Текст книги "Только моя (СИ)"
Автор книги: Екатерина Аверина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)
– А купить слабо? – возмущается сестра.
– Пф, – Ольга сдувает с лица край полотенца. – Зачем? У тебя полный шкаф. Поделись. Не будите меня пару часов, девочки.
5. Новая школа
Из-за разницы во времени мой организм немного сошел с ума, но ровно в шесть утра я стала собираться в новую школу.
Ира выделила мне немного одежды, даже показала, что они носят в школе. Местная форма сильно отличается от нашей. Меньше строгости и это обрадовало.
Черная юбка оказалась коротковата из-за разницы в росте. Рукава на блузке я аккуратно подогнула до локтя и вышло вполне прилично.
Мы позавтракали и в половине восьмого отправились знакомиться с учебным заведением.
– Ну как? Как ч ее возьму? Она ведь не сможет учиться по общей программе. Ни писать, ни читать толком на нашем языке ребенок не может. Наймите ей репетитора, а в следующем году приходите, – говорит директор.
– Я смогу, – не выдержав поднялась со своего места. – Буду стараться. Я учу язык сама. – упрямо смотрю на женщину в строгом костюме.
– Ты не потянешь программу, девочка, – тяжелый вздох.
– А как же адаптация? – включается Ольга. – Она сирота, вы не можете ей отказать и в кругу ровесников малышка справится с языковым барьером гораздо быстрее.
– Вам совсем не жало ребенка? – качает головой директор школы. – Не сможет она! Понимаете? Девочка говорит с трудом, а тут надо читать, понимать и выполнять задания.
– Если вы ее не возьмете, я напишу жалобу выше, – гнет свою линию моя тетя. – И не забуду рассказать, сколько денег вы собираете ежемесячно на несуществующие шторы! У вас тут школа? Школа! Вот и научите девчонку всему, что нужно. За что вы зарплату получаете?
А я стою и краснею. Так неприятно стало от этой некрасивой сцены. Директор сдалась, Ольга написала заявление и сразу же оставила мне здесь, бросив на прощание, что дорогу до дома я должна была запомнить и вернуться смогу самостоятельно, а у нее дела.
– Ужас, – вздохнула директор. – Ну и что мне с тобой делать? – я лишь пожала плечами. Мне то откуда знать? – Танечка, – позови мне Антонину Львовну, классную шестого «Е».
Стою, переминаюсь с ноги на ногу. Неудобно и ничего непонятно. Что делать? Как себя вести?
– Вызывали? – я оглянулась и встретилась с очень добрыми глазами.
– Вот, – директор кивает на меня со вздохом. – Американка. По-русски не говорит почти, не читает, не пишет. Ее опекун настояла на приеме в нашу школу для адаптации к новой стране.
– Ой, – педагог с сочувствием посмотрела на меня.
– Вот тебе и «Ой»! И не откажешь ведь. Что делать, ума не приложу. К себе возьмешь? Я тебе дополнительные часы поставлю, с ней придется заниматься. Как раз твой профиль.
– Возьму. У меня выбор есть?
– Нет, – улыбается директор. – Не бросать же девчонку. Глазки умненькие, упрямые. Может и выйдет толк. А нет, спишем в спец. Школу, как отстающую. Но надо попробовать. Для очистки совести.
Мой новый преподаватель взяла меня за руку, как в младшей школе и повела в класс.
– Ребята, у нас новенькая. Кейтлин… – глянула в документы. – Стоун, – между партами пошел удивленный шепот. – Прошу относиться снисходительно к англоязычной гостье и всячески помогать.
– Иди сюда? – подскочила красивая девочка с длинными светлыми волосами и медово-карими глазами. – Можно? – спросила она у педагога.
– Да, конечно, Ксюша. Спасибо, – девочка помахала мне рукой и с улыбкой пригласила сесть рядом.
– Я тут контрольную переписываю, – шепчет она и трясет тетрадкой, чтобы я точно поняла. – Учусь на два класса старше, но мы можем дружить, если хочешь.
6. Рабство в новой семье
Кроме основных занятий у меня появились привычные дополнительные. Я стала активно учить язык на факультативах, а после со мной без умолку болтала Ксюха и хохотала до слез, если я коверкала слова или не так составляла предложения.
Я познакомилась с мамой своей новой подруги. Она с удовольствием подключилась не только к моему обучению, но ещё и воспитанию. Когда же уходила на ночное дежурство, предварительно пекла для нас домашнее печенье или пирожки и разрешала ночевать вместе.
У Ксюши есть только мама, а у той просто не остается выбора. Дочку приходится приучать к самостоятельности. За нами, конечно, приглядывает соседка, у которой есть запасной ключ от квартиры, но все равно приятно чувствовать доверие и любовь.
Сегодня я вернулась домой после занятий раньше. Дополнительное отменили и у меня просто не осталось вариантов задержаться.
– Почему дома опять бардак? – не успела переступить порог, как на меня обрушился крик Ольги. – Я тебя кормлю, одеваю, обуваю. Неблагодарная соплячка! Вот сразу видно, кто занимался твоим воспитанием. Переодевайся и займись уже уборкой. Ещё нужно ужин приготовить, а ты даже мясо не удосужилась вынуть утром из морозильника. Пользы от тебя никакой. Одни нервы и расходы! Что встала? Иди!
Я и пошла. А что мне делать? Не подчиниться нельзя. Её отношение ко мне изменилось в течении первого же месяца проживания в этой квартире. И чем дальше, тем нам становится все сложнее уживаться под одной крышей, как родственникам. Мы больше похожи на работодателя и рядового рабочего. Только я отрабатываю еду и одежду, доставшуюся от сестры.
С домашними делами закончила за пару часов. Мясо в тазу с водой подтаяло и мне бы спросить, что готовить, но разговаривать ни с кем из них нет желания.
Я успокаиваю себя тем, что живу ведь в тепле, меня одевают, кормят, учат. Нужно уметь быть благодарной. Закончу школу и вот тогда все изменится. Не буду ни от кого зависеть. Только сама. И если у меня не получится, значит недостаточно хорошо делаю и надо стараться лучше.
Сварила суп, нарезала салат, а остальное мясо закинула в духовку с картофелем и специями. Этому меня научила Ксюшина мама.
Семья села за стол, а меня, как всегда, отправили с тарелкой в свою комнату. Это отлично! Еще и есть в присутствии этих людей выше моих сил.
Наскоро перекусив, вымыла за всеми посуду и к одиннадцати вечера смогла упасть на кровать без сил. Достала учебник, но углубиться в чтение не вышло. За стеной раздался довольно громкий разговор, переходящий на сдерживаемый крик.
– Она меня раздражает! – говорит Ольга. – Девчонка так похожа на свою мать и бабку. Ненавижу их всех! Если бы ни чертов дом, и шагу бы навстречу не сделала. Она должна быть мне благодарна! Да хотя бы за то, что временно живет за мой счет!
– Перестань, – отвечает ей муж, которого я вижу только за ужином и то не всегда. – Кейти ребенок совсем. Чего ты взъелась? И давай уж честно. Сейчас мы живем за ее счет. Что там, кстати, со счетом?
А дальше я ничего не услышала. Судя по звуку, хлопнула балконная дверь и теперь я ничего не узнаю. Сердце колотится в горле, а на глазах выступили слезы. Обычная детская обида за то, что я никому не нужна, что у меня никого не осталось. Прижав к себе старого плюшевого медведя, которого подарила мне Ксюшина мама, я крепко зажмурила глаза и стала вспоминать колыбельные, которые пела бабушка, когда мне было страшно и уснуть не получалось. Напевая про себя добрые детские песенки, хлюпая носом я все же смогла ненадолго заснуть.
7. Снова в интернат
Я вышла с основных занятий на крыльцо, чтобы подышать воздухом перед факультативом и немного разгрузить голову. На крыльце обнаружила Ольгу, как всегда, разговаривающую по телефону. Тетя махнула мне рукой подзывая к себе и приложила палец к губам, чтобы я не мешала ей договорить.
– Привет, – женщина поздоровалась с пренебрежением.
– Добрый день. Что-то случилось? – спрашиваю с жутким акцентом, но стараюсь правильно выстраивать слова, чтобы не получить выговор.
– Поехали, – тетя берет меня за руку и ведет к такси, стоящему у крыльца.
– Куда? – мне совсем не нравится то, что происходит.
– Скоро все узнаешь, – хмыкнув лишь отмахивается моя родственница.
Когда машина остановилась у забора, где на калитке висит красная табличка с позолоченными буквами, сложенными в слова «Детский дом», ноги идти отказались. Я буквально вросла в асфальтированную узкую дорожку не желая двигаться дальше.
– Идем же, – Ольга больно дернула за руку.
Учреждение совсем не похоже на то, в которое отдали меня после смерти бабушки. Любопытные дети лет трех выскочили на меня посмотреть. Неопределенного цвета колготки, собранные на коленях, старенькие платьица или футболки и глаза, словно блюдца, полные надежды, что их заберут.
По дороге нам встретилась и пара мальчишек чуть старше меня. Один из них пошло свистнул мне в след. Стало еще страшнее.
– Здравствуйте, – после вежливого стука Ольга просунула голову в дверь директора этого заведения. – Можно? – получив согласие, она протолкнула меня вперед, я тут же вжалась в стену под строгим взглядом местной хозяйки.
– Это она? – опустив очки на кончик носа и перегнувшись через стол, женщина с зализанной прической и кукулей на макушке уставилась на меня. – Какая красивая девочка. И не жалко вам?
– Я уже объясняла. Я пыталась, но ребенок совершенно неуправляем и слишком большая разница в менталитете. Языковой барьер, опять же. Мы иногда просто друг друга не понимаем! Я честно старалась быть хорошей, но переоценила свои силы. Зачем мучить и ее, и себя?
– Да, – вздыхает директор детского дома. – Иногда так бывает, что приемные родители или опекуны оказываются не готовы брать на себя ответственность за воспитание чужих детей. Это только на словах и в кино все просто. Подойди ко мне, – женщина машет мне рукой. – Здравствуй, девочка, – смотрю в пол и стараюсь не разрыдаться в голос. – Как тебя зовут?
– Кейт, – слезы все же текут, капая на руки той, что держит меня за запястья.
– Ты такая хорошенькая, – женщина мне улыбается. – Сложно в нашем заведении будет с такой внешностью. Как ты учишься?
– Хорошо, – отвечаю дрожащим голосом.
– И что? Незнание языка не мешает? – с легкой усмешкой, адресованной не мне, интересуется она.
– Мне помогают, – признаюсь, давясь истерикой. – Подруга и… и… – ноги подгибаются. Директор ловит меня, усаживает к себе на колено.
– Ты ж моя хорошая, – гладит по волосам, а я дрожу всем телом так, что стучат зубы и ноги бьёт крупная судорога. – Врача позовите, – обращается к Ольге. – Медпункт чуть дальше по коридору. Да… – вздыхает она в никуда. – Вот так, девочка, бывает. Это реальная жизнь. Чем раньше ты смиришься, тем легче тебе будет здесь выживать.
Мне дали успокоительные капли и через некоторое время трясти перестало. Я просто замолчала, как полгода назад, когда меня впервые привезли в интернат.
Директор вызвала нянечку, и эта женщина понравилась мне чуточку больше. Она привела меня в спальню, показала кровать у окна и тумбочку, а также мою единственную полку в шкафу.
Как только она ушла, местные дети обступили меня со всех сторон. Спрашивали имя, за что меня сюда сдали, но я, отвернувшись к стене, старалась вспомнить слова психолога, что давали мне силы по приезду сюда. Их будто стерли из моей головы. Там остались боль, страх и чувство безысходности.
8. Я сильная
В этот раз я закрылась надолго. Целое лето моим единственным собеседником была педагог по русскому языку. Я говорила исключительно на уроке и об уроках. Перед Ксюшиной мамой было стыдно, ведь значит я недостаточно хороша, раз от меня отказались. Ксюшка приходила почти каждый день, мы сидели в беседке на территории моего нового дома. Она болтала без умолку, пыталась меня рассмешить.
Однажды вечером, уже перед первым сентября, когда нам выдали школьную форму и напутствие хорошо учиться, чтобы стать людьми, накормили предпраздничным ужином в виде тушеной капусты и куриной котлетки, в углу между столовой и огромным цветком меня зажали мальчишки, что старше на два года. Они стали говорить грубые слова и громко смеяться. Я закричала отчаянно, громко, ведь сил справиться с ними у меня не оказалось.
Выскочила повариха и половником разогнала наглых пацанов.
– Кейти, ты в порядке? – с беспокойством спросила женщина и оглянулась. – Идите отсюда, засранцы! Завтра все директору расскажу. Совсем обнаглели! Она же маленькая! Напугали!
– Спасибо! – ответила севшим голосом и убежала в туалет, чтобы смыть с себя неприятные ощущения.
Стою, смотрю на отражение. С лица капают слезы вперемешку с холодной водой, щеки горят, но я не опускаю глаз.
– Я сильная, – говорю себе. – Сильная, – повторяю вновь. – У меня есть мечта и никому не позволено ее разрушить!
С гордо поднятой головой под насмешливые взгляды оборзевших соседей по комнате вернулась к себе, переоделась и принялась листать учебники на новый год.
«Я должна хорошо учиться! Должна вырваться отсюда!!!» – твержу себе вчитываясь в тексты.
И жизнь стала налаживаться. Ксюшина мама договорилась с директором нашего Детского дома и мне разрешили проводить время, даже ночевать у подруги. Это помогло окончательно прийти в норму и взять себя в руки.
Упорством и бессонными ночами я приносила грамоты с различных конкурсов, меня отправляли на олимпиады по английскому языку, и воспитатель говорила, что я обязательно поступлю в ВУЗ.
Время неумолимо полетело вперед. Очередным расстройством стало то, что тете Маше, Ксюшиной маме, отказали в опеке. Слишком маленькая зарплата у медсестры. Сказали, она не сможет меня обеспечить.
Я плакала, пока никто не видит, хотела сдаться, но позволить себе этого просто не могла. Потом буду слабой. Вот выйду отсюда, устроюсь на работу и может тогда перестану спотыкаться по жизни, а пока сжать зубы и двигаться вперед, Кейтлин Стоун. Ради себя, ради бабушки, которая в тебя верила!
