Текст книги "Сломанная игрушка (СИ)"
Автор книги: Екатерина Снежная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)
Екатерина Снежная
Лесное логово 2. Сломанная игрушка
ПРЕДИСЛОВИЕ
Леса вдоль великих гор всегда принадлежали Стае. Но потом сюда пришли люди и Стая начала терять свои владения. Люди умылись кровью, но и стая теряла волков, поэтому, когда глава людей предложил Договор, вожак согласился. С того времени люди не селятся на левом берегу реки Быстрой. А у оборотней появилась Охота. Время, когда молодые оборотни могут побегать в волчьей шкуре, помериться силами и получить себе рабыню из людей.
А люди были рады, что купили право жить в мире на новых землях, в обмен на пятнадцать девушек старше четырнадцати, еще не знавших мужчину. В канун начала нового года их оставляли на чужом берегу и больше никто из людей их никогда уже не видел.
Однажды волки не досчитались одной девушки. В тот год люди похоронили несколько сотен жителей ближайших к реке селищ и больше такой глупости не совершали.
ГЛАВА 1
Сильвия
Я лежала на кровати, чутко вслушиваясь в окружающие меня звуки. И медленно погружаясь в отчаяние. Завтра я умру. Умру, разорванная на части волком, которому меня отдадут, выкупив моей жизнью ещё год спокойствия на человеческих землях. Моей и ещё четырнадцати девчонок, что находятся сейчас в этой комнате.
Терра Софи говорила, что перед Летним днём надо поспать, что волки, возможно, оставят кому-то из нас жизнь, и мы верили. Потому что каждая из нас, каждая, оказавшаяся сегодня на берегу реки Быстрой, хотела жить! Вот только, никто из нас даже и не надеялся, что проживет на той стороне больше нескольких часов. И лишь спустя время я поняла, что лучше бы так и было! По крайней мере для меня.
Утро Летнего дня началось поздно. Ночью одна из девушек пыталась покончить с собой и второй раз улеглись мы глубоко за полночь. Нас пытались накормить, но мне даже смотреть на еду не хотелось. И едва терра Софи позволила, я выскочила из-за стола. А потом нас просто-напросто выставили из дома. До вечера было ещё довольно много времени. Я огляделась. Девчонки разошлись группками по два-три человека, но среди них не было никого, с кем мне хотелось бы сейчас поговорить. Большинство из них были не из моего приюта. А с Милкой, которая росла рядом со мной, мы не очень то и дружили. Мой взгляд упал на новенькую. Ее привезли вчера вечером и она стояла в сторонке, одна. А почему бы и нет? И я направилась в ее сторону.
– Меня Лив зовут, – начала я, – Вернее Сильвией, но так я только в документах и записана.
Я вздохнула.
– А меня Лилией, – представились она, – но все зовут меня просто Лия.
Я улыбнулась. Лия мне понравилась. Она была чуть выше меня, длинные белые волосы спускались почти до ягодиц, огромные, синие, словно вечернее небо глаза, были печальными. Нежная кожа, полные, мягкие, хорошо очерченные губы, высокая, грудь с острыми, проступающими сквозь ткань сарафана сосочками. Красавица.
Не зря терра Софи вчера с грустью обмолвилась, что с удовольствием взяла бы новенькую к себе в весёлый дом.
– Ты что, благородная? – прервала мои мысли новенькая, я проследила за её взглядом и рассеянно отмахнулась.
– Нет конечно! Просто в приюте нас почти ничего не заставляли делать. Мы учились грамоте, шитью, музицированию. В общем, всякой чепухе способной заставить девчонок поверить в то, что из них готовят не волчьих невест, а нянь или гувернанток для богатых семейств нашего княжества.
– И вы верили? – изумилась она.
– Верили, – грустно вздохнула я, – приют же в глуши, людей там мало совсем, селищ нету рядом. Если бы я знала, для чего нас растят, я бы еще с приюта сбежала!
Губы у меня предательски задрожали, я с трудом сглотнула, подавив всхлип и продолжила:
– Я чего пришла-то, а расскажи как ты от солдат сбежала? У нас одна только Силла и сумела, да и то в городе!
Лия посмотрела на меня, на солнце, уже начавшее клониться к вечеру, села на лавочку у стены и начала рассказывать.
– Жалько что ты попалась так глупо, – прошептала я, когда она закончила, – у нас так никто бы не смог! Мы все вместе ехали и терра Софи с Риной, ее помощницей, ночевали в комнатах. Да и солдат много было, они по очереди и у дверей и под окнами стояли.
– А как вообще вышло, что тут всем терра Софи заправляет? – спросила Лия.
– Так она же нас, – я замялась, покраснела, но всё же продолжила, – готовила. У неё там штуки всякие и она нам рассказывала что нужно делать, чтобы мужчине понравилось, а Рина показывала. Было так сты-ыдно! Но она сказала что, возможно, благодаря этому кто-то из нас останется жив, так что мы все смотрели.
Я всхлипнула, подтянула к груди острые коленки и уткнулась в них лицом.
– Я когда смотрела, думала никогда так не смогу, – прошептала я, – а сейчас мне кажется, что смогу, только бы он меня не убивал! Я так хочу жиить!
Последние слова потонули во всхлипе и я разрыдалась окончательно и уже неостановимо.
Лия обняла меня и молча сидела рядом, пока слезы не закончились, вместе с моими невеликими силами.
В дверях появилась хозяйка и, оглядев двор, зычно крикнула:
– Эй, старшой, загоняйте девок в баню, пора уж!
Из летника появились солдаты. Кто-то из девушек пытался бежать, но их ловили, ловко выкручивали руки и тянули к бане. Я тоже дернулась в сторону, почти сразу же попав в руки сильного мужчины и забившись там, словно птичка в силке.
В предбаннике безраздельно правила Рина, она ловко раздевала девушек, командуя держащим их мужчинам как и где сподручнее будет перехватить, а, когда на несчастных не оставалось ни одной нитки, солдаты подтаскивали их к двери и вносили в парилку, исчезая там и вскоре появляясь обратно, но уже в одиночестве.
С меня сдернули сарафан, нижнюю юбку, стянули сорочку и, подхватив на руки внесли в баню.
От вида того, что там происходит, я в ужасе застыла, чем и воспользовался несший меня мужчина, легко поймав мои руки и, уже связанные, вздернув наверх, к перекинутой через срединную балку веревке. И горла вырвался крик ужаса, когда я осознала что стою с поднятыми наверх руками а мужчина наклоняется для того чтобы развести в стороны мои колени и зафиксировать уже их. Остальные девушки были привязаны точно так же. И с каждой прошедшей минутой наше количество всё увеличивалось. Последней привязанной девушкой стала Лийка.
– Пошли, пошли отсюда, – услышала я сквозь царящие в бане рыдания, – на женок своих будете так пялиться, ежели позволят, а не позволят, так приезжайте ко мне, в столицу, Матушку Софи там каждая собака знает, там ужо я и найду вам девок-то, что к такому охочие!
На этих словах дверь хлопнула и в парилке не остались ни одного мужчины.
– Ну что, девоньки, – объявила владелица борделя, внимательно рассматривая нас, – пора! Ринка, ты моешь и окупываешь, я обрабатываю! Пошла!
В бане было не жарко, просто тепло. И я, осторожно переступая с ноги на ногу, благо притянуты они были не туго, наблюдала за процедурой "подготовки".
Рина быстро мыла девушку мягкой ветошью, подняв наверх волосы, чтобы не вымочить, окупывала, так, чтобы не осталось ни кусочка пены, потом осторожно вытирала большим куском чистого полотна и её сменяла сводня. Та начинала с груди, втирала в кожу какую-то густую мазь, потом её же наносила на бедра и, под конец, макала с баночку пальцы.
– Ещё спасибо мне скажите, – ворчала она безуспешно пытающимся свести колени девчонкам, – мои девочки завсегда ею пользуются и еще ни один мужик недовольным не ушел! И боли меньше будет! И заживет всё быстрее! Я бы вам и с собой каждой по баночке дала, да только кто ж допустит? Но я их здесь, в бане оставлю. Ежели понадобится, можно будет забрать. Мы уж завтра, с утра, и уедем, а с того времени никого тут больше и не будет до следующего года.
– И что, забирали когда-нибудь? – поинтересовалась одна из девушек.
– Нет, – хмуро ответила сводня, – но может из вас кому-то и повезёт!
Вот пришла и моя очередь. Грудь обожгло прикосновение чужих пальцев. Женщина быстро, профессионально распределила по ее поверхности густую мазь и ровными движениями начала втирать ее в кожу. А закончив, коснулась меня внизу. Когда она перешла к следующей девушке, я выдохнула и потрясла головой, смаргивая слезы. Вот меня и приготовили для утехи какому-то волку….
Между тем женщины закончили и уже набрасывали на нас сарафаны. Короткие, с разрезами по бокам, такие, как принято для прыжков через костер шить. Единственным отличием было то, что эти не были сплошными, а просто застёгивались сзади на несколько пуговиц, да вместо лямок было две ленты, которые нужно было завязать.
А потом баню снова наполнили солдаты. Нас осторожно отвязали и, не выпуская из рук, понесли в лодки, стоящие на пристани. Я сидела на низкой скамеечке и, не отрываясь, смотрела на родную сторону. К противоположному берегу наша лодка пристала с последними лучами кажется садящимися прямо в Быструю солнца. Там были сооружены аккуратные мостки, к которым мы и причалили.
Когда солдаты высадили нас на берег и торопливо, с силой налегая на весла, поспешили оказаться как можно дальше отсюда, а мы, сбившись в плотную кучку, остались стоять на чужом берегу, я, наконец, поверила, что все это по-настоящему. Стало зябко и я обхватила себя руками за плечи. Было тепло, но тонкий сарафан, одетый на голое тело, без привычных нижних юбок, казался слишком открытым. Я вспомнила, что делала с нами терра Софи и мучительно покраснела. Лишенный волос треугольник между бедрами, гладкая кожа под руками, грудь, покрытая мазью, вызывающей физическое влечение, делающая мою кожу безумно чувствительной к прикосновениям и лоно, смазанное ей же. И всё это, для того, чтобы понравиться Зверю! Которого, быть может, вовсе и не интересуют мои женские прелести!
Владелица веселого дома обещала нам, что так первое проникновение будет менее болезненным, хотя никто даже не был уверен, что оборотни принимают человеческий облик, а не разрывают своих жертв на части в виде волков.
Я с трудом протолкалась сквозь толпу и вышла на мостки. Под моими ногами, ещё чуть алея в гаснущих лучах заката, раскинулась великая река. Могучая, глубокая, милостивая. И она с радостью приняла меня в свои объятия, за миг до того, как из леса донёсся холодящий душу волчий вой.
Течение подхватило меня и потащило вперёд, вдоль медленно повышающегося берега. Я не сопротивлялась. Как ни хотела я жить, ужас встречи с оборотнем оказался сильнее.
Сарафан, наполненный воздухом ещё держал меня над водой, но с каждой проведенной в реке секундой он все сильнее намокал, и я начинала погружаться все глубже. А потом чья-то рука безжалостно схватила меня за волосы и, не обращая внимание на слабое сопротивление, потащила к берегу.
Меня вытащили из воды и швырнули на землю. Я упала на колени, вскрикнув от боли в ноге, под которой оказался острый камешек, попыталась встать, неловко хватаясь за стоящее чуть сбоку тоненькое деревце, но в этот миг оказавшийся рядом мужчина с размаха ударил меня по лицу, опрокидывая на спину и выбивая воздух из лёгких.
– Вот дура! – мужчина наклонился ко мне, одним движением разрывая на мне сарафан и оголяя грудь, – если бы я с парнями не поспорил, что рыжая моя будет, ни за что в реку не полез бы!
Ещё одно движение и я осталась совершенно нагой, а ненужное уже платье улетело куда-то в сторону. Я попыталась прикрыться руками, с ужасом наблюдая как волк приближается ко мне. Он снова запустил руку мне в волосы и резко дёрнув, поставил перед собой на колени. Я в ужасе отшатнулась оказавшись перед его пахом.
– Тебя же учили, малышка, – процедил волк, – как нужно доставлять мужчине удовольствие? Приступай!
И он, видя что я в нерешительности замерла перед ним, дёрнул меня вперёд, почти впечатывая в свое тело.
– Ну! – и на меня обрушилась ещё одна пощёчина. Обжегшая огнем щеку и вырвавшая болезненный вскрик. Я взглянула в лицо склонившегося ко мне волка и в ужасе закричала. Потому что его серые глаза, одним взглядом проникшие, кажется, прямо мне в душу было совершенно, невероятно безумными.
– Значит по хорошему ты не хочешь, – констатировал мужчина, холодно усмехаясь, – ну что ж, так будет даже интереснее!
И я снова оказалась лежащей на спине. Только вот сейчас сверху, на моей груди, прижимая коленями мои руки, сидел оборотень, миг, и он закрыл мне нос ладонью, а когда я попыталась вдохнуть, двинул бедрами, врываясь в мой рот и начал резко, быстро двигаться, погружаясь слишком глубоко и лишая меня остатков воздуха. Потому что ладонь с носа он так и не убрал.
Я захрипела и судорожно задергалась, пытаясь скинуть наклонившегося надо мной мужчину, но он лишь сильнее сжал мои руки. А потом, словно что-то услышав, остановился и позволил мне, наконец, вдохнуть.
Я перевернулась на бок, беспомощно кашляя и пытаясь отдышаться. А потом волк перевернул меня на живот и, безжалостно разведя ноги, вторгся между ними. Я закричала, чувствуя как мужчина устраивается сзади, как подтягивает наверх мои бедра, чтобы ему было удобнее.
– П-пожалуйста! Пожалуйста! Нет! Не надо! – я почувствовала как он вошёл в меня, пока еще не глубоко, но и это было больно, очень, очень больно!
– Кричи, девочка! – послышался вкрадчивый голос у меня над ухом, – кричи! Мне нравится, когда лежащие подо мной девки срывают голос!
И он двинул бедрами, вламываясь в мое тело на всю длину. А я закричала, судорожно цепляясь пальцами за влажную от росы траву.
Наконец, мужчина ускорился и сквозь собственные стоны я услышала его тяжёлое дыхание, на моем плече, прокусывая нежную кожу, сомкнулись острые клыки и судорога, скрутившая мое измученное насилием тело, наконец подарила мне долгожданное беспамятство.
– Так ты все же нашел свою рыжую? – я с трудом открыла глаза. Рядом с моим мучителем стояло ещё трое парней, явно моложе его. И они с завистью поглядывали на меня, так, что захотелось оказаться как можно дальше от них. Я попыталась отползти и тихо застонала, чувствуя как тянет болью низ живота. Парни рассмеялась.
– Везучий ты всё же, Норман! – констатировал один из оборотней, – снова отхватил себе девку! Она же наверное сладкая… – и он с сожалением цокнул языком.
– Хочешь её? – поинтересовался стоящий рядом со мной волк, – бери! Мне не жалко. Я все равно не собираюсь ее в город тащить. Надоели эти человеческие девки, ничего не умеют!
– Правда? – обрадовался парень и посмотрел на меня с хищным интересом.
– Правда, правда! Берите её, если хотите! А я, пожалуй, посмотрю! – и он опустился на лежащее невдалеке бревно и с удовольствием вытянул ноги.
Я прижала коленки к животу и с ужасом смотрела, как медленно, словно окружая свою жертву на охоте, ко мне приближаются молодые волки.
– Ну что, девка, – поинтересовался один из них, хватая меня за руку, – развлечемся?
* * *
Меня скинули на землю, словно не нужную никому обузу. Норман, тот самый волк, что взял меня первым, решил все же забрать меня с собой. Правда нес меня не он, а один из тех парней, что насиловали меня после. Воспоминания отозвались в теле мучительной болью. На бедрах следы крови сменялись багровыми отпечатками чужих пальцев, что вновь и вновь разводили мои колени, стремясь оказаться между ними и испробовать, каково это, брать человеческую девушку.
Внутри все тянуло и жгло и я периодически уплывала в беспамятство, почти не ощущая многочисленные ранки и царапины на спине. По земле, покрытой не только мягкой травой, но и сухими шишками и острыми камешками, катали меня немилосердно, совершенно не считаясь с появлением новых отметин на моем теле.
Сначала я кричала, умоляла, просила их остановиться. Потом, когда голос пропал, могла лишь стонать и хрипеть, в ужасе наблюдая как с меня встает один мужчина и его место сразу же занимает другой.
А потом взошло солнце и меня, уже не способную даже стонать, перекинули через плечо и куда– то понесли.
– Похоже, мы последние! – несший меня парень кивнул на коновязь, у которой оставалось лишь четыре привязанные лошади.
– Похоже, – кивнул Норман, взлетая в седло, – давайте ее сюда.
Меня легко перекинули через холку его лошади. Я почувствовала на своей шее стальные пальцы, и наступила темнота.
ГЛАВА 2
Очнулась я от пронзившего все тело холода. Захрипела, переворачиваясь на бок и судорожно кашляя. Ледяная вода стекала с меня тонкими струйками.
– А чего это она такая… потасканная? – поинтересовался кто-то над моей головой и я, с трудом повернув голову, увидела стоящего рядом волка с пустым ведром в руках.
– Да я с ребятами поделился, – раздался откуда-то с боку знакомый голос, заставив меня в ужасе сжаться, – а им очень уж понравилось. Вит, вымой ее и запри в комнате, сегодня у меня еще много дел, а вот завтра, пожалуй, начну ее обучать.
И Норман предвкушающе улыбнулся, заставив меня сжаться еще сильнее, развернулся и ушел, оставив меня лежать на заднем дворе своего дома.
– Нашел мальчика на побегушках! – недовольно проворчал оставшийся со мной парень, – ну, что, рабыня, вставай! Пойдем мыться! – и он протянул мне руку.
Возможно, он хотел лишь помочь мне подняться, не знаю. Вот только телу, пережившему так много этой ночью, было все равно. И я дернулась прочь от его руки, сжимаясь и скуля от охватившего меня ужаса.
– Вот, Темный! – выругался волк, – дикая какая! – он наклонился ко мне и, не обращая внимание на мое сопротивление, перекинул через плечо и куда-то понес.
Я стояла под чуть теплыми струями воды, сильно дрожа и с тихим ужасом наблюдая как по бедрам стекают розовые струйки. Между ног все жгло и тянуло и я боялась даже прикоснуться к себе там. Сильно щипало, когда вода попадала на мелкие ранки на спине и плечах, но я не могла собраться с силами и выйти из под спасительных струй. Потому что там, за тонкой перегородкой меня ждал волк.
– Давай быстрее! – вырвал меня из прострации злой голос, – я что, целый день должен тебя ждать! – и волк зло стукнул по стене дома кулаком.
В комнату ему снова пришлось нести меня на руках. Потому что, любая попытка сделать шаг отзывалась во мне такой болью, что я лишь сжималась и закрывала глаза, смаргивая незваные слезы.
– Держи, – рядом с матрасом, на котором я лежала, опустилась чашка с молоком, накрытая куском хлеба, – поешь! И попытайся поспать. Если Норман сказал, что не тронет тебя сегодня, то можешь поверить, действительно не тронет.
И добавил, уже взявшись за дверную ручку:
– И постарайся завтра делать то, что он скажет, быстро и в точности. Больше всего на свете Норман не любит ждать!
И он ушел, оставляя меня наедине с моей болью и страхом.
Ночь не принесла никаких изменений. Я доела хлеб и лежала на боку, стараясь не двигаться и накинув сверху найденное рядом колючее одеяло. Но оно не грело. По телу расходились волны дрожи, сменяющиеся жаром, за которым вновь следовала дрожь. Я сложила вместе ладошки и, зажав их между коленками, свернулась в клубочек. Так внутри болело чуть меньше. И сама не заметила, как уснула.
Разбудило меня ощущение тяжелого злого взгляда. Я подняла голову, пытаясь понять, где нахожусь, и замерла, увидев сидящего на стуле рядом со мной мужчину. Из горла вырвался не то хрип, не то вздох и я закусила губу, чтобы не закричать. Страшно было до ужаса.
– Вставай! – голос был спокойным, но это не могло меня обмануть. Не сейчас, когда внутри крепла уверенность, что оборотень просто в бешенстве. И что стоит мне ошибиться хоть в чем-то, и весь его гнев обрушится на меня.
Я неуклюже, морщась от боли, поднялась и замерла, опустив голову и избегая встречаться с ним взглядом.
– Иди сюда!
Несколько неуверенных шагов сквозь боль и я застыла рядом с ним. "Светлая, как же страшно!"
Его рука легла мне на бедро, погладила его, скользнула по ягодице и спустилась вниз, к колену.
– Повернись!
Я медленно развернулась, чувствуя, как от моего движения его пальцы соскальзывают, оказываясь уже между моих ног и волк медленно, очень медленно перемещает их наверх.
– Разведи ноги!
Тело вздрагивает, не желая подчиняться сознанию. Оно мудрее меня, оно знает, что монстра, сидящего внутри устроившегося напротив мужчины, не устроит моя покорность. Что, как бы я не старалась, он все равно сделает то, что решил, лишь взявшись за ручку двери этой комнаты. И вместо того, чтобы послушно развести колени, я судорожно стискиваю бедра и отшатываюсь, успевая заметить довольный огонек в глазах волка. Вот то, чего он хотел! Вот я и дала ему повод для наказания!
Солнце палит немилосердно, обжигая спину и забирая из тела, кажется, последние капли влаги. Сколько я уже здесь? Я не знаю. Я уже нечего не знаю, кроме того, что за глоток воды отдам сейчас все на свете! Глупая девчонка! У меня ведь ничего нет! Даже моя жизнь не принадлежит мне. Я – всего лишь рабыня! Чужая игрушка. Так сказал он, когда привязывал меня к столбу. "Нет! Не он! Господин!" Я могу назвать его только господином или хозяином. И никак иначе! Это я тоже запомнила. Это запомнило мое тело, содрогавшееся под ударами плети.
– Господин! – я прижалась щекой к полированному дереву, чувствуя как сводит судорогой уставшие ноги. Я едва доставала до земли кончиками пальцев.
– Хозяин! Я запомнила! Я буду послушной, обещаю! Только, пожалуйста, пожалуйста! Снимите меня отсюда! И дайте глоток воды!
Снимал меня со столба снова Вит. Он появился, едва последние лучи солнца скрылись за кромкой далекого леса. Осторожно развязал истертые до крови запястья и, подхватив на руки, понес в дом.
– Ну и бедовая же ты, девка! – меня уложили на матрас и парень застыл надо мной, словно решая, что же ему дальше делать, – я же тебе сказал, чтобы не злила Нора! Тебе что, нравится боль?
Я лишь покачала головой, чувствуя, как горит обожженное солнцем, избитое тело. Перед глазами словно стояла серая пелена. В горле было сухо и словно посыпано мелким песком. Я не могла уже даже хрипеть и не иначе, как каким – то чудом, все еще находилась в сознании.
– Эх, надеюсь, Норм сюда еще не скоро заглянет! – словно сам себе прошептал парень и быстро вышел из комнаты.
Вернулся он довольно быстро, осторожно приподнял меня, помогая напиться и, уложив обратно, начал, мягко касаясь, наносить на обгоревшую кожу что-то прохладное.
Сметана, поняла я, уплывая в небытие, он мажет меня жирной сметаной.
* * *
Норман пришел ко мне через два дня. Все это время я провела почти в беспамятстве. Обожженная кожа горела, раны на спине дергало от любого неловкого движения, и внутри по-прежнему тянуло. Все это время ко мне заходил лишь Вит. Он приносил воду, обтирал меня влажным полотенцем, помогал дойти до туалета. Есть я почти не могла, но пила после наказания у столба много и жадно. И с ужасом думала о том моменте, когда о моем существовании снова вспомнит Хозяин.
Не знаю, что именно он сделал, но сейчас, даже про себя я называла его только так. И боялась. До ужаса!
– Встань!
Я тяжело поднялась, цепляясь за стенку и закрыла глаза. Так, кажется, голова кружилась чуть меньше.
Мужчина обошел меня и я почувствовала его горячее дыхание на своей шее, а потом безжалостные пальцы коснулись только что начавших подживать следов от плети.
Мой крик утонул в его ладони, зажавшей мне рот.
Теперь уже полыхала вся спина, прижатая к его телу.
– А ты вкусно пахнешь, – прошептал волк и перехватил меня поудобнее, прижимая к себе еще сильнее и вырывая очередной стон боли, – пожалуй, я еще поиграю с тобой, девочка! – И он, провел языком по моей шее, вызывая предательскую дрожь. – Скажи, сегодня ты будешь послушной?
Я судорожно закивала.
– Не слышу!
– Д-да! Я буду! Буду послушной!
– Господин!
– Я буду послушной, Господин, – покорно пообещала я, по велению его руки опускаясь на колени, – только не наказывайте меня больше!
– Понятливая малышка, – похвалил меня волк, одну руку запуская мне в волосы, а другой потянувшись к ширинке, – а сейчас посмотрим, насколько сильно ты хочешь получить завтра воду! Работай, девка!
Воду мне дали только после полудня.
С того дня Хозяин приходил ко мне каждый день. И больше я не видела никого из волков. Он приносил с собой воду и еду, кормил меня с рук, если я все делала правильно. Или наказывал, если нет. У Нормана с собой всегда был короткий острый хлыст. Его удары не рассекали кожу, лишь оставляли на ней длинные, горящие болью красные полосы. Хозяин предпочитал бить меня по груди, задевая соски или животу. Иногда по спине или бедрам. Мне нельзя было закрываться руками или уклоняться от жгучих ударов. Рабыня должна принимать наказание с радостью и благодарностью за внимание Хозяина! И я стояла на коленях, опустив руки и вздрагивая от звука рассекаемого хлыстом воздуха, и чувствовала, как по щекам бегут горячие слезы.
Постепенно свои короткие приказы Хозяин начал дополнять короткими щелчками пальцев. Беспощадно наказывая за любое промедление. И тело подчинилось. Тело запомнило, что нужно делать, когда прозвучало то или иное слово, так или иначе щелкнули пальцы. Иначе будет больно. Сознание отступило. Спряталось от ужаса происходящего. Я не думала, не надеялась, не вспоминала прошедшее. Я просто жила, медленно превращаясь в дрессированную комнатную собачку.
Даже посещение умывальной комнаты теперь нужно было заслужить! И сопровождалось оно унизительной процедурой надевания ошейника. Да! По собственному дому Хозяин всегда водил меня на поводке, заставляя подставлять под него шею.
Я потеряла счет времени. Да оно и не имело сейчас никакого значение. Когда я была одна, то просто лежала, глядя в потолок и не могла даже плакать.
А потом хозяин пришел рано, гораздо раньше обычного и, одев ошейник, повел меня во двор, туда, где стояла наполненная водой большая бочка.
– Сегодня у меня будут гости, – сказал он мне, когда я, отмытая, кажется, до скрипа, вернулась в комнату, – не разочаруй меня, девочка!
И ушел, оставив меня, словно разбуженную ужасом его слов, вздрагивать от каждого шороха за закрытой дверью.
Солнце уже клонилось к закату, когда за мной пришли. Я послушно опустила голову, позволяя надеть на себя ошейник. То, что он был в руках у Вита, а не Хозяина, ничего не меняло.
– Ты что? – тихо спросил волк, глядя на меня с непонятным выражением на красивом лице, – ты сломал ее?
– Конечно! – Норман перехватил у брата поводок и снисходительно потрепал меня, все еще стоящую на коленях, по распущенным волосам, – так же как и всех предыдущих! Человеческие девки легко ломаются, если знать, что именно делать!
Вместо ответа Вит вышел и громко хлопнул тяжелой дверью.
– Глупый волчонок! – недовольно пробормотал Хозяин и я в ужасе сжалась. Когда он говорил таким тоном, мне не следовало ждать ничего хорошего! И даже не удивилась, когда за спиной раздался знакомый свист и ягодицы обожгло сильным ударом. И еще раз! И еще!
– Я надеюсь, ты понимаешь, как больно тебе будет, если ты меня разочаруешь? – голос был глухим, словно доносился из-под одеяла, перед глазами все расплывалось от слез и я с трудом различала лицо своего мучителя. Спина горела.
– Вставай!
Тело послушно поднялось, не обращая внимание на вспыхнувшую боль.
– Надеюсь моим гостям понравится с тобой играть, милая! – ухмыльнулся Хозяин и потянул меня прочь из комнаты.
