызвана серьезными причинами, многие из которых лежат даже не в личной истории этих людей, а в истории их далеких предков или в их прошлых воплощениях. Но в любом случае люди, вольно или невольно втягивающиеся в такую деструктивную стратегию жизни, приближают свою смерть на много лет. Это та же стратегия узаконенного самоубийства, связанная с подсознательным желанием умереть. Люди, настроенные на жизнь, а не на смерть, могут десятилетиями носить в себе ВИЧ, при этом жениться, иметь детей и умереть в глубокой старости. Чтобы ВИЧ перешел в стадию СПИДа, нужно буквально убить свой иммунитет (что быстро и с успехом проделывают те же наркоманы). Проститутки, кстати, тоже убивают иммунитет, потому что вся биохимия женского организма и вся его гормональная сфера подстраиваются под каждого нового партнера. Сколько таких биохимических скачков способен вынести обыкновенный человеческий организм в единицу времени? Неизвестно, но всему есть свой предел.

Если уж говорить о более давних временах, когда царствовали чума и холера... Сознание людей было тогда на столь низком уровне, а жизнь большинства людей столь тяжела, что подсознательное желание избавиться от жизни, вероятно, было присуще большинству, особенно среди представителей низших сословий. Однако небольшой процент людей в тех местах, где проходила чума, стабильно выживал, несмотря на то, что эти люди контактировали с инфицированными. А у некоторых, уже инфицированных, бубоны прорывались наружу, а не внутрь тела, благодаря чему болезнь не входила в необратимую стадию и люди быстро шли на поправку. Как же им не хотелось, наверное, умирать!

Но мы отвлеклись. Вернемся к онкологии – если уж не чуме 21 века, то уж однозначно к его холере. Итак.

Кроме религиозных и прочих фанатиков, подчинивших свою жизнь иллюзии посмертного счастья, и подсознательных самоубийц, есть еще одна группа людей, заболевающих раком. Поскольку этим людям помочь все-таки можно, да и они сами в состоянии при должном уровне осознания и работы над собой вытащить себя из этого болота за хвостик, то о них предлагаю поговорить подробнее.

Речь идет о тех, кто оказался в ситуации, находящейся за пределом адаптационных возможностей их психики. То есть в реально невыносимых обстоятельствах.

Человеческая психика естественным образом первична относительно тела. Это определено тем, что она находится выше по уровню в нашем конусе, а также выживательской целесообразностью. Подумайте: если инвалиды без рук или ног, слепые или глухонемые, без одной почки или с вырезанным желчным пузырем, евнухи и женщины без матки как-то живут, а при достаточной внутренней силе даже неплохо адаптируются в социуме, то психиатрические больные – это, как правило, безнадега.

Серьезная стадия психической болезни не позволяет больному даже находиться среди близких людей. «Психиатрических» содержат изолированно от общества в достаточно жестких рамках ограничений, ибо они просто-напросто опасны для окружающих или самих себя, в зависимости от заболевания. В отсутствие постоянного контроля со стороны медперсонала такие люди могут покалечить себя и нанести вред соседям по палате. Есть, конечно, тихие психи, но и они не более жизнеспособны, чем буйные. Безумие по степени тяжести можно приравнять разве что к полной обездвиженности. Или к последней стадии рака, когда уже сам человек за себя практически не отвечает.

К чему я все это веду... Если нарушена целостность психики, то человек ничего не может со своим состоянием поделать, потому что «поделать» что-нибудь может только сама психика, которая базируется на уровнях ума и чувств. А если она невменяема? Почувствовать происходящее с тобой адекватно – невозможно. С уровня ума работать – невозможно. А с более высоких уровней – тем более, так как любая работа, любая деятельность структурируется умом. Даже при прямом контакте с высшим Я информация, полученная от него, осознается и обрабатывается на уровне ума.

А внутренний конфликт со временем дает перегрузку ума, при которой следующим шагом будет поломка психики и как следствие безумие. А этого допустить нельзя. И тогда идет перенос проблемы на уровень тела. Ум, а точнее его управляющая часть, которая хоть иногда бывает в контакте с высшим Я, решает: «Ну что ж. У меня наступил предел. Если я не выйду хоть как-нибудь из этой дурацкой ситуации, то мне настанет конец... Так что уложу я пока тельце болеть. Авось ситуация как-то рассосется, да и от проблем можно отвлечься – о лечении надо думать теперь, о физическом выживании. До программ ли тут? А я пока восстановлюсь, наберусь сил для нового витка борьбы с деструктивной программой... »

История может иметь продолжение. Если человек превозмогает болезнь и продолжает активно участвовать, особенно эмоционально, в ситуации, которая создает внутренний конфликт (или которая создается внутренним конфликтом, что одно и то же), то состояние его здоровья снова ухудшится. Конечным этапом может стать рак. А может и кирпич на голову, или авария, или инфаркт. Это у кого к чему «родовая предрасположенность».

Давайте посмотрим, что происходит с человеком в невыносимой ситуации, на примере все той же жены алкоголика.

Очень важно понимать, что женщина выходит замуж за алкоголика не по большой любви, а согласно программе, либо «подаренной» ей родительской семьей, либо пришедшей из глубин рода или ее кармической истории (как правило, то и другое, и можно без хлеба). Первый вариант хорошо описан у Робин Норвуд в книге «Женщины, которые любят слишком сильно», а второй – в книгах по семейной расстановке за авторством Берта Хеллингера, Гунтхарда Вебера и их последователей, третий же, к сожалению, нигде толком не описан. Если вы – жена алкоголика, я настоятельно советую вам изучить названные книги, особенно первую, ибо это сослужит вам хорошую службу.

Но вернемся к нашим баранам. Выйдя замуж и обнаружив рядом с собой алкоголика, женщина либо покидает его (если сознательная воля оказывается сильнее программы), либо остается с ним и страдает от этого (если программа, заставившая ее выбрать в мужья алкоголика, достаточно сильна). Сначала женщина может попытаться как-либо спасти своего «несчастного» мужа, но обнаружив его упорное нежелание спасаться, она попадает в ситуацию жесточайшего внутреннего конфликта.

На уровне ума борются две программы. Помните, в главе «Кто говорит, когда вы открываете рот? » я писала о том, что дети как правило принимают за образец родительскую семью, если она не была слишком уж деструктивной? Обычно в семьях, где присутствует проблема с алкоголем, этот факт скрывают от детей, насколько это возможно. А если даже и не скрывают... Маленькие дети еще не видели других вариантов, так что считают этот семейный расклад нормой. То есть вариантом, наиболее пригодным для выживания.

Это и в природе так: как птичка-мама птенца научила, так он и летает, так и гнезда строит. Потому что птицы так из рода в род летают и строят. И выживают. Смешные птички удоды живут в дуплах, строят там гнезда из разного подручного (подлапно-подклювного) материала, питаются крупными насекомыми. А остатки пищи и свои испражнения из гнезд никогда не вычищают, вся эта органика гниет, поэтому в радиусе десяти метров от гнезда стоит страшная вонь. Причем орнитологи считают, что эта удодья нечистоплотность никак не способствует выживанию – врагов не отпугивает, насекомых не привлекает. Так, индивидуальная черта этого семейства. Ничего не напоминает?

Давайте теперь рассмотрим, как действует механизм внутреннего конфликта жены алкоголика. Помните, я говорила, что в уме человека борются друг с другом как минимум две программы, одна из которых всегда немного сильнее.

Итак. Первая программа жены алкоголика – стереотип, который женщина видела в родительской семье и который неосознанно связан у нее с выживанием. Кстати сказать, ее отец не обязательно должен быть алкоголиком, достаточно того, что он эмоционально холодный и закрытый, или наоборот, буйный в гневе. Или если он покинул семью. Все эти варианты описаны у Норвуд.

Вторая ее программа – ее личный, осознаваемый идеал семьи. Взаимная любовь. Уважение. Любовь к детям. Общие интересы. Феерический секс. Она этого хочет, но не может, так как первая программа глубже, сильнее и к тому же не осознается. То есть действует невидимо, как диверсант, доставляя страдание.

В результате безрезультатной борьбы этих программ возникает глубокое отчаяние, депрессивное или истерическое (в зависимости от темперамента) состояние. Женщина лишается внутреннего покоя, который необходим для нормального функционирования ума. Теперь, чтобы работать на обычном уровне, ум затрачивает гораздо больше своего ресурса, чем раньше. Проще говоря, перегружается. Женщина тем временем теряет способность к здравому анализу и окончательно перестает что-либо понимать (куда уж при таком перегруженном уме? ). А ведь понимание и правильная оценка ситуации – единственное, что могло бы ее вытащить.

«Перегрев» на уровнях ума и чувств субъективно ощущается женщиной как усталость. Ей хочется снизить напряжение, и ум отдает первую команду телу: заболеть. Лежа в постели с какой-нибудь затяжной простудой, женщина получает время и возможность поразмышлять о своей жизни и понять причину усталости, приведшей к болезни. Но, допустим, она этого не делает, а крутит в голове программные мысли о муже-козле, о своей несчастной жизни и от этого еще хуже нервничает.

Без антибиотиков болезнь, конечно, не проходит, но после лошадиных доз какого-нибудь фромилида ум сдает свои позиции, позволяя несчастной своей хозяйке вновь влиться в свою активную жизнь, наполненную нервотрепками и страданиями. Но очень скоро она чувствует боль в правом боку – это дает о себе знать печень, носитель злобы и гнева. Холецистит, сопровождаемый запорами (а это уже невозможность избавиться от негативной ситуации или эмоции, согласно некоторым источникам) обычно переносится на ногах и в отсутствие квалифицированной медицинской помощи.

После этого может вполне логично обнаружиться панкреатит (как следствие критического снижения самооценки) или камни в почках (страх за будущее), а это уже операционный стол. Давайте снова допустим, что наша жена-героиня научилась снимать обострения народными средствами. Но так и не научилась задумываться. Перегрузка нарастает и становится уже критической. А мы помним, что ум должен сам себя уберечь. Что бы вы предложили этой несчастной женщине, будучи на месте ее ума? Правильно, что-нибудь потяжелее. Инфаркт, инсульт, рак (в зависимости от того, что шло по роду и передано в генах). Может, когда речь пойдет о выживании, она и задумается?