Текст книги "Цена спокойствия (СИ)"

Автор книги: Екатерина Боровикова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 4.2

– Если к тем двум яблоням в середине острова подойти ближе двадцати метров, они начинают плакать и упрашивают их спилить.

Акцент почти отсутствовал, речь была правильной. Все члены ШВИКа по настоянию Прасковьи усиленно изучали русский. А у Ингрид, высокой рыжей шведки, к языкам был явный талант.

– Дальше, – наставница ободряюще кивнула, – я тебя внимательно слушаю.

Друидка бросила взгляд на луковые грядки и продолжила:

– Та, что слева, безостановочно трясёт ветвями и шепчет: «Всё тлен – и я, и дети мои». Яблоки практически все обсыпались.

– Бедное деревце. Продолжай, солнышко.

Ингрид переступила с ноги на ногу:

– Сорняки пытаются совершить массовый суицид. Правда, пока они больше ругаются, чем действуют – не могут решить, кому засохнуть первым. Но тенденция налицо. Кроме того, в почве отсутствуют кроты, медведки, черви, муравьи. На поверхности нет насекомых. На противоположном краю участка находится целая куча трупов пчёл, как обычных, так и изменённых Выраем. Хочется добавить, что сверхъестественных существ тоже нет.

– А лук? Он действительно поёт? А что конкретно?

Молодая колдунья помялась, но потом ответила:

– Простите, Прасковья Ивановна. Я видела Павла и не хочу… то есть, боюсь… Как видите, сидя в земле, овощи молчат. Но, если это необходимо, я конечно…

– Ой, ладно, – юная ведьма со старой душой поморщилась. – Боишься – отойди. И почему из шестидесяти учеников способны рисковать от силы пятеро?

Ингрид покраснела и сделала несколько шагов назад. А Прасковья сотворила защиту вокруг себя, наклонилась, схватилась за зелёный пучок и выдернула луковицу из земли. И тут же послышался тихий голос, обречённо запевший:

– Укатилося красное солнышко

За горы оно да за высокие,

За лесушка оно да за дремучие,

За облачка оно да за ходячие,

За часты звёзды да подвосточные!

Ведьма брезгливо тряхнула рукой. С корней посыпалась земля. Голос взвился, стал тоньше и жалобней:

– Покидат меня, победную головушку,

Со стадушком оно да со детиною,

Оставлят меня, горюшу горегорькую,

На веки-то меня да вековечные!

Нeкак ростит-то сиротных мне-ка детушек![1]

Прасковья прищурилась и сжала луковицу в кулаке. Пение захлебнулось. После того, как пальцы разжались, на ладони лежала лишь шелуха.

– Что скажешь, Ингруша?

Девушка нахмурилась, закрыла глаза и развела руки в стороны. Губы зашевелились – друидка проговаривала заклинание на родном языке. Наставница не торопила и не мешала – большинство её подопечных пока не умели колдовать мысленно.

– Не знаю, – призналась Ингрид, открыв глаза. – Как я уже говорила – здесь нет ничего живого, кроме растений. Но и они хотят прервать своё существование.

– А что-нибудь чужеродное? Непривычное? – не унималась старшая ведьма.

Ученица раздражённо ответила:

– Так Вырай весь чужероден, я не понимаю, что конкретно нужно искать!

Глаза наставницы на миг изумрудно полыхнули. Ингрид побледнела и сделала шаг назад.

Прасковья усилием воли заставила себя успокоиться, но тут же вновь разозлилась, правда, на себя. Ей не нравилось поведение этого тела. Вспышки ярости, раздражительность и нетерпеливость – это шло не от души, а от вместилища. Не раз за эти годы Параскеву посещала мысль, что нужно было выбрать другую девушку. В Ирине имелась какая-то червоточина, то ли гормональная, то ли генетическая. Целителям говорить о проблеме не хотелось, чтобы не подрывать собственный авторитет, но с каждым годом проблема всё больше усугублялась.

Самым неприятным было то, что иногда не срабатывало колдовство. До Катастрофы это не было критичным, ведь тогда магия по эффективности лишь ненамного превосходила знахарские заговоры и человеческие ритуалы. А теперь, когда Вырай пробудил истинную мощь, Прасковью такое несовершенство угнетало.

– Солнышко, вспомни тему, которую мы проходили в прошлый вторник. Повтори основные тезисы, пожалуйста.

Шведка виновато опустила голову.

– Эх, вы, глупыши, – Прасковья уже полностью успокоилась, и её губы тронула мягкая улыбка. – Колдовство изучаете, не жалея сил и времени. А история? География? Другие дисциплины? Мы ведь хранители знаний! Через несколько поколений люди одичают окончательно, посмотри на наших подопечных – на момент Катастрофы им было от пяти до девяти лет, так они даже читать не умеют. На нас лежит огромная ответственность перед потомками, девочка моя. Ладно, повторю ещё раз. Слушай внимательно.

Параскева перешла на «учительский» тон:

– Изначально местом обитания людей был Вырай. А значит, именно это пространство подходит человеку больше всего. Возможно, после Великого разделения истинные люди смешались с гоминидами, что привело к появлению хомо сапиенс, у которого сродство к Силе скрыто в геноме в рецессивном состоянии. По сути, крепко спит. Если это так, при правильном сведении генетических линий и постоянном воздействии потусторонней Силы количество людей со сверхъестественными способностями увеличится. А чистокровные потомки обезьян исчезнут. В том числе и благодаря естественному отбору.

Ингрид почтительно кивала. Она могла бы поспорить с наставницей, так как до Катастрофы увлекалась антропологией и даже собиралась посвятить ей всю свою жизнь. Но мир перевернулся, обучение в университете так и осталось мечтой, поэтому доводов против девушка привести не могла. Хотя, даже если бы их знала, не решилась бы возражать.

– Понимаешь теперь? Вырай рано или поздно примет нас. Нужно просто ему довериться. А вы всё за прошлое цепляетесь, поэтому и особых успехов нет ни у кого. Ладно, я сама. А ты слушай, может, сообразишь, что к чему. – Параскева окинула взглядом поле. – Итак, порассуждаем. Если здесь отсутствуют представители животного и сверхъестественного мира, значит, опасность имеется, и это непреложный факт. Так?

– Так.

– Пойдём дальше, – женщина присела на корточки и провела ладонью по земле. – Все растения заражены, значит, предполагаемая инфекция в почве. Так?

– Точно, – Ингрид, наконец, включилась в размышления. Глаза её загорелись. Не колдовским огнём, а обычным, исследовательским. – И она не переносится по воздуху, раз всё живое успело убежать, уползти и улететь.

– Кроме пчёл. Потому что?

– Потому что они опыляют! – возвестила повеселевшая друидка. – А значит, инфекция попадает в растение из почвы.

– Умница. Люди наелись этой дряни, и хорошо хоть, не умерли, как пчёлы. Вот и ответ. Так что давай, пробуй.

Ингрид снова закрыла глаза и забормотала заклинание. Теперь она знала, от чего отталкиваться.

Наставница наклонилась, вырвала одно пёрышко лука и поднесла к глазам. Петь растение не начало – видимо, для этого ему нужно было полностью выбраться из почвы.

– Я нашла, Прасковья Ивановна, – довольная девушка сияла. – В земле есть какие-то белёсые волокна. Я в первый раз подумала, что это корешки сорняков, но сейчас присмотрелась и поняла – они по структуре немного похожи на туманников.

– Молодец, ты реабилитирована, – произнесла Прасковья, растирая между пальцев зелёный, остро пахнущий стебелёк, – Предлагай решение проблемы.

Ингрид неуверенно протянула:

– Поскольку заражена вся почва, может, лечить растения не стоит? Вдруг проблема распространится на соседние острова? Предлагаю всё здесь выжечь. Встанем в круг, проведём ритуал – нас здесь как раз девять, думаю, справимся. Помните, как у китайской стены?

– Нет, – выбросила остатки лука Прасковья. – То есть, ты молодец, нашла достойное решение, но мы поступим немного по-другому. Я перекрою ход на этот остров, а после сбора урожая мы переселим подопытных в другую зону Вырая. Думаю, подобрать что-нибудь не составит труда.

– Но почему?

– Глупенькая, – по-хозяйски обозрела островок старая ведьма, – это что-то очень интересное и, возможно, полезное. Было бы недальновидно уничтожать, в хозяйстве такое всегда пригодится. Я пока отложу все дела, изучу феномен получше. Может, противоядие найду – не хотелось бы терять испытуемых. Они у нас замечательно друг к другу подобраны.

[1] В тексте использован отрывок из похоронного причитания

Глава 4.3

Когда Прасковья Ивановна вернулась на жилой островок, к ней тут же подскочила «Мышка» и отрапортовала:

– Все подопытные во дворе. К сожалению, мы недосчитались четверых. Очевидцы утверждают, что они пробрались сквозь кусты и прыгнули вниз.

По молодому, красивому личику старой ведьмы пробежала тень досады:

– Не уследили. Ужасно. Надеюсь, беременные живы все?

– Да, – с облегчением сказала Кира, – как и молодые мамы. Вот только один из погибших – муж Джессики, ну, той, с которой вы пару дней назад разговаривали. У неё скоро двойня родится.

– А, да, та смешная девочка. Бедняга, – Прасковья покачала головой, – надо будет, когда всё закончится, подобрать ей нового мужа. Поищем в базе потенциалов. На крыше одного из корпусов целых семь холостяков обитает. Может, кто-нибудь из них. Да и женатых тоже проверьте.

– Но…

– Можно и потасовать пары, ничего такого в этом нет. Что смотришь? Запиши, а то напутаешь чего-нибудь.

Ученица с готовностью выхватила из кармана блокнот и карандаш.

– Хорошо, давай дальше, – наставница прогулочным шагом пошла по дорожке.

Кира почтительно пристроилась рядом:

– Мы разделили людей на три группы. Вон там, у второго подъезда, заражённые в апатичном состоянии. Их тридцать шесть. Не болтают, не улыбаются – куда скажешь, туда и идут, куда покажешь, туда и садятся. Две мамочки даже на плач собственных малышей не реагируют. Но если ребёнка приложить к груди, спокойно кормят.

– Хоть это хорошо.

Прасковья остановилась и внимательно посмотрела на огороженный участок острова – обычно там в хорошую погоду держали свиней. Но сегодня животных оставили под крышей, а в загон поместили несколько поселенцев. Кира ответила на незаданный вопрос:

– Их только десять. Но они возбуждённые, агрессивные. Цепляются к молчаливым, нам хамят, на замечания огрызаются. Очень сложный настрой. Вон те двое, пока на них целители не повесили седативное заклятие, чуть друг друга не убили. Очевидцы так и не смогли объяснить, что послужило причиной конфликта.

– Понятно, – вздохнула Прасковья. – Как я понимаю, здоровым вы оставили свободу перемещений?

– Да. Только сказали не заходить в дома. Пусть на виду будут.

– Молодцы. Так. Я иду вон в ту беседку. Пришли ко мне Родиона. И скажи лекарям, чтобы взяли кровь у представителей каждой группы. Беременных не трогать пока. Думаю, с каждого миллилитров по двадцать будет достаточно поначалу. Надо разобраться.

– А зачем нормальных исследовать?

Хоть Кира и боялась наставницы, вопросы задавала спокойно. Она знала – Параскева не терпит самоуверенную глупость. А вот тех, кто осознаёт собственное несовершенство, уважает. И всегда отвечает очень подробно.

– Подопытные питаются одинаково. Но половина людей никак не отреагировала на посыл овощей с того островка. Понимаешь?

– В их крови можно найти ответ, что происходит?

– Да. И последний вопрос – где Павлуша?

«Мышка» смутилась:

– Ну, понимаете, он бузить начал. Чуть хлев не сжёг вместе с животными. А потом с Ильдаром сцепился, чуть не убил. Мы его и обезвредили совместными усилиями.

– Что вы сделали? – очень тихо спросила ведьма.

– Усыпили, усыпили, Прасковья Ивановна! – испуганно добавила ученица. – Мы сон наслали, он сейчас в одной из квартир на первом этаже отдыхает!

– Я уж подумала, одного из самых перспективных ведьмаков уничтожили, – расслабилась Прасковья. – Хорошо. Я пойду не в беседку, а к Павлику. В квартире будет удобней. Да и присмотрю заодно.

* * *

Квартиру занимала молодая семья, которая пока ещё не обзавелась потомством. Родион с интересом переключился на тот пласт реальности, который видят люди. И вздохнул – когда-то, в прошлой жизни, он обитал в похожем жилище. Между большой комнатой и кухней ремонтная бригада Старой Эпохи снесла стену, всё пространство было выдержано в светло-серых, почти белых тонах, которые разбавлялись яркими цветовыми пятнами – картинами, ковриками, маленькими подушками на диванах. Имелись галогеновые светильники на потолке, сочная, бирюзовая кухня и куча техники, которая сейчас, конечно же, не работала. Ведьмак даже позавидовал подопытным – они не видели настоящий интерьер и наслаждались уютом.

Истинная обстановка была не так прекрасна – на кухне плиту заменяло кострище, шкафчики выглядели жутко обшарпанными, один, угловой, вообще клацал острыми зубами. Родион моргнул и вернулся в мармеладную реальность, в которой плотоядный шкафчик казался неработающей вытяжкой. Покачав головой, снова «переключился».

В гостиной части всё было ещё хуже – диван покрывали грязно-бурые пятна, по стенам вяло стекала зеленоватая маслянистая жидкость, уходившая в широкие щели на полу, а мёртвый в фальшивой реальности телевизор безмолвно крутил какие-то кровавые сцены то ли пыток, то ли убийств. Родион не стал присматриваться.

Кира сказала, что наставница будет ждать в спальне. Там отсыпался Павел, а Прасковья Ивановна очень ценила этого ученика. Поговаривали, правда шёпотом и оглядываясь, что именно Паша, зрелый и немного неуклюжий мужчина, помогает старой ведьме расслабляться. Поэтому его ценили и уважали – после страстной ночи Прасковья ощутимо добрела. В принципе, её нельзя было назвать стопроцентной злюкой, но вспышки ярости, которые обычно заканчивались чьей-нибудь смертью, бывали. Благодаря Паше летального исхода из-за попадания под горячую руку можно было избежать. При должном везении.

Родион зашёл в комнату в тот миг, когда наставница пыталась достать из-под шкафа закатившуюся ручку. В такой позе ягодицы в тугих джинсах выглядели очень соблазнительно. Ведьмак почувствовал животный импульс и быстро отвёл глаза, так как всегда в первую очередь думал головой. Если Павел не выживет, ведьма рано или поздно начнёт искать ему замену. Лучше, чтобы она не знала, какой эффект оказывает на ученика её внешность. Подобные отношения могли плохо закончиться для молодого ведьмака – уж лучше спать в кровати с ядовитой змеёй. Безопаснее.

– Родик, это ты? Молодец, что быстро, – женщина поднялась. – Подожди секундочку, я кое-что допишу.

Наставница уселась на широкий грязный подоконник и быстро завозила ручкой по листку бумаги. Ученик, чтобы не таращиться на длинные ноги и красивое личико, принялся разглядывать обстановку.

Двуспальная кровать занимала бо́льшую часть комнаты. Короткая зелёная травка, росшая на матрасе и подушках, выглядела мягкой и нежной. Мирно сопящий Павел смотрелся на ней очень органично. В шкафу отсутствовали дверцы, и было прекрасно видно, что рядом со скудным гардеробом жителей квартиры висит скелет в вязаной шапочке. Вместо прикроватных тумбочек стояли надгробные камни с трудночитаемыми надписями, а весь пол устилал мох. Короче говоря, по сравнению с остальной квартирой здесь было довольно мило. Или хотя бы спокойно – антураж кладбища умиротворял.

В реальности, доступной жильцам, было даже хуже – видимо, здесь до Катастрофы вдоволь порезвился горе-дизайнер. Багровые стены, золотая парча на кровати, зеркала на потолке и с десяток толстых кудрявых амуров, расставленные по всей комнате, создавали «вырвиглазное» ощущение.

– Налюбовался? Прекрасно, – Параскева кивнула на двуспальный газон, и Родион послушно присел рядом с Павлом. – У меня для тебя задание, мальчик мой.

Ведьмак кивнул. Он уже догадался, какое именно.

– Пока мы будем разбираться здесь, ты лети в Приречье. Я понимаю, образ ворона достаточно неприятен, но он безопасен. Тебя никто не рассекретит.

Родион непроизвольно поморщился. Тело птицы он терпеть не мог. А ведьма продолжала, не обращая внимания на недовольную гримасу:

– Следи за Мариночкой, за администрацией. И вообще – слушай сплетни, узнавай о планах людей. Девочка часто отлучается из поселения, поэтому лови момент. Не забывай – нам нужно «обезлюдеть» деревни так, чтобы Марина не смогла помешать. И при этом она должна остаться жива.

– Прасковья Ивановна, я хотел узнать, – Родион замялся, но потом всё же задал вопрос: – Для чего вы всё это затеяли? Ну, убийство жителей поселения. И для чего вам живая Сычкова?

Женщина, тело которой выглядело на восемнадцать, хотя «носилось» уже одиннадцать лет, немного помолчала, но потом всё же ответила:

– Хочу вернуть мироздание в единственно правильное состояние.

– Простите, я не совсем понял…

Прасковья встала, подошла к окну и задумчиво стала водить пальцем по стеклу:

– Родичка, как ты думаешь, зачем это всё? Школа ведьмовства и колдовства, здешнее поселение, подкладывание правильных девушек под определённых юношей?

– Ну, – смутился ведьмак, – как мы все поняли, вы хотите сделать так, чтобы людей со сверхъестественными способностями стало больше, чтобы человечество смогло жить не только на нормальных, но и на потусторонних территориях.

– Не совсем, мальчик мой, – наставница отвернулась от окна и скрестила руки на груди. – Я хочу довести объединение миров до конца. Чтобы, как ты выразился, «нормальных» территорий больше не было.

Глава 5.1

Симбионты редко причиняют зло людям, а к детям у них и вовсе трепетный подход. Но подобных существ мало, а за пределами человеческих поселений они практически не встречаются. При взаимодействии с Нейтралами дети тоже имеют неплохие шансы выжить, поскольку им нехарактерны взрослые страсти и желания. А вот Антибионты представляют для несовершеннолетних огромную опасность. Мало того, есть представители потустороннего мира, чьё существование основано именно на охоте за «безвинными», «чистыми» душами. Поэтому категорически не рекомендуется выпускать детей за пределы поселений хотя бы до достижения ими подросткового возраста.

М.А. Богданович, «Путеводитель по современному миру».

Больше всего Настю раздражали яблоки с уже подгнившими боками. Такие плоды нужно было собирать в отдельное ведро и относить к специально выкопанной яме на краю огорода. Девочка искренне не понимала, почему испорченное нельзя оставить прямо под деревом – чем не удобрение? Но мама была непреклонной: хорошие – на варенье и засушку, плохие – в утиль.

– Не нужны в саду болезни, – миролюбиво сказала она, когда дочь в очередной раз начала жаловаться на жизнь скорбным голосом. – Сейчас поленимся, а через пару лет вместо урожая сплошная ерунда будет.

– А почему Мирон и Костя не работают? – Настасья посмотрела на склонившуюся к земле Татьяну и украдкой пнула очередную гнилушку подальше от себя. – Меня заставляешь, а они…

Таня выпрямилась и возмутилась:

– Настён, как тебе не стыдно! Они с рассвета с отцом рыбачили! А ты в это время дрыхла. Пусть поспят пару часов.

Младшая Бондаренко насупилась, так как рыбалку считала развлечением и очень обижалась, когда её не брали на берег. Отцовские слова, что в таком деле нужны тишина и терпение, чего от Настасьи добиться невозможно, девочка пропускала мимо ушей.

– Давай так. Мы сейчас с тобой хорошенько потрудимся здесь, потом я приготовлю обед, а потом…

– Потрудимся как-нибудь ещё, – обречённо вздохнула Настя и наклонилась, выискивая в траве яблоки.

– А потом я собираюсь на луг, – делано равнодушно сказала Таня, – сейчас время для сбора кое-каких травок. Корневища лопуха в самой силе, чистотел через неделю уже поздно будет собирать. Думала тебя с собой взять. Но, конечно, если тебе лениво…

Восторженный вопль поднял стаю голубей, мирно ворковавших на крыше сарая:

– Нет, нет, мне не лениво! Ура! Мамуля, ура! Спасибо!

– Ой, перестань, хватит! – смеялась знахарка, уворачиваясь от настырных поцелуев дочери. Настя немного поплясала вокруг матери, а потом взялась за работу.

Послышались взволнованные голоса, распахнулась калитка, и в сад ворвалось несколько мужчин:

– Петровна! Ты где?

Вокруг посетителей вертелась растерянная Гайка, которая не могла решить, кого облаивать в первую очередь. Завидев хозяйку, собачка несколько раз звонко тявкнула на всех скопом и убежала назад, во двор.

– Что? – по выражению лиц Бондаренко сразу поняла, что дело серьёзное.

– Пенгу руку циркуляркой отхреначило!

– Где он?

– Да в больничке уже, с Андреичем. Мы жгут наложили, но надо же ж что-то делать, Петровна!

– Спокойно, не паникуйте, – отрывисто сказала женщина, – идите назад, скажите Максу, чтобы начинал готовить операционную. Позвоните на гостевой хутор, позовите Илону.

Взбудораженные сельчане бросились выполнять указания.

Таня растерянно посмотрела на дочь. Та молча собирала яблоки, детская согнутая спина выражала разочарование.

Да, она пообещала прогулку за травами. Но кто же знал!

– Доча, это полтора часа. Три – максимум. Мы обязательно пойдём, обед папа сделает.

Девочка совсем по-взрослому вздохнула:

– Мам, я понимаю. Дядя Пенг, наверное, от боли все русские слова забыл. Он же умрёт без операции. Ты беги, я яблоки соберу и нажарю картошки, пока занята будешь.

Знахарка бросила взгляд на край сада. За выкопанной для гнилья ямой высилась сетка-рабица, а в пятидесяти метрах дальше – вешки, обозначающие защитную борозду.

– Настюша, может, ребят к тебе отправить?

– Не надо, – отмахнулась девочка, – обойдусь.

Женщина ещё раз посмотрела на границу опасной и безопасной территории. Забор сделан на совесть, Настя не глупая и, несмотря на взбалмошный характер, ни разу не пыталась выскочить за периметр без сопровождения взрослых.

– А знаешь, что? Давай завтра доделаем.

Таня и себе не смогла бы объяснить, откуда взялось это ощущение надвигающейся беды. Татуировка молчала, в углу участка росли две молоденькие осины, последние недели в Приречье было спокойно, но сердце почему-то ныло.

– Вот ещё, завтра тут корячиться! Да работы на десять минут осталось.

Таня умилилась – только что дочка фыркала, не хотела помогать и вела себя, как избалованная обезьянка, а спустя всего несколько минут превратилась в ответственную и работящую барышню. Взрослеет.

Чувство тревоги притупилось.

– Мирона и Костика я всё же пришлю.

Знахарка отправилась к пациенту.

* * *

Благодаря заспанным братьям дело было сделано очень быстро. Правда, не за десять минут, а за двадцать. Уже во дворе вымыли яблоки в корыте, высыпали их на старую льняную простынь для просушки, загнали кур и индоуток в сарай, чтобы не поклевали плоды. Мужики, притащившие пациента, не стали дожидаться окончания операции всей компанией, поэтому на лавке у больницы сидел лишь один дядя Рома. Дети не обращали на него внимания – на этой лавочке очень часто посиживали нервные люди. Пока мама оперировала, а отец и Илона ассистировали, младшие Бондаренко немного поиграли в жмурки, а потом мальчишки ушли в сарай-мастерскую – они с недавних пор увлеклись резьбой по дереву и уже который день делали маме подарок на день рождения – набор красивых шкатулок. Настя считала это уважительной причиной для отлынивания от кухни, поэтому спокойно принялась за работу сама. Слазила в подвал, набрала в миску малосольных огурцов и решила, что вполне справится с более сложным, чем жареная картошка, блюдом. Вытащила из морозильника зайчатину, всунула её в микроволновку, чтобы оттаяла, взяла лопату, ведро и пошла на огород – ей нужны были картофель, лук и морковка.

Когда ведро наполнилось овощами, девочка совсем рядом услышала жалобный плач. Воткнув лопату в землю, она осторожно приблизилась к забору.

Огород тоже был защищён сеткой-рабицей, правда здесь ещё имелись и ворота, чтобы на участок мог заехать мини-трактор или лошадь. Настя остановилась в двух шагах от ограждения и вытянула шею.

Сразу за вешками сидела пухленькая девочка и шмыгала носом. Заметив Бондаренко, малышка басовито заревела, неуклюже встала и сделала шаг вперёд. Вернее, попыталась – едва босая пятка коснулась земли, девочка взвизгнула и плюхнулась на попу:

– Бо-бо! Ика бо-бо! – слёзы потекли с утроенной силой.

– Эй, малявка, ты что там делаешь? – Настя прекрасно знала, что нечисть может принимать любой вид, поэтому помогать не спешила, хотя подбежать и утешить очень хотелось.

Девочка ничего не ответила, а продолжила плакать, пытаясь вывернуть ножку так, чтобы рассмотреть подошву.

– Где твои родители? Почему ты одна? Почему за защитной бороздой?

Дочь знахарки сыпала вопросами, на которые девочка в силу возраста всё равно ответить не могла. Все предостережения учителей и родителей буквально растворялись в чужих слезах.

В конце концов, Настя рискнула и вышла за ворота, но вплотную к вешкам всё же не подошла, остановилась чуть поодаль.

В Приречье было много детей. Совсем маленьких Бондаренко знала очень плохо – кто же будет рассматривать мелюзгу, которая ещё разговаривать толком не умеет. Но эта казалась знакомой.

Малышка стала реветь чуть тише. Она с надеждой смотрела на старшую девочку.

– Как тебя зовут?

– Ика! – неожиданно чётко ответила малышка и шмыгнула носом. Разрывающий душу плач прекратился – его сменили всхлипывания и вздохи.

– Лика? – Настя, наконец, её узнала – дальше по улице недавно поселилась семейная пара с двумя детьми, и забор на задворках участка обновить ещё не успели – кое-где старый штакетник сгнил и обвалился.

Всё стало ясно. Не доглядели за младшей, вот она и пошла гулять. Малыши ведь не понимают, что такое опасность.

– Покажи ножку.

Ребёнок послушался. Настя подошла чуть ближе, наклонилась, присмотрелась и увидела припухлость, а в ней хорошо заметное жало.

– Эх, ты. Кто же на пчёл наступает?

– Ика бо-бо, – доверительно сказала соседка.

– Давай руку, я тебя перетащу сюда, а потом мы уберём каку, которая делает бо-бо, и я отведу тебя к маме.

– Маму юю!

– Точно. Давай ручку.

Настя не собиралась заступать за вешки. Да и Лика годам к четырём будет понимать, что гулять за деревней без взрослых нельзя.

Она всего лишь протянула руку за защитную борозду. Но этого оказалось достаточно. Лика с неожиданной силой дёрнула, и Бондаренко-младшая упала, оказавшись вне безопасной территории.

– Папа вроде умный, мама тоже ничего. В кого ж ты такая дурочка уродилась? – проблеяла «малышка».