Текст книги "Испытание (СИ)"

Автор книги: Екатерина Кариди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Глава 15.

Строительниц виртуальных домов мечты заставил отвлечься шум снаружи.

– Что-то последнее время шумно как-то живется в нашем зоопарке, – подумала Саша, выходя на галерею.

Оказалось, это номер 18 пришла от хозяина. Вид у нее был жалкий, вся измазана, волосы растрепаны, губы дрожат. Ей навстречу бросилась номер 37, взяла за плечи и увела, что-то шепча на ухо. А номер 45 снова разоралась, сначала возмущаясь тем, что кто-то посмел приблизиться к ЕЕ хозяину, а потом огрызаясь на резкие слова номера 37, потом уже по инерции. Ругаться было не с кем, все ушли по своим комнатам. Сашина гостья, номер 32 глядя на нее, с сожалением прошептала:

– Знаешь, не все могут мирно жить в этих условиях. В гареме всегда проявляются самые худшие качества женщины, и если нет соответствующего воспитания, привыкнуть делить мужчину очень тяжело.

– Зачем его делить. Я считаю, что от него просто следует отказаться.

В этом Саша была уверена. Делить, бороться за него, пытаться урвать себе, ревновать этого... (нет ему имени!) она не станет. Пусть его берет кто хочет. Нужен он этой номер 45 – пусть будет ее на веки вечные!

– Ты захочешь мужчину, к сожалению, такова наша природа, – грустно улыбнулась гурия.

– Его не захочу, – Саша ответила холодно, и в сердце ее действительно царил холод.

– Как знать... А номер 45, по-моему, просто немного тронулась умом. Слишком уж ненормально она себя ведет. Я понимаю, ревность. Но все-таки... Надеюсь, она привыкнет, так будет лучше для нее же самой.

– Добрая ты, номер 32.

Гурия улыбнулась:

– Ты тоже. И ты сильная. А я не сильная, я...

– Прекрасная, – добавила Саша.

– Но не в его глазах, – по лицу девушки пробежала грустная тень, – Для него я обычная и незаметная. Но он щедр ко мне, и не лишает своей ласки.

В Саше поднялась волна возмущения этой покорностью:

– Как ты можешь так говорить? Он же не любит тебя!

– Как? С благодарностью?

Саша кивнула, потому что лично она никакой благодарности не испытывала.

– Ты не поймешь, – она всплеснула руками, а потом стала водить ладонями по поручню ограждению и взволнованно заговорила, – Он ласков со мной, щедр, никогда ничем не обидел, не сделал ничего против моей воли...

– Ты любишь его... – догадка была очевидной.

– А ты разве нет? – девочка заглядывала Саше в душу, и перед ее ясными детскими глазами она не могла солгать.

– Да. Еще люблю. Но с этим будет покончено.

– Ох... – только и смогла прошептать маленькая гурия.

Настроение у Саши совсем ухудшилось, но остались вопросы.

– Почему номер 18 пришла в таком состоянии?

–А... Там все сложно... Видишь ли, номер 18 ведь так и не покорилась ему до конца. Да, она никогда не устраивала скандалов, как эта, номер 45, никогда не кричала. Но она боролась за него, боролась за свою любовь. Но не смогла победить. Она не стала его единственной, осталась... как все... как я.

Саша слушала нахмурившись. Девочка с глазами газели переступила ножками и продолжила после недолгого молчания:

– А сейчас он дал ей то, что ей нужно, но она ненавидит себя за это. А еще больше она ненавидит за это его. За то что он дает ей это наслаждение.

– Господи, как же она тут живет...?

– А, в обычное время неплохо. Все мы живем здесь...

– Я не говорю про это, – Саша обвела рукой вид внутреннего двора их 'золотой тюрьмы', – Я говорю про то, что она чувствует.

– Я не знаю. Не могу сказать. Я не боролась и не проигрывала, мне это неизвестно, – глухо ответила номер 32.

Обе помолчали, потом Саша спросила:

– Я вижу, что из общей аморфной массы выделяется номер 37. Что можешь сказать про нее?

– Она... Она властная, очень уверенная в себе. Но она никогда даже не старалась бороться за благосклонность хозяина. Ее все устраивает, все. А еще... Еще она нам как мать, – номер 32 взглянула на Сашу, – Странно, да? Но это так.

– А номер 6?

– О, – улыбнулась номер 32, – Номер 6 как хитрая и мудрая бабушка! Она столько всего знает, знаешь, она умеет готовить разные лекарства практически их ничего. А какие косметические средства делает! Чудо! Дарит всем просто так. Она ученая.

– А как она...

– С хозяином?

Саша кивнула, пытаясь скрыть любопытство.

– Вообще-то, даже я не могу понять, как она умудряется быть такой спокойной. Всегда в хорошем настроении, всегда улыбка. Как будто ей все равно.

– Так может, ей все равно?

– Да нет, я видела, как она смотрит на хозяина. Она его любит, – тут гурия снова вздохнула, – Ну что, ужинать пора. Пошли ко мне?

– А пошли.

Саша решила, раз она тут застряла, так это еще повод не ходить в гости. Даже в тюрьме можно найти что-то хорошее.

***

Еще неизвестно, кому из них двоих было хуже. Женщине, которой доставили наслаждение унижением и грубостью, или мужчине, который потешил себя мужским доминированием. И если она могла скрыться за обидой, то у него такого шанса не было. И теперь, запершись в собственной ванной, он долго стоял перед зеркалом, опираясь руками на раковину. Сглатывал, успокаивал дыхание. Его тоже трясло, как и ту гордячку, что наслаждение получает именно от унижения, а только ее гордость не дает ей принять свою натуру и смириться. Ведь секс был хорош, ощущения яркие, на грани. Так почему теперь так плохо?!!!

Почему в последнее время ему стало так трудно делать то, что раньше делалось само собой, бездумно и безболезненно? Какого черта он должен переживать теперь из-за того, что загнул эту чопорную суку?! Какое ему дело до ее гордости?! Почему ему так плохо...

Закрыл глаза, посчитал в уме... Не помнил, сколько считал, дыхание успокоилось, потом перед глазами встали ножки, танцующие босиком, тонкие щиколотки, изящные пальчики с розовыми ноготками, пальчики вызвали улыбку.

Ему нужен глоток воздуха. Хоть иногда. Иначе он задохнется. Сейчас поздно анализировать, почему теперь, раньше как обходился. Поздно. Да и ни к чему, он умел принимать обстоятельства такими, как они есть. Но видеть ЕЕ сейчас он бы не смог, а тем более, быть с ней. Слишком много грязи в душе. Он хотел получать от нее чистую радость, а не размазывать то... в чем вывалялся.

Надо полностью отойти от всего. Этот чертов гарем его добьет... Подумать только, у него в какой-то мелькнула мысль отпустить Анну. Он назвал ее, номер 18, Анной! У них нет имен! Нет имен. Нет. И отпускать предательницу нельзя! Наказание для всех одинаково.

Боже мой! Что с ним происходит? Он начал разваливаться на части.

Решение улететь будет самым правильным.

Подальше от этих ненасытных щелок, от маленьких предательниц, подальше. Подальше от нее. Ему нужно прийти в себя.

Арсений провел рукой по лицу, стирая с себя налет отвращения, чувство брезгливости к себе, слабость. Пора заняться делами. Довольно.

В тот же день он улетел. Когда вернется не знал, но не раньше, чем через неделю.

***

Ужин у номера 32 прошел довольно весело, к ней пришли еще две девицы номер 25 и 29. Саша даже получила удовольствие. Правда, девицы показались ей слишком уж приземленными, но когда те услышали про дом мечты... надо было видеть всю гамму чувств, отразившуюся в их глазах.

Как бы не было хорошо в клетке, даже если она золотая, на воле все равно лучше. Даже если птички никогда не решится вылететь из неволи, все-таки ей этого до боли хочется.

Завтра предложили осмотреть все доступные части замка, а их оказалось на удивление много. Экскурсия по 'золотой клетке' обещала быть весьма познавательной. Жилая часть, в которой находились апартаменты – комфортабельные камеры девушек вся выходила во внутренний двор. А сами апартаменты выходили гостиной на обходные галереи, а двумя другими комнатами на наружную стену. Окна, естественно зарешечены. Гардеробные и ванные окон не имели. А вот вид из окон был замечательный, Сашины выходили на скалистый склон, поросший лесом, и даже кусочек озера было видно. Из комнат номера 32 озера видно не было, зато можно было, если хорошенько изогнуться, увидеть дорогу.

Дорогу на волю Саша запомнила. Да и остальное тоже. Вообще, она была потрясена размерами и количеством строений.

В том же блоке, но этажом ниже были спортивные залы и бассейн, студия звукозаписи, танцевальные залы, балетная студия, внизу боулинг. Что там еще могло быть, Саша только предположила, но очевидно, какие-то технические помещения. А еще из корпуса был выход на довольно большую террасу. Такую большую, что на ней был открытый манеж для выездки лошадей. И да, в замке была конюшня! Доступная для них конюшня! Саше еще не приходилось ездить верхом. В первый момент ее захватило эйфорическое возбуждение, а потом она вдруг подумала, что бедные лошадки такие пленницы в этом чертовом замке, как и они сами. И восторг сошел на нет. Дальше она уже осматривала все без особого интереса, просто фиксируя то, что увидела, чтобы добавить или исправить в своей модели.

Но все равно, день прошел очень продуктивно. Только лишний раз пришлось убедиться, что каждый их шаг сопровождается охраной, состоящей из 'стальных' баб, с холодными лицами и такими же холодными сердцами. Трудно было не заметить, что охрана смотрит на них с легким презрением. Ну да, они на работе, а это – это подстилки хозяина. Ощущать их презрение было отдельным удовольствием.

Номер 32 заметила угрюмое выражение лица Саши и коснулась ее рукой:

– Не переживай из-за них, – она показала глазами на охрану, – Они хорошие, просто работа такая.

– Да уж... Работа – нас сторожить. Будто мы просили нас сторожить. Или преступницы какие, – буркнула Саша.

– О, я вижу, что лучше нам пойти на обед, – гурия усмехнулась, – Порадовать себя чем-то вкусненьким.

Саша подумала, что 'радовать себя вкусненьким', это шаг к превращению в бессловесную скотину, однако, лишать себя аппетита только потому, что тебя загнали в безвыходные условия тоже неправильно.

Парадокс, однако.

И как-то пришла мысль, что есть лучше с аппетитом, больше сил будет, да и тонус, знаете ли... Тонус, это важно.

Глава 16.

Арсений был далеко. Но это не мешало смотреть, как ОНА ходит по его замку, как загораются любопытством глаза, как девушка оживляется, становясь снова смешной и непосредственной. А ОНА любит лошадей, правда, никогда не каталась. Он это исправит.

Мужчина с точностью до секунды почувствовал момент, когда Саша сникла и расстроилась. Арсению даже показалось, что он может прочесть ее мысли.

Свобода...

Прости девочка, но свободы он тебе никогда не даст. Никогда.

Вместо этого он стал подумывать, что бы такое подарить ей. Пригодное для ее новых увлечений. Странно, мысли о подарках для НЕЕ приносили ему такую душевную радость, словно это могло прибавить годы жизни.

На самом деле, странно было другое.

Незаметно Хозяин рабыни под номером 44 превращался в раба рабыни под номером 44. Но сам он этого не чувствовал. Пока. Однако уже был от нее эмоционально зависим. Его гарем всегда был для него шкатулкой с драгоценностями, но не был его 'сокровищем'. У него вообще не было душевных сокровищ, он ко всему относился ровно и потребительски, а особенно к деньгам и женщинам. А вот сейчас у Арсения такое сокровище появилось, но только тайное, и он не смел себе в этом даже признаться.

Ведь он, хоть и пытался закрывать глаза на все, осознавал, что относится к этой девочке не так, как к остальным. Он никогда никого не ревновал. Зачем? Испытания проводил, но только потому, что всегда свято оберегал свою собственность. Его наложницы принадлежали ему, как вещи, как деньги. Если они желали сменить хозяина, или пытались навредить ему, они получали возможность иметь множество других хозяев. И дальнейшая судьба не прошедших испытания его не интересовала. Сколько у них будет мужчин, что они будут делать, будут ли кого-то любить – не важно. Арсения это не трогало.

Но одна только мысль, что эта девчонка просто посмотрит на другого мужика и улыбнется ему, приводила мужчину в бешенство. Он как пещерный дикарь готов был собственноручно свернуть тому мужику шею. А уж то, что она с кем-то другим в постель ляжет...!!! От таких мыслей шерсть вставала дыбом на загривке, и обнажались клыки. Он даже думать не мог о том, что будет с ней, если она не пройдет испытания. Не говоря уже о том, что будет с ним...

Но, слава Богу, она пока проходила все пикеты, даже не подозревая, что ее испытывают. И за это мужчина был ей несказанно благодарен. Она сберегала его тайное душевное сокровище.

Если быть точнее, душевное сокровище имелось у Сени. А вот отношения у них, у Арсения и Сени были, скажем так, неоднозначные.

Просто тогда, оставшийся один на один с жизнью после смерти матери, семилетний Сеня стал строить из себя бойца, который будет неуязвим для врагов. Совершенно. А врагов было много: отец, люди, женщины. То есть его можно убить, но это будет очень трудно. А остальное его даже не поцарапает. Так появился на свет Арсений Василич М... До самого последнего времени они идеально сосуществовали. Сеня всегда был внутри, он – тот стержень, который помогал бойцу Арсению жить, помогал оставаться человеком (в его представлении), и помогал быть в ладу со своей совестью. А эта... номер 44 все смешала. И теперь Сеня перестал быть статуей в его духовном пантеоне, помещенной рядом со статуей матери. Он вдруг решил стать живым, потребовать 'свою долю'. И да, он начал разрушать Арсения изнутри, превращая его в обыкновенного человека. Делая нормальным, способным чувствовать. Уязвимым.

Не для того он строил себя больше двадцати лет, чтобы сейчас просто сдаться и развалиться! Он сможет удержать все, сможет соединить несоединимое, победить эту слабость!

Смог же он идеально устроить своих детей. Да, он мог этим гордиться, у его детей было все, о чем мог мечтать маленький Арсений. У них было все, а главное, была рядом мама, всегда-всегда, да еще и братья и сестры, которых у Арсения не было. Его малышей никто не тревожил, они были в полной безопасности в своем идеальном мире. А отец навещал их в каждый приезд, но не надоедал своим присутствием. Арсений помнил то чувство неловкости, которое всегда испытывал в детстве рядом со своим отцом. Он даже никогда не назвал его папой. А его дети называют. И любят его, невозможно подделать любовь ребенка. Это женщины на все способны...

Он сможет, сможет контролировать ситуацию. Сможет.

***

Но кто же не знает, что самые безнадежные войны – войны с самим собой?

***

Есть с аппетитом хорошо и правильно. И во время еды неплохо думается. Можно подвести итоги тому, что удалось узнать и сделать какие-никакие выводы.

Итак.

Убежать через вентиляцию или канализацию, как это показывают в кино, не выйдет. В апартаментах нет подвесных потолков, в которых обычно скрываются всякие вент короба и прочие 'потроха' любого современного дома. Проветривание через окна, сквозное. В гардеробной и ванной вент каналы прямые, сечение, увы, такое, что в него пролезет разве что упитанная мышь. А в 'развлекательном комплексе' они всегда под охраной. По три стальные бабы на каждую. Драться с ними и победить не представлялось возможным. Она даже хихикнула, вообразив, как это могло бы выглядеть в натуре.

– Ага, зашибешь бедром с размаху, да толстой задницей придавишь!

Саша допила сок, невольно остановив взгляд на девушках, сидевших рядом. Они веселы, спокойны, только иногда может грусть промелькнет на самом дне глаз. Они ведь все прошли через тоже, что и она. Они все влюбились, так или иначе. Строили планы, надеялись на что-то... На что? Хорошо, есть среди них такие ангелы, как номер 32, а были бы все как номер 45? Как жить тогда? А?

– Поживем, посмотрим, что к чему. Хозяин зоопарка улетел, об этом все осведомлены, значит это правда. И вроде на неделю, что тоже радует. Время есть, – она ушла в свои мысли, – Для чего время есть?! Для чего?! Смириться? Найти выход? И то и другое кажется невозможным. Во всяком случае, пока.

Мысль была жестока, но это была правда.

***********************************************************************

Часть вторая.

Страсть – огонь,

Любовь – свет,

Плата за тело – тело,

Плата за сердце – сердце.

Если огня слишком много, он сожжет и тело, и сердце.

Останется ли свет?

Если света не было с самого начала, пусть крошечного, когда сгорит огонь, останется лишь холодный пепел.

Но если был свет...

Глава 17.

***

На доклад к шефу попросился доверенный. И это весьма кстати, потому что он слишком погряз в самокопании. Доклад был коротким. В основном без происшествий. Но.

– Номер 45 надо как-то привести в чувство. Ее поведение отвратительно.

Арсений вздохнул, придется принимать меры.

– Придется мне заняться этим. Говорят, хочешь, чтобы что-то было сделано хорошо, делай это сам. Мммм... Так, сегодня буду там ночевать. Прилечу вечером, постараюсь не поздно. Распорядись, пусть ее пришлют на ночь.

– Будут указания насчет ее внешнего вида?

– Нет. А через полчаса после нее пусть пришлют номер 32. Но так чтобы номер 45 об этом не знала.

Неисчислимы причуды хозяина, но не его доверенному лицу удивляться или как-то критиковать. Доверенный поклонился и вышел.

Тихая, безответная и сказочно прекрасная номер 32 была просто идеальной гаремной наложницей. Жаль, конечно, что снова придется использовать ее в качестве катализатора для ускорения события, но номер 45 уже надоела вконец.

***

После обеда номер 32 ушла поплавать в бассейне, а Саша решила сходить к хитро-мудрой бабушке, как ее назвала маленькая гурия, к номеру 6. Действительно, она тут старожилка. Семь лет! Люди столько не живут! Во всяком случае, не все. Вот кто должен знать все и обо всем.

Надо сказать, что номер 6 была рада видеть Сашу, так ей показалось.

– Проходи, гостья дорогая, будь как дома, – сердечная улыбка, изящная рука потянулась поправить колье на точеной смуглой шее.

Саша тут же рефлекторно кинулась поправлять свой ошейник. Надо же, почти забыла о нем... Невольно присмотрелась к украшению восточной девицы, впечатляет. Сразу видно – очень древняя и очень дорогая цацка. Явно из китайской истории, но слегка подновленная в угоду современной моде. Великолепное нефритовое колье с бриллиантами. И как она не заметила его в первый день. Саша тут же одернула себя:

– Совсем уподобилась клиенткам местного зоопарка, еще номерочками начни мериться! Удручаете вы меня, мамзель Савенкова, удручаете.

А номер 6 засмеялась, видимо на лице у Саши все было написано. Они прошли вглубь комнаты и Саша стала с восхищением осматриваться. Ой, какие тут были вещи... не всякий музей мог бы похвастаться такой коллекцией древностей. Пока гостья водила глазами по стеллажам и полкам, гостья утвердительно кивнула головой и заговорила, предваряя Сашины вопросы:

– Все, что я пожелаю, будет куплено без вопросов. Кроме оружия, разумеется, или того, что может таковым считаться. Это и тебя касается, приобретут все, что твоей душе угодно.

– Ээээ... Моей душе ничего не угодно, – Саша перевела взгляд на азиатку, – Ни-че-го. Мне ничего не нужно от него.

Восточная приподняла брови, но в остальном выражение ее лица не изменилось.

– Я просто пришла узнать о местной жизни немного побольше.

– Ну, спрашивай, – номер 6 откинулась на спинку дивана, устраиваясь поудобнее, – Что знаю, расскажу.

– Ты говорила... что-то про номер 4, что она...

– Да, сейчас покажу ее работу, – она встала, пошла в спальню и принесла оттуда маленькую резную шкатулочку, – Вот, эти украшения она собственными руками сделала для меня.

Саша рассматривала комплект из кольца, сережек и кулона на цепочке, очень интересной, кстати, дизайнерской работы, такой готично-восточный. Черненое серебро и кровавые гранаты. Красиво, черт побери... У девушки был талант.

– А вот и книга, про которую я тебе рассказывала, – пока Саша любовалась, она успела достать с полки здоровый фолиант, толщиной в ладонь.

Никогда женщины не смогут устоять перед драгоценностями, а потому обе уткнулись в книгу и стали рассматривать великолепные фотографии на страницах книги, и так увлеклись, что стали комментировать. Но Саша все же не забыла о цели прихода:

– А что стало с номером 4?

Восточная вздохнула:

– Придется рассказывать с самого начала...

– О... Да, расскажи!

А я послушаю и сделаю выводы.

– Сначала тут жила только номер 1. Ну, с самого начала. Правда, наш хозяин быстро начал пополнять свою коллекцию... – Саше удалось уловить тот неуловимый проблеск в ее глазах – печаль.

– Так вот, она, номер 1 увлекалась фотографией. Делала великолепные снимки, коллажи, монтировала просто потрясающе. А в те времена еще не запрещались такие мелкие свободы, как интернет. Только почта тщательно мониторилась, сначала шла на сервер, а потом уже... Но об этом никто не знал, иначе, зачем мониторить? Да?

Саша кивнула, не слишком понимая, к чему она это говорит, но известие о том, чего они теперь лишены, было уж очень огорчительным.

– Она... в общем она...

– Ну, говори уже!

– Ты ведь знаешь, что иногда, вернее часто он берет по двух-трех девчонок сразу.

Этой темы Саша предпочла бы вовсе не касаться, ее воротило от таких подробностей и от того, что ей придется с ним спать после всего этого, но она кивнула.

– Она любила снимать постельные сцены. Его, девушек... Ну, ты понимаешь. Так вот, как-то раз она решила выложить снимки в интернет. Естественно, через час ее уже здесь не было. Нам сказали, что шлюхам место в борделе, – восточная сделала изящный жест рукой, а потом наклонилась вперед, округлив глаза, – И интернет – тю-тю! Представляешь, как обидно!

Вот это Саша хорошо представляла. И мнение о сказанном у нее сложилось неоднозначное. А потому решила разговор продолжить:

– А номер 4?

– Номер 4 не хотела от него иметь детей. Как раз перед этим родила номер 2, и ее перевели в отдельную 'золотую клетку', модернизированную и еще лучше охраняемую, а номер 3 забеременела и тоже стояла на очереди, – пошутила номер 6, – У нее ведь были инструменты, у номера 4, кое какие вещества. В общем, она пыталась избавиться от беременности... Ее спасли, но она тоже отправилась туда же, куда и номер 1. С тех пор нам даже ножницы не позволяют иметь, ну, кроме маникюрных. Но все равно, девчонки умудряются...

Ндаааа... Пожалуй, на сегодня с нее довольно. Да и номеру 32 обещала показать как ее домик строится, да и модель замка запустила... Саша поблагодарила восточную и встала, чтобы уйти, а та сказала:

– Приходи завтра, я тебе еще кое-что расскажу.

И глянула так выразительно, что стало Саше ясно, это кое-что непременно надо услышать.

– Приду. После обеда.

– С утра.

Не поняла, почему с утра, но согласилась. А восточная смотрела ей в след и взгляд этот был загадочным, но не злым. Скорее изучающим.

***

Он прилетел, когда было уже темно. Специально. Ему почему-то не хотелось, чтобы номер 44 знала, что он ночевал здесь. Такое было с ним в первый раз. Скрываться от собственной наложницы7 Переживать, что она подумает? Бред...

Естественно, номер 45 опять подняла счастливый визг, оттого, что хозяин желает ее видеть... не может без нее обойтись... и так далее и тому подобное. А уж ее победоносные взгляды, которыми одаривала всех, вообще не поддаются описанию. Точно, умом тронулась.

Девочки не спали еще, все сидели, прилипшие к компу. Понятно, шум заставил отвлечься. Саша заметила, что в этом их зоопарке никто особо никого не любит, но эту девицу номер 45 не переваривали все. А где-то через полчаса после ухода скандальной рыжухи пришли за номером 32. Она смутилась и удивилась, стала лепетать Саше что-то, но та сказала просто:

– Мы тут народ подневольный, иди уже.

Какое облегчение было на личике гурии, глазки зажглись, но потом вдруг потухли, она прошептала:

– Я бы не хотела с ней там столкнуться...

Но пошла к любимому хозяину окрыленная. Саша мрачно смотрела вслед, думая, что для нее этот мерзкий момент рано или поздно настанет, и вдруг краем глаза заметила, что номер 37 и номер 18 смотрят вслед девочке с явной тревогой, а рыжая 'мамочка' номер 37 явно шептала что-то нецензурное. Но не злясь, а словно опасаясь. К ним подтянулась номер 6, на сей раз она не улыбалась. Все трое переглянулись и ушли к номеру 6 в комнату.

В гареме явно подковерные движения.

Но Саше Савенковой были безразличны все эти движения. Она сюда попала, не по своей воле, но попала. Это жизнь, значит, надо жить. Живут же люди, разбитые параличом, обездвиженные, или больные раком, или заключенные в одиночных камерах. А ей еще повезло, она здорова. Разбитое сердце? Да... сердце... Но ведь она любила совсем другого человека, точнее, того человека, которого никогда не существовало. При желании можно думать, что ее возлюбленный умер. Интересно, а она в этом случае может считаться вдовой?

Чувство юмора великое чувство, оно облегчает нам жизнь в тех условиях, где без него мы просто умрем, или сойдем с ума от душевной боли.

***

Номер 45, была ведь безумно счастлива, что хозяин снова зовет ее к себе. За место в его спальне она готова была удавить любую. Любую из этих гадин. Любую. Но он позвал ее и вот она, пришла, чтобы любить его, чтобы отдать ему свое тело и сердце.

Сегодня хозяин ждал ее, стоя у окна и глядя вниз. Он был обнажен. Как же она любит его сильное тело, дарящее ей блаженство. Он ее, и только ее. Хозяин повернулся, рабыня затрепетала под его взглядом, а когда велел знаком подойти, и вовсе потерялась от волнения.

Вот она. Арсений обошел девушку кругом. Красавица, отменно хороша, и такая же отменная дура. Придется учить. Взял ее за руки и подвел к стене, к тому месту, где были закреплены кольца для фиксации. В прошлый раз он привязывал ее тут, девушка уже была готова к любым действиям с его стороны, глаза заволокло туманом похоти, дыхание сбивалось от плотской жажды. Пока он ее привязывал, девчонка постанывала от удовольствия, в ожидании волшебства.

Но почему хозяин отошел и лег на постель?

Почему отрылась дверь... И вошла эта тварь чернявая?! Номер 32!? Что это?! Он что?! Что он с этой сукой делает?!!! Нет... Нет... Нееееееет!!!!!! Не делайте это на ее глазах! Она же умрет от этого, сердце сгорит в груди... Нет... Нет!!!!!!!

Через пару часов действо в постели закончилось. Хозяин был очень нежен с номером 32. Да и как с ней не быть нежным, прекрасный цветок, добрый и беззлобный, любящий. Отпустил ее спать, поцеловав на прощание. А после помылся, и ушел в другую комнату. Сидел перед монитором всю ночь, но так и не решился включить.

А Номер 45 проторчала привязанная у стены всю ночь. Отвязал он ее только утром и сразу велел уходить. Ее глаза побитой собаки заискивающе искали его взгляд, но хозяин на собаку не взглянул. Сказал коротко:

– Не поумнеешь, так будет всегда.

Отправил и сразу улетел. Подальше отсюда. К чертовой матери! Подальше!

Глупо мучаясь мыслью по дороге, узнала ОНА или не узнала, а если узнала, что подумала. Это называется размягчение мозгов. Вот как это называется.

Номер 45 вели обратно, она была молчалива и потихоньку наливалась жаждой мести. Нет, на него ее месть никогда не распространится, он ее шанс, ее счастье. Но эта маленькая гадина, номер 32, она фактически единственная свидетельница ее позора. Она... Она!