Текст книги "Небеса Европы - Во французской стороне... (СИ)"
Автор книги: Екатерина Голинченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)
А на третьем этаже находится офис-музей создателя этого произведения архитектуры – Гюстава Эйфеля.
И вечер опустился на Париж, и город зажег миллионы огней и продолжил жить своей удивительной жизнью.
За этот день все так утомились, что о посещении ночных клубов даже и мысли не возникло – осталось только вызвать такси, и домой – в мягкую постель, видеть сказочные радужные сны.
Спустившись утром на кухню, Маргарита нашла Дена и Джасси за нарезанием овощей для салата, в духовке уже готовилось мясо, а в микроволновке – разогреваются сэндвичи, распространяя приятный аромат по дому. Эллен и Этьен отправились в магазин за продуктами. Валентина и Камилла прибирали на заднем дворе, а близняшки убирали в гостинной.
– Salutе! Доброго всем утра! – весело поприветствовала она всех, – А что, кто-то из детишек ещё не проснулся или отказался есть свою порцию? – усмехнулась Марго, глядя на стоящий на столе стакан с кефиром и лежащее рядом с ним большое спелое яблоко, и поставила чашку в кофе-машину.
– А это твоя порция, дорогая, – подошедший Джон обнял её за талию и поцеловал в макушку, – Так что, половину своей дозы кофе оставь на потом и съешь это.
– Меня уже прировняли к детишкам? – Маргарита игриво нахмурила бровки.
– Жан прав, Cara mia, тебе, и правда, не стоит так увлекаться кофе, – выразила своё согласие с зятем Валентина, – Может быть, хоть его ты послушаешь?– и многозначительно взглянула на дочь.
– Ай, мама, ты на чьей стороне? – девушка вопросительно посмотрела на мать, поморщив носик, села на стул и принялась медитировать над кефиром.
– Ох, и какие тут могут быть стороны? Тебе стоило бы перестать капризничать, если не хочешь, чтобы тебя считали ребенком , – Маргарита уступила и, глубоко-глубоко вздохнув и сильно – сильно зажмурившись, выпила кефир, а вот яблоко съела с большим удовольствием.
– Вот, умница, – муж ласково потрепал её по щеке, а она состроила умильную рожицу.
– А братик и Даня ещё не спускались?– она хитро улыбнулась про себя, а в глазах её заискрились смешинки, – Как всегда, любят поспать подольше. Тогда они будут помогать мыть посуду после завтрака, – Марго поднялась со стула и принялась доставать из навесного шкафчика посуду и столовые приборы, сложила их в посудомоечную машину и запустила программу. Теперь остается только подождать, пока посуда не прополощется, достать её, протереть и можно будет сервировать стол.
– Всем доброе утро! – неспешно поздоровалась светловолосая, потягиваясь, – Не скучали без нас? – Даниэлла налила себе апельсиновый сок, – Смотрю, и тебя, Ритуля, заставляют следить за питанием, – хихикнула блондинка, с пониманием глядя на подругу, – Наше здоровье! – она подняла стакан и залпом выпила содержимое.
– Завтра, вы сможете поспать подольше – мы вами встретимся во второй половине дня. До обеда у нас с Джоном есть важные дела, – радостно сообщила Маргарита.
Тем временем дети самозабвенно носились по заднему двору вместе со щенками. Милорд же предпочел быть поближе к кухне и хозяевам.
Аккурат к самому завтраку вернулись Марк с отцом, они прогулялись утром по набережной: Лев Витриченко рисовал пейзаж, а парень увлекся фотографией, они даже успели купить на блошином рынке багет для картины и презентовали её семье Валуа:
– Спасибо, что показали мне город, – от всего сердца поблагодарил Марк, – Вы не представляете себе, что такое неделя моды в Париже – это всегда сумасшедшая гонка по фотосессиям и кастингам перед ней – выспаться лишний раз иногда не успеваешь, не то, что вот так, спокойно и не суетясь, прогуляться. Только сейчас я осознал, что так толком и не видел этого прекрасного города.
– Ваш чай, леди,– Джек поставил на стол чашку горячего черного чая с барбарисом и поцеловал жену, Даниэлла отблагодарила его улыбкой и поцелуем в щеку.
– Ну, что, друзья, вы уже определились с выбором факультетов? – спросил Шарль, когда все расселись за столом.
– Да, папа, мы готовы покорять Сорбонну,– Маргарита гордо задрала нос, и отец легко щелкнул её по носу, – А наша Жюстин – просто молодчина, у неё аттестат с высшим балом, – улыбнулась она подруге, на что та смущенно опустила глаза, – Нам только останется отправить по электронной почте копии документов, пройти онлайн – тестирование на сайте университета, и уже к середине сентября мы будем знать вердикт – поступили мы или нет.
– А у тебя какие планы, приятель? Планируешь поступать? – с интересом полюбопытствовал у Марка Этьен, – Если выберешь факультет информатики, то, я мог бы одолжить тебе свои прошлогодние конспекты, – предложил он.
– Спасибо, это было бы просто неоценимо, – улыбнулся тот, – Только мне нужно забрать свои документы у мистера Айронса. Пап, ты не обижайся, но он очень много для меня сделал, – парень словил виноватый взгляд отца, – я до сих пор чувствую свою вину перед ним за то, что так, без предупреждения, исчез и бросил его, а он, же всегда хорошо ко мне относился – он нашел меня буквально на улице и вытащил из такого дерьма, прошу прощения за выражение, что вы и представить себе не можете. Он, можно сказать, заменил мне отца, а я заплатил ему черной неблагодарностью, так подставив. До встречи с вами, всего несколько человек отнеслись ко мне по-человечески – Полина Аркадьевна – повар в приюте, дед Степан, и мистер Дуглас Айронс.
– Замечательно, – кивнул Джон, – И, тот показ – мы таки провели его, – после этих слов Марк сделал удивленные глаза, а Джон удовлетворенно улыбнулся произведенному его словами эффекту, – Послезавтра можем вместе навестить его – мне нужно как раз с ним переговорить. Я хотел бы заняться пошивом одежды, и мне не помешало бы получше узнать эту индустрию изнутри и спросить у него совета, как у профессионала. Я, конечно, не Готье и не Лагерфельд – но я рискну попробовать свои силы.
– Вот, у всех такое ошибочное мнение, а, Лагерфельд-то тоже человек, – пожал плечами Марк, – Он, конечно, суровый старик, но – ни что человеческое ему не чуждо.
– Ух, ничего себе, ты и самого Карла Лагерфельда видел? – изумленное выражение так и застыло на лицах Эллен и Джастины, а Даня и Рита чуть не поперхнулись напитками.
– Ну, как видел – был он как-то у нас в агентстве, выбирал моделей для показа, – беспечно отмахнулся парень.
– Так, что – мы договорились? Завтра мы будем заняты – у нас назначены встречи в мэрии и в опекунском совете.
– Вы, правда, не передумали меня удочерять? – Аделька, сидевшая на коленях у Марка, переползла на колени к Джону и крепко-крепко обняла его за шею, а в глазах её стояли слезы, – Теперь, когда у вас будет родной ребенок?
– Ну, что ты, в самом деле? Чего плачешь, глупенькая? – Джон погладил девочку по голове, – Или не хочешь уже?
– Хочу,– слабо всхлипнула она, – Только я думала, что вы уже передумали.
– А почему мы должны передумать? – поднял брови мужчина, продолжая успокаивать ребенка, пока она своими слезами окончательно не замочила его рубашку, – Мы ведь обещали тебе. У тебя есть наше слово. Только, прежде придется подтвердить наш брак по правилам вашего мира и переговорить с представителями твоего приюта. И, я искренне надеюсь, что у нас не возникнет трудностей, и всё решится как можно скорее, – он протянул ей стакан с водой,– Ну-ну, успокойся. Выпей, вот, воды, – та буквально вцепилась в стакан, делая большие жадные глотки и продолжая всхлипывать.
– Вы знаете, насколько это важно для любого приютского ребенка – найти любящую семью?– подал неожиданно голос Марк, – Кем бы я был сейчас, если бы мне встретились раньше такие люди, как вы? Кто знает...
– К сожалению, мы не в состоянии усыновить всех сирот, но, мы можем попробовать скрасить их ожидание новой семьи и материально помочь приюту.
– Тогда, я – с вами,– решительно настоял юноша, – У меня есть кое-какие сбережения на счету – детям они нужнее, чем мне. А я себе ещё заработаю, – он силился удержать улыбку на губах, а на глаза просились слезы, – слишком сильны были нахлынувшие воспоминания о том времени, что он провел в детском доме, как сердце каждый раз ревниво замирало с приездом новых потенциальных родителей, как он каждый раз усиленно делал вид, что ему всё равно, когда забирали другого ребенка – ведь, где-то у него есть отец, который его обязательно заберет. Но, отец всё не появлялся, и с каждым разом делать равнодушный вид становилось всё тяжелее и тяжелее, и всё чаще он убегал потом подальше от всех, чтобы не видели, как он плачет...В чем он виноват? Что он сделал не так, что от него отказался даже его родной отец? И с каждым днем становился он всё более угрюмым и замкнутым, а общение с другими людьми вызывало в нем только отвращение. Дети, которые не знали родительской ласки – их сердца ожесточаются, они могут быть очень жестокими к тем, кто отличается от них... Вместо того, чтобы плакать, он научился давать сдачи.
Марк сморгнул, чтобы прогнать из памяти эти картины.
– Приятель, ты, вообще, здесь? – Джон провел рукой перед его лицом, – Ты меня слушаешь? С тобой всё нормально?
– Да, всё в порядке, извините, – парень отпил воды и подмигнул, – Просто задумался.
– Не грусти, – Аделина протянула ему пастилку, – Держи конфетку. Мне всегда от конфет веселее становится, – Он благодарно потрепал её по челке.
Марк попросился взять с собой на прогулку фотоаппарат, чтобы поснимать природу и друзей, обосновывая тем, что из моделей зачастую получаются прекрасные фотографы, очень тонко чувствующие все нюансы этой профессии – ярким примером может служить известный модный фотограф Найджел Баркер, чьи работы стали всемирно известными. Вот и он, Марк, хочет попробовать себя в чем-то новом, что его очень заинтересовало, как это быть – по другую сторону камеры.
– Неужели ты знаком и с мистером Баркером? Обожаю его работы! – всплеснула руками потрясенная Маргарита, на что Джон скорчил недовольную гримасу.
– Ну, есть немного, – загадочно прищурился Марк, – Виделись пару раз на фотосессиях. Хотите познакомиться? В его лице мир, возможно, лишился хорошего врача, но – приобрел гениального фотографа, а до этого он десять лет своей жизни отдал модельному бизнесу. И, в нем, кстати, тоже есть индийская кровь, а его мать была «Мисс Шри-Ланка»
– Оказывается, у тебя такие связи, а ты молчал? – игриво отругала его Даниэлла.
Сегодня им предстоит пикник в Венсеннском парке, в былые времена бывшим лесом с королевскими охотничьими угодьями. Ныне на его территории расположен Парижский зоопарк, в котором создается полное впечатление нахождения на лоне природы, снова открытый после глобальной реставрации – и сегодня в нем живут более тысячи зверей и птиц в естественных условиях. В зоопарке есть и сад чудесных бабочек и красивый ботанический сад с оранжереями и садом с многообразием всевозможной растительности, где растут ирисы, папоротники, водяные лилии и лечебные травы. По дорожкам сада прогуливаются павлины.
Для малышей на территории парка есть аттракционы, и работает детский театр с мимами и клоунами.
Не спеша и расслабленно можно провести там целый день – катаясь на лодках по озеру, посетить ферму, прокатиться верхом или посетить буддийский храм, хоть одним глазком взглянуть на Венсеннский замок, или – на находящийся к востоку от Парка цветов – Венсеннский оружейный завод – старинное предприятие, где когда-то изготавливались боеприпасы, а ныне расположились четыре театра, включая и достаточно радикальный Театр-дю-Солей.
Казалось – до сих пор по парку слышен лай гончих, улюлюканье загонщиков и хлопанье крыльев охотничьих соколов. В своё время, Маргарита Валуа обожала соколиную охоту и слыла хорошей охотницей – всегда царственно восседая на лошади с гордо выпрямленной спиной, у неё даже был свой любимец – сокол по кличке Арно – до того самого рокового случая с отравленной книгой о соколиной охоте – с тех пор она возненавидела охоту. Ещё, именно охота помогла ей понять, какие чувства она испытывает к своему мужу – охота на кабана была запрещена для женщин, поэтому она не видела всего собственными глазами, но, весь двор только об этом и говорил – как Беарнец Наваррский спас короля Франции от верной смерти, лично заколов своим кинжалом кабана, напавшего на упавшего с коня Карла, когда остальные придворные, словно парализованные, не в состоянии были пошевелиться, он же, рискуя своей собственной жизнью, уберег монарха от бесславной гибели. Тогда что-то сильно кольнуло в глубине сердца – этот безрассудный поступок мог оставить её вдовой. Она и не представляла, что способна так испугаться за него, что он, вдруг, станет ей таким близким. Она поняла, что он для неё очень много значит...
Продолжить наслаждаться природой решено было в ботаническом саду медицинских трав и растений, который изначально был предназначен для обучения студентов – медиков и ботаников.
Проснувшись поутру, Даниэлла обнаружила прикрепленную магнитом на холодильнике записку от Маргариты;
"Доброго утречка!
Мы с Жаном, Марком и Аделькой уже убежали, решив так рано вас не будить.
Завтрак на плите – только разогреть.
Встретимся около полудня на площади перед Нотр Дамом.
Напомните Еве, что мы должны ещё выбрать ей свадебное платье – где же это лучше всего сделать, как не в Париже? Найдем самое лучшее.
Пожелайте нам удачи, и – хорошего утра вам.
Люблю-целую-обнимаю.
Марго."
И в конце – смайлик-мордочка.
Белокурая невольно улыбнулась – начался третий день их пребывания в Париже.
Мэрия Парижа стоит на площади Отель де Вилль, в здании городского дворца Отель-де-Вилль, расположенного на печально известной Гревской площади – это название площадь носила до начала девятнадцатого столетия. В дальнейшем она стала широко известна, в основном, из-за проводимых публичных казней, что проводились на протяжении нескольких веков, когда в истории средневековой Франции было преступников-простолюдинов вешали, преступникам из числа аристократов отрубали головв, а ведьм и непокаявшихся еретиков сжигали на кострах. В числе прочих, на Гревской площади были казнены: Габриэль Монтгомери (невольный убийца короля Генриха II), Жак Клеман (религиозный фанатик, убийца французского короля Генриха III), Франсуа Равальяк (убийца короля Франции Генриха IV). Поклонникам творчества Анн и Сержа Голон она известна как место казни графа Жоффрея де Пейрака, символ средневекового правосудия в творчестве Виктора Гюго – жестокого и кровавого.
Вместе с переименованием, сейчас она стала пешеходной зоной, и зимой тут заливают каток для желающих покататься на коньках, а летом здесь прожодят соревнования по пляжному волейболу.
Документы в мэрию были поданы, и через месяц была назначена дата регистрации.
Теперь можно было апеллировать на опекунском совете.
Аделька, конечно же, волновалась больше всех – пришлось купить ей мороженое для успокоения.
К сожалению, опекунский совет не дал конкретного ответа и отложил рассмотрение вопроса до получения документа из мэрии – бюрократические формальности, от которых ни куда не деться. Впрочем, они и не рассчитывали на скорый положительный ответ – но первый шаг уже был сделан, и теперь оставалось только надеяться на лучшее и запастись терпением. Тем не менее, от материальной помощи приют не отказался.
Пока до встречи с друзьями оставалось ещё время, можно было заняться ещё одним давно волновавшим Маргариту вопросом и навестить уже знакомое аббатство Сен-Маргарет, которому они помогали последнее время.
К большой радости Маргариты, они снова встретили свою знакомую маленькую цыганку по имени Мария:
– Здравствуй, дорогая! – девушка погладила её по волосам, – Как наши дела?
– Благодарю, всё хорошо!– улыбнулась девочка, – А как вы, мадам?
– Лучше и не бывает, поверь, милая, – беззаботная улыбка осветила лицо Маргариты.
– Я вижу, – улыбнулся во весь рот ребенок, – О, мадам, вас ещё ожидает большой сюрприз, – заметив, что девушка испугалась, она сразу добавила, – Не бойтесь, мадам – сюрприз приятный. Надеюсь, месье он тоже понравится, – Мария подмигнула Джону.
– Здравствуй, Мария! – протянул ей руку мужчина.
– Здравствуйте, месье! – задорно усмехнулась она, пожимая её.
– Можно, пока мы побеседуем с матерью-настоятельницей, с вами поиграет эта девочка? Её зовут Аделина, – попросила Маргарита, на что девочка одобрительно закивала.
– А это...? – Мария перевела взгляд на стоящего в стороне высокого бледного юношу с длинной косой цвета лаванды.
– Это наш друг, Марк, – утвердительно ответила девушка.
– Вы доверяете ему? – маленькая цыганка подозрительно покосилась на него,– Его душа полна смятения.
– Я доверила бы ему свою жизнь, – был ей ответ.
– Дайте мне вашу руку, месье, – предложила она Марку, и тот протянул ей свою ладонь, – Я не вижу... странно... вы, как новорожденный младенец – ваша судьба начинается заново... И только от вас будет зависеть, какой она будет. Теперь внутри вас не только боль и гнев, но, доброго – гораздо больше. Не потеряйте то светлое, что есть в вас, и не упустите свой шанс быть счастливым, – Мария улыбнулась и отпустила его руку, потом она повернулась к Маргарите, – Мадам, моя матушка хотела бы с вами поговорить, если вы не против. Она знает и умеет гораздо больше, чем я. Выслушайте её.
– С удовольствием познакомимся с твоей мамой, Мария, – радость девушки вдруг сменилась ужасным чувством тревоги и беспокойства, вместе с воспоминаниями накатила вдруг ужасная слабость, а лоб покрылся испариной, – А что твоя подруга? Лаура, так, кажется, её звали?– медленно и осторожно спросила она.
– Я же говорила, мадам, что она мне – не подруга, – покачала головой маленькая цыганка, – Она появлялась ещё пару раз, но, последний раз это было больше полутора месяца назад.
– Что?! – Джон и Марк, не сговариваясь, одновременно пристально посмотрели на Маргариту, – Откуда ты знаешь её?! Почему не сказала?!
– Всё-всё, хватит! – Маргарита повысила голос, чтобы докричаться до них, – Я и видела-то её мимоходом. Она мне просто погадала. Я не могу обвинять не разобравшись! Она же только ребенок – возможно, это и не она вовсе. А, если это, всё же, она, то, тем более – поклянитесь, что не будете сами искать с ней встречи! Я же не переживу, если с вами что-нибудь случиться – с кем-либо из нас.
– Она не ребенок, как ты не поймешь?! – не выдержал вдруг Марк, словно не было больше сил держать это в себе, – Этот, как ты говоришь, ребёнок – лишила меня матери, лишила меня нормальной жизни! – и лицо его исказилось от невыплеснутой горечи, и листва, что лежала у его ног поднялась в воздух, кружа вокруг него танец его боли.
Джон лишь стиснул покрепче зубы, но, хмурый взгляд его был чернее ночи – его, как будто, разрывало надвое, с одной стороны – он понимал чувства Марка, а с другой – он понимал, что и Маргарита права – ярость не прибавляет ума – он сам однажды чуть не убил Марка в припадке неконтролируемой ярости, о чем жалел бы всю жизнь.
– Марк, перестань! – Маргарита трясла парня за плечи, пока он не пришел в себя, и поднятая листва с легким шорохом не опустилась снова на землю, – Ты не такой, как она, не уподобляйся ей. Месть не вернет мадам Руслану. Разве этого хотела бы твоя мать для тебя? Вспомни, вспомни, что ты ей обещал!
– Послушай Маргариту, парень, – наконец, тихо произнес Джон.
– Понял, – только и ответил он, и отошел, присев на качели – опустив голову и машинально раскачиваясь, ощущая себя нашкодившим школьником, которого поучает строгая учительница, но, он-то уже не школьник – и это было немного обидно, но, то, что за него так переживают – приятно грело душу.
– Кто тут шумит? – в дверях показалась мать-настоятельница.
– Простите, матушка, – поспешила извиниться Маргарита.
– Рада вас видеть, идемте со мной, – и они проследовали внутрь.
Когда дела в аббатстве были завершены, их путь лежал далее – мимо цветочного рынка в сторону Латинского квартала, что расположен на холме Святой Женевьевы – святой покровительницы Парижа, где издавна находились школы, высшие учебные заведения и библиотеки. И уже издали стал заметен купол обсерватории легендарной Сорбонны. Неподалеку находится тот самый лицей Генриха IV, который в свое время окончили такие известные сыны Франции, как Виктор Гюго, Франсуа Миттеран, а неподалеку – церковь Святого Этьена, покровителя студентов. Здесь же рядом находится и большинство корпусов Парижского Университета.
– Вот, это и есть наш лицей, в который мы успешно перевелись почти в конце учебного года благодаря стараниям тётушки Даниэллы, – увлеченно рассказывала Маргарита, – В своё время его окончили великие деятели французской культуры и политики.
На улице имени Медичи в латинском квартале, где ударом кинжала фанатика-католика был убит Генрих IV, для его вдовы – второй его жены, Марии Медичи, на месте бывшей усадьбы, принадлежащей герцогам из рода Люксембургов, был построен дворец, прозванный Люксембургским. В саду можно попускать кораблики в центральном фонтане, полюбоваться фонтаном Марии Медичи и кругом королев – скульптурной композицией королев Франции и посмотреть сам дворец и оригинал статуи свободы. В настоящее время в Люксембургском дворце заседает Сенат Франции.
Когда они проходили мимо церкви Сен-Жермен де Пре...
И снова – отголоски прошлого...
В ночь на 24 августа 1572 года, между двумя и четырьмя часами утра зазвонили колокола Сен-Жерменской колокольни, которые поддержали все церкви католического Парижа. Это и был сигнал к началу массовой резни гугенотов.
В дома гугенотов, заранее отмеченные белыми крестами, врывались вооруженные католики и убивали всех, кто там находился, не щадя ни женщин, ни детей. Только в одном Париже погибло не менее двух тысяч человек.
Воды Сены стали красными, а камни мостовых – скользкими от рек пролитой крови, а воздухе витал запах самой смерти, и предсмертные крики тонули в колокольном звоне, который оглушительно раздавался в голове, грозя разломить черепную коробку.
Маргарита осела на землю, обхватив голову руками – неужели, это ни когда не закончится, и кошмар этот будет преследовать её всю жизнь?
– Маргарита, что с тобой? – с трудом, пошатываясь, она поднялась на ноги при поддержке мужа, – Всё в порядке?
– Ничего, я в норме. Это просто токсикоз, – она достала бутылку минеральной воды и сделала несколько глотков, – Сейчас всё пройдет.
Дальше – можно оценить очаровательный каламбур, что самый старый мост в Париже – Новый мост. Когда-то это было одно из самых опасных мест в городе, кишащее ворами и разбойниками, а днем его наводняли шарлатаны, певцы и фокусники.
Пройдя по нему попадаешь на остров Сите – с которого и начинался сам Париж – с легендарным героем книг и нашумевшего мюзикла, образцом пламенеющей готики – собором Нотр Дам, воздвигнутым в честь Девы Марии, со знаменитыми химерными скульптурами -горгульями и витражной розой – символом самой Девы Марии, связывающим воедино различные эпохи французской истории, победы и поражения, олицетворяя собой великий дух нации. В нем состоялся суд над Орлеанской Девой Жанной, на его ступенях происходило венчание Маргариты Валуа и Генриха Наваррского, в нем был коронован Наполеон Бонапарт.
И Маргарита снова ощутила тот удушливый запах, стягивающий грудь корсет и тяжесть огромного шлейфа на своих плечах – и стойкое тревожное чувство неотвратимой беды, и хотелось закричать, что было сил:
– Это не я! Хватит!
– Ты куда? Марго, постой! – Джон попытался её остановить, но, не успел – её ладонь выскользнула из его руки.
– Я должна сделать это, – с трудом открыв тяжелую деревянную дверь, Маргарита вошла внутрь и слова замерли у неё на губах, будто увидела всё это в первый раз, – это истинно были Небеса на Земле. Такого человеческий разум не в состоянии был постичь : восхититься – да, покориться – да, но постичь – это непостижимо. В веках вечно будет жить слава создателей этого великолепия. Величественные колонны, искусная резьба и огромные витражи – храм, достойный царя, Царя Человеческого.
– Мы с тобой, – Джон, Даниэлла и остальные твердо шагнули за порог старинного собора.
Маргарита присела на крайнюю лавку, перекрестилась и поцеловала крестик, что висел у неё на шее:
– Упокой, Господи, души несчастных, что погибли в страшную ночь Святого Варфоломея, – тихо произнесла она, – Упокой , Господи, души семьи Валуа, – на сердце стало заметно спокойнее, она закрыла глаза, вдохнула аромат свечей и прислушалась к церковной музыке. Зашедшие следом за ней друзья расселись рядом на лавках, а на своем плече Маргарита ощутила тепло родных рук мужа.
Уже выйдя из собора, они сердечно обнялись и стали обдумывать дальнейший маршрут.
Пешую прогулку решено было продолжить к саду Тюильри – в направлении Лувра. В наше время сад напоминает, скорее, музей под открытым небом, в котором находится множество скульптур, принадлежащих к различным эпохам – от времен Людовика XIV до работы архитекторов современности. Когда-то тут стоял дворец Тюильри, а теперь – самый значительный и самый старый сад «а ля франсэ» – французский парк. Посмотреть на него приходит множество людей. Если верить истории, то на одной из аллей парка когда – то разводил тутового шелкопряда сам король Генрих IV. Эти деревья остались и до настоящего времени.
Ну, вот и Лувр во всей красе показался, и колесо обозрения в парке Тюильри.
В основе Лувра лежит замок-крепость – Большая башня Лувра, возведённая ещё во времена короля Филиппа-Августа, желавшего защитить свой город на время, пока он отправлялся в крестовый поход с самим Ричардом-Львиное Сердце, ещё в эпоху раннего средневековья. Одним из главных предназначений замка было наблюдение низовий Сены – этого традиционного пути вторжений и набегов викингов. В начале четырнадцатого столетия, после передачи имущества Тамплиеров Мальтийскому ордену, королевская казна переносится в Лувр, Карл V делает из замка королевскую резиденцию. Отсюда же и берет свое начало легенда о пятнице – 13 октября 1307 года, когда были схвачены, а потом и казнены рыцари-тамплиеры. Так, до сих пор и не понятно, кому именно число тринадцать принесло неудачу: рыцарям-банкирам или королю, получившему от тамплиеров только долговые расписки вместо горы сокровищ, которые он надеялся заполучить.
И далее следовал период расцвета Лувра, превратившегося из защитной и смотровой крепости в великолепную королевскую резиденцию, и продолжалось это до времени правления Людовика XIV, избравшего Версаль новым представительством.
Вместе с тем, растет количество предложений превратить здание Лувра в музей.
После пожара и разрушения Тюильри, произошедших при осаде Парижской коммуны, Лувр приобрел современный вид.
Сейчас в центре Наполеоновского дворика можно видеть стеклянную пирамиду работы архитектора Йо Минг Пейя.
И вот он перед ними – Лувр – один из самых знаменитых и самых больших музеев мира. Отстояв приличную очередь и оплатив входной билет, наконец, можно попасть внутрь.
О Лувре можно говорить бесконечно долго – и всё равно всего не объять. Лучше своими глазами посмотреть все шедевры его легендарной коллекции.
С самого своего основания, музейные фонды комплектовались из королевских коллекций, собранных в своё время ещё Франциском I и Людовиком XIV, когда королевская коллекция исчислялась ровно двумя с половиной тысячей полотен и пополнялась военными трофеями в период наполеоновских войн и археологическими находками из Египта и Ближнего Востока, приобретениями и дарами.
Пока остальные прошли дальше, Джон задержался перед полотнами да Винчи – пальцы на руке сами изогнулись, как бы сжимая невидимую кисть, а перед глазами – вспышками из подсознания высвечивались некие образы, кажется, ещё чуть-чуть – и его рука сама начнет выводить на невидимом полотне затейливые чертежи. Пляшущее по стенам пламя свечи и дымный запах очередного озарения – из-под его руки рождался очередной шедевр его гения. И чувство полного осознания своей исключительности.
Он тряхнул головой – и опять он стоит на полу в зале, голова ещё немного кружилась, а вокруг – толпы туристов и вещающие своим экскурсиям гиды, речей на каких только языках не было слышно: тут звучала и английская речь, и, разумеется, французский язык, и немецкий, итальянский, испанский.
Джон огляделся и увидел только спины друзей, он ускорил шаг и поспешил их догнать.
Вдруг, пол, потолок и стены заплясали перед глазами – словно, сами древние камни взывали к ней через века, Маргарита всё явственнее слышала голоса, некогда ходивших по этим плитам, людей, видела их тени, ощущала их присутствие прямо рядом с собой.
И она увидела один из множества эпизодов, что происходили в этих стенах – тот, что вселял надежду в этой истории, что не давала ей покоя – что и над этими двоими будет благодать когда-нибудь, и затянутся их раны, и найдут успокоение их мятежные души:
Париж. Лувр,1574 год.
– Где книга, Мадлон? – Маргарита резко развернулась к кормилице брата.
– Книга, мадам? – она повернула на принцессу опухшее от слез лицо, убитая горем женщина не сразу поняла о чем идет речь.
– Та, что читал Шарль, – настаивала Маргарита.
– Она спрятана в шкафу в шкатулке, – женщина указала на стоявший в углу шкаф.
– Я думаю, Мадлон, что ядовитые пары продолжают отравлять воздух в этой комнате, и ни какие шкафы и шкатулки им не помеха, – голос девушки был твердым, а лицо её – бледным, – Дай книгу мне, я сожгу её, – решительно потребовала она.
– Ради Бога, аккуратно, мадам! – дрожащими руками кормилица протянула ей шкатулку, обвернутую алым бархатом.
– Какая красивая, – молодая служанка Маргариты не сдержала восхищенного взгляда, когда принцесса развернула перед собой сверток, – Подарок?
– Да, подарок...– устало ответила Маргарита, – Иди спать, Жийона, – она взяла девушку за руку и поцеловала её в лоб, – Я сама переоденусь. И ни кого ко мне не пускай, поняла? – затем махнула рукой в сторону двери кабинета, отпуская служанку, – Я всё сделаю сама...
– Спокойной ночи, мадам, – Жийона присела в глубоком реверансе и удалилась, до последнего не сводя глаз с искусно отделанной книги.
– Ну, же, давай, трусливое ничтожество... – у Маргариты тряслись руки, она так и не смогла себя заставить прикоснуться к ней. – Имей смелость, если уже решилась...– она всё так же и не смогла побороть свой страх, в отчаянии упав на пол, разразилась рыданиями.
– Что это за книга, мадам? – она поднялась с колен, когда её окликнул появившийся на пороге король Наваррский.
– Просто книга... – стараясь придать своему голосу спокойствие и небрежность, бросила Маргарита.
– Я спрашиваю, что это за книга, Марго? – он твердо шагнул к ней и схватил за руку.
– Книга о соколиной охоте, – заикаясь, еле выговорила она.
– Которую читал Карл? – язвительно усмехнулся Генрих, – Что же, если вы решили уйти из жизни, мадам, то я не буду вам мешать, только способ вы избрали не самый удачный – от этого яда вы будете умирать страшно и мучительно, как ваш брат, – он с удовлетворением наблюдал за выражением нескрываемого ужаса на её лице, когда Маргарита поднесла ладони к своим щекам,– Да, да, Марго, вы уже не сможете смотреть на себя в зеркало – всё ваше тело покроется волдырями и язвами, а все внутренности будет печь, как в адском огне. Подумайте, Марго, для того ли вы холили и лелеяли свои прелести, чтобы так ужасно умереть, – он схватил её за талию и порывисто привлек к себе, – Ну, всё, полно! Маргарита Валуа – самоубийца, да кто в это поверит, мадам!
