Текст книги "Схватка с судьбой (СИ)"

Автор книги: Екатерина Гичко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 55 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]

Глава 25. Суета

К утру Лирка и господин жрец наконец освободили кабинет и вышли к завтраку за общий стол. Лицо у девушки было заплаканное и усталое, кудри растрёпаны, словно их постоянно ворошили пальцами, на помятой рубашке почему-то чернели пятна чернил, а обута она была в мягкие тапки, в которых господин Шерех узнал собственную обувь.

Господин Шидай в тот день впервые смог спуститься к завтраку, и они с Лиркой представляли собой очень гармоничную растрёпанную парочку на фоне аккуратно причёсанных и одетых Вотых. Тех, впрочем, это ничуть не смущало.

Майяри не терпелось спросить подругу о самочувствии – может, хоть что-то расскажет, – но рядом с ней сидел жрец – всё так же в плаще и с капюшоном на голове, – который старательно подкладывал и подкладывал Лирке в тарелку кушанья. Госпожа Жадала даже попросила его поумерить пыл («Девочка сейчас разорвётся»), Викан пошутил о прожорливых невестах и подмигнул почему-то господину Фошию, но через полчаса все шуточки смолкли. Даже разговоры притихли. Лирка всё ела, ела и ела, и на неё пялились уже настороженно.

– В подземельях потратила очень много магии, – объяснил жрец и обратился к слуге: – Брат мой, принеси этому ребёнку ещё этих бесподобных блинов. Если остались. Большой выброс, почти до дна, – вернулся он к объяснениям. – Восстановление на начальном этапе прошло за счёт массы зверя. Очень редкое явление. Теперь медведице нужно восстановить почти треть веса.

– Вот как? – господин Шерех удивлённо приподнял брови. – Кажется, я слышал о чём-то подобном… Да, точно! Только это был не маг. Умирающий оборотень. Зверь почти половину массы тела отдал, чтобы у него восстановилась жизненная сила. Бывает же, – старый консер с интересом и благосклонностью посмотрел на уткнувшуюся в тарелку девушку. – Вероятно, связь со зверем очень хорошая, раз медведица так о ней заботится. И это в столь юном возрасте…

Шум за столом возобновился.

Майяри радостно посмотрела на подругу. Выброс магии. Наверное, поэтому их не засыпало. Какая Лирка молодец! Накатила волна облегчения: теперь хотя бы понятно, что с подругой всё хорошо. Теперь всё хорошо.

Радость портил только господин Шидай, с сомнением и подозрением смотрящий на жреца. Майяри занервничала и тоже засомневалась, а потом задалась вопросом: кто собственно этот жрец и почему его так хорошо принимают в доме Вотых и никто не удивлён его присутствию? По имени к нему никто не обращался и вообще с разговорами не приставал. Молодые оборотни – тот же Викан – и вовсе настороженно посматривали на него. А госпожа Жадала даже удивилась, что он всё ещё не уехал.

После завтрака Лирка вышла из дома прямо в тапочках господина Шереха и, усевшись на скамейку, уставилась на солнце. Глаза слезились, но она не отворачивалась и продолжала смотреть на слепящий диск.

– Кто это? – тихо спросила Майяри у господина Шидая, кивая на говорящего с домоправителем жреца.

Лекарь как-то странно посмотрел на неё, губы его дрогнули, и он всё же ответил:

– Глава одного из местных храмов. Вотые, знаешь ли, оказывают поддержку жрецам.

Почему-то прозвучало неубедительно, и у Майяри появилось ощущение, что она что-то упустила. Надо бы у Ранхаша спросить. Воспоминание о харене мгновенно растравило раздражение, терзавшее её с самого утра, когда она обнаружила, что возлюбленный уже изволил уйти. Раздражение и стыд. Похоже, она была слишком смела. Но откуда ей знать, что в любви слишком, а что допустимо?

– И почему моя сестрёнка такая сердитая? – сзади подошёл и приобнял её за плечи Викан.

– Викан, – Майяри прямо взглянула на оборотня, – ты мне на днях книги приносил. О любви. Вот ты мне скажи, в отношениях между возлюбленными допустимо всё, что в них написано?

– Так… ну… – оборотень обескураженно моргнул и подёргал себя за косу. Сегодня та была коротенькой, всего-то до лопаток.

– Не юли, – девушка строго прищурилась.

– Я не юлю, я вспоминаю, что там. Давно не читал, знаешь ли…

– В Сумеречных горах об этом и говорить позорно, – Майяри презрительно фыркнула, показывая своё отношения к традициям родины. – Но там и не любят. А если любят, значит, всё правильно, так?

– Так. А чего это тебя так волнует? Майяри, – Викан расплылся в ехидной улыбке, – ты что-то такое сделала с Ранхашем?

Майяри холодно уставилась на него и высокомерно ответила:

– Это моё дело, что я там с ним сделала или нет.

– О боги! – Викан отпустил её и согнулся в хохоте. – Почему я не видел этого?!

– Ты бы умер, если увидел, – угрожающе прищурилась девушка.

– Ха-ха-ха, – веселился оборотень. – Майяри, ну прости, но мне очень хочется знать, как отреагировал Ранхаш. Я умру, если не узнаю!

– Я наслажусь твоей смертью, – пообещала Майяри. – Ты всё-таки притащил мне какую-то гадость, да?

– Как раз наоборот. Просто Ранхаш консерватор и сноб и в любви разбирается не лучше тебя. Но ты, как я вижу, учишься куда быстрее него, да ещё и с энтузиазмом…

– Не подлизывайся.

– Я принесу тебе ещё пару книжек, – заговорщически прошептал Викан и, видя заинтересованный вид девушки, добавил: – Такого ты ещё не читала.

– Обещаешь? – девушка с наигранной недоверчивостью посмотрела на него.

– Лысым останусь, если не принесу! – горячо поклялся оборотень.

– Он ушёл спать в гостиную, – хитрая Майяри опустила все самые интересные подробности.

– Так нечестно! – возмутился и восхитился её подлостью Викан.

– Ты хотел знать, как он отреагировал. Ты узнал. Книги жду к вечеру.

– Ну ты… – мужчина косо улыбнулся и с подозрительно мстительной усмешкой пообещал: – Будут тебе книжки.

Спросить о Лирке господина Шидая Майяри осмелилась только в комнате. Помогла сперва лекарю устроиться в кресле, подложила под бока подушки, поставила под ноги пуфик и только после этого робко спросила:

– А такое действительно может быть, что магия восполнилась за счёт физического тела зверя?

– В мире случаются вещи и постраннее, – поморщился господин Шидай. – Если оборотень болеет, худеет, это, конечно, отражается и на звере. Но такое, чтобы зверь жертвовал собой, чтобы помочь разумной половине… Понимаешь, нельзя с точностью сказать, что он именно жертвовал, а не то, что похудел из-за, скажем, болезни разумной половины. Звери всё-таки говорят с нами не голосами, а образами. Так-то они понятны, но иногда всё же не очень…

– Вы с таким сомнением смотрели на жреца, – припомнила Майяри. – Считаете, он ошибся?

– Нет, здесь другое, – лекарь виновато улыбнулся. – Просто удивился, с каких это пор он начал так хорошо разбираться в причинах физических недугов. Он всё-таки больше по душам, а тут так…

Дверь резко распахнулась, и внутрь решительно зашёл Узээриш. Майяри и Шидай с удивлением посмотрели на молодого хайнеса, но спросить о цели визита не успели: мужчина стремительно шагнул к девушке и, подхватив её под мышки, поднял вверх и прижал к стене.

– Господин! – ахнула Майяри.

Ничего не говоря, хайнес начал её обнюхивать.

– Вы что творите?!

Закрались подозрения, что господину Иерхариду стало хуже, а господин Узээриш обнаружил в комнате её запах.

– Господин, вы что себе позволяете? – Шидай опёрся на подлокотники и начал подниматься. Майяри обеспокоенно посмотрела на него.

Хайнес словно оглох и с шумом обнюхал шею девушки, грудь и начал опускаться ниже.

– Это невеста рода Вотый! – зарычал лекарь. – Отпустите её и объяснитесь!

Риш его опять не услышал, но услышала и пришла в себя от изумления Майяри. И оборотня от неё отшвырнуло. Оставшись без поддержки, девушка по стене сползла на пол и рассерженно уставилась на волком смотрящего хайнеса.

– И я ничего вам не сломала только из сочувствия к вашим брату и сестре, – сквозь зубы прошипела она. – Ваш титул не позволяет вам хватать меня и нюхать. Если вы посмеете подойти ко мне ещё раз, то вылетите в окно!

Медленно вскинув подбородок, хайнес замер, продолжая пристально смотреть в её глаза, будто пытаясь что-то увидеть в них. Смотрел с жадностью, и на его лице появлялись облегчение и разочарование. Странная смесь эмоций.

– Это ваш настоящий запах?

– Что?

– Это её настоящий запах, – ответил за девушку Шидай. – Так что случилось?

Хайнес постоял ещё немного – Майяри казалось, что он надеялся подловить её на каких-то эмоциях, – а затем, так ничего и не ответив, круто развернулся и вышел.

Майяри и Шидай переглянулись и одновременно повели бровями в сторону покоев господина Иерхарида.

– Перед завтраком всё было хорошо, – припомнил лекарь визит господина Винеша.

Из коридора донёсся шум, кто-то яростно зарычал, и Майяри бросилась к двери.

У стены в ловушке рук хайнеса стояла рассерженная Лирка. Сам Узээриш нависал над ней, голова его была повернута набок. На пол что-то капнуло, и Майяри похолодела, опознав кровь. Только после этого она увидела, что когти на руке подруги окровавлены. Узээриш медленно повернул голову, и четыре глубокие царапины стали хорошо видны. Жёлтые глаза холодно сверкнули, чёрные сузились от ярости, и хайнес всё же отступил, хищно шевельнув ноздрями.

– Прошу прощения, я ошибся, – прохладно повинился он и быстро направился к лестнице.

Лирка проводила его злым испуганным взглядом и почему-то начала торопливо завязывать ворот рубахи.

– Учись, как надо, – господин Шидай приблизился к Майяри. – Слышала? Даже извинился.

– Лирка, ты как?

Та отмахнулась и, прикрыв глаза, перевела дыхание. Майяри виновато посмотрела на неё и мрачно на господина Шидая. Тот только пожал плечами.

– Похоже, мы не причём.

– Сомневаюсь, – не согласилась Майяри.

– Господин Шерех, мне нужно увидеть всех женщин, что живут в доме, – донеслось со стороны лестницы.

– Женщин? А что случилось?

– Я обязан объясняться? – в голосе хайнеса прозвучали рокочущие нотки. – Я хочу видеть всех женщин, что проживают в этом доме. И хочу знать, кто жил здесь вчера, но уехал.

– Вот как? Всех значит? И Жадалу позвать?

Хайнес ответил не сразу.

– Нет, госпожу Жадалу беспокоить не нужно. Но, – голос Узээриша немного дрогнул, – я хотел бы извиниться перед ней за беспокойство, которое доставил…

– Всё-таки позвать, – правильно понял его Шерех.

– Нет, – как можно мягче отказался хайнес. – Позже я сам нанесу ей визит.

– Не мы, – сделал заключение Шидай.

Майяри с сомнением пожала плечами, но уже была не столь уверена в своей причастности в устроенном хайнесом переполохе. Даже если он обнаружил посторонний запах в покоях отца, то почему обнюхивает только женщин?

– Что тут? – из покоев господина Иерхарида выглянул заспанный господин Винеш. Видимо, его разбудил шум.

– О, Винеш! С хайнесом всё хорошо?

– С каким? С Ришем или Иерхаридом?

– Иерхарид. Узээриша… мы только что видели. Определённо ожил, – как можно деликатнее описал состояние молодого хайнеса Шидай.

– Об Иерхариде пока такого сказать нельзя, но и хуже ему не стало. Да и рано пока говорить. Он по капле, по полкапли восстанавливается.

– Ну если хуже не стало… – Майяри и Шидай опять переглянулись.

В доме нарастал шум.

Глава 26. Не одиночество

Он смотрел на неё из-под края капюшона. Слегка ссутулившись и склонив голову так, что создавалось впечатление, будто он наблюдает украдкой. Сама мысль, что он тайно следит за ней, почему-то будоражила Лоэзию.

– Господин, куда мы сегодня пойдём? – девушка ярко улыбнулась, ярче сияющего солнца, и замерла в двух саженях от тёмного.

Тот остановился. Слух впервые за многие годы изменил ему, он не расслышал вопрос, зато глаза, казалось, увидели больше, чем когда-либо.

Лоэзия. Ло-э-зи-я. Ёрделу особенно нравилось окончание имени, когда язык прижимался к зубам и начинал дрожать от выдыхаемого звука. Он никогда не видел такого красивого ребёнка, как Лоэзия. Солнце обливало её сверху, хрустально серебрясь в заплетённых в косу волосах. Глаза радостно сияли, щурились в улыбке. Очень красивое дитя.

Дитя же?

Он успел засомневаться.

Налетел ветер, вытянул из причёски серебристый локон, взметнул полы плаща и с лиственным шорохом зашуршал юбкой. От богатого платья и шубки Ёрдел избавил девушку уже на второй день: неудобно, да и испачкалось. Кроме того, стало теплее, и в мехах уже было тяжело. И он достал девочке другое платье, более простое, и лёгкий плащ.

– Так куда мы пойдём? – повторила вопрос девушка и, повернувшись на пятках, порывисто шагнула вперёд и радостно осмотрелась.

Сидящий под дверью таверны пьяница удивлённо приподнял набрякшие веки. Только что никого на улице не было, а вдруг такая красавица… Красавица развернулась в обратную сторону, шагнула и исчезла. Испуганно вжав голову в плечи, мужчина крепко зажмурился и, распахнув глаза, обвёл пристальным взором пустую мостовую. Ранним утром прохожие редко появлялись на улице питейных заведений. Примерещилось?

– Так куда? – Лоэзия закружилась рядом с тёмным.

Ёрделу пришлось переделать свой амулет, чтобы он закрывал не только его самого и всё то, что он нёс на себе, но и скрывал всё на расстоянии двух саженей, чтобы девочка могла свободно ходить. Он бы мог и дальше носить её на спине, но её это не устраивало. Вот только расстояние действия амулета придётся увеличить, а то Лоэзия постоянно выбегала за его пределы. Ёрдел покосился на оборотня с опухшим лицом и с малоразумным взглядом, который сидел под стеной одного из домов с полупустой бутылкой в руке. Когда Лоэзия в очередной раз вышла за пределы действия амулета, мужчина как-то странно дёрнулся, будто бы испугался (хотя что страшного он мог увидеть?), затем посмотрел на бутылку, вновь перевёл взгляд на Лоэзию и, блаженно улыбнувшись, приложился к горлышку.

– Ну так куда? – девушка схватила тёмного обеими ладонями за руку и просительно заглянула под капюшон.

– На площадь, – наконец отозвался тот. – Торговую.

– Торговую площадь? – просияла девочка и закружилась по улице, вызывая на лице пьяницы ещё более блаженную улыбку: почаще бы допиваться до светлых духов.

Ещё четыре дня назад Лоэзия не позволила бы себе так открыто радоваться. Воспитанная благородная девушка очень старалась оставаться чинной и сдержанной рядом с тёмным, но глазам открывалось столько интересного, что держать себя в руках было невероятно сложно. И стоило один раз поддаться порыву и позволить себе по-детски порадоваться, когда господин тёмный разрешил ей поиграть в карты с подавальщиком в таверне «Рьяного Игга», как сдерживаться стало ещё сложнее. Да и нужно ли? На господина тёмного светские манеры никакого впечатления не производили, а её порывистость он воспринимал как само собой разумеющееся. И сдерживаться больше не хотелось. Лоэзия улыбалась, забегала вперёд, кружилась и даже хватала хаги за руки. Последнее было особенно приятно. Приятнее было только прижиматься к его боку.

Ёрдел сжал ладонь. Он отвык от чужих прикосновений.

Но привыкнуть вновь оказалось очень легко.

Он решил не забирать Лоэзию в лесной дом. После того, как харен подошёл почти к самому порогу, Ёрдел больше не считал это место безопасным. Для него одного оно ещё подходило, но ребёнка надо прятать лучше. И он остался в городе. В городе очень просто. Просто найти ночлег. Просто найти еду. Просто найти одежду. Только очень шумно. Голова болела. Каждую ночь приходилось силами ограждать себя от звуков, чтобы немного побыть в тишине. Кроме того, ходить по городу с девочкой было не то же самое, что ходить одному.

Приходилось присматривать за ней, отпугивать оборотней, которых привлекала дивная красота Лоэзии. А ещё она быстро уставала и часто мёрзла.

Но она запоминала дорогу.

Стоило им пройти один раз по улице, и она могла найти обратный путь. Или находила увиденную где-то по дороге пекарню. Первое время она с удивлением смотрела на него, не понимая, почему они в очередной раз вышли к тупику, а затем начала осторожно тянуть его за рукав и робко предлагать пойти другой дорогой.

И она находила путь. Одно это делало её самым лучшим спутником. В конце концов, если она устанет, он может её понести, если замёрзнет – согреть. И присмотреть, чтобы никто не смел её обижать, пока она бегает по улице и с восторгом запоминает всё, что видит.

– Господин Ёрдел, что же вы стоите? – поторопила Лоэзия.

Тот шагнул к ней, и девушка отвернулась, чтобы скрыть порозовевшие щёки.

Чтобы начать называть господина тёмного по имени, ей пришлось собрать всю свою смелость. Она боялась, что он рассердится. Всё же Ёрделом его называла только Майяри, и он не выглядел радостным. Первое время он либо вообще не отзывался на имя, либо вскидывал голову с запозданием, словно не сразу понимая, что зовут именно его. Но сейчас Лоэзия гордилась тем, что господин тёмный всё же признал за ней право называть его по имени. Так хотелось похвастаться Майяри, но её Лоэзия видела лишь издали, когда тёмному вздумывалось посмотреть, как там сестра.

А вообще они побывали уже в стольких местах!

Лоэзия жила в Жаанидые с самого рождения, но впервые смогла увидеть, что он из себя представляет. Господину тёмному было всё равно, где гулять. Он мог привести её в трущобы, в которых она отродясь не была, заглянуть на торговые улицы, где ей доводилось бывать лишь проездом, или же провести по паркам богатейших домов. Каждый раз на её вопрос «Мы идём в хорошее место?», господин отвечал, что да, в хорошее. Для него почти весь город был хорош. Кроме торговых площадей. Там было слишком шумно, а ему не нравился шум.

Трущобы Лоэзии совершенно не понравились. Её охватил ужас, когда она увидела дома, в которых жили бедняки. И её пугали жадные мужские взгляды. Как хорошо, что господин тёмный в такие моменты откидывал крышечку амулета, скрывая их от чужих глаз, или накрывал её полой своего плаща. Последнее ей нравилось даже больше, но в этом бы она ни за что не призналась никому, кроме самой себя.

А вот красивые тихие места очаровывали её. Господин тёмный никогда не торопил, и она могла спокойно осматриваться, плести венки из весенних цветов, собирать камни или охотиться за лягушками: вспоминать об этом было неловко, но её птица всегда была неравнодушна ко всему, что прыгает.

На ночь господин отыскивал пустующий дом и они устраивались на верхнем этаже, чаще всего на чердаке. И каждая ночь запоминалась Лоэзии в деталях. Ведь она проводила её с мужчиной. Он всегда лежал рядом, не дальше чем в локте от неё. Ложился, закрывал глаза и почти сразу же засыпал. А Лоэзия лежала и долго-долго смотрела на его профиль, освещённый лунным светом, и слушала, как снаружи поют ночные птицы, шумят деревья и жутковато, но совсем не страшно (господин же рядом) стонет старый дом.

Оказывается, ночью стыд засыпает. Стыд засыпает, а тело продолжает бодрствовать и в голове появляются дикие, смущающие мысли. Хотелось прикоснуться к лицу тёмного, очертить пальцами окаменевшую кожу, положить ладонь на грудь мужчины и послушать, как стучит его сердце – оно же у него есть, – и, взяв его за руку, уснуть. Но Лоэзия ни разу не осмелилась. Может быть, сегодня ночью она наконец наберётся храбрости.

Ёрдел закрыл крышечку светильника перед тем, как ступить на площадь: толпа сновала туда-сюда и прохожие постоянно налетали на невидимое препятствие, что «препятствию» не очень нравилось. Ёрделу вообще не нравилось это место: торговая площадь шумела. Кричала, орала, грохотала, смеялась… Затылок почти сразу болезненно заныл. Но здесь можно было найти что угодно и кого угодно.

Радость Лоэзии несколько померкла. Торговцы зазывно подмигивали, чем очень смущали девушку, и она лишь судорожно сжимала пальчики на ладони тёмного. На торговой площади она бывала лишь пару раз до этого. Юдриш втайне от Мариша брал её с собой, когда она была ещё ребёнком. Но тогда торговые ряды не показались ей такими шумными и пугающими. Они были волшебными. Впрочем, прошло совсем немного времени, прежде чем Лоэзию увлекли разнообразные товары и она перестала обращать внимание на шум и восхищённые мужские взгляды. Отпускать тёмного она не рисковала и тянула его за собой к каждому прилавку, что притягивал её взгляд. Радушные торговцы, обрадованно вскидывающие брови при виде красавицы, уже через несколько секунд боязливо опускали глаза, замечая её спутника: высокого мужчину в плаще. И оборотни, и люди чувствовали, что с этим охранником лучше совсем не связываться.

У одного из прилавков толпились дети. Его заваливали пёстрые клубки лент, берестяные коробочки с цветными бусинами, полосы вышитых налобных повязок, затейливые плетёные ремешки, блестящие бисерные браслеты, тряпичные куклы в ярких платьях и узорчатые деревянные мечи и кинжалы. Взгляд Лоэзии привлёк сам прилавок, а Ёрдела – дети.

Пока девушка осматривала товар поверх детских голов, Ёрдел задумчиво глядел то на неё, то на ребятишек. Раньше, проходя через город, он обращал мало внимания на прохожих. Лоэзии же было интересно всё, и его взгляд невольно притягивался к тому, на что смотрела она. И он обнаружил, что в городе много детей. Много самых разных детей. И вдруг начал сомневаться, что Лоэзия ребёнок, обнаружив, что она больше похожа на взрослую женщину. Что делать со своими подозрениями, он пока не знал. Но… Он посмотрел на волосы девушки, перевитые лентой, и оглядел прилавок.

Кающийся говорил, что в Сумеречных горах есть обычай дарить девушке взрослый браслет. Как он выглядит, Ёрдел не знал. Осмотрев браслеты, он опять перевёл взгляд на девушку и всё-таки потянул руку к плетёному ремешку для волос. Лоэзии ещё рано быть взрослой.

Отдав монетку купцу, Ёрдел молча протянул ремешок удивлённой девушке.

– Мне?

Лоэзия осторожно приняла подарок. Лицо её осветила робкая радость, и она тут же натянула ремешок на запястье.

Ёрдел почувствовал себя огорчённым.

Ей рано быть взрослой.

– Торопитесь, торопитесь! Только сегодня горячая Арзелла и страстный Орикс покажут нам пламенную любовь кошки и змея! Посмотрите на любовь, прошедшую через века!

– Это театр? – всполошилась Лоэзия. – Это уличный театр? Мне Юдриш рассказывал про него. Господин, давайте посмотрим. Совсем-совсем немного, пожалуйста.

Ёрдел взглянул на плотную толпу, прощупал её силами и молча склонился, подхватывая девушку под колени одной рукой и усаживая её на сгиб локтя. Та, успев привыкнуть и к такому, радостно улыбнулась и, опершись руками на плечи мужчины, нетерпеливо вытянула шею.

Мариш сосредоточенно осматривался, пытаясь выискать в толпе приметную фигуру тёмного. Всего четверть часа назад ему доложили, что на главной торговой площади появилась очень красивая девушка, похожая на его Лоэзию, в сопровождении высокого мужчины в плаще. Юдриш рядом вглядывался в каждое лицо, но оборотни не сразу обратили внимание на девушку, чья серебристая головка возносилась над толпой.

– Вон! – Юдриш пихнул друга в бок и ткнул пальцем вверх.

Мариш замер.

Это была его Лоэзия. Девушка радостно улыбалась и порывисто размахивала руками, что-то рассказывая. Засмеявшись, она склонилась ниже, к закрытой капюшоном голове, уворачиваясь от края навеса, и её коса скользнула на плечо мужчины, на руке которого она сидела.

– На несчастную пленницу она не похожа, – Юдриш нервно облизнул побелевшие губы. – Мариш, ты только не бросайся…

Договорить он не успел.

Хаги вскинул голову и уставился на них тёмным провалом капюшона. Лоэзия с любопытством проследила за его взглядом и широко распахнула глаза от изумления.

– Мариш, – сорвалось с её губ.

Дворецкий стиснул губы, покачнулся, но остался стоять на месте.

Помедлив, тёмный сам направился к нему.

– Мариш! – обеспокоенная Лоэзия спрыгнула на землю и бросилась к дворецкому. – Что с тобой? Ты болеешь?

Радость встречи померкла, стоило девушке увидеть серо-зелёный, совершенно нездоровый цвет лица Мариша. С трогательной тревогой она погладила мужчину по колючим щекам, и в следующий миг тот притянул её к себе.

– Всё? – дворецкий мрачно уставился на тёмного.

Тот молча развернулся, рука его потянулась к светильнику, и в следующее мгновение хаги исчез.

– Господин! – Лоэзия дёрнулась в его сторону и испуганно осмотрелась. – Господин! Господин, пожалуйста… Господин!

– Госпожа, – Юдриш похлопал её по плечу, – он ушёл, пойдёмте.

– Нет, подождите, – несчастная девушка продолжала оглядываться. – Как он мог вот так уйти… Господин! Ох, Мариш… Мариш, что с тобой? Мариш!

Не спавший больше недели дворецкий покачнулся и навалился на девушку.

– Держись, Мариш! – сквозь зубы зашипел Юдриш, подпирая друга. – Какие слухи поползут по городу, если ты изволишь в обморок грохнуться? О боги! – друг потяжелел ещё больше. – Госпожа, подоприте его с другой стороны.

– Мариш, – перепуганная Лоэзия обхватила оборотня за талию. – Что с ним?

– Ничего-ничего, поспит… – Юдриш осмотрелся в поисках экипажа. – Давайте вон туда.

И они вместе с Лоэзией потащили вяло переступающего дворецкого с площади.

Ёрдел отвернулся и зашагал прочь.

Внутри шевелилось что-то очень неприятное. Ёрделу не нравился он сам. Но почему, он пока не понимал.