Текст книги "Крутая дамочка или Нежнее чем польская панна"
Автор книги: Екатерина Вильмонт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
Екатерина Вильмонт
Крутая дамочка,
или
Нежнее, чем польская панна
Часть первая
Семья
Нежнее, чем польская панна,
И, значит, нежнее всего.
Константин Бальмонт
Таська ворвалась в кухню с криком:
– Мам!
Но никто не отозвался. А она вдруг увидела на столе то, что грезилось ей во сне и в глупых мечтах – длинные книжицы авиабилетов. Она даже головой помотала, может мерещится? Но билеты были вполне материальны – протяни руку и пощупай. Откуда они взялись, эти два билета?
– Мам, ты дома?
Странно, куда она подевалась? Стало как-то тревожно. Таська выглянула в окно. Так и есть, мать сидит на лавочке под старой грушей, она всегда там сидит, когда волнуется, и в руках у нее какая-то бумажка. Письмо, что ли?
Она выбежала на заднее крыльцо.
– Мам, я зову, зову! Это письмо? От кого? И что это за билеты на столе?
Тут она сама себе удивилась – я ведь даже не взяла их в руки, не знаю, куда они…
– Тасечка, ты голодная, наверное?
Мать поднялась ей навстречу, глаза у нее были испуганные.
– Мам, чего стряслось-то?
– Не чего, а что, – машинально поправила мать.
– Ладно, пусть. От кого письмо, мам?
– Мы с тобой летим в Москву, через пять дней.
– Зачем это? – боясь поверить услышанному, перешла на шепот Таська.
– Не знаю еще. Вот прислали билеты и записку…
– Кто прислал?
– Сестра твоего отца, Марго, – тихо ответила мать.
– Мам, ты что? Откуда она взялась, ты же всегда говорила, у нас нет никаких родственников!
– Я так считала, я не хотела… И папа не хотел… А на самом деле у него есть сестра, брат, и еще какие-то тетки. Вот, прочти сама…
Таська выхватила из рук матери листок. «Дорогая Аля, не удивляйся этому письму, папа умер полгода назад, и оставил кое-что тебе и Тасе в наследство. Сережа сам не желал никаких связей с семьей, и я уважала его выбор. Однако Сережи давно нет на свете, а у тебя растет дочь, если я не ошибаюсь, она почти ровесница моей Тошки. Скоро каникулы и я считаю, что пора тебе выйти, наконец, из своего провинциального затворничества, ты еще молодая женщина, а твоя дочь взрослеет. Приезжайте, поживете у нас на даче, девочки познакомятся, Тася оглядится, может, захочет после школы поступить в московский институт, да и тебе можно будет найти работу. Короче, я не мастерица писать письма, посылаю билеты и жду звонка. Очень хочу познакомиться с твоей дочкой».
– Мам, мы наследство получили! Ура!
– Ох, не знаю, не нравится мне все это… Жили мы спокойно и без наследства…
– Ага, с хлеба на квас…
– Ничего, зато сами…
– А мы и там будем сами, мам, я так хочу в Москву! Ой, только не заводи мне про «Трех сестер», скучища дурацкая…
– Не смей так говорить про Чехова!
– Так мы едем?
– Съездить, наверное, надо, ты посмотришь Москву, это полезно…
– Мам, а почему ты никогда не говорила про… них?
– Папа еще до твоего рождения с ними порвал.
– Из-за тебя?
– Да нет, там были какие-то идейные разногласия. Я уж толком и не помню. Но Марго хорошая женщина… Когда папа умер, она приезжала на похороны…
– А муж у нее есть?
– Сейчас не знаю, а тогда не было.
– Выходит, вы с ней матери-одиночки?
– Выходит, что так…
– И мы на той неделе летим в Москву?
– Летим! – в голосе матери вдруг появились ликующие нотки.
И вот тут Таська по-настоящему обрадовалась. Все получилось как в кино: наследство, таинственные родственники, семейные тайны… Одним словом, мечта и упоение!
– Эличка, мне никто не звонил?
– Маргоша, у тебя же два мобильных.
– Ну и что? Многие не любят звонить на мобильный… Впрочем, неважно! Нуцико дома?
– Нет, в театр отправилась. Ты ж ее знаешь.
– Знаю, придет и будет ругаться. То не так и это. А что на ужин? Я голодная, как зверь.
– Опять с утра ничего не ела?
– Поверишь, минутки свободной не было.
– Не поверю! Почему нельзя в офисе иметь микроволновку? Я бы давала тебе с собой баночку супа, а выбрать пять минуток всегда можно!
– Пять минуток выбрать можно, а вот чтобы в офисе пахло жратвой – недопустимо!
– Опять эта сказка про белого бычка, – махнула рукой Эличка. – Ты себя не бережешь!
– Я не умею себя беречь.
– У тебя дочь! Ты вот спросила, не звонил ли твой муженек, а про дочь и не вспомнила.
– Про дочь я все знаю, я сегодня четыре раза говорила с ней, она пошла на день рождения к Наде Ковальской.
– Извини, детка, я просто беспокоюсь…
– Чего ты беспокоишься? Ох, как вкусно!
– Все-таки приедет женщина с ребенком, совершенно чужая, провинциальная, кто знает, как все будет…
– Все будет нормально, Аля чудный человек, интеллигентный, тактичный…
– А ребенок?
– А что ребенок? У такой матери и ребенок должен быть воспитанным…
– А если девочка пошла в Сергея?
– Эличка, милая, мы же завтра перебираемся на дачу, к тому же Аля с девочкой будут жить отдельно, ты зря волнуешься… В какой театр пошла Нуцико?
– Моссовета, а что?
– Хочу съездить за ней, чего ей на метро таскаться?
– У тебя еще есть силы?
– Пока есть. Ты не знаешь, когда спектакль кончается?
– Кажется, в десять.
– Отлично. А ты не хочешь со мной проехаться?
Ей плохо, решила Эличка, не хочется оставаться одной даже в машине, езды до театра Моссовета в этот час от силы минут десять.
– С удовольствием.
– И давай поедем чуть пораньше, посидим немножко в саду Аквариум, погода такая чудная…
– О, с восторгом, детка!
– Спасибо, Эличка, все было так вкусно.
Марго быстро составила посуду в посудомойку, вытерла стол, несмотря на слабые протесты Элички.
– Ну что, едем?
– Не рано ли?
– Да нет, пока припаркуюсь, пока дойдем, посидим…
Она хочет мне что-то рассказать, подумала Эличка, ее что-то мучает…
Какие же они все-таки все тупые! У девчонок в башках один гламур! И диеты! Вот дуры и у всех, как говорит дядя Лева, «совершенно пустые файлы»! А я среди них чувствую себя белой вороной, и это противно. Притворяюсь как могу дебилкой, чтобы не выделяться на общем фоне, а то затравят… Слава богу, завтра на дачу! Там не будет фона! Мама сказала, что приедут какие-то родственники из провинции и моя ровесница с красивым именем Таисия… Поглядим, что за фрукт… Опять же мама уверяет, что ее мать Александра Игоревна необыкновенно интеллигентная тетка, может и дочка у нее с мозгами? Хорошо бы… А парни наши это вообще отпад, усоски какие-то… Ненавижу нашу идиотскую школу, лучше бы меня в обычную городскую отдали…
Дома никого нет и слава богу! Могу на что угодно поспорить, что Нуцико пошла в театр, а мама с Эличкой поехали за ней. Неужели маме больше некуда вечером пойти? Похоже, ее так называемый муж не выдержал испытания раздельной жизнью… а она мучается.
Зазвонил телефон, Тоша нехотя взяла трубку, звонят наверняка не ей.
– Алло, Тошенька? А мама дома?
– Здрасьте, ее нет. Она вас что, не ставит в известность, куда ходит по вечерам?
Мужчина на том конце провода горько усмехнулся.
– Твоя мать слишком эмансипирована. А где она, не знаешь?
– Могу только предполагать.
– И что ты предполагаешь?
– Что они с Эличкой поехали забирать из театра Нуцико.
– А в какой театр сегодня отправилась уважаемая Нуцико?
– Понятия не имею. А почему вы не позвоните маме на мобильный?
– Она не отвечает.
– Дам бесплатный совет: позвоните ей на второй мобильник.
– Я даже не подозревал о его существовании. Дашь номер?
– С меня голову снимут! К тому же она скорее всего не ответит, когда увидит ваш номер.
– Это уже мои проблемы, ты только номер дай.
– Вы поссорились?
– Поссорились, – вздохнул мужчина.
– И кто виноват?
– Мама думает, что я.
– А вы так не думаете?
– Черт его знает…
– Понятно. Ладно, записывайте номер. Но меня не выдавайте.
– Даже под пытками инквизиции или гестапо.
– Только со своего телефона не звоните. А еще лучше переждите денька два-три. Она забеспокоится, что вы пропали и сама позвонит.
– Откуда в твоем возрасте такая житейская мудрость? – радостно засмеялся Даниил Аркадьевич.
– Не согласились бы на дурацкий гостевой брак, пожили бы в нашей семье, стали бы мудрым, как Ярослав и Натан вместе взятые.
– Какой еще Натан?
– Лессинга не нюхали, Даниил Аркадьевич? Есть у него такой персонаж – Натан Мудрый.
– Батюшки, такая эрудиция в пятнадцать лет и в наше время просто пугает. Кто сейчас читает Лессинга?
– А что, вы предпочитаете Оксану Робски?
– А это еще кто? – расхохотался он. – Слушай, как мама себя чувствует, как выглядит?
– О, похоже вас отлучили от дома и закрыли доступ к телу?
– Слушай, Тошка, тебе не кажется, что ты переходишь границы? Но это прискорбное событие произошло уже десять дней назад. Впрочем, ты все-таки скажи маме, что я звонил.
– А как же мудрый совет?
– Я его принял к сведению. Если мама мне сегодня не позвонит, я затаюсь.
– Жалко, что вы с нами не живете, я люблю с вами болтать. А то в школе мозги ржавеют.
– Ну ты крутая! Ладно, спокойной ночи, ребенок.
Пять дней пролетели как одно мгновение – оказалось, чтобы уехать на какое-то время, надо столько всего сделать. Но Тася с мамой все успели. Сложнее всего было маме договориться об отпуске в такое время.
– Мам, да пошли ты их всех, возьми расчет!
– С ума сошла? Где я потом найду здесь такую работу?
– Мама, не надо здесь, мы же едем в Москву! И твоя Марго пишет, что найдет работу там…
– Ерунда все это, а где мы жить будем?
– Мамочка, миленькая, я не хочу здесь жить, что меня тут ждет?
– А что тебя ждет там? Знаешь, какая в Москве конкуренция буквально во всем? Нет, и не проси.
– Мама, но мы же получили наследство…
– Послушай, скорее всего никакого наследства и нету, это просто Маргоша решила нам что-то отстегнуть, по доброте душевной. С какой стати твой дед стал бы вдруг оставлять нам что-то, когда при жизни и знать нас не хотел?
– Может, он думал о душе?
– Да нет, ерунда, если бы нам что-то и вправду было завещано, нас известили бы официально, а так… Это доброхотное даяние Маргоши…
– И ты, конечно, от него откажешься?
– Не знаю, смотря в какой форме это будет… Обижать Марго я не хочу, но и чувствовать себя бедной родственницей-приживалкой тоже не желаю! Но недельку мы там все же поживем, посмотришь Москву, сходим в театр, хорошо бы в Большой…
– Выходит, они нам подачку дают? – прищурилась Таська.
– Я только предполагаю. Вполне возможно, что завещание было устным, не оформленным официально… а я просто мнительная дура.
– Устным? Так кто же в здравом уме будет отныкивать сам у себя какой-то куш? Они больные, что ли?
– Дорогая моя, ты слишком много смотришь телевизор, а там зачастую жизнь кажется куда ужаснее, чем на самом деле. Поверь, хорошие и порядочные люди еще не перевелись. И добрые тоже.
– Тебя не поймешь. То ты уверяешь, что нам хотят бросить кость, то все кругом добрые и порядочные…
– Я просто не хочу, чтобы ты ехала туда с какими-то чрезмерными ожиданиями.
– А как ты думаешь, мам…
– Тася, отвяжись, у меня и так голова кругом идет… – тихо проговорила мать.
– Мам, а тебе не страшно на самолете лететь?
– Ни чуточки. Я раньше любила летать… Села в самолет и через два часа уже в другом городе, в другом мире…
– А там укачивает?
– Меня – нет.
– А если меня укачает?
– Я с собой пакетик возьму, – усмехнулась мать, – а впрочем, у тебя хороший вестибулярный аппарат, мне ваш физрук говорил…
– Мам, а нас будут встречать?
– Да, Марго обещала встретить, когда я ей звонила.
– А в чем я полечу?
– В джинсах и синей футболке, сверху ветровку накинешь.
– А ты?
– И я так же. Можно подумать у нас большой выбор!
– Ой, мам, а если в наследство деньги, ты мне модных тряпок купишь?
– А как же! И себе, кстати, тоже!
Тася вытаращила глаза, что это с мамой?
– Послушай, что за мероприятие затеяла твоя сестрица?
– Ты о чем? – не отрывая глаз от газеты, спросил Лев Александрович.
– О воскресном приеме.
– Что за прием? Я не в курсе.
– Ну конечно, ты со своими девками вообще уже ничего не помнишь!
Лев Александрович предпочел пропустить мимо ушей замечание насчет девок, он слишком хорошо, почти дословно, знал, что воспоследует, если он возмущенно спросит, о каких девках речь, впрочем, и молчание могло быть истолковано не в его пользу, а потому он отложил газету и, преданно глядя в глаза жены, спросил:
– Деточка, напомни, о чем речь, я и вправду стал совсем беспамятный.
Римма Павловна, несколько сбитая с толку, объяснила:
– Звонила Марго, еще вчера, и сообщила, что в воскресенье на даче состоится семейный сбор, добавив, что присутствие обязательно. После смерти Александра Афанасьевича она почему-то взяла на себя роль главы семьи, хотя, видит Бог, это твоя роль по праву.
– Боже избави, мне эта роль совсем не подходит, а Маргоша справится с ней как нельзя лучше. А по какому поводу сбор, она не сказала?
– То-то и оно, что не сказала, только вскользь упомянула, что приезжает вдова Сергея.
– Вот как? Интересно было бы на нее взглянуть.
– Ну разумеется, что может быть интереснее новой юбки, но вряд ли она тебя заинтересует, ей уже лет сорок, нищая провинциальная бабенка, выглядит небось на все пятьдесят. Да, кстати, Марго доиграется с этим браком на расстоянии. Я позавчера встретила ее Данечку с какой-то бабой в ресторане. Правда, баба была на редкость неинтересная, но кто знает…
– Ты что, теперь блюдешь не только меня, но и Даню? – усмехнулся Лев Александрович.
– Никого я не блюду, просто случайно встретила, но такого видного интересного мужика у нее уведут, как нечего делать.
– А ей ты об этом, надеюсь, не сообщила?
– Разумеется, сообщила!
– Римма! А она что?
– Ничего, только плечами пожала. Доиграется твоя сестрица, ох доиграется! Останется одна, а ей уж за сорок, и что за идея жить врозь…
– Никакого контроля, да?
– Конечно! Вот если тебя не контролировать, ты бы уж давно глупостей натворил, ты и так-то вечно делаешь глупости, но хоть не глобальные…
Ему давно уж хотелось завыть от тоски, но он привычно сдержался. Не буди лихо, пока оно тихо.
– Значит ты не догадываешься, по какому поводу сбор?
– Нет, деточка. Но, возможно, по случаю приезда этой дамы, Сережиной жены…
– Тоже мне повод! И тоже мне дама!
День был солнечным и жарким, но на затененной кустами сирени веранде был рай.
– Маргоша, скажи Тошке, чтобы не торчала все время на солнце.
– Не волнуйся, Эличка, она при мне намазалась кремом для загара. Хочет быть красивой.
– Она поедет с тобой в аэропорт?
– Она молчит, а я не хочу ее принуждать. Я вообще не уверена, что они сумеют поладить с этой девочкой, Тошка такая привереда, такая максималистка…
– Как бы я хотела, чтобы они подружились, это же ненормально, что у девочки в ее возрасте нет настоящей подруги… А еще меня немного пугает Римма, как она отреагирует…
– Ну, ее реакция пусть волнует Леву.
– А в нем ты уверена?
– В первый момент он отреагирует нормально, а там Римма его накрутит, и тут уж я ни за что не ручаюсь. Однако, Римма может бесноваться, сколько угодно, ничего изменить уже нельзя.
– А Даниил Аркадьевич будет?
– Зачем?
– Но он же твой законный муж, то есть полноправный член семьи. И противоестественно, что Лева будет с женой, а ты без мужа.
– Ты так считаешь?
– И я, и Нуцико, мы обе так считаем.
– Хорошо, я его позову.
Слава богу, подумала Эличка. Может, помирятся.
Самолет прилетал в субботу, во второй половине дня. Марго специально купила билеты на выходной день, чтобы не маяться в пробках. Интересно, я узнаю Алю? Впрочем, она меня наверняка узнает… Мы с Сережкой были так похожи…
Она узнала Алю мгновенно, хотя не видела ее больше десяти лет. Среднего роста, худенькая, русоволосая женщина со старым фибровым чемоданом, каких Марго не видела уже бог знает как давно, а с ней высоконькая девочка, в лице которой явно проступали грузинские черты. Даже четвертушка грузинской крови сказалась, девочка обещала стать красавицей.
– Аля! Тася! Боже, как ты похожа на свою бабушку! Алечка, ты прекрасно выглядишь!
– Марго, сколько лет, сколько зим! И так неожиданно… Я смущена, сказать по правде.
– Ладно, это все потом, сейчас идемте к машине, а то проблемы с парковкой… – от смущения пробормотала Марго, и решительно забрав у Али чемодан, пошла вперед. Но чемодан оказался поистине неподъемным.
– Ты почему тележку не взяла, что у тебя тут, камни? – Марго поставила чемодан. – Стойте здесь, не двигайтесь, я пойду за тележкой.
– Тетя Марго, я сама, я быстрее, – кинулась куда-то в сторону Тася.
– Смотри, не потеряйся! – крикнула ей вслед Марго.
– Не потеряется, – улыбнулась Аля. – Она не в меня.
– Красивая какая, – сказала Марго.
– В отца… Но она добрее… Она хорошая.
– Вот и телега! – подбежала Таська.
– Молодчина! – похвалила ее Марго.
Таське было приятно услышать похвалу этой женщины, показавшейся ей воплощением столичного стиля.
– Куда мы едем? – спросила Аля, когда Марго вырулила со стоянки.
– На дачу. Я не помню, ты бывала у нас на даче?
– Нет, не довелось.
Господи, как изменилась Москва! – потрясение ахала Аля, а Таська, не отрываясь, смотрела в окно. Но при этом мало что видела, ей было страшновато и в то же время радостно. Что будет, что за наследство оставил ее родной дед, о существовании которого она узнала лишь на прошлой неделе. И как примет ее новоявленная родня? И столичная девчонка Тошка, у которой, впрочем, так же как и у нее, нет отца… А тетя Марго – классная, красивая, стильная, одета дорого, машина дорогая, БМВ, маникюр – закачаешься, голос – отпадный, вообще, она суперская, хоть и немолодая. Есть еще и дядька, по имени Лев, и еще всякая родня… Интересно, ох как интересно, а главное – Москва!
А между прочим, у тетки на пальце обручальное кольцо, значит, есть муж, вряд ли она сама заработала себе на эту крутую тачку, хотя такая может… Есть в ней крутезь, есть… Я хочу быть такой, как она, и чтобы не зависеть от мужа и вообще. У нее даже если есть муж, она вряд ли от него зависит.
– Нуцико, скажи, а почему дед поссорился с дядей Сережей?
– Да я толком не знаю, спросила бы лучше у мамы.
– Мама какую-то пургу гонит.
– Мамы, они всегда пургу гонят, считают, что их чадам нельзя знать правду об этой жизни, а потом дети вырастают и расшибают себе лбы об эту самую правду жизни.
– А в чем она состоит? – Что?
– Правда жизни.
– Вообще или в частности?
– Слушай, Нуцико, если не хочешь отвечать на мой вопрос, так и скажи.
– Я просто не могу на него ответить. Когда Марго перевезла нас с Эличкой в Москву, Сережа уже был в опале, а нам тогда было не до подробностей чужой жизни.
– Знаешь, Нуцико, это свинство.
– Ей Богу, Тошенька, я не знаю, спроси у Элички, твоя мама с ней в сто раз откровеннее, чем со мной. Будь добра, принеси мне пачку сигарет, у меня в сумке возьми.
– Курить вредно!
– Как выясняется, теперь вредно еще и есть, и дышать, не лишай меня последнего удовольствия в жизни.
– Нуца, а почему тетя Эличка так вкусно готовит, а ты не умеешь?
– Потому что я умнее.
– То есть? – засмеялась Тошка.
– Я рано поняла, что если ты умеешь готовить, то так до смерти и простоишь у плиты. Вот к примеру, я сейчас сижу в саду, в качалке, болтаю с любимой внучатой племянницей, а Эличка в поте лица трудится на кухне.
– Ты поэтому и замуж не выходила?
Именно поэтому! Я всю молодость провела на раскопках, мне это было в сто раз интереснее, чем пятнадцать рецептов сациви…
– Но Эличка ведь тоже работала…
– Эличка врач, и к тому же детский, и ей просто положено было заботиться о желудочно-кишечном тракте своей семьи.
– И ты не жалеешь, что не вышла замуж?
– Нет, детка, я любила одного человека, который никак не мог на мне жениться, а за других мне не хотелось…
– Нуца, расскажи мне про этого человека…
– Как-нибудь в другой раз, а то я заведусь, настроюсь, все вспомню, разволнуюсь, а тут приедет Маргоша со своими гостями…
– Но ты мне правда расскажешь?
– Клянусь! Но когда будет подходящая обстановка.
– О, а вот и мама! – воскликнула Тошка и понеслась открывать ворота.
Таська представляла себе эту дачу совершенно по-другому, что-то вроде виллы или коттеджа за глухой каменной оградой, с охранником у ворот, словом что-то из сериалов. А тут… не слишком новый штакетный забор, выкрашенный зеленой краской, правда, участок огромный, но заросший лесом и в глубине его большой деревянный дом, двухэтажный, с террасами на обоих этажах.
– Господи, какой домина, – проговорила мать.
Ворота открыла высокая девчонка в шортах и красной маечке.
– А вот и Тошка, надеюсь, Тася, вы с ней подружитесь.
Тошка с любопытством заглянула в машину и широко улыбнулась.
– Добро пожаловать, гости дорогие! – дурашливым голосом произнесла она. – Мы уж заждались!
Машина въехала на участок и остановилась. Тут же Тошка открыла заднюю дверцу и плюхнулась рядом с Таськой.
– Привет, ты Тася? Здорово и здорово, что ты приехала! В пинг-понг играешь?
Насторожившаяся было Таська вдруг ощутила удивительную легкость.
– Играю! Привет!
– О! Супер! Плавать умеешь?
– Тут есть где плавать?
– Найдем! В компах петришь?
– Тошка, побойся бога! – напустилась на дочь Марго.
– Ой, да! – расхохоталась Тошка. – Это все потом! Вылезаем!
Девочки, хохоча, вылезли из машины.
Слава богу, кажется, они нашли общий язык, облегченно подумала Аля и тоже вылезла.
Девочки тем временем уже вытаскивали из багажника неподъемный чемодан и сумку гостей..
– Нет, это тащить пупок развяжется! Я сейчас, – крикнула Тошка и вскоре появилась с чистенькой тачкой. Погрузив багаж, девочки с хохотом покатили ее к дому.
Слава богу, подумала Марго, она боялась что при виде старого фибрового чемодана с металлическими уголками Тошка отпустит какое-нибудь ироническое замечание.
– Ну вот, Алечка, добро пожаловать.
– Как тут хорошо, тихо, Москва мне показалась слегка суматошной…
– Слегка? А сегодня еще и суббота, вот в будние дни это настоящий бедлам… А тут у нас рай…
– Черемухой пахнет… А сирень еще не цветет…
– Тебе Сережа наверное рассказывал об этом доме…
– Никогда. Он вел себя так, будто он один во всем свете…
– Тебе было трудно с ним?
– Очень.
Марго слегка приобняла ее за плечи. Аля смущенно улыбнулась и спросила, указывая на обручальное кольцо:
– Что это?
– Сдается мне, что уже ничего… А впрочем, мы поговорим позже, идем, покажу тебе вашу комнату. О, а вот и Нуцико, познакомься, это Аля.
Высокая стройная женщина, назвать которую старухой ни у кого не повернулся бы язык, некрасивая, но с удивительно добрым лицом, произнесла прокуренным голосом:
– Здравствуйте, дорогая! Ваша дочка – красавица, она очень похожа на Этери в юности.
– А где Элико? – спросила Марго.
– В кухне. Пирожки достает из духовки. Маргоша, к тебе заходила Зоя Васильевна, я сказала, что ты будешь к вечеру.
– Спасибо, Нуца.
– Идите, идите в дом, а я еще тут покурю.
– Кто это? – шепнула Аля, войдя в дом.
– Нуцико и Эличка сестры моей мамы. Когда в Тбилиси воцарился Гамсахурдия, я их вывезла в Москву. Нуца археолог, а Эличка детский врач. Ты их полюбишь, они такие…
Комната на втором этаже, отведенная Але с Таськой, была большая, уютная, с огромным окном, выходящим в сад.
Таська и Тошка уже потрошили чемоданы.
– Так я и знала! – всплеснула руками Марго. – Ты навезла банок! С ума сошла…
– Ну мне хотелось хоть чем-то… Тут грибы, я сама мариновала, тут малина с черемухой протертые, а тут настоящий башкирский мед. Девчонки, отнесите на кухню!
– Тетя Аля, а черемуху, ее разве едят?
– Вот напеку вам шанежек, попробуешь!
– Слушай, Аля, они, кажется, сдружились с первого взгляда.
– Похоже на то, у меня, честно говоря, камень с души свалился…
– У меня тоже, – улыбнулась Марго. – Я побаивалась – кто знает, две девчонки в таком возрасте…
А эта Тошка клевая, простая совсем, не выдрючивается… а бабульки просто чудо, что одна, что другая… Интересно все как…
– Мам, а можно Тася возьмет твой велик и мы покатаемся? – спросила Тошка после обеда.
– А куда это вы собрались?
– Хочу угостить Тасю мороженым в кафе.
– Тошенька, в морозилке полно мороженого, – засмеялась Эличка.
– Из морозильника неинтересно. А в кафе кайф!
– Да пусть едут, только осторожно на дороге. Возьми деньги, угости Тасю, но смотрите не обожритесь!
Девочки с веселыми воплями понеслись в сарай за велосипедами.
– Ты, может, хочешь отдохнуть? – предложила Марго.
– Нет, я совсем не устала, Маргоша, можно я спрошу?
– Конечно. Ты, наверное, хочешь узнать о наследстве?
– Ну, вообще-то я хотела спросить, сколько тебе лет, но раз ты заговорила…
– Сколько мне лет? Сорок два, а что?
– Ты выглядишь потрясающе, никогда бы не подумала!
– Спасибо. Так вот, насчет наследства… Отец был странным человеком…
«Маргоша, я должен поговорить с тобой…» «Папа, к чему такая торжественность?» «Маргоша, ты только не сердись, не кричи, но речь пойдет о завещании».
«Папа! – поморщилась Марго». «Понимаю, ты можешь сказать, что я волен распорядиться всем по своему усмотрению, но я слишком пристрастный человек, а в таких делах сама знаешь, нужно некое хладнокровие, коим я почти не обладаю».
«Папа, по-твоему, я рыба?» – Марго хотелось свести разговор к шутке.
Но отец был серьезен.
«Ты человек справедливый, ну, во всяком случае куда более справедливый, чем я, к тому же ты и сама небедная и, главное, не жадная, поэтому я хочу все пункты завещания обсудить с тобой. Завтра мы вместе поедем к нотариусу, поскольку своим душеприказчиком я назначаю тебя, все авторские права, все издания и переиздания я могу доверить только тебе, а для этого ты должна поехать со мной. Этот дом я тоже оставляю тебе, а вот квартиру на Ломоносовском думаю оставить той женщине… вдове Сережи…»
Марго прежде всего испугалась. Неужто отец и в самом деле «задумался о душе»? Значит, он болен и скрывает это от всех? Но вид у него бодрый, даже можно сказать цветущий.
«Папа, это будет справедливо, там растет девочка, ровесница Тошки…»
«Вот видишь, я знал, что ты меня поддержишь».
«Папа, а Лева? Что ты оставишь Леве?»
«А что ему нужно? У него, собственно, все есть. И я терпеть не могу его Римму, отвратительная баба».
«Папа, ты хочешь склоки, семейных дрязг?»
«Разумеется, нет. Треть всех моих посмертных гонораров пойдет Левке. Бабушкин ларчик с цацками – Тошке, теткам твоим я определю некую сумму просто в деньгах, ну а остальным ты распорядишься по своему усмотрению. И вот еще что… Попроси прощения за меня у той Сережиной женщины… Ты ведь знаешь, как ее найти, да?»
«Конечно».
«А как ты думаешь, она примет эту квартиру?»
«Думаю, да. Даже если она не захочет… Послушай, папа, а может быть я напишу ей, попрошу приехать и ты сам сможешь сказать ей все, что сочтешь нужным».
Отец на мгновение задумался и тут же ответил:
«Нет, Марго, не стоит. А то вдруг она мне не понравится, и я передумаю? Я ведь такой, могу и передумать. Поэтому не надо. Сделай так как я сказал, к тому же видя перед собой хоть и старого, но еще живого врага, эта женщина может просто из глупой гордости отказаться от наследства, а с мертвого взятки, как говорится, гладки…»
«Папочка, да ты просто боишься…»
«Ты права, Маргоша, я вообще не самый храбрый человек…»
«Но ведь, собственно, перед Алей ты не виноват, разве что в том, что не поехал на похороны…»
«Вот именно, и этого я себе простить не могу, что бы там между мной и Сережей не было, но он мой сын…»
«А хочешь, я организую все, и ты съездишь туда, на его могилу?»
Уже произнеся эту фразу, Марго пожалела о ней. У отца сделались такие несчастные испуганные глаза… Он просто хотел отдать долг… Это уже эгоизм старости… Говорят, чем старше человек, тем легче он переносит удары судьбы, а отцу уже почти восемьдесят… Композитор, в молодости переживший не одну идеологическую порку, а в последние двадцать лет получивший поистине мировое признание, он был достаточно одинок… и жил словно в неком коконе, который сам же для себя создал, и ее неосторожное предложение безмерно его испугало.
«Ладно, папочка, это все в прошлом, тем более тебе надо беречь силы для поездки в Англию…»
«Ох, я же совсем забыл о домике в Финляндии, его я оставлю тоже тебе».
«Нет, его ты оставишь Леве!»
Она тоже забыла об этом маленьком доме недалеко от водопада Иматра, где отец любил жить и работать в пору своего позднего романа с одной шведской певицей.
«Ты полагаешь, ему это нужно? Он же не любит природу!»
«Ему нужно внимание отца, пусть хоть посмертное», – довольно жестко сказала Марго, обожавшая старшего брата.
«Вот видишь, как я был прав, когда привлек тебя к этому скорбному действу».
«Папа не драматизируй, составление завещания деловая необходимость и только. Я считаю себя еще вполне молодой, но завещание уже составила», – соврала она.
«Марго, побойся Бога!»
«Папа, а вдруг со мной что-то случится? Мало ли, мы живем в опасном мире, а у меня дочь, две тетки…»
Во что бы то ни стало надо действительно составить завещание, а то кто знает…
Но отец и вправду повеселел. Она умела с ним обращаться.
– И ты хочешь сказать, что Александр Афанасьевич завещал мне квартиру в Москве?
– Да, именно!
– Боже мой, но … так не бывает!
– Бывает, Аля, бывает. Но ты пока не говори об этом даже дочке. Завтра приедет нотариус и будет оглашено завещание в присутствии всех заинтересованных лиц.
– Но это может не понравиться…
– Кому?
– Льву Александровичу. Его жене, твоим теткам.
– Леве на это наплевать, а мне глубоко наплевать на его жену. А тетушки… Просто смешно.
– Марго, а почему ты меня предупредила?
– Чтобы ты завтра в обморок не хлопнулась, – засмеялась Марго.
– Таська хлопнется.
– Дети присутствовать не будут. Я их завтра отправлю в Москву. Пусть Тошка покажет Тасе город, нечего им тут околачиваться. Да, Аля, скажи мне, в свете сложившихся обстоятельств, ты хотела бы жить в Москве? Работу я тебе подыщу.
– Какую?
– К примеру, возьму тебя к себе, оглядишься, привыкнешь, а там видно будет.
– Прости, Марго, я бы не хотела… Работать У родственников…
– Ну что ж, значит, придумаем что-то еще. Главное, принять решение.
– Какое решение? – немного испугалась ее напора Аля.
– Будешь ты жить в этой квартире или продашь ее, имей в виду, это очень большие деньги, в своем городишке ты сможешь на них купить шикарный дом и еще много лет жить безбедно, но я бы тебе не советовала…
– Почему?
– Москва есть Москва.
– Но ее надо завоевать, а я… – слабо улыбнулась Аля.
– Завоевывать Москву, имея двухкомнатную квартиру на Ломоносовском, куда легче, к тому же я тебе всегда помогу, да и Тася, я уверена, захочет жить в Москве, какое будущее ее ждет в вашем захолустье?
– Я все понимаю, но… Мне немного страшно и потом…
– У тебя там кто-то остался? – напрямик спросила Марго.
Аля залилась краской.
– Да, но это ничего не меняет… Он женат и…
– Ты его любишь?
– Наверное нет… Но все же…
– Аля, меня часто укоряют за авторитарность, но решать все равно тебе. Кстати, хочешь завтра с утра поедем посмотрим квартиру?
– Ну завтра же люди приедут…
– Люди приедут днем, а мы поедем утром, заодно захватим девчонок, пусть погуляют по Москве, а вернутся на электричке, ничего страшного.
