355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Екатерина Асси » Красные следы на белой коже (СИ) » Текст книги (страница 7)
Красные следы на белой коже (СИ)
  • Текст добавлен: 19 марта 2022, 16:42

Текст книги "Красные следы на белой коже (СИ)"


Автор книги: Екатерина Асси



сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

21. Ведущий или ведомый?

Пес возник словно ниоткуда: зубы, показавшиеся мне в тот момент огромными, клацнули, метясь мне в шею, а лапы бессильно заскребли по окну. На стекле остались потеки вязкой слюны.

− Доберманы, − Ян указал на второго пса, выжидательно трусившего взад-вперед перед окном. – Он выпускает их, когда отлучается.

От вида оскаленных морд, по коже продрал мороз.

− А вот хозяйский стол ты зря разворотила.

Блин! Блин-блин-блин! Теперь стала понятна подозрительная добродушность Яна – Хозяин точно не простит того, что я ослушалась прямого приказа не лезть в кабинет. Значит. Ян читал записку и все это – и разговор на кухне и подставу с окном – придумал заранее!

Так. Без паники. Что где лежало? Как бы случайно, Ян поддел носком стопку бумаг на полу. Из стопки показался краешек фотографии. Тут уже я, забыв начисто про приличия и что Ян, вообще-то, все еще тут, принялась рыться в этой куче, вытаскивая одну фотографию за другой: до падения, по всей видимости, они лежали в одном конверте, пока я не умудрилась устроить тут погром.

На фото Хозяин. Стоит на коленях, его руки стянуты ремнями, на шее – строгач, шипы впиваются в горло. Глаза завязаны, а голова откинута назад – рот открыт в застывшем крике: от уха, скатываясь вниз, струится кровь. На переднем плане позирует крупный мужик − стоит спиной к фотографу так, что его лица не видать. В руках нож.

Второе фото. Все тот же мужик, отвернув лицо от камеры, сношает моего Хозяина. Руки нижнего все также связаны, глаза закрыты, на теле свежий шрам от лезвия.

Третье я и вовсе разглядывать не стала – сплошное мясо, на ночь не смотреть и даже не представлять мысленно.

Четвертое – Хозяин лежит на спине, голой кожей на кафеле. Чьи-то ноги в кожаных и явно дорогих ботинках на его груди, словно на коврике.

Еще фото: знакомый хозяйский автомобиль, дверца распахнута, сам Хозяин лежит навзничь на асфальте, словно его силой выволокли из машины: мобильник вылетел из руки и упал в грязь, а нога зацепилась за коврик под сиденьем. У Хозяина заломлены руки, видно, как он тяжело дышит и что-то пытается сказать, а над ним, по-прежнему отвернувшись, упирая свое колено хозяину в спину, стоит мужик с других фотографий.

За ним еще одно, скорее всего, эта фотография должна была находиться где-то в начале стопки. В кадре чистая, нетронутая шея Хозяина, чья-то ладонь вдавливает в эту самую шею лезвие ножа. Вены панически вздуты.

На шестой, седьмой и следующих были те же: мой Хозяин и, по всей видимости, его доминант.

Я настолько увлеклась разглядыванием фотографий, что опомнилась только тогда, когда по коридору зазвучали знакомые шаги, а Ян всплеснул руками и притворно запричитал:

− Ой, ты извини, конечно, но что-то мы с тобой немного подзадержались тут, ага? А мне еще прибраться надо и обед сам себя не приготовит и…

Пятясь, он выскользнул из комнаты, оставив меня тут, наедине с беспорядком в кабинете, стопкой фоток в руках и полным шоком от увиденного, в голове. А шаги и не думали стихать – наоборот, они все приближались, пока Хозяин не вошел в кабинет, и его лицо не исказила гримаса ненависти.

Хозяин смотрел на фотографии, не отрывая взгляд. В его глазах смешались гнев, боль и растерянность. Я испуганно сжалась. Он точно меня убьет. Такое вмешательство в свою жизнь он точно мне никогда не простит. Сделав шаг ко мне, опустился на корточки и забрал из моих рук карточки. Он двигался медленно, словно бы старательно контролируя каждое свое движение − отчаянно сдерживаясь, чтобы не сорваться и не потерять над собой контроль.

− Я не хотела. Честно. Это Ян, он все подстроил. Я вообще не знала, что это твой кабинет и твой стол и эти собаки чертовы…

Он смотрел напряженно, с недоверием и я поняла − Хозяин едва сдерживается, из последних сил и чтобы я сейчас ни говорила, как бы ни оправдывалась − все только поспособствует тому, что туго сжатая пружина внутри него развернется, уничтожая все живое на своем пути.

− Я знаю, − пробормотал он едва слышно, − ты же не самоубийца, в конце концов.

Все-таки он смог сдержаться − помогла ли в этом многолетняя дипломатическая выучка или еще что, непонятно. Хозяин устало оперся спиной рукой о стену. Отвел глаза.

− Слушай, я… это ужасно, − стремясь закрепить успех, я предприняла второю попутку завязать разговор. − Люди так не поступают. То, что они сделали − это неправильно.

− Ты не знаешь, что видела, − голос Хозяина звучал глухо, каждое слово он буквально выдавливал из себя.

В конце концов, тот, кто поставил в один ряд слова "понимание" и "прощение" был чертовски прав. И он, и я − два сломанных, искалеченных человека, вот только я понимала это в отличие от Хозяина. Если я еще могла справиться с навалившимся на меня, то его пребывание в качестве раба сломало, доставило куда больше страданий, чем он смог вынести и теперь щедро делился этой болью, раздавая направо и налево.

− Достаточно того, что я знаю о тебе. Это твой сценарий, − я кивнула, − и поэтому ты все время возвращаешься к нему, в этот Клуб. И меня тащишь. Тебе не приходило в голову, что все ваши забавы, выдуманная же для таких же, как вы, психов, иерархия − это немного не то, чем стоит осчастливливать других людей? Ты ведь не просто так устроил все именно подобным образом, − с молчаливого разрешения продолжила я, − ты запросто мог подойти ко мне, там, на корпоративе. Познакомиться. Если бы ты проявил терпение, я сама пошла бы за тобой куда угодно. Согласилась бы на что угодно и это стало бы для меня нормой, как для тех двух, что были здесь до меня.

− Я хотел, чтобы это было по максимуму неприятно, − Хозяин кивнул, − чтоб ты ненавидела меня так, как только способна. Чтобы даже мысли, о том, что ты можешь… − он замялся, подбирая слово. Сел рядом со мной на пол. − Можешь привязаться ко мне, казалась абсурдной. Чтобы я не сближался с тобой.

− Почему? То есть, какой в этом смысл?

− Чтобы не привязываться, − это признание далось ему также сложно, как и контроль за своими эмоциями, когда он застал меня за разглядыванием фоток. Только теперь он сдерживал не гнев, а другую, более глубокую эмоцию, ту свою сторону характера, которую до сегодняшнего дня он мне не показывал. − Да и кто сказал, что мне не нравилось то, что со мной происходило? − продолжил он, − Может, это именно то, чего я хотел? Может, я сам просил об этом или провинился и заслужил подобное?

− Никто не заслуживает подобного, − страх ушел окончательно, теперь в Хозяине я больше не видела мучителя. Пожалуй, ему нужна помощь в куда большей мере, чем мне.

− Ты сама знаешь, что к боли и унижениям быстро привыкаешь. Как можно унизить того, кто и так ниже всех? Посмотри на себя: тебе почти плевать, ты уже начинаешь сама входить во вкус и получаешь кайф. Ты почти неуязвима, потому что знаешь – хуже, чем сейчас, быть не может.

С толикой хищной грации он принялся расхаживать по кабинету. В темных, свинцово-грозовых глазах прорезалось что-то похожее на чувствительность. От того, кто был моим Хозяином, осталась лишь внешность, оболочка. Сейчас он словно перешел во вторую свою ипостась – в роль простого мужчины, человека, способного на ответное чувство.

− Раньше Клубом правил мой отец и это был совсем другой Клуб, не такой, каким я привык его видеть последние шесть лет. Это было до того, как Бурый приехал в наш город и установил свои порядки. Я так и не понял, что именно стало камнем преткновения в их конфликте − бизнес ли они делили, или еще что, но так или иначе, до моего папаши Бурый так и не смог добраться – тот слинял заграницу, но зато он в полной мере оторвался на мне. Это потом я смог доказать всем, что дети не всегда в ответе за родителей и сумел восстановить свой статус. Доказать, что сам чего-то стою. Понять, что власть − это знать, что ты можешь сделать, но не делать этого.

− Тогда просто отмени завтрашнюю поездку. Если, как ты говоришь, у тебя есть власть − сделай это. Отмени поездку в Клуб.

− Я не могу. Извини, Лиса. Извини.

22. Банный день

Иногда, чтобы привести мысли в порядок требуется якорь – этакая цепочка привычных действий, жестов, в общем, то, что поможет вернуть знакомую картину мира. Даже если этим «привычным» станет кнут в руках Хозяина.

Цепь на шею и браслеты на запястья, я приняла чуть ли не облегчением. Так знакомо и так понятно. Кончик кнута скользнул по сведенным лопаткам, прошелся по напряженным плечам. Замах, свист – удар приходится на стену, он рвет шелк обоев и Хозяин, выругавшись, бросает кнут на постель. Выходит и возвращается уже в компании Яна. Молчу, сейчас бесполезно задавать вопросы: Хозяин вновь сменил обличие – теперь вместо мягкого и печального Пьеро на меня скалится настоящий Карабас.

Вот только в этот раз кнут доверили Буратино.

Я дала себе обещание не реветь. И действительно – первый удар я смогла выдержать достойно – ни звука не сорвалось с губ. Кожа на месте удара горела, словно от ожога. Ян бил неумело: удары приходили куда попало, бессистемно, иногда я слышала, как кнут свистит в опасной близости от моего лица. Но свое неумение Ян сполна компенсировал силой. Второй удар заставил упасть на колени и уткнуться лицом в пол. Третий и четвертый удары пришлись на бедра. В какой-то момент Ян настолько увлекся, что кнут обвил мне ноги, а затем последовал точечный удар по самой нежной коже – внутренней стороне бедер. С удивлением и какой-то туманной отстраненностью, я услышала рык – как оказалось, он принадлежал мне. Ян бесстрастно продолжил экзекуцию. Все новые взмахи рукой – несмотря на травму, орудовал кнутом Ян очень старательно, заставляли корчиться, сжимаясь и изворачиваясь.

Когда нового удара не последовало, я поняла, что он закончил, и повернулась, исподлобья глядя на своих мучителей. На лбу Яна выступили крупные бисерины пота, повесив кнут себе на шею, он поправлял штаны – даже через толстую джинсовую ткань хорошо просматривался его эрегированный член. На Хозяина я взглянула лишь мельком: то, что он решил перепоручить порку Яну причиняло даже бо́льшую боль, чем удары кнута. Словно он не высек меня, а изнасиловал. Я чувствовала себя оплеванной, преданной и если после сеансов с Хозяином в теле ощущалась пустота, то в этот раз в груди сжался тугой комок, вынуждающий дышать мелко и часто, отворачивая лицо к стене.

Потому что Ян не имел прав на мое тело. Даже тех, какие приписывал себе Хозяин.

***

Четверг. Как бы я ни старалась не думать о том, что должно случиться сегодня, по плечам (благодаря Яну исполосованным вдоль и поперек) то и дело пробегала нервная дрожь.

Стоило Яну появиться в дверях, как я чуть ли не прогрызла себе губу, сдерживая рвущийся вопрос о том, когда все начнется. Однако, вместо того, чтобы сопроводить меня к началу действа, Ян велел идти в ванную. Открыл шкафчик над раковиной, достал перчатки, смазку и, поджав губы, сказал:

− Становить тут, − кивок на ванную, − нагибайся. Будем красоту наводить.

Я снова, как в первый день моего приезда оказалась с ним наедине, в этой чертовой уборной!

− О, какие кусты, − присвистнул Ян, окидывая взглядом мой лобок.

Ну, кусты! А чего ты хотел, гладкой кожи? Мне, пардон немного не до депиляции было.

− Ладно, с этим тоже разберемся, − продолжал бурчать он, − сначала почистимся.

Привычным движением Ян скрутил лейку с душа, заменив ее длинной черной резиновой трубкой. Это что? Это зачем еще?

− Стоп-стоп, ты чего задумал?

− Давай уже, спиной ко мне, лицом к ванной, − фыркнул Ян, − быстро начнем, быстро закончим.

Широко расставив ноги и опершись ладонями о кафель на стене, я наклонила голову и постаралась как можно сильнее расслабиться. Что ж, все это было вполне ожидаемо. Осторожно, стараясь не касаться поврежденной кожи бедер, Ян принялся разминать мой анус. Как я не относилась к хозяйскому помощнику, но умения расслабить и возбудить у него не отнять: круговые движения пальцев и постепенно усиливающийся нажим сделали свое дело и спустя минуту я старательно прогибалась в спине, подставляя под прикосновения как можно больше.

Внезапно пальцы сменились твердой резиной.

− Не зажимайся, − голос Яна, как никогда, ласков и спокоен, − я ж не садист какой-нибудь. Чем больше зажимаешься, тем неприятней будет. Просто… хм, перетерпи это.

Поначалу, чувствовать, как в тебя льется вода, постепенно заполняя кишечник очень страшно. Живот принялся надуваться, в нем поселилось щекочущее чувство тяжести. Отсчитав положенное время, Ян аккуратно вытащил душ.

− Теперь живо на унитаз!

Мог и не подсказывать – чувство наполненности недвусмысленно говорило мне то же самое. Сжав мышцы насколько это вообще возможно, я буквально пролетела ласточкой эти пару шагов, опустившись седалищем на белый фаянс и утопив горящее от стыда лицо в ладонях.

Щелкая себя по запястью резинкой перчатки, Ян наблюдал.

− Давай уже, − поторопил он, − время идет.

Второй раз показался более мучительным и менее стыдным.

Я было ринулась к унитазу, но Ян удержал за плечо:

− Рано, подержи хоть с минуту.

Налюбовавшись в первый раз, Ян с философским выражением лица массировал мой живот, впрочем, не забывая изредка касаться сжавшихся в упругие бутоны, сосков.

Третий и последующие разы, казались вполне терпимыми. Может, оттого что вода из меня вытекала прозрачная, а может, потому что Ян перестал отпускать комментарии, молча орудуя во мне шлангом.

Отклячив зад и опираясь на бортик ванной, я вдруг отметила, что металлический шланг в какой-то момент сменился упругой головкой члена.

− Расслабься, − зашептал на ухо свитч, − представь, как бы делала это с Хозяином.

И я представила. Пара фрикций и, хоть я и старалась держаться до последнего, выдала сдавленный полувздох-полустон, от которого, Ян дернулся и после секундной паузы вошел на всю длину, бурно кончив. Снова душ.

− Ты хоть когда-нибудь уймешься? – вопрос, конечно, риторический. Казалось, Яну все равно, в кого, в какой позе и сколько. Даже наказание Хозяина, если и умерило его пыл засовывать член куда придется, то очень ненадолго.

Как и следовало ожидать, ответа я не удостоилась.

− Так, что выбираешь – воск, бритва, крем?

На мгновение я задумалась. Воск – сразу нет. Не доставлю я этому гаду удовольствия насладиться моими страданиями, применяя ко мне этот гитлеровский метод! Тем более что с гигиеной внутренней закончено и теперь Яну совсем не обязательно быть нежным. Крем? Для свитча это лишний повод снова забраться своими пальцами туда, куда не следует.

− Бритву. Только не отхвати мне чего-нибудь лишнего, ладно?

− Уж постараюсь. Вообще, имей в виду – в следующий раз будешь все это делать сама. Я не нянька тебе все-таки, − небрежно орудуя бритвой, приговаривал Ян.

− А что, будет еще следующий раз? – я ужаснулась.

Все эти манипуляции с чисткой на какое-то время отвлекли меня от предстоящего, но брошенная вскользь фраза заставила меня снова занервничать. Закончив с гигиенической частью, Ян приволок одежду – странного вида трусы, очень откровенного вида, с настолько тонким кружевом, что они казались почти прозрачными, с игривым разрезом снизу, на том самом месте, которое, казалось бы, должно быть прикрытым. Роль лифа выпала кожаной портупее с бесчисленным количеством пряжек. Ян помог подогнать ремни так, чтобы они плотно прилегали к телу, приступил к нанесению макияжа.

Насколько я помнила, в коридоре было большое зеркало, к нему-то я и направилась. Что ж, Ян постарался на славу: из зеркальных глубин на меня затравленным взглядом, с толикой любопытства глянула худенькая девушка. Тело дерзко обтянуто черными ремешками, грудь стоит торчком, копна медных волос отмыта и пахнет чем-то сладковато-медовым. Брови изящно изогнуты и расчесаны волосок к волоску, хищные стрелки дополняют идеально завитые, пушистые ресницы – никогда не думала, что могу выглядеть настолько… притягательно. Даже испещренная почти затянувшимися и свежими рубцами, спина, только добавляет образу пикантности.

− Наверное, надо добавить еще немного цвета, – резюмировал Ян, также любуясь трудом своих рук. Достал из косметички маленькую белую баночку и двумя точными движениями втер его в соски, придавая им нежный розовый цвет. – Так бы и съел тебя, ам!

− Подавишься, − фыркнул за спиной хозяйский голос. − Пора ехать.

23. Последний рубеж

− А как же…

− Есть ты сегодня не будешь. Позже сама потом поймешь, почему.

Хозяин кинул мне в руки куртку. Рядом на пол шлепнулись сапоги. Спасибо хоть, одеться разрешил. Медленно, словно в полусне, я принялась одеваться. Все, блин, игры кончились – интересно, увижу ли я еще этот дом или это мои последние минуты здесь? Я путалась в застежке, пытаясь справиться с непослушными пальцами, которые дрожали так, что молния начисто отказывалась застегиваться, когда Хозяин перехватил мою руку, сжал, заставляя поднять на него глаза. Пальцем прочертил линию от запястья до ладони, резко отпустил:

− Все, пошли в машину.

Ян остался, а мы с Хозяином проследовали к машине. Все время, пока мы шли по дорожке от дома к воротам, я непроизвольно старалась идти ближе к Хозяину, чуть ли не вжимаясь ему в бок: воспоминания об оскаленной собачьей пасти все еще было очень свежо. Надеюсь, милые песики сейчас не бегают где-то по участку. Злобные, невидимые во тьме, они поджидают, когда я отстану от Хозяина и тогда они бросятся ко мне, чтобы сожрать…

Тряхнув головой, я отогнала бредовые мысли. Это все от нервов. Юркнув на переднее сиденье, я сжалась в комочек, пряча ледяные пальцы в карманы куртки.

Пусть и напрасно, но я всю дорогу надеялась, что высшие силы сжалятся надо мной и поездка отменится. Например, авто сломается, или мы попадем в аварию, или еще что-нибудь, что позволит отсрочить поездку или вовсе ее избежать, но Хозяин уверенно вел машину по трассе, автомобиль разрезал светом фар спустившуюся на город, тьму, с каждой секундой сокращая расстояние до назначенного места встречи.

«Клуб» оказался ничем не примечательным домом за городом и, если бы не высокий забор, не позволяющий даже на секунду заглянуть и подсмотреть. Ворота – фигурная ковка, перед ними два охранника, за спиной у каждого угадывается по короткоствольному автомату: просто так зайти и выйти не удастся. Окна темны, но парковка перед воротами до отказа забита машинами – все иномарки, стекла оклеены непроницаемо-черной тонировкой.

Припарковавшись между монструозно-огромным джипом и красным двухдверным седаном, Хозяин заглушил двигатель и открыл дверь. Оглянулся на меня, все так же неподвижно замершую в кресле, вздохнул.

− Алис, я понимаю…

Ого! А мы, оказывается, знаем, как меня зовут! Куда же делось привычное «Лиса»?

− …ты переживаешь. В первый раз это нормально.

Да нет, что ты! Какие переживания!

− И я не хочу, чтобы ты повредила сама себя. Вот только я не всегда смогу быть поблизости, но я постараюсь смотреть за тобой. Если… − Хозяин запнулся, побарабанил пальцами по рулю, собираясь с мыслями. – Если что-то пойдет не так, я вмешаюсь. Остановлю тестинг.

Говорит так, будто не очень-то и уверен в своих словах.

− Тогда ты сам попадешь на мое место.

− Или нет. Но для тебя уже не будет второго шанса – либо клубный бордель, либо… Ладно. Этот твой побег изрядно подпортил репутацию нам обоим. Придется доказать что ты хороший саб. Послушный. Тебе придется довериться мне полностью.

− А разве у меня есть выбор?

Хозяин потер щеку:

− Выбор есть всегда. Я только могу пообещать тебе сделать все возможное, чтобы мы оба покинула Клуб с минимальными потерями.

Горло сдавило.

− Тебе-то какая разница? – я чувствовала, что вот-вот разревусь. В уголках глаз защипало, губы скривились в некрасивую усмешку. – Ты свое дело сделал. Чего тебе до меня? Какое дело Хозяину до игрушки? Сломалась – всегда можно заменить другой! А другую – следующей!

Хозяин наклонился ко мне так резко, что я непроизвольно втянула голову в плечи. Навряд ли он станет меня бить – вот здесь, в машине, но все равно мне стало страшно. Куда страшнее, чем было еще минуту назад.

− Ты лучше сразу меня, сам… Только не надо вот этого всего – про «все будет хорошо» и прочее. Только быстро, я же в курсе, что ты без оружия не ходишь, вот им и воспользуйся. Чтобы не так больно.

Я была готова к тому, что он меня ударит. И даже к тому, что наоборот, прижмет к себе – тогда я бы точно разревелась. Но он остался неподвижен.

− У нас нет времени на рефлексию, − сказал Хозяин, его голос стал холодным и жестким, − здесь не место для подобных… Я, по-твоему, похож на идиота, способного убить человека ради… этого всего?

− Если честно? – пискнула я. Но вопрос оказался риторическим.

− Мне придется быть с тобой жестким и твоя задача на сегодня – слушаться. Просто слушаться. Не паниковать. Запаникуешь – тебе же хуже. И упаси тебя Господь закатить истерику.

Показывая, что дальше пререкаться он не намерен, Хозяин покинул автомобиль. Обойдя его, открыл мою дверь и за запястье чуть ли не выдернул меня из салона на улицу. Сапоги заскользили по снегу. Куртка распахнулась, холодный воздух тут же пробрался к телу. Поддерживая меня под локоть, Хозяин направился к воротам. Охранники пропустили его без вопросов – либо знали его в лицо, либо были оповещены заранее. Шаг, шаг, еще один – не останавливаясь и не обращая внимания на то, что я едва поспеваю за ним, Хозяин стремительно преодолел расстояние от ворот до крыльца. Схватился за массивное кольцо, заменявшее дверную ручку. Потянул.

Я ошибалась – свет в доме горел. Окна сверху донизу были заклеены черной непрозрачной пленкой. На удивление в холл пустовал – нас никто не встречал.

− Куртку оставь здесь, − велел Хозяин. – Сапоги снимай, обувь тебе тоже не понадобится.

Откуда-то сбоку послышались быстрые шаги – к нам навстречу торопливо семенила девушка. Все как полагается: татуировка «SW», матерчатый ошейник зеленого цвета, взгляд почтительный и покорный. Как и на мне, на девушке отсутствовала обувь. Руки закрывали перчатки из черного латекса.

− Клубным запрещено прикасаться к чужим сабам без разрешения, − шепотом пояснил Хозяин, когда девушка, подхватила мою одежду и куртку Хозяина, исчезла в глубине дома.

− Строгач, удавка? – спросила девушка. Я вопросительно уставилась на нее, но оказалось, вопрос был адресован не мне.

− Удавка, − ни секунды не раздумывая, сказал Хозяин и обратился ко мне: − подойди.

Надавив мне на загривок, заставил наклониться. Ошейник щелкнул и раскрылся. Сразу стало очень легко – все это время я и не осознавала, какую тяжесть мне приходилось таскать на себе!

Девушка протянула Хозяину тонкую цепочку с двумя кольцами-ограничителями вместо застежки. Хозяин продел цепочку в одно из колец и набросил мне на шею. Щелкнул карабин. Стоп, это что, поводок?! Он меня как собаку будет водить на нем?

− Зачем это еще? – я вскинулась, но резкий рывок поводком вынудил меня опустить голову. Цепочка заскользила по коже, затягиваясь, но стоило только перестать сопротивляться, как она снова свободно повисла, спускаясь по шее вниз, подобно украшению.

Еще рывок и Хозяин повел меня по коридору к лестнице, наверх, пока мы не остановились перед тяжелыми деревянными дверьми с вычурными золочеными ручками.

− Смотреть в пол. Ноги не сжимать. Рот держать приоткрытым. На топов не глазеть. Молчать и говорить, только если обратятся напрямую, что вряд ли. Со стола ничего не брать. Пить – когда разрешу.

Хозяин сделал шаг и схватился за ручку двери. Оглянулся на меня, на его лице вдруг отразилась слабая улыбка.

− Я верю в тебя. Помни: если что, я рядом.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю