Текст книги "Леди-рыцарь. Трилогия"

Автор книги: Екатерина Федорова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 58 страниц)

ГЛАВА ВТОРАЯ
Покой с девицею вам должен только сниться.
Хотя конечно же смотря какая там девица…

Внутри был темный, слабо освещенный одной-единственной подвесной лампой двор, земляной пол которого был утоптан до крепости бетона. Существо, сильно смахивающее на гигантскую летучую мышь в разлетающихся по ветру плащеобразных одеяниях, придержало створку, пока немногочисленная кавалькада заезжала во двор. Затем споро затворило ее, едва не прищемив при этом нехитром действии хвост бедной Серегиной коняге. С грохотом поочередно опустило вниз аж целых три громадных рычагообразных затвора, расположенных этажеркой, один над другим – по всей видимости, здешние леса в плане безопасности сильно отличались от увеселительных парков где-нибудь в Западной Европе, к примеру.

Леди Клотильда спрыгнула с седла, Серега последовал ее примеру. Они самостоятельно завели в конюшню фыркающих и на удивление легко идущих коней – видно, радость предстоящего отдыха в теплом стойле сильно поспособствовала умягчению конских ндравов. Вот даже и звероватый вороной битюг леди Клотильды оказался на этот счет чувствительной особью. Расседлали и растерли мощные пропотевшие спины. Зашли в трактир. Большая полуподвальная зала была пуста, в громадном очаге, расположенном в углу, догорали гигантские головешки, бывшие некогда, по всей видимости, цельными пнями.

Леди Клотильда бодро промаршировала в центр залы, по-хозяйски уселась за ближайший к огню стол и скомандовала:

– Еды! Что там у тебя есть – мясо, жаркое… И вина! Хорошего, самого наилучшего!

– Есть жареный гарчик, – от дверей ответило ей существо, при ближайшем рассмотрении оказавшееся сухим старичком, одетым в стиле гоголевского Плюшкина: сплошные лохмотья и заплаты, кое-как прикрывавшие тело и не выставлявшие его на полное обозрение лишь благодаря своей потрясающей многослойности. – Также имеется вино мецское и бриджское, закрытое пробками с печатями и без оных. С пробками, конечно, дороже. Чего изволите?

– Мецского, – благодушно соизволила приказать леди Клотильда. – С пробкой, разумеется. И тащи сюда побольше своих гарчиков. Филимоны для приправы у тебя найдутся?

– Спрашиваете, – важно ответил старик, – сами барон Квезак мои филимоны очень даже нахваливают. Я их мариную в крепчайшем уксусе, не жадничаю, не то что некоторые – это я про повара господина барона говорю. Они у меня намедни даже целую бочку их закупили. Оченно, говорят, помогают в пытках, при помазаньи ими ран пытуемых. По сравнению с ними те, что ихний повар умариновывает, – тьфу сплошное! На два-три крика только и хватает…

– Отставить филимоны, – быстро сказала леди Клотильда. – В еде следует быть неприхотливыми. Давай живо – вина и гарчиков!

Однако феодальный Плюшкин, добравшийся наконец до их стола от дверей своего заведения, нести просимое отнюдь не торопился. Топтался рядом и заискивающе улыбался, украдкой жадно и выжидающе поглядывая на пояса путешественников.

– Понимаю, – с усмешечкой сказала Клоти. – Сэр Сериога! Вы не могли бы продемонстрировать этому… хозяину нашу платежеспособность?

Серега кивнул и полез в один из потаенных кармашков на своем поясе. Его золотая копилка – дар скучающей в замке братца леди Эспи – вернулась-таки к нему после бурных эскапад прошлой ночи. Золотое чаури, представлявшее собой солидную монету в полсантиметра толщиной и в Серегин мизинец диаметром, пришлось буквально выцарапывать из слишком тугого для него вместилища ногтями. Наконец он вытащил толстенький диск, зажал его двумя пальцами и жестом фокусника показал трактирщику.

Гоголевский персонаж как ветром сдуло. Очень скоро стол перед ними оказался густо заставлен тарелками – сплошь хлеб в виде румяных лепешек и гарчики (ими оказались небольшие, зажаренные до нежнейше-золотистых корочек мелкие птички), но зато в каком все это было количестве! Посредине торчал крупный, замысловатой формы кувшин, украшенный сверху толстой, пузырем выпирающей пробкой.

Леди Клотильда подцепила пробку кончиком кинжала и открыла кувшин. Щедро налила густо-рубиновую жидкость себе и Сереге, неторопливо глотнула, одобрительно хмыкнула и принялась за хрустящих на зубах птичек.

Вскоре в тарелках вместо гарчиков лежали по большей части одни кости, а жидкости в кувшине оставалось на донышке. Леди Клотильда, порядком повеселевшая от снеди, не в пример более приятственной для ее желудка, чем те засохшие сухари, какими она обходилась в своих рыцарских скитаниях (по крайней мере именно из них состояли ее скромные трапезы на лоне природы в первые дни их общения с Серегой), а также от весьма неплохого по качеству вина, распустила пояс на несколько дырочек. Заодно пошарила рукой в районе своей могучей рыцарственной талии, извлекла оттуда удлиненное нечто. И почти сразу же без всякого замаха несильно метнула это самое нечто – им, кстати, оказался небольшой трехгранный кинжал, в точности повторяющий по форме и размерам достославные клинки земных рыцарей (то бишь кинжалы милосердия, предназначенные исключительно для добивания поверженного или слишком уж израненного врага). Метнула и попала в одну из толстенных бревенчатых подпорок, поддерживающих потолочные притолоки залы. Кинжал со стуком воткнулся в дерево аккурат над самой головой субъекта в лохмотьях, притулившегося там же, только пониже, и надо отметить, с такой угодливо-слащавой физиономией, что и сахар по сравнению с ней показался бы желчью. Субъект тут же, моментально отреагировав на это истошным визгом, повернулся и исчез за дверью.

Клоти, сыто вздохнув, поменяла позу, расположившись на широкой деревянной скамье чуток повольготнее. Пластины на наборном панцире брякнули, топорщась и наползая одна на другую.

Серега отбил пальцами по столу длинную дробь. Помолчал, осознавая, что, хотя говорить ему и есть о чем, но вот попробуй начни – и не знаешь, когда и закончишь, ибо тем накопилось – лопатой не разгрести…

Разговор начала Клоти.

– Поговорим поподробнее о заклятии сего колдуна, сэр Сериога. Должна сказать… Многое тут можно сказать. Заклятие на вашей судьбе отныне лежит не слишком приятное, конечно, но… Хоть и печально весьма все сие, вам предреченное, однако ж, как говорил мои предок Перси, всякий приличный человек в любой момент должен уметь выжать из любого несчастья хотя бы одну приличную монету для самого себя. Шутка, конечно. Э-э… а теперь выскажу то, что думаю обо всем этом лично я, и, добавлю, вполне серьезно думаю. Завет исполняя… Хорошая фраза. Я в том смысле, что в заклятии, наложенном на вас, нигде не говорится одно – а именно, что в ходе исполнения обрушившихся на вас пророчеств вы можете или же должны погибнуть. Более того, дословно вам предсказано следующее: что смерть ваша обязательно должна воспоследовать от рук кого-то там, вами же и спасенного. Или же просящего о помощи. А это уже совсем другое, сэр Сериога. Чувствуете разницу? Э-э… Итак, что же мы с вами на этом всем имеем в конце концов? А имеем мы то, что сами эти пророчества для вас лично будут абсолютно безопасны, мой друг. И далее – они должны именно сами притягивать вас к себе и непременно при этом исполняться. А опасными, согласно заклятию, для вас являются лишь люди. И причем, повторюсь, только те, кого вас угораздит спасти в ходе всех этих действий. Или же попросившие спасения…

Серега молча выслушал, покорно покивал головой. Ибо что тут было говорить? В особенностях местных национальных проклятий леди Клотильда наверняка разбиралась лучше него.

– И это наводит меня на одну презабавную мысль. Сэр Сериога, не хотите ли прямо сейчас, перед посещением Дебро… вкупе, так сказать, с его владельцем бароном Квезаком, проверить истинность моих слов? Вернее, непреложность наложенного на вас заклятия?

– Догадываюсь, что где-то прямо неподалеку имеется некое место, – медленно, обдумывая каждое слово. произнес Серега. – И в том месте есть пророчество? Или же пророчество о самом этом месте…

– Вы правы, сэр Сериога, – быстро произнесла Клоти и улыбнулась немного смущенно. – Еще будучи дитем несмышленым в обучении у дяди моего, сэра Аргуса Дю Персиваль, слыхала я превеликое множество историй. Но эта – о великом проклятии рыцарей ордена Палагойя, запала мне в душу более других. Ну, пророчества есть пророчества… вроде сказок на ночь для детей – слушать интересно, а вот исполнить их… Но с вами…

– А со мной, как выясняется, нам уже и флаг в руки, и барабан на шею.

– Че?! – по-простонародному так изумилась леди Клотильда. Даже несколько отвесила обольстительную нижнюю губку, окрашенную матерью-природой в нежнейший сердоликовый оттенок.

– Ни-че, леди Клотильда. Ну что ж, все поедено, выпито… Поехали проверять? Всяческие там непреложности вкупе с моей предполагаемой неуязвимостью.

Клотильда, с готовностью закивав в ответ, тут же сорвалась со своего места. Во дворе, опередив Серегу, шествовавшего с золотым чаури наготове, подскочила к трактирщику. Быстро выгребла откуда-то из тайников в своих доспехах несколько мелких монеток. Сунула их местному Плюшкину не глядя. А когда тот, даже не потрудившись пересчитать выданную ему мелочь, тут же принялся хныкать о великой недостаче в оплате, попросту и от всей своей рыцарской души дала ему подзатыльник. И бедолага кубарем покатился вниз со своего же крыльца.

– Замок Чехуры, – торопливо просвещала она Серегу, выводя из конюшни недовольно храпящего на ночь глядя вороного, – построен рыцарями ордена Палагойя. Им же и принадлежал. до момента проклятия.

– А что с ними случилось?

– Э-э, сэр Сериога… Давайте сначала за ворота выедем, подальше от ушей этого… этого типчика. Не внушает доверия мне его рожа, то есть морда лица.

Сэр Сериога выразил свое полнейшее согласие с этими словами всеми чертами своей физиономии. И терпеливо молчал все то время, которое понадобилось им для оседлывания крайне недовольных столь ранним отъездом лошадок.

– К вопросу, что с ними сталось… Знаете, сэр Сериога, мы живем в мире, который потихоньку изменяется. Были короли Нибелунги, затем они исчезли, были маги – их в свое время здорово пощипала Священная комиссия. Затем Зарок Каргона сделал их бессильными против магов. Вижу по… по несколько призадумавшемуся лицу вашему, что и об этом вы имеете самое малое понятие.

– Честно говоря, вообще никакого, – в тон ей ответил Серега.

– Ладно, будет еще время на беседы о… о мироздании. Итак, как только Священная комиссия потеряла столь приятную для нее возможность казнить врагов-магов направо и налево, она тут же развернулась назад на полный проход светила. И, как вы думаете, что она тут же начала делать?

– Тоже изучать магию?

– Именно так. И был сей поворот осуществлен ею во времена довольно давние: как раз тогда, когда рыцари ордена Палагойя еще существовали. А поскольку это был рыцарский орден, созданный для охраны дела Всеблагого Творца одним из Нибелунгов, то и принималась туда не шваль какая-нибудь, какая, к примеру, шла и по наши дни еще идет в охранную гвардию Священной комиссии. Вот они-то, палагойцы, являясь рыцарями, крайне достойными во всех отношениях, и высказали свое отношение к подобному… завороту прямо и весьма даже открыто.

– Чем, разумеется, очень обидели серебряных ангелочков из Священной…

– Верно глаголете, сэр и друг мой, хотя я и не стала бы называть ЭТИХ персон ангелочками. В те времена при дворе тогдашнего Нибелунга – то ли это был Кунц Седьмой, то ли Эрвиц Шестнадцатый, не помню, впрочем, это и не суть важно. А важно то, что при дворе служили в те дни два-три весьма неплохих мага. Кои были гораздо лучше тех, которых тут же заимела тогдашняя Священная. Да и император, надо отметить, весьма благоволил палагойцам…

– Короче. Священная обиделась…

– Она напугалась, сэр Сериога. Хоть и являюсь я верной дочерью Священной и искренне верую в Единого Творца, но должна сказать именно так – напугалась! Недовольство императора, возможные козни против них его магов, которые вследствие некоторых прошлых обстоятельств весьма рады были бы отыграться на Священной за все свои былые страхи. И тогда, говорят – поймите, сэр Сериога, о тех временах осталось крайне мало свидетельств, достойных доверия, все больше предположения и догадки, – говорят, что Священная комиссия нашла одного очень и очень великого мага. С черной душонкой. И вот он-то и наложил на замок Чехура, куда по случаю праздника съехались все рыцари-палагойцы, проклятие узилища вечных, нескончаемых мук! Говорят, что все они и доныне там – не умирающие и не живущие в этом мире, вечно мучимые куклосами проклятия в страшных пытках. И доныне, говорят, всякий, кто заедет в ту местность, может услышать их стоны и жалобные крики, ибо века мучений способны растерзать на части любую, даже самую крепкую рыцарскую душу. Чувствуете ли вы к ним жалость, сэр Сериога?!

– Э-э… да, пожалуй, – ответил несколько озадаченный фантасмагоричностью сего повествования Серега. – Еще как чувствую. И, как я понимаю, существует некое пророчество, при исполнении которого всех этих бедолаг отпустят на волю? То есть придет избавитель и улетят исстрадавшиеся душеньки на покой к своему Творцу?

– Даже больше, сэр. Несравненно больше! Рыцари Палагойя, гласит предание, как только будут разрушены чары проклятия, тут же вновь и въяве, в полном телесном и душевном здравии выйдут из замка Чехура, а сам замок станет вновь всего лишь кровом людским и укрытием от непогоды…

– Так-так, – с некоторым подозрением протянул он. Сереге, начисто свободному от несколько своеобразного мнения леди Клотильды обо всем остальном мире (типа ну и кто же супротив меня? А ну, подходи по двое в ряд!), очень вовремя пришла в голову весьма дельная мысль: а вдруг да нынешние владельцы не слишком обрадуются возврату прежних? Еще и прогонят – палками, а то и топорами, – а то и вовсе прикончат, не позволив ему дождаться своей собственной, предсказанной злобным магом Мак-Чизбургером кончины. – А кому именно принадлежит этот замок сейчас?

– Никому, сэр Сериога. Э-э… дело в том, что каждый, кто заедет внутрь этого проклятого места, уже никогда не сможет его покинуть. Останется там, присоединится к рыцарям ордена навсегда и тоже будет мучим куклосами. Так что какие уж там хозяева, сами понимаете. Но! Сказано также, что для снятия проклятия надо всего-то ничего – заехать внутрь замка и… выехать. Оттуда выехать, имеется в виду. И все.

Серега равномерно подышал носом, успокаивая сам себя. “Ничего, ничего, – думал он, – ну не могу же я вот так запросто взять да и объявить ей, что мне действительно, на самом полном серьезе страшно и до ужаса не хочется туда лезть? Что я уже верю во все эти проклятия и заклятия, всей душой верю, всеми фибрами своего дрожащего тела. И что я не хочу к каким-то там куклосам на муки! Не хочу! Боюсь! Но как сказать такое – ЕЙ?!”

Они давно уже ехали не по тропе – свернули в лес прямо от ворот трактира. Деревья вокруг заметно изменились – стали ниже и… гуще в кронах, что ли. И к тому же перестали орать птицы. После Отсушенных земель, надо сказать, на Серегу подобное обстоятельство действовало вполне определенным образом. А конкретно – дурно действовало. И почему-то сразу на нервы.

– А что-нибудь еще вам об этой истории с проклятием известно, леди Клотильда? – довольно мрачно поинтересовался он, чувствуя себя кем-то или чем-то вроде священной коровы, которую упорно толкают вперед, мол, раз целой зайдет, то всенепременно должна будет целой же и выйти, боги ж рогатых любят, то есть Бог к дурню благоволит. – Детали, условия, обстоятельства?

– Никаких! – счастливо прощебетала в ответ девочка-рыцарь, плотно запакованная в доспехи, куда при желании поместилось бы двое таких, как он, Серег, и никак не меньше. – Но заклятие, наложенное на вас черным магом Мак'Дональдом, дает…

– Забудьте вы о нем хоть на минутку, леди Клотильда, – сквозь зубы процедил Серега. – Попытайтесь хотя бы представить, просто предположить, что все это – ловушка, капкан для дурней, что он вполне мог и специально напророчить мне все это.

– Для чего? – несказанно удивилось в ответ на такие речи взрослое дитятко, едущее сбоку.

– А для мести, леди Клотильда! Зайдем мы туда сейчас, наивно полагая, что вот на нас-то и расколется данное пророчество, свершится диво дивное, зайдем, а потом и не выйдем, потому что именно этого от меня черный маг Мак-Гамбургер и ждал: хождения по собственной дурости в подобные места. Чем не месть? Сплошные вечные муки – и все, заметьте, безо всяких таких усилий с его стороны.

– Трусите, сэр Сериога! – пренебрежительно громко обвинила его леди-рыцарь и замолкла. Надолго замолкла.

– Ну и трушу, – через несколько томительно-длинных минут отозвался в ответ Серега. – А знаете, леди Клотильда, герой – это всего-навсего трус, который боится даже и своего собственного страха.

Клоти возмущенно засопела, но не отозвалась. Они ехали дальше в полном молчании, причем былые лесные кущи, возносившиеся буквально-таки под небеса, чем дальше, тем больше походили на кустистые заросли чего-то низкого, жалко скрипящего на ночном ветру. Ветер, кстати, усиливался по мере их продвижения вперед, свистел в ушах одной-единственной непрекращающейся монотонно-переливчатой нотой. И по-прежнему настораживающе молчали птицы.

Как кони умудрялись идти в полнейшей темноте и не боялись при этом ставить на абсолютно невидимую внизу почву копыта? Он припомнил кучу исторических книг, где лошади исправно ломали ноги всякий раз, как сходили с натоптанной дороги. Их, кстати, после этого полагалось непременно пристреливать или же забивать кинжалом – все в зависимости от эпохи, к которой относился исторический антураж произведения.

… Замок Чехура возник перед ними неожиданно, выскочил как чертик из бутылки. При этом только что нигде ничего не было, буквально ни зги не виделось в ночном черно-серо-синем мраке, и вдруг где-то словно на кнопку нажали, и на фоне всей этой тьмы египетской разом высветился силуэт здания. Тусклым, гнойно-зеленым с грязно-кровяными прожилками светом.

Клотильда тихонько охнула, Серега содрогнулся, но смолчать сумел. Похвалил себя мысленно – успел-таки остановить готовый уже сорваться испуганный возглас, успел! Молодец, короче. Мы парни бравые, и так далее. Чтоб не подумали чего девчата там кудрявые…

– Оно? – поинтересовался он у бравой леди. Бравой-то бравой, но вот взохнула же!

– Да… оно, сэр Сериога.

Замок – то ли овальный, то ли круглый в своем горизонтальном сечении – возвышался прямо перед ними метрах в ста в виде закругляющейся по бокам гигантской стены. Фасад? И кое-какими деталями в архитектурном плане строеньице сильно напоминало достославный римский Колизей – где-то с уровня второго или даже третьего этажа гладкая, до этого места не имевшая ни дверей, ни окон стена здания становилась вдруг дырчатой, сложенной из многочисленных арочных ярусов. И неожиданно вспыхнувший на их глазах грязно-гнойный свет исходил именно оттуда, из пустых проемов округлых арок, вереницами опоясывавших здание.

– Как залазить наверх будем, леди Клотильда? – наигранно бодро поинтересовался он.

Леди, похоже, наконец-то разобрало некое, близкое к разумному, сомнение в целесообразности предложенного ею же действа.

– Э-э… сэр Сериога. Думаю, а вдруг правы вы, а не я? Такое очень даже может быть, черные маги – народ, известно, злокозненный. Думаю, разумнее будет…

Что, по ее мнению, будет разумнее, Серега уже не расслышал. Порыв ветра донес со стороны замка ужасающей силы крик. Крик человека под пытками. А потом к мучительному воплю присоединился еще один и еще… Крики обрывались, сменялись другими. Но не замолкали. Никак не замолкали. Воздух рвался на части, плавился от воя, исполненного людской боли…

Путники переглянулись.

– Думаю, я все-таки… все-таки был не совсем прав, леди Клотильда, – почему-то шепотом сказал Серега, глядя прямо в лицо девушке и наблюдая, как на лицо этонаплывает страдальческая гримаса, а глаза в тускло-зеленом свечении стремительно наполняются особым, увлажненно-сияющим блеском, причиной которому могут быть только самые искренние и молчаливые слезы. Идущие прямо от сердца. – Во всяком случае, ваша правота мне нравится все больше и больше. Говорите, вечные и непрекращающиеся муки? Живые и не умирающие под пытками люди? Знаете, а я ведь начинаю-таки верить в упомянутую вами непреложность обещанного от колдуна Мак-Гамбургера.

– Мага, сэр Сериога, черного мага. И Мак'Дональда, а не… впрочем, какое это сейчас имеет значение… Ну, идем?

Они оставили своих коней под стеной, причем четвероногие наотрез отказывались приближаться к замку ближе чем на пятьдесят метров. Обе лошади отчаянно упирались. При этом еще и горестно ржали, сопровождая ржание яростным мотанием голов – оба четвероногих, в том числе и звероватый вороной битюг леди Клотильды. Так что и она, и Серега, попытавшись было разок подвести коняг поближе к замку, тут же дружно плюнули на эту затею. Коней, не сговариваясь, оставили в чистом поле (точнее, в темных кущах), не привязав и не стреножив – просто пустили самостоятельно попастись. Их четвероногие спутники – мелькнула у Сереги в какой-то момент предательски-трусливая мыслишка – имели таким образом хоть какой-то шанс спастись. В отличие от них.

Оставшиеся несколько десятков метров до замка прошли пешком. Голоса продолжали дико выть и кричать, но леди-рыцарь и Серега решительно и единодушно изображали, что не обращают на эти звуки, вызывающие прямо-таки целый мурашковый ливень по коже, никакого внимания. Теперь не до жалости, теперь, когда решение принято и Рубикон перейден, следовало только действовать. Клотильда, заранее снявшая с попоны своего жеребца какие-то загадочные мотки, развернула один из них. И начала снова наворачивать прямо на свой локоть, заботливо укладывая петли витками.

– Ух ты! – восхитился Серега. Ибо в руках у леди Клотильды было не что иное, как кошки. Солидные, выдержанные в лучших абордажных традициях, с четырьмя лапами, по форме напоминавшими лапы морских якорей (хотя, в отличие от них, здесь лапы были небольшими и явно заточенными на концах). В тусклом гнойном свечении, льющемся из замка, лапы отблескивали гладкой вороненой сталью.

– Не отойдете ли чуток назад, сэр Сериога? – церемонно-вежливо вопросила леди Клотильда, закончив наматывать веревку.

Сэр Сериога, само собой, беспрекословно отошел.

Клоти тщательно разложила на земле свежесвернутую бухту, отмерила от замковой стены три длиннющих шага. С мгновение приглядывалась, оценивая расстояние до ближайшего арочного проема. Затем нешибко широко взмахнула рукой. Якорь, свистнув, проделал над кудлатой русой головой леди два стремительных оборота. И исчез, блеснув в гнойном свечении искристой молнией. С земли, коротко прошелестев, вслед за ним взмыло и растворилось в зеленоватом полумраке несколько веревочных петель.

Клоти, что-то там такое на себе подправив, что-то – застегнув потуже, полезла первой. Лезла, как героиня из голливудских боевиков, споро перехватывая веревку стальными кистями и упираясь ступнями в стену. Подтягивала себя руками вверх, при этом упруго переступая ногами по стене…

Себя в подобном положении Серега представить никак не мог. Воображения на такой подвиг просто не хватало.

– Э-э… мне так же?! То есть туда же?! – совершенно по-идиотски крикнул он Клотильде, уже успевшей за это время забраться наверх и глядевшей на него сверху вниз из проема громадной светящейся арки.

– Нет, сэр Сериога, – как ни в чем не бывало отозвалась верная боевая подруга, – хватайтесь за веревку, да покрепче, я вас сейчас сама втяну.

Он намотал толстенную снасть на оба своих кулака, судорожно и отчаянно сжал их. Веревка дернулась и полетела вверх, вознося его за собой.

Наверху, в арочных проемах, гулял сквозняк – сильный, смахивающий скорее на ураганный ветер, чем на обычный банальный сквозняк из форточки. И дуло, что интересно, внутрь проема, а не из него. Это что, для того чтобы случайно залезший дурак ненароком не вывалился наружу? На свободу и к спасению? Вообще-то в такое место случайно не полезешь…

– Верите или нет, сэр Сериога, – сказала леди Клотильда, и глаза ее подозрительно заблестели, но я не знаю ни одного рыцаря, рискнувшего полезть в это место. В прежние времена, быть может… Но имени или хотя бы просто упоминания об этом до нас не дошло. А из тех, кого я знаю, здесь никто не бывал. Из… из внешнего мира, я имею в виду. Мы – первые на моей памяти. Суть проклятия известна повсеместно… так что даже и в окрестности замка никто не рискует соваться. Представляете?

– Представляю… – далеко не так радостно ответил ей Серега.

Клоти хозяйственно смотала веревку, закрепила кошку на поясе. Пожалела вслух:

– Эх, о факеле не позаботились. Что ж, придется этим светом обходиться. – Затем она преспокойно повернула налево и потопала вдоль ряда псевдоколизеевых арок, громко рассуждая по пути: – Первый раз зрю подобный замок. Воистину, он для воинов, всегда готовых встречать врага лицом к лицу и грудью в грудь. Проемы широченные, для штурмующих – да заходи, пожалуйста! Турниры можно прямо здесь проводить, на этажах, зрители вокруг замка на земле пусть располагаются.

За проемами действительно лежал очень просторный круговой коридор. И вполне можно было бы прямо тут и турниры городить – и не только пешие, но и конные турниры в этом коридоре гляделись бы вполне… Заключенный между почти несуществующей стенкой из воздушной арочной колоннады слева (если смотреть по ходу их движения) и сплошной внушительной стеной справа, сложенной из ровных глыб темного, почти черного камня, коридор гляделся более чем солидно. В самый раз для средневековья. Доступа отсюда внутрь, в замок, не было. Ни окошек, ни дверей. Упомянутые загадочные куклосы проклятия, если они и существовали, сюда, похоже, не спешили являться – по коридору кроме них гулял только мощно дующий из арок ветер да звучащие теперь совсем близко людские крики боли. Гнойно-зеленое свечение, шевелящимися пластами заполнявшее коридор, не имело никакого видимого источника – полное ощущение было, что светился здесь сам воздух.

Так они и прошагали по всему периметру. Совершенно не заметив того. И дальше б шагали, кабы не заржал тревожно в отдалении черный рыцарский жеребец леди. И Клотильда, настороженно встрепенувшись, не кинулась бы к дырчатой стене. Осмотрела несколько проемов – тщательно, чуть ли не принюхиваясь. Обернулась.

– Сэр Сериога! Похоже, ходим мы по кругу. Это же то самое место, откуда забирались мы в замок. Видите, на камне царапины? Такие только от сегревских крюков, подобных моим, могут оставаться. А рядом опять же свежая грязь… Не думаю я, что так ужмного в последние дни народу здесь толпилось, что и крюки имеют, и грязь на подошвах у них с трактирного двора, с куриным пометом…

Серега подошел, сделал умное лицо, посмотрел. Действительно грязь. И свежие царапины на камне.

– Так точно, леди Клотильда. Осмотрим стены? Как бы нам во двор окошко тут проделать… – Он отошел от нее и стремительно направился к ровной, гладкой даже на вид каменной стене. Протянул руку и коснулся. То есть успел коснуться только кончиками пальцев…. Камень закричал.

Поверхность, выглядевшая как стенка из камней – угловатые монолитные кирпичики-глыбы, щели между ними, плотно заполненные черно-бурой массой, чуть посверкивающей кое-где на выпуклостях гранитным блеском, – все исчезло, схлынуло. Словно кто-то сдернул покрывало, старательно расписанное под каменную кладку. А за ним слоем расплавленного сероватого шелка светилась вполне зримая граница, отделявшая от всего, что находилось внутри…

Замок Чехура действительно был округлым. Серега видел это, потому что пол, уходивший за серую грань, обрывался. А в провале навстречу его взгляду открывалось множество таких же обрезанных по кругу ярусов – но только с другой стороны замка. И провалы ярусов уходили вверх и вниз пологой чашей амфитеатра.

Крики невидимых людей били в уши.

Сзади поспешно приблизилась Клоти, стала рядом. Со свистом вытянула из заспинных ножен длинную полосу меча, при этом из двух своих мечей выбрала именно эльфийский, заговоренный. С некоторым сомнением покачала его в руке:

– Идем внутрь, сэр Сериога?

Серега обреченно пожал плечами:

– Как скажет благородная леди…

– Ах! – восхитилась тут же Клоти. – Вижу, вовсю усваиваете вы церемониал благородный.

И радетельница церемониала, легко вскинув меч, тут же нанесла мощный удар по серой завесе.

Слой расплавленного шелка дрогнул, замутился на мгновение, пошел трещинами… И исчез.

Перед ними лежал замок Чехура – и было сильное ощущение, что чаша амфитеатра перед ними есть не что иное, как глубоченная рана в теле здания. Словно бы замку, как живому существу, безжалостно распороли живот и выдрали внутренности…

Они одновременно, синхронно как-то даже, шагнули вперед. И так же одновременно отпрыгнули назад, ибо пол в том месте, куда они шагнули, моментально перестал быть полом. Там были живые люди. Отлитые, вылепившиеся прямо на их глазах из каменных плит пола фигуры. Они дергались, ворочались в камне. И кричали. С ними творилось нечто ужасное – на глазах у Сереги одно из таких тел приподнялось на локтях, затем каменный живот словно вспороло невидимое глазу лезвие. Раз! – и на дрожащем теле разъехались в стороны края длинной раны. Из разверстой щели вылезли набухающими улитками замысловатые завитки внутренностей. А потом из трепещущей каменной полости вспоротого живота всплыла вверх тонкая кишечная струйка, медленно завертелась, сматываясь в клубок, ровно висящий над корчащимся телом. У тела сбоку кишки наматывались на дергающиеся в агонии ноги. А уж дальше Серега боялся и смотреть… Его замутило. Он чувствовал, что ему отчаянно не хватает воздуха, чувствовал толстый слой холодного, ледяного пота, выступившего по всему телу…

– Сэр Сериога, – свистяще шепнула ему в ухо Кло-та. – Что вы предлагаете?

Бог ты мой, что тут можно было предложить?

Он попытался собраться… если не с силами, то хотя бы с мыслями. Что такое проклятие? Словесное программирование изменений в реальности, судя по всему. Ну… и что же дальше из всего этого следует?

Ему показалось, будто кто-то или что-то коснулось его сапога. Он торопливо, превозмогая тошноту, глянул вниз и обомлел.

Тот самый человек, которому вот только что на его глазах вспороли брюхо и вытянули оттуда все кишки, лежал теперь у его ног. На боку, с абсолютно пустой брюшной полостью. А ведь всего несколько мгновений назад он был метрах в двух от Сереги – и это еще если брать по минимуму… Именно он – вон и запоминающийся с первого взгляда могучий раздвоенный подбородок. Дополз?! Дергал ногами из-за боли или…