Текст книги "Ядовитые узы, или Два зельевара — гремучая смесь (СИ)"
Автор книги: Екатерина Лоринова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 7. Сайерона, или Лебединая песня
Накануне вечером
Я вышла на улицу и вдохнула воздух Теневого переулка полной грудью, охватила взглядом покосившиеся домишки из серого камня – ненавидимые до сегодняшнего дня, и такие родные сейчас. В нашем окне, через две двери от квартиры знахарки, горели свечи. Подхватив подол, я припустила домой. На середине недолгого пути блеклая занавеска шелохнулась – деда меня увидел.
– Сайерона, – дверь распахнулась, едва моя ладонь коснулась молотка – не магического, как у Даны, а самого обычного медного кольца.
– Деда!
Я утонула в толстом шерстяном свитере, ощутив себя маленькой девочкой – и тут же предательские слезы почувствовали мою слабину и обожгли глаза. А почтенный Сэмверан Фрайт молча гладил меня по голове, пока эмоции не отпустили.
– Сай, красавица моя, что случилось? – серые глаза с лучиками морщинок смотрели так взволнованно, что я устыдилась своего порыва. Побеспокоила старика, он теперь всякого надумает… Вот, ушла с праздника, в рваном платье, да и вообще, краше на погребальный костер кладут. Впрочем, правда будет страшнее любого его предположения. Что же мне ответить?
– Я…
– Что бы ни случилось, ты можешь мне рассказать, – несмотря на возраст, голос деды никогда не дрожал расстроенной лютней – напротив, окутывал теплом и надежностью. И с нравоучениями он никогда не лез, если видел, что я сполна отхватила наказания. Но что бы он сказал сейчас, если бы услышал подтверждение его любимых слов – о том, что люди эльфам не ровня. Если бы узнал, что сбылись его страхи. Он всегда обо мне заботился, а я о себе позаботиться не смогла.
Закрыв дверь, заперла ее тяжелым засовом.
– Меня выбрали в золотую дюжину. Многим это пришлось не по нраву, – лучше всегда начать с правды или полу-правды, это я поняла еще на первом курсе, когда школьные интриги только начали затягивать в свой водоворот, – я повздорила с подругами…
Дед натянул пониже один из многочисленных вязанных колпаков, коими его регулярно снабжала одна знакомая торговка, и тяжело вздохнул. Под шапкой он прятал гладкий череп и серебристые татуировки на висках, источающие мягкий свет – как я ни пыталась выведать, откуда такое диво дивное, деда всякий раз переводил тему.
– Всегда говорил, что друзья познаются и в горе, и в радости. Особенно, в радости, – Фрайт заковылял к столу, насколько позволяла хромота, – если тебя жалеют несчастного, еще не значит, что порадуются успехам.
Укол совести проник под ребра – Лили не такая. Но что еще я могла сказать? От правды у него сердце откажет.
– Ничего, все будет хорошо, – я придвинула соседний стул, – скоро уеду в Селестар, начнется новая жизнь.
– Молодец, девочка, – дед встал за любимым бочонком, – плеснуть тебе? Все-таки сегодня твой праздник.
– Не откажусь, – надеюсь только, приступа за кружкой медовухи не последует. Из-за одной точно не будет – тот снарр появился, когда я прикончила пять. Снарр… чем дольше тикал часовой механизм на стене, тем чаще мысли возвращались к нему. Зачем могло понадобиться яйцо грифона? Пройдет полвека, прежде чем магическое создание войдет в силу и сможет служить. И как он собрался его обучать? Он же не наставник! О том, что малыша может постичь какая-нибудь совсем ужасная участь, я старалась не думать. Да и какой в этом смысл? Еще меньше, чем в желании завести личного грифона. После энной кружки мысли пришли к общему знаменателю – людям никогда не постичь эльфийских помыслов.
– О чем задумалась?
Вопрос выдернул из сладкой полудремы. Было так хорошо сидеть в янтарном свете масляной лампы, за гладко выскобленным столом, в неге и безопасности – вот бы остановить этот момент! Но нет…
– Да так, вспомнила, что самка грифона яйцо снесла.
– Опять налоги поднимут, – деда закинул в себя очередную кружку и вытер короткую седую бороду.
– С чего бы?
– Да выборы, забери их тьма. А, ты ж тогда еще ребенком была, не помнишь… Грифон высиживает птенца раз в пятнадцать лет.
– Знаю, – перебила я – разговор был откровенно скучным. Никогда бы не позволила себе подобной вольности, особенно с дедой, но алкоголь дурманил голову. Еще бы мне не знать, мне, одной из лучших учениц!
– Знаешь, да не все, – дед хлопнул кружкой по столешнице, умудрившись ни капли не расплескать, – рождение грифона – знак, что пора переизбираться Совету наместников. Предвыборная кампания официально начинается, когда птенец впервые подает голос. Кричит эта зверюга почище петуха, я тебе скажу.
Как любопытно.
– И перейдем мы снова на рисовые лепешки, помяни мое слово, – бормотал дед, но предстоящие тяготы бытия интересовали меня в последнюю очередь.
– А что будет, если птенец не вылупится? – спросила я как бы между прочим, – погибнет… или просто пропадет куда-то? – это, конечно, вряд ли, за грифоньим питомником всегда следили как за императорской сокровищницей. Теперь понятно, почему.
– Странные вопросы ты задаешь… Я, конечно, не в восторге от выборов, но если с яйцом что-то случится, среди знати поднимутся волнения. Там каждый род спит и видит, чтобы оказаться в совете, и задержка на пятнадцать лет никого не устроит. Может вспыхнуть бунт или даже переворот. Всемогущие боги! Забудь все, что я сказал. Неправильные это речи. Неправильные вопросы. Всегда знал, что школа твоя и ученость до добра не доведут.
Я вздрогнула и бросила на родственника опасливый взгляд – неужели он что-то заподозрил? Но нет, это его обычное состояние после вечера с бочонком – он был способен до последнего вести академические беседы, а после засыпал до утра. Ну вот, его голова упала на столешницу. Милый, добрый деда…
Спасибо, теперь я точно знаю, что не пойду похищать яйцо. На кону судьба маленького беззащитного существа и целой империи. И не уверена, кого мне жаль больше. Да, в питомник я не пойду. А последующие три дня отдыха проведу так, как должно. Карлион говорил о каникулах, положенных перед отъездом. Попробую все, чего хотелось, больше шанса не представится.
Видимо, медовуха наконец добралась до моего измученного мозга, иначе почему я вдруг вспомнила, что ни разу в жизни не целовалась?
Наутро уверенность в принятом решении окрепла, как детеныш виверны, ставший на ноги. Правда, мысли начали принимать другое направление – даже если бы я пошла на поводу у эльфа, как обычной девушке украсть драгоценное, без преувеличений, яйцо? На что снарр рассчитывал? Разве что на способности пестователя и то, что я там каждый куст знаю. И никто не заподозрит одну из лучших учениц, пока не станет слишком поздно. Доставая ухватом горшок с кашей, я внезапно поняла, что направление это опасное. Такими темпами додумаюсь до детального плана, а там и до последнего шага недалеко.
Тут кто-то кинул в окно маленький камушек. Неужели у снарра хватило наглости явиться в мой дом? Он следил за мной?!
Но секунду спустя я почувствовала жгучую неловкость за подобное предположение. У двери послышалась возня, и взволнованный голос Лили окончательно вернул на землю.
– Сай, ты дома?
– Открывай! – а это Бретт и Робин. Конечно, Лили не осмелилась бы явиться в нижний город одна.
Пока они не разбудили деду, я сняла брус с двери и чуть не задохнулась от объятий.
– Ты цела!
Знали бы они, насколько. Судя по одежде, друзья отправились ко мне сразу из школы, и счастливыми выпускниками – пьяными и беспечными – не выглядели. Неужели из-за меня? Взгляд против воли задержался на Бретте, выискивая признаки того, что зелье работает. Но, верно, не стоит ждать результатов в первый день.
– Лил думала, тебя в наложницы забрали, – хихикнул Робин, запрыгивая на подоконник по излюбленной привычке.
– А ты приревновал? – я ехидно приподняла бровь, отчаянно скрывая, что от подобных слов приятеля меня бросило в краску. Однако подруга смутилась еще сильнее – бронзовый румянец проступил даже на темной коже.
– Ты тогда ушла с эльфом, вся школа гудела как улей… Прости.
– А чего он хотел? – Робин пригладил темные вихры, придающие ему сходство с воробьем, – и почему ты не вернулась?
М-да, стоило заранее продумать версию для друзей.
– Долго рассказывать…
– Ну, если долго, – все взгляды устремились на Бретта, – то можно каши? Так вкусно пахнет…
Да, Бретт умеет разрядить обстановку.
Я с радостью воспользовалась передышкой и поставила перед каждым гостем полную тарелку, а потом пошла готовить травяной настой. Тот, который готовить особенно долго…
– Сай, если ты думаешь, что мы проглотим языки от твоей стряпни и забудем о разговоре, то напрасно, – Робин подсел к огню, – что этот снарр тебе наговорил? На тебе лица нет!
– Он хотел… – я заметила, что Лили тоже управилась с кашей и внимательно впитывала каждое слово. Один Виллинс был поглощен процессом – так, что мог бы вызвать зависть мастера медитации.
– Что он хотел? – подруга присоединилась к нам на плетеном половике, – я сейчас умру от любопытства!
– Он хотел выбрать ариэта для своей виверны. Карлион дал ему рекомендации. Так что вместе с практикой меня ждет подработка в ангаре, – и когда я научилась так складно врать друзьям?
Ариэт – не бог весть какая должность, не должна вызвать зависти или ненужных расспросов. Так и вышло – мне поверили, даже забыли о моем ночном исчезновении, но эльф долго не сходил с их уст.
– А как его зовут? – Лили блеснула бархатными глазами из-за чашки.
– Да я не запомнила, – спектакль продолжался, – имя замудренное, язык сломишь. И не поймешь, где имя, а где перечисление регалий.
Тем не менее, невинный вопрос подруги всколыхнул и мое любопытство – а как зовут этого мерзавца? Я знала только то, что он подписался буквой Ф. Зачем вообще этот фарс, если он не собирался представиться?
– Сай, – Бретт наконец вышел из-за стола, – будь осторожна с ним. Ну ты знаешь… Я бы сказал – держись от него подальше, но это невозможно.
Парень снова стал в центре внимания – как и я, никто не ожидал, что он и ел, и внимательно слушал. Выглядел друг необычайно серьезно, даже привычные ямочки на щеках куда-то исчезли.
– Я не Лайза, не беспокойся обо мне, – ненавязчивая забота меня тронула. И я бы рада не думать об эльфе вовсе, вот только во мне его кровь. Да уж, Сай, ты как вурдалак из дедовых сказок. Меня резко замутило, и я поспешно отхлебнула из чашки.
Бретт тоже скрылся за своей, в нее упали три капли из знакомого пузырька. Мы обменялись понимающей полуулыбкой. После злополучной встречи со снарром я оставила подарок у коменданта – без особых пояснений, но на ярлыке была указана дозировка и способ применения, написанные убористым почерком Даны. Виллинс умный парень, раз сообразил, что к чему.
Несколько минут я то и дело бросала на Бретта косые взгляды, будто зелье могло подействовать в любой момент, и он от меня укроется. Жаль, я действительно его не увижу. Не увижу реакцию и прозрение Лили…
Нет, так нельзя. Проглотив комок в горле, я широко улыбнулась.
– Какие планы на сегодня?
– Паб «Золотая виверна»! – тут же оживился Робин, – мы его заслужили!
Поход в лучшее заведение среднего города давно был в нашем списке обязательных дел после выпуска.
– Погоди, это на вечер, а сейчас? – встрял Бретт.
– Да просто погуляем… – Лили пожала плечами, словно говоря – приму любой ваш вариант.
Мы и впрямь часто так делали, но тогда мне некуда было спешить.
– Хочу на скачки.
– Эк ты, подруга, загнула, – Робин присвистнул, – до императорских еще не скоро. Или ты… – по моему насмешливому взгляду он прочел ответ, и челюсть парня отвисла, – ты хочешь на скачки… у Джерса?
Теперь все округлили глаза.
Джерсемей Лакс – когда-то недоучившийся погонщик (говорят, его выгнали именно за идею подпольных скачек с тотализатором), уже тридцать лет был нарицательным именем для всех старательных учеников и живой легендой нижнего города. Старшекурсники, в основном с факультета погонщиков, то и дело хвастались похождениями на его гонках – и увечьями, полученными на них. Каждый шрам был предметом гордости и придавал веса в глазах овец, то есть девиц. Робин как-то бахвалился, что отметина над левым коленом у него оттуда – но скорее всего, просто неудачно спешился на тренировке. Тем более, никто из знакомых не мог этого подтвердить или опровергнуть.
– Сай, ты же… девушка! – наконец, вымолвил Бретт, и эта фраза стала первым камешком в лавине эмоциональных возражений.
– Даже не думай! – кричала Лили, но я знала, что на деле у нее не хватит решимости меня удержать.
– Сай, она права! – как всегда, Бретт с трудом скрывал восхищение Лилиенной.
– Ладно вам, – Робин деловито пресек этот поток Риставии, – Сай просто развернут на входе, нечего беспокоиться. На арене есть свой кодекс – никаких правил. И дам.
Похоже, он действительно знает, о чем говорит. Неужели не приврал о шраме? Но глупые правила меня не остановят – напугали виверну мягким местом!
– Никаких дам, говорите? – отбросив волосы назад, я немного понизила голос, – а что насчет милого юноши?
– Нет, Сай, – парни схватились за животы, и даже всегда сдержанная Лили покатилась со смеху, – ты слишком милая.
Ну, конечно, в этом полотняном платье только за прялкой сидеть. А вот если надеть костюм Робина…
В конечном итоге, друзья признали свое поражение. Называли меня сумасшедшей, но больше не спорили. Целый день мы бродили по нашим излюбленным местам, воскрешая в памяти то или иное событие – на счастье, ими тоже овладела ностальгия, как бывает на пороге нового, а вечером отправились в игорный квартал.
Роб уверенно лавировал по змеящимся улочкам, по сравнению с которыми Теневой переулок казался Селестарским трактом. Когда мы с трудом затолкали Бретта в простенок между домами, чтобы не нарваться на группу наритянских наемников, я слегка пожалела о своем безрассудстве. Хорошо, Лили осталась дома – от нее бы точно пользы не было.
Кроме этой маленькой встряски, пока все шло спокойно. Внимания на нас не обращали (значки были надежно укрыты плащами), и я все больше осматривалась по сторонам – вернее, подмечала мелкие детали, ибо почеркушки на местных заборах – не дворцовые росписи, чтобы на них любоваться. А вот словарный запас пополнить можно…
В общем и целом, на дне нижнего города кипела такая же жизнь, что и выше – торговцы предлагали товар, окна зазывали теплом и аппетитными запахами. Вот только торговали здесь всяко не газетами (разве что фривольного содержания), а к запахам примешивался сладковатый аромат горь-травы.
Робин тронул меня за рукав.
– Пришли.
В сердце екнуло со смесью бодрящего холодка и предвкушения. Как давно я хотела попасть на эти скачки – хотела и боялась. Хотела, потому что общепринятые правила всегда меня сковывали, боялась – потому что неизвестность страшит. Но со вчерашнего дня за моей спиной распахнулись крылья.
Я хотела летать.
– И куда теперь? – Бретт растерянно оглядывался по сторонам – ничего похожего на арену не наблюдалось. Да и шума от нее должно быть немало. Неужели ее запрятали… под землей?
Вместо ответа Роб молча толкнул калитку, почти сливающуюся со стеной. Через такую легко войти и выйти незамеченным. Я скосила глаз на Робина, но-новому оценивая друга, которого знала пять лет. Он определенно здесь бывал – если не в качестве участника, то зрителя – точно.
И тут звуки меня оглушили. Все ясно, на двери заклятие-артефакт. Мы попали в круглый каменный мешок – напичканный дверьми, как улей сотами. По центру на возвышении стоял деревянный стол, к которому тянулась разномастная очередь – нет, толпа, напомнившая насекомых, налетевших на сладкий плод. И сегодня им были гонки.
И сколько все-таки желающих поживиться! Числом почти половина нашего факультета. Лица неопределенного рода деятельности стояли локтем к локтю с зажиточными горожанами – и даже горожанками в чепцах и выходных платьях! Так-так…
– Робин, а как же «никаких дам»? – прошипела я ему на ухо.
– Наблюдать скачки им не воспрещается, – последовал ответ с самым невозмутимым видом.
Ну, хорошо. Пристроившись за каким-то щуплым типом, я заметила, что «очередь» расходится в разные двери по мановению руки распределяющего.
Роб перехватил мой взгляд.
– Они ведут на разные ряды и ярусы. Передние для посетителей побогаче, дальние для бедняков.
– Ну это понятно, – кивнула я, все больше уверяясь, что друг здесь по меньшей мере завсегдатай.
Наконец подошла наша очередь.
– Куда? – не поднимая головы от огромного пергамента во весь стол, односложно осведомился коротко стриженный мужчина – на вид типичный головорез, вроде тех не к ночи помянутых наритянцев, с бронзовыми торсами и саблями наголо. Сколько себя помню, в столице запрещено носить оружие, вот только какой патруль сунется проверять нижний город?
Я положила локти на стол.
– На арену. Я участвовать.
– Набор окончен, – в черных глазах проснулся интерес исследователя при виде чудного зверька, – приходи завтра к восьми…
– Нет, – судя по тону, завтра он скажет тоже самое, – я пойду сегодня и заберу главный приз.
Какой у них приз, одному Солнцу да может Робину известно, но пришла я не за этим. А за ощущением свободы, полной свободы с поводьями в руках.
– Слушай, парень, – ручища накрыла схему амфитеатра, – лучше свали отсюда и не лезь куда не следует, – слова тянулись с презрительной ленцой, наемник даже не угрожал всерьез – настолько недостойным соперником считал стоящего перед ним. Он не позволит участвовать, поняла я с предельной четкостью, ни завтра, ни послезавтра. А потом будет уже все равно.
Медленно, пуговицу за пуговицей я расстегнула позаимствованую куртку Роба, открывая белую блузу с серебряным значком на корсаже.
– Я не парень.
Да, я шла ва-банк, но так был хотя бы призрачный шанс, что владельцы решат позабавиться и выпустить на арену девчонку. А какие золотые реки потекут к ним в карман…
Все взгляды устремились к нам, Бретт и Робин тут же придвинулись по обе стороны, готовые – охранять… сражаться?
Гора мышц поднялась из-за стола, и я сглотнула. Возможно, решение было не таким уж и правильным.
Выражение смуглой рожи можно было охарактеризовать одним словом – кирпич. С вытаращенными глазами. Потом к мимике добавилась сальная ухмылочка.
– То-то мне показалось, что ты слишком смазливая для парня, – он выпростал руку вперед – убедиться, что ли? – но я ловко присела, и ладонь верзилы встретилась с массивным бюстом позадистоящей дамы в летах. Та заверещала, будто ее режут, и замахнулась ридикюлем.
– Нахал!
– Да что б тебя, старая собака! – распределяющий потирал подбитый глаз. Тем временем за честь дамы вступился кто-то из родственников, кто-то кого-то случайно толкнул, и завязалась куча-мала.
– Бежим! – Робин потянул меня вперед, в то время как Бретт понял призыв по-своему и потащил назад, к выходу.
– Да отпустите вы меня, наконец! – чувствовать себя перетягиваемым канатом – то еще веселье. Да еще попутно получать тычки, не имея возможности защититься.
– Ладно-ладно! – Роб примиряще поднял руки, – если не передумала, то вот эта дверь, – он кивнул на центральную позади стола, – твоя. Мы будем кричать громче всех. Надеюсь, не от ужаса…
Последние слова он пробурчал под нос, но я услышала. Раньше бы приобиделась, но сейчас ясно слышала плохо скрываемое беспокойство.
В груди защемило. Мне будет вас не хватать… на серебряных полях, или куда там попадают после смерти.
Я уверенно прошла мимо охранников – может, потому меня даже не окликнули. Вперед вел узкий полутемный коридор с арочным потолком – в нынешнем состоянии вряд ли обратила бы внимание на какой-то потолок, но сверху на железных цепях спускались клети с огнем. Как на гравюрах из книги гномьих сказок!
То ли под действием заглушающего артефакта, то ли стены настолько толстые, но тишину нарушали только мои шаги и потрескивание огня. Блики скользили по стенам, как в толще воды, и в другое время мне бы точно стало не по себе.
Старой Сай больше не было, а новой достойной Сайероны никогда не будет. Есть только я. Какая?
Привыкающая к свободе.
Жаль, она будет недолгой, но я возьму от нее все.
Перед новой дверью я наконец уловила то, что меня смутило у калитки – легкое покалывание ладоней. Побочный эффект от значка, накидывающего на нас эльфийскую ауру и ее эффекты. Значит, тут тоже глушащий артефакт, и стоит заранее зажать уши ладонями.
Раз, два… Я толкнула дверь.
– Гхар, кто там еще? – воин, вернее, некий старый солдафон неохотно оторвался от игры в кости. Его напарник помоложе поднял голову и стал напоминать выброшенную на берег рыбу, так смешно он выпучил глаза.
– Сайерона Коул, – серьезный взгляд исключительно на «старшего», – я участвую.
– Девка? – солдафон протер глаза и закашлялся, – уходи, и я сделаю вид, что ты ошиблась дверью.
– Как Вам будет угодно, – я склонилась в притворной покорности, – тогда лучше прямо сейчас сообщить лирону Лаксу, что шоу не будет. Позвольте откланяться.
– Стой! – мужик подорвался, как на горячих углях – еще бы, школа отточила мое лицедейское мастерство до совершенства, – ступай. Туда.
Он устало махнул на еще одну дверь, одну из многих – я искренне надеялась, последнюю перед выходом на арену.
И вот тут испытания кончились – или только начались? Поклонившись и не задавая вопросов, меня чуть ли не под руки увели слуги – одетые в одинаковые длинные робы и сандалии. На лицах ни единой эмоции, движения быстрые и отточенные – такие, что я не успела опротестовать ничего из их действий. Они умывали, одевали, прихорашивали – как на свадьбу, даже волосы заплели в боковые косицы так, что лицо казалось взрослее и выразительней.
Теперь на мне был черный кожаный костюм, фасоном напоминающий амазонку для благородных леди. На первый взгляд. Благодаря симметричным разрезам, при каждом движении юбка открывала облегающие штаны, заправленные в сапоги до колен. Дракон, я бы не отказалась от такой формы! В школе все было одинаковое – как у парней – и как на подбор мешковатое. Ну конечно, на арене делают шоу, участники должно выглядеть эффектно.
Но постойте. Откуда у них такая одежда? Или Робин не знал, и «дамы» тут все-таки бывают, или же кто-то быстро подсуетился. Неужели сам Джерсемей? Кует железо, пока горячо… Я улыбнулась.
«Слуги» ушли, оставив меня одну. Я присела на каменную скамью в этом полукруглом помещении, которому не находилось названия – нечто среднее между ридгийским хамамом и будуаром придворной дамы. Хм, будто я когда-то там была. И сколько теперь ждать? Пальцы так часто следовали узорам на значке мастера, что серебряный металл стал теплым. Нет, я не нервничала… почти. Но никогда не любила ждать. Пожалуй, терпение совершенно не входило в число моих добродетелей, и если бы в обучении приходилось прикладывать чуть больше усилий – как знать, продержалась бы я. Нашла бы что-то другое по душе, либо…
– Доброго вечера, леди Сайерона.
Леди?! Это мне?!
Понадобилось усилие, чтобы не вскочить со скамьи по ученической привычке, а степенно подняться и уже присесть в изящном поклоне. Ну, я надеялась, что в изящном – Карлион селестарских «приблу» не поощрял и муштровал нас почище, чем некоторые командиры своих солдат. Его бы воля, вообще обошелся без общепринятых условностей. Но вошедший явно был другого круга.
– Простите… милорд, я в жизни не владела ничем, кроме своей головы, – лучше сразу поставить в известность этого представительного мужчину средних лет, чем потом краснеть. То ли его гладко зачесанные волосы, перехваченные черной лентой, так напоминали прически законников, то ли меня гипнотизировали темные, цепкие глаза. Находиться в поле их зрения было не то чтобы некомфортно, но вспоминались первые проверки на пригодность к мастерству укрощения, когда твои помыслы сканирует бронзовый значок-артефакт, – я не леди и не ношу титула.
– Бросьте, дорогая Сайерона, – он смотрел как на ребенка, ляпнувшего очевидную глупость, – здесь все храбрецы имеют право зваться лордами арены. Вы же – леди.
– Вы – Джерсемей Лакс? – внезапно поняла я.
– А Вы любите обходить этикет, – жесткие носогубные складки стали еще глубже, улыбка придала лицу хищное выражение, – совсем как я когда-то.
Не зря его выгнали.
– Вы позволили мне участвовать, потому что любите нарушать правила? – я затрепетала ресницами, всеми силами строя из себя невинность. От Лакса исходила опасность – настолько ощутимая, что я была готова выбежать на арену без значка. А чего ты, дура, хотела?! Здесь короли теневого мира, кодекс снартарийских законов они видели у себя в уборной. Впервые душа трепетала от страха – не хватало еще отправиться в последний путь через постель старого сластолюбца. А в его интересе не было сомнений – жаль, такой вариант развития событий совершенно не приходил мне в голову.
– Есть в тебе что-то необычное, – обходя по кругу, он раз за разом меня «сканировал», будто силился понять, что. Я смертница – вот что! Так и хотелось выкрикнуть правду, но невидимый замок держал ее взаперти.
Наверное, будь на моем месте Лили, то уже упала бы в обморок. Я росла в Теневом переулке и видела куда больше, но меня всегда было кому защитить. Нечистые на руку и на душу деду боялись…
– Если позволите, я продемонстрирую все необычное на арене.
– Будет весьма любопытно, – Джерсемей сложил руки на груди, и дорогая ткань камзола натянулась на плечах. Я прикидывала его физическую силу, как заводчик виверн оценивает потенциал особи. Успею ли вырваться, убежать… Но, слава Солнцу, он прошел мимо и открыл дверь – ту, откуда появился. – Удачи, Сайерона.
Я вышла широким шагом, стряхивая плечом налипшее чувство брезгливости.
Коридора больше не было – вернее, вместе со своими братьями-близнецами он довольно быстро впадал в бурный котел… нет, еще не арены, а огромного общего ангара. Петля, державшая меня в напряжении, ослабла, едва я уловила знакомую атмосферу общения с созданиями. Погонщики что-то нашептывали своим питомцам, пытаясь укрепить контакт, кто-то подвешивал на подпругу амулеты удачи, как любила делать Лили. Помнится, Карлион никогда их не запрещал, потому что магии в этих побрякушках ни грана, а если охота в нее верить, то почему нет? Иногда нам не хватает простой уверенности.
– Ваша виверна, леди Сайерона, – мальчишка-ариэт подвел ничейного ящера – сапфирно-синего с глазами чистого обсидиана. «Леди Сайерона», убиться и не жить. Подавив желание закрыть лицо ладонью, я обратила более пристальное внимание на подошедшую красавицу. Особь второго порядка, шестой селекции, сходу определила я видовую принадлежность, примерно двадцатого года жизни, судя по более светлому окрасу шеи. По своим характеристикам довольно быстрая – всяко не хуже тех зрелых бордовых виверн четвертой селекции, что у каждого второго участника заезда. Так в чем же подвох? Уверена, старый Джерс хочет меня опозорить, устроить незабываемое шоу, иначе почему на меня все так странно поглядывают и смеются в кулак? А рожи те еще – от откровенно простецких до породистых, и на каждой насмешка. Думай, Сайерона, думай. Никто не удивился твоему появлению, их о нем предупредили. И о чем-то еще.
Виверна издала короткий горловой звук раздражения и нетерпеливо мотнула ромбовидной головой. Прости, милая, ты заслуживаешь нормального знакомства и уважения, в конце-концов.
Мир отступил, остались только мы с драконом – глаза в глаза. Когда от холодного обсидиана повеяло теплом, и между нами протянулась тонкая ниточка – на уровне ощущений, усиленных значком – я коротко поклонилась. Виверна повторила мой жест, отведя назад крошечную – по сравнению с массивными задними ногами – переднюю лапку. Теперь она приняла меня как хозяина, пусть и временного, а значит, будет реагировать на язык тела и поводьев.
Я огляделась – с костюмов соперников блестело серебро, где-то даже простая бронза, но, к счастью, не золото. Мастер золотой, первой ступени чувствует виверну как себя самого – осваивает концентрацию настолько, что проникает в сознание зверя и управляет практически изнутри. Еще несколько лет мне предстояло бы осваивать эту науку. С одной стороны, у меня не было бы ни единого шанса, с другой – любопытно встретиться с мастером такого уровня.
Но какой смысл говорить о пустом. Сейчас надо разобраться, какую свинью мне подложили. Осторожно, чтобы не разозлить едва знакомого ящера, я прошлась по креплениям седла и подпруги, проверила поводья. Спину жгли взгляды тридцати пар глаз. Драконий помет, в чем же дело?
Похоже, виверна чувствовала мое настроение, потому что нервничала вместе со мной, чуть ли не пританцовывая на месте. Ну, тише, тише, хотя я не против, если ты шарахнешь хвостом по первому ряду моих личных зрителей. Да что ж такое? Команды «по седлам» не было, но потолок на голову не рухнет, если я успокою животное, что можно сделать только посредством близкого контакта. Однажды наш наставник угомонил совершенно спятившую виверну, просто прильнув к ее спине и шее всем телом, передавая свою энергию. Свое спокойствие. Моя физическая подготовка была отличной, поэтому я легко запрыгнула в седло.... краем глаза отмечая, как расширяются глаза соперников. Неужели думали, что девчонка запутается в юбках?
Виверна и впрямь успокоилась, даже раньше, чем я призвала хладнокровие себе в помощь. Удобно устроившись на крупе, обвела собравшихся победным взглядом. И тут драконица зевнула. Самым натуральным образом, оскорбляя человеческий слух дичайшим диссонансом, и на мгновение меня оглушив.
Про себя я выругалась на стартарилле – для меня это было более экспрессивно, чем на всеобщем. Не из-за шума, нет. Я, кажется, поняла суть заготовленной ловушки.
Даже горе-ученики вроде Лайзы знают суточный цикл виверны и элементарные привычки. Если ящер хочет спать, то постарается найти уединенное место – уйти, забиться в угол, в конце-концов. Ничего этого не было, когда ариэт привел виверну в ангар. Паршивец подсунул ей сон-траву, без вариантов. Но на что они надеялись? Что я не потребую другую? Думали, что я не установлю связь повторно? Любой третьекурсник это сделает!
Соскользнув с седла, я потрепала виверну по холке – для нее будет неприятно разорвать связь так скоро. Создания привязываются к своим мастерам, побольше, чем некоторые люди друг к другу. Прости.
Ящер отреагировал своеобразно – громко и неожиданно чихнув. Я инстинктивно отступила на два шага и уже приготовилась разломить магическую струну между нашими аурами, как он вполне резво подошел и потерся головой о мою ладонь. И мне кажется, сна в нем как ни бывало…
«Костюм. Вышивка нитью из волокон сон-травы», прозвучало в моей голове как озарение. Пару раз в жизни мысли приходили, не стучась, а распахивая дверь, впуская в темную комнату яркий сноп света. Но сейчас стены комнаты рухнули под его натиском. Слишком чужеродной была мысль, я бы никогда не додумалась до такого. Не было ни предпосылок, ни хранимой и подзабытой информации, которая могла бы показаться в нужный момент.
