Текст книги "Испытание (СИ)"
Автор книги: Екатерина Кариди
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)
Глава 8.
Саша даже не стала оглядываться, когда после обеда открылась наружная дверь. В это время обычно программисты приходили. Вот если бы Сеня пришел... Но его она, наверное, больше не увидит, жаль. Даже проститься не успела, извиниться за то... за глупость, за ту. Ах, гори оно огнем... Помрет она тут от тоски в гостях. Нормальные гости не содержатся за решетками, за решетками содержатся заключенные. За что только, не понятно... Она встала и, не оглядываясь, отошла к окну, а мысли невеселые крутились в голове. И вдруг услышала:
– Привет, красавица. Скучаешь?
Саша обернулась, вздрогнув от неожиданности. В комнате стоял парень. Красавец, прямо как с обложки модного журнала. Смутилась сначала, а потом ответила:
– Привет, а вы кто будете?
– А я ваш новый программист.
– Мммм, – Саша подумала, что-то чересчур высокая текучка кадров наблюдается среди программистов в этом заведении, но промолчала.
А парень прошел к рабочему столу, уселся, влез в ноут, и все это время говорил не переставая:
– Давно ты здесь?
– Давно? – задумалась девушка, – Пожалуй, хотя все относительно. Наверное, больше двух недель. Точно. Около трех недель.
– И как тебе тут?
– Нормально, – пожала плечами Саша, – На обслугу не жалуюсь.
– Меня Сергей зовут, а тебя как?
– Саша.
– Ну что, Саша, машина твоя летает только так, зачем программиста вызывали-то?
– Да я и не вызывала, – она подошла к столу, – Не вызывала я никого, это какое-то недоразумение.
– Тогда ладно, бывай Саша, – он улыбнулся ей, резко выбросил руку и щелкнул девчонку по носу.
Та взвизгнула и кинулась стукнуть в ответ.
– Брэк, брэк, на меня кидаться не надо, – и расхохотался, – Нужен буду, вызывай.
Красавчик Сергей подмигнул возмущенной его наглостью Саше и ушел. Та еще какое-то время кипела, потом успокоилась, присела к компу, посидела какое-то время, тупо пялясь в экран, а потом ушла в ванную.
Все это время Арсений смотрел на монитор и давил в себе зверя, потому как, не сдержи он себя, точно убил бы красавца-хакера. Тот еще ничего не сделал, только в комнату вошел, а Арсений понял, что он хочет крови парня. Просто за то, что она на него смотрела. А когда тот руки свои решил распустить, не важно, пусть и невинно, он готов был сломать ему ту руку, вырвать с корнем, перегрызть глотку. Крови хотел, его крови. Хорошо еще, этот идиот убрался быстро.
Уволить его на***! Услать куда подальше! От греха! Потому что сейчас он еле сдержался. Кто знает, что будет в другой раз. А теперь его еще глодала ревность, никак не мог понять, как же девчонка на этого Сергея отреагировала. Когда она ушла в ванную, напряжение достигло пика. Если она... если она... если эта тварь сейчас разденется и влезет под душ, трогать себя там, думая об этом гаденыше... Если только она посмеет! Пусть только посмеет! Тогда блондинчика ничего не спасет. Он убьет его своими руками, медленно.
Арсений не чувствовал такого никогда. Мужчина был на грани, тяжелое дыхание вырывалось сквозь зубы, кровавая муть вставала перед глазами, он убьет каждого, на кого эта дура взглянет. А ее... ее...!
Но Саша-то ни о чем таком не подозревала, она постояла у зеркала, глядя в него невидящими глазами, потом поднесла руку к губам, легко прикоснулась и вздохнула. Арсений вздрогнул от прошившей мозг догадки, он интуитивно понял, что девушка в этот момент вспоминала о нем. Вернее о Сене, который целовал ее тогда. У него чуть крышу не снесло, кровь ударила в виски, прилила вниз, причиняя боль, лишая разума. Совсем не стало сил продолжать эту игру. Он уже знал, если не возьмет девочку сегодня ночью, просто сойдет с ума.
Он и так слишком заигрался. Нельзя никого из них пускать в душу, они залезут в нее своими маленькими лапками и наследят там так, что вовек не отмоешь! Нельзя становиться эмоционально зависимым от женщины! Нельзя! Ни в коем случае. Не надо было в это ввязываться!
Теперь он должен восстановить все так, как оно должно было быть с самого начала. И в первую очередь надо избавиться от наваждения. Ничего, переспит с ней, наденет ошейник и отправит к остальным. Будет умная – приживется. А нет...
Боже... Он ведь только пытался внушить себе, что ему будет все равно, приживется девчонка или нет, на самом деле он даже мысль боялся допустить, что ничего не выйдет. Рычал на себя, давя сомнения в зародыше.
Спросите, почему Сеня не мог иметь нормальные человеческие отношения с женщиной как все обычные люди? Зачем ему были ошейники, номерочки и прочие атрибуты власти?
Так ведь всему есть объяснение.
Иногда Арсений М... вспоминал своего отца, если честно, то очень часто. И в основном в том контексте, что никогда не хотел бы иметь с ним что-то общее.
Отец часто запирал его в подвале и жестоко избивал. Он за свою жизнь сам никогда никого не бил, да он тренировался, владел боевыми искусствами, но НЕ БИЛ людей. И в подвал никого не запирал никогда. Арсений помнил с детства свое отвращение к побоям и подвалам.
В доме Васи Склочного постоянно толклось множество шлюх, вели они себя нагло, и вечно грызлись за благосклонность хозяина. Устраивали отвратительные попойки, скандалы и драки. Василий Палыч любил наблюдать, как они собачатся, а еще больше удовольствие ему доставляло смотреть, как пьяные шлюхи дерутся, рвут друг другу одежду, волосы, оскорбляют последними словами. Он обожал это зрелище, провоцировал, науськивал. И даже позволял им устраивать скандалы ему, тоже получал удовольствие. А потом легко и нежно избавлялся от них, заменяя другими. Все эти женщины казались Арсению вульгарными дешевками, разумеется, среди них попадались и лощеные светские сучки с аристократическими замашками, но и в них он видел дешевое нутро.
Тогда и понял, что продается за деньги – всегда стоит дешево.
Так вот, среди девиц Арсения ни одной шлюхи не было, все попали к нему девственницами. И никого из них он старался не выделять, чтобы они не ссорились между собой. Каждая имела свой номер и равные права с остальными. Разговаривать, он вообще с ними не разговаривал, точнее, не позволял им говорить. Он хотел тишины и покоя в своем идеальном мирке, ориентированном на его вкусы и мужские пристрастия. Правила в этом женском общежитии были жесткие, но с его точки зрения справедливые.
Арсений хотел, чтобы его наложницы жили в неге и холе, и были довольны жизнью. К услугам его женщин было все. Все, что можно вообразить и пожелать. Только в пределах этого замка. Если какая-то из них беременела и рожала ребеночка – помещал в особые условия, эти наложницы приобретали новый статус и становились неприкосновенны.
Бдительно следил за всеми, за каждым их шагом, все время испытывал. И если замечал что-нибудь эдакое, запомнившееся ему с детства, пощады не было, дожимал, пока девка не срежется. А как срежется – прямым ходом в бордель. Шлюх не терпел.
Арсений не был со своими женщинами жесток, его желание доминировать не подразумевало причинения чересчур сильной боли или совсем уж унизительных вещей, да и любовник он был великолепный, знал потребности каждой и удовлетворял их так, что они действительно текли от одной мысли о нем.
И все-таки он был жесток, правда, сам не ведал об этом.
Был у Арсения еще один пункт. Мать. Мать осталась в его сердце как незажившая рана. Ее таинственная смерть, непростые отношения с отцом. Сеня был маленький мальчик, но понимал, каково ей было в обстановке отцовского дома. И потому, когда стал самостоятельным, решил, что жены у него не будет, чтобы не делать ее несчастной. У мужика есть потребности. И одной женщины, как бы хороша она не была, чтобы их удовлетворить, мало.
В его представлении, он во всем поступал противоположно тому, что видел у отца. Но правда была в том, что Вася Склочный, оставил на нем неизгладимый след. И сейчас он не замечал, что становится на него все больше и больше похожим.
Кроме всего прочего, был у Арсения М... один секрет. Он признавал, что смерть отца на его совести. Этого никто и никогда не сможет доказать, и, тем не менее, это именно так. Сене было девятнадцать, когда он всерьез влюбился в первый раз. Даже подумывал жениться. Отец с удовольствием доказал ему, что милая девочка, скромная и краснеющая от громкого слова, продается за деньги. Арсений болезненно пережил урок и навсегда запомнил улыбку отца, когда тот выпроваживал полураздетую девчушку из своей спальни. Только Вася Склочный забыл, что отлично научил парня обстряпывать делишки. Тот не поленился придумать идеальную многоходовку и подставить папеньке свою якобы зазнобу. Естественно, Василий Палыч клюнул, это же так забавно, отбить у сыночка очередную пассию. А сыночек поднял ставки, поставил это на спор. Да, и еще смеялся над тем, что его почти шестидесятилетний папаша никогда не сможет догнать его молодого в постельных играх. Папаша принял бой.
Единственное, что в этом деле Арсений сделал своими руками, так это наливал отцу коньяк рюмку за рюмкой. А потом старый мачо отправился на эротические подвиги, предварительно выгнав из дому всю прислугу, чтоб не мешались. К этой здравой идее его тоже подтолкнул сыночек.
А к утру старый схлопотал сердечный приступ. Ушатала его девчонка. Арсений был там, обеспечил себе алиби и спокойно дежурил всю ночь. Когда испуганная цыпочка подняла визг, он ее по-тихому отправил прямиком в руки того человека, который потом и стал его доверенным во всех тайных делах. В итоге девчонка угодила в один подпольный бордель на ближнем востоке, а Вася Склочный умер в своей постели, не приходя в сознание. Помощь-то оказать было некому. Так он и замочил папашу, просто побил его же оружием. И раскаянием не мучился. Никогда.
Кстати, обычай продавать проштрафившихся девок в бордели оттуда и пошел. Легко, чисто, прибыльно.
Глава 9.
Саше было грустно, жалость к себе навалилась, тоска. Скоро месяц будет, как она торчит в этой клетке. Еще через месяц начнутся занятия, удастся ли ей вырваться отсюда к этому времени? Надежда, конечно, умирает последней, но надежда уже почти умерла, и цеплялась за модель замка Сашка Савенкова из чистого упрямства. Потому что если все бросить, останется только сесть посреди комнаты и рыдать от безысходности. А так, у нее оставался этот 'запасной выход'. Говорят, когда судьба закрывает все двери, она открывает новые. Это и была ее дверь в другой мир, в котором она была свободна.
Она сейчас пыталась анализировать, почему вдруг сорвалась, ведь до последнего момента держала психологический тонус. И душевное состояние было нормальное, а теперь она, того и гляди, скатится в классическую депрессию. А всему виной этот дурацкий программист Сеня! Какого черта он появился и потом исчез из ее жизни?! Какого...
Можно сколько угодно кипеть, искать причины, а только грустно ей было, что больше не увидит этого типа. Он ведь был такой смешливый, уютный... ласковый... красивый...
Она внушала себе, что просто привыкла к нему, неудивительно, ведь он был единственным, кто с ней разговаривал. Совесть тут же подсунула двух других программистов, которые с ней разговаривали, но она цыкнула на совесть. Эх, еще найти силы признаться себе, что влюбилась в него, да где ж найти силы...
Вспомнила про нового программиста, этого Сергея, пожала плечами, да, красавчик, но слишком легкомысленный и наглый. Самовлюбленный, считает, что все девчонки должны быть у его ног. Пусть считает, ей нет до него дела. Тот другой, мужик в возрасте ей больше понравился. С лица воду не пить, главное, чтобы человек был хороший. Но увы, тот тоже куда-то пропал.
И не оставалось ничего другого, как только вернуться к своей работе. Работа всегда помогает отвлечься от ненужного мусора в голове.
Незаметно подошло время ужина.
***
Непонятно как он дотерпел до ужина. Думал, что день никогда не закончится, если бы не сдерживал себя, давно бы уже начал кидаться на людей. Сделал несколько распоряжений управляющему, в том числе, велел не беспокоить ни при каких обстоятельствах. Тот чуть не подавился от любопытства, но выслушал все с каменным лицом, особенно, распоряжения насчет ужина в апартаменты номера 44.
Ох, и подозрения возникли в голове управляющего, ох и подозрения... Но про это молчок! С каменным лицом откланялся и неслышно удалился.
Арсений остался один. Он непривычно чувствовал себя. Внутри все дрожит от напряжения, легким холодком пробегает странное нежное предвкушение, от волнения в голове пусто... И вся кровь так и норовит прилить вниз, вызывая дрожь желания в ледяных пальцах.
Бред. Надо успокоиться.
Вытащил то колье, что приготовил для нее с самого начала. Редкой красоты огромные уральские опалы и крупные бриллианты. Месторождение этих опалов исчерпало себя еще лет двести назад, таких давно уже нет нигде в мире. А у нее на шейке будут. Он сглотнул при мысли о ее бледной шейке, непроизвольно провел языком по губам. Пора.
Арсений М... сделал то, чего не делал раньше. Камеры слежения в апартаментах его наложниц можно было отключить только из его кабинета. И информация с большинства из них, шла только сюда. Лишь часть выходила в общую систему. Он не желал, чтобы персонал пялился на его женщин. Сейчас Арсений отключил выход на мониторы со всех камер в апартаментах номера 44, но поставил их на запись. Ему надо было потом увидеть все своими глазами со стороны. Он не мог доверять своим ощущениям, слишком страшно было обмануться. Откуда этот страх? Арсений не знал.
Взглянул на часы.
– Пора, ужин ей уже принесли, – повторил он себе, взял бутылку шампанского и пошел к ней. В первый раз.
***
Пока влюбленный мужчина идет на первое свидание, давайте заглянем немножко в его тщательно охраняемую от внешних проникновений душу.
Он ведь вырос, можно сказать, в среде порока. Конечно, ангелом Арсения никто не решился бы назвать, но все-таки, мужчина старался сохранить руки чистыми, насколько это возможно с его точки зрения. Себя считал кем-то вроде хищника, находящегося на вершине пищевой цепи, и, соответственно, права себе давал сам. Ибо по праву! Его отношение к женщинам тоже вроде бы укладывалось в эту стройную систему.
Обнаружил он еще в ранней молодости, что свобода выбора только все осложняет. Осложняет жизнь мужику, заставляя его крутиться ужом, стараясь понравиться женщине, которую хочет, осложняет жизнь женщине, которая сама не знает, чего хочет. А потому он своим девушкам такой свободы никогда не предоставлял. Их никогда не спрашивали, хочется ли им очутиться в его гареме и любить его до гроба, они его попросту никогда раньше не видели и не знали. Их ставили перед фактом и все.
А уже самое интересное было то, что оказавшись в таком безвыходном положении, девушки в него почему-то влюблялись. Все. Почти все с первого взгляда. Он был силен, молод, красив, властен, ненасытен и ласков, не тратил слов, а действовал. И да, было в нем что-то...
Покорял их Арсений по-разному. Одни отдавались в первую же ночь. Другие противились несколько ночей, не подпуская его к себе. Но чем яростнее бывало сопротивление, тем ярче разгоралась страсть, и под конец юные девы совершенно теряли голову в его объятиях. Потом многие рыдали, обнаружив, что у покорителя их сердца сердца-то и нет, зато есть масса других наложниц. Но если он не давал им любви, то великолепный секс давал в неограниченном количестве. При желании, если, конечно, плотно зарыть глаза, можно считать секс любовью. Женщинам важно быть желанными. И те, что принимали его правила игры, оставались. Другие, кто по разным причинам не могли прижиться, отправлялись работать на мировую сексиндустрию.
Возвращаясь к вопросу о душе, скажем, что души своей он женщинам не открывал, защищенная непробиваемым панцирем, она осталась нетронутой с тех пор, как маленький мальчик Сеня потерял любимую маму, словно и не вырос он в матерого мужчину. И маленький мальчик очень боялся, что его снова могут обидеть, и очень хотел, чтобы его кто-то любил по-настоящему. Но уж совсем страшно было и больше всего на свете хотелось – полюбить кого-то самому.
Ах, даже самый закоренелый грешник втайне уверен, что внутри он лучше, чем, кажется снаружи, и глупо надеется, что кто-нибудь это увидит и оценит.
***
Ну и ужин у нее сегодня... Саша диву давалась, такой странный подбор продуктов. Икра черная, икра красная, икра заморская – баклажанная... Нет, шутки шутками, а икра и устрицы – это как-то слишком...
Открылась дверь, удивленная девушка обернулась. И тут же сорвалась с места:
– Сеня! Где ты пропадал?! Я уж думала, не придешь больше! – и вдруг смутилась и покраснела.
Он смутился и покраснел еще гуще, чем она. И совершенно вышел из того образа, в который старательно загонял себя весь остаток дня. Арсений планировал сегодня быть с ней самим собой. Хозяином, Арсением Василичем М... А вот увидел радость неподдельную в ее глазах, и слезла с него вся эта оболочка, и стал он перед ней самим собой – Сеней. Это что же, раздвоение личности у него? Нет? Да?
Нет. Об этом сейчас он не станет думать ни за что в жизни. Сейчас перед ним будто дверь в другой мир открылась. Все произошло так, как могло бы быть, если...
Нет. Не сейчас.
Здесь и сейчас в его глазах зажглись ответные огоньки искренней радости, а в душе какой-то живой комок забился, и он шагнул в эту дверь. А потом непроизвольно дернул шеей и пробормотал, улыбаясь:
– Вот... – показал бутылку шампанского, – У меня тут праздник...
Саша уже пришла в себя, раз он не строит из себя обиженного недотрогу, это же замечательно, ей так легко стало:
– Ух ты, а что за праздник? – девчонка потерла руки при виде шампанского.
– Да так... – что бы еще быстро придумать-то, – в заслуженный отпуск выхожу.
– Угуууу, – протянула она, – Это надо отметить! У меня тут как раз закусь подходящая. Тащи свое шампанское, присоединяйся!
О, он присоединится!
Столик с едой был моментально придвинут к маленькому диванчику в гостиной, и Арсений и сам не заметил, как оказался рядом с ней. Мыслить он сейчас практически не мог, больше ощущал. Ощущал, как она светится от удовольствия, и сам светился в ответ.
– А где ты пропадал? – Саша жевала бутербродик с черной икрой, рот у нее был набит и слова выходили не очень внятные, – Слушай, я, если честно, устрицы не очень, давай их съешь ты? Лады? Не понимаю, зачем их включили в мою диету? Бррр...
– Лады! – Сеня улыбнулся, ее детская непосредственность, как глоток чистой воды.
– Говорят, у тебя шампанское было? – она показала пальчиком на бутылку.
– Говорят!
Разлили по стаканам, выпили за отпуск, это почему-то было так смешно и весело, что оба хохотали с минуту. А потом пришлось вернуться к устрицам и икре, Саша не успевала мазать маслом крохотные бутерброды, как они мгновенно съедались.
– Сеня, кхммм... тебя застрелить легче, чем прокормить!
– Ха-а-а! А вот и неправда! Это тебя легче застрелить, чем прокормить!
Тут она таки набросилась на него с кулаками, а он увернулся. К нижней губке девушки прилипла икринка, мужчина заметил это, и мир для него мгновенно сузился до этих смеющихся губ. Но он еще держал себя в руках. Осторожно, едва касаясь, снял крохотный шарик с ее губы и положил себе в рот. А вот теперь задохнулась она, глаза раскрылись в удивленном восхищении и ожидании чуда, но Арсений все еще владел собой.
– Еще шампанского?
– Да.
Саша немного смутилась, надо бы отвлечься, мысль пришла внезапно:
– Сейчас бы потанцевать, – мечтательно протянула девчонка.
– Слушай, у тебя на буке музыки нет? – идея потанцевать была фантастически хороша!
Девушка поморщилась:
– Есть кое-что, но под это не очень-то потанцуешь.
– Ну-ка, дай гляну... Да... Сиди тут, никуда не уходи! Я сейчас!
Она только глазами успела хлопнуть, мол, куда это я уйду с подводной лодки, как Сеня сорвался и умчался куда-то. Осознал он свой поступок только на полпути к кабинету, осознал и подумал:
– А и черт с ним! Меня никто не видит, что хочу, то и делаю!
Вот это уже было смешно, это было практически диагноз... Но задумываться ни о чем не надо, иначе нить потеряется. За пару минут скачал на флешку несколько шедевральных медляков современности, схватил коробку конфет и пулей помчался обратно. Немного боялся, что его засекут в коридоре, но это только придавало остроты всей ситуации. Смешно... Чего боялся, кого... Гулять, так гулять!
Она так и ждала его за столом.
– А ты быстро. О, конфеты! Умммм...!!!
Глазки у девчонки сузились, и на мордочке расплылась гримаска удовольствия. Боже мой... Ему так нравилось в этом другом мире...
– Ну что, миледи, – музыку он уже включил, – Позвольте ангажировать вас?
Разумеется, миледи со смехом позволила. Каково это было, подойти к нему, так, чтобы он взял ее в объятия и медленно закружил? Как... Как... На самом деле, для обоих это было неожиданно блаженно.
Фрэнк Синатра пел, они покачивались, стоя близко-близко, и тонули в омуте. Тяжело сдерживаться, но невозможно прервать, пусть длится вечно... Однако Фрэнк допел, Сеня нехотя разжал руки, а Саша не сразу, но отошла. Сказка что, на этом и закончится? Нет...
– А давай еще шампанского!
– А давай!
– За что будем пить?
– Давай... за нашего хозяина, – она обвела рукой комнату, – Я ведь живу у него в гостях, правда ни разу его не видела... Но все равно, спасибо ему и пусть живет долго!
Она со звоном чокнулась с ним, и выпила, а Сеня вдруг тихонько прошептал:
– Спасибо... – и выпил.
– Что?
– Я говорю, танцевать еще будем?
– Будем, – хихикнула чуть пьяненькая девчонка, – Только конфетку съем... Таааак... какую выбрать-то, эту или эту? Съем обе.
Оба невероятно вкусных шоколадных шарика отправились в рот смеющейся Сашки, вторую она запихивала пальчиком, размазывая шоколад. Это было уже слишком. Шоколад – это слишком! Для него слишком. Он не смог сдержаться и накрыл ее губы поцелуем.
А то, что было дальше....
Представьте себе голодного тигра, который поймал газель и ест ее. Но только так нежно и сладко ест, что газель стонет от наслаждения.
Таков был их первый раз.
Такова была ночь.
Что он шептал ей, он бы не вспомнил, потому что шептал, как во сне, и может быть, ему приснилось, как утомившаяся Сашка уже под утро еле слышно, как ветерок выдохнула:
– Кажется, я люблю тебя...
Он тогда ничего не смог сказать в ответ, горло сдавило спазмом, просто вжался лицом ей в бок, как животное, а она мгновенно заснула.
Ему хотелось продлить сказку, вернуться в этот мир снова. Спящая смешно сопела, доверчиво прижавшись к нему, и эту минуту разрушить было никак нельзя. Он не мог спать, так и лежал рядом. Постепенно мужчину охватило предчувствие надвигающейся беды, он постарался отогнать дурную мысль и инстинктивно сжал девушку, притискивая ее к себе жестом оголтелого собственника, та чмокнула губами, но не проснулась. Сейчас Арсений не смог бы надеть на нее ошейник. Никак. Не сейчас. Он придет к ней завтра, сделает все как надо. Но это завтра. А пока...
У него будет еще один день. И вечер. И ночь. В этом другом мире.
Надо уходить. Поцеловал ее в лоб, девчонка смешно поморщилась. Встал, оделся, потом нашел тетрадь и написал ей записку:
'Спи, я приду вечером. Конфеты принесу'
При мысли о шоколадных шариках ему захотелось вернуться в постель, но за окном светало. Надо идти к себе. Он должен уйти. Входная дверь тихонько закрылась, выпуская Сеню, мужчина пошел к себе, по дороге превращаясь в самого себя, в хозяина. В собственную овальную спальню вошел уже Арсений Василич М...
