Текст книги "Оборотень (СИ)"

Автор книги: Екатерина Нечаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

– Сев, а чего тут интересного? – не выдержала я. Он тоже в окно выглянул.

– Летом тут гораздо красивее. Да и весной тоже. Особенно на улицах, где альвы живут. Гирлянды из цветов все дома опоясывают. Да, и дармы, орки те же или тролли, когда свои праздники отмечают, город не узнаешь. Но это тоже все летом. Осенью, ты права, тут скучновато. Через несколько седьмиц череда зимних праздников начнется, тогда и полюбуешься. Давно я здесь не был. – задумчиво закончил наемник.

Мне почему-то снова стало его жаль. Несмотря на его дурацкий шлем, острые зубы и кошачью морду. Несмотря на то, что он с радостью меня выкинет, когда все закончится, и я с той же радостью бы пнула его копытами, когда верну свой дар.

– Зато у тебя родственников куча.

– И проблем тоже. – Мрачно закончил он.

Я задумалась о том, что он говорил о череде зимних праздников. Значит, в ближайшие пару седьмиц выгонять не собирается. И то хорошо.

Мы остановились около небольшой лавки с вывеской на нечеловечьем языке. Но внизу мелкая надпись знакомыми буквами шла. Я первой из повозки вылезла и замерла, сосредоточенно шевеля губами, пытаясь прочитать.

– Ч… чи… а эта буква вроде "р". "Чи" и "р" будет "чир". "Чир" и "о" будет "чиро"… "чиро" и "д" будет "чирод".

Я увлеклась.

– Не чир, а чар. – буркнул вылезший следом наемник. – просто надпись размазалась. Чародейные искусства.

– Настоящие?

– Здесь просто лавка, где маги могут купить необходимые товары. Пособия в основном. Или основу для зелий.

Мы вошли в дверь. Когда она открылась, где-то наверху прозвенел маленький колокольчик. Внутри было множество шкафов с книгами, и стоял запах, как во всех книгохранилищах, запах пыли, старой бумаги и кожаных обложек фолиантов. Пахло еще свечным воском и сиренью, но никаких чародейских чудес не наблюдалось. Я с интересом скользнула взглядом по обложкам. Я где-то слыхивала, что коли волшебную книжку найдешь, то можешь и волшбу творить научиться. Уж я б тогда повеселилась. Самой бы великой колдуньей заделалась.

– А ты, значит, читать умеешь?

– В академиях не обучались. – с достоинством проворчала я, попинывая кончиком сапога ковер. – Но Марфа умная. Марфа даже до пяти считать умеет.

– Да, явные признаки гениальности налицо. – рассеяно похвалил он.

– Севэриан, рад, что ты зашел. – Голос раздавался откуда-то сверху, но его обладателя я не видела. – Тебе стоит говорить, что у тебя какие-то странные изменения в ауре, и я даже боюсь сказать точно какие?

– Я к тебе поэтому и пришел, Риан.

По винтовой лестнице, с чердака похоже, спускался хозяин. Длинноволосый, жесткие пряди хлестко били его по плечам при каждом движении, и были настолько иссиня-черными, что отдавали уже каким-то жутковатым синеватым блеском. Одеяние у друга Сева было длинное, мешковатое и шибко смахивающее на платье с поперечной вышивкой из диковинных букв.

Сев, наконец, со вздохом облегчения шлем снял. Я ожидала, что он и вправду шерсть прищемит, завопит звериным голосом, но кошаку повезло. Либо он молчаливый.

– Так. Теперь все ясно. – без выражения особого удивления сказал хозяин, остановившись и не отнимая длинной худой руки от перил. – И как тебя угораздило?

– Долгая история. Посмотри, может, ты чем помочь сможешь? Или хоть посоветуешь. – Сев провел лапой по морде, приглаживая встопорщенную шерсть.

– Севэриан, я, конечно, долго изучаю магические искусства, но я далеко не всесилен. А это что за… или кто? – подойдя ближе, спросил он и посмотрел на меня.

Хозяин лавки был очень высоким и очень худым, сухим, жилистым, и с виду он казался надменным. Несгибаемая, строгая осанка, неулыбчивое лицо, такое правильное, суровое и лишенное всех нормальных чувств, что хотелось поежиться. Заостренные черты, выступающий вперед подбородок, немного раскосые глаза того же глубокого черного оттенка, что и волосы. А из-под распущенных волос торчали кончики…

– Ельф! – радостно заорала я. – Ельф! Сев, ты видишь?

– Марфа. Сирота. – представил меня Сев.

Ельф от моего вопля слегка поморщился.

– Ух, ты! Живой! – я попыталась ткнуть в живого настоящего бессмертного ельфа пальцем. Когда еще так повезет. Обычно они с охраной путешествуют, к ним близко и не подберешься.

– Севэриан, ты вроде бы считался моим другом. Держи ее от меня подальше. – Вся маска надменности и высокомерия с него слетела, и он от меня грациозно попятился.

– А вы настоящий ельф?

– Севэриан!

Диковинно как-то он себя ведет. – Да ладно вам, будто я ельфов не видала. Через наш город ваши ди-ли-гации частенько проезжают. Вот моя подруга Мар… Марика даже много книжек про вас читала! И мне пересказывала. "Занимательную повесть про приключения романтичной девицы Вероники и удивительных ельфов", правда, чем они удивительные она мне так и не пересказала. – Я хотела как лучше, показать, что не такой уж он для меня и дивный. Подумаешь, ельф, но того почему-то перекосило, и он еще дальше попятился.

– Мне просто было интересно, чем вы такие удивительные. – растеряно пробормотала я, больше не делая попыток к нему приблизиться. Не так я себе эту встречу представляла. И что ельф так пятиться будет. Я ж ничего и не сделала.

– Только через мой труп. – всерьез сказал тот. – Нет, ты слышал Севэриан? Эту пошлятину! Я думал, все эти книги уничтожили, а проклятого автора в тюрьму посадили! Больше ни один человек порог моей лавки не переступит! Севэриан, чего ты ржешь?

Я вздохнула. Ельф был совсем не таким красивым, как на картинках в книжке, да и довольно злобным. Голос у него был властным и немного хрипловатым, наверное, от окриков. Ничего чарующего и мелодичного, как сказывают. Жаль. Да еще и кошак этот ржет, как лошадь.

– Риан, успокойся. Видишь, у нее все вопросы закончились. Я не могу ее оставить в экипаже. Она опять куда-нибудь денется, а мне еще проклятие идиотской цветочной феи снимать.

– Цветочной? Феи? Ладно, Севэриан. Только от нее больше чтоб ни звука. – Говоря это, дурацкий ельф на меня демонстративно не смотрел. Я еще раз вздохнула. О, леший! Ну, как я могла так самую первую встречу испоганить. Ничего, Сев говорил тут ельфов много, со следующим я буду вежливой.

Он нас через ряды книжных шкафов провел в какую-то маленькую комнатку с камином, четырьмя креслами вокруг деревянного украшенного резьбой столика. На столе стояло блюдо с печеньем. Я осторожно дернула Сева за рукав и тихо прошептала.

– А почему твой друг в платье?

Вместо ответа кошак сдавленно хрюкнул.

– Это мантия чародея, ты, невежественный человеческий отпрыск! – довольно злобно отозвался ельф.

– А вы дивные ельфы не такие уж и красивые. Но хоть про слух не врут.

Волосатая лапа зажала мне рот. – Больше ни звука!

Я его укусила и вывернулась.

– Тьфу… какая гадость. Я откусила кусок твоей шерсти… тьфу…

– Приятного аппетита. – пробормотал Сев.

Хозяин лавки смотрел на нас с непередаваемым выражением, чуть оттопырив в стороны острые длинные уши.

– Все. Иди в экипаж, Марфа! Я передумал.

– Я больше и слова не скажу. Я буду, как молчаливая рыба. – Я еще раз украдкой сплюнула. Шерсть у него на лапах была мягкая и совсем кошачья.

– Садитесь. Ну, рассказывай, Севэриан, как это произошло. И какой несчастной судьбой тебя свело с… этим чудовищем.

Он рассказывал настолько кратко и занудно, что не будь я свидетельницей всего, что случилось, зевать бы начала. Сев, получив от нанимателя деньги за выполненное задание, спокойненько собирался их потратить, но тут встретил знакомого и узнал, что то, чего они опасались, все-таки свершилось. И срок уже к концу подходит. Ну, в общем, узнал он про беды братца, а как назло в это время остался без лошади, а то бы раньше приехал. Половину награды ухлопал на какую-то бешеную зверюгу, впрочем, он, Риан, бы оценил, но посеял клячу в лесу. И наверно ее уже задрали волки. Не знаю, как я в него чем-нибудь не швырнула. Кляча?? Ах, ты ж скотина неблагодарная. Я начинала понимать фею.

Потом злобная лесная ведьма его заколдовала, но как только разберутся с дядюшкиным наследством, он сразу же займется возвращением нормальной внешности. И спросил, нельзя ли заклятие феи с нас обоих снять.

– Как любопытно… – под нос забормотал Риан, закатывая рукава своего мешковатого балахона и начиная вокруг Сева руками махать. – Очевидно, из-за проклятия магическое пространство вокруг тебя несколько нестабильно и нервно реагирует на все попытки взаимодействия с чужеродной магией…

Пока они болтали, я печенье по краям старательно обгрызала, уже только от жадности, потому что после завтрака больше в меня ни крошки не влезало. – … из чего следует, что расколдовать вас ни одному волшебнику не под силу, и вам придется выполнять все испытания злой ведьмы. – Наконец закончил он, когда я уже успела полблюда печенья искрошить.

– Что ж. Но я хотя бы попытался. – Вздохнул Сев.

– А что такое цветок Шаанора? – спросила я.

– Цветок? – ельф на меня уставился. – А ты откуда про него знаешь?

– Просто интересно.

Сев помрачнел и ничего не говорил, видно смирившись, что я рано или поздно все равно узнаю. Ельф перестал на меня настороженно пялиться и мечтательно уставился в стену.

– О, это лучше видеть. Лучше один раз увидеть это своими глазами, чем сотни раз слышать от других о его хрупкости и тонкости, и о волшебстве, на которое он способен. Иногда я на него любуюсь.

Я подскочила, чуть не перевернув блюдо с печеньем. – Этот цветок, что у вас?? Прямо здесь?

Ельф снисходительно рассмеялся. – Нет, конечно. И не может быть. Эта ценность находится в самой охраняемой сокровищнице Ллисха вер Наррана, союзника нашего герцога и самого сильного чародея королевства. Но он по знакомству подарил мне небольшую иллюзию, чтобы данное замечательное произведение магического искусства всегда могло находиться у меня перед глазами. Сейчас увидишь. Цветок Шаанора был создан много веков назад великим волшебником Шаанором Безудержным в подарок прекраснейшей Феории, которая приходилась тогдашнему королю внучатой племянницей и была…

Дальше слов "самая охраняемая" и "самый сильный чародей" я уже не слушала. До меня, наконец, дошло, почему Сев так ругался.

Цветок Шаанора на цветок походил слабо. Я задумчиво обошла висящий в воздухе полупрозрачный и даже сейчас выглядящий колючим куст. Шаанор Безудержный скорее был Шаанором Безмозглым, если такую гадость возлюбленной деве подарил, хотя может он волшебный шибко. Тонкие колючие ветки шевелились сами по себе словно от порывов ветра. Избавление от проклятья… Так близко и так недостижимо далеко.

Я еще раз обошла его несколько раз по кругу и не выдержала, ткнула в него пальцем. Палец прошел насквозь, а видение рассеялось розоватой, сладко пахнущей дымкой.

– Я его что сломала? – готовясь принять виноватый вид, спросила я.

– Нет, не волнуйся. Ты лишь просто развеяла иллюзию. – задумчиво ответил ельф. Он бумаги какие-то вокруг разложил, письма пыльные и в них с умным видом стал рыться, искать что-то. Пальцем длинным по строчкам водить. Сев в кресле без задних лап задрых, а мне морок цветка наколдовали, чтоб под ногами от скуки не путалась.

– А можешь еще что-нибудь наколдовать? – робко попросила я, стараясь к ельфу особливо не приближаться. Но он все равно на меня злобно зыркнул.

– Севэриан!

– Пошли, Марфа. – спокойным голосом сразу же отозвался тот, ровно и не спал мгновение назад. – Мы еще сюда вернемся.

– Я постараюсь помочь тебе с племянником, но не уверен, что найду хоть что-то подобное в архивах.

– Я ценю любую твою помощь, Риан.

– Ты же знаешь, мой долг перед тобой не выразить словами.

Пока они друг перед другом любезно расшаркивались, я из комнаты вышла и на книжные ряды вдумчиво уставилась.

Наконец и Сев появился, и ельф, за ним следующий.

– Риан, я думаю, мы вечером еще заедем или завтра.

– Хорошо. – сказал ельф, смотря почему-то на меня. Потом резким, плавным, почти оборотничьим движением подскочил ко мне и вцепился узкими пальцами в мое ухо.

– А! Какого лешего?

Ельф вытащил у меня из-за пазухи свою книжку. Я самую заумную выбрала, чтоб чародейству учиться.

– Я просто посмотреть хотела. – самым честным своим тоном заверила я. Ельф был довольно противным, и грабить его было не жалко. – Я б вечером ее точно вернула!

– Риан. Отпусти ее!

– Вернула, говоришь? – злобно прошипел уже совсем некрасивый ельф.

– Риан, я сказал, отпусти ее. – раздраженно повторил Сев. Наверняка меня уже придушить хочет, что эту книжку взяла. Но я так хотела чародейкой великой заделаться, горы двигать, каменья в золото превращать. Ну, хоть огонь свечи взглядом зажигать тоже неплохо, я б такими ярмарочными фокусами почище обдуриванием всадников заработала. Эх, опять не повезло.

Дурацкий нелюдь, наконец, выпустил мое ухо, и я сразу же спряталась за спину Севу. Бедное мое ушко. Ну что все за него хватаются?

– Плохой ельф. – буркнула я. – Злой ослоухий.

– Вот всегда так. Эти люди так непостоянны. – с насмешкой сказал хозяин лавки. – Вначале чудный дивный народ, а чуть что не так, ослоухие.

– А нечего за уши таскать. Все равно у меня такие по-дурацки длинные не станут. – Не удержалась и пробормотала я, все еще не показываясь из-за спины Сева.

– Мой тебе дружеский совет, Севэриан. – хмуро сказал нелюдь. – Ты же знаешь, я никогда не даю бесполезных советов. И мой долг перед тобой не оплатен. Так вот, Севэриан, выслушай меня…

– Риан, я уже проникся.

Ельф сверкнул глазами.

– Избавься от нее. И чем скорее, тем лучше будет для тебя. – Я вздрогнула и вцепилась в край плаща наемника. – Ты же знаешь, у нас альвов хорошая реакция и навыки, превосходящие человеческие. Но я и то едва заметил, как она утянула эту книжку. Опасной черной магии, кстати.

Я еще раз вздрогнула. Ну, читаю я паршиво, а времени мало было, схватила первую попавшуюся, которая бы из-за пазухи не слишком сильно выглядывала.

– Взгляд у нее бегающий и вороватый. Пока мы в гостиной сидели, она успела оценить все лежащие там вещи и ловко все перещупать. Поверь мне, проклятие ты и без нее снимешь, но с ней ты намучаешься. И кто знает! Не подослали ли ее твои враги.

– Я подумаю, Риан. – сказал Сев, одевая шлем. По голосу я ничего понять не могла, а морду его не видела. Ну все, прощай зимние праздники, здравствуй, холодная, заснеженная улица. И где мне теперь жить? Если все ельфы такие злобные, то и у Тарна тоже не выйдет, даже на конюшне. Хотя, на что я надеялась? Конечно, не выйдет. Да и цветок этот. Дело безнадежное… Я вздохнула.

– Пошли, Марфа.

– Меня зовут Йин. – буркнула я. – Хватит меня так по-идиотски называть.

Мы вышли за дверь. Грустно и очень хрупко звякнул колокольчик. Я замялась на месте, раздумывая лезть ли мне в экипаж, ведь все равно оттуда выкинут, или сразу уйти. Было холодно. С серого темного неба сыпалась ледяная колючая крупа. Я поежилась. Ну и ладно. Интересно, в какой стороне дом Тарна…

– Пешком собираешься идти?

– Куда? – пробормотала я. – Я даже не знаю, где в этом городе ночлежки.

– Гостевая комната конечно немного нежилая, но, мне кажется, она лучше ночлежки. Да, и время обеда уже. Опоздаем. – Я недоверчиво на него посмотрела. Через шлем как всегда ничего не было видно. – Я ценю советы друзей, но это не значит, что я им всегда следую.

Когда я залезла в экипаж, услышала, как он самодовольно усмехнулся. – А все-таки с именем я угадал.

* * *

Севэриан вер Анд" наваррэ, как на альвском наречии звучало довольно неблагозвучное прозвание его рода, вошел в свою детскую комнату, в которой спал еще мальчишкой. Теперь же, появляясь наездами в старом доме, останавливался только в ней. Брат не упускал случая заметить насмешливо, что он, как древний старик не любит перемен. Возможно и так. Перемены всегда приносили если не неприятности, то изменения, к худшему или к лучшему неважно… они разрушали что-то навсегда. Но комнату он менять не собирался по другим причинам. Здесь ему было по-своему спокойно, словно его хранили отголоски старых, более хороших времен. И видят боги, спокойствие это все, что сейчас ему было нужно. Спокойствие и море терпения. Откуда бы его только взять.

Он осторожно снял шлем, стараясь не прищемить непривычные лицу кошачьи усы. Провел рукой по лицу, самыми кончиками пальцев, чувствуя, как с неприятной щекоткой приминаются тонкие кошачьи волоски. Проклял Асфиладелию и свое желание сократить дорогу именно там. Запер за собой дверь. Светильники уже горели, ярко освещая комнату, слуги позаботились. Света было даже слишком много и для того, что ему предстоит, да и просто для его ставших чувствительными глаз после превращения. Медленно, раздумывая о предстоящих делах, один за другим он пригасил почти их все. Только после этого обернулся к зеркалу. Для начала лучше полумрак, он хоть что-то скроет.

Зеркало было встроено в дверцу шкафа, матушка всегда считала, что если мальчики будут видеть, насколько они грязны и неаккуратны после своих прогулок, это заставит их соблюдать хоть какую-то чистоту. Просыпаясь по утрам, неумытый наследник рода обычно корчил в него рожи. Севэриан открыл шкаф, внутренне приготовившись увидеть в нем чудовище, и он его увидел. В зеркале отражался высокий, насупленный зверь с недовольной оскалившейся мордой, заросшей густой встопорщенной шерстью. Н-да, на кота непохож, с досадой подумал он. Он был действительно страшен аки чудище лесное, как и говорила хамоватая и невоспитанная, но хотя бы честная в суждениях… Хотя, какая она честная, о чем это он? Воровка… наверно, и к фее наведалась с намерениями разбогатеть, или что еще ее понесло в зачарованный лес. Наверняка какие-нибудь не самые законные делишки. Он слыхал контрабандисты теми местами тоже шастают. Хотя, Йин вряд ли была с ними, на контрабандистку она не тянула, но с ее воровскими наклонностями честной горожанкой тоже вряд ли назовешь. Он снова посмотрел в зеркало. Впрочем, после всего, что она говорила о его внешности, он ожидал худшего.

Руки Асфиладелии были мягкими, как лепестки цветов. Глаза Асфиладелии были яркими, как весенняя трава, когда на нее падают лучи солнца. Губы Асфиладелии были сладкими, как сахарная пудра, а обещания, манящими, как все сокровища мира. Нрав Асфиладелии был сволочным.

Он еще немного посмотрел на свою морду, покрытую дымчато-серой, а кое-где пегой с подпалинами шерстью. На слегка вытянутые, уже нечеловеческие челюсти и кошачий сплюснутый нос, а потом стащил рубаху. Под ней было еще хуже. Он был весь покрыт густой длинной шерстью. Но если на морде она была однотонная, то на теле более светлые полоски шли вдоль ребер. Как у всех этих полосатых блохастых кошек. Блохи… он опасливо почесался, пропустил длинный мягкий подшерсток на боках сквозь пальцы. Сейчас их не было, но кто знает. Нужно бы у Риана попросить какое-нибудь средство. Маг седьмой ступени как-никак.

На брюхе шерсть была более светлая и короткая. Пропорции знакомого с рождения тела тоже разительно изменились. Часть мускулов исчезла, зато он стал легче, гибче. Ощущение, будто без проблем может запрыгнуть на крышу или свернуться в клубок в любую сторону. Натянул рубаху обратно. Правильно говорят, беда не приходит одна. Ладно, с этим разберется позже, после того, как закончит с нынешними делами. Ребенка они увезли к дальним родственникам, в соседний город, но что колдуну расстояния. Старый, непреклонный, давно растерявший остатки человечности маг… На предложение денег он не соглашался, все угрозы и просьбы пропускает мимо ушей, а значит, следовало придумать что-то еще.

Его старый приятель Риан обещал помочь добыть всю подноготную о проклятом маге, но скорее всего у него ничего не выйдет. С изгнанием из города сведения о человеке обычно уничтожались, словно его никогда и не существовало, а имя его больше никогда не произносили вслух. По крайне мере, так велел древний обычай, и теперь раскопать хоть какие-то сколько-нибудь полезные сведения сможет разве что чудотворец. Других проблем тоже было много. Риан в кои-то веки не ошибся и не преувеличил, заявив, что его новая знакомка принесет ему только неприятности. Старого слугу Андреаса заперли в кладовке, предварительно облив помоями. Кто, он заметить не успел, но почему-то не сомневается. Слуга напрашивался на увольнение давным давно, он еще в детстве попортил ему с братом немало крови, но Севэриан жалел почтенный возраст, да и верную долгую службу семье. Андреас застал еще те времена, когда род был более богат и почетен, и до сих пор никак не мог избавиться от старой привычки причесывать всех под свою гребенку. Это недостойно носить, этим недостойно заниматься, этих вообще не стоит пускать на порог. Хотя они уже давно из влиятельной семьи превратились в обнищавших аристократов со старыми сомнительными заслугами и долгами отца, с которыми он и брат все никак не могут до конца рассчитаться.

Но худший долг оставил им в наследство проклятый дядюшка. Старый мерзавец очень хотел жить. Жизнерадостный и свободолюбивый в начале жизни, под конец он стал подозрительным, мнительным и помешанным на собственном здоровье. Он очень хотел жить и как можно дольше. За этим и обратился однажды к влиятельному, но отлученному от Ордена колдуну, которому было запрещено появляться в городе и его окрестностях под угрозой сожжения на костре. Обычные лекари помочь были не в силах…

Я поправлю твое здоровье, ответил чародей, я свяжу тебя невидимыми нитями с собой, поэтому ты никогда не умрешь от болезни и будешь жить настолько долго, сколько выдержит твой разум или твое тело. Но за это после твоей смерти я получаю…

Старик совсем спятил, когда согласился на это.

Отдать первенца. И неважно, что своих детей у него не было. Сошел бы и любой первый появившийся после заключения договора младенец в роду. Иркен Анд" наваррэ хотел жить, а колдун хотел получить ученика. Не пришедшего с улицы, а с самого рождения воспитанного в подчинении и уважении. Род Дубовой ветви вел свое начало от волшебника, который был дружен с альвами, не потому что особенно им симпатизировал. Просто ему, как ни кому другому, подчинялись силы природы и стихийная магия, и такая дружба была выгодна обоим сторонам. Крепкий как дуб, говорили альвы. За крепость и упертость основателя рода и было дано такое прозвание. Поэтому получить его потомка для колдуна было большой удачей. И сумасшедший родственник согласился.

В дверь постучали, но Севэриан не открыл. Слуга, заикаясь и похоже мучительно проклиная тот час, когда устроился в этот дом, сообщил, что из столовой пропала часть столового серебра и была обнаружена в походном мешке, засунутом на самый верх кладовки. Там случайно обнаружилась еще парочка подсвечников и чародейская лампа, которая горит без масла. Подарок Риана.

– Лампу вытащить. Остальное оставьте на том же месте. – распорядился он.

– Вы уверены, господин? – робко переспросил слуга.

– Да что вам вилок жалко? – он с трудом подавил желание выругаться. – Больше не тратьте мое время на эти пустяки.

– Д-да, господин.

– И следите, чтобы гостья никуда не пропала из дома!

– Да, господин. – хорошо слышный вздох.

Йин похоже основательно успела их достать. О боги, если бы все неприятности в его жизни ограничивались только пропавшими вилками. Севэриан устало потер морду. О договоре дядюшки, чтоб ему на том свете пусто было, они узнали лишь спустя несколько лет. Во время его заключения они с братом были совсем мальчишками, а учитывая здоровье матери, ни о каких других детях речи не шло. У самого дядюшки детей не было, и заводить он их не собирался. Но когда племянники подросли, он чуть одумался и сообщил им все, предварительно предупредив, что с его смертью обещание колдуну вступит в силу. Только это его и спасло от выражений гнева родственников.

Время шло. И постепенно даже нависшая угроза перестала казаться серьезной. Здоровье у ненавистного дяди было отменное, и выглядел он не на свои семь десятков, а лет на сорок и умирать не собирался. Колдун исполнил все как надо, и у дядюшки вполне могла случиться вечная жизнь. Возможно, именно это обстоятельство и повлияло на его согласие, Севэриану даже сейчас было трудно поверить, что тот настолько ненавидел свою семью. Первенец к моменту его смерти мог уже состариться или умереть сам.

И они успокоились. Даже под гнетом неотвратимо нависшего проклятья оказалось возможно жить. И даже влюбляться, завести семью, как показало дальнейшее.

Севэриан насмерть разругался с отцом, отказался от титула наследника и уехал следовать своей судьбе, но уже далеко от родного города. Он был хорошим мечником, лучший ученик старого мастера, очень честолюбив. И женитьба по договоренности непонятно на ком в те времена не входила в его планы. Девицы вешались на него с тех пор, как по возрасту он мог посещать балы, а не подглядывать за танцующими в окно залы. И поэтому он захотел выбрать сам…

Жизнь и ее трудности остудили его пыл и показали, что он просто был самодовольным самовлюбленным мальчишкой. Женитьба на той девушке могла спасти его семью от разорения и позора, именно это и пытался втолковать отец, но он не слушал.

Впрочем, брат умудрился жениться по любви и довольно удачно, приданое невесты позволило семье как-то держаться на плаву. Дядюшка все еще был жив и здоров, Севэриан заработал определенную репутацию в наемничьих кругах и без работы не оставался, часть средств отсылая родственникам. Все постепенно налаживалось. Со временем он получил даже прощение отца, хотя, и не ожидал его. Зияющая пропасть под ними покрылась тонким непрозрачным ледком и если не думать об этом, вполне можно было спокойно жить.

Смерть Иркена выбила эту призрачную опору из-под ног. Колдун не обманул, говоря, что от болезни тот не умрет. Старый идиот просто неудачно свалился с лошади на охоте, и хоть дух его хотел жить, тело не выдержало. Брат не пожалел денег нанять городского следователя, слишком подозрительно выглядела внезапная кончина, и только уверился в своих подозрениях. Лошадь была наиспокойнейшая, а дядюшка отличным наездником, прямых доказательств не было, но и так было ясно. Колдуну не терпелось заполучить ученика.

Сыну брата этим летом исполнялось два года. Колдун выделил срок в три седьмицы семье попрощаться с ребенком, а потом он придет за ним. У них от этого времени едва осталась половина. Малыша они спрятали, но учитывая возможности колдуна… Им не помог бы ни суд, ни Орден магов, договор был заключен по правилам. Да и колдун бы добровольно не отказался, он слишком долго ждал ученика. Все снова было против них.

Племянник для Севэриана был его долгом. Долгом, который не отдают. И он готов был пойти на все, только бы сохранить свою семью.

– Господин… – осторожно постучали в дверь. – будете ужинать? Господин Дагмир очень просил вас спуститься.

– Что понадобилось моему брату?

– У нас еще одна гостья. И она очень хочет вас видеть.

Он скрипнул зубами и почувствовал вкус крови. Он все еще не привык к своим клыкам.

– Маску доставили?

– Да, господин.

– Оставь у двери.

– Да, господин.

Голос слуги слегка дрогнул от любопытства. Они все искренне считали, что старший наследник обезображен шрамами, а он не стал их разубеждать. Лучше благородные шрамы, чем неблагородная шерсть.

Он не вышел до тех пор, пока не услышал удаляющиеся шаги. Если сосредоточиться, он мог слышать, что происходит даже на другом конце дома. Кошачий слух. И проклятый кошачий облик.

Маска, плотный гладкий кусок фарфора, сидела как влитая. Эсхель был действительно мастером. Не видя его, этот низкорослый, молчаливый дарм, всего лишь по памяти почти сумел восстановить его настоящий облик. Севэриан одел плащ, накинул капюшон, чтобы скрыть уши и спустился вниз. Всю жизнь в комнате не просидишь, а ему еще столько нужно было сделать. Он бросил последний взгляд в зеркало. Фальшивое фарфоровое лицо было бесстрастно и равнодушно. Идеальное лицо для светского общества, искренние эмоции здесь никогда не приветствовались. И по крайне мере маска удобнее, чем шлем, когда при каждом неловком движении кажется, что он развалится вместе с головой.

Брат повернулся на звук шагов и сразу же деликатно отвел глаза. Этикет, проклятые бы его побрали. Родной брат опасается на него смотреть… Йин, уже отмытая, переодетая в нормальную одежду вместо тех непонятных обносков, выронила вилку и, глуповато приоткрыв рот, уставилась на него. Светлые волосы рассыпаны по плечам. сплошные белые рюши и оборочки. Почти кукольный вид, и кто бы знал, как резко рушится это впечатление, сразу же когда она раскрывает рот. Эта бояться точно не будет. Севэриан про себя понадеялся, что она не засмеется, и дело было не в его особой чувствительности. К нападкам на свою внешность со стороны этой хамоватой девчонки он уже привык. Но ужинали они не одни. И смех в данной ситуации прозвучал бы по меньшей мере настораживающе.

Йин не засмеялась. Она даже не стала что-то орать ему через весь стол. Не стала вскакивать со стула или еще как-то нарушать проклятущий этикет. Хотя по глазам видел, что высказаться ей хотелось. Даже слишком. Но вместо этого она косо, быстро глянула в сторону гостьи. Бледной, немного неуверенной аристократки, сидящей на самом краешке стула, словно готовясь в любое мгновение сорваться с места, как испуганная птица.

– А вот и Севэриан. Простите, что мой брат заставил себя ждать.

Незнакомка коротко, даже как-то робко кивнула и взглянула на него, надолго остановившись взглядом на маске. Расплавленное золото волос, когда-то почти детские кудряшки, чуть вздернутый нос, бледное лицо и невероятно зеленые глаза. Он ее узнал, несмотря на то, что прошло довольно много времени.

Он познакомился с ней, как водится, на балу.

Шелест платьев, шорох ткани, разговоры, разговоры, ноющие виски, движения строго по этикету под нелепую музыку, которые почему-то называются танцем. Он ненавидел балы. Эту традицию люди высшего света взяли у высокорожденных нелюдей, но то, что естественно для альва, смотрится слишком нелепо для человека. Люди не созданы вести вдумчивые разговоры о возвышенном, о прожитых временах и накопленном опыте под расслабляющую музыку, с хорошей закуской для уюта и ощущением спокойствия. Разговоры заменили сплетни, вместо тонкой чарующей слух музыки стали приглашать всяких криворуких менестрелей, просто потому что так нужно, это подходит по положению, а не потому что они умеют петь. И танцы… не плавные неторопливые движения, как трепетание крыльев бабочки, потому что лишь в танце можно узнать собеседника так, как никогда не узнаешь в разговоре, сколь сильно бы он не открыл тебе душу. Все это стало лишь бесконечным шорохом платьев, каплями пота на высоком лбу из-за туго затянутого корсета и сбитого дыхания. И не поймешь, то ли ты так этой девице нравишься, то ли она вот-вот рухнет в обморок.