Текст книги "Танец сакур (СИ)"
Автор книги: Екатерина Каверина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)
Да, она имеет право! Однажды Лиза уже обещала себе, что одна ошибка не перечеркнет всю ее жизнь и ей хватило сил выполнить свое обещание, и сейчас она не отступит. Лиза села в машину, вновь открыла нет-бук и, не глядя на собственное изображение на снимках, нашла кадры, на которых Женя и грузный мужчина ласкают друга, все яростнее и сильнее, пока один из них не отключается в конвульсиях восторга. То, что нужно, – отстраненно подумала Лиза. – Кого в наше время удивит секс втроем, а вот серьезный человек, депутат Государственной Думы в компании с ровесником собственного сына – вот это гораздо интереснее.
У Лизы оставалось совсем мало времени – 20 минут на разговор с Евгением и она уезжает домой – нужно переодеться и ехать на ужин с Корниловым. Отличный хронометраж для трудного разговора, а потом неспешный вечер в дорогом ресторане рядом с мужчиной, от которого она на время готова потерять голову.
Тишину кабинета прорезал телефонный звонок, Алексей – Лиза мельком взглянула на экран.
– Привет, – ласково ответила она.
– Привет, Лиза, – мужской голос щекотал нервы. – Как ты?
– Жду встречи с тобой, – улыбнулась Лиза, и Алексей услышал эту улыбку.
– Как в прошлый раз в «Большом»?
– А может, ну их эти рестораны? И лучше ужин дома? – Лизе захотелось остаться с Алексеем наедине, чтобы никакие чужие люди, посторонние звуки не отвлекали их друг от друга, захотелось увидеть, как он снимает пиджак, развязывает галстук, оставляя заботы чуть-чуть позади.
– У тебя или у меня? – легко согласился Корнилов.
– Можно и у меня, но у меня с едой все плохо, – рассмеялась Лиза.
– Давай тогда у меня, пусть из «Большого» что-нибудь привезут. Да, а я, кстати, недалеко от «Весны». Давай заберем тебя оттуда, – предложил Алексей. Раз уж у них домашний вечер, то он сам и привезет Лизу к себе – все-таки что-то в этом есть.
Лиза, конечно, планировала заехать домой и переодеться, но разве платье нужного цвета – достаточная причина, чтобы откладывать встречу?
– Давай, – просто ответила она.
– Буду через десять минут, – сказал Корнилов и отключился.
Лиза заставила себя спрятать мечтательную улыбку, подняла глаза и увидела стоящего в дверях Евгения.
– Все воркуешь, моя дорогая, – он медленным шагом подошел к Лизе.
– Воркую, – холодно улыбнулась она.
– Ну-ну, давай, давай. Вот только надолго ли это?
– Надолго или нет, какая разница?
– Ну да, ну да! Мне даже нравится эта твоя манера теперь, бываешь на приемах, о которых кричит глянцевая пресса, вызываешь меня к себе – совсем большая стала моя девочка, – Евгений замер, пристально глядя на Лизу.
– Да, совсем большая, – откликнулась она. – И больше не играю в детские игры – в японский кукольный театр и все в таком духе.
– Не слишком много на себя берешь? – Евгений вальяжно раскинулся в кресле возле лизиного стола.
– Нет, в самый раз, – спокойно ответила она.
– Да?
– Именно.
– А если я что-нибудь вспомню? – тихо спросил Евгений. – Мне и самому этот кукольный театр больше не нужен, да и сразу не был особенно нужен. Просто интересно было, как далеко ты решишься зайти, чтобы сохранить нажитое непосильным трудом. Мы-то ведь помним, и какой это был труд? – мужчина резко потянулся и выключил свет в кабинете, сделал шаг по направлению к Лизе.
– Да, о воспоминаниях, – Лиза включила настольную лампу и отклонилась от Евгения, открыла ящик стола и подала ему пару фотографий. – Мы ведь собирались вспоминать именно это? Память иногда стирает детали, гораздо надежнее иметь перед глазами зрительный образ. – Лиза с удовольствием наблюдала, как Евгений, схватил снимки и резко осел в стоявшее рядом кресло. – Чудные были ночи, правда, я, ты, Максим Сергеевич. И, главное, как здорово вы получились, сразу видишь не ослабевающее годами чувство.
– У меня есть такие же, но там видно, как чудесно ты проводишь время, – попробовал перейти в наступление Евгений.
– Я знаю, у меня они тоже есть, – Лиза была к этому готова. – Но кому буду интересна я? Девчонка, решившая развлечься сексом втроем. А вот видный политик в компании с молодым человеком – это ведь гораздо пикантнее, да?
– Прекрати, – закричал Евгений. – Прекрати этот блеф! Ты никогда это не покажешь! Ты слишком дорожишь тем, что у тебя есть, этой своей подругой и Корниловым!
– Я дорожу, да! Но вот ты дорожишь больше! У меня есть доля в «Весне» и я проживу, а вот ты, что будешь делать без своего Максика, ты же так его называл? Да, и Катя, и Корнилов от меня отвернутся, зато я избавлюсь от тебя! Представляешь, как эффектно будут смотреться заголовки в «Коммерсанте» и в «Ведомостях», сюжеты на Первом канале и на НТВ: гомосексуальные наклонности видного политика. Скандалы, слухи, расследования. Ток-шоу. И заметь в тот самый момент, когда его золотой сыночек почти закрыл сделку по покупке самого большого месторождения за последние годы. Ну и кому из нас будет хуже? – задала Лиза почти риторический вопрос.
– Что ты хочешь? – устало спросил Евгений.
– Чтобы ты от меня отстал. Забыл о нашем с тобой чудесном прошлом, начиная с аргентинских варрантов и заканчивая последней игрой в маленькую несмышленую гейшу. А я забуду про вас с Максимом Сергеевичем, – Лиза встала из-за стола, достала пальто из гардероба и бросила взгляд на Евгения, – Ты, что же мне не поможешь? – он нехотя помог ей надеть пальто и тихо сказал:
– Я согласен.
Глава 12
Косые потоки дождя падали на лобовое стекло, хриплый джаз навевал мысли о чем-то прекрасном и запретном, Лиза сидела, положив голову на плечо Алексея, ощущая, как медленно поднимается и опускается его грудь. Боль, напряжение и ужас прошедшего дня остались далеко позади, стоило ей только увидеть стоящего около машины Корнилова, который требовательно притянул ее к себе, чтобы коснуться губами в жесткой и настойчивой ласке.
– Устал за эти дни? – Лиза кончиками пальцев дотронулась до упрямых мужских губ, пробежала по насупленным бровям, заставляя Алексея улыбнуться.
– Ненавижу горные лыжи, горный воздух и все, что с этим связано, – усмехнулся Алексей.
– Такие страшные вещи в нашей стране можно говорить только за закрытыми дверями, – шепнула Лиза.
– Ну, тебе-то я могу доверить и не такие страшные вещи, – улыбнулся Алексей.
– Конечно, я надежна, как скала, – рассмеялась Лиза. Она еще сильнее прижалась к Алексею, просунув руку под его пиджак и кожей чувствуя тепло мужского тела. Как же ей было хорошо! Лиза была готова так ехать еще много-много часов.
– У тебя влажные волосы, – Алексей дотронулся до чуть растрепавшейся косы. – Гуляла под дождем?
– Как обычно забыла зонт и бегала по лужам, – отмахнулась Лиза. Она блаженствовала, пока Алексей неспешно распутывал ее волосы.
Они приехали слишком быстро, машина скользнула в подземный гараж и Лиза, нехотя отодвинулась от Алексея, она только сейчас поняла, что еще немного и окажется в той самой квартире, в которой пережила свои самые волнующие до недавнего времени моменты почти семь лет назад.
Стремительный подъем в сверкающем лифте, огромный залитый светом холл, столовая и сервированный ужин на столе. В прошлый раз она не видела ничего – в памяти осталась только просторная и холодная спальня.
– Вот и мое необитаемое жилье, – Алексей отчего-то испытывал неловкость. – Не жил здесь почти пять лет.
– Хорошо, – Лиза осмотрелась по сторонам, пока Корнилов вешал ее пальто. – Любовно сохраненная старина?
– Да уж, XIX век и XXI, – ответил Алексей. Он и сам будто в первый раз увидел свою квартиру и отчетливо понял, что хотел бы жить в доме, полном тепла, детского смеха и ароматов ванильного печенья. – Лиза, ты умеешь печь печенье? – ни с того, ни с сего спросил Корнилов.
– Печенье? – улыбнулась девушка. – Это не по моей части – слишком просто. Торт Наполеон или профитроли. Правда, давно не тренировалась.
– Шутишь? – не поверил Алексей.
– Абсолютно серьезно, – Лиза даже немного обиделась его недоверию, – Меня бабушка научила. Давай ты придешь ко мне в гости на профитроли?
– А давай мы поедем ко мне в гости на следующие выходные. У меня есть дом в Шамони и ты мне испечешь торт Наполеон, – предложил Алексей.
– Легко, – согласилась Лиза, – До четверга я буду в Милане, а оттуда могу лететь к тебе в Женеву, а уже оттуда – в Шамони.
Чудесная жизнь? – разве не о такой она мечтала: модный Милан, пафосные Альпы, мужчина, который вот так запросто говорит про дом в Шамони. Все это был абсолютный самообман, а правда заключалась в том, что Лиза готова была печь Корнилову торты, не будь у него не то, что швейцарского шале, а даже дачи в Подмосковье. Она так и не поняла, в какой момент, из мрачного клиента Кейко он превратился для нее в мужчину, рядом с которым хотелось провести целую жизнь.
– А твоя бабушка, расскажи о ней, – попросил Алексей, медленно разрезая нежное каре ягненка, доставленное из ресторана. Он выглядел, как Лиза и представляла: галстук отброшен за ненадобностью, рукава рубашки небрежно закатаны, обнажая сильные загорелые руки. – Ты познакомилась с моей семьей, а вот я о твоей ничего не знаю.
– Я росла с бабушкой, маминой мамой, до пятнадцати лет, она была замечательная, – с грустной полуулыбкой начала Лиза, вспоминать бабушку было и весело, и печально.
– А я вот своих не помню, – сказал Алексей, – мамины родители умерли, когда мне было года два, а папа остался один лет в тринадцать, его воспитывал старший брат. А ты со своей, значит, пекла торты до пятнадцати лет?
– В редкие минуты, когда бабушка отрывалась от студентов и цифр, – усмехнулась Лиза. – Она не была такой хрестоматийной бабулей, преподавала в Плехановской академии, заведовала кафедрой экономической теории. Когда я училась, в Академии все еще висел ее портрет, студенты и аспиранты бабулю обожали, а она их, всё время толпились у нас дома. Домохозяйка готовила ужины не меньше, чем на десять человек, – теперь Лиза уже открыто улыбалась, годы жизни с бабушкой были самым счастливым временем для нее. – А я росла среди всей этой суеты, обсуждения экономических моделей и концепций, переживаний молодежи, их стремлений, которые бабушка направляла железной рукой. Помню, что мои сочинения проверяли бабулины аспирантки, доверяли мне свои любовные секреты, а потом мы все вместе на большой кухне под бабушкиным руководством пекли пироги.
Алексею было безумно интересно слушать Лизу, он и не представлял, какая у нее была семья.
– Теперь понятно, почему ты сама выбрала Плешку.
– Да, математика и экономика были для меня всем. Нет, у меня, конечно, были отличные оценки по всем предметам, другого бабушка бы не потерпела, но любила я только цифры. Помню, бабушка пыталась приобщить меня к музыке, театру, но я при первой же возможности бежала от этого прочь.
– Была такая серьезная девочка?
– Очень, но бабушка была и рада. В нашей семье несерьезная моя мама, этого вполне хватает.
Лиза замолчала, если воспоминания о бабуле были яркими и согревающими душу, то при мысли о собственной матери ей хотелось поежиться и тут же начать думать о чем-то другом. Девушка до сих пор не могла простить ей пренебрежение к себе, сначала, когда она была малюткой, с радостью оставленной на попечение бабушки и няни, а потом холодное неприятие, когда растерянная и заплаканная Лиза в пятнадцать лет осталась совсем одна после бабушкиной смерти.
– Не представляю, как ты решила оставить финансы и уйти в модный бизнес, – Лиза и не заметила, как Алексей закончил ужин и теперь стоял позади ее стула, нежно перебирая пушистые пряди ее распущенных волос.
– Как и мама, решила не продолжать семейную традицию, – попыталась уйти от прямого ответа Лиза, а про себя подумала, не дай Бог Корнилову когда-то узнать, как именно она оставила финансы.
– Люблю твои волосы, – почти прошептал Алексей, касаясь губами лизиной шеи. Девушка замерла, душой и телом отдаваясь чувственной ласке, она больше не могла оставаться на месте, слишком хотелось устремиться навстречу, дотронуться до него, вобрать в себя как можно больше ощущений, эмоций, чувств.
Лиза медленно встала, скользнув своим отчего-то дрожащим телом по разгоряченному мужскому. Одну за одной она расстегивала пуговицы на его рубашке, с легким стуком упали на пол запонки. Резким движением Алексей расстегнул молнию на лизином алом платье:
– Хорошее платье, – прервав поцелуй, произнес он, – Гораздо лучше того с миллионом пуговиц, что было на приеме. Из этого тебя можно достать как из футляра.
Лиза не могла говорить, ей хотелось одновременно и плакать, и смеяться. Казалось, что как из старого пыльного футляра освобождаются ее чувства, которые в один миг становятся ярче и острее. Руки, губы Алексея, казалось, были повсюду, обжигающими прикосновениями заставляя ее терять разум. Он взял Лизу на руки и словно ребенка понес в свою спальню, бережно опустил ее на кровать, заставив кожу девушки покрыться мурашками за те несколько секунд, что она осталась без согревающего тепла его страсти. Алексей сбросил рубашку и быстро освободился от брюк, неестественно медленным движением стянул резинку лизиного чулка и опустил его вниз, прокладывая по ноге дорожку жалящих поцелуев. Темная ткань второго чулка контрастировала с бледной кожей, распаляя его, заставляя забыть нежность и погрузиться в жесткую страсть, но Корнилов сдерживал себя – в этот вечер Лиза казалась непривычно беззащитной и ранимой, Алексей хотел доставить удовольствие ей и только потом подумать о себе.
Его уверенные пальцы сдвинули черную паутинку ее крошечных стрингов, горячие губы прошлись по животу, замерев на сморщенном шраме, лаская его в немом желании забрать ее старую боль. Все ниже и ниже, так что Лизу пронзала дрожь восторга, желания и почему-то стыда. Прикосновение шершавой от легкой щетины кожи, его волосы в ее тонких дрожащих пальцах, ошеломляющие ощущения его ласк внутри ее тела. Стыд ушел, растаяв в ее восторге, и это было только начало.
В этот вечер Лиза открыла Корнилову слишком много – сначала воспоминания своего детства, потом слепую покорность своего тела.
Сорок шагов в одну сторону, хмурый взгляд в окно, сорок шагов обратно. Жизнь как потерявший управление поезд. Встреча с министром финансов подтвердила его планы, иена будет продолжать расти – можно начинать игру против американских банков, результат шокирует многих. Еще недавно это бы забавляло Сюнкити, сейчас ему было все равно. Нет, он не собирался отходить от дел – Ямагути-гуми была сильна как никогда и в ближайшем будущем собиралась опустить в свою бездонную копилку еще один весьма ценный приз, только вот ему это не давало ничего. Чувства умерли вместе с Саюри, а их прах был развеян со смертью жены. Хотя нет, маленькое чувство все же готово было ожить – месть все еще могла подарить ему ощущение жизни.
– Говори, Кэтсуэ, – Сюнкити, опустившись за стол, кивков указал напряженному парню на место напротив.
– Корнилов близок с девушкой – Лизаветой. Они провели вместе две ночи на прошлой неделе, были в гостях у его друга, – Кэтсуэ сверился со свои I-Pad’ом, – Сергея Дорофеева. Он владелец крупнейшего в России никелевого холдинга, а его жена дружит с Лизаветой. Эти выходные Корнилов с девицей проводят в его доме в Альпах. Это тот дом, куда он хотел повезти Саюри, но мы организовали обрушение понтонов в порту и не дали им уехать.
– Значит, девица близка ему, – пробормотал Сюнкити.
– Он даже сам дважды встречал ее с работы, – сказал Кэтсуэ. – И еще Корнилов покупает здание торгового центра, в котором она работает.
– Замечательно, – мечтательная улыбка заиграла на губах Сюнкити. Девица – отличная цель, так же, как мать Корнилова и его сестра. Он очень заблуждается, если думает, что этих женщин что-то спасет. Даже жаль, что он не успел жениться и завести ребенка – тогда реванш был бы полным: мать, сестра, жена и дочь. Сюнкити бы вернул Корнилову долг в двойном размере. Да, чего-то не хватает: три женщины Корнилова за двух Сюнкити – это слишком мало. – Кто еще, Кэтсуэ? Мать, сестра, девица?
– Еще племянница, ей год, – бесстрастно ответил Кэтсуэ.
– Отлично, – усмехнулся Сюнкити. Корнилову обеспечено горе, которое, к тому же, утроится горем его отца и зятя. Вот и посмотрим, как он выдержит это. Так гораздо лучше, чем лишить жизни его самого, как того требовала семья сразу после смерти Саюри. – Отлично, – повторил старый японец. – Готовьтесь.
Восходящее солнце окрашивало осеннее небо в нежные розоватые тона, мир был окутан звенящей и хрупкой тишиной. Катя варила кофе в старой тяжелой джезве и щурилась от удовольствия, что муж, бросив дела в Москве, прилетел на выходные на Сардинию, чтобы провести их с ней и с детьми.
– Брось ты этот свой мудреный кофе, включи кофеварку и иди сюда, – позвал ее Сергей с террасы.
– Не могу, ты же знаешь, я никогда и ничего не бросаю, – Катя взяла поднос с двумя кофейными чашками, выложила на тарелку круассаны и поставила пепельницу для Сергея – отучить мужа от вредной привычки пока не получалось, да она и не очень-то старалась – должны же у него быть какие-то недостатки.
– А я вот бросаю, – усмехнулся Дорофеев, забирая у Кати поднос, – Вот бросил дела и прилетел сюда, хотя честно собирался провести все выходные, не поднимая голову от бумаг.
– Я рада, очень рада, – Катя скользнула на колени к мужу и положила голову ему на грудь, – Так тихо, мы как будто совсем одни.
– Ну это не надолго, – улыбнулся Сергей, – Сначала проснутся Матвей и Арина, потом выбежит Лиза, и наш дом будет похож на сумасшедший.
– Именно, – рассмеялась Катя. – Но я очень люблю наш сумасшедший дом.
– И я, – поддержал ее муж, маленькими глотками смакуя чудесный кофе. – Ты у меня все делаешь лучше всех, и кофе варишь так же хорошо, как решаешь юридические проблемы
– Варить кофе иногда сложнее, – Катя отщипнула кусочек круассана и протянула Сергею, – Правда, вот до выпечки круассанов пока не дошла.
– Да, кстати, про круассаны. Вчера разговаривал с Алексеем, у них с Лизой романтический week-end в Альпах как раз с выпечкой чего-то там. Как это тебе?
– Чудесно! В Альпах сейчас прекрасно, а Лиза печет такие торты, что жизни не жалко.
– Да, ладно! Твоя Лиза? – не поверил Сергей.
– Моя Лиза, – Катя приготовилась защищать подругу.
– Катя, не ершись! – Сергей обнял Катю, лаская ее нежную кожу через шелк халата. – Ты знаешь, Лиза мне совсем не нравится, но ты со мной споришь. Но ты мне лучше скажи, она, правда, такая хорошая девушка, какой ты ее считаешь? Видишь же, что-то произошло с Корниловым в Японии, первое время, вернувшись в Москву, он был совсем замороженный. Теперь вроде начал приходить в себя. Его мать только о Лизе и говорила в Марбелье наутро после приема, ты же помнишь. Мне совсем не хочется, чтобы Лиза повела себя как-то не так и обидела Алексея.
– Ох, Сережа, какой же ты у меня хороший, хоть и скрываешь это ото всех, – рассмеялась Катя, целуя мужа. – Лиза – моя подруга, она порядочная и честная девушка, кстати, из очень хорошей семьи. И у нее были разочарования в прошлом, и она заслуживает счастья. Я знаю, тебе не нравится, чем она занимается, ты считаешь это несерьезным, но это не влияет на ее характер. Она не обидит Алексея, я даже боюсь, что это он обидит ее.
Милан – лучший город на свете, Тата – чудесный ассистент, и эти туфли Yves Saint Lauren, хоть и адски жмут, все равно не испортят Лизе настроение, ни за что! Они с Татой уже доедали божественно вкусную пасту с креветками и артишоками в кафе Trussardi alla Scala, сидя у окна с открыточным видом на всемирно известный театр.
– Мы отлично поработали сегодня, мне очень понравилось все это шитье и лимонно-желтая кожа, – вспоминала Лиза сделанный заказ. – И очень креативно ты подобрала обувь и аксессуары.
– Спасибо, Лиза, – Тата расплылась в улыбке. – Я тебе уже говорила, как мне нравится с тобой?
– Говорила, но можешь повторить еще, – рассмеялась Лиза. Ей действительно нравилась эта милая порывистая девушка, которая всячески старалась избежать будущего, старательно спланированного ее родителями. – Ты же будешь считать меня занудой, если я спрошу, как ты собираешься успевать в аспирантуре, проводя так много времени в «Весне»?
– Не буду, – ответила девушка. – Постараюсь как-нибудь. Потому что если не сделаю этого, папа меня прикончит. А мне еще хочется посмотреть, как будут покупать заказанные мной сегодня вещи. Так не хочется возвращаться в Москву, а ты летишь сейчас в Женеву, да? К Корнилову?
– Да, – Лиза и не думала скрывать свою радость от предстоящих выходных.
– Лиза, пусть у тебя все будет хорошо, – Тата порывисто сжала тонкие лизины пальцы.
– Пусть…
Спустя несколько часов Лиза выходила из аэропорта Женевы, немного растеряв свою недавнюю радость. В какой-то момент показалось, что отношения с Алексеем развиваются слишком уж стремительно, да и его непонятные игры с Кейко всплывали в памяти, не давая Лизе покоя. Хорошо было только одно – еще перед отъездом из Москвы она встретилась с консультантом из юридической фирмы – одной из лучших и, конечно, самых дорогих, и обговорила с ним условия, на которых ее доля в «Весне» будет спрятана в мутной воде оффшоров.
Мрачное настроение исчезло без следа, когда на выходе из зала прилета Лиза увидела Алексея, он сделал стремительный шаг навстречу и обнял ее:
– Приземлились пятнадцать минут назад.
– Ты ждешь меня, как приятно, – Лиза коснулась его губ в легком поцелуе. – Соскучилась.
– Я тоже, – в тон ей ответил Алексей.
Узкая лента дороги вилась вдоль обрывов таких глубоких, что захватывало дух и, казалось, совсем немного и бездна с радостью поглотит тебя. Вдалеке возвышалась громада Монблана, а на дне исполинского котла между двух горных вершин лежала долина Шамони. Было непривычно видеть окружающий пейзаж в золотом убранстве осени, без привычного слепящего снега.
– Никогда не была здесь осенью или летом, а здесь чудесно, и как-то совсем иначе, чем зимой, – сказала Лиза.
– И удивительно тихо, – поддержал ее Корнилов. – Можно ходить в долгие пешие прогулки или кататься на велосипеде. Хотя я за последние пару лет был здесь лишь однажды, – Алексей удивился, произнеся это вслух, – он был так одержим Японией, что и забыл про другие места – места, которые тоже могут дарить радость.
– Смотри, поезд, – радостно воскликнула Лиза, показывая куда-то вдаль, где, из последних сил, цепляясь за рельсы, на вершину действительно вползал поезд. – Я просто обожаю горную железную дорогу, есть в ней какой-то свой дух, совсем другой, чем на равнине. Помню, позапрошлым летом я с восторгом каталась на ретро-поездах в Норвегии: внутри вагона такое очарование старой буржуазии, а за окнами – захватывает дух от красоты горных вершин и фьордов.
Алексей улыбнулся – порой Лиза была так трогательна и непосредственна, что напоминала маленькую девочку, которая с интересом только знакомится с окружающим миром. В этом было еще одно отличие от Саюри – та была замкнута в своем уютном мирке, не желая узнавать, что же лежит за его пределами.
Машина остановилась возле старого фермерского дома, в окнах которого отражалось закатное солнце и снежные вершины гор.
– Боже, как красиво! – с восхищением произнесла Лиза.
– Полностью сохранен аутентичный вид фермы XVIII века, – с гордостью сказал Алексей.
– Это потрясающе, – Лиза почти выпрыгнула из машины, не дожидаясь, пока ей откроют и придержат дверь. Хотелось скорее оказаться на воздухе и начать впитывать в себя окружающую красоту.
Именно этим она и занималась два следующих дня – широко открыв глаза и распахнув перед Корниловым свою душу, Лиза вбирала все виды, чувства, образы, запахи и ощущения, которые готов был дать ей окружающий мир. Надев джинсы и удобную обувь, они гуляли, потеряв всякое представление о времени. Лиза запрокидывала голову, любуясь ослепительными снежными пиками, и ее шляпа-федора падала на душистый клевер. Алексей не отпускал ее от себя ни на минуту, и Лиза с радостью замечала, как разглаживаются морщинки на его лице, а улыбка не замирает на губах, а касается глаз, наполняя их совсем другим светом.
На узкой тропинке они увидели низкорослую рыжую лошадку, которая окинула их надменным взглядом и продолжила щипать траву.
– И кого тут только не встретишь, – усмехнулся Алексей.
– И не говори, – поддакнула ему Лиза.
В субботу, сев на поезд, Лиза и Алексей поднялись на Монблан и со смесью ужаса и восторга наблюдали мир, раскинувшийся где-то далеко внизу. С северного склона горы сползал огромный ледник Мер-де-Гляс, невероятного синего цвета и как будто бархатный на ощупь.
– В этом есть какая-то неподвластная сознанию вечность, – тихо произнес Корнилов. Лиза ничего сказала в ответ, только прижалась покрепче, желая передать Алексею капельку своего тепла.
Оторвавшись от созерцания мрачных красот, они заспешили домой. Лиза, сбросив джинсы и свитер, надела мягкое длинное платье в тонкую полоску и достала из чемодана собственный фартук – когда-то давно купленный в итальянской лавочке, он ждал своего часа.
На кухне был низкий скошенный потолок и окна с тяжелыми переплетами рам, которые благосклонно пропускали неяркое солнце. Подоконники были уставлены горшками с ароматными травами – Лиза заметила базилик и розмарин. Несмотря на отсутствие владельцев, за домом ухаживали с любовью. Над мойкой Лиза увидела небольшое деревянное панно с изображением двух курочек и рассмеялась в голос. Это были волшебные выходные, волшебный дом и волшебная кухня, на которой она должна приготовить свой лучший торт.
Следующие несколько часов Лиза растирала масло, взбивала яйца, просеивала и смешивала муку, то хмурилась, не понимая, удастся ли ей задуманное, то радостно улыбалась, представляя, как накормит Корнилова своим десертом. Алексей пару раз заглядывал на кухню, но девушка выпроваживала его с предложением погулять-посмотреть футбол-почитать газету.
Наконец, коржи были готовы, румяные, хрустящие, пружинящие, когда до них дотрагиваешься, и не совсем ровные – именно таким им и положено быть – за совершенством форм стоит идти в ресторан, а вот за чем-то домашним, словно привет из детства, на собственную кухню. Лиза приготовила крем и начала медленно собирать коржи, смазывая их. Она сама пропиталась ароматами ванили и погрузилась в прошлое, словно ожидая увидеть рядом любимую бабушку и услышать от нее ласковое слово. Наконец, последний корж был положен на самый верх, смазан кремом и посыпан крошками.
– А вдруг Алексей решит, что глупости всё это и отсутствие вкуса, и лучше савойский десерт от шеф-повара из мишленовского ресторана, который есть по соседству? – вздрогнула Лиза. – Ладно, надо заканчивать начатое!
Лиза заварила свой любимый Earl Grey, а еще, предавшись воспоминаниям детства, приготовила горячий шоколад с ванилью, взбитыми сливками и корицей. Буйство каллорий, но не зря же говорят, что в Альпах можно есть все – энергия здесь сгорает очень быстро.
Корнилов уже в который раз заглянул на кухню, когда Лиза развязывала фартук. Он быстро подошел к ней, обнял, уткнувшись в пахнущие пряностями волосы.
– Я как будто в рождественской сказке, – почти прошептал Алексей.
– Но у меня нет для тебя подарка, – улыбнулась Лиза.
– Сегодняшний наш день – лучший подарок, – не кривя душой, ответил Корнилов.
Уютно устроившись за грубым деревянным столом в гостиной, они медленно поедали торт, запивая его какао и чаем. Лиза радовалась каждой похвале Алексея, каждому съеденному им кусочку – все-таки он не променял ее на мишленовский ресторан!
– Знаешь, а мне нравится, что из этой комнаты вид не на Монблан или Полуденный пик, а на эту тихую долину, – сказала Лиза. – Не думаю, что можно много съесть, глядя на их неприступные вершины.
– Поверь мне, твой торт я могу есть где угодно и сколько угодно, – польстил ей Алексей, отрезая еще один кусок.
Лиза вымыла посуду, а Алексей вытер ее, они вышли на открытую террасу и наблюдали, как догорает угасающее солнце. Девушка куталась в норковый жилет, а Корнилов прижимал ее к себе, касаясь подбородком чуть растрепавшейся макушки.
– Все-таки для меня вечность не там на леднике, там только страх, а здесь, – проговорила Лиза, поворачиваясь лицом к Алексею. – Здесь вечность умиротворения и покоя, – она встала на носочки, непривычно маленькая без своих обычных каблуков, и обняла его за шею, коснулась своими губами его губ.
Умиротворение и покой были незначительным эпизодом – позже, раскинувшись на высокой старинной кровати, с неослабевающим жаром Лиза и Алексей вновь узнавали друг друга.
– Она необыкновенная и, наверное, ненастоящая, – подумал Корнилов, погружаясь в блаженную полудрему.
