Текст книги "Ветер прошлого (Забытая мелодия для флейты) (СИ)"

Автор книги: Екатерина Риз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Проснулась тоже от испуга, словно её толкнули. Открыла глаза, но тут же вновь зажмурилась, задохнувшись, как от боли, от столь быстрого пробуждения. Сердце по-прежнему тревожно колотилось, и Таня не сразу поняла отчего. Приподнялась на локте, пару секунд разглядывала спящего Баринова, а потом кинула быстрый взгляд на часы и только тогда поняла, из-за чего она так нервничает – надо обязательно встать раньше Артёма.

Но как же хочется спать…

Села, потянулась и сладко зевнула. А потом повернулась к Ромке, наклонилась и осторожненько поцеловала его в уголок губ, боясь разбудить. Но он проснулся не от поцелуя, а когда она вставала с постели. Перевернулся на бок, видимо, собираясь её обнять, а когда понял, что её нет, открыл глаза.

– Ты куда?

Таня обернулась и улыбнулась ему.

– Привет.

Он расслабленно вздохнул и слабо улыбнулся в ответ, а затем протянул руку.

– Иди ко мне.

Она посомневалась всего секундочку, а затем прилегла рядом. В глаза ему посмотрела, щекой о его ладонь потёрлась, когда Роман прикоснулся, ждала поцелуя, но он не стал её целовать. Долго смотрел ей в глаза, при этом выглядел очень серьёзным.

Ему очень хотелось сказать «моя»… Но так и не решился, только головой мотнул.

Таня приобняла его, в плечо поцеловала. Догадалась, что у него на уме что-то своё, что он обдумывает для себя что-то важное, и решила ему не мешать. Она его прекрасно понимала, ей самой было о чём подумать, голова просто гудела.

– Мне пора вставать, Рома.

Баринов удивлённо посмотрел.

– Ты куда-то торопишься?

Она едва заметно головой покачала.

– Я тороплюсь опередить Тёмку.

Роман закатил глаза и даже застонал.

– Тань, ну ты что?

– Всё то. Я не хочу, чтобы он застал нас… вот так. Ром, отпусти меня. А ты ещё поспи. Ещё рано.

Он отпустил, но с видимым сожалением. Повернулся на бок и подмял под бок её подушку. Таня наблюдала за ним с замиранием сердца. Сегодняшнее утро – это не просто возвращение назад, это – начать всё с чистого листа. Ведь у них была такая странная история, если можно так сказать, любви, что не было практически ничего и сейчас, спустя шесть лет, начался процесс узнавания. И вот такого Романа Баринова, который спит, закутавшись в одеяло и прижимая к себе подушку, она совсем не знает. А так хочется!..

Артём тоже ещё спал. Таня заглянула к нему в комнату, приоткрыв дверь, посмотрела на ребёнка, и на лице расплылась счастливая улыбка, даже рот ладонью прикрыла, настолько ей эта улыбка показалась ей глупой. Но она просто не могла сдержаться. Как будто продолжала смотреть на Ромку, так они были похожи. Особенно сейчас, когда Тёмка спал в точно такой же позе, что и его отец, которого Таня оставила в другой комнате.

Тихо прикрыла за собой дверь, но улыбка с губ так и не сошла. Прошлась по квартире, зашла на кухню и вдруг увидела свои домашние тапочки, которые так и стояли у стола, словно так и надо, словно их там специально оставили, а не позабыли в спешке, торопясь перебраться в спальню. Татьяна к тапочкам подошла, поглядела на них с хитрым прищуром, а потом шутливо поклонилась.

Конечно, после таких почестей было не очень хорошо с её стороны совать в них ноги, но стрелка часов приближалась к восьми, а Таня прекрасно знала, что Артём позже половины девятого никогда не просыпается, и поэтому следовало поторопиться.

Настроение было просто феерическим. Когда на себя в зеркало посмотрела, самой смешно стало, настолько довольной она выглядела, а уж как глаза горели… Папа в такие моменты всегда говорил, что от неё можно лампочки зажигать – будет новогодняя гирлянда.

Душ принимала в спешке, торопилась, как могла, и уже готова была вздохнуть с облегчением, радуясь, что успела, уже вытиралась полотенцем, когда хлопнула дверь ванной. Таня замерла за занавеской, прижав к груди влажное полотенце. Была надежда, что это всё-таки Ромка, осторожно выглянула из-за занавески и тут же юркнула обратно, завидев в ванной заспанного Артёма. Он включил воду и начал умываться, хотя скорее плескаться. И разговаривал со своим любимым роботом, которого пристроил на стеклянной полке под зеркалом. Вот за это Таня его ругала и не раз, потому что игрушка была довольно тяжёлая и полка однажды уже перевернулась под этой тяжестью.

Но сегодня ей даже в голову это не пришло волноваться из-за подобных мелочей. Она трясущимися руками заворачивалась в полотенце, слава богу, достаточно большое, и очень боялась, что ребёнок её заметит. Да она тогда со стыда умрёт!

В душевой кабине было не слишком просторно, и локтем она всё-таки ударилась о кран и не сдержала болезненно вскрика. И так сильно этого испугалась, что специально и довольно больно прикусила себе язык. Вот только это её не уберегло от любопытного ребёнка, который немедленно полез выяснять, кто это охает за занавеской. Таня ожидала от него, какой угодно реакции – удивления, непонимания, даже обиды, но Артем смотрел на неё совершенно спокойно и без всякого недоумения во взгляде. Так серьёзно смотрел, что Самойлова всё же застыдилась, потирала ушибленный локоть, а потом вспомнила о воспитании.

– Отвернись. Неприлично смотреть на женщину, когда она раздета. Особенно в твоём возрасте!

– Так ты же одета, – удивился он. – Папа всегда говорит, что бабушка, когда эти полотенца покупала – ошиблась и купила простыни. Так что я ничего не вижу, честно!

Таня покрутила в воздухе рукой.

– Всё равно отвернись!

– Да пожалуйста, – пожал он плечами и вернулся к раковине.

Воспользовавшись тем, что мальчик повернулся к ней спиной, Татьяна выскочила из кабины и быстренько завернулась в халат Романа, который висел на вешалке. Он спокойно оборачивался вокруг неё раза три, и в этом одеянии Таня, наконец, почувствовала себя спокойно. Но всё продолжала присматриваться к Артёму, пытаясь понять, что ребёнок сейчас чувствует. Может, сейчас ей всё-таки что-то скажет, рассердится, но он лишь вытер лицо полотенцем, забрал робота и вышел из ванной, оставив после себя на полу лужицу воды.

Татьяна с шумом выдохнула, тоже подошла к раковине и схватилась за неё одной рукой, разглядывая своё отражение в зеркале, и во взгляде прежнего торжества уже не заметила. Испуг и беспокойство.

А вот Роман окнчательно проснулся оттого, что Артём влез на кровать и бесцеремонно потряс его за плечо.

– Пап, ты спишь?

Баринов отмахнулся от него и хотел перевернуться на другой бок, но потом всё же открыл глаза и на сына посмотрел, весьма недовольно.

– Ну что? Дай поспать, Тёмыч. Выходной же!

Артём, когда понял, что отец всё-таки проснулся, поднялся на ноги и пару раз подпрыгнул на кровати. Роман только охнул, но уловил момент и легонько шлёпнул сына пониже спины. Тёмка засмеялся и упал на кровать, заставив отца охнуть вторично.

– Вот что ты творишь? – Баринов хотел разозлиться, хотя бы немного, вспомнив о воспитательном процессе, но настроение сегодня просто зашкаливало, и поэтому он не сдержал улыбки. – Тёмыч, ты у меня хулиганом растёшь! Кто твоим воспитанием вообще занимается?

– Никто, – порадовал сын. Перевернулся на живот и посмотрел на отца немного виновато. – А я Таню напугал. Ты ругаться будешь?

Баринов насторожился.

– В смысле, напугал? Совсем?

Артём захихикал и помотал головой.

– Не-ет! Чуть-чуть. Она в душе была, а я вошёл. Я не знал… Но она уже одета была, честно! – подумал и добавил: – А она не из пугливых.

Роман вытаращил на него глаза, а потом рассмеялся.

– Да ты что? Ты это быстро понял?

– Но она же нас не испугалась! И осталась.

– Это точно, – и посмотрел на сына с любопытством. – А ты сам-то не испугался?

Тёмка возмущённо посмотрел на него.

– Я? Вот ещё! Подумаешь, что я, девчонок не видел?

Теперь Роман расхохотался в полный голос, а потом схватил сына в охапку и поцеловал в макушку.

– Чудо ты моё!

Артём сначала обнял его в ответ, а потом начал шутливо отбиваться.

– Пап, отпусти! Ну, пап!

Роман отпустил его от себя, и сын соскочил с кровати и выбежал из комнаты.

– Таня! Папа проснулся! А я есть хочу!

– Я сейчас сварю тебе кашу, – раздался голос Татьяны ему в ответ из глубины квартиры.

– Фу! Кашу я не буду!

– Что значит, не буду?.. Будешь!

Баринов откинулся обратно на подушку и закрыл глаза. А потом с хрустом потянулся и почему-то засмеялся. Вот просто так захотелось. Засмеяться.

9

Понедельник, как известно, день тяжёлый, а в этот раз ещё и странный. Прошла всего неделя, а у Татьяны было такое чувство, словно она вернулась из кругосветного путешествия. Всё по-другому. Всё знакомо, но уже позабыто. А ведь всего несколько дней прошло.

Теперь в её жизни есть кое-что другое, что важнее работы и карьеры. Например, отвезти ребёнка в школу и при этом умудриться не опоздать к первому уроку. Таня специально вызвалась сама сегодня отвезти Артёма, чтобы попасться на глаза его учителям. Чтобы её запомнили…

А сегодняшнее утро? Это вообще достойно отдельной главы в её жизни. Это был такой всплеск адреналина! Вчера тоже было необычно, но вчера было воскресенье, выходной день, никуда спешить не надо, вот и не торопились, а сегодня совсем другое дело.

Артём вставал очень трудно, впрочем, как и Роман. Таня всё раньше гадала, зачем Баринову два будильника, а вот сегодня утром поняла. Но Ромка хоть со второго раза, но встал, а вот Тёмку пришлось силой вытаскивать из постели. Тане было его очень жалко, но даже будильник уже утомился и, сдавшись, замолчал.

Таня в третий раз заглянула в детскую и пригрозила:

– Сейчас принесу ведро с водой! Вставай!

Он что-то сонно забубнил и с головой укрылся одеялом.

Татьяна вздохнула, но тут в комнату вошёл зевающий Ромка и без лишних церемоний сдёрнул с ребёнка одеяло. Взял сына на руки и взвалил на плечо. Худенькое тельце безвольно повисло на отцовском плече, а Таня изо всех сил постаралась не рассмеяться. Да уж, никогда не сдавайся. Спать можно в любом положении.

Из ванной через несколько минут раздался возмущённый детский крик, а ещё через минуту оттуда вышел ухмыляющийся Роман.

Новый день начался.

Но больше всего Таню растрогало прощание на стоянке.

Баринов уже говорил с кем-то по телефону, обсуждая дела, но прежде чем разойтись по машинам, легко щёлкнул сына по носу, а потом вдруг наклонился к Тане за поцелуем. Она на мгновение растерялась, наверное, даже покраснела, но Роман этого не заметил, продолжал говорить по телефону, и тогда она решилась. Приподнялась на цыпочках и быстро его поцеловала, млея от неожиданно-свалившегося на неё счастья.

– Я поехал, – одними губами проговорил Роман, а потом показал сыну кулак. Тот сразу же надулся.

– Вот так всегда, – пожаловался Артём, когда они с Татьяной сели в её машину, – у меня несчастье, а он грозится!

– Какое это у тебя несчастье? – удивилась Таня.

– А что, школа – это не несчастье?

– Пристегнись, мученик. В школе все учились и никому этого не избежать.

– А чего он грозится? Тебе поцелуйчики, а на меня ругается!

Таня почувствовала смущение, но решила, что показывать это Артёму не стоит, и поэтому деловито проговорила:

– Потому что я в школе не дерусь.

– Так ты в школе не учишься.

– Я и когда училась, не дралась.

– Так ты девчонка!

Таня вздохнула.

– У тебя на всё ответы есть!

Она проводила Артёма до класса и поговорила с учительницей, попросив ту внимательнее последить за ним, чтобы он где-нибудь не упал и опять не стукнулся. Заодно и познакомились. А Татьяна волновалась так, словно собственного ребёнка первого сентября в первый класс привела. Перед тем как уйти, наклонилась и хотела Артёма поцеловать, но он отступил и возмущённо посмотрел.

– Тань, ты что?

Она спрятала улыбку.

– Хорошо, не буду. Тёма, будь умницей, я тебя очень прошу. Не бегай и не дерись.

Зазвенел звонок, и Таня вздрогнула от неожиданности. А Артём кивнул со знанием дела.

– Вот и я о том же…

Оставив несчастного ребёнка учиться, точнее, мучиться, Самойлова поехала на работу. Весь офис, наверняка, вздохнул спокойно, когда она пришла. Теперь снова начнёт честно исполнять свои обязанности, и на других ничего сваливать не будет.

На какое-то время и, правда, позабыла обо всём, погрузившись в работу. Оторвалась только через несколько часов, когда в её кабинет заглянул Стержаков.

– Как приятно видеть тебя на рабочем месте, – сказал он, закрывая за собой дверь. – Какая-то стабильность чувствуется.

Она улыбнулась, но вышло немного натянуто.

– Здравствуй, Борь. Совещание?

– Скоро начнём, – он прошёл к её столу и изучающе посмотрел на неё. – Ну что, как отпуск?

Татьяна неопределённо пожала плечами.

– Дома. Тёмка всё-таки головой ударился, особо никуда ходить нельзя было.

Стержаков задумчиво хмыкнул.

– Ты теперь ни о чём другом говорить не можешь? Только об этом ребёнке? Таня, что происходит?

– Просто для меня это важно.

– Вот в чём дело? – Борис присел на стул и с минуту наблюдал за тем, как она усердно избегает его взгляда. – Чужой ребёнок и для тебя это важно. А он мальчишка не промах. Папа у него такой же?

Она вздохнула и отложила в сторону ручку.

– Боря, что ты хочешь от меня?

Он покачал головой.

– Ничего. Просто пытаюсь прояснить ситуацию. Насколько я понимаю, мамы у этого ребёнка нет. Ты решила её заменить?

Таня почувствовала просыпающееся раздражение.

– Боря, зачем ты так себя ведёшь? Ты же сам понимаешь, что это неправильно.

– А чем неправильно? Знаешь, у меня в последнее время такое чувство, что я третий лишний. То есть, даже четвёртый. Тебе всегда не до меня. У тебя на уме только этот ребёнок. И папа его. А я какую роль во всей этой истории играю? Таня, в чём проблема? Материнский инстинкт проснулся? Но тебе не кажется, что проявлять его стоит со своим ребёнком, а не с чужим? И мы с тобой об этом говорили, и ты обещала подумать. Разве нет?

Она снова взяла ручку и принялась нервно крутить её между пальцев.

– Этот мальчик мне не чужой, зря ты так говоришь.

Борис печально усмехнулся.

– Понятно. Опять уходишь от темы.

Таня не ответила, а он покачал головой.

– Ты совершаешь ошибку, Таня.

– Не говори мне об ошибках! Я о них знаю, как никто!

Стержаков поднялся.

– Ну что ж, значит, не мне тебя учить.

Она посмотрела ему вслед. Наверное, надо было ему всё сказать прямо, но она смалодушничала. Да он и сам всё понял. Вон как расстроился.

Самойлова чувствовала себя виноватой. А ведь им как-то ещё работать вместе.

На совещании изо всех сил проявляла служебное рвение и пыталась всем показать, что её недельный отпуск никак не повлиял и она в курсе всех дел. Но Стержаков продолжал хмуриться, это все видели, и только иногда кивал, соглашаясь с её словами.

А потом у неё зазвонил телефон, а она вместо того, чтобы проигнорировать звонок, как поступала обычно на совещаниях, извинилась и отошла к окну. Кинула быстрый взгляд на Бориса, который недовольно смотрел на неё.

Но на этот звонок она ответила бы даже под страхом смертной казни. Ей звонил Роман. Сам, в первый раз ей звонил. Да у неё сердце заходилось от одной мысли о том, что он думает о ней даже на работе!

– Привет. Как дела? – Баринов привычно растягивал слова, и Таня знала, что это верный признак его хорошего настроения.

– Хорошо, – тихо проговорила она в трубку.

– Я не вовремя?

– У нас совещание.

– Ясно. Ну что ж, совещайся, – усмехнулся он.

– Ты просто так звонишь? – забеспокоилась она.

Роман замялся.

– Вообще-то нет. Хотел тебя попросить Тёмку из школы забрать. У меня… очень важное дело образовалось.

Татьяна задумалась.

– А во сколько?

– В половине третьего… Тань, ладно, я что-нибудь придумаю, нечего тебе срываться.

– Рома, я заберу его. В это время я могу.

– Правда? – обрадовался он. – Я исполню любое твоё желание! – пообещал он.

Она улыбнулась.

– Это очень смелое заявление с твоей стороны!

– Я справлюсь, – уверенно заявил он.

Татьяна выключила телефон и ещё пару секунд постояла, прижав трубку к груди и щурясь от счастья. А когда вернулась к столу, сразу же натолкнулась на тяжёлый взгляд Бориса. Пришлось приложить усилие, чтобы убрать с лица глупую улыбку и вести себя как ни в чём не бывало.

Больше в этот день она постаралась Борису на глаза не попадаться и из офиса, без четверти два, ускользнула почти тайком, только секретарше шепнула, что уезжает по делу. И лишь оказавшись на улице, вздохнула с облегчением.

В школе было уж не так шумно, как утром, не было суеты. Таня прошла по коридору, прислушиваясь к тому, как отзывается эхом стук её каблуков под высоким потолком, и почему-то подумала, что в учебных заведениях всегда есть эхо. Подошла к нужной двери, постучала и осторожно заглянула в класс. Урока уже не было, дети сидели, разделившись на группы, и что-то там между собой обсуждали и играли. Тёмкин голос разносился по всему классу и почти тут же раздался строгий окрик учительницы:

– Баринов! Артём, поспокойнее!

Таня улыбнулась.

Тёмка поднял голову, собираясь что-то ответить, но заметил в дверях Татьяну и вскочил. Схватил рюкзак, махнул друзьям рукой и вприпрыжку побежал к ней.

– Наконец-то! Я уже замучался!

Она ахнула.

– Что это ты замучался?

– Ждать! Я устал, у нас было целых шесть уроков! Это вам с папой на работе хорошо, вы начальники!

Самойлова только головой покачала. Они попрощались с учительницей, и вышли из класса.

– А мы, значит, с папой на работе ничего не делаем?

Тёмка хитро заулыбался.

– Я видел, как папа работает! Кстати, ты знаешь, что я когда вырасту, тоже директором буду?

В этот раз Таня рассмеялась.

– Болтун ты, Тёмка!

– Правда! Можешь у папы спросить!

– Обязательно спрошу. И быть генеральным директором компании на самом деле очень большой труд. Поставить дело так, чтобы всё работало, как один отлаженный механизм. Это очень трудно. Нужно, чтобы тебя уважали.

– А папу уважают. Он только крикнет – и все сразу работать начинают.

Таня с улыбкой согласилась.

– Да, это он умеет.

– Тань, а мы в магазин пойдём?

– А что ты хочешь в магазине? – Она присела на лавку, наблюдая за тем, как он надевает куртку.

– Журнал, – быстро ответил Артём. – Серёжка сегодня журнал принёс такой классный, про человека-паука! Там наклейки разные! Купишь мне такой журнал? Он у нас в супермаркете продаётся.

Она кивнула.

– Куплю. Заодно продукты купим. Всё молоко вчера выпил?

– Ага.

– Артём.

– Да.

– Вот так.

– А папа куда уехал?

Татьяна пожала плечами.

– Сказал, что по важному делу.

– А-а… Таня, а ты теперь с нами жить будешь?

Она как раз завязывала ему шарф, и руки замерли, посмотрела на него в смятении.

– Я не знаю, Тём… Мы с папой об этом ещё не говорили.

– А хочешь, я с ним поговорю?

– О чём? – растерялась Таня.

– Ну как… попрошу его.

– Ты хочешь, чтобы я жила с вами? – затаив дыхание, спросила она.

Тёмка её смущения не замечал, пожал плечами, а потом кивнул.

– С тобой весело. И папа больше не будет кормить меня подгоревшей яичницей.

Таня смотрела на мальчика, закусив губу от волнения.

– А я буду кормить тебя кашей, – предупредила она. Тёмка снова кивнул.

– Я знаю. И руки надо будет мыть. Но плюсов всё равно больше!

Таня не знала – плакать ей или смеяться. А потом просто притянула его к себе и поцеловала в щёку. Артём засопротивлялся, а когда она его отпустила, возмущённо посмотрел:

– Мы же в школе! Вдруг увидит кто?

– Прости, я больше не буду.

Он взял её за руку.

– Пошли уже. Вдруг журналы закончатся?

Журналы закончиться не успели, Тёмка с совершенно счастливым видом выбрал нужный и даже больше ничего не попросил – ни чипсов, ни шоколада. Забыл, наверное. Всю дорогу до дома рассказал ей про светящиеся наклейки, а потом заявил, что умирает с голода, и всё же зря они не купили пирожных.

– Пирожные – это не еда, – поучительно проговорила Татьяна. – Суп есть, я вчера сварила.

– А после супа что? – заинтересовался он.

– Чай. Сладкий.

Артём засмеялся.

Таня пристроила сумку с продуктами у входной двери и полезла в карман за ключами. Но дверь неожиданно сама распахнулась.

– Папа, ты дома!

Роман перетащил через порог повисшего на нём сына и посмотрел на Таню.

– Вы где так долго ходите?

– Мы в магазин заходили, – ответила она, глядя на Романа с лёгким беспокойством. Уж слишком взбудораженным он выглядел. – А ты так быстро вернулся?

– Вернулся, – и вздохнул. Взял пакет с продуктами и за руку втащил Татьяну в прихожую. – Раздевайся.

– Рома, а что происходит?

– Пап, смотри, какой мы журнал купили! Хочешь посмотреть?

– Тёмка, я всё посмотрю. Ты раздевайся и иди в комнату. У нас гости.

– Какие гости? – перепугалась Самойлова.

Роман помог ей снять пальто, повесил его на вешалку и обнял Таню за плечи.

– Спокойнее.

И в этот момент из гостиной раздался радостный Тёмкин крик.

– Дедушка!

Татьяна застыла, а Рома шепнул ей на ухо:

– Родители приехали. Я ездил их встречать.

Она изумлёно посмотрела на него, а затем резко развернулась и пошла к двери. Баринов засмеялся и уверенно вернул её обратно.

– Не нервничай.

Таня нервно сглотнула, но на следующий вопрос насмешки хватило:

– Ты решил познакомить меня с родителями?

– Думаешь, не стоит?

Она умоляюще посмотрела на него.

– Рома…

– Это должно было когда-то случиться. Так что, держи нос по ветру и вперёд.

У Татьяны от волнения коленки затряслись, но она всё-таки позволила ему увлечь себя в комнату. За оставшиеся мгновения пытались подготовить себя к встрече с Бариновыми-старшими, но когда вошла в гостиную, все те крохи самообладания, которые удалось собрать, испарились. Всё оказалось намного хуже, чем сказал Роман, и кроме его родителей, Таня ещё увидела его бывшую жену, видимо, развод на её отношения с бывшими родственниками не повлиял и ничуть их не испортил. Таня попыталась вздохнуть поглубже, и почувствовала, как Баринов крепко обнял её за талию, поддерживая.

В комнате повисла томительная тишина, и Татьяна заметила, насколько изумлёнными стали взгляды матери Романа и Катерины, последняя даже с кресла привстала, разглядывая её.

– Думаю, представлять никого никому не надо, – нарочито спокойным и даже насмешливым тоном проговорил Роман. – Все уже давно знакомы.

Таня нервно кивнула, глядя на Баринова-старшего.

– Здравствуйте, Игорь Петрович… Елена Викторовна…

– Все знакомы, только я не знакома! – Кристина, жена Ромкиного старшего брата, которую Таня помнила достаточно смутно, встречались они всего раз или два, да и сколько лет с того момента прошло, вылезла вперёд и протянула Самойловой руку, продолжая разглядывать её с любопытством. – Рома, ты завёл себе девушку? – умилилась она, сияя улыбкой. Кристина в семье Бариновых слыла девушкой экстравагантной и немного бесшабашной, о ней все отзывались исключительно по-доброму, но всерьёз не принимали. Вот и сейчас, после её желания с Таней поближе познакомиться, посмотрели предостерегающе.

Роман же изобразил сладкую улыбочку.

– Ты угадала.

Тёмка выглянул из-за дивана и засмеялся.

– Тётя Кристя, это не девушка, это Таня!

Роман зыркнул на сына.

– Скройся с глаз!

Артём фыркнул, снова исчез за диваном и зашелестел там чем-то.

– Кристина, а ты с ней тоже знакома, – все повернулись на насмешливый голос Кати. – Это же Таня Самойлова. Та самая. Помнишь? Практику у Ромочки нашего проходила… Попрактиковалась тогда вдоволь, – уже намного тише добавила она.

Таня нахмурилась от такого тона, а Кристина удивлённо глянула на неё.

– А я смотрю, лицо знакомое… Здравствуйте, Таня.

– Здравствуйте…

Игорь Петрович посмотрел на жену, а потом подошёл ближе к ним.

– Я рад вас видеть, Таня. Действительно рад. Как ваши дела?

– А то это так не понятно, – язвительно протянула Катерина, а Роман наградил бывшую жену предостерегающим взглядом.

– Кать, помолчала бы ты!

Таня сильно сжала его руку.

Елена Викторовна, которая всё это время занималась внуком, села в кресло и вежливо, но не более того, улыбнулась.

– Таня, вы проходите, садитесь.

Самойлова уже сделала шаг к дивану, всё ещё находясь в прострации, но тут Артём напомнил:

– Тань, я есть хочу.

А она даже вздохнула с облегчением – появился повод уйти из комнаты. И потом уже услышала, выйдя из гостиной, голос Елены Викторовны, которая укоризненно проговорила, обращаясь к внуку:

– Артём, разве так можно? Человек в гости пришёл, а ты?

А в ответ удивлённый голос Артёма:

– Таня не в гости, она с нами живёт!

Дальше Татьяна слушать не стала, боясь хлопнуться в обморок от переполнявших её эмоций. Поспешила на кухню. В гостиной слышались оживлённые глаза, но она старалась не прислушиваться, боясь услышать что-нибудь не то.

Уже через несколько минут на кухню вприпрыжку вбежал Артём.

– Таня, смотри, какого робота мне дедушка с бабушкой привезли! Он больше чем мой и говорить умеет!

– Только на полку в ванной его не ставь, – попросила она немного отстранённо.

– Не буду.

– Может, пойдёшь, переоденешься? Надень фут…болку. – Она запнулась, когда на кухню вошёл Игорь Петрович.

– Красную или зелёную? – деловито поинтересовался Артём.

– Какую хочешь, – тихо отозвалась Татьяна. – И руки помой!

Ребёнок выбежал из кухни, а Самойлова от неловкости покраснела под взглядом Баринова.

– Игорь Петрович… Я здесь не живу. Тёмка всё выдумывает.

А тот вдруг усмехнулся.

– Таня, моему сыну тридцать шесть лет. Неужели вы думаете, что я буду ему указывать, с кем ему жить, а с кем нет?

У неё вырвался вздох.

– Всё равно… неловко получилось.

– Не берите в голову. И на Катю внимания не обращайте, она просто растерялась.

– На Катю… я уже давно внимания не обращаю.

Игорь Петрович странно посмотрел на неё, а потом покачал головой.

– Дедушка, ты будешь со мной обедать?

Баринов поглядел на вошедшего внука и улыбнулся.

– Нет.

– Игорь Петрович, вы садитесь, – засуетилась Таня. – Я сейчас на стол накрою.

– Нет, спасибо. Мы в ресторане обедали.

Она кивнула и сосредоточилась на ребёнке.

– Тём, не елозий по столу, что ты лежишь на нём? И робота убери. А…

– А руки я уже помыл, – с улыбкой закончил за неё Артём и показал ей мокрые ладошки. И они вместе с Игорем Петровичем засмеялись, а Татьяна снова смутилась.

– Молодец.

Поставила перед мальчиком тарелку с супом, а Артём вооружился ложкой.

Таня была бы очень рада, если бы Тёмка обедал бесконечно долго, чтобы не возвращаться в гостиную. Она на самом деле этого боялась. Но Артём довольно быстро расправился с обедом, запил всё стаканом сока и заторопился обратно к новым игрушкам. Таня ещё покопалась на кухне, помыла посуду, а потом пришёл Ромка, отобрал у неё кухонное полотенце и увёл её в комнату.

Разговор, который вели в гостиной, Татьяну никоим образом не касался и она, постоянно ощущая на себе неприятный Катин взгляд, села в одно из кресел и стала наблюдать за Артемом. Роман был рядом, сидел на диванном подлокотнике рядом с ней, но легче от этого Тане совсем не было. Из-за того, что он старался постоянно находиться рядом с ней, было только хуже, из-за этого на Таню было устремлено сразу несколько взглядов, довольно неприятных.

Заглянув в очередной пакет, Артём достал оттуда несколько детских книг, долго смотрел на них, а потом к Тане подошёл и отдал их ей. Она поглядела на обложки и почувствовала, как внутри закипает раздражение. Подняла глаза на Романа.

Тот немного нахмурился, когда встретил её взгляд, тоже посмотрел на книги и недовольно поджал губы. Но промолчал. Таня поняла это так, что делать он опять ничего не собирается. И подарок от мамы Кати, в виде нескольких детских книг на английском языке, снова пройдёт на ура.

Таня знала, что Катя внимательно следит за каждым её движением, и поэтому, как можно небрежнее отложила книги в сторону. Но сделала это не в отместку ей, а чтобы не заострять на этом внимание Артёма, который заметно сник.

– Почитай пока журнал, ты же хотел.

Он в момент просиял.

– Точно! Я забыл совсем! А где он? Сейчас я тебе наклейки покажу!

Пока Артём бегал в поисках журнала, Самойлова, наконец, набралась смелости и в упор посмотрела на Катерину. Конечно, все присутствующие понимали, что происходит, но усиленно делали вид, что ничего не замечают и продолжали поддерживать ничего незначащий разговор. Елена Викторовна жестикулировала, Роман посмеивался над какими-то словами отца, а Татьяна с Катей постоянно переглядывались.

Тёмка вернулся с журналом, втиснулся на кресло рядом с Таней и начал переворачивать страницы.

– Наклейки в темноте светятся, – похвастал он, правда, тихо, боясь помешать взрослым разговаривать. – Можно я одну на шкаф наклею?

– Лучше на лампу настольную. Мы всегда раньше на лампу клеили.

Артём задумался, а потом кивнул.

– Можно и на лампу. Здорово будет, да?

Она кивнула. А Артём прижался к ней и зевнул. Она его пощекотала.

– Не выспался сегодня?

– А до выходного ещё четыре дня, – горестно вздохнув, пожаловался ребёнок.

– Я тебя понимаю.

– А Светка Жарова сегодня рассказывала, что они вчера в цирк ходили. Давай тоже пойдём? Там бегемот дрессированный.

– Бегемот? – удивилась Татьяна. – Таких не бывает.

– Бывает, бывает. Она сказала. Если не врёт, конечно… Надо проверить!

Таня засмеялась, слишком громко, забылась просто, а потом опомнилась и замолчала под удивлёнными взглядами.

– Что вы тут шепчетесь? – легко спросил Роман, а Артём посмотрел на отца.

– Пап, пойдём в выходной в цирк? Мне срочно надо!

– Прямо-таки срочно? – улыбнулась Елена Викторовна.

– Да! Бегемота проверить. Врёт Светка или нет.

– Артём! – в один голос возмутились Таня с Романом, а мальчик выразительно надул губы и сложил руки на груди.

– Лучше расскажи нам с дедушкой про школу, – попросила Елена Викторовна, а Тёмка смешно сморщился.

– Тёмыч, прекращай, – попросил его Роман.

– Ничего там нового нет. Правда.

– Отстал?

– Да нет, он занимался, – успокоил мать Роман.

– Мне по английскому четыре поставили, – вдруг похвастал Артём, а отец удивлённо посмотрел на него.

– Да ты что? И за что тебе такая честь?

– Ни за что, я песню спел. Которая из Шрека. Таня, помнишь?

Она кивнула.

– Помню.

Роман хохотнул.

– Ну, хоть на что-то ваши песнопения сгодились. Не зря соседей пугали.

– Папа, не смейся!

– Не смеюсь, не смеюсь.

Татьяна едва дождалась того момента, когда «гости» засобирались. Она коротко попрощалась и ушла на кухню, оставив Романа с Артёмом самим провожать дорогих родственников. Но даже с кухни расслышала голос Кристины, которая с любопытством поинтересовалась непонятно у кого:

– А эта девушка здесь останется?

– Ещё бы, – послышался насмешливый Катин голос. – Да, Баринов? Ты же спал и видел…

– Катя, замолчи.

– Рома, не кричи на Катю.

– Мама, тогда забери Катю отсюда. Я от неё устал.

– Я и сама уйду, мешать семейному счастью не буду.

– Вот и иди.

Таня стояла, прижавшись к стене, и не знала, что делать. Как вытащить из прихожей Тёмку, чтобы он ничего этого не слышал? Но ничего умного так и не придумала, а потом все разом заговорили, и вот уже хлопнула дверь, и стало тихо. Правда, всего на несколько секунд, раздалось топанье Артёма, и вот он уже вбежал на кухню, спокойный и, кажется, довольный, что Таню, если честно, удивило. После той некрасивой сцены, которая разыгралась в прихожей между Романом и Катей, Татьяна ждала от ребёнка какой-то нервной реакции, а не такого безразличия к произошедшему.