Текст книги "Цена спокойствия (СИ)"

Автор книги: Екатерина Боровикова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 3.3

Конечно, ворота не шли ни в какое сравнение с приреченскими, но тоже выглядели внушительно. Хоть и затрапезно. Лепили ворота из того, что было. Металлические покорёженные листы, подгнившие доски, пластиковые разноцветные панели, и прочий строительный материал, разбавленный хламом. Марина даже заприметила дверь холодильника. Кое-где щетинились ржавая арматура, колючая проволока и осколки стекла.

Соня выскочила из машины и звонко крикнула:

– Эй, есть кто живой?! Ау, люди! Это я! Кривицкая!

Ответом ей была тишина.

– Кто-нибудь! Открывайте!

Марина, которая из машины выходить не спешила, приоткрыла окно и вполголоса сказала:

– Не кричи. Мало ли что…

– Я чувствую, здесь кто-то есть – за нами наблюдает, но открывать не хочет. Да что вы там затаились?!

Девушка в нетерпении пнула ворота ногой.

– А ну, убрала свои грабли! – послышался мужской голос. – Прекрати по дверям колотить, а то живой не уйдёшь, отродье!

В воротах появилось небольшое смотровое окно, из него высунулся автоматный ствол.

– Соня! – предостерегающе крикнула Сычкова, но целительница и без наставницы поняла, что дело труба, и юркнула назад, в автомобиль. Короткая очередь в воздух доказала, что невидимый охранник шутить не намерен.

– Валите отсюда!

– Это же Ванька! – Хромушка открыла окно и крикнула: – Эй, Вань, прекращай дурить! Я Соня! Хромушка!

– Ехай отсюда подобру-поздорову. Пока не вышли и не отметелили.

– Иван, не знаю, как вас по отчеству! – вмешалась в беседу Сычкова. – Почему такой холодный приём? Ладно, я, может, и не узнали – один раз виделись, и при неприятных обстоятельствах. Но Соня с вами столько лет прожила, вы что!

– Таких Сонек уже трое приходило! – рявкнул из-за ворот другой голос.

– Как – три? – Соня снова бесстрашно выскочила из машины и подбежала к воротам.

Марина вздохнула, наскоро создала вокруг ученицы защиту, но сама не вышла, решила не вмешиваться.

– А так, – передразнил тот же голос, – вы, нечистые, совсем оборзели. Так что повторяем – валите, пока целы!

– Но это я, правда, клянусь!

Ответом была автоматная очередь. Защитный купол на несколько мгновений украсился вспышками.

Почему-то за воротами растерянно замолчали. Автомат исчез, в дырке показался любопытный глаз.

– Чем пули остановила?

– Это не я, это Марина. Колдовством, как тогда, когда на нас мародёры напали. Пустите, Ваня, Донован, я вас узнала! Пожалуйста, я так соскучилась, – сонины глаза наполнились слезами.

– Вань, предыдущие так не закрывались. Их же пули не брали. Может, и правда Сонька?

– Слышь, нечисть, – осторожно проговорил Иван, – ну-ка, скажи, что я тебя вылечить просил?

Соня не задумалась ни на секунду:

– Мошонку у тебя раздуло, как в прошлом году снег первый выпал. С левой стороны.

После удивлённой паузы за воротами раздался смех:

– Ой, не могу! Ну, Ванька, не повезло тебе!

– Вань, мы с тобой прямо сейчас всё вылечим! – прижала руки к груди Соня. – Я уже многое могу. Ребята, пустите!

– Ладно, может, ты и настоящая. Но не факт. Может, голову дуришь. В любом случае, знаешь, что делать надо, – недовольно пробурчал Ваня.

В полутора метрах от земли появилось узкое окошко, прихожанин высунул горлышко бутылки. Процедуру Софья прекрасно знала и подставила руки. Святая вода не вызвала никакой реакции.

– Дон, прекрати ржать и открой ворота. Наша Сонька вернулась! – Настороженность в голосе Ивана сменилась радостью.

* * *

Церковь и пространство перед ней ощутимо изменились – было видно, что жители Родника зря времени не теряли. Высокую траву выкосили под корень, молодую лесную поросль выкорчевали. Машины, которые ржавели на автомобильной стоянке со времён Катастрофы, сменили местоположение. Где ровными рядами в несколько «этажей», где грубо сваленные в кучу, старые легковушки перекрывали улицы, оставляя лишь один проход к храму, стоянке, строительному рынку и двум многоквартирным домам. Тот самый проход, к которому подкатили ведьмы. Возле покосившейся будки охранника скучали автомобили в рабочем состоянии, те, что раньше принадлежавшие мародёрам. Чья-то рука безжалостно уничтожила эмблемы свободовцев – одни закрасила, другие отскребла.

Марина, следуя указаниям, подъехала туда же. Соне не сиделось, она выскочила из машины, не дождавшись окончательной остановки. Старшая ведьма вышла следом и огляделась. Донован поспешил в церковь, сообщить остальным, Ваня остался с гостьями. Парень радостно улыбался, рассматривая Хромушку, но где-то глубоко в его душе Сычкова видела напряжённость.

Освободившееся от старых легковушек место занимало несколько небольших домиков, сколоченных, как и ворота, из всякого хлама, включая разобранные павильоны строительного рынка.

– Вот, Сонька, смотри, что мы придумали. Когда нужно будет защиту от нечисти обновлять, мы себе целый квартал обпашем. Или обпахаем? Неважно. В общем, расширим площадь, так сказать. Потихоньку сносим рынок и строим дома. Надоело на головах друг у друга сидеть – жуть.

– Супер. А не холодно зимой будет?

– Не-а, смотри, – Иван подошёл к ближайшему домику, открыл слепленную из мусора дверь, – внутри всякими тряпками стены утеплены. Вот здесь буржуйка, совершенно неожиданно нашли. Вон в том, соседнем доме – место для костра из осколков кирпича сложили. Чадить, конечно, будет сильно, но лучше в дыму и тепле, чем на свежем холоде. Конечно, всех сюда не переселишь, но мы и вон те две многоэтажки осваиваем. И вообще, это временно. Помнишь частный сектор на Советской улице? Может, через пару лет туда переберёмся, если сил хватит, конечно. Нас ведь мало совсем. Оно хорошо с одной стороны, еды и воды меньше нужно, а с другой не очень, сама понимаешь.

– Думаю, скоро будет полегче.

Марина, естественно, знала, о чём говорит девушка – ведьмы не раз это обсуждали. Новый торговый маршрут принесёт пользу и Роднику, и Приречью. Конечно, поначалу игра будет в одни ворота, но с годами, когда на родине Сони благодаря белорусским друзьям наладится быт, станет полегче. Да и Шевченко очень не хотел расставаться с Хромушкой, а значит, сюда зачастят и житомирцы.

Но Соня рассказать Ивану об этом не успела – распахнулись ворота храмовой территории. Жители Родника стояли внутри, казалось, в полном составе. Навстречу никто не бежал, руками приветственно не махал – люди чего-то ждали.

– Ладно, девчата. Пойдёмте.

Ваня довольно быстро двинулся вперёд и через несколько секунд обогнал ведьм. Встав в толпу, он тоже замер.

– Что они задумали? Почему так себя ведут? – прошептала Соня.

– Не знаю. Помнишь, второй охранник говорил про то, что кто-то в твоём образе уже приходил, и не один раз?

– Добро пожаловать, – холодно улыбнулась Дарья Степановна, ощупывая посетителей колючим взглядом.

– Верочка, что происходит? – целительница нашла в толпе дорогое лицо.

– Заходи, – проигнорировала вопрос Вера.

Снова захлестнула обида, как возле первых ворот. Стараясь не расплакаться, под прицелом нескольких десятков глаз девушка зашла во двор.

Вздох облегчения прокатился по приходу. Верочка взвизгнула и бросилась на шею Хромушке. Даша улыбнулась, сделала шаг вперёд и сгребла в охапку Марину. Ведьма беспомощно пискнула – на радостях богатырша чуть её не задушила.

– Тобой уже три раза притворялись! – верещала Вера. – Но ни одна скотина не прошла за линию защиты! Сонечка, я так рада, так рада! Ух, вернулась! А мы скучали! А Лёвушка уже головку держит! Ходим в город, только меня не пускают, потому что Лёвушка маленький! А он уже улыбаться начал! А ты ведь говорила, что зимой придёшь!

Веру начали оттеснять – каждый хотел обнять Соню. Марине тоже досталась часть всеобщей любви.

Хромушка плакала и смеялась, слушала бессистемно вываливаемые новости и пыталась рассказать свои, и всё это одновременно.

Она была счастлива.

* * *

Когда эмоции немного схлынули, машину загнали во двор. Целительница взялась показывать гостинцы, которыми ведьмы забили багажник и салон. Льняное и подсолнечное масло, мука, овсяная крупа, фасоль, вяленое мясо, сушёные ягоды и грибы, картошка, трёхлитровая банка мёда, сало… Всего по чуть-чуть. Кроме того, Кривицкая привезла кое-какие лекарственные травы, отвары, пилюли и медицинские инструменты, которыми поделилась запасливая Татьяна Петровна, а также семена и большой пакет стирального порошка. Персонально для Верочки Софья приберегла погремушки и детскую одежду – этого добра было валом в каждом доме Приречья, и хозяйки буквально упрашивали взять именно их пакеты с вещами – чердаки и чуланы не резиновые, а детское приданое ещё с советских времён выбрасывать было не принято.

Дарья Степановна, дядька Тихон и Сычкова в празднике подарков не участвовали. Они закрылись в приходском доме, в карантиннике, и вели очень оживлённую беседу.

– Сочувствуем. Тяжело терять людей. – Равнодушный тон Дарьи не слишком вязался со словами. Но следующий вопрос оказался более эмоционально окрашен: – А эта… Прасковья не может пойти по вашему следу и устроить здесь то же самое?

– Вряд ли, – Марина постаралась, чтобы голос звучал уверенно, – не думаю, что Родник Веры представляет для неё интерес. Да и слежки мы никакой не заметили.

Тихон тоже кратко выразил соболезнования и заговорил совсем о другом – о планах житомирских ведьмаков.

– Не нравится мне это всё. Мы тут потихоньку-полегоньку выживаем. Друг к другу привыкли. Тяжело, но стабильно. А если сюда всякие новосёлы припрутся, кто его знает, как оно будет. Да и вообще – проводники какие-то с левой резьбой в башке, кавалер этот Сонькин… А если мужик девчонке голову задурил? Да даже если и нет. Этот ваш проводник туда-сюда через нас будет всяких водить, я правильно понял? Типа перевалочного пункта? Это же проходной двор получится.

– Не отказывайтесь, – мягко ответила Сычкова, – подумайте, какие перспективы открываются перед Приходом. Не сразу, конечно, это дело не одного года. Да и Дмитрий пока наш единственный знакомый проводник. Но в будущем, лет через десять-двадцать… Мы хотим ввести общую валюту, общие школы. Например, к вам начнут стекаться потенциальные богатыри и целители. Кто-то ведь останется после учёбы, понимаете? Сонечка всё-таки не может жить среди вас – ей нужен домик на отшибе. Некоторая волшба опасна для окружающих. Да и не стоит забивать гвозди микроскопом, для поддержания здоровья общины вполне хватит медика без магических способностей, а в Приречье есть две юных знахарки, ещё три почти готовы к работе, кто-нибудь из них, думаю, согласится на переезд. Дети начнут рождаться, а главное, выживать – понадобятся и учителя, и воспитатели. Проще станет добывать ресурсы, начнёте выращивать овощи, печь хлеб. Как у нас. Можно будет заняться производством, возродить какое-нибудь маленькое предприятие – у вас очень большая территория свободна от Тумана, и Соня говорила, что почти половина занята промышленной частью. Люди будут торговать, путешествовать, выбирать место жительства под себя. Уверена, количество жителей Родника многократно возрастёт. Да и сам он станет больше, безопасней и… живей, что ли.

– Марина, – Дарья поморщилась, – ты пойми – мы не отказываемся. Не глупцы, всё понимаем. Это ошарашивающие перспективы. Но Тихон прав – мы своими силами не можем один квартал для себя отвоевать. А ты про таможню, гостиничный комплекс, безопасную дорогу от точки выхода… Нереально. Но Сонька вернулась, может, подучила чего. Вот и поглядим, на что она способна. Может, и сдюжим глобализацию. Сама же говоришь – дело не одного года. Не будем загадывать.

Марина бросила быстрый взгляд на богатыршу и ничего не сказала. Но указала глазами на Тихона. Дарья прищурилась, а потом заявила:

– Прихожане так до утра будут гуманитарную помощь изучать. Тихон, надо бы ускорить это дело.

Дядька пробурчал, вставая:

– Сказали бы – дорогой товарищ, выйди на минуточку, нам посекретничать надо.

После того, как дверь за мужчиной закрылась, Даша скрестила руки на груди:

– Ну, в чём подвох?

Сычкова вздохнула:

– Соня планировала вернуться домой зимой, пусть это так и останется. Не хотела Тихона заранее расстраивать.

Дарья встала возле окна. Люди развели два костра прямо во дворе и готовили ужин в двух больших выварках. Хромушка сидела на крыльце церкви и что-то рассказывала, а весь приход внимал.

– А там тогда кто? Глюк?

– Нет, конечно, – Марина тоже подошла к окну. – Она просто очень волновалась, вот и решили незапланированно вас навестить. Я уйду на рассвете. Ушла бы сразу, прямо сейчас, но перед новой дорогой Вырай должен полностью, как бы это… отпустить. Нужно хотя бы несколько часов передышки. А Соня останется только до тех пор, пока Игнат и Павлюк не придут. Они её вернут в Приречье – сама-то она не умеет ещё. Честно говоря, её обучение пошло не так, как планировалось. Из-за Чумы. И мне по-прежнему нужна её помощь. Простите.

Дарья угрюмо заявила:

– Правильно Тихона выгнала. Он быстро бы растрепал. Пусть люди пока порадуются. Но я вот что хочу сказать. Если с хромоножкой что-то случится, можешь здесь больше не появляться. Голову откручу.

Глава 4.1

Желя (Zhelya). Высшие. Нейтрал.

Выглядит, как женщина средних лет. Одета в тёмное, голова чаще всего повязана платком. Можно встретить на похоронах – чем больше людей провожает покойного в последний путь, чем сильней о нём плачут, тем больше шансов, что она где-то рядом. Облегчает страдания – теоретически, пропускает людское горе и слёзы через себя, превращая их в светлую грусть и приятные воспоминания. Не любит профессиональных плакальщиц, но терпит – подобные люди прекрасно заводят толпу, а значит, Желя получит достаточное количество человеческих слёз и причитаний. Фальшивые эмоции считывает мгновенно и за обман на похоронах может жестоко наказать. Хоть от её присутствия и становится легче, действует отнюдь не из альтруистических побуждений. Если в интересующей её местности долгое время никто не умирает, может поторопить события с помощью наведения тоски, апатичности и нежелания жить. Как Желя это проделывает, неизвестно.

М.А. Бондаренко, «О сверхъестественных существах».

Эксперимент длился уже два года. Человеческое поселение в Вырае Прасковья попробовала создать, чтобы понять, насколько легко обеспечивать безопасность людей в таком месте. Старая ведьма знала, что далёкие предки с этим справлялись, а тогда такого понятия, как обычный, человеческий мир, вообще не существовало. Но вот о структуре общества тех времён она не имела понятия, поэтому действовала на свой страх и риск, по своему разумению. Сначала Прасковья опробовала социальное устройство на обычной земле, в ШВИКе, и лишь удостоверившись в его работоспособности, перенесла опыт в потустороннюю деревню.

Ведьма выбрала относительно спокойную зону Вырая. Здесь день сменял ночь, регулярно шли дожди, почва сохранила плодородность, а возле одного из домов имелась колонка, которая до сих пор работала. Нечистая сила встречалась лишь низшего ранга, и она то ли боялась колдунов, то ли не могла добраться до жилых построек из-за особенностей рельефа.

Неизвестно, в каком городе находился этот дворик до Катастрофы. Два четырёхэтажных дома стояли под прямым углом друг к другу, в первом было три подъезда, во втором – пять. Немного в отдалении потихоньку ветшал двухэтажный барак. Несколько облезлых беседок и гаражей «ракушек» утопали в зарослях сирени. Вскопанные участки обеспечивали людей овощами и фруктами, причём большая часть урожая оставалась относительно нормальной. Их ели начинающие колдуны ШВИКа. А вот ту часть урожая, что под воздействием местной атмосферы ощутимо менялась, ученики Прасковьи скармливали подопытным здесь же, в потусторонней коммуне, тщательно контролируя последствия. Наставница хотела выяснить, можно ли человеку на постоянной основе употреблять в пищу светящуюся морковь или удивлённо моргающую тыкву. Пока глобальных последствий не замечалось, но экспериментатор была уверена, что эффект не заставит себя ждать.

Окраины этого осколка прошлого мира украшал кустарник, отдалённо похожий на шиповник, и каждый житель знал, что к растению близко подходить не стоит, потому что его длинные шипы могут выстрелить небольшой порцией смертельно опасного яда.

А вокруг дворика хозяйствовала туманная пропасть. Казалось, человеческое поселение плывёт в лиловом океане. В разной степени отдалённости виднелись другие островки безо всяких построек, и эти дополнительные площади тоже использовались для сельскохозяйственных работ. По утрам ведьмаки создавали узкие мостики, по которым люди добирались до грядок, а вечером возвращались на жилой остров.

Всего здесь обитало около ста человек. Прасковья довольно долго искала «материал» по всему миру – здоровых юношей и девушек от шестнадцати до двадцати лет. Выкупала рабов, привечала сирот, «спасала» из лап людоедов или нечисти. Тех, кто умел читать или хотя бы вырос в относительно благополучных поселениях, предпочитала не использовать. Считала, что такие излишне непокорны и самостоятельны.

Колдуны дежурили в поселении неотступно, периодически сменяя друг друга. Троих вполне хватало, чтобы распугивать низшую нечисть. Конечно, с Высшим неопытные ученики Прасковьи, да и она сама тоже, ни за что бы не справились, но ни одного представителя элиты за два года здесь так никто и не увидел.

Чтобы упростить работу учеников, а также упорядочить жизнь испытуемых, Прасковья создала небольшой свод правил.

Каждый был приставлен к наиболее подходящему делу. В поселении имелись сельхозрабочие, уборщики, прачки, ремонтники, рукодельницы и парикмахер. Раз в неделю разрешалось употреблять спиртное, через день в квартиры подавалась вода, чтобы люди могли помыться. Никого не выделяли – ресурсы распределялись одинаково. Такая коммуна оказалась в экстремальных условиях на редкость жизнеспособной, люди не роптали и не пытались протестовать.

Запрещались стихийно возникшие отношения. Если колдуны видели зарождающееся чувство, то стирали память у влюблённых о последних неделях. Лишь однажды после магической обработки люди вновь потянулись друг к другу, и Прасковья отпустила пару на все четыре стороны – настоящей любви она мешать не хотела, но и менять устоявшийся порядок из-за статистической погрешности не собиралась. Семьи создавались в соответствии с генетической картой, по рекомендации целителей. Психологическую совместимость тоже учитывали, ведь люди должны были прожить бок о бок несколько лет, завести минимум пятерых детей и не поубивать друг друга в процессе. Словом, отлаженная система до последнего времени работала исправно, в коммуне даже появилось с десяток малышей.

Сегодня на трёх ближайших «полях» шёл сильный дождь, поэтому в поселении, несмотря на рабочее время, было людно. Прасковья неспешно шла по двору, приветливо кивая на униженные поклоны до земли. Поселенцы, поздоровавшись с главной колдуньей, старались как можно быстрее исчезнуть из её поля зрения. К тому моменту, как юная ведьма со старой душой дошла до нужной беседки, почти все попрятались в домах. Лишь одна девушка замешкалась – проявить прыть ей помешал огромный живот.

Беременная побледнела, поклонилась, но сделала это неуклюже и чуть не упала. Колдунья подхватила её за локоток. Несчастная побледнела ещё больше.

– Тише, милая. Ты должна себя сейчас беречь, – ласково сказала ведьма.

Поселенка согласно закивала и попыталась смыться. Но Прасковья держала крепко.

– Кто там у тебя? – вторая рука требовательно легла на живот. – Ой, какая молодец! Сразу двое? Отец горд, наверное?

– Мгм, – пискнула несчастная.

Хозяйка сжалилась, отпустила:

– Ладно, иди, отдыхай. Освобождаю тебя от физического труда до самых родов и на неделю после. Деткам нужна здоровая мать.

Беременная испуганно моргнула раз, другой, робко улыбнулась и поспешила к бараку. Колдунья с нежностью наблюдала, как будущая мать, по-утиному переваливаясь, пытается развить скорость.

– Такие смешные, милые на этом сроке, – сказала она, заходя в беседку, – здравствуйте, друзья мои.

Миниатюрная, похожая на мышку женщина торопливо смахнула с сиденья несколько зелёных листочков.

– А где Павлуша? – опустилась на предложенное место наставница.

– Он на дальнем участке. Там весь лук репчатый запел, – ответил рыжеволосый молодой мужчина.

– Ещё какие-то новости есть?

– На первый взгляд ничего такого, – пожала плечами ученица, – но кое-что нас волнует.

– Поселенцы в достаточном объёме получают пищу и питьё, – подхватил ведьмак, – одежду, спят шесть-семь часов в сутки, каждой детной семье выделено четыре часа свободного времени, бездетным – два. И они последнюю неделю вместо того, чтобы играть в настольные игры или сексом заниматься, скандалят или сидят и тупятся в одну точку. Или спать идут. Дети вялые, сонные, капризные. В пятницу две мамашки подрались, у одной даже молоко пропало, хорошо хоть, у той, у которой ребёнок бесперспективный.

Прасковья недовольно поморщилась:

– Коленька, запомни – бесперспективных деток у нас нет. Родители подбираются очень тщательно, питаются тем, что выросло прямо здесь, так что рано или поздно у всех проявится какая-нибудь «перспектива». Или в последующих поколениях.

– Простите.

– Нужно наказать за агрессию. Вот что, пусть та, у которой молоко есть, станет кормилицей для голодающего малыша. А второй прикажите стирать подгузники чужому ребёнку. Заодно и подружатся, дурочки. Дальше, ребята. Не нравится мне ваш доклад.

– Павел позавчера по собственной инициативе устроил представление – фейерверк там, птички-бабочки, иллюзии всякие про драконов и единорогов, – губы «Мышки» тронула улыбка. – Красота и милота, даже я с удовольствием полюбовалась. Но люди на всё это с таким равнодушием смотрели, словно им репу и свеклу демонстрировали. Паша даже расстроился. А сегодня утром один из ремонтников пытался повеситься, вовремя из петли вытащили. Его первый ребёнок должен родиться через три месяца. Объяснить мотивы не смог. Сказал, вдруг захотелось.

Прасковья прикрыла глаза. Докладчики терпеливо ждали.

– Так, глупыши мои. И вы называете это «ничего такого»? Да у вас тут катастрофа зреет под носом. Нужно срочно выяснить, в чём дело, – наставница открыла глаза и встала. – Идёмте. Будем разбираться.

У пятиподъездного дома столкнулись с Павлом, седовласым мужчиной, который с виду годился вместилищу Прасковьи в отцы.

– Здравствуй, мальчик мой, – улыбнулась начальница. – Что там с луком?

– А? С каким луком? – удивлённо спросил ведьмак.

Прасковья нахмурилась, схватила ученика за подбородок, заглянула в глаза. Потом вкрадчиво спросила:

– Как дела, Павлуша? Как жизнь?

Мужчина отстранился, медленно и равнодушно бросил:

– Жизнь – дерьмо. И мы дерьмо. И этот скот в человеческом обличье тоже. Давить нас надо. Всех, без разбора.

Павел развернулся и, опустив голову, побрёл к бараку.

– Так, – тон колдуньи не предвещал ничего хорошего. – Лук поёт, говорите? А что именно, знаете?

– Да какая разница, Прасковья Ивановна! При чём тут лук?! Пашка просто устал, а поселенцы с жиру бесятся, – легкомысленно махнул рукой Николай, – тут весь урожай мутировавший, до сих пор никаких проблем не было.

Глаза главной колдуньи сузились, пальцы правой руки сложились в замысловатую фигуру, ведьмака подбросило в воздух, раскрутило и распылило. «Мышка» шлёпнулась на землю, испуганно крича. Кровавое месиво облепило её с ног до головы. Прасковью не запачкало – автоматически сработало заклинание чистоты, подвешенное на одно из колечек. Оно охраняло владелицу от пыли, грязи, дождя и прочих подобных неприятностей.

– А-а-а-а! – тоненько, на одной ноте, верещала «Мышка», пытаясь стереть остатки коллеги с лица. Над несчастной ведьмочкой витал неприятный запах. Прасковья скривилась и резко сказала:

– Кира, прекрати немедленно, если не мечтаешь отправиться вслед за этим идиотом!

Женщина резко захлопнула рот, с ужасом глядя на наставницу.

– А теперь убери эту гадость и умойся.

Сдерживая рыдания, ведьмочка начала колдовать. Получалось у неё с трудом, два раза она срывалась и начинала проговаривать заклинание заново. Наставница терпеливо ждала. Когда от Николая остался лишь пепел, а ученицу больше не покрывал слой чужой плоти, Прасковья ласково сказала:

– Умница. И не переживай за него, Коленька всегда был слабоват в обучении. А сегодня я убедилась, что он ещё и туповат. Таким среди нас не место, ведь так?

Бледная девушка согласно кивнула.

– Вот и молодец. А теперь соберись. И быстренько в Швик. Постарайся уложиться в два-три дня. Впрочем, нет. Слишком долго. Полетишь вороной.

– Прасковья Ивановна, не надо!

– Цыц. И чего вы все боитесь? Вон, Родион без проблем обращается.

– Но это больно, кости и потом ещё долго выкручивает, и…

– Прекрати ныть, – глаза Прасковьи полыхнули зелёным.

– Что передать в Швике? – скороговоркой спросила Кира.

Наставница погрозила пальцем:

– Вот и умница. Значит, так. Мне нужны все шестеро целителей и Ингрид. Никакой пешей прогулки, поезжайте на моём микроавтобусе, на нём точно прибудете сюда к сегодняшнему вечеру. Под капот не лезьте, а то все подвешенные заклятия испортите и заблудитесь. Вы с Колей местный лук не ели?

– Н-нет. – «Мышка» постепенно приходила в себя.

– А вот испытуемые, думаю, кушали очень активно. И я уверена – Павлуша тоже попробовал поющий урожай. Он вообще молодец, рисковать не боится и любит докапываться до сути. Конечно, я могу ошибаться, но думаю, дело в луке. Готова?

Ведьмочка зажмурилась и задержала дыхание, словно приготовилась нырнуть в реку. Прасковья медленно сжала ладонь в кулак, а затем резко разжала пальцы. Ничего не произошло. Наставница побледнела, закусила губу, удостоверилась, что ученица не видела «прокола», и торопливо повторила движение рукой. На этот раз заклятие сработало, Кира с жалобным карканьем взлетела и исчезла в вышине.

– Чёртово тело. Ох, Марушкина, как же ты мне надоела, – в сердцах сказала Прасковья. – Чем дальше, тем хуже. Скорее бы… впрочем, нет. Придётся забыть о Приречье на какое-то время. Надо здесь разобраться. Такое на самотёк пускать нельзя. Только массовых суицидов мне не хватало – столько работы насмарку.