Текст книги "Схватка Бессмертных Екатерина Шельм (СИ)"

Автор книги: Екатерина Шельм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

– И ты полагаешь, что архив совета Стай может быть там.

– Да. Это возможно, при условии если он не был разграблен и не осел в библиотеках стай Маркии. Что тоже возможно, но и это не тупик для нас.

Ретт нахмурился. Он прекрасно понял куда клонит Жан.

– Галивар и Маркия разорвали дипломатические отношения. Наш посол убит, а я капитан армии и оборотень. Я могу отправиться в Маркию только по одной причине.

– Да. В сущности, нам повезло, что эта причина у нас хотя бы есть, – Жан смущенно умолк.

Ретт хмурился. Черт побери, он вроде как уже все решил, что Тереза его пара и что он сделает все, чтобы вытащить ее из лап Фетаро. Он искренне хотел этого. Но куда девать его маркийскую невесту? Ретт совсем позабыл про нее, его занимали куда более важные вопросы. Он собирался нарушить Великий Союз и это было куда страшнее и весомее, чем разорвать помолвку. Но теперь помолвку нельзя разрывать. Он должен поехать встречать свою невесту. И оказаться в Маркии и найти архив Совета Стай. Если разорвать помолвку, пробираться в Маркию придется как лазутчику, болотами кишащими москитами и непроходимыми джунглями. Ладно, он с этим справится, но что будет с Жаном? Да один малярийный комар может свалить его насмерть! Нет. Они должны ехать в нормальных условиях, по дороге, и спать где-то, где случайная ядовитая змея не заползет в постель алхимика.

– Значит я должен поехать к своей невесте. Как частное лицо с небольшой свитой. И сопроводить ее в Галивар. – подвел итог Ретт. – А по дороге мы заедем в этот городишко и поищем архив.

– Звучит не слишком обнадеживающе, но пока это все, что у нас есть.

Ретт взлохматил волосы. Мда… Ему очень хотелось бы разорвать помолвку сейчас, не встречаясь с Джаей Рабах никогда. А теперь он будет вынужден как счастливый влюбленный явиться под ее дверь, а потом бросить девушку? Эверетт не отличался особой чувствительностью, но во всем, что касалось чести, он знал как нужно было поступать. Приехать как жених, чтобы бросить невесту было бесчестно. Но это был единственный путь в Маркию для него.

– Я объявлю деогенсе, что мы отбываем?.. – он вопросительно посмотрел на Жана.

– Через три дня. Я все успею доделать.

– Хорошо. Свиту я подберу сам. Лучше быть во всеоружии. Я уверен в Маркии не все в восторге от этой свадьбы и от того, что Галивар собирается наложить лапу на стаю Рабах. Поездка у нас будет не увеселительная.

– Понимаю. Я подготовлюсь. – Жан рассеянно провел рукой по кармашкам на фартуке, уже весь в мыслях, что взять с собой. Ретт поглядел на его список мелом на доске.

– Если все получится и мы найдем способ, кто будет нулевым пациентом?

– Я считаю, мы не можем рисковать Терезой, испытывая на ней непроверенные гипотезы. К тому же ее случай осложнен вампиризмом. Я полагаю… полагаю нулевым пациентом стану я. – Жан решительно кивнул. – Да, это правильно. Мы не можем рисковать чьей-то жизнью в угоду своих экспериментов.

– Тобой мы тоже рисковать не можем. Если что-то пойдет не так, кто сообразит как это исправить?

– Привлекать кого-то постороннего мы тоже не можем. Опасность огласки.

– Ладно, давай сначала найдем способ, а потом уж решим на ком его испытать. Я поговорю с деогенсой сегодня.

– Что ты ей скажешь?

Эверетт задумался. И правда, что? Соврать матери он не мог. Мог попытаться, но она не поверит. После того как он заявил во всеуслышание, что желает сделать из Тесс волчицу внезапные сборы на встречу с невестой никого не убедят.

– Скажу правду. Она не может мне приказывать больше.

Жан изумленно и как-то уважительно присвистнул.

– Так это правда, да? Ты станешь альфой стаи? То есть, если приказы деогенсы не действуют на тебя, это может означать только одно. Я читал про иерархию в волчих стаях…

– Да. – тема Ретту была остро неприятна и он поспешил прервать Жана. – Да, наверное. Не знаю. Возможно. Не будем об этом сейчас, ладно? Давай работать.

Жан понимающе кивнул, и они пошли дальше прибираться в лаборатории. Дел было по горло.

Глава 4. Глава Рода

Тереза очнулась и медленно открыла глаза. Ресницы слиплись, пришлось потереть лицо и долго моргать, прежде чем зрение прояснилось. Комната была затемнена тяжелыми гардинами, но Тесс все равно видела все до последней пылинки на туалетном столике. Она приподнялась и словно прозревшая в один миг слепая стала разглядывать все вокруг: ткань одеяла, полог и складки на нем, прячущиеся в них тени, маленькую муху, ползущую по столбику поддерживающему балдахин, резьбу на нем.

Ее зрение стало таким четким, словно она всю жизнь страдала близорукостью, а ведь у нее было отличное зрение. Но теперь, вампирские глаза показали ей что значит видеть действительно четко и ярко. Тесс в изумлении уставилась на собственные руки, вытянула их перед собой. Она видела каждую складочку, каждый волосок, каждую неровность на ногтях.

– Захватывает, не так ли? – раздался низкий, глубокий голос. Тереза испуганно вскинула глаза. В углу комнаты оказывается стоял какой-то лупоглазый коротышка в простенькой черной одежде. Посыльный? Слуга?

Тесс сглотнула и прокашлялась, чтобы ответить.

– Ты кто? И где я?

– Ты в моем доме. Меня зовут Ролан Фетаро и ты будешь обращаться ко мне «патер».

– Хорошо, патер. Простите. – тут же поправилась Тереза, смиренно склонив голову. Как она оказалась тут она не помнила. Все после укуса Леонида было как в тумане. Ей было очень плохо, а потом очень больно, а потом снова плохо. В бредовых воспоминаниях мелькал то Морхед, то мисс Балера, а еще Ретт и Ла Росси. Кто-то говорил ей сдохнуть, кто-то велел держаться, и Тереза не помнила кто и что говорил, как не знала, что было на самом деле, а что ей пригрезилось.

– Вы?.. Вы друг Леонида, патер? – пробормотала Тереза, боясь что молчание покажется грубостью. Но и говорить что-то этому вампиру было страшно. А раз он Фетаро то должен им быть, хотя Тесс в его неподвижности толком и не рассмотрела его. А ну как нагрубит какой важной шишке.

Парень хмыкнул и даже едва заметно растянул губы в короткую холодную улыбку.

– Вряд ли так можно сказать. А ты друг Леонида?

Тесс очень постаралась вынуть из воспоминаний все самое приятное о Леониде, что только могла.

– Ты боишься его. – констатировал коротышка. – Занятно. Зачем он обратил тебя?..

Тесс и рта не успела открыть, как Ролан Фетаро ответил на свой вопрос.

– Не знаешь. Предусмотрительно с его стороны.

Он пошел к дверям, нажал на ручку, но прежде чем выйти обернулся.

– Не выходи из этой комнаты. Сейчас день.

– А!.. – пискнула Тереза. Фетаро замер. – Я хочу пить. – Тереза облизала губы. Желание пришло к ней неожиданно, но очень ярко. Во рту скопилась слюна, и сосущее чувство в десятки раз острее голода скрутило живот.

Ролан Фетаро едва заметно кивнул и вышел за дверь. Тереза понятия не имела что он этим хотел сказать. Да? Нет? Господи, как же хотелось пить!

Тесс, прикусывая губы, выпуталась из одеяла и пошатываясь дошла до туалетного столика. Но графина с водой тут не было. Тереза чертыхнулась и побрела к двери в ванную комнату. Должна же тут где-то быть вода! Пить! Ей хочется пить, сейчас же!

Ванная нашлась и даже кран с водой. Тесс открыла и, жадно зачерпывая ладонями, стала пить. Она скривилась и выплюнула воду. Что за ерунда?! Что тут за вода такая! Отдает гнилью и тухлятиной. Мерзость какая! Нужно срочно найти нормальную или она умрет.

Тереза вышла из ванной и тут услышала какое-то бормотание. В комнате никого не было, но кто-то отчетливо бормотал. Ей стало жутко.

«тринадцать марок…. Красивое платье… тесто убегает… вот же ленивая скотина…»

Тесс схватилась за голову и зажала уши. Что это? Что это такое?!

Ее снова скрутила жажда, а голоса словно придвинулись.

«я думала мы подруги… ох и задница у этой красотки… почтальон вот-вот будет…»

– Матерь, что это? Что?! – забормотала Тереза в панике. Боже, она сходит с ума?

Открылась дверь и в комнату вошел Леонид. Тереза искренне обрадовалась ему и кинулась как к родному.

– Мэтр! Мэтр!

– Ну-ну, мышка, не волнуйся так.

– Мэтр, я хочу пить.

– Я знаю. Пойдем присядем. – он прошел вглубь комнаты и сел в кресло. Поманил ее рукой и стал закатывать рукав рубашки. Тереза вся похолодела. Она поняла что за жажда ее мучает и только сейчас впервые испытала брезгливый ужас от мысли, что ей придется пить кровь. Прокусывать кожу и пить… Матерь Всемогущая, да она же ни за что не сможет!

– Не сможешь, пока не вырастут клыки. Не бойся так, мышка. Я позабочусь о тебе. – ласково сказал Леонид. Он прокусил свое запястье и в ноздри Тесс ударил запах слаще и желаннее которого во всем мире не было.

– О, мэтр… пожалуйста… – она потянулась к нему, села на колени и через мгновение жадно пила. Разве это кровь? О, не может быть! Это нектар богов. Такой вкусный, такой изысканный, теплый и нежный, как самые нежные сливки. – О как вкусно! – застонала Тесс прижимаясь ртом к запястью Леонида и с жадностью припадая к его венам. Она не должна была упустить ни капли этого великолепного напитка.

– Хватит, Тесс. Довольно. Тебе станет дурно. – Он убрал руку. Тесс облизывалась, кажется она жутко испачкала и губы и подбородок. Она утерла губы пальцами и с удивлением увидела на них кровавый след.

Матерь Всеблагая, это никакой не нектар и не сливки. Это же кровь, самая настоящая кровь. Тесс сглотнула и потрогала лицо. Да она же вся испачкана в крови! Испуганно она поглядела на Леонида.

– И что такого? Ты вампирша, Тереза. Придется тебе к этому привыкать. А лучше учиться питаться аккуратнее.

– Спасибо, магистр. – пробормотала она. Жажда отступила, но тут же она снова услышала назойливое как комариный писк бормотание.

– Я слышу какие-то голоса, мэтр.

– Неужели? Хороший знак. Твой дар просыпается. Довольно быстро… – заметил он и на мгновение Тесс заметила как дрогнул уголок его губ в недовольстве. Человеком она бы ни за что не смогла различить это короткое секундное движение, но теперь видела все очень четко.

– Нельзя их заглушить?

– Можно, если научишься контролировать дар.

– А вас я не слышу. – заметила Тесс растерянно.

– Потому что я не позволяю. – Леонид с отеческой нежной улыбкой поправил ее растрепанные волосы.

– А я теперь… я теперь… вампирша?

– Все верно.

Тесс языком прошлась по зубам.

– Клыков нет.

– Они вырастут через несколько лет, не раньше.

– А как же мне все это время?..

– Есть много способов пустить людям кровь, Тереза.

Тесс сглотнула. Сейчас представить, что она должна пускать людям кровь было выше ее понимания. Как она… что она должна взять нож и… Матерь Всеблагая, да как она могла об этом не подумать прежде чем соглашаться!

Тесс вздохнула и выпрямилась. Плевать! Пускать кровь? Научится. Уж лучше она, чем ей. Но руки ее все равно дрожали и она не представляла как на такое решиться.

– Жажда заставит. Сейчас неделю или две ты как новорожденный котенок, можешь есть только мою кровь. Потом тебе предстоит перейти на обычный рацион.

Тереза вряд ли смогла утаить от него и мысли и то, что ее слегка передернуло от отвращения.

– Я научусь, магистр. Не беспокойтесь. Я обязательно научусь и не доставлю вам хлопот. – заверила Тереза испуганно. А что если она тут сопли разведет и Леонид решит, что обратил ее зря? Нет уж, не для того она прошла весь этот ад, чтобы сдаться из-за боязни порезать кому-то руку. Она же не собирается никого убивать в конце концов!

– Ведь можно не убивать, магистр? – спросила она Леонида так, как будто все мысли были озвучены вслух. Учитывая, что он действительно слышал их так и было.

– Можно. Но важным это будет первые двадцать, может тридцать лет. Потом станет неважно убила ты человека или оставила в живых. Все они становятся просто говорящими коровами, расхаживающими по улицам. Мешками с кровью, до которых нет никакого дела.

Терезу от его слов пробрал странный озноб.

– Отдыхай мышка, солнце высоко, я тоже отдохну. Не открывай шторы и ложись спать.

– Но они бормочут! – пожаловалась Тесс.

– Заставь их замолчать. Это в твоих силах. Или засни так.

Леонид подался вперед, Тереза быстро соскочила с его коленей. Он застегнул манжет рубашки и сдвинул рукав сюртука.

– О чем с тобой говорил Ролан? – спросил Леонид серьезно. Он посмотрел ей в глаза и жестом остановил, когда она открыла рот, чтобы ответить.

– Ясно. Опасайся его и будь предельно вежлива. Он Великий Герцог Фетаро. Рядом с ним и ты и я просто букашки.

– Да, магистр. А что мы тут делаем?

– Прячемся от Шефердов. – с улыбочкой соврал Леонид. Тереза не поняла по каким именно признакам поняла это, но он врал и она точно это знала.

– А… Хорошо.

Леонид прищурился, улыбнулся и вышел вон.

* * *

За ужином среди семьи Шефердов царило напряженное молчание. Деогенса как хозяйка пыталась растормошить домашних, но все ее усилия пропадали зря.

Граф Ричард был хмур и молчалив, он украдкой читал набранные машинным шрифтом листки с донесениями из ведомства иностранных дел. На границах с Маркией произошел очередной «инцидент», который можно было трактовать и как агрессию и как недоразумение. Граф должен был разобраться и дать свой вердикт как специалист военного совета. Будь его воля, он бы отсиживался в кабинете, но графиня настаивала на совместных ужинах семьи и никто не смел пропускать их чаше чем три дня подряд.

Хельстром вяло ковырял вилкой в тарелке, стараясь подальше отодвинуться от жены. Женевьева с аппетитом птички едва притронулась к каждому блюду, с премилой улыбкой отмалчивалась и всем видом давала понять, что витает в облаках.

Ретт молча ел, все мысли его были о том, как пройдет разговор с матерью после ужина. И последует ли за ним разговор с отцом. Кусок не лез ему в горло.

Единственное оживление шло от левого края стола, где Рон дурачился, подкидывая Доре в тарелку свои мясные шарики.

– Ограда совсем в непотребном состоянии, я возьму нескольких волков, чтобы привести ее в порядок, дорогой? – деогенса изящно ковыряла вилочкой десерт. Ужин шел к концу и Ретт все больше нервничал, уже едва не ерзая на стуле. Ожидание выводило его из себя.

– А… да-да, возьми кого хочешь, – буркнул отец, перелистывая страницы донесений.

– Хел, ты выберешь? Только кого-то толкового, Творца ради. Я не готова снова возиться с болванами недоростками, которых ты выделил мне на стрижку кустов. Они испортили азалии.

Хел мученически вздохнул, но изобразил улыбку.

– Да, мама. Конечно. Выберу.

– Ты сегодня был в арсенале?

– Нет. Я… не успел.

– Ты откладываешь это уже три дня.

– Завтра съезжу. Могу я теперь поесть спокойно?! – взорвался Хел. Ретт почувствова, л как от вспышки его гнева что-то нехорошо шевельнулось внутри. Раньше он чувствовал одну досаду и печаль, но не раздражение и злость. Сегодня Ретту стало обидно, что Хел позволяет себе так разговаривать с матерью. Это его возмутило. И все же он промолчал. Он всю жизнь был вторым сыном, тем кому на роду написано подчиняться альфе стаи. И даже не смотря на слова матери и просыпающиеся нехорошие чувства, он был не готов открыто высказываться против старших. Иерархия в волчьей стае была незыблема. Нерушима. Физически непреодолима. Ретт был не готов ни поверить, ни отстаивать свое главенствующее положение. Да, матерь всеблагая, он и не верил в него. Не верил и точка!

– Ма-ам! Дора меня пнула! – заканючил Рональд.

Деогенса подняла брови.

– И что я по-твоему должна сделать? Пнуть ее в ответ вместо тебя?

Рон стушевался и Ретт отчетливо услышал звук удара под столом.

– Она опять! Ну ты! – он ощерился – волчонок-волчонком – и бросился на сестру. Та была на девять лет старше и легко за шкварник подняла мальчишку.

– Мама, он не умеет себя вести за столом. Позволь его вышвырнуть. – пропела Доротея, мастерски уворачиваясь от попыток младшего брата ее пнуть.

– Посади брата на место и перестань его пинать. – устало вздохнула деогенса. – Ретт, ну а ты. Как твои дела?

Эверетт прожевал кусок лимонного пирога и запил его кофе прежде чем ответить.

– Я хотел бы обсудить это после ужина, мама. Наедине.

Графиня нахмурилась, но сразу оставила его в покое, переключившись на Женевьеву.

Дамы друг друга терпеть не могли, и потому их разговор напоминал щебетание лучших подружек. В ход шло все: комплименты, восхищенные вздохи и конечно острые, тонкие уколы. Раньше Ретту было жутко неловко, когда деогенса говорила с Женевьевой и они кололи друг друга словами как соперники на дуэли шпагами, но с возрастом он понял, что обе получают от этого своеобразное удовольствие.

После ужина все разбрелись по своим покоям. Рона волчицы-спутницы деогенсы увели в детскую, Дора умчалась к своим подружкам валяться в «лечебной» грязи в обороте (среди юных волчиц прошел слух, что от этого шерсть становится блестящей и шелковистой, а значит и человеческая внешность будет улучшаться). Ретт точно знал, что слухи эти поползли из-за того, что Жан имел неосторожность в присутствии служанки высказаться о лечебных свойствах какой-то тамбиранской грязи. В итоге сначала все служанки намазывали лицо грязью с берегов ручья в саду, а теперь и глупые юные волчицы валялись в ней.

Ретт мог бы развеять слухи, но смотреть на это помешательство было так забавно, что он молчал.

Деогенса задержалась поговорить с мужем, Ретт пошел в ее кабинет. Там у стеллажа с книгами стоял Адар, опытный взрослый волк стаи, приставленный к графине в качестве пожизненного личного телохранителя, когда она только приехала к Шефердам.

– Добрый вечер, Эверетт. – он вежливо улыбнулся, вокруг рта растянулись складки-морщинки, придававшие ему строгий, вечно хмурый вид. Адару было за шестьдесят, то есть по оборотническим годам он уже считался зрелым и опытным мужчиной. Он был темноволосый, высокий и статный, и как и все Шеферды имел тяжелый фамильный подбородок.

Когда Аталанта Валис прибыла для брака в стаю Шефердов, Ричард назначил одного из преданных друзей охранять ее в свое отсутствие. Адар был освобожден от службы в армии и от всех иных обязанностей в стае. Он стал тенью деогенсы, ее сторожем, защитником и самым преданным слугой. Ретту иногда казалось, что мать доверяет ему даже больше чем своим волчицам-спутницам, что приехали с ней из родной стаи. Адар сопровождал ее всегда и всюду, был правой рукой. Нравилось ли ему судьба вместо военной карьеры стать нянькой юной девушке, Ретт понятия не имел, так как тогда еще не родился, но сейчас сложно было представить рыжую белокожую мать без мрачной темной тени Адара за спиной.

Ретт в присутствии этого волка всегда немного робел, не мог понять почему и потому злился. И почему он, второй наследник стаи робел перед ним?

– Добрый. – неприветливо ответил он. – Ты ждешь деогенсу?

– Да. Некоторые вопросы требуют ее внимания. – Адар кивнул на стол, где громоздились папки с бумагами и несколько невскрытых записок.

– У меня к ней разговор.

– Важный, я полагаю. – заметил Адар, и Ретту показалось, что он смотрит на него странно понимающе. Неужели деогенса доверяет ему настолько, что поведала секрет?

– Жизни и смерти, – довольно дерзко ответил Ретт.

– Тогда не стану мешать. – Адар тепло улыбнулся, словно видел браваду Ретта насквозь и находил ее глупой и детской. Он вышел, а Ретт остался в кабинете дожидаться деогенсу.

Она вошла через пару минут, посмотрела на Ретта, тяжело вздохнула и села за стол.

– И что ты еще задумал, мой, как оказалось, безрассудный сын?

– Я собираюсь поехать в Маркию. Немедленно.

Мать подняла брови.

– О… Ты одумался и желаешь стать Джае Рабах самым преданным и любящим мужем?

– Нет.

– Позволь узнать почему?

Эверетт пожал плечами.

– Я ее даже не видел.

– Вот именно, Ретт. Вот именно. Ты даже не видел ее и уже отказываешься. Разве это честно? Откуда тебе знать, что твои чувства к этому отрепью Доплер то самое, что ты ищешь? Откуда тебе знать, что в стае Рабах ты не встретишь волчицу, которая заставит тебя забыть обо всем?

– Мама. Хватит. Я все решил. И как бы глупо это ни звучало, я поеду в Маркию, чтобы найти способ…

– В одном ты прав, это звучит очень глупо, сын.

– Я не прошу твоего позволения, я ставлю тебя в известность.

Графиня с надменной улыбкой откинулась на спинку кресла.

– Ого! Какие речи.

– Прости. – Ретт стушевался. Он в жизни своей не позволял себе разговаривать с матерью в таком тоне. – Я не могу поступить иначе.

– Ты ведь понимаешь, что если преуспеешь, то своими руками убьешь своего отца, Ретт? – вкрадчиво уточнила деогенса.

Эверетт нахмурился. Эта мысль посещала его и не раз. Великий Союз был скреплен кровью вожаков сотни оборотнических стай. По легенде свиток был чуть не заколдован алхимиками древности. И стоит его разорвать – все продолжатели линии крови, нынешние главы стай и вампирские герцоги тотчас умрут.

– Это лишь сказка. Никто не может убить так – разорвав какую-то бумажку…

– Ну разумеется. Все оборотни дураки, вампиры слепцы и только Эверетт Шеферд зрит истину. – поглумилась мать.

– Жан считает, что это невозможно. И тем более четыре сотни лет назад не было таких исследований, чтобы позволили…

– Ах, ну если Жан считает, то можно рискнуть жизнями сотни волков и собственного отца, погрузить мир в хаос и рискнуть нашим истреблением, только чтобы твоя зазноба с блондинистыми кудряшками была рядом. – графиня издевательски сложила губы бантиков и похлопала ресницами, изображая кокетливую дурочку.

Ретту это не понравилось.

– Ты не можешь меня остановить.

– Да неужели?

– Я не подчинюсь твоему приказу.

– И что? Ты забываешь, мой дорогой, что в моем распоряжении сотня волков и твой старший брат как минимум. Я просто засуну тебя в подвал и прикую как бешеную собаку. Посидишь годик, остынешь. Глядишь и одумаешься. – деогенса скучающе взялась за первую записку, развернула и стала читать.

Ретт стоял ошеломленный. Он никогда не думал о том, что его собственные братья, его стая может быть обращена против него.

– Хочешь сказать, мне нужно стать альфой, чтобы сделать то, что я хочу?

– Разве это не будет справедливым, Ретт? Ты станешь альфой, и будешь рисковать своей головой, а не Ричарда. Так ведь?

– Но ты сказала на это уйдут годы!

– А куда тебе спешить? Твоя возлюбленная бессмертная вампирша, насколько я знаю.

– Она не бессмертна. Ее могут убить, если способности не проявятся. И это будет через шесть месяцев.

Деогенса со вздохом отложила письмо. Похоже этой возможности она не продумала.

– Ретт… Это все настолько нелепо и глупо, что я даже не могу найти внятных аргументов, чтобы тебя отговаривать. Ты хочешь, чтобы нас уничтожили? Твоих сестер и братьев? Всю стаю! Нас сотрут в порошок, если мы нарушим Великий Союз. Ты воображаешь, что мы бессмертны и всемогущи? Это не так! Почему по-твоему оборотни заключили мир с людьми? Мы проигрывали войну с вампирами, Ретт! В диких лесах мы становились животными. Мы теряли сами себя. А сейчас мы живем как люди. Мы едим за столом и мы цивилизованны. И это заслуга Великого Союза. Тебе нравятся шелковые рубашки, которые ты носишь? Твои сапоги и лошади? Алхимия, Ретт, она ведь тоже нравится тебе? Где ты возьмешь все это, когда нужда загонит тебя и твою стаю в дикие леса? И пойдет ли туда за тобой твоя белокурая нимфа, эта жадная сука Доплер? Думаешь ты нужен ей диким волком? Ха! Графом ты куда интереснее маленькой мисс Корысть.

Ретт опустил глаза. Он знал, что мать права.

– Я хочу узнать правду. И я спасу Терезу.

– Узнай. Спаси. Разве я это запрещаю? Но сделай это скрытно, женись на Джае Рабах и отдай долг стае. Если ты и найдешь способ обратить эту дрянь Доплер в волчицу, это можно скрыть. Она может жить на территории нашего поместья. Пусть будет твоей любовницей, пока не наскучит. И тогда стая сохранит себя и ты получишь что хочешь. Это приемлемо для нас. Но приемлемо ли это для нее? Ты вообще уверен, что эта девчонка хочет быть с тобой, Ретт? Она ведь ушла с Леонидом добровольно. И стала вампиршей добровольно.

– Какая разница. Я уверен в себе. Я знаю кто моя волчица. Тебе этого не понять, мама.

Ретт знал, что это жестокие слова, но не удержал их. Аталанта Валис вышла замуж по указке людских королей. Ричард Шеферд не был ее волком, но стал мужем. Откуда ей знать это чувство, бешеной лютой тяги, притяжения, жажды?

Деогенса заледенела лицом. Покрутила в руках самопишущее перо.

– Да, откуда мне знать… – прошептала она. – И все же, чтобы там ни было, Хел женился на Женевьеве ради стаи.

– И посмотри, что с ним стало. Ты желаешь мне того же, мама?

– Я хочу, чтобы ты был счастлив.

– Как счастлив Хел? Витория, Клара? За кого Доре велят выйти замуж? Ты сама-то счастлива, мама?

– Конечно. У меня шестеро прекрасных детей, они все живы и здоровы.

– О! – вырвалось у Ретта насмешливо. – Только об этом нам и стоит мечтать – выжить и не заболеть.

– Ты слишком молод Ретт. – графиня устало сжала тонкими пальцами переносицу. – Ты не понимаешь как меняется мир, когда в него приходят твои дети. Ты перестаешь быть центром этой вселенной и все вокруг перестает принадлежать тебе. Оно теперь принадлежит им и сохранить мир, уберечь их от беды – вот что становится твоей жизнью. И это моя жизнь. И я не позволю тебе ввергнуть стаю в хаос, чтобы любой вампир или человек мог безнаказанно убивать волков на улицах. Чтобы они могли поднимать наших детей на вилы. Этого не будет, даже если мне придется засунуть тебя в подземелье!

– На каких условиях ты отпустишь меня? – резко спросил Эверетт. Все эти разглагольствования о мире его бесили. Может быть мать была и права и он слишком радикален, но в этом «мире» он видел для оборотней больше цепей, чем мягких перин.

– Ты можешь поискать свои старые тайны, но недолго. Чтобы ты не нашел, поедешь в Буланьер и по всей форме представишься Джае Рабах как ее жених. И женишься на ней здесь, в Рейне через три месяца. Как и было условлено. Мы не станем разочаровывать императора Карла. Что же до твоих изысканий, привезешь что найдешь и мы это обсудим. Никаких экспериментов без моего ведома. И чтобы проконтролировать это с тобой поедет мой человек.

– Кто?

– Адар. Я доверяю ему, он убережет тебя от безумств.

– Мне не нужна ни нянька ни надзиратель.

– Прекрасно, тогда он и Хел немедленно засунут тебя в подземелье. – мать сложила руки на округлившемся животе.

Ретт чувствовал себя в ловушке. Жениться?! Но как же Тесс?!.. Но если он не найдет разгадку этого секрета за полгода, ее могут убить.

– Хорошо. Пусть твой прихвостень едет с нами. И я женюсь на этой девице, будь она проклята, раз уж тебе так необходимо лизать зад этому Карлу.

– Следи за языком, Эверетт. – лицо матери заострилось, превращаясь в огненно-рыжую морду ее волчицы. Ретт разом присмирел от этого зрелища. Деогенса редко давала себе труд оборачиваться. Это считалось ей не по рангу.

– Извините, деогенса. – процедил он. – Я желаю отправиться через три дня. Вы готовы отпустить Адара в такой срок?

– Готова. Но ты должен взять свиту побольше. Сейчас ехать в Маркию опасно.

– Не волнуйтесь, графиня. Я обо всем позабочусь. Могу идти?

Деогенса молчала, глядя на него. Тяжело вздохнула.

– Я делаю это для всех оборотней Ретт. Ты еще ребенок. Нам приходится жертвовать ради других, ради стаи, ради всех оборотней. Твоя девчонка не стоит…

– Почему?! – перебил Ретт. – Почему моя девчонка стоит меньше чем шкура другого волка? Почему именно я должен пожертвовать своей волчицей? Почему это должен сделать Хел? Почему?!

– Потому что ты рожден в альфа-семье, Ретт. Не думала, что это нужно объяснять.

– Ну так заберите у меня эту привилегию. Плевал я на эту стаю, на Галиварскую Империю и на всех оборотней.

Брови деогенсы сошлись на переносице.

– Если это так, то ты недостоин быть альфой Шефердов. Иди, ищи свою секреты и спасай свою вампирскую девку.

Ретт осознал, что именно он сказал и кому. Ярость так захлестнула его, что он потерял голову.

– Мама…

– Вон, Эверетт. Через три дня Адар будет готов. А я больше не желаю тебя видеть. Уйди с глаз моих.

Она придвинула к себе стопку бумаг. Каждый вечер она разгребала дела стаи и поместья. А он, Ретт развлекался в лаборатории с Жаном.

– Мама, прости… я… я не знаю что на меня нашло. Но я просто не могу бездействовать. – в голосе его проскользнуло отчаяние. Ему не было плевать на стаю. На всех волков, что с детства окружали его плотной, нерушимой, надежной стеной безопасности и заботы.

Деогенса посмотрела на него и взгляд ее смягчился.

– Ступай, Ретт. И помни о своем слове. Выполни свой долг. Я знаю, что ты сделаешь это, потому что ты альфа Шефердов. Ты еще пока этого не понял, но скоро поймешь. Ты поймешь что стая – единственная настоящая семья волка. Ты еще слишком молод. – голос ее похолодел. – Ступай, я очень сержусь на тебя и не желаю видеть до отъезда.

Это уже звучало приказом, но Ретт не чувствовал больше подавляющей словно бетонная стена силы ее воли, которая раньше влияла на него. Он мог бы сопротивляться этому приказу, но не захотел. Молча вышел и закрыл за собой дверь.

В коридоре стоял Адар. Ретт глянул на него зло. Подслушивал! Хотя какая разница, деогенса явно введет его в курс дел. Оборотень спокойно выдержал гневный взгляд. Ретт ушел.

Жан был в лаборатории, продолжал убираться и паковаться.

– Как прошло? – спросил он с порога. Ретт несколько мгновений не мог найти слов.

– Хорошо. Выезжаем через три дня. – выдавил он из себя.

– Она отпустила тебя? Поразительно! Я, признаться, думал нам придется бежать темной ночью.

– Приставила своего человека, но отпустила. Так что… Едем как планировали, с официальным визитом в стаю Рабах.

– Браво, Ретт. Не думал, что все пройдет так гладко. Ты меня поражаешь! Я думал, что деогенса ни за что не разрешит разорвать помолвку, но видимо истинные пары действительно значат для волков много, да?

– Да. – буркнул Ретт. Он и сам не знал отчего решил промолчать про помолвку. Он хотел спасти Тесс, а дальше… Теперь дальше ему не хотелось загадывать.