Текст книги "Войсковая разведка"

Автор книги: Эдвин Швин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

ГЛАВА III
МЕТОД ОПРЕДЕЛЕНИЯ НАМЕРЕНИЙ ПРОТИВНИКА НА ПРИМЕРЕ ДЕЙСТВИЙ 5–й ФРАНЦУЗСКОЙ АРМИИ

Генерал Ланрезак, командовавший 5–й французской армией, которая находилась южнее верховья р. Уаза, знал, что его положение ненадежно (схема 6). Между его армией и 4–й французской армией, расположенной справа, существовал значительный разрыв. К тому же английские войска уже переправлялись через низовья р. Уаза юго – западнее Ла Фер, обнажая его левый фланг. Оценивая обстановку, Ланрезак отдавал себе отчет в том, что 1–я и 2–я германские армии могли сосредоточить на фронте 5–й армии превосходящие силы.

Взвесив все, он решил 28 августа отойти на линию Рибемон, Марль, Монкорнэ (схема 7). Когда он получил указания Главного командования перейти в контрнаступление на севере, то в развитие этого решения уже были отданы соответствующие приказы. Сначала Главное командование установило одно направление для контрнаступления, и было решено, что 5–я армия будет наступать прямо на верховья р. Уаза (схема 8), но пока отдельные корпуса этой армии передвигались, обеспечивая необходимую перегруппировку войск, был получен второй приказ Главного командования, который изменял направление контрнаступления, нацеливая его на северо – запад, – на Сен Кантэн. Направление было изменено почти на 90°, и Ланрезаку пришлось срочно предложить своим корпусам произвести необходимые изменения направления для контрудара на Сен Кантэн (схема 9).

Мы уже видели, что фон Бюлов в течение 18 часов три раза менял свои намерения. Почти за такой же отрезок времени и Ланрезак два раза изменил свои намерения, заменив отступление на юг контрнаступлением – сначала на север, а затем в западном направлении.

Фон Бюлов знал, как определять «намерения противника». Он был хорошим учеником Мольтке – старшего! Но раньше, чем разбирать действия фон Бюлова, познакомимся с информацией, которая была получена германским гвардейским корпусом вечером 27 августа. Вот эта информация:

«Передовое охранение 2–й кавалерийской дивизии было обстреляно артиллерийским огнем у Фруа Дестрэ; северный подступ к Этреопон забаррикадирован; высоты южнее Отрепп и Этреопон сильно укреплены противником».

Основываясь на этих данных, фон Бюлов пришел к выводу, что противник окажет упорное сопротивление у р. Уаза. Однако, как мы знаем, в тот момент, когда германцами были получены эти сведения, командующий 5–й французской армией собирался продолжать, отступление, и утром 28 августа фон Бюлов получил такое сообщение от авиации: «В долине р. Уаза остались лишь слабые арьергарды».

Получив такие сведения, он пришел к заключению, диаметрально противоположному тому, которое он сделал накануне, на основе данных информации, представленной гвардейским корпусом.

Он рассудил, что наличие лишь слабых арьергардов говорит о намерении французов продолжать отступление. И в тот момент, когда фон Бюлов пришел к такому заключению, 5–я французская армия, как мы уже знаем, спешно готовилась к контрудару в северном направлении.

Этот пример наглядно показывает, что порой «отгаданное» намерение противника прямо противоположно действительному положению вещей. Как же можно определить намерение командования войск противника, пока оно не воплощено в действия, если сам противник не расскажет нам об этом? Пойдем дальше. Допустим, мы имеем некоторые признаки, – явные или скрытые, но так или иначе говорящие о намерениях противника, – можно ли утверждать, что мы в состоянии определить «наиболее вероятные действия противника»? – Конечно, нет. Это будет более претенциозно, чем заявить, что мы определили его «намерения». Но разве есть еще что‑либо, в такой же степени подверженное изменениям, как намерения? – Есть! Допустим, что мы установили намерения противника и определили их правильно. Однако командование может изменить свое решение как по собственной воле, так и в порядке выполнения приказа свыше.

Можно ли в самом деле достоверно определить его «наиболее вероятные действия», когда множество исторических примеров показывает, как часто одни намерения сменяются явно противоположными, в результате чего действия противника развиваются совершенно по иному пути? Тем более что внезапность редко достигается без дезинформации, без маскировки. Нам известно много исторических примеров диспозиций, единственной целью которых было ввести противника в заблуждение, заставить его поверить в «вероятность наших действий».

Даже допуская, что противник «не желает» вводить нас в заблуждение, и что мы имеем сведения о его намерениях, можно ли быть уверенным в том, что его намерения осуществятся в строгом соответствии с желаниями?

Выполнят ли точно намеченный командованием план действий все подчиненные ему части? Бригада, совершающая 20– или 25–километровый марш, может изменить направление ночью и произвести обходный маневр на рассвете; она может ночью заблудиться и отойти на 15–20 км в сторону от намеченного направления. Если это случится, стоит ли обвинять противника в том, что он не придерживается правил ведения войны!

ГЛАВА IV
МЕТОД ОПРЕДЕЛЕНИЯ СОСТОЯНИЯ ПРОТИВНИКА

Итак, невозможность точно определить намерение противника является правилом.

Опытный командир будет планировать свои действия, основываясь на том, что противник может сделать, на что он способен. В любой обстановке некоторые варианты возможных действий противника могут быть сразу отброшены как бесспорно невыполнимые. Другие можно не принимать во внимание потому, что они никакого влияния на наши действия оказать не могут. Сокращая, таким образом, постепенно цепь данных, можно придти к уверенности в том, что не будет опущен ни один из путей, по которым могут развернуться действия противника или который может оказать влияние на наши планы.

Мы хотим привлечь внимание читателей к одному из методов суждения, охотно применяемому многими командирами. Они пренебрегают планом противника по следующим соображениям:

1. «План не логичен! Он показывает, что противник не обладает здравым рассудком».

2. «Он не представляет для нас наибольшей опасности».

3. «Мы бы не приняли такого плана, будучи на месте противника».

* * *

То, что «А» считает логичным, «В» может счесть за нелепость, ибо:

1. Никогда нельзя поставить себя целиком в положение противника, полностью представить себе его умственное и физическое состояние.

2. Даже если это и было бы возможно, ваша логика никогда не будет совпадать с логикой противника, потому что вы и ваш противник – два разных человека. То, что может вам показаться «здравым смыслом», он может принять за глупость. Противник может оказаться более сообразительным, чем вы, или наоборот. Он может быть более или менее упорным, чем вы. Вообще все его способности, от которых зависит формулировка решения, могут быть прямо противоположны вашим.

Далее, можно ли поставить себя в положение противника? Свое положение вы знаете. Но известно ли вам, насколько много знает противник о вашем положении? А ведь у него могут оказаться некоторые сведения, относящиеся к вашей диспозиции. Вами эти сведения могут считаться незначительными, а в его представлении они могут иметь большое значение. Когда вы пытаетесь поставить себя в положение противника, всегда начинайте с вопроса: «Насколько я, выступающий в роли противника, знаю обстановку на своем фронте?» Вопрос о том, разумным ила неразумным является маневр противника, не имеет значения. Главное заключается в том, возможен или невозможен этот маневр.

Вариантов возможных действий противника, которые командиру следует принять во внимание, может быть слишком много, для того чтобы каждый из них сопоставлять с нашими намерениями. Но все эти варианты можно разбить на ряд определенных групп, из которых каждая будет иметь общее для всей группы влияние на наш план.

Соответственно этому и производится группировка. Тогда командир может сопоставлять свои планы не с каждым из вариантов возможных действий противника в отдельности, а только с несколькими обобщенными вариантами.

Эти обобщенные варианты должны включать каждый возможный план действий противника, который может оказать влияние на наш план или, при отсутствии его, – вообще на ваше положение.

Оценивая обстановку, командир должен сопоставить указанные выше обобщенные варианты действий противника с различными вариантами своего плана. После этого он избирает план действий, обещающий наилучшие результаты, независимо от того, каковы будут действия противника. Разрабатывать, естественно, приходится несколько вариантов плана или такой план, в котором в процессе выполнения его, в зависимости от реакции противника, предусмотрены возможные изменения намеченных действий.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
СБОР, ДЕШИФРОВКА И КЛАССИФИКАЦИЯ СВЕДЕНИЙ О ПРОТИВНИКЕ

ГЛАВА V
КЛАССИФИКАЦИЯ И ХАРАКТЕРИСТИКА РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНЫХ ОРГАНОВ

Если мы не будем точно знать всех возможностей и средств, которыми мы располагаем для сбора сведений о противнике, любой составленный нами план разведки может окончиться провалом. Поэтому в этой главе мы изучим средства и пути для сбора сведений о противнике, которыми может располагать командир.

Эти средства могут быть разбиты на следующие группы:

1. Сухопутные войска.

2. Служба наблюдения, включая наземные и авиационные средства.

3. Служба подслушивания, особенно радио – разведывательные роты: для перехвата радиограмм, пеленгации и для организации телефонно – телеграфных пеленгаторных постов.

4. Специальные средства, находящиеся в распоряжении разведывательных отделов: переводчики и другой персонал, необходимый для опроса пленных, обработки захваченных документов и материалов; шифровальщики для дешифровки документов противника и агентурная разведка.

Служба подслушивания, воздушной разведки, шифровальщики, персонал агентурной разведки и кавалерия не входят в состав дивизии, и, следовательно, командир не будет ими располагать, если они не будут специально для этого приданы.

Отдельно действующей дивизии обычно принято придавать эскадрон кавалерии и средства авиационной разведки.

НАЗЕМНЫЕ ВОЙСКА. Разберем подробно разведывательные функции и методы работы каждого из средств разведки противника, с которыми будет иметь дело разведывательный отдел штаба дивизии.

а) Обычная разведывательная деятельность. Наши учебные инструкции указывают, что «непрерывное добывание сведений о противнике является обязанностью всех боевых частей и подразделений». Войсковые подразделения могут получать сведения о противнике преимущественно путем соприкосновения с ним посредством:

1) действий специальных разведывательных групп, например, кавалерийского эскадрона;

2) действий подразделений службы охранения на марше или во время расположения войск на. месте;

3) подразделений, ведущих бой с противником;

4) специальных разведывательных отрядов, – например, разведывательных взводов пехотных батальонов.

Главными источниками информации являются: сообщения пленных, захваченные документы, непосредственное наблюдение, опрос населения.

б) Состав разведывательных органов. Посредством подразделений войск, о которых говорилось выше, можно получить сведения о противнике. Для наиболее эффективного использования этих средств в частях и даже, желательно, в батальонах [1]1
  В наших новых штатах разведывательное отделение батальона, по – видимому, будет опущено. По мнению автора, это явится большой ошибкой, так как затруднит деятельность основной тактической единицы (см. гл. Х). – Прим. автора.


[Закрыть]должны быть организованы специальные разведывательные группы.

Во главе каждой из них находится офицер – разведчик. Этот офицер, под руководством командира, организует деятельность разведывательных средств, концентрирует все полученные сведения и результаты их изучения передает подразделениям и вышестоящим войсковым частям. Возглавляемое этим офицером подразделение состоит не только из людей, специально подготовленных для выполнения указанной работы и оказания помощи офицеру – разведчику, но и из специальных групп наблюдателей, о которых подробнее сказано будет ниже.

Составлять разведывательные группы из одних только работников разведывательных органов не следует. В состав же высылаемых батальоном для боевой разведки противника передовых боевых групп следует включать одного или нескольких человек из состава батальонных групп наблюдения. В некоторых случаях они могут быть назначены лицом, возглавляющим эти группы. В обязанность батальонного разведчика должно входить добывание сведений опротивнике для командира батальона, а также проверка и дополнение сведений, получаемых из рот. Использовать в частях (выше батальона) для разведки личный состав разведывательной службы можно только в исключительных случаях.

в) Разведка боем. Все сказанное выше относится к методам разведки, являющейся обычной разведывательной деятельностью сухопутных войск. В некоторых случаях, – особенно когда боевое охранение противника препятствует мелким разведывательным партиям добывать сведения, – необходима разведка боем.

Войскам, ведущим разведку боем, ставится обычно задача атаки с ограниченной целью. В этих случаях разведывательная деятельность выходит за пределы обычных функций разведывательного отделения штаба дивизии. Такая разведка является исключительно ответственной, и прибегать к ней разведывательным отделениям следует лишь в случаях крайней необходимости.

Хотя в обязанности разведывательного отделения штаба дивизии и входят организация и увязка разведывательной деятельности войск, однако оно не обязано давать содержание заданий по разведке специальным разведывательным партиям, входящим в состав штабных рот бригад и нижестоящих частей. На эти подразделения ни в коем случае не распространяется непосредственный контроль разведывательного отделения дивизии. В обязанность этих органов входит обеспечение сведениями о противнике командиров бригад и ниже. Разведывательное отделение штаба дивизии интересуется работой подразделений дивизии постольку, поскольку они подкрепляют уверенность в добросовестном выполнении ими разведывательных функций.

СЛУЖБА НАБЛЮДЕНИЯ И ПОДСЛУШИВАНИЯ. Задачей этих органов является добывание сведений о противнике как посредством визуального наблюдения, так и при помощи технических средств (фотографирование, звуковой дальномер, засечка по блеску выстрелов).

Средства наземного наблюдения. Наземное наблюдение осуществляется войсками и специальными наблюдателями, обслуживающими наблюдательные посты, которые выставляются группами наблюдения разведывательных взводов.

Специальные органы наблюдения. Наблюдательные посты, выставляемые дивизионными подразделениями или другими органами, как, например, звукосветометрическими батальонами, ведут наблюдение за территорией противника, особенно за удаленными районами, которые не входят в сферу наблюдений войск; их обязанность – обнаружить работы, передвижения и группировки войск на территории противника.

Наземное наблюдение должно быть непрерывным. Наблюдение, когда его осуществляют сами войска, может оказаться нарушенным боевыми действиями и ограничено определенной дальностью. Вот почему войсковое наблюдение должно дополняться наблюдением, организованным специальными органами, снабжаемыми средствами дальнего наблюдения. В таком случае удастся обеспечить непрерывность наблюдения и при затишье на фронте и в период боевых действий.

О СПЕЦИАЛЬНЫХ ОРГАНАХ, ПОДЧИНЕННЫХ НЕПОСРЕДСТВЕННО РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОМУ ОТДЕЛЕНИЮ ШТАБА ДИВИЗИИ, можно сказать очень немного. В дивизии имеется лишь один человек, который подходит мод эту, классификацию, – это переводчик. Переводчик, входящий только в состав дивизионного разведывательного отделения, а не в состав разведывательных взводов полков и батальонов, имеет возможность подробнее опрашивать пленных, дезертиров и тщательнее изучить документы, чем это можно сделать в частях. Даже если в подразделениях дивизии и окажутся переводчики, то они при опросе пленных и изучении документов будут ограничиваться сведениями, относящимися к участку фронта данного подразделения.

ОСОБЫЕ ОРГАНЫ ИНФОРМАЦИИ. Обзор средств разведки, к которым имеет отношение разведывательное отделение штаба дивизии, был бы неполным, если бы мы опустили такие органы, как разведывательные службы артиллерии и воздушных сил. Вы обратили внимание, что в наших уставах и наставлениях разведывательные функции, выполняемые артиллерией и авиацией, обозначаются термином «служба»? Термина же «пехотная разведывательная служба» или «кавалерийская разведывательная служба», относящегося к персоналу, выполняющему в пехоте и кавалерии функции разведки, нет. Чем это объясняется? Может быть, тут дело заключается в резком отличии деятельности разведчиков в артиллерии и авиации от разведчиков пехоты и кавалерии? Или, может быть, разведывательные органы авиации и артиллерии находятся в иных правовых отношениях с разведывательным отделением? Наконец, не пользуются ли они какими‑то иными средствами разведки помимо тех, о которых мы уже говорили? Ответ на последний вопрос можно дать отрицательный. Ответы на остальные вопросы мы дадим ниже.

Служба информации в артиллерии. Часть артиллерийской разведки, органически входящая в состав дивизии, организована точно так же, как специальные органы разведки дивизии, – во всяком случае, они состоят из специально выделенного персонала, включенного в состав штабов батальонов, полков и артиллерийских дивизионов. Этот персонал, как и личный состав разведки пехотных частей, выделяется преимущественно для обслуживания своей части. Главная его задача, как и других средств артиллерийской разведки, – обеспечить наиболее эффективное выполнение артиллерией поставленных ей задач, точное определение местонахождения целей огня, особенно расположения артиллерии противника.

Артиллерийская разведка в основном занимается добыванием технических данных, которые могут быть использованы батареями, тогда как разведывательное отделение занимается главным образом сбором сведений, имеющих тактическое значение.

Разведывательное отделение дивизии непосредственно контролирует работу личного состава артиллерийской разведки и не ставит ей задач. Отсюда ясно, что отношения у артиллерийской разведки с отделением несколько иные, чем у разведок других подразделений, которым разведывательное отделение дивизии дает задания.

Причины этого следующие. В начале мировой войны разведывательное отделение дивизии обрабатывало сведения, поступавшие от артиллерии, наравне с другими данными о противнике. Позднее французы установили систему, введенную позднее и нами, самостоятельной организации разведывательной службы артиллерии. Опыт показал французам:

1. Множество сведений, получаемых от артиллерии и помещаемых в сводках и бюллетенях разведывательного отдела, занимало так много места, что сведения общетактического порядка терялись и подчас оставались незамеченными.

2. В то же время сведения, передаваемые артиллерии, оказывались неполными, в них недоставало нужных технических деталей, и, кроме того, эти сведения поступали слишком поздно для того, чтобы быть использованными.

Организация отдельной артиллерийской разведывательной службы имела целью устранение этих недостатков.

Хотя артиллерийская разведывательная служба и имеет свою собственную организацию, и разведывательное отделение дивизии не отвечает за постановку ей задач, тем не менее, оно имеет отношение к ее деятельности и несет за эту деятельность определенную ответственность, будучи связано с ней как с одним из средств добывания сведений о противнике.

Несмотря на то, что артиллерийская разведка добывает преимущественно технические сведения для своего рода войск, случайно она может получить и, ряд сведений, имеющих большое тактическое значение. Такие сведения артиллерийская разведка обязана передавать в разведывательное отделение, которое обязано следить за четким выполнением артиллерийской разведкой подобной работы. Со своей стороны, разведывательное отделение должно передавать артиллерии технические данные, которые оказались в его распоряжении, и которых не могла добыть артиллерийская разведка.

Авиационная разведывательная служба. Организация и функции ее подобны артиллерийской разведывательной службе.

Авиационный и воздухоплавательный отряды, с которыми больше всего будет иметь дело разведывательное отделение дивизии, обычно не имеют специальных отделений разведчиков, а положенные им разведывательные функции выполняют оперативные отделения отрядов. Однако авиационный отряд может иметь группу разведчиков, приданную из состава корпусной авиации в тех случаях, когда дивизия действует на таком удалении от корпуса, что авиаотряд дивизии будет пользоваться не тем аэродромом, что корпусная авиация. Во всяком случае, отношения разведывательного отделения дивизии к приданной авиации точно такие же, как и к приданной пехоте или кавалерии.

Разведывательные средства авиации, которые дивизии не приданы, например, разведывательные отделения корпусной авиации и воздухоплавательной группы, также должны интересовать разведывательное отделение дивизии, потому что они могут явиться дополнительным источником получения сведений о противнике. Наши инструкции по воздушной разведке указывают, что в обязанности разведывательных отделений авиации входит:

1) добывание сведений о противнике всеми возможными средствами, их оценка и отбор тех из них, которые необходимы командованию авиации и летному составу;

2) собирание, предварительная оценка и срочная передача данных о противнике в разведывательное отделение дивизии, корпуса или армии, которым авиация придана.

Обращаем внимание на то, что воздушная разведка, как и артиллерийская, добывает те сведения о противнике, которые прежде всего интересуют ту войсковую единицу, к которой они принадлежат. Но она обязана также передавать разведывательному отделению и все интересующие его сведения, тем более что сведения, необходимые авиационному командованию и летному составу, вовсе не ограничиваются одними данными об авиации противника. Конечно, информация, необходимая авиационным единицам, изменяется в зависимости от состава самой авиационной единицы и ее задач, но (говоря словами инструкции об авиационной разведке) «информация, добытая авиацией, практически освещает каждый этап активности противника как на суше, так и в воздухе, дислокацию и характер расположения противника и характер местности. Полученная информация может быть использована любым родом войск».

Отсюда ясно, почему разведывательное отделение должно поддерживать тесную связь с разведывательными отделениями авиации.

Разберем часто имеющий место случай, когда авиаотряд придан дивизии, но базируется на аэродроме корпусной авиагруппы. Хотя по штатам специальный человек и не предусмотрен, но разведывательное отделение дивизии правильно сделает, если выделит офицера для связи с корпусным аэродромом. Этот офицер должен иметь возможность добыть сведения, интересующие разведывательное отделение, как путем опроса летного состава дивизионного авиаотряда, так и поддерживая непосредственную связь с разведывательным отделением корпусной авиации. Летный состав обязан доносить обо всем замеченном, независимо от того, имеют ли эти сведения непосредственное отношение к выполнению возложенной на них задачи.

Трудно, однако, ожидать, что это будет полностью осознано и окажется достаточно четко выполненным: вряд ли возможна такая подготовка воздушных наблюдателей, при которой они приучились бы придавать одинаково большое значение всему, что приходится наблюдать. Сами того не сознавая, наблюдатели могут упустить ряд данных, имеющих большое значение. Поэтому, если летный состав сразу же после возвращения из полета будет опрошен человеком, лучше ориентирующимся в обстановке на фронте противника, который сможет правильно оценить собранные наблюдателем сведения, – можно быть более уверенным в том, что ничего ценного не будет упущено.

Информация, полученная офицером, выделенным для связи с разведывательным отделением корпусной авиации, может обеспечить получение необходимых сведений и без использования для этой цели разведывательных средств дивизии или может помочь направить деятельность последних на наиболее важные участии. Это возможно и в случаях, когда дивизия действует в обстановке, требующей использования приданным авиаотрядом самостоятельного аэродрома. Даже и в таких случаях иметь офицера – разведчика для связи с корпусным аэродромом и с аэродромом приданного авиаотряда крайне желательно.

СИЛЫ И ВОЗМОЖНОСТИ РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНЫ ОРГАНОВ. План должен исходить из того, чтобы калийные средства разведки были использованы в пределах возможностей и для выполнения посильных задач. Поэтом разведывательный отдел должен иметь ясное представление о способностях и предельных возможностях разведывательных средств. Мы начнем с приданной авиации.

Приданная авиация. Командир, возглавляющий авиацию дивизии, руководит всеми авиационными средствами, приданными дивизии, и в то же время является специалистом штабной службы. Он советник командира дивизии и штаба по вопросам тактическим, техническим и по всем вопросам, относящимся к использованию авиации. Всех принимающих участие в использовании авиации он обязан информировать относительно состояния и возможностей личного состава и материальной части авиации и рекомендовать методы ее использования. Следовательно, практически разведывательное отделение всегда будет иметь под рукой хорошо информированного советника, с которым оно может консультироваться по вопросам применения имеющихся авиационных средств. Разведывательное отделение обычно будет нуждаться в советах командира авиации по следующим вопросам:

1) действительные возможности летного состава и материальной части, учитывая возможные потери или другие изменения, которые могут произойти в составе авиации;

2) как наиболее эффективно можно использовать имеющиеся налицо авиационные средства.

Авиация наблюдения в ближней разведке. Особенностью авиации является ее исключительно высокая подвижность, делающая авиацию наиболее способной к осуществлению дальней и ближней разведки.

Когда оба противника находятся в нескольких переходах один от другого, ближняя разведка осуществляется как авиационными средствами, так и кавалерией, если она имеется. Эта разведка представляет командованию подробную информацию, на основании которой оно принимает тактические решения. Разведка должна определить, например, дислокацию передовых сил противника, силу и состав колонн противника, расположение его позиций, организацию снабжения, места высадки войск и т. д.

Дальняя разведка обычно входит в круг обязанностей вышестоящих войсковых, соединений и требует авиационных средств, обладающих большим радиусом действия.

В период ближней разведки и до момента непосредственного соприкосновения главных сил обеих сторон весь авиаотряд дивизии может быть использован для выполнения разведывательных операций. Разведывательное отделение может использовать авиацию в этот период для ведения разведки, в пределах, оканчиваемых двадцатью вылетами в день. В исключительных случаях, задания авиации могут быть увеличены, но разведывательному отделению всегда надо помнить о том, что, если повышенная нагрузка будет продолжаться в течение нескольких дней, работоспособность отряда может пострадать.

Авиация наблюдения в период боя. В период боя или когда главные силы обеих сторон сближаются и готовятся к бою, количество самолетов, на которые может рассчитывать разведывательное отделение, уменьшится, так как часть их будет использована для несения службы связи между пехотными частями и артиллерией. Для того чтобы авиаотряд мог все‑таки выполнять поручения по разведке противника, т. е. ту работу, для которой он главным образом и предназначен, задания, которые может поставить отряду 3–е (оперативное) отделение, должны передаваться через разведывательное отделение. Практически, иногда возможно ставить летчику задачу, учитывающую задания обоих отделений. Командир авиаотряда должен всячески стремиться обеспечить наиболее экономное использование имеющихся ограниченных авиасредств.

Аэрофотография. Из всех разведывательных средств фотосъемка с воздуха является одним из наиболее надежных. Она дает устойчивое и точное воспроизведение всего попавшего в поле зрения линзы фотоаппарата в момент экспозиции. Ошибки, возможные при визуальном наблюдении, совершенно исключаются при пользовании фотоаппаратом. Фотографические снимки имеют исключительную ценность для изучения характера местности, укреплений, построек, для наблюдений за изменениями, которым они подвергаются, а также для опознавания замаскированных объектов. Аэрофотографией пользуются все рода войск, поэтому разведывательному отделению очень важно, чтобы авиаотряд располагал средствами для аэрофотографирования.

Авиационный отряд, выделяемый обычно из состава корпусной авиации, снабжен аппаратурой, рассчитанной на съемку небольших участков. Если съемка участка производится для монтажного снимка (мозаика), то этот монтаж должен производиться в лаборатории корпусного аэродрома. В настоящее время только штабы главного и армейского командования располагают аппаратурой для картографической съемки больших территорий.

В дождливую погоду аэрофотография практически неприменима. Съемки в облачную, пасмурную погоду при современной аппаратуре возможны, и поэтому фотографирование может начинаться вскоре после рассвета.

Авиационный отряд имеет четыре фотоаппарата, но использовать одновременно ему удастся, вероятно, не более двух. Участок площадью в 25 кв. миль может быть заснят одним самолетом в течение часа. Еще 4 часа потребуется для монтирования снимков в лаборатории корпусного аэродрома. Учитывая, что перелет самолета до аэродрома и обратно займет полчаса, смонтированный снимок разведывательное отделение сумеет получить не ранее чем через 5 с половиной часов. Снимки отдельных интересующих участков, примерно площадью в 1 кв. милю, отделение может получить в течение часа, и авиаотряд должен быть готов к выполнению этих требований. Монтаж более обширных участков потребует, конечно, больше времени. Снимки участка в 60 кв. миль разведывательное отделение может получить примерно через 11–12 часов, а участка в 100 кв. миль не менее чем через 18–19 часов. Примерно 80 % этого времени пойдет на обработку снимков в лаборатории корпусной авиации. При использовании для аэрофотосъемки двух самолетов удастся сэкономить не более 1–2 часов.

Ограниченность воздушной разведки. Авиация является бесспорно ценным разведывательным средством для визуального наблюдения или аэрофотосъемки, но она имеет пределы. Мы уже говорили о том, что в целях разведки можно практически использовать не более 10 из 13 самолетов. Посмотрим, какие еще существуют ограничения для использования авиации.