Текст книги "Двуединый (СИ)"

Автор книги: Екатерина Бакулина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

Глава 13. Когда стоишь на пороге

Что чувствует женщина, когда ей говорят, что она уже не одна и ждет ребенка?

Я не могла поверить. Ни радости, ни сожаления по этому поводу, просто: «Да ладно? Такого не может быть!»

Это не укладывалось в голове.

Я понимала, что давно беременна там дома, и там уже немного успела привыкнуть к этой мысли. Но тут это было дико. Если дома я еще понимала, что мне делать, понимала, чем это дальше обернется для меня. А здесь – не понимала совсем.

Линар хочет сбежать. А если ему не удастся? А если удастся и мы сбежим – как будем там жить? Я не представляла себе жизни здесь. То, как это было сейчас, казалось, вот-вот закончится, это временно, а что потом…

И еще, немного удивительно – там, дома, это уже не совсем я. Та другая часть меня существовала где-то на краю сознания, настоящая я – была здесь. Все что там – словно сон, нереальность.

Я провела больше суток в медицинском центре, мне сказали – так надо.

Когда вернулась, вечером, мы лежали с Линаром на кровати, он обнимал меня... Ему тоже надо было привыкнуть к этой новости. К тому, что он скоро станет отцом.

Мы оба очень надеялись, что сможем остаться вместе после рождения ребенка.

– Я даже не представляю, что должен делать отец, – тихо говорил Линар, осторожно, кончиками пальцев поглаживая мой живот. – Как это бывает… у людей? Я еще немного помню свою мать в раннем детстве, да и то очень смутно. А отец всегда был где-то там… Он был даже не моим отцом, он был Императором, я вблизи-то его почти никогда не видел, не говоря уже о том, чтобы хоть как-то… Не знаю… Пока он еще мог хоть что-то осознавать, мне всегда казалось, что ему больно видеть меня, что я как-то причиняю ему страдания. Ребенком я не понимал… Сейчас, пожалуй, понимаю.

Он глубоко вздохнул.

Потянулся, коснулся губами моего плеча, потерся носом.

Понимать, что ребенок повторит твою судьбу и не иметь возможности хоть что-то сделать.

Линар пытался.

Один Линар со мной, второй методично тренировался с боевым шестом в дальнем углу. Места здесь хватает. И удивительно, что у него хватает на это сил, я бы померла от такой нагрузки. Или усталость тоже делится между тремя Линарами? Выпад-блок-прыжок… и снова.

О том, что сейчас происходит с третьей его частью, Линар отказывался говорить.

– Я тоже плохо понимаю, как быть матерью, – сказала я. – Нет, у меня в семье всегда все было хорошо, и я помню… у нас была дружная семья, да и сейчас… но как я сама… я не представляю.

– У тебя все получится, – Линар фыркнул почти у меня над ухом.

И медленный вдох.

Я вдруг поняла – ритм дыхания не совпадает. Линар рядом со мной дышал спокойно и глубоко, ровно. Совсем не так, как тот, который тренировался в стороне. Впрочем, может быть, именно так, как третий Линара? Того, которого держат в заложниках. Два против одного. Сейчас не понять.

Да и совсем скоро новое разделение, которое может сломать все, к чему Линар шел, сложить воедино, перемешать и разделить заново. Какой из них тогда будет моим Линаром? Все они? Ни один?

Я утешала себя, что если сама смогла это пережить, он тоже сможет.

Я понимала, что была в полубессознательном состоянии несколько дней. Возможно,  это помогло, возможно что-то другое, но сейчас я почти никак не завишу от той Алисы, которая осталась дома. Я где-то краем сознания понимаю, что происходит с ней, но я – это не она. Мы скорее близнецы, но не один человек. Мы просто чувствуем друг друга.

* * *

Огромный зал. Я не могу понять, на что это больше похоже: на супертехнологичную лабораторию безумного ученого или на сцену для шаманских магических ритуалов.

Каменные пол, цветными каменными плитами выложен широкий круг, какие-то знаки, древние руны. Видно, что этому залу не одна сотня лет… а то и не одна тысяча.

То место, где Император становится всевидящим, где один разделяется на много частей.

Двенадцать чаш-эллипсов в круге, обозначающих контуры тела, головой к центру.

Двенадцать… Я даже представить не могу, как в сознании можно удержать двенадцать «я».

Полупрозрачный шар в центре.

Две широкие скамьи для зрителей с нашей стороны и пульт управления на возвышении на другом конце зала.

Это официальная и торжественная церемония, все лорды-советники собрались здесь, но посторонних нет. Только я. Линар очень настаивал, чтобы сегодня я была с ним рядом. Потому что, возможно, прямо отсюда нам придется бежать.

Я пыталась разглядывать лордов, пыталась понять – кто же из них должен помочь нам, с кем договорился Линар.

Я не знала, получится ли выскользнуть отсюда до процедуры разделения, найдется ли веский повод. А если нет – то сможет ли вообще Линар эту процедуру пережить? Ведь одной его части здесь нет. Что вообще произойдет, если делать вот так…

Он сказал – все будет хорошо. Очень уверенно и настойчиво сказал.

Сегодня утром он обнял меня, крепко, словно в последний раз. Так, что мне даже немного страшно стало. «Если бы не ты, – шепнул мне на ухо, – я бы никогда на это не решился». Еще недавно он принимал все это как должное, и только попытка защитить меня – вдруг все перевернула. Не мои слова, не я сама по себе… Иногда нужен импульс чтобы начать сражаться. Даже если причин много, нужен повод. Спусковой крючок. Иногда зло и несправедливость обращенные к тебе самому принять куда проще, чем зло, обращенное на кого-то из близких. Когда сражаться не ради себя…

Ему было страшно, я видела.

Видела, как бледнеют щеки и ладони потеют. Но он все равно готов сделать это.

Для меня, для нашего сына.

Когда за троих – отступать некуда.

В один из эллипсов уложили обнаженное неподвижное тело.

Линар говорил – физическое тело, точную копию, создать несложно, так делают всегда – готовят заранее. Но тело никогда не очнется само, это состояние близкое к коме. Разделение – это разделение разума и души, искры, которая делает тебя человеком. И только частичка искры способна пробудить.

Я смотрела, как тело Линара аккуратно укладывают, фиксируют выдвигающимися из основания чаши зажимами руки, ноги и шею. Как шея мотнулась безвольно…

Словно кукла.

Два живых Линара неторопливо раздеваются. Я вижу, как мелко трясет. Как один из них оборачивается ко мне, из последних сил пытается улыбнуться, чтобы не волновалась я.

С ним это не впервые… и все равно…

Мне больно смотреть.

Если что-то пойдет не так…

Два Линара подходят к своим местам и ложатся на камень. Послушно и безмолвно.

Должно ведь что-то произойти? Что-то до процедуры, иначе неизвестно как это пройдет и как для Линара может закончиться.

Если разорвет…

Должен быть повод остановить.

Я видела, как двум живым Линарам так же фиксируют руки и шею. И хотелось плакать.

Он сам вел себя так, словно все идет по плану, так как и должно.

«Доверься мне», – шепнул утром.

Я очень хотела доверять. Очень хотела верить, что он сам знает, что делает.

Еще немного, и уже не остановить. Все готово.

Люди лорда Нидмара за пультом.

Линар неподвижно смотрит в потолок. Я вижу, как тонкие нити-щупальца выстреливают из камня и опутывают его датчиками, впиваются крошечными иголками под кожу.

Он ровно дышит.

Сейчас…

Я вижу, как лорд Геллато склонился к соседу и тихо обсуждает что-то… Он ведь должен помешать? Он знает, что что-то не так? Сейчас? Или Линар готов рискнуть? Или лорд ведет свою игру?

Я уже почти близка к панике.

Но тут Геллато поднимается с места.

– Лорд Нидмар, – говорит он. – Мы давно не пользовались этой возможностью, но сейчас у Совета возникли вопросы. Вы ведь не будете возражать против присутствия наших наблюдателей за пультом?

Глава 14. Мишка

– Привет, – он стоял на пороге, смущенно улыбаясь.

Позвонил заранее, спросил, может ли забежать ненадолго.

Честно говоря, я была уверена, что он притащит денег или что-нибудь для ребенка, Мишка всегда был ответственными, да и в целом – хорошим парнем. И все бы хорошо, если б не его мать…

Первым делом, еще с порога, он протянул мне маленького жирафика на прищепке с пищалкой внутри.

– Вот, – сказал, неуклюже переминаясь с ноги на ногу, сняв один кроссовок и раздумывая – снимать второй или отдать и сбежать. – Я ходил, смотрел разное, думал… ну и не смог устоять.

Жирафик, мать твою…

Мило, конечно. Но не совсем то, чего бы ожидала. Не хочу давить на Мишку, пока – уж точно не хочу. Но одними жирафиками сыт не будешь.

– Спасибо, – сказала я. – Зайдешь?

У него явно было что-то еще, я только не знала – отдать или сказать. Он смущался.

Мишка кивнул, снял, все же, второй ботинок. Прошел за мной на кухню.

Я поставила чайник.

– Алис… я еще – вот… – Мишка так и не сел, остался стоять, хотя от чая не отказывался. Достал и положил на стол конверт. – Я подумал, ты лучше знаешь, что может понадобиться ребенку, поэтому… Вот. А если надо будет поехать, привезти что-то тяжелое, ты скажи, я привезу.

– Для тяжелого есть служба доставки, – сказала я. – Но спасибо. Я действительно очень рада, что ты с нами…

Тут я запнулась, потому что Мишка вполне бы мог сказать, что денег он, конечно, даст, но у него своя жизнь и… Испугалась, что мои слова можно неправильно понять, словно я жду, что он вернется ко мне. Я ведь не жду? Это ведь я его бросила.

И еще больше испугалась, когда заглянула в конверт.

Отступные? Куча денег.

Достала.

– Мишка, что это значит? Почему столько?

Точно отступные. Чтобы я взяла и больше не приставала к нему.

Он неуверенно дернул плечом.

– Мне вчера премию дали, – сказал он. – Тут половина премии и половина моей зарплаты. Я ведь говорили, да? Мне на новой работе хорошо платят. Я каждый месяц буду тебе отдавать.

– Мишка, ты сдурел, да? – во всем этом должен быть какой-то подвох. – Даже алименты – это четверть, а не половина. Официальной зарплаты, а не вот так… И пока ребенок не родился, ты вообще не можешь быть мне должен. Ничего. И вообще…

Дико как-то.

Но Мишка кивнул.

– Но это ведь мой ребенок, – сказал он, чуть более уверенно. – Я хочу, чтобы у него было все самое лучше. И чтобы… – он замялся на мгновение, – чтобы у него была спокойная и счастливая мать, которая не думает, как свести концы с концами. Ты ведь не сможешь работать, пока он маленький… или она?

Я смотрела на него и тихо офигевала.

На самом деле, вот именно поэтому я все эти годы с ним. Несмотря на его некоторую инфантильность и нерешительность, я была в нем уверена, я знала, что он будет рядом в нужный момент.

Стояла, смотрела на него, не зная, что сказать.

А Мишка, почти трясущейся рукой, достал из кармана ключи.

– Вот, – сказал он. – Ты говорила, что будешь искать квартиру подешевле. Я хотел… Алис, я хотел предложить переехать ко мне, – он отчаянно моргнул, сглотнул чуть судорожно. – У меня, правда, однушка, не очень уж много места для троих, но хороший район, парк рядом. Я буду приходить вечером и гулять с коляской. Ночью вставать памперсы менять… или что там надо будет. Я не хочу бегать от этого, честно. Я… Вот. Возьми.

Он положил ключи на стол.

– Я не могу так.

Даже сердце закололо. Вот уж ключей я точно не ожидала.

Или…

То, как он смотрел на меня, когда мы встречались у друзей. То, как татуировку сделал по моему эскизу… ведь никогда бы сам не собрался, мама бы заругала, а тут… ведь такое или назло, или на память. И он – точно не назло. Когда назло – не смотрят так, словно просят прощения.

И я ведь, черт возьми, постоянно думала о нем! Все это время.

– Миш, я не могу…

Он упрямо поджал губы, долго смотрел на меня.

У меня ноги подогнулись, я села.

Закипел и отключился чайник.

Мишка хмуро засопел.

– Я хочу сказать, Алиса… просто ты должна знать. Понимать, что я… Это ведь ты меня выгнала, я не хотел. В смысле, я, конечно, понимаю за что, и понимаю, что не могла больше терпеть. Но мое отношение к тебе не изменилось, все, что я чувствую… – он облизал губы. – Я люблю тебя. Как раньше. Я думал, что это пройдет со временем, что, может быть, к лучшему… Но не проходит. А когда ты сказала, что ждешь ребенка, то я обрадовался.

Тут он снова заулыбался так по-дурацки.

Он предлагал попробовать, если не сначала, то еще раз.

Мне хотелось расплакаться и броситься ему на шею.

Мне хотелось сбежать, вытолкать его за дверь и не пускать больше. Это слишком тяжело. Я не хочу, чтобы повторилось.

И я даже не знала, как правильно, и чего больше хочу.

Глава 15. Триединый

Установка включилась с тихим низким гулом, вибрацией, которая ощущалась всем телом.

Не мешать, не лезть, как бы этого ни хотелось. Когда будет нужно, Линар вмешается сам. Вмешается советник, с которым у него договоренность.

Я очень надеялась, что все получится.

Наблюдатель лорда Геллато смотрел, и только. Стоял и смотрел на показания на пульте.

«Линар знает, что делает» – я повторяла это как заклинание.

Если он погибнет, что будет со мной?

Но ведь и Нидмар должен понимать, что он делает. Линар не должен умереть. Что если он потеряет собственную волю? Его будут так же носить в паланкине и кормить с ложечки. Как куклу.

Хватит, иначе я сойду с ума.

Мне оставалось только смотреть.

Нарастающий гул и свет. Сначала начинают светиться чаши, в которых лежат тела, потом и весь круг разом. Потом… это похоже на призрачные танцы. Сначала едва различимые, потом все более плотные световые проекции тел начинают двигаться по кругу. Медленно, но все ускоряясь.

Это уже не остановить. Я так надеялась, что до этого не дойдет… но нет, уже поздно. Назад пути нет.

Гудение, доходящее до звона.

И паника, до слез.

Движение света. Быстрее. Так, что все контуры сливаются в сияющее кольцо, поглотившее тела. И кажется даже – контуры тел в чашах распадаются, размазываясь по кругу. Быстрее и ярче, так, что слепит глаза и тошнота подкатывает. И кажется даже – в чашах ничего нет, тела превратились в свет, их размазало по кругу…

И я зажмуриваюсь, невозможно смотреть.

* * *

– Какой из них? – спрашивает меня лорд Тхаро.

Три Линара неподвижно лежат на кровати передо мной. Вряд. Обнаженные. Три, как один.

Словно мертвые.

Дыхание едва заметно.

– Какого из них ты выбираешь? – мягко говорит лорд-советник.

Все будет совсем не так, как я ожидала. Никаких побегов, погоней, громких скандалов. Никаких криков и разоблачений. Все решат тихо. Все уже решено.

– Сядь, – предлагает лорд Тхаро. – Я попробую объяснить тебе. С тобой ведь никто раньше не разговаривал? Не объяснял?

– Только Линар, – говорю я. Мне не по себе, ком встает в горле.

– Сядь, – лорд Тхаро указывает на кресло рядом с собой. – Не бойся. Это давно пора было заканчивать. Ты ведь понимаешь, что Хиткай-Тши управляет далеко не император? Это атавизм. Уже давно Советом обсуждался отказ от подобной практики, но только сейчас изменения, действительно назрели. Император перестал быть самостоятельным символом, скорее инструмент для перетягивания власти.

Я сажусь послушно, у меня нет выбора. Пожалуй, это единственный шанс понять.

– Он очнется? – только спрашиваю я, голос все же дрожит.

– Если оставить его здесь, то очнется, – говорит лорд Тхаро. – Но если очнутся все три рядом друг с другом, то формирование новых связей между ними будет слишком жестким. Я не эксперт в этом вопросе, могу объяснить лишь так, как объясняли мне. Чем ближе они на начальном этапе, тем крепче срастаются в единую личность, потом разделить почти невозможно. Но тела три, и каждое из них самостоятельно. Разуму сложно удержать все три личности в едином целом. Гораздо проще сделать так, как в твоем случае – полное разделение, когда между личностями остается лишь тонкая ментальная связь. Ты ведь чувствуешь себя в другом мире?

Я кивнула.

Чувствую, но уже никак не могу повлиять. Там – это уже не совсем я.

– Одного из них мы заберем на Дейру, – говорит лорд Тхаро. – Вместе с тобой. Твое присутствие рядом поможет ему, это хороший стимул… якорь, чтобы зацепиться и удержаться. Если, конечно, он очнется. Сейчас я не могу гарантировать ничего, разделение прошло с нарушениями. Да… – лорд остановил меня, когда я попыталась сказать. – О всех действиях лорда Нидмара и лорда Геллато я знаю. Сейчас начато расследование, теперь многое изменится в Совете. Из этого парня, – лорд кивнул на Линара, – мог бы получиться отличный политик, умение договариваться у него в крови… Может быть, еще получится. Ты посмотри на них, выбери, какого из трех мы заберем с собой. С Дейрой я уже договорился, они ждали этого дня давно, надеяться стать новым мировым центром… Как знать.

Выбирать?

– Посмотри на них, – сказал лорд Тхаро.

– Разве есть отличия?

– Физически – нет. Но искра никогда не делится одинаково. Это невозможно увидеть и в таком состоянии невозможно зафиксировать никакими приборами, но, говорят, можно почувствовать. Не знаю. Если хочешь, можешь попробовать. Кто-то должен выбрать. Я могу только случайно ткнуть пальцем.

– А что будет с двумя остальными?

– Сложно сказать, – лорд Тхаро покачал головой. – Это очень индивидуально и ничего подобного не делалось уже очень давно. Возможно, оставшиеся здесь двое так же смогут выжить. Их преимущество в том, что их двое, они смогут поддерживать друг друга. Если очнется один, скорее всего, очнутся и остальные. Их можно разбудить искусственно, обычно так и делается в последнее время. Но это очень плохо сказывается на психике. Психика еще не готова, и сознание разрывается. Происходят травмы… Мы проведем все так, как проводили много веков назад, когда дальним колониям нужны были свои отдельны и абсолютно вменяемые представители власти, имеющие прямую постоянную связь друг с другом. Не будем торопиться. А ты – выбирай.

Меня не торопили, но сказали, что лучше определиться сегодня до вечера.

Кто знает, какие решения могут быть приняты за ночь, и лучше сделать все сейчас.

Они лежали передо мной все трое.

Одинаковые, физических различий сейчас нет, и даже волосы у всех одинаковой средней длинны. Одинаковое, ровное, едва уловимое дыхание и одинаковый ритм сердца.

Как я могу решить?

Сердце подскажет?

У одного из них будет чуть больше шансов, чем у двух других.

Самое страшное во всем этом – лорд Тхаро сказал, что я вообще не обязана отправиться с ними на Дейру. Не обязана оставаться с Линаром. Я могу получить компенсацию от Совета, дом на Кальменкуре, грант на получение местного образования. Обо мне и моем сыне позаботятся. Если я ничего не чувствую к Линару, если он не так уж важен для меня – все равно ничего не выйдет. Без эмоциональной связи искра не вытянет, не отзовется, мое присутствие бессмысленно. Возможно, я не могу различить их именно поэтому – мне все равно.

Насколько он нужен мне?

Выбор для меня – попытаться или начать новую жизнь.

Я хочу попытаться.

Я смотрю на них…

Глава 16. Начать новую жизнь

Первые три дня я не отходила от него ни на шаг.

Мне казалось – стоит отвернуться, и он перестанет дышать. Холодный, бледный, дыхание едва заметно. За это время лицо осунулось, как-то даже заострилось, под глазами пролегли круги.

Я сидела с ним рядом, держа за руку, лежала, обняв его. Даже поесть мне приносили сюда, я быстренько ела и снова обнимала его.

Где-то за окном шуршало песочком море, но я почти не смотрела туда, это было словно где-то в другом мире. Мы на Дейре, частная вилла на побережье. Все вопросы с Советом решал лорд Тхаро, мне оставалось только ждать.

Линар был жив и дышал ровно, словно во сне.

Только на четвертый день руки начали немного теплеть, мне сказали – это хороший знак. И только тогда я смогла немного выдохнуть. Поспать спокойно.

На пятый день Линар открыл глаза, слабо улыбнулся, увидев меня. «Алиса», – шепнул едва слышно.

Тогда мне казалось, что самое страшное позади. Он смог сесть и немного поесть даже. И даже переговорить по видеосвязи с членами Совета.

Вот только даже попытка сосредоточиться на чем-то вызывала у него головную боль и тошноту. Пять минут видеосвязи он кое-как выдержал и даже улыбался в камеру. Но я видела, как подрагивали пальцы. Потом его долго рвало, едва ли не до потери сознания.

Благо здесь все устроено так, что даже в душ не надо идти самому, специальное кресло подхватило его… Здесь все удобно, и рядом всегда есть люди, готовые помочь.

Но смотреть на это тяжело все равно.

Всю ночь Линар лежал с открытыми глазами, прижавшись ко мне. Я пыталась разговаривать с ним – ему так легче. Говорила какую-то ерунду. Потом просто читала вслух. Стоило ему закрыть глаза, и тошнота подступала вновь. Немного задремал только под утро, и я вместе с ним.

И почти неделю так. Он не мог есть, не мог спать. И я почти не спала вместе с ним.

Как мы пережили все это – я даже представить не могу.

Через неделю мы впервые выбрались из комнаты. К морю.

Мне уже начинало казаться, что море ненастоящее, что это только картинка за окном, иллюзия.

Но вода была прохладная, пальцы утопали в песке, набегающие волны щекотали… Так удивительно. Здесь не тропики, скорее средиземноморье поздней весной. Высокие сосны, цветущий кустарник вдоль дорожки…

Воздух пахнет морем. Одуряюще прекрасно.

Мы ходили босиком по воде у самой кромки прибоя, взявшись за руки.

Линар мало говорил сам, только улыбался и слушал. Мне немного страшно было – все ли у него хорошо, нормально ли он осознает происходящее. Он словно немного не здесь, не со мной, просто наблюдает со стороны. Линар сказал, что когда слишком сильно пытается сосредоточиться на настоящем – кружится голова. Волнами. То сильнее, то меньше.

В какие-то моменты мне казалось – уже все наладилось, и даже Линар казался веселее и разговорчивее обычного. Но потом головокружения и судороги подступали снова.

Это так изматывало меня, что я даже почти забыла о своем непростом состоянии. Забыла бы совсем, если бы не постоянный ненавязчивый контроль. Мне нужно больше отдыхать и меньше волноваться. Больше гулять…

Мы гуляли.

И как-то со временем, постепенно, все вошло в привычную колею.

Отчеты перед членами Совета каждое утро. Но этим больше был занят Линар, я только наблюдала.

Днем им занимались врачи. И занятия в тренажерном зале – это тоже важно для скорейшего восстановления.

Потом какие-то государственные дела.

Линар не решал ничего сам, но обязан быть в курсе. И какие-то вопросы, не требующие ответственных политических решений. Социальные мероприятия. Общение с людьми. Большинство из этого можно было решить по сети, но где-то требовалось его личное присутствие. Через неделю мы впервые идем на официальный прием во дворец наместника на Дейре. Вместе идем.

И как-то незаметно медицинские процедуры Линара сменились на курс университетской программы, ведь императору нужно хорошее образование. Базовые курсы для меня – другой мир и все совсем иначе, мне, как официальной спутнице, тоже нужно многое знать. И программа мероприятий для меня…

Этот мир принимал нас как нормальных людей у которых есть будущее и планы на жизнь.

Я почти не знала, что происходит с другими двумя Линарами, оставшимися на Такане. С другими частями его. Мой Линар предпочитал не говорить о них, избегать этой темы, уходить от ответа даже на прямой вопрос.

Мой Линар…

Море потеплело, мы купались по вечерам.

Оказалось, здесь бывают шторма…

И удивительные закаты!

Подумалось даже – я бы хотела провести тут всю жизнь, так хорошо.

Но как-то ночью проснулась, а его нет рядом.

Сначала я думала – сейчас придет, полежала, подождала. Его не было. Я начала беспокоиться, прислушиваться. Потом встала, пошла искать по дому. Но кругом тихо, темно…

Линар лежал на берегу, раскинув руки.

Я испугалась, вскрикнула, кинулась к нему, думала – мало ли что, вдруг приступ снова. За последнее время я насмотрелась этого в избытке.

Линар приподнял голову, глядя на меня.

– Алиса, – сказал он. – Не бойся. Все хорошо.

Голос только какой-то совсем чужой, хриплый. Крупные капли пота на лбу.

– Что с тобой? Опять, да?

Мне хотелось заплакать.

– Все хорошо.

Он улыбнулся так, что он его улыбки мне стало совсем страшно.

– Что с тобой?!

Он долго смотрел на меня, словно что-то прикидывая, прислушиваясь к чему-то внутри себя.

– Я остался один, – сказал, наконец.

И до меня не сразу дошел смысл этих слов.

Линар улыбался, смотрел на шелестящие волны.

– Что? В каком смысле?

Я боялась предположить.

Он пожал плечами.

– Это так странно, знаешь… – сказал он, водя ладонью по песку, – я уже отвык быть только здесь и сейчас. Только с тобой. Так удивительно, – он повернулся ко мне. – Разделение прошло неравномерно или что-то еще повлияло. Мне так и не смогли внятно объяснить в чем именно дело. Но из нас троих выжил только я. Одна часть меня так и не очнулась сразу, это был самый сложный момент, еще в первую неделю… Сейчас легче. Ничего особенного, просто после очередного приступа остановилось сердце, – он облизал губы. – Это почти не больно, только немного страшно, потому что не понимаешь, что ждет дальше. И так странно, словно закрылась дверь… – он поджал губы, вздохнул. – Алиса… посиди со мной?

Я села рядом, обняла его.

Очень долго боялась – вдруг с ним тоже что-то случится. С моим Линаром. Я страшно боялась потерять его.

Почти неделю после этого он находился в каком-то странном, полусонном состоянии, даже встречу пришлось отменить. Чуть-чуть не здесь, где-то в себе, в своих мыслях. Потом, постепенно все вернулось.

До рождения нашего сына мы жили на Дейре, хотя Линар, временами, отправлялся по делам на Такану или Сато-Рекану. И еще несколько месяцев потом.

А потом вернулись в столицу.

Разделение запретили официальным указом, такого больше не повторится. Теперь император просто Един.

* * *

С Мишкой…

Я долго не могла решиться.

А потом все вышло как-то само собой. Мишка хороший парень, в нем самом, в его чувствах, я не сомневалась никогда. Вышло так, что он позвал меня в кино – как раз вышел фильм на который я давно собиралась. Да ладно, мы еще в школе ходили вместе кино смотреть, что такого… Мы посмотрели, посидели в кафе и как-то незаметно оказались у Мишки дома. Ну, надо же мне хоть разок посмотреть, как он живет. Весьма неплохо живет… Так вышло, что я осталась на ночь. Ну, поздно уже, куда я поеду в такой час. Мишка же меня не съест, да я всю жизнь его знаю…

Осталась.

А потом он помогал мне собирать вещи…

Его мать я не видела и не слышала почти год, она не была ни на нашей свадьбе, совсем тихой, в очень узком кругу, ни на выписке из роддома. «Мы поругались, не обращай внимания», – Мишка только отмахивался. Хотя я видела, что ему это тоже дается нелегко.

Потом мне рассказал его отец. С отцом Мишка, кстати, поддерживал отношения, и все было хорошо. Новоиспеченный дедушка очень радовался внуку, да ко мне относился всегда очень хорошо.

– Можно я внука сфотографирую, бабке покажу? – как-то спросил он. – А то она так переживает, что не может приехать, вся извелась.

– А почему не может?

– А ты не знаешь? Да она сама виновата, довела парня, он ей и высказал все. Теперь она и близко подойти боится. Когда узнала, что ты беременна, начала орать, что либо ты, либо она, пусть выбирает. Ну, Мишка и выбрал. Обещал с лестницы спустить, если она хоть близко подойдет.

Мишка такой тихий, спокойный, я ни разу не слышала даже, чтобы он голос повышал. Но, пожалуй, даже его не стоит прижимать к стенке и ставить перед подобным выбором. Каждый из нас может показать зубы и когти, когда есть за кого сражаться и кого защищать.

А мне долго том еще снился домик на берегу моря, белый песочек и шуршащие волны… Потом огромный императорский дворец. Жизнь расписанная по минутам – между визитами и приемами… И белобрысый парень, чем-то похожий на Мишку.