Текст книги "Черная королева (СИ)"

Автор книги: Екатерина Оленева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Лишь биение собственного сердца отдавалось в ушах.

Металлические сюрикэны, посланные моей меткой, не знающей промаха, рукой, разлетелись в стороны, находя себе цель.

Кинжал срезал подпругу с ближайших лошадей, увлекающих своих седоков в сторону от всепожирающего пламени, а уже потом вошёл в грудь незнакомого здоровенного воина, пробивая себе дорогу к его внутренностям между двумя прочными пластинами.

Всё, что у меня осталось теперь – голые руки.

Но руки – это и есть самое страшное моё орудие.

Развернувшись, я схватила первого попавшегося человека, осушая его до дна, высасывая из него кровь и жизненную силу разом, в один глоток.

Потом пришлось вынырнуть на поверхность бытия.

Пространство ожило тысячами ревущих глоток, готовых разорвать барабанные перепонки.

Неистовое ржание лошадей, лязг металла, мужские вопли, летящие дождём стрелы.

Всюду – смерть, смерть, смерть.

Словно пловец, глотнувший воздуха, я снова ушла на грань, в глухую безопасную тишину. Стремясь там, в парализованном мире, взглядом отыскать сына.

Риан, припав на одно колено, выполнял заклинание Призыва. Оно должно было сделать мертвых нашими союзниками.

Его окружали лучшие воины королевства. И настолько, насколько это можно на линии фронта в разгар рукопашной, он был в безопасности.

Всё вокруг уже было объято огнём – не изначально зелёным магическим пламенем, а самым обыкновенным.

Казалось, сама земля превращает людей в пылающие факелы.

Низкие облака окрасились в тот же ядовито-зелёный цвет. Зрелище было по своему красивым – как любая буря или разыгравшаяся стихия.

Стоило выскользнуть из спасительного купола запределья, как раскалённый ветер принялся бешено дуть в лицо и трепать края взмывающего, словно крылья, плаща.

Я не сомневалась, что Лорды, сами устроившие себе эту жуткую ловушку, обречены. Но, самое печальное, что и многие наши люди – тоже. Отпустив от себя огонь, я уже не могу управлять им.

Среди обугленных проплешин земли копались почерневшие человеческие фигурки, в клубах чёрного дыма не разобрать, живые или, благодаря Дару моего сына, уже мёртвые.

Вынырнув из своего подпространства, я подскочила к начальнику личной охраны моего сына:

– Охраняйте его во что бы то ни стало. И не пускайте на передовую.

– Да, госпожа! Как прикажите.

Я вскочила на коня с высоким седлом, на котором прибыла в эту ловушку.

Часть воинов последовала за мной.

Мы сошлись с противником лицом к лицу. Мужчины и с той, и с другой стороны вопили во всю мощь лёгких. Топоры, мечи, секиры – всё шло в ход. Ломало, крушило и резало.

А я добавляла огоньку.

Пришпоривая коней, мы неслись вперёд в боевой горячке.

Не только для меня, но и для окружающих людей время замедлило свой ход. Исчезли прошлое и будущее.

Остался лишь миг, но в нём не осталось места ни для страха, ни для милосердия.

Миарон, мой старый давний знакомый, то ли друг, то ли враг, называл этот бой танцем со Смертью.

«В этом танце не нужно думать. Не стоит даже пытаться. Потому что в бою ты уже не ты. Ты что-то большее. Или нечто меньшее. Но ты определённо нечто другое.

Танец со смертью – танец, в котором не чувствуешь ран или усталости. Танец со смертью – танец с врагом. И никогда ты не ощущаешь себя таким живым, как в тот самый момент, когда тебя окружает со всех сторон смерть.

Они медленно вращаются вокруг тебя, твои враги. Кто с мечом, кто с магией – а ты танцуешь на острие, на грани, – смеясь!

И пусть убьют меня, если смогут».

Танцуй так, будто ты бессмертен, но помни – рано или поздно умирают все.

Любое бессмертие лишь условность. Любую вещь можно сломать.

Даже камни стареют. Даже железо пылает.

Но пока гремит гроза и секут молнии, тот, кто держит их в своей руке – бог. По крайней мере, в собственных глазах.

Противник отступал.

Мы не давали ему возможности уйти.

Враг был повержен – обожжённые, истекающие кровью, шатающиеся, еле живые люди не способны были оказывать сопротивление.

Райкар Цаола налетел на меня неожиданно, когда я меньше всего этого ожидала. Бросился на меня со стрелой, зажатой в кулаке, словно нож.

Он был слишком близко, я не успела среагировать и на мгновение поняла, насколько же и моя жизнь хрупка. Ничуть не отличаясь в этом от жизни других существ.

Смерть блеснула белым оскалом с нескольких метров, глянула сквозь узкие бойницы прищуренный оком.

Но, хвала Двуликим, невесть откуда взявшийся рыцарь выскочил наперерез, взмахнув двуручным мечом, отсекая Цаоле руку по самый локоть.

– Взять его! – приказала я. – Взять живым!

Пламя ещё полыхало. Зомби ещё вяло копошились, стремясь расправиться с доставшимися в их лапы живыми

– Матушка? – сверкали свирепой необузданной радостью серые глаза Риана. – Этот отряд мы разбили на голову.

– Не спеши торжествовать победу. Выиграна лишь первая битва. Да мы еще толком даже не подсчитали, какой ценой.

Наши потери оказались невелики. Один к десяти.

Трое из зачинщиков восстания оказались у нас в плену. Это из плюсов.

Из минусов – мы сразились лишь с небольшим отрядом. Основные силы сопротивления ещё предстояло одолеть.

Повстанцы засели за стеной, называемой здесь, на Севере, Твердыней.

Сиобрян очень точно дал описание этому месту. С одной стороны, глубокая река, с течением быстрым – в брод не перейти. С другой – громада отвесных скал. А сам пролёт стен был достаточно широк, чтобы по нему могли разъехаться два фургона.

Высокие стены, глубоки рвы и решётки давали спрятавшимся в твердыне иллюзию безопасности. Да одного взгляда на стены было понятно – никаким штурмом Твердыню не взять. Стены щетинились копьями и мечами, лучники стояли у всех амбразур.

– Замок неприступен, – развёл руками наш генерал.

– Если брать его приступом – нет, – согласилась я.

– Только приступом брать его никто не будет, – с кривой улыбкой протянул Риан. – Вы разрешите повеселиться в полную силу, матушка?

– Не в первую ночь. Сначала покажем жителям, что ждёт их в случае неповиновения нашей воле. Если они подчинятся и отдадут нам своих командиров, разойдёмся полюбовно. Коли нет – разделят горькую участь вместе с ними.

– Что вы хотите делать? – нахмурился наш славный вояка.

– Увидите, маэстро.

На каменистом выступе над равниной поставили два павильона из парусины – один для меня, другой для Риана. Каждый окружали по тридцать латников.

– Скажите лучше, много ли народу удалось собрать нашим врагам?

– По имеющимся у нас сведениям – около шести тысяч пеших и тысяча конников.

– Это почти втрое больше, чем у нас, – подперев подбородок кулаком, протянул Риан.

– Именно, – кивнул генерал.

– Поскольку мы не планируем рукопашную, это не так уж важно, – безмятежно протянул Риан, нарочно игра роль самовлюбленного беззаботного мальчишки.

Он играл. Нарочно волновал бедного седоволосого генерала.

– Отведите меня к Райкару Цаоле.

– Да, госпожа.

Когда я вошла в яму, сооруженную специально для пленников, наш противник встретил меня на коленях.

При моём появлении стражники заставили его поднять голову:

– Ваше величество?.. – процедил он сквозь зубы с ненавистью.

На месте его правой руки была окровавленная культя, кое-как наспех перевязанная грязной корпией.

– Госпожа? – с надеждой протянул стражник. – Велите убить его? Снести ему голову?

Я подошла вплотную, глядя прямо в пылающие ненавистью глаза моего врага.

– Нет. Не сейчас. Всему своё время. Маэстро Цаола поживёт ещё немного. Пока его жизнь будет нам полезнее смерти, – я выдержала паузу и с улыбкой добавила. – Но только пока.

Глава 4. Мятеж

– Оставьте нас, – распорядилась я.

– Как прикажите.

Райкар Цаола поднял голову и с ненавистью уставился мне в лицо:

– Королевская адская гончая из бездны, – процедил он сквозь зубы и со смаком, демонстративно сплюнул в угол, выказывая презрение единственно возможным в его положении способом.

– Райкар Цаола, – склонила я голову, словно приветствуя своего противника.

– Полагаю, явилась, чтобы расправиться со мной? Я не вижу ни плахи, ни палача. Неужели меня постигнет честь быть убитым королевской рукой? Лично?

– Не стану скрывать, обдумываю подобную возможность в обозримом будущем. Я уничтожу тебя без малейшего угрызения совести и сомнений. Эти земли принадлежат короне. Замки, что вы вынуждаете меня осаждать, принадлежат короне. Люди, которых по вашей милости мне придётся уничтожать, принадлежат короне.

Ты заслужил смерть, но я обещаю милостиво обойтись с остальными бунтовщиками. Даже зачинщиков пощажу. С условием, что вы подчинитесь требованиям немедленно сложить оружие и сдаться.

Вы, Райкар, имеете вес в глазах местной знати. По этой причине я готова предложить вам сотрудничество. Помогите погасить костёр, который развели, и я отвезу вас к мужу, вместо того, чтобы освежевать живьём на месте, как вы того заслуживаете.

– То есть, я в любом случае, обречён?

– У тебя есть шанс покинуть эту жизнь достойно. Не забывай, какой силой обладают в нашей семье? Разозлишь меня всерьёз и одной только смертью дело не кончится. Тебя и в посмертии будет ждать наказание.

Райкар посмотрел на меня исподлобья:

– Я не верю в Двуликих. В силу духа, мускулов, в добрый эль, в твердь земную под ногами – во всё, что можно пощупать и ощутить. Но не в бабьи сказки, – презрительно протянул он.

– Ты узнаешь, что ошибался, и очень скоро. Ещё до восхода солнца, если вынудишь меня идти на штурм, увидишь тех самых демонов, существование которых отрицаешь. Погибнут сотни наших и тысячи ваших.

– Только если вы пробьёте стену.

– Мы её пробьём. И тогда я прикончу твоих подельников всех до единого.

Он поднял на меня глаза:

– А если сдадимся?

– Пощажу. Даю слово.

– Даёшь слово, говоришь? Чего стоит слово бабы? Ненадёжный фундамент даже замку из песка. Положим, я бы и поверил, да всё равно скажу «нет». Выступая против Проклятого Короля и тебя, его рыжей шлюхи, мы совершаем благое дело, за которое умереть не жалко. Так что можешь приступать к казни. Я готов.

– Другого ответа я и не ожидала. У вояк вроде тебя извилины мозга прямые как шпага. А вот насчёт запасов прочности, – сощурила я глаза, – вопрос более, чем спорной. Жаль, что своих людей вы спасать не намерены, маэстро. Но хотите того или нет, а послужите доброму делу. Я об этом позабочусь.

Он снова ухмыльнулся:

– Можешь пытаться атаковать замки. Или взять их измором. Запасов там хватит не меньше, чем на полгода.

– Слишком долго ждать, – покачала я головой. – Мне не подходит.

Он ухмыльнулся ещё шире, нагло, издевательски:

– Хорошо, что ты зашла, королева. А то скучно было. Я слышал о тебе так много. Очень хотелось посмотреть вблизи, что ты за баба.

– Посмотрел?

– Я разочарован. Глянуть особо не на что. Ни рожи, ни кожи, ни стати.

Я насмешливо кивнула:

– Ты просто не всё видел. Рискну выказать уверенность, что в конце концов мне всё же удастся тебя впечатлить. Я, знаешь ли, женщина с огоньком. И когда этот самый огонёк прожжёт сначала твои чресла, потом твою печень, а потом заставит полыхать твои мозги, ты изменишь своё мнение.

– И это говорит женщина? – презрительно скривил губы мой противник.

– Уж прости за неудобство, но мятеж против короны имеет свои последствия.

Я была сама любезность.

– Мне показалось, мы ведём переговоры?

– Вам показалось.

Его взгляд был полон пренебрежения и высокомерия:

– Да ты хоть сама понимаешь, насколько ты дурной человек? А знаешь? Я ведь наврал. На самом деле ты меня впечатлила. И ещё как! С виду почти ребёнок, такая тонкая, холодная, надменно-отрешённая. Выглядишь невинной. А на деле?..

Скажи? Я хочу знать, как ты живешь с этим? Разделяя любовника с мужем? Наблюдая, как твои маленькие дети с малых лет поднимают гниющую падаль? Принося людей в жертву?

Все мы, так или иначе, оправдываем себя. Все мы в глубине души верим, что мы хорошие.

Людям нужно верить в собственную правоту, чтобы спать по ночам, правда? Когда двери твоей опочивальни закрываются, королева, когда ты остаёшься один на один с ночью – как ты можешь спать? После всего того, что лежит на твоей чёрной совести? Как ты можешь верить в свою правоту?

Его речь зацепила непонятную струну в душе, и она противно заныла.

Я разозлилась.

Да кто он такой, чтобы заглядывать в мою душу?!

– Отличная речь для человека, не верящего в Богов. Молитесь, маэстро. Или поспите. На ваше усмотрение. Словом, потратьте время с толком. Жить вам осталось считанные часы.

Костры, окружившие на лагерь по периметру, дымили. Дым ел глаза. Из темноты доносилось беспокойное ржание лошадей, бряцание стали.

Шатёр Риана, освещённый изнутри свечами, сиял, точно алый шар.

Двое гвардейцев охраняли вход. Длинные плюмажи украшали их шлемы с высоким гребнем. Плечи окутывали плащи.

Один из них почтительно отдёрнул передо мной полог.

Внутри от жаровен было не просто тепло – душно.

– Матушка?

Выпрямился Риан при моём появлении, отрываясь от карты, которую рассматривал до моего появления.

– Слышал, вы разговаривали с будущим чучелом для Анэйро? – усмехнулся он. – До чего-нибудь договорились?

– Нет.

Мне не хотелось развивать эту тему, и я поспешила заговорить о другом:

– Чем занят?

– Шпионы только что принесли стратегический план противника. Их войско уж выстроено и готово к бою. С той позиции, в которой мы сейчас стоим, мы будем вынуждены наступать против восходящего солнца. Оно будет слепить глаза нашим воинам. Пусть малое, но преимущество.

Памятую о собственном численном превосходстве они планируют прорвать нашу оборону здесь и здесь… Матушка? – вскинул он на меня сердитые глаза. – Вы меня не слушаете?

Глядя на Риана, я не могла понять, отчего так замирает сердце? От тоски и страха за него? Или от гордости и изумления, что тот беспомощный малыш, которого я когда-то держала на руках и этот решительный темноволосый юноша с пронзительным взглядом прозрачных серых глаз – одно и то же лицо?

Меня поражало его сходство с отцом.

И пугало его стремление к самостоятельности и независимости.

Наверное, через это проходит каждая мать? Признать в своём ребёнке личность, отдельную от тебя, имеющую право на то, чтобы не считаться с твоим собственным мнением это как второй раз пуповину оборвать. Сложно.

– Мы не станем ждать рассвета, сын. Следуй за мной.

Когда-то для того, чтобы выстроить проход на Межу, мне требовались особые усилия или повышенный эмоциональный фон.

Теперь всё было просто. Дверь в Иномирье открывалась в любой миг, стоило только пожелать и мысленно нарисовать её в воображении.

Вместо палаточного городка, окружавшего осаждённую крепость, мы с Рианом шагнули в дремучий лес.

Всегда меня в него заносило.

Риан с любопытством оглядывался по сторонам.

Невесело хмыкнул:

– Здесь, как всегда, осень. Почему всегда лес? И всегда осень?

– Не знаю.

Я и в самом деле не знала. Но догадывалась.

Я любила осень с того времени, как, много лет назад, вернулась в Чеарэт живой, полной надежд и планов.

И боялась леса.

Лес ассоциировался у меня с уединением, одиночеством, чудовищами.

Где же ещё быть всякой пакости, как не в дремучем лесу?

Температура здесь была куда ниже, чем там, в настоящем мире, откуда мы пришли. Воздух насыщен сыростью.

– Почему так пахнет гарью? – сморщил чувствительный нос Риан.

– Потому что огонь моя стихия.

Умный мальчик уже соорудил подобие охранного круга.

Обычно твари на Меже слушались меня беспрекословно. По одной лишь им ведомой причине. Но всё когда-нибудь случается в первые. Захотят нас скушать (вдруг), тут-то оберег сыночка и пригодится.

– Нужно разбить костёр. Соберём нечисть, потом выведем её в наш мир. Пусть порезвится, – поделилась я планом.

Не задавая лишних вопросов, Риан выхватил небольшой тесак из-за пояса и принялся обрубать ветви с деревьев.

Те противились, словно живые, норовя хлестануть в ответ.

Для того, чтобы занялось пламя, мне не нужны были спички, огниво или кресало. Огонь горячей искрой слетел с пальцев.

Сучья разгорелись мгновенно, ярко и весело.

– Началось, – уронил Риан. – Чувствуешь? Даже заклинание призыва не потребовалось. Твари сами ползут на свет.

Воздух заколебался, но не так, как бывает от ветра. Так вода плещется в стакане, если его качнуть.

Что-то лопотало, поскрипывало, вздыхало и чавкало, будто болотная грязь ожила и теперь тихонько двигалась к нам, ворочаясь и рыча.

– Что это? – шёпотом пробормотала я, беря сына за руку.

Он едва уловимо пожал плечами.

Интересно, ему было страшно?

Мне, откровенно говоря, да. Неизвестность может испугать кого угодно.

Да ещё эти эманации, вечно одни и те же, тоска, голод, желание убивать.

Риан, вытянув тонкий стилет из своего остроносого сапожка, сделал тонкий надрез на запястье.

Я закусила губу.

Все эти порезы-надрезы обычное дело в работе некромантов. Но какая мать сможет без содрогания смотреть, как сын режет себе руки? Пусть даже для всеобщего блага?

Кровь черной струйкой потекла в костёр.

Пламя в ответ вскинулось, словно живое существо, тянущееся к пище. Взметнулось облако дыма.

Жар так обдал лицо, что волосы, которым удалось выбиться из-под капюшона, разлетелись и затрепетали, будто бы живые.

Очертания окружающей нас тьмы стали зыбкими. Откуда-то из темноты доносился не то стон, не то плач.

– Готово, – прошептал Риан. – Я их зацепил.

И застрочил скороговоркой:

– Силы подземные, силы воздушные, сила Тьмы и сила Огня – все ко мне!

– Сможешь держать столько заклятий? – забеспокоилась я.

Но тут в Силу, что была подчинена почти полностью, словно вплелись инородные нити.

– Что это такое? – завертел головой Риан, тоже почувствовавший инородный призыв.

Кто-то сильный, ведающий колдовскими, не магическими, заговорами, звал.

Я знала только одну ведьму, способную докричаться до нас в таком месте – Марайя Виттэр.

***

Риан бросил на меня вопросительный взгляд.

Я кивком дала разрешение, и он взмахом руки открыл портал связи.

В алом мареве костра вспыхнуло голубое свечение. В нём, как в зеркале, отразилось осунувшееся лицо Марайи с глазами, обведёнными тенью тревоги.

– Ваше величество, – голос раздавался глухо, как из бочки. – Случилось ужасное… – она запнулась, подбирая слова, – …несчастие. На государя произведено покушение.

Я замерла, обращаясь в слух.

– Отец в порядке? – озвучил Риан вслух терзающий меня вопрос.

– Нет, мой принц.

Взгляд Марайи вновь обратился ко мне.

– Наш государь в тяжёлом состоянии. Рискну даже предположить, что он находится при смерти.

Новость была оглушающей.

Новость была оглушительной.

Горе от потери мужа, каюсь, в тот момент я не испытала.

Меня охватил парализующий ужас при мысли о том, что ещё не успеют ноги Сиобряна остыть, как за власть схлестнутся все центральные силы Фиара.

Заговорщики, забери Ткач их души в самое пекло!

Меня нарочно вывели из игры, устранив с центральной части партии на периферию!

И всё бы ничего. Корона Фиара лично мне всегда была нужна как дыба грешнику. Но там, в самом центре воронки осталась моя дочь. Насколько я знаю моих врагов (а я их знаю), они постараются использовать Анэйро как оружие, стремясь связать мне руки.

– Что делать, госпожа? – спросила Марайя.

– Пока все суетятся вокруг королевского одра, воспользуйся суматохой и вытащи мою дочь из дворца, – словно со стороны слышала свой голос я.

– Но куда бежать? Город наводнён членами Ордена Жизни. Далеко не уйти.

– Далеко и не надо. Ступай в дипломатический корпус Эдонии, к Эллоиссенту. Фабриан не посмеет рисковать и рвать отношения со столь мощным союзником. По крайней мере пока в стране всё так шатко и нестабильно.

– Госпожа? – вскинула на меня глаза Марайя. – Если маэстро Чеаррэ не захочет нам помочь?

– Сделай так, чтобы захотел! – отрезала я. – Мольбами, посулами, угрозами. Напомни о прошлом. Второго ребёнка я ему никогда не прощу.

Моя верная наперсница с сомнением покачала головой:

– А если и это не подействует?

– Если не подействует, постарайтесь покинуть столицу и выдвинуться нам навстречу. Но это в крайнем случае.

Время, отведённое для связи, стремительно утекало. Держать заклинание на Меже необыкновенно сложно.

Пошли помехи, словно рябь по воде, и образ Марайи распался голубыми искрами, истаявшими в костре.

Вокруг всё стенала и рычала нечисть, привлечённая нашими эмоциями.

Риан выругался, как сапожник. Даром, что принц.

У меня не хватило силы ему за это пенять.

– Вы даже не спросили, что случилось с отцом, матушка?! Вам на отца совсем наплевать?!

– Не говори ерунды! – возразила я горячее, чем сделала бы это в любом другом случае. – Но, если раны твоего отца смертельны, мы все окажемся в опасности. Ты же не тешишь себя иллюзией, что твой сиятельный братец Фабриан позволит нам мирно сосуществовать где-нибудь в провинции?

– И всё же, матушка, я от души надеюсь, что, когда матери моих детей вдруг сообщат о моей преждевременной кончине, у неё найдётся хотя бы пара слов обо мне!

– Если я позволю себе проявлять сантименты и впадать в эмоции, мой дорогой, есть шанс, что ты не доживешь до появления собственных детей, – одёрнула я его.

Когда Риан взглянул на меня, в глазах его сверкали злые слёзы.

Сердце кольнуло болью.

Должно быть, я слишком сурова? Мальчик только что узнал о возможной гибели отца.

– Милый мой, любимый сын! Если бы у меня была возможность скорбеть и плакать, в последние часы держать за руку человека, который долгие годы был мне опорой, защитой и единственным другом, я могла бы считать себя счастливейшей из смертных.

Но я вынуждена действовать! У меня нет выбора. Наши враги мне его не оставили. Как и тебе – тоже.

Во время боя по павшим не плачут, потому что это увеличивает их число. В глубине души я не перестану надеяться на выздоровление государя и молиться Двуликим о его благополучии. Но я должна думать в первую очередь о вашей с сестрой жизни. Твой отец на моём месте делал бы то же самое. И я бы не осудила его.

Риан отвернулся.

Плечи его вздрагивали.

Мой бедный мальчик!

Мне ужасно хотелось обнять его, прижать к груди как когда-то, когда он был ещё ребёнком.

Тогда он прибегал ко мне со своими, ещё детскими, проблемами и решить их не составляло труда.

Пока дети маленькие, так хочется, чтобы они побыстрее выросли и окрепли.

А когда они вырастают, понимаешь, как быстротечны годы!

Теперь позволить себе обнимать его, гладить по голове, осыпать поцелуями я уже не могла. Он взрослый. Он почти мужчина. Он должен быть сильным.

Мать, приучающая сына цепляться за свою юбку, никогда мужчины не вырастит.

Я это понимала разумом.

Но природа кричала: «Защити! Обогрей! Держи крепче, не отпускай! Опасность!!!».

– Что мы будем делать? – спросил он уже совсем другим голосом.

– Закончим то, что начали. Теперь, когда мятежники захватили столицу, взять Север наша прямая обязанность. Иначе нам попросту будет некуда отступать. Если, конечно, вы не планируете искать убежища в другом государстве?

– Вы знаете, отец хотел видеть на троне меня, а не Фабриана! – вскинул голову Риан.

– Твой отец послал нас сюда с определённой целью. Давай выполним его последнюю волю.

Мы принялись за заклятие с удвоенной силой.

С каждым новым плетением и узлом, вокруг, за защитным кругом всё сильнее и сильнее ощущалось движение – вздохи, всплески воды, хихиканье.

Во мраке то здесь, то там вспыхивали парные огоньки.

Под воздействием заклинания Риана вода начала бурлить, отсвечивая разными цветами – то жёлтым, то голубоватым, то мертвенно-зелёным.

В свете этих призрачных огней можно было разглядеть высокие ветвистые силуэты деревьев.

Потянуло замогильным холодом.

– Готово, – напряжённо выдохнул Риан. – Открывай Границы. Пора перебросить всех красавчиков, что удалось наловить, на Ту Сторону.

Небольшое усилие.

Послышался громкий треск, будто ткань рвут или что-то ломают.

Всё вокруг заволокло туманом.

Потом сквозь мглистую туманную дымку засиял свет.

Я не сразу сообразила, что это две луны успели подняться на небо.

Мы стояли на пригорке перед осаждённой крепостью. А за нами…

Не знаю, даже не берусь утверждать, что за сущности мы вытащили в наш мир из-за Межи. В темноте, хвала Двуликим, до конца и не разглядеть.

А те, что рассмотреть всё же удалось, классификации не поддавались. Желтоватая голова, светящиеся глаза, колтун волос.

У второго существа были сильные голые руки и длинный шипастый хвост.

Третье постоянно менялось прямо на глазах. То темнело, то светлело.

У четвёртых были крылья.

А пятые и вовсе не понятное что-то. Вроде кучи сырой земли, как кроты нарыли, только передвигаются сами по себе, грозя затянуть в землю всякого, кто на неё ступит.

Первоначально план был прост – устрашив, заставить сдаться.

Но полученное известие заставило нас быть более жестокими.

Взмахом руки Риан отпустил призванное воинство, натравливая его на пока ни о чём не подозревающего врага.

Нам нужна была полная и безусловная победа. Чем быстрее, тем лучше.

Нечисть устремилась к вражеской крепости.

***

Дозорные противника, охраняющие подходы к осаждённому замку почуяв неладное, забегали туда-сюда.

Кто-то напротив, замер, наблюдая, как стоячие воды рва начали колыхаться.

Кто-то хватался за обереги, данные Пресвятейшими, а кто-то предпочитал держаться за оружие.

Поднявшийся шум долетал даже к нам. Кричали люди, трубили рога.

– Держать строй! – прокричал голос одного из лордов в круглом шлеме.

– Приведите сюда маэстро Цаола, – отдала я приказание начальнику стражи. – Пусть полюбуется делом рук своих.

Во мраке что-то блеснуло – Свет Трёх Лун отразился от стали.

– Боевой ход! – раздалось со стороны противника.

И понеслось по цепочке:

– Боевой ход! Боевой ход! Боевой ход!

Пехота сомкнула щиты.

Стража притащила ко мне Цаолу.

В полумраке он выглядел настоящим богатырём. Рослый, сильный в плечах, тонкий в талии.

– Для чего меня сюда притащили? – зарычал он, когда стража принудила его опуститься на колени.

Я окинула его взглядом:

– Сам не догадываешься? Тебе придётся разделить со мной пост наблюдения и насладиться разворачивающейся схваткой. Порадуемся вместе. Обещаю, зрелище будет незабываемым. Только взгляни: окованные железом зубцы, массивные башни, крутые скалы, служащие им подножьем? Какой неприступной выглядит эта твердыня. И как быстро падёт.

– Вы так уверены в победе, королева?

– Смотри сам.

Воздух начал колебаться сильнее и уже невооружённым глазом стали видны тени, выходящие из сумеречного мира.

– Что это? – напрягся Райкар, услышав потусторонний вой нечисти, от которого кровь стыла в жилах. – Что это такое?!

Нелепые силуэты двинулись на людей, выбираясь из трясин, выкарабкиваясь из сухого камыша. Нечисть выглядела обманчиво неуклюжей и медленной. Но застоявшаяся кровь, и мнимая тяжеловесность движений сменятся отменной скоростью после первой же жертвы.

– Не отступать! – летел приказ лордов. – Не отступать! Сила стали сумеет обернуть нечисть!

– Ты тоже так думаешь, Райкар Цаола? – небрежно поинтересовалась я.

– Всем известно, нечисть боится стали.

– Ну-ну, – покивала я.

Скоро очевидное само собой развеет в дым его иллюзии.

Из замка вылетела стая горящих стрел, разбрызгивая огонь

Свет на короткое мгновение заставил некоторых отпрянуть, рассыпаться.

Но ночью достаточно теней, чтобы эти твари могли ничего не бояться.

Большинство стрел упало в воду. Цели они не достигли. И достигнуть не могли. При виде подобного рода опасности нечисть развоплощалась, чтобы затем вновь вернуть себе прежние очертания.

Полчища нелюдей устремилось на стройный ряд готовых принять бой воинов.

Люди не придумали ничего лучшего, как сойтись с призванной нами с Рианом армадой в рукопашном бою.

– Пли! – кричал кто-то.

Сверху посыпались горшки со смолой. Они разбивались о землю. Трава занималась огнём, по воздуху плыл едкий запах гари.

Первосвятейшие тоже не дремали. Используя подвластную им магию, они пускали в призванную нами нечисть пучки Силы.

Воины выстроились строем, закрылись щитами, выставив вперёд оружие, словно имели дело с обычным вражеским строем. Лучники посылали грады стрел. Но толку не было.

Натиск посланных мной и Рианом чудовищ людям было не сдержать.

С каждой новой жертвой, с каждой новой порцией крови силы чудовищ увеличивались, как и их количество.

Не прошло и четверти часа, строй был прорван.

Даже темноте не удавалось скрыть кипящей внизу ад.

Серая муть полнилась яркими всполохами. Всполохи порождали новые тени. Каждая тень находила новую жертву.

Полупрозрачные призраки танцевали вокруг, тянулись щупальцами-присосками, а когда дотягивались, выпивали жертву дотла.

– Двуликие! – в ужасе прошептал Райкар.

– Это только начало, – проинформировала я. – Самые маленькие сущности, первые из чудовищ, которых ваше легкомыслие навлекло на ничего не подозревающих людей, доверивших вам своё благополучие. Не пройдёт и часа, как воины падут, и моё воинство двинется дальше. К рассвету город превратится в призрак. Никого не останется.

– Ты чудовище!

На сей раз в его голосе не было пренебрежения или насмешки.

– Я знаю. Как, несомненно, об этом были осведомлены и те, кто отдал вас мне на растерзание. Им нужно было, чтобы я пришла сюда. Нужно было убрать меня с дороги, чтобы достичь своих целей. И Первосвятейшим было плевать на то, сколько человек они обрекут этим на смерть.

Райкар нахмурился.

Он явно пытался понять смысл сказанных слов.

– Тебе и твоим лордам была отведена роль баранов, – презрительно бросила я. – Громогласных идиотов, из которых должно получиться отличное жаркое. Подсадные поросята.

Я нагнулась к нему, хватая за воротник и пытаясь встряхнуть.

С учетом того, что Цаола был вдвое выше и тяжелее бесполезная, в общем-то, затея.

– Героям обеспечена посмертная слава потому, что у них не хватает мозгов остаться в живых, – прорычала я. – Гляди! Гляди и знай, что благодаря вашему предательству эти клыкастые твари, которых клинок смертного поразить не в силах, разорвут горло всем, от мало до велика. Женщинам, старикам, младенцам. У этих тварей нет морали.

– Но она должна быть у тебя! Да женщина ты или кто?!

– Или кто. Или кто, созданное искусственно магами, подобными тем, – ткнула я в пустоту, – кто сейчас пытается избавиться от последствий своей ошибки. Только теперь они, эти последствия, таковы, что им с ними уже не совладать. Эти твари, что нападают на людей, бессмертны в прямом смысле слова – демоны нижнего мира. И они будут лишь пребывать, пока я не закрою лазейку, нечто вроде ворот, в этот мир. А я их не закрою.

В глазах Цаола промелькнуло нечто вроде понимания.

Тень паники.

А потом всё исчезло.

Когда он заговорил снова, голос его больше не дрожал:

– Ты бы не говорила мне всего этого, если бы ничего от меня не хотела. Ты бы могла просто убить меня…

– Слушай внимательно, Райкар. Слушая, запоминай и думай. Я не стану вникать, насколько ваши лорды в курсе столичного заговора. Но реальность сейчас такова, что мой муж и повелитель ранен, возможно, при смерти. Мне необходимо быстро погасить пожар здесь и немедленно вернуться к нему. И только от тебя сейчас зависит, выжгу ли я это место дотла. Или просто покорю. Ты можешь помочь сохранить множество жизней.