Текст книги "Три полуграции, или Немного о любви в конце тысячелетия"
Автор книги: Екатерина Вильмонт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
– Очень приятно, – произнесла секретарша.
– Не могли бы вы записать Алису Витольдовну на прием к Святославу Игоревичу?
– Если по вопросам спонсорства, это бесполезно! – отрезала секретарша.
– Нет-нет, это дело совсем другого характера, конфиденциального, – подпустила таинственности Алиса.
– А не могли бы вы хотя бы в общих чертах обозначить вашу проблему?
– Нет, это невозможно, я просто не в курсе, я всего лишь выполняю поручение.
– В таком случае, я не могу вашего директора записать на прием. Пусть она сама позвонит.
– Эй, подруга, послушай, – сменила тон Алиса, – ты такая же секретутка, как и я, зачем строить из себя невесть что? Запиши на прием, а они уж сами как-нибудь разберутся. Эта наша Алиса такая крутая баба, она меня просто выгонит, а работу найти трудно, сама, что ли, не знаешь?
На другом конце провода слышалось задумчивое сопение.
– Я бы записала, но если эта твоя крутая директриса начнет у шефа бабки просить, так он меня выгонит. Мне строго-настрого наказано по вопросам спонсорства не принимать.
– Да какое там спонсорство! У нас этим совсем другие люди занимаются. Я ж говорю: мы развиваем сеть!
– Значит, она точно не из-за денег?
– Точно.
– Ну а как обозначить проблему? Шеф спросит, по какому вопросу, и что я отвечу?
– Ну скажи, что… а черт, я же не знаю! Придумай сама что-нибудь такое, чтобы прохиляло у твоего шефа, но только в общих чертах, понимаешь?
– Понимаю! – хмыкнула секретарша. – Только что я-то буду с этого иметь?
– Ты куришь?
– Ну?
– Что куришь?
– Зеленый «Мо».
– Блок тебя устроит?
– Ну ты даешь! Круто!
– Получишь, не сомневайся!
– Годится. Значит, так… записываю твою шефиню на завтра, на одиннадцать тридцать. Пойдет?
– Пойдет. Спасибо, подруга! А как тебя звать? Кому послать сигареты?
– Илона меня зовут.
– Красивое имя, обалдеть! Ну все, Илона, пока!
Алиса повесила трубку и подумала, что с сигаретами она, пожалуй, сглупила. Не потому, что ей было жалко денег, но просто с какой стати одна секретарша дает взятку другой? И как быть с этими сигаретами? Не самой же крутой мадам их передавать секретарше? Не умею я врать. Ну да ничего, попрошу водителя служебной машины отвезти блок этой Илоне.
На следующий день в одиннадцать она отправилась на фирму «Каньон». У подъезда стояли машины одна шикарнее другой. Алисина «мицубиси» выглядела здесь бедной родственницей. Она оставила машину в переулке за углом. Пусть автомобильчик у нее и не супер, зато она сама выглядит на все сто! Даже охранник при виде нее вытянулся в струнку.
Секретарша оказалась совершенно такой, как ее представляла Алиса. Длинноногая красивая блонда лет двадцати пяти. Наверное, для Курбатова она уже стара, ему что посвежее подавай, с яростью подумала Алиса, и эта ярость прибавила ей боевого задора.
– Моя фамилия Сухоцкая, я на одиннадцать тридцать, – сказала она.
– Ах да, вам придется минут пять подождать, Святослав Игоревич вышел… Посидите пока.
– Вышел или ушел? – холодно осведомилась Алиса.
– Нет-нет, он здесь, просто вышел ненадолго. Не волнуйтесь.
Секретарша из-под ресниц разглядывала посетительницу. Немолодая, конечно, но чувствуется класс. За такой костюмчик можно душу отдать, а как сидит… И драгоценностями не увешана. Одно колечко всего. Наверное, и сережки есть, но под волосами не видно. Интересно, это у нее свой цвет такой или крашеная? Нет, похоже, цвет натуральный…
В приемную вошел мужчина лет пятидесяти в элегантном темно-сером костюме.
– Святослав Игоревич, это к вам.
Алиса вспыхнула от злости. Ах, старый развратник, я думала ему лет тридцать…
– Милости прошу! – Курбатов с любопытством посмотрел на посетительницу.
Хотелось с ходу надавать ему по морде, но Алиса сдержалась и прошла в роскошно обставленный кабинет.
– Садитесь. Хотите кофе?
– Нет, благодарю!
– Тогда, может быть, чаю?
– Спасибо, нет.
Она села в кресло напротив массивного письменного стола.
Хозяин кабинета тоже опустился в свое кресло и выжидательно уставился на Алису. Впрочем, еще и с огромным удовольствием. Она ему страшно понравилась. Сразу видно, стерва. Курбатов обожал стерв, особенно рыжих.
– Итак, что вас привело ко мне?
Алиса сосчитала до десяти и только потом ответила:
– Ненависть.
Ей сразу стало легче оттого, что она сказала чистую правду.
– Ненависть? Я не ослышался?
– Нет, не ослышались. И я требую, слышите, требую, чтобы вы оставили Иришку в покое.
На лице Курбатова отразилось искреннее недоумение.
– Какую Иришку? О чем вы говорите?
– Иришку Тропинину! Имейте в виду, я не обратилась прямо в милицию, только чтобы не мучить девочку. Или вы не в курсе, что ей всего пятнадцать лет?
– Ничего не понимаю! Это какое-то недоразумение!
– Нет, это растление малолетних!
– И все-таки я ничего не понимаю… – Он выглядел несколько растерянным, но не испуганным. – Может быть, вы сдержите свои эмоции и объясните, в чем дело? Или это попытка шантажа? В таком случае, должен вас огорчить, я сейчас же звоню в милицию. Вы хоть соображаете, в чем меня обвинили? И кто такая эта Иришка?
Алиса вдруг похолодела. А что, если этот холеный господин тут ни при чем, а она, как всегда, погорячилась?
– Послушайте, синий «БМВ» под номером 083 принадлежит вам?
– Не буду отрицать. Мне.
– В таком случае вы, вероятно, помните, куда отвозили пятнадцатилетнюю девчонку в начале седьмого позавчера? И целовались с ней, пока стояли в пробках? Вы станете это отрицать?
– А что, вы меня там видели? – вдруг развеселился он.
– Да, представьте себе.
– Меня?
– Вас. Это же ваша машина?
– Машина моя, не спорю. Но меня там не было, и я, увы, в это время не целовался с молоденькой девицей, а вел довольно трудные переговоры в Дортмунде.
– В Дортмунде? И вы можете это доказать?
– Ну разумеется.
– Докажите.
– Нет ничего проще.
Он вытащил из внутреннего кармана заграничный паспорт и протянул его Алисе.
Она с некоторой растерянностью взяла документ.
– Смотрите, смотрите, вон там отметка о прилете из Германии. Убедились?
– Да.
– Так что ваш шантаж не удался.
– Послушайте, а кто же это мог быть?
– У меня даже вопросов не возникает. Наверняка мой сын.
– Сколько ему лет?
– Девятнадцать. Он студент. И, по-видимому, полный дурак. Я в его возрасте предпочитал женщин постарше.
– Между прочим, в девятнадцать лет тоже можно сесть за растление, – утратив всю агрессивность, произнесла Алиса.
– Я с ним поговорю, обещаю вам, – уже вполне серьезно сказал Курбатов. Ему было приятно, что эта рыжая нахалка сбавила тон. – Я Денису такую головомойку устрою! Наглый мальчишка, берет мою машину и катает на ней всяких писюшек…
Алиса была подавлена. Давно уже она не чувствовала себя такой дурой. Хорошо хоть никого не посвящала в свою затею.
– Ну что ж, прошу меня извинить, – с трудом выдавила она и встала.
– Погодите, эта девочка – ваша дочь?
– Племянница.
– Послушайте, а почему вы начали с меня? Почему не поговорили сначала с ней? По-моему, это было бы разумнее. Или вы преследовали какую-то другую цель?
– О нет, а начала с вас, потому что… потому что…
– Потому что вы слишком темпераментны.
– Нет, – покачала головой Алиса, – дело не в темпераменте. Я просто дура. Всего хорошего.
– Подождите, Алиса… Витольдовна.
Она недоуменно смотрела на него и, стоя столбом возле его стола, действительно ощущала себя последней идиоткой.
– Алиса Витольдовна, знаете, я в некотором роде фаталист…
– Ну и что?
– Раз уж судьба привела ко мне такую интересную и темпераментную женщину, я просто обязан этим воспользоваться.
– Не понимаю…
– Вы сегодня вечером заняты?
Клеится он ко мне, что ли?
– Занята! И к тому же сегодня вечером вам предстоит сделать внушение сыну. Всего хорошего. Извините.
И она пулей вылетела из его кабинета.
Курбатов только головой покачал. И вызвал секретаршу:
– Илона, раздобудь мне координаты этой дамы. И чем скорее, тем лучше.
Алиса добежала до машины и, пыхтя от негодования, села за руль. У нее даже руки дрожали. Надо ж было так опростоволоситься! Какого дьявола я вечно лезу, куда меня не просят! Может, у Ирки любовь неземная, а я встреваю! Теперь папаша устроит сыночку скандал, тот расскажет Ирке… Черт, черт, черт! Нет, это точно, у меня сдвиг по фазе. Тетя Берта права, надо завести мужика. Я уже утратила всякое чутье. Вообразила невесть что – растление малолетних! Их растлишь, этих нынешних малолеток, они сами кого хочешь растлят. Небось у Ирки сексуальный опыт побогаче, чем у ее мамы… Я кретинка. Все, больше в чужие дела не суюсь! И вообще, пора на работу, там я по крайней мере уж точно на своем месте. Вот и хорошо, а мужики… Да пропадите вы все пропадом!
– Наталья, будь добра, посмотри вот эту рукопись, – сказал главный редактор, протягивая ей красную папку.
– Самотек? – спросила она.
– Нет. Автора рекомендовала Жихарева, говорит, талантливый. Если пойдет, пустим в серию «Бестселлер XXI века». Только не тяни, ладно?
– А ты-то сам смотрел?
– По-моему, вполне… Но ты же знаешь, я тебе больше чем себе доверяю.
– Хорошо.
– Наталья, только, пожалуйста, забудь, что за него Жихарева хлопотала. А то я тебя знаю, ты так ее не любишь…
– Олег!
– Да вы же, бабы, такой народ… Поэтому будь объективной.
– А если мне не понравится?
– Напишешь обоснованное заключение.
– Как будто мои заключения кого-то волнуют!
– Ну не преувеличивай!
– Олег, если ты помнишь, я была против того, чтобы печатали Тушилова, ну и что? Мне же теперь приходится это дерьмо хлебать большими ложками! Да и вообще…
– А Тушилов, между прочим, прекрасно продается!
– Ну еще бы! У всех его положительных героев член длиной тридцать сантиметров!
– А разве это плохо? – с некоторой грустью спросил главный редактор.
– Дело вкуса! – фыркнула Наталия Павловна. – Ладно, Олег, я пойду.
– Иди. Как дела-то?
– Нормально.
– Хорошо. Иди.
Вернувшись к себе, Наталия Павловна раскрыла папку. «П. Гущин. Дурная слава». Она вытащила наугад одну страничку. По крайней мере вполне грамотно, и на том спасибо. Ладно, заберу домой, вечером прочту.
Тата взялась вычитывать верстку очередного детективного романа. Только за работой она чувствовала себя человеком, а не брошенной женой. Сколько ни говорила себе, что жизнь в тридцать девять лет не кончается, что та же Жихарева вышла в третий раз замуж почти в пятьдесят, а корректорша Зинаида Иосифовна и вовсе в пятьдесят два, но ничего не помогало. К тому же Наталия Павловна сидела на диете, и от этого ей было еще хуже, а результатов что-то не видно.
В комнату вихрем ворвалась Рина, с грохотом отодвинула стул и изо всех сил хватила кулаком по столу. Так она обычно разряжалась после бесед с коммерческим директором издательства Кузоватовым.
– Опять с Витасиком поцапалась? – оторвалась от верстки Тата.
– С кем же еще? Я его когда-нибудь укокошу! Собственноручно!
– Что опять?
– Очередная гениальная идея! Он требует, чтобы авторы детской серии по возможности брали псевдонимы!
– Подумаешь, новость!
– Но ведь Богословская уже печаталась, это не первая ее книга, а он, видите ли, решил, что Богословская – неподходящая для детей фамилия! И требует, чтобы она звалась Корабликовой!
– Почему Корабликовой?
– Ему кажется, что детям это должно понравиться!
– Бред!
– Я ему то же самое сказала!
– А сама Богословская в курсе?
– Пока нет.
– Ну так чего ты расстраиваешься? Может, она еще пошлет его куда подальше.
– Ты ж его знаешь, он упрется и может начать настаивать. А Богословская талантливая, у нее хорошие книги, жалко если она уйдет.
– Не уйдет. Думаю, Витасик в результате откажется от своей роскошной идеи.
– Как же, жди-дожидайся! Татка, обещай, что не протреплешься. Обещаешь?
– Обещаю! А что такое?
– Он велел мне подготовить ему список «детских» фамилий!
– Что?
– Что слышала!
– Он рехнулся?
– Похоже на то.
– Но зачем это нужно?
– Он выразился так: «Чтобы давать авторам возможность выбора». Вот приходит, например, человек по фамилии Смирнов. А мы ему списочек: извольте выбрать сами, кем вам быть – Корабликовым, или Самолетиковым, или Собачкиным.
– Интересно, а Рыбкин, Птичкин, Кошкин – это детские фамилии?
– По-видимому, недостаточно.
– Тогда Пеленкин, Подгузников, Соскин.
– Гениально, Татка, я вот ему такой списочек составлю. Как ты сказала? Я запишу. Давай еще!
– Памперс! Роскошная иностранная фамилия – Елизавета Памперс, блеск! А еще можно целую серию выпустить – Мамулин, Папулин, Дедулин.
– Ага, Сынулин, Бабулин, – подхватила Рина.
– А для подростков спецфамилии не нужны? А то можно, например, придумать такие – Пубертатников, Кайфецкий и Кайфоломский!
– Татка, это уже не по теме.
– Ладно, посмеялись, и вроде полегче стало.
– Да, отпустило. Пусть Витасик подавится этими детскими фамилиями. Как думаешь, подавится?
– Обязательно!
Часов в пять, когда они давно и думать забыли о пресловутом списке, в комнату заглянула незнакомая женщина средних лет:
– Извините, я к Ирине Александровне.
– Слушаю вас!
– Извините, я вот принесла рукопись.
– Какую рукопись?
– Детский детектив. Мне посоветовали к вам обратиться… Я вообще-то из Питера… Но вот мне рекомендовали ваше издательство…
– А как вы прошли сюда? – полюбопытствовала Рина. – У нас ведь охрана.
– Я пришла к Геннадию Игоревичу.
Геннадий Игоревич был директором издательства.
– А, понятно.
– Геннадий Игоревич хотел сам меня вам представить, но я решила, что не стоит… Я бы и говорить не стала о нашем знакомстве, чтобы отношение ко мне было непредвзятым, но вы спросили… Пожалуйста, посмотрите, Ирина Александровна!
– Хорошо, разумеется, я прочту. Как ваша фамилия?
– Малышец. Елена Афанасьевна.
– Как? – чуть не расхохоталась Рина.
– Малышец!
– Это ваша настоящая фамилия или псевдоним?
– Нет-нет, настоящая. Я даже подумывала взять более благозвучный псевдоним. Например, Богоявленская. Мне эта фамилия очень нравится.
– Нет, только Малышец! – решительно заявила Рина.
– Вы полагаете? А почему?
– Оригинально, по крайней мере.
Тата, не выдержав, выскочила в коридор. Бывает же!
Вечером Иришка куда-то убежала, вероятно, к подруге, Тата решила просмотреть рукопись Гущина. Открыла и уже не могла оторваться. Книга была захватывающе интересной и отлично написанной. Надо же! Как здорово! Интересно, какой он, этот Гущин? И откуда взялся? Вероятно, герой романа – это некоторым образом он сам? Хорошо бы.
Тата заволновалась. Она всегда волновалась, когда натыкалась на талантливую рукопись. А «Дурная слава» даже не нуждается в редактуре. Ну, может, надо кое-что уточнить, убрать несколько повторов, но в целом роман можно сразу пускать в работу. Завтра с утра пойду к Олегу, обрадую его.
Тата даже не заметила, как вернулась и легла спать Иришка, вот зачиталась…
Утром она сразу же отправилась к главному редактору.
– Олег, можно к тебе?
– Заходи. Садись. С чем пожаловала?
– Я прочла Гущина, это блеск!
– Серьезно?
– Конечно. Прекрасно написано. Если хорошо оформить, вмиг расхватают. Настоящий бестселлер. Не оторваться.
– Ну вот и займись. Для начала позвони автору, пригласи для разговора ко мне. Я сам звонить не буду, чтоб не задавался. И не особенно восхищайся. Ну сама знаешь, осторожненько. Мол, нам ваша книга подходит, не более того. А то аппетит разыграется.
– Господи, Олег, да за такого автора…
– Не горячись, Наталья. Мы же совсем его не знаем. Иному в башку сразу залетит, что он гениальный и неповторимый, а нам потом мучайся. Короче, выполняй! И сдержи эмоции. Поняла?
– Конечно. У тебя есть его координаты?
– Да, вот возьми! – Олег Степанович протянул ей карточку. – Пригласи его на пятницу, к трем часам.
– А если он не сможет?
– Сможет, сможет! Ни секунды не сомневаюсь, прилетит на крыльях любви. Да, вот хотел тебя спросить…
– О чем?
– Эта твоя подружка рыжая на какой машине ездит?
– Алиса? – страшно удивилась Наталия Павловна.
– Кажется.
– А тебе зачем?
– Да я вчера вроде бы ее видел, но не был уверен.
– У нее серебристая машинка, маленькая такая, японская…
– «Мицубиси»? Ага, точно, это она была.
– Ну и что?
– Да ничего, просто так.
– Признайся, Олег, она тебе понравилась?
– Ну да, красивая, только ты ничего такого не думай… – И главный редактор покраснел как мальчишка.
– А что мне думать? – усмехнулась Наталия Павловна. – Тебе тут ничего не светит.
– А ты позови нас вместе в гости, а? Под каким-нибудь предлогом. Можешь?
– Легко!
– Лучше бы в будний день вечерком, а?
– Олег, я, конечно, могу позвать и тебя и Алису, только повторяю: тебе тут ничего не светит.
– Почему это?
– Алиса в принципе не имеет дел с женатыми мужчинами.
– А я как бы уже не очень женат, – вздохнул главный редактор.
– Как? – ахнула Тата.
– Да вот так… Светка себе французика нашла…
– Из Бордо? – вырвалось у Таты.
– А ты почем знаешь? – насторожился Дюжиков.
– Что? – не поняла Тата.
– Откуда ты знаешь, что он из Бордо?
– Олег, помилуй, это же просто цитата из «Горя от ума». «Французик из Бордо, надсаживая грудь…» Ну и так далее. У меня просто вылетело…
– А, ну да… А я было подумал, что уже все издательство в курсе. Ты только помалкивай, ладно?
– Можешь быть спокоен. А он и в самом деле из Бордо?
– Именно.
– Богатый, что ли?
– Светка утверждает, что жутко богатый. Она уже подала на развод. Торопится, сучка…
Олег Степанович выглядел очень расстроенным. Светку он года три назад вывез из родного Ставрополя, где она была удостоена титула «Мисс Ставрополье». Ей было всего двадцать четыре года. И Олег Степанович женою гордился. Она соответствовала мировым стандартам.
– Ладно, Олег, я попробую.
– Да черт с ней, с этой рыжей стервозиной. Можешь меня одного пригласить. Мы с тобой теперь товарищи по несчастью.
– Ну одного тебя я могу хоть сегодня позвать… Слушай, с Алисой тебе и правда не светит, но у меня есть еще одна подруга, Соня. Очаровательная женщина, умница, прелесть. Она вас, мужиков, всегда жалеет.
– Не замужем?
– Нет.
– Сколько лет?
– Сколько мне.
– И не стерва?
– Нисколечко.
– Дети есть?
– Нет.
– Ладно, договорись с ней на любой день. Можно и на субботу, только не на воскресенье. Я по воскресеньям пить не люблю.
– А в будни?
– В будни много не выпьешь.
– Поняла!
– Выпивку я обеспечу, имей в виду. Кстати, может, я с одним другом приду, а?
– Для меня, что ли?
– Ну ты там посмотришь, а то втроем как-то глупо…
– Чего не сделаешь ради начальства, – улыбнулась Тата.
– Вот и славненько.
В этот момент дверь кабинета распахнулась и в проем вдвинулась совершенно разъяренная Валерия Жихарева.
– Господин Дюжиков! Я возмущена! Собственно, я хотела пойти к директору, но его, видите ли, нет!
Олег Степанович, не вставая с кресла, пригласил:
– Садитесь, Валерия Семеновна.
– Я хочу побеседовать с вами с глазу на глаз!
Жихарева стояла в дверях, а так как кабинет был крохотный, то Тата просто не могла выйти.
– Я же сказала: при посторонних я разговаривать не буду!
– Разрешите, я выйду! – тихо проговорила Тата.
– Да уйдете вы когда-нибудь?
– Я бы ушла, если бы вы были постройнее. А так вам придется меня пропустить! – обозлилась Тата.
– Что ваши сотрудники себе позволяют? – завопила маститая писательница. – Это не издательство, это форменный бардак, а ваши девицы – типичные вокзальные проститутки! И хамки!
– Валерия Семеновна! Успокойтесь! – растерянно пробормотал главный редактор.
Самое смешное заключалось в том, что взбешенная дама по-прежнему загораживала выход, а за ее спиной в коридоре уже собирался народ.
– Наталья, исчезни! – потребовал Олег Степанович.
– Я когда-то в юности прыгала в высоту, но тут не разбежишься.
За спиной Жихаревой раздался смех. Она в гневе обернулась, и Тата, слегка ее оттолкнув, протиснулась за дверь.
И тут же на глаза ей попалась зареванная Вика. Девушка стояла у стенки, и по ее хорошенькому личику катились крупные слезы.
– Что там такое? – спросила Евгения Федоровна, технический редактор.
– Понятия не имею! – пожала плечами Тата. – Но думаю, Олег сейчас нахлебается… Вика, в чем дело? Пошли ко мне. – Она обняла девушку за плечи и повела в свою комнату. – Это из-за тебя сыр-бор?
– Из-за меня, – всхлипнула Вика. – Я ей просто сказала, что нашла несколько мелких погрешностей. Она сначала так бровки вздернула, губки поджала и говорит: «Ну-ну, посмотрим». Только это никакие не мелкие погрешности, а просто ошибки… ну насчет «Нахлебника», помните? Да и еще там… Она, например, пишет, что в ресторане подали меню вин. Но ведь это называется карта вин, правда же?
– Правда. Но я тебя предупреждала.
– Я не могу так… Ведь лучше же исправить ошибки. Наталия Павловна, меня теперь уволят?
– Еще чего! Да если из-за капризов таких дамочек всех увольнять… Но разговор неприятный может быть. Ничего, считай, это у тебя боевое крещение. К тому же, думаю, она про тебя уже и забыла. Сейчас весь гнев обращен, наверное, на меня. Но я привычная. Хочешь чаю?
– Если можно…
Тата заварила в кружке чай и достала из шкафа коробку зефира в шоколаде.
– Угощайся.
– А вы?
– А я на диете, – вздохнула Тата, с вожделением глядя на зефир. Она приоткрыла дверь и прислушалась. Из кабинета главного редактора доносились громкие голоса.
– Ругаются? – шмыгая носом, спросила Вика.
– Как ни странно, да.
– Почему – как ни странно?
– А Олег Степанович обычно с женщинами не препирается. Он их молча слушает, дает выговориться. Но сегодня он тоже что-то расшумелся.
Тата на цыпочках подошла к его двери.
– Только не надо меня шантажировать, дражайшая Валерия Семеновна, – услышала она голос Дюжикова. – И кричать тоже не надо, зачем портить себе нервы? Давайте договоримся мирно, по-хорошему. Впредь все ваши книги будут выходить в том виде, в каком вы их сдаете.
– Именно этого я и требую.
– И никто из редакторов их вообще читать не будет.
– Слава тебе Господи! Ваши редакторы…
– Но… – Тата, казалось, сквозь дверь видит, как Олег поднимает указательный палец. – Но… Если в книге совершенно случайно обнаружится какая-то ошибка, то уж не взыщите!
– Я прекрасно понимаю, что вы задумали! – взвизгнула Жихарева. – Ваши гнусные девки нарочно насажают мне ошибок, чтобы потом я краснела перед читателями! Я вас всех насквозь вижу. Это все зависть, черная зависть!
– Ну зачем вы так? Никто никаких ошибок вам сажать не будет, нашим девочкам некогда этим заниматься…
– Короче, я требую, чтобы вы объявили выговор Тропининой за хамство. Требую!
– Валерия Семеновна, но это уже наше внутреннее дело.
– В таком случае, пусть она немедленно извинится. И эта соплячка Вика тоже.
– Простите, но я не понял, за что должна извиняться Вика? За свою добросовестность? За хорошую работу? Дело в том, что «Нахлебника» действительно написал Тургенев, а не Достоевский. Но если вы настаиваете, пусть будет Достоевский. Я, лично, не возражаю.
– Вы что, в самом деле идиот или прикидываетесь? Я и без вас это знаю, я имела в виду не тургеневского определенного героя, а всех «маленьких людей» Достоевского…
– А! Понял. Спасибо, что разъяснили. Теперь, я полагаю, вопрос снят. Все останется так, как было. Обещаю вам. Хотите кофе?
– Стану я пить вашу бурду! Я только настаиваю, чтобы Тропинина извинилась. По-моему, это не так уж много, учитывая, как ваше издательство на мне наживается!
– Я не уверен, что она еще здесь. По-видимому, Наталия Павловна сейчас уехала по моему поручению!
– Ай да Олег! – обрадовалась Тата и поспешила скрыться в своей комнате. Более того, заперла дверь на ключ и приложила палец к губам. И тут же кто-то подергал дверь.
– Вот видите, она ушла, – донесся из коридора голос Дюжикова.
– Ну и черт с ней, с этой коровой!
Наконец все стихло.
– Что там было? – едва слышно спросила Вика.
– Бой быков.
– И кто победил?
– На сей раз, кажется, тореро. Олег стоял насмерть.
И Наталия Павловна рассказала Вике все, что удалось подслушать.
– Надо же, – покачала головой Вика. – Мы еще должны извиняться. Слышали бы вы, что она мне кричала! И ногами топала! Может, она ненормальная?
– Климакс, наверное. Но, впрочем, она всегда была противная. У меня на нее аллергия.
Минут через десять в дверь постучали.
– Наталья, открой!
– Сейчас!
– Окопались тут! Фу, я просто еле жив! Сделайте мне чашку чаю! Кошмар какой-то!
– Я вообще-то многое слышала, – призналась Наталия Павловна. – Ты молодец.
– Она потребовала, чтобы ты домой к ней явилась с извинениями.
– Еще чего!
– А я ответил, что в таком случае она должна будет публично извиниться за вокзальных проституток! Тут она и сникла… Ну, Наталья, неужели все кончилось? Просто себе не верю!
До Гущина Тата дозвонилась только вечером, из дому. Трубку сняла женщина. Судя по голосу, немолодая.
– Будьте добры, Павла Арсеньевича! – сказала Тата. И вдруг в памяти помимо воли всплыло: «Найдет свое счастье Наташа с мужчиной по имени Паша». Неужели это он?
– Его нет дома. А что передать?
– Простите, а с кем я говорю?
– Это его мама.
– Я из издательства, по поводу романа, который написал ваш сын.
– Да? – В голосе мамы явственно слышалось волнение.
– Книга нам понравилась. Мы хотим ее напечатать. Но Павлу Арсеньевичу следует прийти в издательство, поговорить с главным редактором, Олегом Степановичем Дюжиковым. Хорошо бы завтра, в три часа. Как вы думаете, это возможно?
– Я не знаю. Павлик сейчас гуляет с собакой, он скоро вернется. Может, вы еще разок позвоните, через полчасика? Очень вас прошу!
– Хорошо.
– А еще лучше оставьте ваш телефон. Он сам позвонит.
Интересно, какой у него голос, у этого «мужчины по имени Паша»? Почему-то Наталье Павловне казалось, что он должен быть таким… ну таким, как… Одним словом, Тата волновалась.
Звонок раздался даже раньше, чем она ожидала. Очень приятный мужской голос попросил Наталию Павловну.
– Это я.
– Говорит Гущин. Мне передали, что вы звонили…
– Да, Павел Арсеньевич. Вы не могли бы завтра в три часа прийти к главному редактору, обсудить условия и так далее…
– Простите, а кто читал мой роман?
– Я. И мне он очень понравился. И главный тоже читал. Решено его печатать. Это ваша первая книга?
– Да. – Ответ прозвучал как-то неуверенно. – Значит, вам понравилось… Извините, а вы кто?
– Я редактор. Вероятно, буду вести вашу книгу.
– Корежить будете?
– Корежить? Боже упаси!
– Это обнадеживает. А мне прямо к главному приходить или сначала к вам?
– Как хотите.
– Так, может, я сперва к вам зайду? Я, знаете ли, не очень люблю начальство.
– Хорошо.
Она объяснила Гущину, как ее найти, и с взволнованно бьющимся сердцем повесила трубку. Голос Павла Арсеньевича ей понравился. Глубокий, приятный…
– Мамочка, ты о чем задумалась? – ласково спросила Иришка, появившись в дверях.
– Да так просто… О работе.
– Мам, папа звонил.
– И что сказал? – устало осведомилась она.
– Знаешь, он меня в гости звал. Хочет со своей… ну с этой меня познакомить.
– А ты что?
– Согласилась. Мамочка, ну мне же интересно, пойми!
– Интересно, на кого он твою мать променял? – В голосе Таты уже дрожали слезы.
– Интересно! Да! Тем более я уверена, что он дурак. Хочу убедиться. Мама, только не реви, ладно? Ты и так уж… И вообще, я давно хочу тебе сказать…
Иришка села за кухонный стол напротив матери, подперла голову руками и молчала, видимо, подбирая слова.
– Ну, горе мое, что ты хотела сказать?
– Знаешь, мам, ты когда про все это говоришь, ну про папу, про эту историю… ты такая… неинтересная становишься!
– Неинтересная? В каком смысле?
– А во всех! И лицо у тебя какое-то… надутое. И слова – как в плохом кино.
– Ирка!
– Нет, правда-правда, дай я договорю! Я же о тебе думаю! Ты вообще-то клевейшая. Красивая, умная, язычок у тебя подвешен будь здоров – одним словом, класс! А тут… просто не женщина, а… геркулесовая каша на воде! Остывшая! Не то что хавать, а глядеть скучно. И слушать тоже!
– Ну и не слушай!
– Мам, ты не обижайся, я тебе добра желаю! Так нельзя. Ты посмотри, ты ведь даже одеваться нормально перестала. Все серенькое, скучненькое… Тебе что, надеть нечего? Ну ушел… ну бывает… Не пропадать же тебе! Мамочка, ну не плачь, ну пожалуйста! Хочешь, я не пойду к ним? Хочешь?
– Да при чем тут это? Ирка, у меня что, и вправду такой жалкий вид, да?
– Жуть с ружьем!
– Но что же делать?
– Взять себя в руки. Ты завтра идешь на работу?
– Конечно.
– Тогда разбуди меня пораньше.
– Зачем?
– А я прослежу за тобой! Я тебя приведу в чувство! На тебя еще все мужики кидаться будут!
– Ирка, ты ненормальная, – улыбнулась Тата сквозь слезы.
– Нет, я как раз нормальная. Я хочу своей мамой гордиться, как раньше! А не умирать от жалости. Понятно?
– Более или менее.
– Так, ты когда последний раз на ночь кремом мазалась? Забыла уже? Нет, я с тебя не слезу! Иди в ванную! За собой надо ухаживать, особенно в твоем возрасте, вон кожа какая сухая стала!
Тата покорно поплелась в ванную. Ирка права, я безобразно распустилась. Все силы уходят на диету… А если я намерена похудеть, то уж за кожей особенно надо следить… Да, надо же рассказать дочке о сегодняшней стычке с Жихаревой. Ей будет приятно, что мать все-таки не совсем превратилась в геркулесовую кашу.
– Софья Давыдовна, к телефону!
– Алло!
– Сончик, это я, ну как ты там?
– Славка, мне сейчас некогда.
– Ну вот, тебе всегда некогда, когда я звоню, а я соскучился. Мы уже четыре дня не виделись.
– Извини, у меня клиенты. Я сама тебе позвоню.
– Можно я заеду после работы?
– Заезжай.
Соня в раздражении швырнула трубку. Нет, эти отношения пора кончать, сколько можно? Посетителей у нее не было, но она принципиально не вела на работе личных разговоров. Зачем занимать телефон, ведь даже сейчас, в самое «глухое» время, какой-нибудь случайный клиент может позвонить, и, если будет занято, он запросто обратится в другую фирму. Ради чего рисковать?.. А Левка так и не появился. Да и зачем я ему? А он мне разве нужен? Нет. Но почему-то все-таки обидно. Просто я невезучая.
– Ой, Соня! Что я тебе расскажу! – запыхавшись, проговорила Нора, одна из сотрудниц агентства, тридцатилетняя женщина, безмерно озабоченная отсутствием мужа. – Ты помнишь Людку из «Атолла»? С такой короткой стрижкой и с громадной жопой?
– Помню, а что?
– Она замуж вышла!
– Ну и что?
– Как это – ну и что! – удивилась Нора. – Ты бы лучше спросила, за кого!
– За кого?
– За американца! За богатого американца и уехала с ним в штат Арканзас.
– И что дальше?
– Да она только что уехала!
– Не пойму, что ты-то так волнуешься, она же тебе не близкая подруга? Проживешь как-нибудь!
– Сонь, ты меня нарочно дразнишь, да? Все ты прекрасно понимаешь! Я тоже хочу замуж! И хорошо бы за американца!
– Хотеть не вредно.
– Да в том-то и дело! – Нора вдруг перешла на таинственный шепот: – Мне девчонки из «Атолла» объяснили, как ей это удалось! Через российско-американское брачное агентство! Представляешь? И я добыла адрес этого агентства!
– Поздравляю!
– Ну я-то не хуже Людки, а фигурка у меня в сто раз лучше! Так что шансы есть.
