Текст книги "Танец сакур (СИ)"
Автор книги: Екатерина Каверина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц)
– Это так важно? – с надеждой на отрицательный ответ протянула одна из костюмерш.
– Очень важно, – отрезала Лиза, – И я, кажется, говорила, что не стеснена в средствах.
– Хорошо, мы распустим бант, – со вздохом согласилась старшая костюмерша.
Лиза стремительно выбежала из Большого, не было еще и 11 утра, а она уже безумно устала, девушка пообещала себе, что теперь будет снисходительнее относиться к актрисам: перевоплощение – тяжелый труд, а она еще в самом начале пути.
Еще через час Лиза парковалась возле ГИТИСа, ее знакомство с театральной Москвой продолжалось, а чего еще ждать от девушки, вся жизнь которой – сплошной театр, театр абсурда…
Седовласый преподаватель театрального мастерства был терпелив, и Лиза немного повеселела – уже третий час она отрабатывала походку японской женщины. Боже, идти маленькими шажками в этой странной неудобной обуви на танкетке было самой настоящей мукой, тем более, для Лизы с ее стремительным шагом. Обычно девушка не ходила, а носилась по улицам, офисам и собственной квартире, она регулярно рвала разрезы на юбках и ломала каблуки, но не собиралась ничего менять, а вот теперь приходилось семенить крошечными шажками и делать нелепые поклоны через каждые 4 шага. Кимоно было тяжелым и словно придавливало ее к земле, Лизе хотелось убить собственного начальника, Корнилова и саму себя.
– Ну что, деточка, прервемся на сегодня, – пророкотал театральный мастер, так Лиза окрестила его, – Когда у вас мероприятие-то намечается? – и снова этот игривый взгляд, как у толстушек из театра. Как же это бесило Лизу! Да и что другое они могли о ней подумать? Что это за семья такая, где жена изображает перед мужем гейшу?!
– Через неделю, – тихо сказала Лиза, удастся ли ей преобразиться в японку за это время? Весьма сомнительно.
– Ну что ж! Тогда встречаемся завтра также на 2 часа, – радостно проговорил театральный мастер, наверное, уже считая, как потратит лизины деньги.
– Хорошо, – безвольно протянула Лиза.
В этот день она провела в «Весне» всего пару часов и то из-за того, что очень хотела увидеться с Катей – счастливая сияющая подруга была для нее как спасительный маяк, на свет которого стоило плыть. Лиза с удовольствием наблюдала, как Катя примеряет струящиеся платья Elie Saab – нежнейшие творения из шелка были созданы как будто специально для нее.
– Знаешь, наверное, я должна переживать, что после родов никак не могу вернуться к своему 40 размеру, но мне на это наплевать, – Катя резко повернулась и юбка-солнце ярким вихрем взлетела вокруг ее ног.
– Катя, ты стала только лучше, – Лиза обняла подругу, – В тебе сейчас столько любви и счастья, и 46 размер идет тебе куда больше 40-го, ты стала настоящей, женщиной, мамой!
– Тебе-то легко говорить! – поддразнила Катя подругу и повернула ее к зеркалу, по сравнению с женственными катиными формами Лиза в своей юбке-карандаше и туго зашнурованном корсете поверх белой рубашки казалась тонкой, безжизненной тростинкой.
– Катя, – рассмеялась Лиза, – Ты роскошная, нахальная особа, которой нравится слушать комплименты, девушка пыталась спрятать грусть за веселым смехом и надеялась, что ей это удалось.
– Вот и Дорофеев говорит то же самое, – улыбнулась подруга, – И потом у меня теперь есть постоянный повод покупать что-то новое. Мне же нужно сменить целый гардероб.
Спустя час девушки сидели в уютном кафе на третьем этаже «Весны», из окон виднелась Красная площадь, по Тверской проносились представительские автомобили, москвичи неслись по своим очень «важным» делам, а вездесущие японские туристы щелкали затворами фотоаппаратов. Теперь японцы мерещились Лизе абсолютно везде.
– Лиза, скажи мне, а если в Москве продавать Luis Vuitton, японцы так же будут стоять в очереди, как на Елисейских полях? – девушки не раз наблюдали, как в Париже к магазинам элитных аксессуаров японцев привозили туристическими автобусами, купить сумочку Luis Vuitton было для них такой же целью поездки в Париж, как увидеть Лувр или Нотр-Дам.
– Не знаю, – Лиза улыбнулась словам подруги, – Но, наверное, это хорошая бизнес-идея, – скоро у нее будет масса идей и ни одного способа их реализовать, – с грустью подумала девушка.
– А кстати, про японцев, помнишь, ты вчера интересовалась гейшами, я так и не поняла, к чему был этот вопрос? – не зря Катя несколько лет работала судьей, по части добиваться ответов ей не было равных.
– Да так, просто увидела на полке «Мемуары гейши», вот и заинтересовалась.
– Лиза, у тебя дома и полок-то нет, ты же никак не купишь мебель.
– Я купила диван и кровать, – попыталась уклониться от ответа Лиза.
– Лизка, не увиливай, – Катя помешала ложечкой морковно-свекольный сок с сельдереем, сделала глоток и скривилась, – Это же невозможно пить!
– Да не мучай ты себя этим, – Лиза улыбнулась, отломила кусочек малинового чизкейка и подозвала официанта.
– Шоколадный капучино и шоколадный кап-кейк, – признавая поражение, заказала Катя, Лиза в испуге закатила глаза, а Катя, наоборот, зажмурилась. – Так я что-то не услышала ответ про японок, а? – Лиза поняла, подруга не оставит ее в покое.
Утренний воздух был чистым и прохладным, солнечные лучи отражались от поверхности пруда, тихо журчал фонтан. Это был ее маленький рай. Катя тихо подошла к двери – раньше, до нее, Сергей с дочкой завтракали в столовой, но с ее появлением в их жизни, все стало как-то проще и теплее, теперь они часто ели на кухне. Арина Петровна, их экономка, вначале ворчала, что для завтраков, обедов и ужинов в доме есть специально отведенное место, но потом смирилась. Сергей, катин муж, на это заметил, что переспорить его жену еще никому не удавалось.
– Что пупсы? Все съели? – Сергей обнял Катю за талию и теплым дыханием защекотал ее живот.
– У Матвея уже твой характер, – она села за стол, – Все делает по-своему и это в год.
– Завтра я буду его кормить, – улыбнулся Сергей.
– Если тебя не отвлекут переговоры с Нью-Йорком, – засмеялась Катя, – Что это у тебя? – она бросила взгляд на газету, которую листал муж.
– Мама, давай уже садить, – подала голос пятилетняя Лиза, она была дочерью Сергея от первого брака, и Катя гордилась, что девочка зовет ее мамой, – Будем блинчики есть, а потом я пойду с Матвеем и Варей играть, – Лиза немного картавила и очень этим гордилась.
Катя села за стол, налила себе кофе, положила Лизе блинчик со сметаной и джемом, сделала мужу бутерброд и потянула к себе газету.
– Что там пишут про «Весну»?
– Moscow Building покупает «Весну», – безразлично ответил Сергей и коснулся катиной руки, их детям был почти год, а он не мог поверить в то, что эта женщина принесла счастье в его жизнь.
– Moscow Building, зачем им это? – удивилась Катя.
– Наверное, начнут какую-нибудь стройку, – ответил муж.
– Как стройку? А как же Лиза?
– А что Лиза?
– Лиза же работает в «Весне», что она будет делать?
– Найдет какое-нибудь другое место, – Сергей не понимал катиного беспокойства, и вообще эта ее подруга ему не слишком нравилась.
– А если не найдет? – не унималась Катя, – Баеру ее класса в России не слишком просто найти работу. Что же делать? – беспокоилась она. Сергею было прекрасно известно качество жены переживать за всех и вся.
– Катя, ну что ты так о ней переживаешь? Она же взрослая девочка уже, причем хищница еще та.
– Да никакая она не хищница, Сергей, – Катя подошла к мужу и ласкова обняла его, – Она просто не слишком счастливая, как я была, до встречи с тобой, – она прижалась губами к губам мужа и потонула в его властном поцелуе.
– Мама, папа, ну сколько можно целоваться, – возмутилась их дочь, взрослые отпрянули друг от друга и вернулись к своему завтраку.
– Знаешь, мне тоже на первый взгляд кажется немного странным интерес Корнилова к «Весне», он не тот человек, чтобы просто так совершать какие-то поступки, – подумав, заметил Сергей.
– Ты знаешь его? – Катя промокнула салфеткой губки дочери и подняла глаза на мужа.
– Знаю, лет с 15, после смерти отца и мамы мне очень помогли его родители, я даже какое-то время жил у них.
– Ты общаешься с ним? – Катя уже строила какой-то план.
– Нет и это странно, из Японии он вернулся абсолютно другим, мы виделись пару раз мельком. А вообще мне было бы интересно поговорить с ним, мы общались все время, он собирался приехать на нашу свадьбу, а потом вдруг пропал. – Сергей ненадолго замолчал. – Надо встретиться с Корниловым, – решил он.
Глава 2
Лиза тихо брела к своей машине, в небе стояла полная луна, яркая и безжизненная, «Такая же, как я», – мрачно усмехнулась девушка. Где-то далеко пели птицы, ласково и нежно, но на парковке закрытого мужского клуба стояла мрачная тишина, только низко и беззвучно пролетела белая сова и скрылась в ближайшем лесу. В воздухе пахло чем-то экзотично-сладковатым и порочным. Теперь и она сама была порочной, Лизе казалось, что, когда она смоет слой белой пудры, покрывавшей ее лицо, то увидит эти следы порока, следы чего-то развратного и плохого. Девушка вздрогнула, несмотря на теплую ночь, и почувствовала, как мурашки побежали по телу. Как она теперь сможет быть прежней, как завтра придет на работу и будет заниматься привычным делом? Как она встретится с Катей, доброй и искренней Катей? Как возьмет на руки свою крестницу и посмотрит в ее ясные и серьезные глаза? Лиза подошла к машине, открыла дверь, села за руль – без единой эмоции, как робот, никогда не знавший любви и тепла. Что ей осталось? Зарабатывать и тратить? У нее не будет любящего мужа и чувства маленького тепленького младенца на руках. Она слишком много думает о тепле, наверное, потому что заледенела и снаружи, и внутри. Лиза включила климат-контроль, и салон автомобиля наполнил горячий воздух, ей стало нехорошо, закружилась голова, и потемнело в глазах. Девушка открыла окна и впустила звуки, запахи ночи, где-то ухнула сова, на противоположной стороне парковки сияли черными хромированными боками представительские седаны, на одном из таких полчаса назад уехал Корнилов. В глубине парка в окнах уютных домиков в стиле лжеклассицизма горел свет, слышался женский смех, переходящий в визг, и мужское бормотание. «Гейшу защищают традиции», – Лиза с грустью вспомнила слова своего шефа, визжащих девушек явно не защищали никакие традиции, не защитили они сегодня и ее саму. Нет, конечно, физически она не была близка с Корниловым, но надолго ли? Он смотрел на нее пронзительным жадным взглядом, словно хотел ее уничтожить, испепелить на месте, казалось, Алексей разрушал все ее покровы, слой за слоем снимал тяжелый шелк и этим своим страшным взглядом то ласкал, то ранил. В какие-то моменты Лизе казалось, что его настроение словно по мановению волшебной палочки улучшалось, и в глазах мужчины загорался радостный свет, на губах блуждала улыбка, но затем Корнилов вновь погружался в мрачный мир своих фантазий и дум.
Вдалеке, на слабо освещенной дорожке показалась женская фигура, девушка была обнажена, она бежала и смеялась, за ней громко топал не менее обнаженный мужчина, Лизе стало противно и горько, но она не имела права возмущаться, она была одной из них… И если сегодня Корнилов удовлетворился завариванием чая и неспешным танцем, то в следующий раз никто не мог гарантировать ей того же. Лиза согласилась играть гейшу, но никто не спрашивал, какой смысл вкладывал в это Алексей. Боже, перед тем, как она успела уйти, девушку догнал администратор и вручил ей конверт с деньгами, и Лиза взяла его, она не могла не взять – тогда стало бы ясно, что она играет в свою собственную игру. Так она официально стала продажной женщиной. Лиза завела машину и тронулась с места, не было смысла и дальше оставаться в этом порочном и мрачном месте.
Автомобиль тихо скользил по пустому шоссе, не играла музыка, Лиза блуждала в своих мыслях – прошлое смешалось с настоящим. Алексей Корнилов был последним человеком, с которым она хотела встречаться. Злая судьба, почему годы только красят мужчин? В какой-то момент ей казалось, что превращения в гейшу не произошло, она снова была юной и наивной, смотрела на него во все глаза. Потом Лиза вспомнила наставления педагога по театральному искусству и опустила глаза в пол – быть покорной женщиной совсем неплохо, если тебе и твоему сердцу есть что скрывать.
Играла музыка, и он смотрел на нее, Лиза поняла, сегодня она – и не она вовсе, а юная Кейко, которая желает только одного – угодить суровому господину, и сразу все стало по-другому. Тяжелое кимоно путалось и мешало идти, Лизе, с ее стремительной походкой, было трудно делать крошечные шажки и не поднимать глаза. Кимоно пахло пылью, и дома девушка гладила его парогенератором, добавив в воду свои любимые духи Aqua di Parmа, теперь кимоно издавало такой сильный аромат мандаринов и амбры, что Лизе оставалось лишь надеяться, что Каверин не знал подлинных ароматов японских гейш.
– Ты играешь на шамисэн? – раздался его звучный, обволакивающий голос, Лиза вздрогнула и чуть покачнулась.
– Нет, мой господин, я не овладела этим искусством, – девушка вдруг ощутила какой-то бесшабашный настрой и ей захотелось рассмеяться в голос, но она лишь стыдливо прикрылась веером, – Но я могу танцевать для господина, танец расцветающей сакуры под музыку флейты, – хоть тут она не покривила душой, танцы всегда удавались Лизе лучше, чем любые занятия музыкой.
– Потом, – буркнул Корнилов, и его глаза заволокла дымка печали и горя. О, Лиза была просто уверена, что он не может испытывать подобных чувств, но сейчас она видела это сама. Лоб прочертили морщины, старящие его, плечи уныло поникли, мужчина-победитель куда-то исчез.
Рядом с татами горела жаровня, огонь то угасал, то набирал силу, это было не тихое доброе пламя, а какое-то яростное и злое. Корнилов наклонился в ее сторону, и Лиза ощутила жар его тела, в душе шевельнулся смутный страх и, что еще хуже, узнавание. Девушка схватила прутик и сжала так, что он едва не треснул прямо в руках, она пошевелила угли в жаровне, огонь зашипел, угрожающе и мрачно. Лиза судорожно вспоминала, с чего начинается церемония заваривания чая, в тот момент, когда она читала об этом, казалось, что заварить чай – это самое простое, что может быть в этой авантюре. С горем пополам Лиза сообразила, что следует делать, Корнилов испытующе наблюдал, потом взял из рук чашку, коснувшись едва-едва, подержал немного, сделал осторожный глоток. Лиза расслабилась немного.
– Как тебя зовут? – тишину разрезал его голос.
– А то ты не знаешь, как меня зовут! – хотелось кричать ей, Лизой овладела какая-то помрачающая рассудок ярость, ей хотелось вскочить с татами, сорвать с себя кимоно, освободить волосы из тяжелой прически, стереть кровавую помаду и броситься на Алексея, вцепиться ему в лицо и оставить на нем глубокие царапины своих ногтей.
– Кейко, – смиряя свой гнев, тихо промолвила она.
– Что ж, танцуй Кейко, – как будто решившись на что-то, промолвил он.
И Лиза танцевала, в конце концов, тихие японские покачивания были куда проще ее любимой темпераментной самбы… Только Корнилов так не думал, он пожирал девушку плотоядным взглядом, полным желания и секса…
Лиза не заметила, как доехала до своего дома, нажала на пульт дистанционного управления, ворота плавно скользнули в разные стороны, машина въехала в подземный гараж под одной из дорогих высоток с видом на Москва-реку. Это ее жизнь, ее дорогая жизнь, другой все равно нет и не будет, и ради этой жизни Лиза будет играть с Корниловым в его же игры…
Алексей захлопнул дверь автомобиля и без сил откинулся в кресле, устало потер глаза и невидяще уставился на дорогу перед собой, в клуб, который правильнее было бы называть борделем, он отправился один – не хватало еще брать с собой водителя, а потом ждать, где именно всплывут слухи о его диковинных пристрастиях. Небо было темным – ни одной звезды, только луна светила тусклым светом. В Киото всегда было удивительно звездное небо, некстати подумал он, в ту последнюю ночь они с Саюри тоже смотрели на звезды. Так что все честно – без нее в его жизни нет места звездам, только холодной свет жалкой луны, такой же жалкой и одинокой, как вся его жизнь.
Сегодняшняя девушка была хороша, она казалась несмелой и робкой – лучшие качества, которые он ценил в женщинах. Конечно, девушка была не японкой, но таким было его условие – все должно быть ненастоящим, это не Япония, а только игра в нее. В какой-то момент Алексею показалось, что в темных глазах его гейши засверкали огоньки нешуточной страсти, даже злости, но потом они угасли. Псевдо-гейша, так Алексей называл ее в своих мыслях, была маленькой и хрупкой, на выбеленном лице алели кровавые губы, но лучше всего были волосы – черные и гладкие, как у настоящей японки. Она робко смотрела из-под густых ресниц, а Алексея охватывал какой-то животный голод, хотелось резко рвануть кимоно и обнажить бледную нежную кожу, впиться в нее жадным ртом, выпустить волосы из сложной прически, коснуться ее маленькой груди, впиться и не отпускать, ласкать, терзать, мучить. Он был уже почти готов на это, но гейша, подавая ему чашку, вздрогнула, и в ее глазах показался еле сдерживаемый страх. Алексею вспомнилась Саюри – желание пропало…
Нет смысла стоять и ждать, сегодня он не воспользовался маленькой потаскушкой, которой вздумалось заработать денег, изображая японку, выдавая себя за женщину, которой ей никогда не стать, но время еще не ушло, они встретятся через неделю:
– В следующий четверг, – бросил он на прощание.
– Да, мой господин, – угодливо кивнула она.
Вот и все! в четверг он не упустит своего, и пусть девчонка не тешит себя мыслями, что гейша нужна мужчина только для любования. Она не настоящая гейша, она не Кейко, а Катя или Маша, и вести себя он будет так, как захочет, так, как позволяют его деньги.
– Лиза, ты меня слушаешь или нет, – тормошила ее Катя, – Мы приземляемся через 10 минут, дети сразу поедут на виллу, а что ты хочешь, поужинаем в городе или тоже поедем в дом? – Лиза открыла глаза и недоумевающе уставилась на подругу. Она и сама не понимала, как позволила Кате уговорить себя отправиться с ней и ее детьми на выходные на Сардинию, наверное, подействовали обещания полного релакса и абсолютного отсутствия мужчин – катин муж никак не мог вырваться с деловых переговоров и пропускал week-end с семьей.
– Как скажешь, – вяло проговорила Лиза, она до сих пор пребывала в плену своего тяжелого сна, в котором каждую секунду возвращалась к предыдущей ночи с Алексеем, хотя ночи – это слишком громко сказано, к позорным часам игры в гейшу.
– Что значит, как скажешь? – не унималась подруга, – Ты гостья – ты и говори!
– Давай в дом, – улыбнулась Лиза, вчера она не знала, как посмотрит Кате в глаза, а сейчас не знала, что делала бы, не позови ее подруга с собой, – все глубже и глубже погружалась бы в пучину переживаний и тяжелых воспоминаний.
Решение сразу отправиться на виллу было единственно верным, настоящее феодальное поместье, как звала его Катя, раскинулась на холме, с которого открывался захватывающий вид на залив. В воздухе плыли ароматы мандаринов и моря, катины дети мирно спали, муж позвонил и сообщил, что вернулся со встречи и тоже отправился спать. В ночной тишине изредка раздавался треск цикад, уставших от жаркого дня, вдалеке волны с нежным шепотом набегали на берег. Лиза и Катя расположились в плетеных шезлонгах возле бассейна с бокалами вина в руках.
– Чудный вечер, правда, – тихо проговорила Лиза и потянулась, – Спасибо, что вытащила меня из Москвы.
– Не за что, – улыбнулась Катя, – Ты же моя лучшая подруга, помни об этом.
– Спасибо, – засмущалась Лиза, – Я благодарю всех и вся, что тогда в Милане перепутали мое время заказа и время твоей мамы.
– Ну тогда ты не была благодушно настроена, – рассмеялась Катя, – Мама говорила, что ты напоминала разъяренную дикую кошку.
– Хочешь, чтобы мне было стыдно? – Лиза и правда немного покраснела, – И не гордись особо, вначале я начала дружить с твоей мамой, а не с тобой.
– Ну на мое счастье у нас с мамой все общее, – сказала Катя, – Помнишь нашу поездку в Рио-де-Жанейро?
– Еще бы! Помню твои дикие пляски на пляже.
– Не мои, а наши, ты тоже не отставала! Там еще был один брутальный кудрявый бразилец, с которым вы до утра смотрели на океан, – со смехом проговорила Катя.
– Катя, ты знаешь, что замужним женщинам не полагается знать слово брутальный! – рассмеялась Лиза.
– Это почему это еще? – шутливо возмутилась Катя, – У меня во владении и пользовании находится самый брутальный муж на свете, так, что я имею полное право.
– Ну как знаешь! – Лиза встала с шезлонга и подошла к бассейну, – Давай купаться, Катя, – позвала она подругу.
– Не хочу, – Катя капризно надула губки, – Ты знаешь, я не люблю плавать.
– Тогда я буду плавать одна, – Лиза одним легким движением скользнула на самую глубину.
– Как же хорошо, – она подплыла к бортику, откинула назад голову и длинные черные волосы раскинулись по воде, – Ты, Катя, наверное, боишься маккиях испортить, – поддела она подругу.
– Именно, макияж, – покачала головой Катя, она наблюдала, как Лиза маленькими шажками прошла к своему лежаку, взяла полотенце и завернулась в него – такая изящная и такая одинокая. Лиза высвободилась из мокрого купальника и надела шелковую тунику.
– Смотри, купила первый раз из пляжной линии Feretti, – она покрутилась перед подругой.
– Лиза, а почему ты всегда носишь сплошные купальники, с твоей-то фигурой? – немного невпопад спросила Катя.
– Да нет, не всегда, – отмахнулась Лиза.
– Лиза, мы вместе уже почти год ходим в бассейн, у тебя целая коллекция купальников и все закрытые, и здесь я не первый раз вижу тебя только в таких, – Лиза грустно усмехнулась – уйти от вопроса не удалось.
– Ну ты тоже носишь только сплошные.
– Это другое, Лиза, после рождения близнецов я никак не приду в форму, при которой хороши бикини, и потом у меня же остался от кесарева шов, хоть и совсем небольшой, но все равно.
– Вот и у меня шов, – тихо сказала Лиза, – Правда не от кесарева, увы, и совсем не небольшой.
– Что произошло? – так же тихо спросила Катя, она не знала, как себя вести, может быть, стоило оставить подругу в покое?
– Внематочная беременность, операция, а потом этот ужасный шов почти во весь живот, и это еще не худший результат, – с горечью произнесла Лиза.
– Лиза, прости, – Катя присела рядом с подругой и взяла ее холодные пальчики в свои такие же ледяные.
– Ничего, это было давно, почти 7 лет назад, – Лиза вздрогнула, но не выпустила катину руку.
– Ты была такая юная, – произнесла Катя.
– Мне было почти 23, тогда я казалась себе совсем взрослой, я закончила с отличием Академию Плеханова и работала в одной из лучших инвестиционных компаний, вся жизнь была впереди, – Лиза сделала глоток вина, – Ему было 32, успешный интеллектуал с блестящим будущим, я была для него так, приключением на одну ночь, он был для меня всем, – Катя накинула на плечи подруги свою шаль, та не заметила ничего – в тот момент Лиза была в прошлом. – Его пригласили на корпоратив по поводу Нового года, он приехал, я смотрела на него восторженным взглядом, ловила каждое слово, мы потанцевали вместе, выпили пару бокалов шампанского, потом он позвал меня куда-нибудь выпить кофе. Мы сидели в уютной маленькой кофейне, он говорил, я слушала. Потом все было как-то легко и незаметно, он пригласил меня к себе, я согласилась – я же была уже совсем взрослой. И потом я была девственницей, последней девственницей развратной Москвы, мне казалось, здорово, что моим первым мужчиной будет именно он. Он меня, конечно, ни к чему не принуждал, я была счастлива предложить ему всю себя, ночь была пылкой, одежда разбросана по всей его большой квартире, морозный рассвет над Москвой. И, знаешь, самое смешное – мы предохранялись, – Лиза на секунду замолчала, а потом хрипло рассмеялась, – Утром мы вместе выпили кофе, он довез меня до дома. Вот так все интеллигентно. Больше наедине мы не встречались, я видела его мельком пару раз, когда он приходил в офис, – Катя слушала, боясь шелохнуться, в коротких рваных фразах скрывалась драма, очередная женская судьба, чуть не сломанная эгоистом-мужчиной. – После нового года я чувствовала себя не очень хорошо, даже боялась, что забеременела, но я же помнила, как он надевал и снимал презервативы. В середине февраля был страшный снегопад, я еле добралась до работы, обессилевшая присела в холле, думала, устала, потому что долго шла от метро – машину откопать было нереально. Потом – один сгусток боли, боль была везде в животе, в шее, в лопатках. Мне казалось, я умираю – умирать в 23 года было глупо и нелепо. Ко мне кто-то подбежал, я сползла с дивана, пыталась встать и хотя бы снова сесть – почти теряла сознание от боли. По снежным заносам скорая ехала бесконечно долго, я чувствовала, как сердце бьется, словно при беге, слышала их слова: «Подозрение на внематочную, внутреннее кровотечение». Мы целую вечность ехали в больницу, потом – пустота. Я очнулась в реанимации, уродливый шрам был не самой страшной бедой, – Лиза замолчала, Катя увидела, как по ее бледным щекам бегут слезы, она обняла подругу, но та словно не почувствовала дружеского прикосновения. Катя осторожно встала и вошла в дом, сама она в такой ситуации предпочла бы побыть одна. Спустя полчаса Катя подошла к окну в спальне, сердце разрывалось от боли и горя, которые она чувствовала, как свои. Лиза плавала в бассейне, яростно разрезая воду сильными гребками, ярость – не худшая из эмоций, – подумала Катя и отошла от окна.
– Te amo, te аmo! – подпевала Лиза смуглой Бейонсе, яростно протискиваясь по замершим в бесконечной пробке московским улицам. Жизнь была прекрасна или, по крайней мере, должна была таковою быть! – Утром пробежка, душ и зеленый чай, – звучало на одной из радиостанций – Лиза улыбнулась, встав в половине 6, она уже успела позаниматься в фитнес-клубе, выпить wellness-чай и принять гидромассажную ванну. Что и говорить, выходные дались ей нелегко, и теперь девушка мечтала любыми способами поднять себе настроение и, главное, удержать его. Уже несколько лет она не возвращалась к той давней истории, сделавшей ее взрослой в один миг. Конечно, полностью забыть не удавалось никогда, и вряд ли такое вообще возможно, но все же Лиза отодвигала от себя печальные воспоминания как могла, но встреча с Корниловым, разговор с Катей всколыхнули тоску, она вспомнила себя, заплаканную, дрожащую и одинокую в холодной больничной палате – мама прислала деньги «на самый лучший уход», но сама приехать не смогла – была занята налаживанием новой жизни в Питере с новым мужем.
Машины немного сдвинулись и снова замерли, как будто кто-то огромный и невидимый одним движением заставил остановиться целый город. Лиза ненавидела утренние часы на Ленинградском проспекте, но никогда не могла заставить себя выехать из дома пораньше: укладка-макияж-выбор наряда занимали слишком много времени. Нарушая все правила, что для Москвы было вовсе не новостью, черный Mercedes вылетел на встречную полосу и умчался далеко вперед, Лиза проводила его недобрым взглядом и стала переключаться с одной FM-волны на другую в поисках мажорных ритмов.
Алексей читал последние новости с фондовых рынков и не видел ничего вокруг, японские биржи уже давно открылись и определяли настрой финансового мира. Да, он мог покинуть эту страну, но быть не в курсе того, что там происходило – это казалось невозможным. Выходные выдались отвратительными, и Корнилов радовался началу рабочей недели. Встреча с Кейко затронула его больше, чем он готов был в этом признаться, даже самому себе, особенно самому себе: звуки, запахи, ощущения – все было таким же, как раньше, но в то же время совершенно другим. В пятницу днем позвонил старый приятель Дорофеев – они дружили чуть ли не 20 лет – почти половину жизни, звал в Лондон на мальчишник, на Сардинию на week-end или в Москву просто в гости. Раньше Алексей считал его лучшим другом, но в теперешнем настроении Сергей – счастливый отец троих детей и примерный муж какой-то зубастой провинциальной малышки казался ему не лучшей компанией. Альтернатива была известна: пустой дом, горы бумаг и, может быть, стакан коньяка. Он ждал следующей встречи с Кейко, боялся ее и предвкушал. Корнилов не оставил свою мысль – овладеть девушкой грубо и жестко, проверить ее на прочность и понять, что все это фальшивка – жалкая пародия на хрупкую нежную японку.
Автомобиль миновал здание «Весны» – Алексей поднял глаза от лэп-топа, не бог весть какое приобретение, но пусть будет – придет время, и на месте магазина можно будет построить отличный деловой центр или отель, этажей в 10–15. Такой бред, как сохранение исторических памятников, соблюдение архитектурного облика города, Корнилова давно не волновал.
Лиза парковалась возле «Весны» и в тысячный раз радовалась тому, что их luxury-витрины смотрят почти что на Кремль. В конце концов, модный магазин – не худший вариант для разрушавшегося особняка XIX века, каким он был еще 5 лет назад, сейчас старой постройке придали лоск, которого она была лишена долгие годы, и по его залам снова ходили красивые женщины. Разве это не прекрасно?..
– Сергей, давай, наконец, поговорим о чем-нибудь серьезном, – Катя высвободилась из тесных объятий мужа и стянула с него одеяло.
– Я очень серьезен, – пробормотал владелец одной из самых успешных российских металлургических корпораций и зарылся лицом в подушку, властно прижав жену к себе.
– Поверить не могу, что утром понедельника ты нежишься в постели, а как же мировые рынки, не рухнут без тебя? – поддела его Катя.
– Один день как-нибудь обойдется, – пробормотал Дорофеев, – И потом не ты ли мне вчера ласково говорила, что я совершил сделку века.
– Я, – рассмеялась довольная Катя.
– Ну о чем будем говорить? – поняв, что жена так просто не отступится от него, спросил Сергей.
– О твоем друге Корнилове, он меня беспокоит, – безапелляционно заявила Катя.
– О, Боже! – простонал Дорофеев – Опять твое желание вмешиваться во всё и вся!
– Не вмешиваться, а управлять процессом, – поучительно заметила его жена.
– Лиза, вообще ты меня слышишь, – окликнул ее шеф, – Не сочти это за критику, но ты сама не своя сегодня, я дважды задал тебе вопрос о сроках оплаты за Hermes, но так и не услышал ответа.
– Да, да, я слышу тебя, – встрепенулась Лиза, – предоплата должна быть произведена не позднее 20 сентября, вот график с указанием рассрочки и полученного дисконта, – девушка протянула ему бумаги и бессильно уронила руки. У нее болело все тело, от макушки до кончиков пальцев на ногах, казалось, не было в организме ни одной клеточки, которая бы не взбунтовалась против самонадеянного поведения своей хозяйки.
