Текст книги "Декада. Дети полуночи (СИ)"

Автор книги: Екатерина Троицкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

ГЛАВА ПЯТАЯ. И ЕЩЁ ПО ОДНОЙ.

-.. А девка сера Боржа, красивей что осла,

Влюбилася в пирата, лихого богача,

Крутилась с ним, вертелась,

Трясла большим верхом,

Ведь клад у сера Боржа

Давно покрылся мхом...

Грудной смех прокатился по таверне, завершившись дружным звоном железный кружек с брагой, и я закинула в себя остатки немного пресного, но очень пьяного вина, закусывая его вяленой олениной.

– Хорошая ты баба, Дарта, вот душевная, – обнял меня пират, оставляя на щеке жирный поцелуй. – Пиратской душой клянусь, наша ты.

– Как капитан 'Бывалого' приглашаю на борт, – подмигнул довольно молодой пират со шрамом на подбородке, обнимая южанку с весьма впечатлительными формами. – Два дня до берега и в путь. Иго, говорю, братья?

– ИГО! – раздался кличь со всех сторон, и брага снова полилась в кружки. Зазвенела лютня, начиная новую песню, и я попыталась собрать глаза в кучу.

– Блуждал Бывалый в море, там звёзд на небе нет,

Блуждал Бывалый в горе, надежды выжить нет,

Но капитан Ромате, любитель отдохнуть,

Приказ отдал безумный, закрыть глаза и в путь.

Кругом туман и скалы, кругом глухая тишь,

С борта сбежала в море седая наша мышь,

Но капитан Ромате, налей ему вина,

Стоял невозмутимый, вот точно как скала,

Блуждали мы в тумане, там гиблые места,

Надежды было выжить да хоть бы ноль из ста,

Но капитан Ромате, да будет он богат,

Он смерти не боялся, не повернул назад.

'Бывалый наш не сядет', – сказал он,– 'на мели,

А ты мой друг отважный, присядь и отдохни,

Закрой глаза, в них проку, что в карте нашей нет,

И слушай: за туманом сокрыт богатый свет'.

Туманы нас дразнили, за этой пеленой

Мы слышали: девицы и звонкий золотой,

Мы слышали веселье, мы чуяли пиры,

Туманом разделили похожие миры.

Блуждал Бывалый в море, туманы он прошёл,

А в тот богатый берег он так и не пришёл,

Но мы пираты верим, но мы пираты ждём,

И к берегам желанным однажды приплывём!

Ромате улыбался, приплясывая сидя, а его невеста влюблено заглядывала в его глаза, периодически что-то нашептывая ему на ухо. Пират смеялся, бросая жадные взгляды в глубокий вырез платья, а после очередных слов девушки улыбка слетела с его губ, и он сглотнул, с недоверием глядя на красавицу. Та виновато улыбнулась и потупила глаза. Выстрел пушки заставил меня подавиться брагой, а пиратов радостно вскрикнуть.

– Всем выпивки, хозяин! У 'Бывалого' новый черт. У меня будет сын! У капитана Ромате будет сын! – радостно крикнул капитан корабля, и пираты загудели, стуча по столам кулаками.

– ИГО! – затряслись стены таверны, а я тихо сползла на скамейку, ощущая, как таверна отправилась в свободный полёт.

– Дара, а ну куда спать?! У нас ещё пять бочонков! – вернули меня на место, впихнув в руки что-то прозрачно-зеленоватое, пахнущее полынью и мятой. Я опрокинула в себя это бездново зелье, даже не думая, что это. Зря.

Запивала я с упоением, отбирая уже вторую кружку браги у соседа, пытаясь избавиться от чувства живого огня, разливающегося по телу и обжигающего язык. Пираты смеялись, хлопали меня по плечу и поздравляли с посвящением в сёстры. Что было дальше, я не помню, но однозначно было весело. Кажется, мы поздравляли капитана и подбрасывали его невесту. Или наоборот. Но кого-то мы не поймали... Кажется, меня... А ещё были танцы на столах. Но это всё не точно.

Раскалывающаяся голова была не самым ужасным, что настигло меня утром. Куда большее отвращение вызывал привкус чего-то крайне мерзкого. Я со стоном повернула голову, пытаясь открыть глаза, и скривилась, наткнувшись на яркий полуденный свет, бросив дурацкую идею. Шторы качнулись, отрезая комнату от этой пытки, и я с жадностью припала к прислонённой к губам прохладной кружке с чем-то лимонным, сладко-кислым, избавляющим от всей этой мерзости похмельного утра. Или дня? Ох, кто бы сказал, который сейчас год. И где я.

Я открыла глаза, сводя их на кончике носа. Зелье против похмелья сверкало знакомым мерзко-болотным цветом, успокаивая мою грешную душу. Не отравили, уже ладно. Но вот внимательный взгляд серебристых глаз заставил подавиться.

– А мне нравится её реакция, – рассмеялся кто-то, и я попыталась сесть. Идея была плохой, зелью нужно было время, чтобы мир не крутился волчком. – Но я напомню тебе ещё раз, яд, Норган, он ждать, когда ей станет лучше, не будет, – мужчина, смутно похожий на Ротрика стоял у кровати, растягивая ворот рубахи. – Ты, конечно, спец по выведению ядов, но всё же с этой тварью лучше было не играться, а прикончить сразу. Давай уже, у меня собрание света полчаса как идёт, – нудил вампир.

– Может мне лучше брата твоего загрызть? Уж больно сильное у меня на то желание, – бросил Норган, отдавая мне кружку с недопитым зельем, и поднялся, прикрывая ладонью пропитанную кровью и чем-то черным рубаху.

Я уткнула нос в кружку, краем глаз наблюдая, как княжич отворачивается, обнажив шею, а Норган медленно подходит и впивается зубами в белую кожу. Мои глаза, наверное, размером с блюдце. Вампир даёт свою кровь демону. Старший княжич кормит этого... этого...

– Вот знаешь, Нор, я тебя не понимаю. Ты вызвал меня черт знает куда, в черт знает какой час, а потом убежал искать какую-то пропавшую адептку, которая преспокойно танцевала с пиратами. Эх, молодёжь, пить вообще не научились. Сразу плясать да на шеи всяким мужикам прыгают. Ауч! – старший княжич скривился, видимо получив более сильный укус, чем следовало. – Я не договорил. Пока, значит, яд горгон растекался по твоему обескровленному телу, ты убеждал эту буйную перенести её домогательства на более располагающий час и тащил её через безднов город, хотя мог просто взять и кинуть в мой портал. Ну промахнулся бы, ну упала бы на пол. Да не грызи ты меня, не заткнусь! – рыкнул вампир. – И нет бы, завершить очищение сразу, ты сначала её уложил, а стоило ей проснуться, бросил всё и... Ауч!

– Пшёл вон, – прорычал Норган, облизывая оскал, и стянул с себя окровавленные лохмотья. А я что? А я сижу, зелье вдыхаю, пары тоже полезны для похмелья. Ну и от шока может быть тоже помогут. Я надеюсь.

– Да как ты смеешь, да я... я... Я наследник великой земли крови... – возмущался княжич, хватая ртом воздух и залечивая рану магией.

– Пошёл. Вон, – твёрдо повторил Норган, осматривая в зеркале длинный почти затянувшийся шрам, пульсирующий черными веточками яда. Княжич сжал губы в тонкую полоску, но больше ничего не сказал. Ушёл молча, не прощаясь, расчертив в воздухе мгновенный портал переноса. На той стороне что-то упало и звякнуло.

Я смотрела на опустевшее место и переваривала сложившуюся ситуацию. Допилась до комнаты великого и ужасного. Так, а почему собственно меня забрал именно он? Сестра ведь должна была найти меня, мы связаны, наша ниточка всегда приводит нас к друг... другу.

Я тянулась к сестре и ощущала только пустоту. Один Цыца был где-то неподалёку, его я ощущала так же ярко и хорошо, как и вчера утром, но вот Грель не было. Была только холодная сила, оборвавшая связь двух сестёр. Я подняла взгляд на лорда и забыла, что, в общем-то, пялиться не красиво.

Куча шрамов покрывало тело демона, свиваясь в причудливые узоры, кое-где принимая облик вполне узнаваемых символов запрещенных заклятий. Скарлог сотворил из гладкого бархата нечто, что можно назвать уродливым, однако почему-то не было таковым. Но ярче всего были два длинных широких шрама между лопатками, клеймённые сверху пятью вплавленными кристаллами стихий. Звезда тьмы постоянно переливалась силой, сдерживая рвущуюся наружу мощь, и пока что справлялась. Но едва ли камни продержаться ещё столько же.

– Можешь перекусить, еда на столике. Всё, что было в запасах, столовая сегодня не работает, алхимики разнесли кухню, а после зелья лучше поесть, – Норган достал из шкафа рубашку со штанами и бросил взгляд на меня. – Всё нормально?

– А у тебя? – автоматически сорвалось с губ, и что-то как-то вспомнилось, что яд горгон смертелен и описывается в главах 'жуткие смерти и яды их вызывающие'. Норган улыбнулся, наверняка позабавленный таким вопросом, но кивнул.

– Поешь, пиратка, – всё так же улыбаясь, бросил Норган, и отправился в соседнюю комнату, судя по раздавшимся чуть позже звукам, ванную.

До чего дожила. Опохмеляюсь в комнате лорда, лежу на его кровати, даже стыдно как-то. И тут сознание уловило весьма значительную вещь, уточнившую ситуацию до ещё более интимной. Полуголая в Его постели! Черт, а зачем меня раздевать то было? Я оглянулась по сторонам, но своей одежды не нашла. Всё, я больше не пью. Никогда. Вообще никогда. А всё из-за этого, бездна его пожри, вампира. Накрывшись одеялом с головой, вздохнула и выдохнула сквозь зубы. Чертов демон, даже одеяло пахло им, лимоном и отголоском морозных ягод. Отправляя и Норгана в бездну, я уловила завывания своего желудка и всё же решила перекусить и будь что будет. Ну отравит, не велика потеря, тем лучше, трагично сбегу от этого позора, никто и не спохватиться. Кому ты нужна, тёмная?

На столике был набор настоящего 'гурмана'. Пара тощих палок сушеной колбасы, пара булочек в магическом вакууме, сладости и банка варенья, отливающего ядовитым желтым цветом. И не знай я, что это за ягоды, я бы и вправду решила, что меня травят. Но это был Ард. Это был, бездна меня дери, Ард, северная ягода, растущая на высокогорье и крайне редкая на рынках юга. Невероятно ароматные ягоды сочетала в себе кислое и сладкое, горьковатое и пряное в просто наркотических пропорциях. И, пожалуй, Ард был для меня чем-то сродни горных орехов для мрачника.

Я уплетала варенье, закусывая его булочкой, изредка запивая всё это дело прохладной водой, и думать забыла обо всех неприятностях мира. Пожалуй, впервые мне было искренне наплевать, а что будет завтра. Да и на день нынешний, в целом, тоже. Сестра даже не пошла искать меня, когда связь исчезла, Рик вообще козёл клыкастый, а тёмный круг... Я прислушалась к связи и спокойно вздохнула. Нити были на месте, а сами девочки наверняка ощущали, что я жива и невредима.

– Itrel' te3 , – раздался шёпот возле уха, и я завизжала, благо вода в стакане закончилась с пару секунд назад. – Прости.

Я отдышалась, смотря злыми глазами на подкравшегося со спины Норгана, и не знала, как назвать этого виновато улыбающегося... демона.

– Больше никогда так не делай, – наконец выдала я, чувствуя, как сердцебиение приходит в норму. – А...Что за язык?

– Истинный магический язык, унаследованный от ордена чистой крови противниками единения. Язык, на котором общаются с истинными богами, – пояснил Норган, а я попыталась вспомнить слова ведающей. Они ведь тоже были сказаны на нём?

– И что же это значит? -но вместо ответа я получила лишь ещё одну загадочную фразу. Rea ita te 4. – Не скажешь. Может быть, переведёшь чужое? Как там... Вроде что-то... Рея аматос де Ват ре ире те...

– Нет, не так. Это очень старая фраза. Рея аматос дем Вальт, реа ирес те. Если аналог, а не дословный перевод, это что-то вроде... Невеста короны, – улыбнулся Норган, отнимая у меня ложку с вареньем, и нагло съел его, не разрывая зрительного контакта. Вернув прибор мне, он подмигнул и кивнул на него. – Имперское столовое серебро, между прочим.

– Какая честь, – огрызнулась я, отворачиваясь. – Почему я должна вообще во всё это лезть? Неужели я не могу прожить спокойную тихую жизнь без королей, войн и богов? И всего этого имперского столового серебра. Не хочу, я слабая, я не могу сражаться и вообще терпеть всё это. А кругом все только и делают, что предают, лицемерят и пытаются использовать меня.

– Я бы хотел сказать, что будет легче, но... Не будет, по крайней мере, пока мир не скинет с себя безумство единого. Дарит, я бы рассказал тебе всё, что тебе бы следовало знать, но я правда очень слаб. И прошу тебя, комната опечатана магией, не взламывай защиту, сейчас я не смогу её замкнуть снова, – Норган вздохнул, ложась на кровать, которая оказалась куда больше, чем мне думалось, и прикрыл глаза.

Я кивнула, плотнее обернувшись одеялом, и продолжила есть, периодически бросая взгляд через плечо. После зелья нападал действительно неутолимый голод, и я сама не заметила, как на столе практически ничего не осталось. Я кинула взгляд назад и прислушалась. Норган был бледен и дышал поверхностно, так что на секунду мне показалось, что он и вовсе мёртв. Поёжившись, я принялась осматривать комнату. Одно я могла сказать точно, представлялась она иначе.

Стандартная роспись на стенах, широкие окна, кажется, даже с выходом на балкончик. Последний этаж, названный в народе королевским, был довольно роскошным по сравнению с комнатами ниже. В книжных шкафах стояли книги по магии и несколько художественных романов, но одна потрёпанная книжка выделялась. Она стояла с самого края, накренившись набок, и рядом лежало что-то блестящее. Я оглянулась, но не заметив признаков бодрствования у хозяина комнаты, отправилась исследовать пространство. А чем ещё заняться, выпускать меня, четко сказали, не намерены.

Своровав из шкафа самую длинную из найденных там рубашек, завернулась в неё и решила всё же сунуть свой любопытный нос в книжный шкаф. Книги оказались самыми разнообразными, от учебников академии, до писаний пророков и летописцев. Трактаты высшей магии, собрание пыток безвременья... Я снова обернулась, боязливо потянувшись к кулончику, лежащему на полке. Ничем не приметный овал, в центре которого черный камень. По сути, дешёвка, такое можно купить за медь на любом рынке, но следы времени и выцарапанные инициалы придавали ему свою, бесценную значимость. 'С.д.А'.

Книга была потрёпанной, кое-где даже подпаленной ни то магией, ни то обычным пламенем. Старая, явно женская. Я открыла её и прочитала название. 'Бродящие во сне. Роман в трёх частях. Лонда Дель, дата написания 671 год после единения. С.Д.А.'. И вложен небольшой переведённый на серебро портрет. Кулон кольнул ладонь, и я спешно закрыла книгу, вложив изображение обратно, и с удивлением всмотрелась в блики внутри камня. Магия снова ужалила меня, и я осмелилась сделать непростительное. Я заглянула в осколок чужой памяти, закрыв глаза и сжав в руке безделушку.

' – Именем его имперского великолепия Хельгуса Агрозского, в 1034 год от единения леди Скарлет диа Амарант обвиняется в иномыслии и угрозе единению. Обвиняется в провидении неугодных единению судеб и в поклонении лжебогам, в утверждении в пророчествах падения храмов единого и покорении несуществующей земли. Великим законом приговаривается к смерти через магическое опустошение. Приговор привести в исполнение через две луны, а до сих пор поместить осужденную вглубь Скарлога. Пятилетнего сына Норгана Амарант выслать на северный край в обучение храмом единения, – читал со сцены демон, держа в руках судебный кристалл.' Видение размывается и я вижу другое. Письмо, написанное сухим рваным подчерком.

' Сообщаем вам, что Скарлет диа Амарант погибла в Скарлоге на рассвете пятого дня, в связи с чем казнь не может быть приведена в исполнение. Приносим свои извинения, лорд, наши люди не соизмерили крепость настойки истин.'

Меня передёрнуло. Ужасная смерть. Нет, не так, это худшая из возможных, когда изнутри тебя буквально разъедает, когда гниль вместо крови льётся по венам, медленно отнимая дыхание, отнимая разум.

' – Именем его имперского великолепия..

– А давай без пафоса, – усмехнулся знакомый голос, и по телу прошлась волна чужого страха. Я попыталась разжать пальцы, но ничего не вышло. Рука будто одеревенела, скованная ощущением цепей, сковавших руки, поставивших его на колени.

– Да как хочешь, выродок, – сплюнул демон, обнажая клинок рода. – Такой же, как эта дрянь, наследственность, да, ублюдок? Доигрался, а я говорил. Ты ничтожество, и сегодня ты падёшь ещё ниже. В бездну к мамочке.

– Сдохни, – бессильная злоба пробежалась от рук и затаилась в сердце. – Режь, покажи свою суть, папа, – огрызнулся Норган, а я едва смогла сделать новый вздох. Чужой страх, чужая боль и отчаяние душили меня, они убивали меня, затягивая в путину самых тёмных секунд.

– Ты сдохнешь там же, где эта грязная Скарлет. Тоже мне, будущий император. Видела бы она тебя сейчас, жалкого, скованного, вот-вот лишённого самой демонической натуры.

– А слабо самому убить? Зарезать? Снести голову? Вырвать моё сердце? Что же ты трусишь, насекомое? – рычание вырывалось из горла, кровь кипела лишь одним желанием – кинуться и вырвать глотку собственными зубами, порвать на части, уничтожить. Он встречал наказание с гордостью, не сдаваясь, не показывая того, что сейчас ощущала я под всей этой ослепляющей яростью. Всепоглощающая боль, не оставляющая в душе и проблеска света. И приказ холодным ядом слетел с его губ. – Режь!'

Кулон выпал из ладони, упав на мягкий ковёр, и я упала рядом, обхватив колени руками. Меня трясло, холод пробирался под кожу, дыхания не хватало, я едва могла сфокусировать взгляд. Он не мстил, он помнил и ждал, набирался сил и власти, действуя хладнокровно. Не смотря на всё, что преподнесла ему жизнь, он не сломался, он не потерял то мягкое и тёплое, что дано каждому от рождения – надежду. Он не потерял своё сердце, хотя должен был, так было бы проще, так он стал бы сильнее, но вместе с тем и безрассуднее. В нём была настоящая чистая душа, закованная в прочные калёные доспехи. Раненная и истекающая кровью душа.

Это мир? Это их единение? Это мы с сестрой должны охранять? Мир, в котором каждый несогласный ссылался в место, похуже Хаоса, мир, в котором отец ненавидел сына, в котором в каждом третьем бокале был яд. Единый был создан, чтобы поддерживать мир, но явно не справлялся с возложенной на него ответственностью. Зато единый прекрасно справился с тем, чтобы взрастить настоящего монстра, которого ему не сдержать. Заглянув в его самый тёмный миг, в миг, когда единый забрал у него всё, что было ему тогда дорого... Я вижу конец мира.

Утерев глаза, скинув с себя наваждение чужой памяти, погребённой в кристалле, я взяла книгу и отправилась присесть на край кровати. Чтение отвлекало, уносило в придуманный автором мир, такой чужой, но такой похожий на наш. Вот только казалось, и воздух там был слаще, и улыбки теплей... И я не заметила, как прилегла на край кровати и уснула, мысленно бороздя просторы чужых морей, в которых так хотелось утонуть навсегда.

1. Itrel' delu amarh – ( истинный магический язык) – Чарующий призрак сновидений.

2.Reya amatos dem Val't– (ИМЯ) – Любовница проснувшегося бога. Rea ires te – ( ИМЯ) – Возлюбленная императора/ принадлежащая императору.

3. Itrel' te – (ИМЯ)– очаровавшая меня.

4. Rea ita te – (ИМЯ) – моё сердце.