Текст книги "Красные следы на белой коже (СИ)"
Автор книги: Екатерина Асси
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)
17. Молчание – золото
Он двинулся ко мне навстречу, в свою очередь, я натянула цепь максимально сильно.
Если он сейчас не вмешается, я реально же задушусь тут! Цепь – не веревка, ее так просто не ослабить – звякнув, металлические колечки плотно сцепились, фиксируя импровизированную удавку в одном положении.
Сильные руки легли поверх моих – все-таки Хозяин решил вмешаться. Цепь с грохотом упала на пол. Опустив веки и стараясь изгнать пляшущие перед глазами цветные пятна, растираю горло. Вот теперь-то на нем точно живого места нет – куда там Павленко!
− Пошли, − повторяет Хозяин.
− К… куда? – речь дается с трудом, горло адски дерет.
− На кухню.
Снова идет полутемными коридорами – уже почти стемнело, но свет почему-то Хозяин не включает, но он ему и не нужен: мой мучитель прекрасно ориентируется в этом доме.
− Ты ведь здесь не живешь, − высказываю вслух озарившую меня, мысль.
− Нет, − глухо отзывается он.
На кухне Хозяин изменяет своим привычкам – выключатель щелкает, озаряя пространство теплым светом. Довольно просторное помещение вмещало в себя навороченную электрическую плиту, две раковины, длинную, как взлетная полоса, разделочную поверхность, стол и несколько стульев вкруг.
− Кофе будешь? – спросил Хозяин. Я отрицательно помотала головой. – Есть хочешь?
Получив все тот же ответ, он устало опустился на стул. Сцепил руки в замок и опустил их на стол. Немного помедлив, я села напротив. Представив, как в измученное горло протискивается пища, я скривилась.
Повисла неловкая пауза.
− Мы можем попробовать нормально поговорить? – я первая нарушаю эту гнетущую тишину.
− А зачем? – Хозяин откидывается на спинку стула, смотрит на меня широко распахнутыми глазами, в которых плещется море. Кажется, он искренне не понимает.
Голубые. Глаза голубые. Я, конечно, слышала о том, что цвет глаз может меняться от настроения, но видеть вживую – никогда не доводилось. А сейчас в этих глаза и печаль, и насмешка.
− То, что я расскажу тебе все… оно ведь ничего не изменит и не сделает ситуацию менее… неудобной.
− Получается, ты решил от меня избавиться? – делаю я пробный заход.
− Нет. В общем… Короче, просто слушай и постарайся запомнить.
Поспешно киваю. Я сама понятливость.
Особенно если дело касается моего выживания.
− В четверг поедем в Клуб…
− Да что за Клуб-то?
− А, ну да, − Хозяин сильнее сжимает руки, так что костяшки пальцев белеют. – В определенных кругах есть… ну, определенные правила, игнорируя которые невозможно оставаться тем, кем я являюсь сейчас. Живая игрушка – отлично подходит для подтверждения статуса. Если ты не можешь подчинить себе человека – ты не можешь ничего, так, по крайней мере, считает у нас… ну, некоторые считают, в общем.
− Это ясно, − я киваю, − то, что у вас там за забавы мне понятно. Я тут причем?
− Ты? – Хозяин морщит лоб, собираясь с мыслями. – Ты мой последний шанс не стать нижним.
Сам того не осознавая, Хозяин трет пальцами хвостик шрама на шее.
− В четверг будет собрание топов. Ну, доминантов, то есть. Если покажешь себя хорошо – тебя оставят при мне. Нет – заберут для перевоспитания.
− А другого выхода нет?
− Нет. Есть места, пути назад из которых нет. Как для доминантов, так и для сабов… Считай, что ты попала на закрытую тусовку этих… как их… иллюминатов или прочих масонов, если тебе так будет проще. Каждый состоящий в Клубе сам решает, что̒ именно позволительно своему сабу, естественно, в пределах дозволенного. По крайней мере, пока в Клубе всем заправляет Бурый.
− Бурый?
− Буровских. Мэр – ты должна его знать. Скорее всего, кстати, будет избираться на второй срок.
− Так это он организовал ваш «кружок по интересам»? – уточняю я. Упитанная рожа мэра смутно помнилась мне по агитационным предвыборным листовкам и редким интервью в местной газете.
− В общем, в лучше тебе вести себя хорошо. Если все пройдет успешно, будет все, как в сказке: поцелуи-подарки, развлечения и все остальное, что разрешу. Если буду в настроении.
− То есть, сейчас ты в настроении?
Хозяин выдавил кривую усмешку:
− Мне незачем давить тебя сейчас. Вот если бы до собрания было больше времени – тогда мы прошли бы через все стадии воспитания: с чувством, с тактом, с расстановкой. Сейчас же смысла нет – либо ты переживешь собрание и тогда все само встанет на свои места, либо – нет.
− А если нет? Если все пройдет плохо?
− Тогда ты отправишься на «общественные работы». Оттуда, кстати, шансов выбраться и прибиться к хорошему доминанту почти нет: кому нужен б/у саб, если можно воспитать под себя нового с нуля? А вообще… ладно, не будет об этом.
− О, так мы вполне еще можем стать… как ты там говорил? Ровней?
Хотелось смутить его и осадить.
− Что-то ты слишком быстро из зашуганного звереныша на привязи стала дерзкой, зубастой лисицей, − Хозяин наклонился на стол грудью. – Ничего. В Клубе обломают. И раз ты так и не научилась сдерживать свой язык, которому лучшее применение ты не в состоянии найти, пришло время обещанного урока.
Порывшись в кухонном ящике. Хозяин вынул моток скотча. Демонстративно положил на стол.
− А может не надо мне рот заклеивать?
− А может не надо чушь нести?
Тяжело поднявшись, он ухватил меня за локоть, заставляя встать. Отрезал кусок скотча и, примерившись, налепил его мне на рот и под непрекращающееся негодующее мычание ответ обратно в комнату.
− Я обожаю твой голос, Лиса, − нежно пропел он, пристегивая цепь на причитающееся ей место и утягивая так, что свободы мне оставался, от силы, метр. Снова надел мне на руки браслеты. Закрепил на ошейнике. – Но еще больше я обожаю когда ты молчишь. Руки связываю – чтобы скотч, случайно, сам собой не отклеился.
Кинул на пол одеяло:
− Не простудись. Урок номер… сколько там? А, неважно. Итак, урок следующий: «Молчание – золото». И чтобы не подвергать тебя искушению вымолить прощение, на сегодня мы с тобой прощаемся. Доброй ночи.
Обозначив на моем лбу издевательский поцелуй, Хозяин подхватил с постели свои вещи и вышел прочь.
Из-за скотча нежная кожа лица слегка зудела. Интересно, а есть ли в моей медицинской карте упоминание аллергии на клейкую ленту? Радует, что вместо кнута, Хозяин ограничился только этим наказанием. Что-то подозрительно он добр в последнее время. Попытка сманипулировать им (и удавшаяся попытка!) – слишком серьезный поступок, чтобы просто так взять и проигнорировать его.
Хлопнула входная дверь. Передумал и решил вернуться? Цокот каблуков по ламинату. Хм, да ла-а-а-адно. Нет. Не может быть, только не говорите мне, что…
Да. Точно.
В комнату вошла девушка. Платиновая блондинка, в полушубке из голубой норки, она уверенно пересекла комнату, оставляя на черном полу следы грязи и царапин. Уперла в меня ничего не выражающий взгляд. Не спорю, выгляжу я колоритно – с синюшней шеей, голая (не считать же наброшенное на плечи одеяло полноценной одеждой!) с исполосованной спиной, спутанными, мокрыми после душа рыжими волосами, пахнущая сексом − хоть сейчас на конкурс красоты!
Ситуация требовала что-то сказать. Как хорошо, что мой рот заклеен и мне не придется что-то объяснять.
То, что эта особа отпустит меня, я не надеялась – тут с жалостью у всех проблемы, вряд ли моя гостья станет приятным исключением. Да и ключи, опять же, есть только у Хозяина и, пожалуй, у Яна. Или это одни и те же ключи?
− Лиса? – спросила блонда.
Я покивала. Блонда неторопливо сняла полушубок, бросила на кровать. Из сумочки вынула пачку длинных сигарет, прикурила. Она стояла напротив, на расстоянии вытянутой руки от меня, властно затягиваясь и молчала. Наконец, она докурила. Подошла ко мне вплотную и с размаху затушила бычок мне о плечо.
− У-у-ум-м!
Так, кажется, в полку моих мучителей прибыло.
18. Ольга
Отбросив окурок блонда отошла на шаг назад и со всей дури влепила мне пощечину. Голова мотнулась в сторону. Ну, с-стерва! Повезло тебе, что я в наручниках иначе кто-то лишился бы своих пергидрольных волосенок!
Блонда вошла в раж. Силы у нее было явно поменьше, чем у Хозяина, но вот ярости ей было не занимать. Острый каблук уперся мне в ребро. Глядя, как я извиваюсь от боли, блонда надавила сильнее.
И все это молча, не произнося ни слова.
Да кто она, мать ее? Может, − тут я похолодела, это жена Хозяина? Решила навестить муженька, а тут я. От такого озвереешь, пожалуй…
Противно запищал мобильник. Девушка убрала ногу и отошла в кровати. Достала из кармана шубы телефон.
− Маркуша? – проворковала она в трубку, − А я тут в гости к тебе зашла. Да. Что значит…
Договорить она не успела – дверь снова распахнулась и на пороге я увидела Хозяина. Следом за ним семенил Ян. Слава богу. Вот сейчас я и знаю, что это за бешеная сука у нас в гостях!
Блонда снова вдавила каблук мне в грудь.
− Ты охренела?!
Марк рывком отдернул девушку, но та и не думала сопротивляться.
− Зачем приехала?
− Соскучилась, − та состроила невинную гримасу.
− Соскучилась она, − фыркнул Хозяин. – Лису зачем трогаешь?
Блонда злобно сощурилась:
− Значит, дорогой братишка, Яна моего можно обижать, ага? А эту мелкую шлюху – нет?!
Вот это да!. Три раза – вот это да!. Это его сестра? Это она за Яна мстить приперлась? Это Хозяин за меня заступился? Мир сошел с ума.
Хозяин угрожающе двинулся на блонду. Та и не думала пугаться. Закурив очередную сигарету, она выдохнула дым Хозяину в лицо:
− Ты сломал Яну ребро.
Хозяин поморщился. Отошел к окну и открыл форточку.
− Он нарушил мой запрет. Он не имел права трогать мое.
− Тебе жалко? Тебе всегда всего жалко! Даже для меня! Ты вырос, а ничего так и не изменилось.
− Вот только давай не будем ударяться в демагогию и выходить за рамки твоих умственных способностей!
В этот раз окурок попал мне в бедро.
− Так, все, хватит!
Хозяин схватил блонду за запястье, вывернул. Та вскрикнула и ужом завертелась в захвате. Рыкнув, она впилась зубами Хозяину в плечо.
Замах. Удар! Блонда осела на пол, держась за щеку. Замахнувшись опять, Хозяин шагнул к ней и остановился: на его пути встал Ян. Со смесью страха и решимости, потупив взгляд, Ян загородил эту стерву от нового удара, не обращая внимания на ее хохот. Она-то, в отличие от свитча, не испугалась. Да и навряд ли это их первая семейная перепалка. Вот только я-то тут причем?
Чувствуя, что тоже должна что-то сделать, я в свою очередь, щекой прижалась к ноге Хозяина. Да сними же ты этот скотч с моего лица! Уж я тогда скажу этой особе все, что о ней думаю! Но, Хозяин, видимо, итак догадался, о моих намереньях встрять. Дернув ногой, он заставил меня отползти обратно, где сидела.
− Иди ты нахрен! − выдохнул Хозяин. – Не жалко мне. Только вот Янчик сам от этого кайф ловит. Правда, Янчик? Нравится, когда тебя, как нижнего, а?
Удар, предназначенный сестре – уже не ладонью, а кулаком и Ян, кратко выдохнув, припал к полу. Хозяин опустил ботинок ему на шею. Надавил. Ян захрипел.
− Нравиться ведь, а? Мерзкая мр-р-разь!
Блонда снова хихикнула. Она и не думала вмешиваться, наблюдая за развитием ситуации. Только когда глаза Яна начали закатываться, она тихо сказала:
− Ладно, хватит.
Но Хозяин уже вошел в раж.
− Гнида, против меня пошел, значит? Ольке настучать решил?! Да я тебя…
− Маркуш, хватит. Он задохнется. А нового нанимать сейчас не с руки.
Я тихонько всхлипнула. Хозяин повернулся ко мне и едва улыбнулся уголком рта, но его взгляд оставался все таким же холодным. Убрал с Яна ногу и тот, как был, не вставая, отполз к блонде.
− Ольгу Сергеевну благодари, тварь. Зря она тебя, мразоту, жалеет…
− Спасибо… − захрипел Ян.
− Пшел вон, − Ольга кивнула на дверь. – Жди в машине. Со мной сегодня поедешь. И кофе принеси.
− Вот скажи мне, − Ольга лениво крутила в пальцах зажигалку, − что с тобой твориться в последнее время? Раньше тебе было все равно – мальчики, девочки…
− Ты будешь на собрании?
− Нет. Я не хочу лишний раз лезть Бурому в глаза.
− Ты так и не нашла саба?
Хозяин скрестил на груди руки. Он явно не был доволен приездом сестры, впрочем, даже не стараясь это скрыть.
− Кофе.
Старательно обходя хозяина по дуге, Ян поставил поднос на постель. Первую чашку Ольга протянула хозяину, вторую взяла себе. Мне, само собой разумеется, кофе не досталось.
− Постой, − Хозяин хмурил лоб, смотря как осторожно, мелкими глотками пьет его сестра горячий напиток. – Только не говори, что…
− Я не хочу делать его нижним, − отрезала Ольга и резко оборвала себя на полуслове. Взглянула на меня.
– А мы не можем поговорить без нее?
− Лиса не станет вмешиваться.
Вмешиваться? Как обще может вмешаться человек на привязи и заклеенным ртом? Сказать «М-м-м»? Да и послушать что еще скажет эта дамочка страсть, как хотелось. Поэтому придется побыть паинькой и на некоторое время прикинутся валенком.
− Тебе не кажется, что ты поставил не на ту лошадь?
Аромат кофе приятно щекотал ноздри и вызывал бурное слюноотделение. Сколько я уже не пила его? Да с самого приезда, долго считать не надо.
− Если что и случится, твоему Яну это только на руку сыграет. Я ведь знаю, чего он добивается, Оль. А как он Лису пытался поймать! Отвратительно пытался, если честно. В любом случае, как бы это сказать… не знаю. Он вполне может стать вместо меня верхним, а…
− А ничего. Ты снова станешь нижним, вот и все.
− Ты ему нравишься. Я же вижу, как он ссытся, когда на тебя смотрит. Он и ко мне нанялся, только чтоб под тебя изредка ложиться, ты знала?
Ольга допила кофе, поболтала осевшую на дно чашки, гущу. Перевернула над подносом.
− На мост похоже, или на арку какую-то…
Она отставила чашку.
− Конечно, знала.
Хозяин подошел к ней вплотную, так, что Ольга наверняка почувствовала его дыхание на своем лице.
− Ты потрясающая женщина, Оль. Только ты можешь относиться к кому-либо как к полному ничтожеству, а потом приехать защищать его.
− Ты слишком много трахаешься в последнее время. И слишком мало думаешь.
19. Сплошные противоречия
Ольга всхлипнула и отвернулась.
− Эй, − Хозяин тронул ее за плечо, − да ладно тебе. Все пройдет как надо. Я верю в Лису. Я как-нибудь выкручусь.
− Да плевать мне на нее! Ты Яна не обижай только.
− Я не трону его, − ответил Хозяин. Блин, а я-то думала, она из-за брата так разнюнилась, а оно вон что! – Ты ж меня потом со свету сживешь.
А вот когда я реву, она что-то не такой заботливый! И вообще – чего это она, а? Пришла тут, понимаешь, накинулась на беззащитную меня, устроила скандал, а затем и драку. Это мне, как пострадавшей стороне реветь положено! А Хозяин… Приятно, конечно, что он в меня верит, но… Я сама в себя не верю! И весьма смутно представляю, что меня ждет в ближайшем будущем. Это слишком пугающе и… волнующе. С одной стороны, хотелось, чтобы оставили в покое. С другой же – я начала привыкать к этому типу.
Я настолько погрузилась в размышления, что не заметила, как блонда уехала, а Хозяин подошел ко мне и сорвал с губ скотч. Ауч!
− Лиса, что ты думаешь по этому поводу? – спросил Хозяин.
Мог бы и поаккуратнее! Затем он освободил мне руки. Я замерла у стены, лихорадочно соображая.
− А как же наказание? – ляпнула я первое, что пришло в голову.
− Настроения нет.
Устало выдохнув, Хозяин щелкнул выключателем на стене, включая свет, и как был – в уличной одежде, животом завалился на кровать: одна рука под подбородком, другая свешивается на пол. Я представила себе, как это могло быть – Хозяин и вдруг подчиняется кому-то. Интересно, а как оно ему? Мысленно я нарисовала его – Хозяина и второго доминанта. Мужчина или женщина? Наверное, все-таки, женщина. Вот она подходит к Тихомирову, тот послушно откидывается на кровать, а доминантка садиться на него сверху – прямо на лицо, а покорный Хозяин делает все, чтобы доставить ей удовольствие. Горячий, юркий язык проникает между складок кожи, девушка изгибается – каблуки ее туфель упираются Хозяину в ребра.
− Лиса! Ты уснула там, что ли? – настоящий Хозяин хмуро смотрит на меня, поджимает губы.
− А?
− Вот что мне с тобой делать?
Хозяин продолжает сверлить меня взглядом. Лицо задумчивое, циферблат часов на правой руке отражает свет люстры.
− Я не знаю, что я должна думать по этому поводу, Хозяин.
Когда не знаешь, что сказать – не говори ничего.
Он резко встает с кровати, подходит ко мне. Замираю, стараясь ни то что не шевелиться лишний раз – вообще не дышать. Хозяйский рот накрывает мой, одеяло падает на пол. Губы спускаются ниже, задевают ошейник. Потом – к ключицам, к плечам, к груди. Прикусывает кожу зубами, тянет ее, трепетно лижет. Сильно впивается в сосок, выкручивает его, отпускает и зализывает. Дует на место укуса и я морщусь от резкой смены температуры. Борясь с желанием, обмякаю в хозяйских руках. За окном – тьма, свет люстры настолько яркий, что режет глаза.
− Стоит тебе уехать и со мной опять приключится какая-нибудь пакость. Вернется твоя сестрица. На меня упадет потолок. Я знаю, что не вправе просить, но… Ты не останешься сегодня здесь? В смысле, − я беспомощно покосилась на кровать, − вот прям со мной?
Хозяин отстранился. Принялся ходить туда-сюда по комнате.
− Нет, конечно, я могу остаться… Да. Наверное. Я же должен обеспечивать тебе безопасность? Должен.
Да он еще сомневается, что ли?!
− Это в твоих интересах, Хозяин. Иначе, − зловеще добавляю я, − пока тебя не будет, кто-нибудь обязательно воспользуется… ситуацией.
− Ладно, − Хозяин резко сгреб меня в охапку. Отстегнул от ошейника привязь. – Все равно тебя кормить надо еще.
Снова впивается в мой рот. Я тихонько охаю, навливаюсь спиной на стенку.
В эту ночь уснуть так и не получилось. Прижавшись к Хозяину – тот спал, раскинув руки и запрокинув голову назад, я думала.
Это ведь – если не считать тот случай, когда Хозяин пришёл пьяный – первый раз, когда он остался здесь ночевать. И хоть где-то внутри меня все еще жил страх, я все же была рада, что Хозяин остался.
До четвёрга всего пара дней. Может, поэтому Хозяин стал таким жалостливым? Но даже несмотря на его внешнюю мягкость, я ни капли не сомневаюсь стоит мне его разозлить – по-настоящему, а не все эти словесные перепалки, как кнут снова поселится рядом с кроватью.
Он ведь ясно мне сказал: мучить меня ему не особо хочется. Тогда зачем? Почему бы просто не взять и не найти себе ту, которой будет по кайфу терпеть подобное?
Но больше всего пугало и вызывало недоумение совсем другое. Я сама начала увязать в нем, в Хозяине. Я не могла найти ту точку, причину, когда что-то во мне переломилось. Теперь мои чувства и отношение к Тихомирову окончательно перепутались. Мысли о Хозяине внезапно вместо ужаса и отвращения стали доставлять любопытство и какое-то стыдливое удовольствие. Я думала о нем. Но стоило только Хозяину взять меня либо причинить боль – все снова становилось прежним. Когда он был рядом, хотелось, чтоб он был ещё ближе, но как только он входил в меня – неважно, членом или пальцами – я готова была умереть (или убить его самого), лишь бы все это закончилось. Как же бесят эти противоречия в голове, в сердце, в действиях!
Непрекращающаяся карусель эмоций, к которой меня приковали цепью.
А на закуску, самое неприятное: Хозяин давно догадался об этом и, возможно, даже раньше, чем я. И теперь наслаждается, как похищение и пленение плавно трансформируется в нездоровую, местами слишком жестокую связь. Наверное, потому он и выбрал меня: понимал, что потихоньку прививая мне осознание того, что только с ним я могу чувствовать себя в безопасности. Что только с ним у меня есть шанс на будущее – даже Павленко и тот считал, что сведя меня с Хозяином, он совершает благо, и требовал благодарности. Да и куда деваться-то, если простая попытка побега может быть куда опасней, чем жизнь здесь? Я больше не личность со своими правами и желаниями, а саб, вынужденный подчиняться любому, кто выше меня по клубной иерархии и даже если Хозяин отпустит меня, не факт, что на этом все закончиться – как я смогу помешать тому же Павленко время от времени заглядывать ко мне на огонёк? Да никак, блин.
Хозяин вздрагивает во сне и просыпается. Несколько секунд смотрит на меня мутным, расфокусированным взглядом – я шарахаюсь от него, но Хозяин ловит, прижимает обратно к кровати, затылком к подушке. Силой натягивает на нас обоих одеяло. Отворачивается и засыпает опять.
20. Записка
Почему-то я думала, что с утра Хозяин останется здесь, со мной. Однако, стоило мне проснуться и, открыв глаза, скосить их на вторую половину кровати, как обнаружилось, что никого нет.
Вскочив, я в волнении, скрестила руки на груди и прикусила губу. Это оказалось невозможным, невероятным, но факт есть факт: Хозяин ушел и оставил меня досыпать, не посадив меня на цепь. А стало быть…
Спешно одевшись, я сделала шаг к двери. Да не, это попахивает какой-то новой шуткой Хозяина – ну не мог же он в самом деле вот беспечно взять – и забыть про цепь. Нет, я, конечно, не жалуюсь: перспектива безвылазно сидеть в комнате без возможности отлучиться и малейшего шанса занять себя хоть как-то (вопреки мнению хозяина, я не считала анальную пробку таким уж веселым развлечением).
А может, до него все-таки дошло, что если кто-нибудь захочет причинить мне вред (и такие ведь находились!) то пока Хозяина нет дома, никто меня не спасет и не защитит. Вчера мне сказочно повезло, что Хозяин не успел уехать далеко – иначе, осталась бы от меня Хозяину одна шкура.
На руке, приклеенная скотчем, висела записка.
«Лиса! Я подумал над твоими словами и решил: тебе пора дать чуть больше свободы. Ты можешь ходить по дому, сколько вздумается, (только не ходи в мой кабинет!) в общем, займи там себя чем-нибудь.
П. С. И не вздумай выходить на улицу – Рик и Коди тебе не обрадуются!»
Веселенькое дело! Стало быть, это не простая забывчивость – хозяин намеренно не стал меня привязывать. Что ж, надо будет не забыть при встрече сказать ему «спасибо». А какой почерк – ну просто загляденье, не почерк: каждая буковка идеально выписана, все слишком правильно, ни съехавшей строчки, ни кривой черточки.
Коридор был тих и пуст. Впервые за все время, пока я жила тут, я выхожу из комнаты без сопровождения, а это, определенно, не может не радовать.
Почему-то мне казалось важным не нарушать поселившуюся тишину в доме. Да и вообще, привлеку к себе внимание и плакала тогда моя свобода! Поэтому, я решила побороть первичное желание выйти из дома, прикинувшись валенком: мол, никакой записки не видела и про запрет не в курсе. Однако, взвесив все «за» и «против», пришла к выводу, что знакомиться с вышеупомянутыми Риком и Кем-то-там-еще лучше на полный желудок.
А значит, мой путь пролегает прямиком на кухню.
Очень кстати пришлось то, что вчера Хозяин успел показать, где эта самая кухня находится, а то пришлось бы мне тыкаться в каждую дверь, как заблудившемуся котенку! Впрочем, как следует прошерстить этот домище будет тоже весьма нелишним, но все это позже, потом…
Огромный, с двумя дверцами, холодильник, больше походил на шкаф какой-нибудь космической станции (если на космических станциях есть что-то подобное), серо-стальной, этот монстр едва слышно урчал своим нутром.
− Не дребезжи, − пробормотала я, встав на цыпочки и задирая голову в стремлении заглянуть на верхние полки.
Зелень с красными листочками, зелень с круглыми листочками, о, петрушка!.. зелень с фиолетово-бурыми листочками… Так, ясно – в нижнем ящике вкуснятины не найти. На следующей полке также ничего съестного: какая-то сплошная батарея из бутылок с водой. Нафига столько-то?
Чтобы заглянуть на верхнюю полку, пришлось влезть на табуретку. Едва моя рука нащупала в недрах холодильника контейнер с салатом, запахом очень похожим на оливье, а видом – на цезарь, как за спиной прозвучало вкрадчивое:
− Что это загребущие ручонки шарят по хозяйской кухне?
Я ойкнула и оступилась. Шаг назад – и табуретка, качнувшись, завалилась набок. Отстраненно я отметила, что под ногами больше нет опоры, но едва я успела испугаться, как чья-то рука подхватила меня под мышки, не дав упасть.
Подняв и поставив табурет на место, Ян усмехнулся, погрозил мне пальцем, взял со стола чашку с наполовину отпитым чаем и сделал глоток.
− Я тебя не заметила, − пробормотала я.
Стало как-то не по себе. Особенно неловко было встречаться глазами после того, как я умудрилась стать невольной свидетельницей его вчерашнего разговора с Хозяином. Хотя, судя по довольной роже Яна, это смущало только меня.
− Ой, правда? − он закинул ногу на ногу и наигранно-удивленно выпучил глаза, − А, тогда, конечно, извини. Я специально не стал обозначать свое присутствие. Хотел посмотреть, что ты станешь делать.
Ну да, конечно. Большой Брат следит за нами.
Чего-то он после вчера слишком довольный.
− Бедняга. Как же скучно тебе живется, что ты не находишь лучшего развлечения, чем шпионить за мной. Понравилось хоть? – упрямо двигая табурет к холодильнику, я фыркаю.
Салат действительно оказался какой-то вариацией на тему цезаря, как если бы повар задумал вдруг добавить ананасы и убрать помидоры. Вкус непривычный, но есть вполне можно.
− Так что, − продолжила я, − ты и эта Ольга, вы, типа, вместе, что ли? Или как?
Ян насупился. Все-таки, каким бы беспечным он ни старался казаться, было видно, что мои слова ему неприятны.
− А какая тебе-то разница? – он подошел к раковине открыл воду и принялся споласкивать чашку. – Это тебя купили. А я – продался сам.
О, как оно, значит!
− Да-да, − быстро расправившись с салатом и задумчиво поглядывая, не поживиться ли еще чем-нибудь, ответила я, − вот только меня не месят, как тебя.
Ян круто развернулся на пятках. Дернул щекой, в его глазах загорелся нехороший огонек.
− А ты бы хотела?
На всякий случай я ткнула пальцем, показывая на потолок:
− Но-но, камеры! Даже не думай!
− Вообще-то, они только у тебя в комнате.
− Вообще-то, − в тон ему, выставив на всякий случай перед собой вилку, сказала я, − фиг ты меня больше разведешь на… на что ты там хочешь меня всегда развести?
− На секс? А тебе не все равно? Особенно теперь.
− Что значит – теперь?
Один-один.
− Завтра четверг.
Ян забрал у меня посуду и, выдавив на губку новую порцию «Фейри», методично принялся за мытье.
− Может хоть ты мне расскажешь, что там должно случиться?
− А ты у Хозяина спроси своего.
− Тебе он тоже хозяин, − я сощурилась, − может, и не в такой степени, в какой меня, но ты ведь его слушается. Так что не надо мне врать, что ты не подчиняешься ему.
− В отличие от тебя, он мне платит.
− Ты не ответил. Что будет завтра?
Неопределенно дернув плечом, Ян закрыл кран, выжал губку, положил на полку. Все – одной рукой.
− Да ничего не будет, − мокрая ладонь легла мне на плечо, я дернулась, скидывая ее. На одежде остался влажный след. – Спросят: «По своей воле или нет?» Ответишь «нет» − хозяина твоего выпнут из доминантов под зад ботинком, тебя – просто выпнут. Все счастливы, все довольны.
− Что-то я сомневаюсь.
− Решать тебе. Ответишь, что по своей воле – тебя ждут чудесные несколько часов в компании десятка придурков-высших. Выживешь – хорошо. Но я бы советовал тебе не геройствовать, а сразу сказать Бурому, что ты не из наших и все сразу закончится.
Если все так, то мне и бояться нечего, получается? Темнит Ян, ох темнит! Но разбираться с этим все равно придется завтра.
− Кто такой Рики Коди? Почему они мне не обрадуются?
На губах Яна заиграла прежняя улыбка.
− А пойдем, я покажу тебе.
Поманив за собой, Ян вышел с кухни. Чуть прошел вперед, остановился у очередной, ничем не отличающейся от других в доме, двери. Нажал на ручку.
− Прошу, − приглашающе взмахнув рукой, Ян вошел первым.
Комнату заливал свет – он шел от панорамного окна, выходящего в сад. За те дни, пока я не покидала дом, деревья скинули последние листья, а осенняя рыжина успела смениться на зябкую снежную пыль.
− Подойди к окну.
Обогну почти вплотную придвинутый к окну, стол, я подчинилась. Вздохнула – стекло тут же запотело, образовав на кристально прозрачной поверхности мутное пятно. Ладонь сама потянулась вперед – я медленно коснулась его пальцем, очерчивая линию, и вдруг отпрянула, с криком ужаса, натыкаясь спиной на стол, напрочь сметая с него содержимое.
