Текст книги "Закон подлости (СИ)"
Автор книги: Екатерина Риз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Харламов проигнорировал очередь, открыл дверь в один кабинет, Машу не обнаружил, и прошёл к следующему. И улыбнулся, как только вошёл. За тремя столами женщины, которые вскинули на него удивлённые взгляды, за крайним – молодой человек, тот выглядел ошарашенным. И вот Дмитрий Александрович вошёл, остановился и улыбнулся всем сразу. Сунул руку в карман брюк костюма от Brioni, и поздоровался, со всей присущей ему вежливостью.
– Всех приветствую.
– Дмитрий Александрович… – Самую старшую из дам Дмитрий знал, даже имя её помнил – Юлия Сергеевна. – Какими судьбами к нам?
– Да вот…
Харламов старался улыбаться вежливо, а сам всё косился на Машу. Та его появлению не обрадовалась. Помрачнела, и бумаги на столе в порядок приводила, делая вид, что его появление её не заинтересовало нисколько, но надолго её выдержки не хватило, и у неё вырвалось нечто язвительное:
– Видимо, Дмитрий Александрович решил с небес спуститься и посмотреть, как простые смертные существуют. Или помещение попросторнее присматриваете, господин Харламов?
Дима головой качнул, с видимым прискорбием.
– Сколько ехидства в двух предложениях. Ты себя превзошла.
– Вы меня плохо знаете.
– Даже так? – Он кинул заинтересованный взгляд на Юлию Сергеевну. – Правда, такая язва?
Та переводила настороженный взгляд с него на молодую сотрудницу. Красноречиво поджала губы и ничего не ответила. Да ответа от неё никто и не ждал. А Дмитрий прошёл к Машиному столу, смотрел на неё сверху. Она занималась бумагами, усердно смотрела в стол, а не на него, и это выглядело глупо.
– Маша.
Она голову вскинула и взглянула на него в гневе. И одними губами проговорила:
– Уйди.
– Мне нужно с тобой поговорить.
– Не хочу.
– Вот что ты упрямишься? Тебе же не пятнадцать.
– Не пятнадцать, – согласилась она, правда, говорить старалась как можно тише. Но это точно не спасало. Столы стояли рядом друг с другом, даже шёпот можно было прекрасно расслышать. А Маша от волнения и негодования шёпотом говорить никак не могла, ей кричать хотелось. А Харламов стоял, как скала, нависал над ней, и двигаться с места не собирался. Он чего-то ждал от неё, только непонятно чего. Что она бросится ему на грудь с благодарностью за то, что он решил её пожалеть? Ведь если пришёл, значит, какие-то слова у него для неё заготовлены? Или новый контракт принёс? В расширенной версии?
Маша отложила бумаги, и на Харламова посмотрела с настороженностью.
– Я уже всё сказала. Добавить мне нечего.
– Ну и дура.
Она уставилась на него, серьёзно нахмурилась, а на щеках проступил нервный румянец.
– Знаете, Дмитрий Александрович, это уже переходит всякие границы.
– Да ладно тебе потерпевшую разыгрывать. – Дима сдвинул манжет белоснежной рубашки, посмотрел на часы. И предложил: – Поехали, пообедаем? Не здесь же говорить.
Словно подслушав его сомнения, дверь открылась, заглянула женщина, явно из потенциальных клиентов.
– По очереди можно?
– Я работаю, – шикнула на него Маша.
– А обед когда?
Маша подарила ему надменную улыбку.
– Когда я на него заработаю. Это же бесплатная консультация.
Харламов внушительно хмыкнул, оглянулся за своё плечо.
– Юлия Сергеевна, отпустите девочку на час. Я её хоть покормлю, бедняжку. А то ведь одни глаза на лице остались.
– Я не голодная, – встряла Маша, даже со стула привстала, но Дмитрий усадил её обратно, положив руку на плечо. Чтобы Маша не могла выглянуть из-за его спины и попасться на глаза начальнице.
Юлия Сергеевна рукой на него махнула.
– Забирайте, Дмитрий Александрович. Иначе вы ведь всё равно не дадите ей работать.
– Я не такой приставучий. Просто беспокойный. – Он подхватил Машу под локоть, заставляя подняться. – Пойдёмте, Мария Павловна. Не зря же я в вашу контору полквартала пешком шёл.
Маша возмущённо фыркнула, глянула на начальницу, поняла, что от той поддержки никакой и молча взяла сумку и телефон. Юлии Сергеевне явно было не по душе появление Харламова в её вотчине, и она хотела, чтобы он поскорее их покинул. И ради этого она готова была пожертвовать Машей. И чтобы ускорить процесс, пригласила посетительницу пройти за её стол.
– Машка, прекрати хмуриться, – попросил Дима негромко, когда они шли по коридору. – Или ты с таким лицом проснулась?
– С таким проснулась, – созналась она.
– Вон оно как, – присвистнул развеселившийся Харламов. – Но меня это радует. Значит, дело не во мне.
Маша отвернулась от него и вздохнула.
Хорошо ему, его хоть что-то радует, а она который день сама не своя. С тех самых пор, как будущая свекровь открыто дала понять, что не жаждет видеть её в невестках. А если это всё же произойдёт, то ненадолго. И Маша не поверила никаким убеждениям Анны Александровны. Брачный контракт не был просто бумажкой. Это был способ вышвырнуть её из жизни Стаса в тот момент, который сочтёт подходящим его семья. Ей определят содержание, как состарившейся куртизанке, и укажут на дверь. И Маше остаётся только ждать этого дня и жить в этом ожидании. А разве это возможно?
Поначалу она жутко разозлилась. И даже не на Анну Александровну, а на того, кто такие проблемы в их благородной семье, как оказалось, решает. Прилетела в офис Харламова, подгоняемая неистовым негодованием, высказала ему всё, что тогда на ум пришло. А позже, оказавшись на улице и осознав, что лишь усугубила свою ситуацию, окончательно расстроилась. И расклеилась. Настолько, что дома разрыдалась, как девчонка. И не из-за контракта, не из-за того, что услышала сегодня о себе, а просто потому, что сказки так и не случилось. И стать счастливой, как она нарисовала в своих мечтах, у неё снова не получится. Не будет ощущения лёгкости и полёта, не будет идеальной семьи, её всегда будет преследовать брачный контракт и память о том, что она недостойна. После всего, что она сделала, после всех усилий, стараний, любви и заботы, которые она вложила в отношения со Стасом, она недостойна, простушка. Анна Александровна ей этого в глаза опять же не сказала, но когда говорила о Машиных родителях, о том, что они со Стасом разного поля ягоды, в её глазах Маша видела оттенок высокомерия и недовольства тем, что сын поставил её в такую ситуацию. Что ей приходится переступать через себя и искать повод для общения с людьми, которых она не считает ровней для себя.
Когда Стас приехал, Маша реветь уже прекратила, но он сразу отметил покрасневшие глаза и нос. Принялся расспрашивать, а она возьми да и расскажи ему. Следом испугалась, смотрела в непонимающие глаза Стаса, он, на самом деле, не понимал, Маше даже в какой-то момент показалось, что не верит. И тогда она показала ему контракт. И даже сказала, сказала, кто его составил. Хотя, это было и не обязательно, Стас и без того бы догадался. Но Маше хотелось выговориться, и Харламова поминала чаще, чем жаловалась на Анну Александровну. Та Стасу матерью приходилась, и он её любил, а на Дмитрия можно было повесить пару лишних собак.
В итоге, Стас сорвался с места, заявил, что поедет к родителям и во всём разберётся, и этому Маша уже не сильно обрадовалась. Испугалась, что переборщила, начала уговаривать Стаса подождать до утра, остыть, но тот был неумолим. Маша его таким впервые видела. Стас был мрачен, серьёзен, расстроен и всё вчитывался в текст контракта, но вряд ли что-то в нём понимал, слишком злился. А потом он уехал, обещав позвонить и даже вернуться, но не позвонил и не вернулся. Маша ждала его полночи, пыталась звонить сама, но телефон оказался отключён. И думай что хочешь. И она думала, думала, чего только себе не придумала за прошедшую ночь. Итогом стали красные от недосыпа глаза, тёмные тени, что залегли под ними, и хмурая, несчастная физиономия с самого утра. А теперь вот ещё и Харламов пожаловал, видимо, в желании её окончательно морально добить. Закончить дело сестры.
– Жуткое место, – пожаловался тем временем Дмитрий, шагая по тротуару. Маше приходилось подстраиваться под его шаг, чтобы не отставать. – Негде оставить машину. Пришлось парковаться у Генкиной клиники.
– У какой?
– У Колесникова.
Маша не удержалась от смешка, правда, он вышел горьким.
– Клиника доктора Колесникова для вас Генкина клиника.
Дмитрий улыбнулся, они остановились у пешеходного перехода, и он попросил:
– Руку дай.
Маша машинально подала ему свою руку, и они перешли через дорогу. Руку её Харламов так и не выпустил, будто забыл. А Маша чувствовала себя несмышлёным ребёнком. Она почти всегда себя так чувствовала рядом с ним. И это было неприятно, но Маша далеко не сразу ловила себя на этом чувстве, изначально просто подчинялась. Голосу, взгляду, жесту. А Дмитрий Александрович ещё и не забывал давать наставления.
– Я тебе говорил, что нужно для того, чтобы быть успешным адвокатом?
– Да. Уверенность в себе, умение врать и улыбаться, когда тебе в лицо плюют.
Дима посмеялся над её объективностью.
– В принципе, ты всё правильно запомнила. Но это начальная подготовка, так сказать. Пункт второй: заводить нужные знакомства. И делать это так, чтобы тебя запомнили. – Он кинул на Машу особенный взгляд. – Но без особой пошлости, дорогая. Хорошо?
– А пункт номер три?
– Не экономить на представительских расходах.
– А сколько их всего, этих пунктов?
Дима рукой неопределённо покрутил.
– Десять… Максимум пятнадцать.
– Здорово. А на каком месте мой диплом?
– Именно твой? На пятнадцатом.
– А ваш?
Он секунды три раздумывал.
– На пятом.
– Зачем я вообще сегодня проснулась?
– Чтобы составить мне компанию за обедом.
Харламов привёз её в шикарный ресторан. Если до этого Маша считала “Мартинику” особым в городе заведением, то по сравнению с ней ресторан французской кухни “Шарль”, казалось, вот-вот готов засиять мишленовскими звёздами. По крайней мере, впечатление производил именно такое. И Маша знала, что сюда нельзя просто зайти пообедать или поужинать, все столики были расписаны на неделю вперёд. А то и на две. Здесь собирались люди важные, деловые и состоятельные. Здесь не танцевали вечерами, не пели песни и не смеялись громко. Здесь тратили и зарабатывали большие деньги, прямо за аккуратными ресторанными столиками, прикрывая свою заинтересованность, а то и откровенную алчность, льняными накрахмаленными салфетками. А Дмитрий Александрович переступил порог “Шарль” с хозяйской выправкой и уверенностью. Им без разговоров выделили столик, хотя Харламов небрежно обронил в разговоре с встретившим их метрдотелем, что в последний момент решил заехать пообедать именно сюда.
– Очень рады вас видеть, Дмитрий Александрович. Сегодня изумительный соус к стейку.
– Отлично. Я сегодня хищник, Пал Палыч. Девушка подтвердит.
Пал Палыч кинул на Машу оценивающий взгляд и расплылся в улыбке.
– Уверен, вашей даме у нас понравится.
– В этом я не сомневаюсь.
Их проводили за столик, усадили по всем правилам этикета, а Маша осторожно окинула взглядом зал. Посетителей было немало, Харламов даже кивнул кому-то, после чего устроил руку на узком подлокотнике стула, и на Машу стал смотреть. Посоветовал:
– Расслабься. Нет ничего плохого в том, чтобы придти пообедать в деловом костюме.
– Там женщина сидит, кажется, у неё на шее целое состояние.
– Раиса? У неё три крупных ювелирных салона в городе, ей можно.
К ним подошёл официант, подал папки с меню.
– Надеюсь, ты не вегетарианка?
– А бывают юристы вегетарианцы?
– Не встречал, – засмеялся Харламов, а официанту сказал: – Нам два стейка средней прожарки и пусть Палыч вино подберёт.
Молодой человек кивнул с понимающей улыбкой и удалился.
– Ты когда ела в последний раз?
– Не надо меня жалеть, – предупредила его Маша. – Я вам всё равно не верю.
– А я тебе ещё ничего и не обещал. Просто спрашиваю.
– Зачем вы меня сюда привезли?
– Расширить твой кругозор. Тебе это необходимо. Чтобы понять, что жизнь не заканчивается.
– Она и не заканчивается. Я не пессимист и не меланхолик. Я умею радоваться жизни.
Дмитрий усмехнулся.
– Прозвучало, как угроза.
– Зачем вы всё-таки приехали?
– Любопытно стало. Знаешь, Маня, я человек любопытный. Даже считаю это своим недостатком. И тоже гадаю в данный момент: зачем же я приехал?
– Привезли мне очередную новость от сестры? Конечно же, плохую.
– Ты путаешь, я не посыльный.
– А кто вы, Дмитрий Александрович? Исполнитель или заказчик?
– Я брат. И, может быть, тебе покажется это удивительным, я люблю свою сестру.
– Настолько, что готовы выполнить любую её просьбу?
– Практически. Отличительная черта Харламовых – это настойчивость. Если мы чего-то хотим, то будем хотеть, пока не добьёмся. Стас, к сожалению, не в нашу породу.
Маша внимательно выслушала его. Решила усомниться.
– Вы это про чемпиона говорите?
Дмитрий руками развёл.
– Что поделать. Не все получают полный комплект возможностей. Или ты серьёзно думаешь, что Стас завоёвывал награды, потому что настолько упёртый?
– Не так?
– Нет. У моего племянника другая мотивация. Желание быть первым, быть в центре внимания. Как только жизнь мордой по асфальту провезла, он сдулся и поспешил к маминой юбке. – Маше это заявление не понравилось, она отвернулась, но Дмитрий решил додавить и добавил: – Он и сейчас у неё. Ты ведь из-за этого мрачная?
– Замолчи. Не хочу это обсуждать.
– А что хочешь? – Дима подался к ней, на стол облокотился. Машу разглядывал. Она выглядела расстроенной, даже чуточку печальной, хотя, Харламов назвал это разочарованием. Она была несобранна сегодня, он заметил это, как только вошёл в её кабинет. Строгий костюм, но причёска небрежная, волнистые волосы выбирались из пучка, и это придавало Маше шарма. Но ей этим утром было не до шарма, и она время от времени поднимала руку и нетерпеливо смахивала волосы со щеки и шеи. Длинные ресницы не тронуты тушью, а пухлые губы лишь чуть подкрашены. И уголки губ печально опущены. Девочка всерьёз расстроена. Страдает, но находит причины держаться. Чего-то ждёт. Того, как ситуация разрешится.
– Дмитрий Александрович, вино. В прошлый раз вы одобрили.
– Спасибо, Пал Палыч. Моей девушке необходимо выпить.
Это прозвучало многозначительно и неправильно: “моей девушке”. Дмитрий сказал это специально, а Маша не нашла в себе сил с ним спорить или что-то доказывать незнакомому человеку. Да и тому было не интересно, чья она девушка на самом деле. Маша приняла бокал с вином и сделала глоток.
– Так что произошло вчера вечером? – спросил он, как только Пал Палыч удалился.
– Ничего, – буркнула Маша.
– Маш, я вчера был у Ани, и наблюдал всю эту занятную сцену.
Маша подняла на него взгляд. Он был заинтересованным.
– И что там было?
– То, что я тебе обрисовал в характере и привычках Стаса, то и было. Да думаю, ты и сама догадалась. Он ведь не приехал вчера? – Маша молчала, и Дмитрий продолжил: – И не позвонил. Что ж, он был сильно занят. Но, если ты этого сильно хочешь, могу сказать тебе, что поначалу Стас бился за тебя, как лев. Это было интересно.
– Поначалу?
– Тебе в минутах посчитать?
– Не нужно мне ничего считать. Дело ведь не в этом.
– Не в этом, – согласился Харламов.
Наконец, принесли заказ, и он с удовольствием отвлёкся на еду. Маша тоже ела, Дима наблюдал за ней осторожно, стараясь не вызвать очередной всплеск возмущения или подозрения. Но она была задумчива, и все её мысли чётко читались на её лице.
– Маш, хочешь, я тебя на работу возьму?
– Не хочу, мы не сработаемся.
– Почему ты так думаешь?
– Мне не слишком нравится, что вы говорите.
– Не нравится, но ты старательно прислушиваешься и мотаешь на ус. Что ж, это уже похоже на зачатки профессионализма.
Маша глянула на него в упор.
– Вот поэтому я не хочу с вами работать. Вы из меня всю кровь выпьете.
– Побойся Бога, женщина, я даже мясо с кровью не ем, не люблю. – Маша в ответ на это красноречиво поджала губы, а Дмитрий улыбнулся и сделал глоток вина. А Маше сказал, продолжая соблазнять: – Клянусь, через год ты станешь приличным адвокатом. Под моим чутким руководством. Я тебя лично натаскаю.
– За что такая честь?
Он плечами пожал.
– Удивительно, но ты мне нравишься. Мне тебя не жалко. Мне интересно, что из тебя получится.
Маша вдруг поймала себя на том, что всерьёз раздумывает над его словами. Ещё вчера была уверена, что ни за что не смогла бы сработаться с Дмитрием Харламовым, а как только он сделал ей предложение о работе, у неё от волнения захватило дух, и она принялась его обдумывать. Хотя, что тут обдумывать? Харламов либо смеётся над ней, либо снова что-то задумал.
И поэтому она решила уточнить:
– А Стас?
Дима скроил кислую физиономию, головой качнул.
– Нет, с этим придётся завязать. Не вариант, вообще.
– Дмитрий Александрович, вы таким образом откупиться пытаетесь? Я не подписала ваш контракт, так вы меня работой решили заманить?
– Детка, ты не такой ценный кадр, как хочешь показаться. Чего тебя заманивать? Всё и без меня разрешится. Но я тебе делаю весьма интересное предложение, согласись.
– Я замуж собираюсь. Собиралась, ещё вчера.
Дима тут же качнул головой, отказываясь.
– Нет, я не женюсь. Даже не уговаривай.
Маша смерила его выразительным взглядом, Дима засмеялся, а она негромко проговорила:
– Шут. – На самом деле была возмущена его намёками. Отложила вилку и решила спросить напрямую. – Почему вы так против наших со Стасом отношений?
– Я против? Да ничуть. Хочешь замуж – выходи замуж. Можешь даже договор не подписывать.
Маша печально усмехнулась.
– Вы меня и без договора, при необходимости, засудите.
Харламов, негодяй, спокойно кивнул.
– Очень хорошо, что ты это понимаешь. Но тебе предложили более цивилизованный вариант. Почему ты не хочешь подписывать договор, касается только тебя. У Ани свои причины не желать этого брака, я их знаю и даже понимаю, но тебе озвучивать не стану. Я делаю тебе предложение о работе, в обход своих правил, только потому, что ты меня заинтересовала. Но мне не нужен работник, который будет без конца отвлекаться на бурную личную жизнь. Планировать свадьбу, выходить замуж, спешить вечерами жарить мужу котлеты, а потом и вовсе надумает уйти в декрет. Ты была у меня в офисе, Маш, ты видела забитый штат молодых и юрких юристов, есть кому работать. А тебя я хочу для себя. Я буду тебя натаскивать и портить, и посмотрим, что получится. В плане работы и карьеры ты точно не пожалеешь. А от всех причин, что тебе мешают согласиться прямо сейчас, ты избавься сама. Я дам тебе несколько дней на раздумья.
– Предлагаете мне бросить Стаса… ради вас?
Харламов вино допил, в задумчивости кивнул.
– Выходит, что так. Но, клянусь, к Стасу это не имеет никакого отношения. К тому же, этот брак не сделает тебя счастливой, сама сбежишь.
– Я его люблю.
– Маш, с каждым твоим необдуманным словом, шансы на работу тают. Но ответь себе честно: если бы вопрос со Стасом не стоял, ты бы согласилась в ту же минуту, как я закончил говорить. И была бы счастлива. Так что важнее?
Маша тарелку от себя отодвинула.
– Я наелась.
– Тогда закажи себе десерт. Сахар мозгам подмога. И начинай уже мыслить рационально, любовная горячка ещё никому в жизни не помогла.
Маша сделала осторожный вдох, потом ещё один и, наконец, решила:
– Не хочу десерт. Мне нужно побыть одной.
– Тоже вариант, – вполне равнодушно согласился Дмитрий. К этому моменту он уже успел отвлечься на телефон, что-то быстро проглядывал, и только поднял на Машу глаза, когда та поднялась из-за стола. – Поезжай домой, посиди в тишине, подумай. Я с твоей начальницей договорюсь.
– Слишком много уступок и стараний, Дмитрий Александрович, – сказала ему Маша, обходя стол, – для человека, которому всё равно. – И только напоследок поблагодарила: – Спасибо за обед.
6.
Наташка смотрела на неё уличающе. И, возможно, из-за того, что Маша и сама была на нервах, и понимала, насколько всё неоднозначно и неубедительно, даже в её собственном поведении, этот взгляд её тревожил. Наташка, конечно, хотела, как лучше, пыталась подтолкнуть её мыслить рационально, но чужое давление, пусть и из благих побуждений, вносило лишь больше сумятицы в душу. А подруга уже в третий раз задавала дурацкий вопрос:
– И что дальше?
А Маша не знала, что дальше. Она решила, что не станет звонить Стасу первой, ведь тогда нужно было бы интересоваться, как у них дела, куда он пропал и почему не торопится с ней встретиться. А такое поведение было похоже на уничижительное. Маша не была к этому готова. И поэтому продолжала ждать. Стас ведь не может взять и пропасть из её жизни, правда? Из-за разговора с матерью.
Маша облизала ложку из-под варенья, на Наташку кинула взгляд и пожала плечами.
– Не знаю я что дальше. Не спрашивай.
– Не спрашивай, – передразнила та. – Ты сидишь на кухне с видом зомби и лопаешь клубничное варенье. Как я могу не спрашивать?
Наташка собиралась на работу, уже часа полтора собиралась. Но без конца отвлекалась то на телефонные звонки, то на пельмени, которые варила, но съесть не успевала, то на задумчивую Машину физиономию. Да и сама ситуация Наташу интересовала.
– А ты ему сама звонила?
– Нет.
– Ну и дура.
Маша замерла, нахмурилась, после чего пожаловалась:
– Что вы меня все дурой обзываете? Я не дура, просто у меня есть чувство собственного достоинства. И если Стас не звонит…
– То позвони ему сама! – перебила её Наташа. – Нет в этом ничего страшного. В конце концов, ты ему почти жена.
– Ага, – угукнула Маша печально, – жена.
Наташка сунула в рот пельмень, прожевала, раздумывая в процессе. Потом спросила:
– Думаешь, в отказ пойдёт?
– Боюсь думать, – призналась Маша.
– Да, дела… Обидно будет. И кто бы мог подумать, из-за матери.
– Я ей не понравилась.
– А ты сказала ей, что это не её дело?
Маша только усмехнулась.
– Наташ, это её дело. Как раз выяснилось, что в первую очередь это её дело. И она спустила на меня сторожевого пса. Который загрызёт и не поморщится.
– Этого Харламова?
Наташа полюбопытствовала лёгким, небрежным тоном, а Маша в ответ на это усмехнулась.
– Слышал бы он тебя. Этот Харламов!.. Не простил бы.
Наташка брови сдвинула.
– А он мне кто? – И чтобы разрядить обстановку, придвинула к Маше тарелку. – Поешь пельменей, полегчает.
– Считаешь, что уже можно? В свадебное платье мне влезать не нужно будет?
– Тфу на тебя. – Наташка совершенно натурально сплюнула в сердцах. – Не думай ты об этом. Всё уладится, вот увидишь. И Стас объявится.
Стас на самом деле объявился, на следующий день. Позвонил, и спокойным тоном известил о том, что последние два дня провёл в Москве.
– В Москве? – переспросила удивлённая Маша. – А почему ты мне ничего не сказал? Я же волновалась.
– Это были срочные дела. Извини.
“Извини”, и всё? Маша постаралась справиться с возмущением и сбившимся дыханием. И повторять укор в том, что бросил её на несколько дней в тревоге и неведении, показалось слабостью. Но Маша была переполнена этими чувствами, и ничего другого ей на ум не шло, и поэтому замолчала. В трубке телефона тоже было тихо, Стас, видимо, чего-то ждал, а она лишь сглатывала горечь, непонятно откуда взявшуюся во рту. Стояла в коридоре, у окна, неподалёку посетители консультации ожидали своей очереди перед дверями кабинетов, и Маше в какой-то момент пришлось отвернуться, чтобы никого не видеть.
В конце концов, она несмело начала:
– Стас, нам нужно поговорить.
– Я знаю, нужно, – перебил он. – Встретимся вечером? Поужинаем.
– Поужинаем?
– Я закажу столик в “Мартинике”.
Это было несколько неожиданно. Их разговор не располагал к свидетелям. Но… Может быть, это как раз добрый знак? Они проведут вечер в любимом ресторане, поужинают, обсудят произошедшие в последние дни недоразумения.
Маше почти удалось себя успокоить.
– Замечательно.
– Тогда до вечера, Маш.
Он назвал её по имени. Коротко и сухо. Маша телефон отключила, сунула его в мелкий карман офисного пиджака, и ещё некоторое время постояла, глядя в окно, но ничего перед собой не видя. Она обдумывала недолгий разговор со Стасом. Он показался сухим и неважным. Когда Стас уезжал из её дома два дня назад, он был переполнен эмоциями, горел от возмущения и искал справедливости, а сегодня был предельно спокоен, даже равнодушен, и, судя по всему, ответы на все свои вопросы нашёл. И Маше теперь не терпелось узнать, какими именно были эти ответы.
– Маша, скажи честно, Харламов тебе работу предлагает?
Юлия Сергеевна спросила её об этом, как только Маша вернулась в кабинет. Посетителей не было, в комнате ещё двое юристов, но этот вопрос в лоб Маше всё равно пришёлся не по душе. На неё смотрели с любопытством, явно, после вчерашнего её отъезда с Харламовым, её обсудили вдоль и поперёк. Чего не было в этом офисе, так это юридического братства и хотя бы намёка на дружбу. Каждый был сам за себя, и готов был в любой момент ухватиться за выгодное предложение о работе. И если бы Маша созналась, что Дмитрий Александрович предложение ей сделал, а она даже не раздумывает о нём толком, потому что занята личными проблемами, её бы точно не поняли. Но сознаваться она не собиралась, поэтому лишь сказала:
– Дмитрий Александрович не считает мой диплом чем-то важным и вообще заслуживающим внимания. Так о какой работе речь?
– Так он за тобой ухаживает?
Окружающие понимающе заулыбались, а Маша, вполне искренне, негромко проговорила:
– Боже упаси.
Наверное, это была своеобразная реакция подсознания, чтобы не нервничать из-за предстоящего разговора со Стасом, Маша принялась думать о Харламове. И она не специально это делала, само так получалось. Весь день в голове крутился их вчерашний разговор, встреча, обед в ресторане. Маша вспоминала, как Дмитрий Александрович себя вёл в привычной для него обстановке, что говорил, как усмехался, и давал ей установки. Даже как он выглядел, она и то вспоминала. Дорогой костюм, идеально подобранный галстук. Как он заученными движениями одёргивал лацканы пиджака или приподнимал одним пальцем, чтобы взглянуть на часы. Он говорил, смеялся, подначивал её, но в то же время его мозг не прекращал работу, и Маше иногда казалось, что Дмитрий мыслями где-то далеко, решает очередной ребус или чужую проблему. А в следующее мгновение они встречались взглядами, и он отвлекался, именно на неё, и на его губах появлялась улыбка. Можно даже сказать, что очаровательная. С чертовщинкой и тенью искренней насмешки над её наивными речами и чаяниями. Харламов был опасным противником. И дело было не в его опыте, образовании или способностях. Его было трудно просчитать. Он мог улыбаться тебе, а в следующую минуту сделать что-то, на что ты совершенно не рассчитываешь. А всё потому, что он усыпил твою бдительность сладкими речами и открытыми улыбками. Наверное, он прав, и настоящий адвокат и должен быть таким, неуловимым и быстро соображающим, но Машу это качество в нём настораживало. Она не чувствовала себя взрослой и рассудительной рядом с ним. Всё, что Дмитрий говорил, её интересовало и интриговало, но она сильно сомневалась, что сможет воспользоваться полученной информацией, если в оппонентах будет сам Харламов. Он её раздавит её же доводами и стараниями, и сделает это играючи. И, надо признать, что это огорчало. И единственный, кто мог исправить и научить Машу преодолевать это препятствие, это сам Харламов. Для этого нужно было согласиться на его предложение, зажать в кулаке свою гордость и осторожность, и пойти к мастеру в подмастерья. И помимо личных доводов против у Маши, было ещё и условие самого мастера, которое ставило крест на её надеждах и усилиях всего последнего года. Зато открывало перед ней новые возможности и двери. Но думать об этом было неприятно, но Маша думала. Не могла избавиться от мыслей о Харламове. А тот не звонил, выжидал. Как паук, забрался обратно в свою паутину, и ждал развязки.
Перед встречей со Стасом, Маша занервничала. Выбирала платье, достойное этого вечера, и долго простояла перед открытым настежь шкафом, пустым взглядом глядя на свой гардероб. В конце концов, так и не найдя в себе сил сосредоточиться на столь мелком деле, как выбор наряда, достала чёрное платье. Если не знаешь, что выбрать, лучше всего остановиться на классическом варианте. Он не подведёт. Чёрный цвет, приталенный силуэт, а консервативный вид и длину до середины колена, сглаживают туфли на шпильке. Волосы убрать наверх, перехватить заколкой, макияж неброский, зато помада яркая, цвет, отвлекающий внимание от выражения глаз. Завершающий штрих – лёгкий запах любимых духов Стаса.
Ну вот, она и готова.
Стас встретил её улыбкой. Даже в квартиру не поднялся, ждал на улице, у машины. Увидел Машу и похвалил:
– Отлично выглядишь.
– Спасибо.
Он открыл перед ней дверь машины, Маша собиралась сесть на переднее сидение, но Стас её удержал. Они замерли друг перед другом, Маша выдерживала паузу и в глаза ему не смотрела, а вот Стас её разглядывал. Потом руку поднял, убрал с её щеки прядь волос.
– Я по тебе скучал.
– Это замечательно, – сказала она. Стас едва заметно нахмурился. Её слова ему по вкусу не пришлись, но спорить в данный момент он не стал. И чтобы как-то сгладить ситуацию, поцеловал Машу в щёку.
– Садись в машину, – попросил он.
В “Мартинике” этим вечером было людно. Как только они со Стасом переступили порог ресторанного зала, Маша задалась вопросом: зачем они сюда приехали? Само собой напрашивался разговор по душам, один на один, потому что за последние дни накопилось немало вопросов, требовавших решений. Их общих со Стасом решений. А он её в ресторан привёз, что Машу запутало и, в итоге, вынудило согласиться.
В зале оказалось немало знакомых, все они были приятелями Стаса, а не её, хотя, с некоторыми Маша, как в последние месяцы считала, тоже дружила. Но всё это было не больше, чем завесой. Для круга общения Стаса она была лишь его девушкой, и, так называемая, дружба закончится ровно в тот момент, когда прекратятся их со Стасом отношения. Маша всегда это знала и иллюзиями по этому поводу себя не тешила. Но она собиралась замуж за Стаса, собиралась войти в его жизнь, и необходимо было налаживать отношения. И она делала это со всей искренностью и отдачей, хотя, некоторых вещей и привычек в ежедневном существовании новых знакомых ей понять было не дано. Но они были приятелями Стаса, некоторых он считал близкими друзьями, у них были общие интересы, воспоминания и даже планы на будущее. Но сегодня, одним своим присутствием, они будут Маше мешать, она была в этом уверена.
– Смотри, Витька вернулся. – Стас махнул рукой другу, но от приглашения за стол отказался, чему Маша про себя порадовалась. Но вида подавать было нельзя. Они шли по залу ресторана, как привычная, красивая пара, отношениям которой было принято завидовать и их обсуждать. Их всегда обсуждали, за спиной, точнее, обсуждали её рядом со Стасом Тихоновым. Подходит она ему или нет. А Маша всегда делала вид, что не замечает переглядываний за спиной и не слышит шепотка подружек Стаса. Подружек детства, подружек юности, привычных и, наверное, достойных, по мнению Анны Александровны. А ей надлежало лишь улыбаться и притворяться независимой. Счастливой не притворялась, до недавнего времени она была счастлива, появляясь со Стасом под руку где бы то ни было. А вот сегодня предпочла бы сбежать от чужих взглядов и внимания.
