Текст книги "Причудливые деревья"

Автор книги: Эдвин Меннинджер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Гинкго (Ginkgo biloba).

* В Советском Союзе в открытом грунте гинкго успешно культивируется в Киеве, Минске, Риге и более южных районах. В Москве и Ленинграде оно нуждается в укрытии. – Прим. ред.

В миоцене гинкго буйно росли в субтропическом климате той местности, которую теперь занимает далеко не субтропический* штат Вашингтон. Там их окаменелые останки можно видеть и сейчас в заповедном Лесу гинкго в Вантейдже близ Элленбурга.

Менее известно другое доисторическое дерево – метасеквойя (Metasequoia glyptostroboides), которая появилась в Европе и Соединенных Штатах Америки только в сороковых годах. Ранее это дерево было известно только как окаменелость, но в 1941 г. профессор Т. Кан нашел в китайской провинции Сычуань сразу четыре живых экземпляра. «Однако история метасеквойи начинается почти за сто лет до наших дней», – пишет Фрэнсис де Вое [48].

Листья гинкго (сняты крупным планом).

Он добавляет:

«В середине XIX в, в отложениях эоцена – геологического периода, отделенного от нас семьюдесятью миллионами лет, – было найдено окаменевшее растение, впоследствии названное Sequoia landsdorfii. В эоценовый период, это растение было чрезвычайно распространено в средних, широтах Америки и Азии. Затем были найдены и другие окаменелые растения, которые также были отнесены к секвойям, поскольку их считали предками или близкими родственниками существующей и теперь Sequoia sempervirens… Японский ботаник Мики в 1941 г. ввел новый род – Metasequoia. Это произошло за четыре года до того, как было точно установлено, что в Китае есть живые представители этого вида.

Возраст этой метасеквойи (Metasequoia glyptostroboides) – десять лет.

Ареал метасеквойи, как было установлено, охватывает китайские провинции Хубей и Сычуань и расположен примерно на 30° с. ш. Площадь его составляет всего 750 км^2. Метасеквойя растет на высоте от 650 до 1200 м на песчаных, слегка кислых почвах. По-видимому, она предпочитает берега рек и места просачивания подземных вод. Этим, возможно, объясняется ее местное название «шуй-ша», что значит «водяная ель». Самой большой из измеренных экземпляров имел в высоту около 32 м и в диаметре около 2 м.В 1947 г. дендрарий Арнольда предоставил средства на экспедицию в Китай для сбора семян метасеквойи».

Эти семена через Министерство сельского хозяйства США были распределены между экспериментальными питомниками от Флориды до Коннектикута и на запад до Колорадо. И теперь в этой обширной области уже растет много метасеквой*.

* В ботанических садах Советского Союза превосходно растет это недавно обнаруженное растение. Его зимостойкость примерно соответствует зимостойкости гинкго. – Прим. ред.

Наблюдения показали, что скорость роста побегов сильно колеблется, а их внешний вид бывает очень различным – от шарообразного до узкопирамидального. Наиболее удачным, по-видимому, оказался быстрорастущий узкопирамидальный экземпляр в Национальном дендрарии в Вашингтоне, который и получил название «Национальный». За первые пять лет он вырос на 3 м.Метасеквойя сбрасывает листья – ярко-зеленые летом, осенью они приобретают очень красивый багряно-медный цвет.

20. ДЕРЕВО-ЛЮДОЕД

Пятьдесят лет назад воскресные газеты напечатали сенсационную новость: открыто дерево-людоед, которое убивает и заглатывает свои жертвы. Эта фантастическая история время от времени уже всплывала в печати в течение предыдущих 150 лет. Трудно было найти более благодарный газетный материал, пока Мадагаскар, Филиппины и другие далекие земли оставались неисследованными – никто не мог уличить рассказчика во лжи. Кроме того, выдумка подкреплялась вполне реальными фактами. Ведь некоторые растения действительно питаются насекомыми и другими мелкими живыми существами. Крупнейшими из этих мухоловок являются кувшинолисты Борнео (Nepenthes), чьи листья-кувшинчики содержат жидкость, привлекающую жертвы, которые тонут в ней, а затем перевариваются. Но самые большие кувшинчики имеют в длину не более 60 см и растут не на деревьях, а на лианах.

«Вырван из цепкой хватки дерева-людоеда» («American Weekly» от 4 января 1925 г.).

Наиболее знаменит среди «людоедов» анчар. Это название (так, как его употребляют в печати) уже само по себе было фикцией, поскольку в научной литературе оно обозначает большое дерево из семейства крапивных (Antiaris toxicaria), которое растет в Индии, на Цейлоне и далее на восток по всей Бирме и Малайзии вплоть до Филиппинских островов. Если же рассказчика загоняли в угол, анчаром объявлялось дерево из обширного рода стрихниновых*, принадлежащее к совсем другому семейству (Loganiaceae).

* Strychnos tieute, один из 200 видов, входящих в этот род. Используемый в медицине стрихнин получается из индийской чилибухи (S. nux-vomica). Кураре, которым пользуются южноамериканские индейцы, представляет собой смесь ядов, полученных из S. toxifera и других растений.

Главной причиной такой путаницы было стремление туземцев во что бы то ни стало сохранить в тайне состав яда, которым они смазывали свои стрелы, – а сок этих и других растений и шел на изготовление ядов. Бэркилл писал:«Как только европейцы достигли Малайзии, они, конечно, сразу же познакомились с отравленными стрелами и дротиками, однако прошло очень много времени прежде чем нашли растения, из которых туземцы добывали яд. Первым дал описание растений монах Одорик, живший примерно с 1286 по 1331 г. В середине XVII в. в Макассаре утвердились голландцы, и ботаник Румфий (Г. Румпф) долго изводил тамошнего губернатора, добиваясь от него сведении о происхождении ядов. Ему пришлось ждать этих сведении пятнадцать лет, но и полученная им информация была сознательно фальсифицирована и искажена. Для того чтобы положить конец дальнейшим запросам, ботаник был специально поставлен в известность, что приближаться к дереву очень опасно. Румфий добросовестно изложил в книге все, что ему удалось узнать, и тем положил начало легендам об анчаре. Он писал:«Под самим деревом не растут ни другие деревья, ни кусты, ни травы – ни только под его кроной, но даже на расстоянии брошенного камня; почва там бесплодна, темна и словно обуглена. Ядовитость дерева такова, что садящиеся на его ветви птицы, наглотавшись отравленного воздуха, одурманенные, падают на землю и умирают, и их перья устилают почву».

Насекомоядное растение (Nepenthes) на Борнео.

«Смертоносный» анчар (Antiaris toxicaria) в Сингапуре.

Далее доверчивый Румфий продолжает:«Такими едкими были ветви, присланные мне в крепком вместилище из бамбука, что, положив руку на сосуд, я ощутил покалывание, какое мы чувствуем, попадая с холода в тепло».Затем Румфий вновь возвращается к сообщенным ему сведениям:«Все, чего коснутся его испарения, гибнет, так что все животные его избегают и птицы стараются не летать над ним. Ни один человек не осмелится приблизиться к нему, разве что руки, ноги и голова будут защищены толстой тканью».

Ствол анчара с помостом для добывания сока.

Точно такие же ложные сведения собирали и публиковали другие ученые, посещавшие Малайю в XVIII в. В результате рождались фантастические истории о человеческих жертвоприношениях для того, чтобы умилостивить дерево, о юных девушках, которых бросали чудовищу, о людях, внезапно схваченных извивающимися ветвями, и прочая чепуха. Первая статья, основанная на этих фантастических слухах, была написана в 1783 г. для английского журнала голландским врачом по фамилии Ферш. Главным грехом Ферша было то, что он представил себя очевидцем фантастических происшествий, которые он описывал. Известно, что в голландской армии в то время действительно служил посредственный хирург Ферш. Только в 1805 г. Лешено де ла Тур, французский ботаник, работавший в Пондшпери, отправился на Яву, чтобы посмотреть это дерево и самому понаблюдать за изготовлением яда. Именно Лешено разобрался в путанице с анчаром и стрихнинным деревом.Бесспорно, млечный сок первого и семена второго очень ядовиты, и местные жители в течение тысячелетий пользовались ими для изготовления отравленных стрел.Время от времени в газетах мелькают сообщения о дереве-людоеде во внутренних областях Бразилии. Во время войны в Чако между Парагваем и Боливией под неким деревом часто находили трупы – человеческие скелеты, завернутые в его огромные листья. Блоссфелд, некоторое время живший в Мату-Гросу, специально занялся расследованием этих историй. Он обнаружил, что речь шла о Philodendron bipinnatifidum, листья которого действительно достигают в длину метра и больше. По слухам, людей привлекал к дереву сильный аромат его цветков; этот запах оглушал их, как наркотик, после чего листья обвертывались вокруг потерявшей сознание жертвы и высасывали ее кровь. Цветки действительно пахнут очень сильно, но людей к этому дереву в опаляемой солнцем пустыне Чако, где растут только колючки, привлекала его тень и сладкая мякоть плодов, съедобных, как и плоды родственной ему монстеры (Monstera deliciosa). Однако ни в цветках, ни в плодах нет ни яда, ни наркотических веществ. Трупы же под ним принадлежали раненым или умиравшим от жажды людям, которые укрывались в тени дерева. Листья, всегда ниспадающие до земли, действительно смыкались над ними, но вовсе не для того, чтобы сосать их кровь. По словам Блоссфелда, эта легенда все еще имеет хождение в Бразилии – слишком уж она увлекательна, чтобы газеты так просто от нее отказались.

21. ДЕРЕВЬЯ, ВНУШАЮЩИЕ СТРАХ И БЛАГОГОВЕНИЕ

Страх и любовь тесно соседствуют там, где речь идет о деревьях!Сок так называемого «дерева-людоеда» (анчара) смертельно ядовит, но ведь анчар – лишь одно из тысячи деревьев, чей сок способен убивать. Физиологические свойства такого сока издавна использовались в народной медицине и для приготовления отравленных стрел и дротиков.Десятки деревьев содержат в себе наркотические или одурманивающие вещества, и жители областей, где еще сохраняется первобытная культура, используют их для ловли рыбы. В речную заводь бросают толченые листья или кору таких растений, и одурманенная рыба всплывает вверх брюхом прямо в ожидающие ее руки. Неподобранная рыба быстро оживает, а использованное наркотическое средство никак не влияет на съедобность добычи.Дети часто заболевают оттого, что жуют ядовитые цветки; взрослые же чаще отравляются, съев ядовитый плод или семена. Опасно соприкосновение с едким соком и слишком близкое соседство деревьев, пыльца которых может вызвать сильные сыпи или раздражение дыхательных путей. В этом бывает повинна анакардия (Anacardium occidentale) и многие ее родичи. Скорлупа ее орехов (орехов кешью) очень ядовита, если ее хорошенько не прожарить, а испарения, поднимающиеся от жарящихся орехов, вызывают сильное раздражение дыхательных путей и могут даже привести к смерти. Плоды манго (Mangifera indica) очень вкусны, но их кожица, сок дерева и запах цветков вызывают у многих людей сильнейшие аллергические реакции. К этому же семейству принадлежит сумах (Rhus). Некоторые его родственники-деревья настолько опасны, что к ним следует подходить с большой осторожностью. Примером этого может служить бирманское лаковое дерево (Melanorrhoea usitata). Оно принадлежит к числу тех пяти деревьев, которых особенно боятся и всячески избегают жители малайских лесов, так как их пыльца и легко испаряющийсясок вызывают у лесорубов очень сильные сыпи, сопровождающиеся болями и повышением температуры, а иногда приводящие и к смерти [27].

Коралловое растение (Jatropha multifida) разводится как декоративное. Его млечный сок и плоды ядовиты.

Листва и цветки кораллового растения. В русской литературе «коралловым деревом» называют другое растение – Erythrina corallodendron из семейства бобовых..

Многих лесных деревьев стараются избегать из-за их обжигающего прикосновения. Это в первую очередь относится к таким древовидным крапивам, как гигантское жгучее дерево Laportea gigas в дождевых лесах северного Квинсленда. Ф. Бейли сообщал об экземпляре с диаметром ствола 3 м. Местные жители избегают этих деревьев, как чумы, так как молодые листья и веточки покрыты жалящими силиконовыми волосками, которые впрыскивают муравьиную кислоту в кожу тех, кто к ним прикоснется. Такое прикосновение на редкость болезненно. Высушенные листья этого дерева вызывают сильнейшее чихание.Дэвид Фэрчайлд [42] очень реалистично описывает свое знакомство с лапортеей на Филиппинских островах:

Гигантская лапортея – листья и молодое растение

Бирманское лаковое дерево (Melanorrhoea). Его желтые цветки красивы, но летучий сок ядовит и обжигает открытую кожу.

Семечко бирманского лакового дерева. Древесина этого растения высоко ценится.

«Кто боится крапивы? Всех нас она когда-нибудь да обжигала. Неприятное ощущение держится некоторое время, а потом исчезает. Вот что я подумал, когда меня предупредили, чтобы я не дотрагивался до листьев L. lusonensis, родственницы нашей «жгучей крапивы». Дабы показать свое к ней пренебрежение, я коснулся указательным пальцем одного из ядовитых волосков. Мою руку пронизала дикая боль. Я, разумеется, ожидал, что она скоро пройдет, однако палец продолжал болеть несколько дней, а кончик его совсем онемел. Лапортея – очень красивое растение: листья ярко-зеленые с лиловой главной жилкой, а плоды великолепного синего цвета. Мне нужна была ее цветная фотография, и мы сняли ее с такими предосторожностями, словно это была гремучая змея.Господин Сулит сообщил мне, что вид, с которым я познакомился, не идет по жгучести ни в какое сравнение «с тем другим» – с L. subclausa...Один из видов этого крапивного дерева, произрастающий в Австралии, обжигает так сильно, что натуралист Ле Суэф, по его словам, ощущал ожог жалящих волосков еще спустя несколько месяцев. Лошади, по его свидетельству, переносят такие ожоги очень тяжело, но рогатый скот к ним нечувствителен. Это, возможно, указывает на наличие какого-то сильного белкового яда, воздействие которого удастся, быть может, объяснить, когда химики установят молекулярную структуру нервных волокон».

Смешение фактов и выдумок в отношении смертоносных деревьев не ограничивается какой-либо одной частью света. Когда дело касается истории о ядах нередко бывает трудно разобраться, какая доля в них приходится на всевозможные суеверия и вымыслы. Некоторые такие истории просто нелепы.В Южной Родезии растет дерево, которое на языке племени баротсе называется мути-узинацита – «дерево без имени» (Schrebera mazoensis), потому что членам племени под страхом смерти запрещается называть это дерево или хотя бы указывать на него. Возможно, оно считается священным потому, что под ним новый вождь племени обычно принимает атрибуты своей власти.В некоторых областях Западной Африки считается кощунством сажать колу (Cola sp.) – согласно поверью, тот, кто это сделает, умрет, когда дерево зацветет. Там, где суеверие не позволяет сажать семена, на плантации пересаживают дикие деревца. В других областях кощунством считается обрезка колы, а в третьих владельцы колы рассекают кору и бьют дерево дубинкой, чтобы ускорить плодоношение*.

* Орехи колы используются для приготовления тонизирующих напитков.

** Трава для стрел (исп.).

В Перу, по свидетельству Пеппига, индейцы приписывают одному ядовитому дереву, Jacaratia digitata, всяческие зловещие свойства. Они даже боятся спать под ним, чтобы не покрыться гноящимися язвами, которые якобы вызывает его сок.Жители Нижней Калифорнии утверждают, что их hierbe de flecha** (Sapium biloculare) – очень опасное дерево, и предостерегают путешественников, чтобы они не ложились под ним спать, если не хотят ослепнуть. Листья этого дерева используются для одурманивания рыбы.В Гане местные жители называют некое дерево «закрой глаза» («катав’ани» на языке туи). Считается, что оно «оказывает одурманивающее действие на тех, кто сидит или спит под ним, а потому к нему относятся с опаской».В Северной Нигерии кроталярии (Crotalaria aschrek) приписывают волшебные свойства – она поставляет «любовные зелья», с помощью которых можно вернуть сбежавшую жену, если она неведомо для себя съест или выпьет их». И далее:

Ficus religiosa, почитаемый и индуистами, и буддистами.

«Особенно могучее действие оказывают личинки, которых иногда можно найти в стебле; из них – с помощью надлежащих заклинании и добавления некоторых других веществ – изготовляют мазь. Если мужчина потрет ею глаза, то он станет неотразим для женщин».

В Западной Африке растет также бобовое дерево из рода лоеснерия – Loesnera kalantha. К нему относятся с таким суеверным почтением, что срубившему его грозит суровая кара. Из него выделывают чрезвычайно могучие амулеты и, что самое интересное, оно – отличный собеседник (см. гл. 24)!Потребовалась бы длинная полка, чтобы вместить книги с описанием всех деревьев, которым приписывалось страшное, опасное или мистическое воздействие на человека, а также все связанныес ними мифы и суеверия. В наш атомный век человек научился относиться к деревьям, которые ему чем-нибудь угрожают, не со страхом, а просто с уважением. Это уважение распространяется и на деревья, наделенные не опасными, а привлекательными свойствами.

В странах, исповедующих христианскую религию, особое значение придается пальмовым ветвям и ливанскому кедру, а также смоковницам, елям, оливам, можжевельнику, гранату, иве и мирту, упоминаемым в Библии. И языческая мифология сильно пострадала бы, лишись она яблони, лавра, падуба и многих других растений.

Crataeva religiosa – одно из священных индийских деревьев.

Цветки Nauclea esculenta почитаются в культе Вишну.

В некоторых странах люди почитают деревья, связанные с возникновением их религии. Ficus religiosa (баньян) и Crataeva religiosa (недаром видовое определение обоих деревьев значит «священный») считаются в Индии священными.Если бы не рощи при китайских храмах, гинкго не украшали бы теперь улиц западных городов. В диком виде это дерево так и не было найдено, известны только его окаменелости.Перед буддистскими храмами и святилищами часто сажают Thespesia populnea, а также родичей черного дерева и хурмы (Diospyros sp.). Желтые, похожие на мальву цветки теспесии, увядая, становятся лиловыми.Все это – очень красивые деревья, вполне достойные того почитания, которым окружают их верующие.

 ЧАСТЬ VI ЗАКОРЕНЕЛЫЕ ИНДИВИДУАЛИСТЫ

22. ДЕРЕВЬЯ, КОТОРЫЕ ПОКАЗЫВАЮТ ВРЕМЯ И ПРЕДСКАЗЫВАЮТ ПОГОДУ

Конечно, предсказывать погоду по листьям дерева – способ устаревший и немодный, однако каждый американский фермер знает, что дело идет к дождю, если листья клена свертываются и подставляют свежеющему ветру нижнюю поверхность. Житель лесов утверждает, что по толщине лишайников на ореховом дереве он может узнать, холодная ли предстоит зима. Фермер, промышляющий кленовым сахаром, бросив один взгляд на свои деревья, может определить, какой идет месяц, а смолокур узнает время по своим соснам. Нисса предупреждает о приближении зимы, прежде чем успеют спохватиться зеленые кузнечики.Люди, живущие в тесном общении с деревьями, начинают разбираться в их привычках и настроениях. Коуэн [28] наблюдал в Индии листья дождевого дерева (Samanea saman), которые обладают замечательным свойством менять свое положение в зависимости от атмосферных условий. Он писал: «В солнечный день они располагаются горизонтально, так что густая крона не пропускает ни единого луча солнца, но по ночам, в пасмурные дни или во время дождя листочки складываются попарно, черешки обвисают и каждое перо поворачивается на своем утолщенном основании так, что все листья обращаются ребрами вверх» (см. гл. 26). Тамаринд (Tamarindus indica) складывает листочки на ночь и в пасмурную погоду; в каждой бирманской деревне имеется свой большой тамаринд, который считается обителью бога дождей [85].В западной тропической Африке деревья служат часами, их считают даже весьма надежными будильниками. Ирвин [60] называет четыре таких дерева.Гриффония (Griffonia simplicifolia) имеет пятисантиметровые вздутые стручки, которые лопаются «с оглушительным треском», напоминающим «фермерам на равнинах Аккры, что пора сеять».Клаоксилон (Claoxylon hexandrum) – дерево высотой 18 м. Плоды клаоксилона созрели – значит, пришла пора праздновать Новый год.Либерийский тополь (Mitragyna ciliata) – дерево высотой 30 м. «В Аполлонии появление молодых красных листьев на этом тополе означает наступление рыболовного сезона».Трихилия (Trichilia heudelotii) – дерево высотой 18 м, цветущее в феврале и августе. «Цветение этого дерева указывает... время второго посева кукурузы перед наступлением второго сезона дождей».Долзил [30] сообщает, что дикая груша (Pachylobus edulis) в восточной Нигерии служит указателем времени – «сев начинается с появлением на этом дереве почек» – и что в Сьерра-Леоне полное созревание плодов Alchornea cordifolia «считается признаком окончания сезона дождей».

Дождевое дерево Samanea saman, которое на Гавайях часто называют «обезьяньим».

На островах Фиджи цветение кораллового дерева (Erythrina variegata) «указывает, что наступило время сажать ямс».Однако все эти указатели времени бледнеют в сравнении с пунктуальностью симпоха (Wormia suffruticosa) – большого вечнозеленого малайского кустарника (часто достигающего в высоту 6 м), который практически можно считать сорным деревом тропиков. «Чем ближе мы с ним знакомились, – пишет Корнер [26], – тем сильнее восхищались им». И далее:

Wormia suffruticosa.

Листва, цветок и плод симпоха (Wormia suffruticosa)

«Это растение с колоссальной жизненной энергией... Начав цвести в возрасте трех-четырех лет, оно цветет каждый день всю свою жизнь, длящуюся пятьдесят, а то и сто лет... Кроме того, оно удивительно пунктуально...Цветочные почки раскрываются по одной друг за другом от основания к верхушке соцветия – интервал между каждыми последовательными развертываниями цветков может длиться от 2 до 6 дней, хотя обычно он составляет 3–4 дня. Бутон начинает набухать на глазах, а накануне того дня, когда ему предстоит раскрыться, его кончик становится желтым. На следующий день в 3—4 часа утра лепестки разделяются и цветок приобретает форму колокольчика. За час до восхода солнца он раскрывается полностью, в 4 часа дня лепестки опадают и в ту же ночь чашелистики начинают смыкаться над завязью, хотя плотно закрываются только к вечеру следующего дня...Плоды вызревают точно за пять недель: на тридцать шестой день после того, как опали лепестки, в 3 часа утра плод раскрывается (он лопается на 7 – 8 лучей, розовых с белыми краями), и еще задолго до рассвета розовая звезда раскрывается полностью...И цветки и плоды раскрываются в три часа ночи, то есть в тот период суток, когда влажность воздуха настолько велика, что начинает выпадать роса, а ночная темнота особенно густа. Это время максимального покоя для зеленых растений. Некоторые (если не все) эти факторы должны быть как-то связаны с тем, что цветки и плоды симпоха раскрываются именно в этот час, но как они воздействуют на растение и в чем заключается механизм регуляции, мы не знаем».

23. ДЕРЕВЬЯ, РОЖДАЮЩИЕ ДОЖДЬ

Деревья, проливающие дождь каждый раз, когда требуется поливка, были бы приятным добавлением к современным садам. Но ведь такие деревья существуют! Правда, насколько они оказались бы полезными в саду – вопрос другой.Существует много вполне заслуживающих доверия сообщений о деревьях, рождающих дождь. Часто дело объяснялось тем, что на их ветвях скапливалась масса брызжущих влагой насекомых. Но, с другой стороны, иногда деревья выделяют значительное количество влаги и при полном отсутствии насекомых. Эти достоверные сообщения о случаях, как легко поддающихся объяснению, так и таинственных, настолько смешались с мифами о дождевых деревьях, что в поисках истины часто приходится блуждать по настоящему лабиринту.Наиболее прославленное из исторически засвидетельствованных дождевых деревьев – дерево, которое две тысячи лет назад считалось единственным источником пресной воды на Иерро, самом западном из Канарских островов. Английский ботаник Хатчинсон [58] пишет:

* Гюнтер Мауль, директор муниципального музея в Фунчале (Мадейра), сообщает: «Этот вид растет не только на Канарских островах, но и на Мадейре. Я не могу дать удовлетворительного объяснения, почему его назвали «дождевым деревом». На Мадейре его называют «тил», и ни о каких других названиях я не слышал».

«Канарские острова, по-видимому, были известны самым древним мореплавателям – финикийцам и карфагенянам – задолго до нашей эры... (во всяком случае) нам точно известно, что римские мореходы побывали там в царствование Юбы II, царя Мавритании, примерно в 25 г. до н. э. Римляне считали эти острова западной границей мира, и Плиний описывает их, опираясь на сведения, полученные от Юбы, и, в частности, он упоминает дерево, дающее воду. Считается, что это дерево с Иерро должно было принадлежать к семейству лавровых (Oreodaphne foetens)*. Росло оно в горном ущелье и, хотя в дневную жару поникало, за ночь успевало сконденсировать достаточно атмосферной влаги, чтобы напоить весь остров. Под этим благодетельным деревом был устроен каменный колодец для сохранения воды. Испанское его название el garve. В начале XVII в. это дерево было настолько знаменито, что его изображение служило фронтисписом ботанических трактатов того времени».

Дождевое дерево Канарских островов. Рисунок из «Дивной истории» Дюре, 1605 г.

Дождевое дерево. Рисунок из «Общей истории растений» Бауина и Шерлера, 1619 г.

Беда в том, что у этой басни есть некоторая фактическая основа. Протяженность вечнозеленых влажных лесов на Канарских островах в значительной степени определяется поясом облаков, которые держатся на горах; конденсируясь на листьях растений, они обеспечивают их влагой; поэтому сохранение лесного покрова жизненно важно для водного снабжения островов. Примером этому может служить лес «Лас Мерседас» на Тенерифе. Вне лесистых районов Канарские острова в значительной степени представляют собой пустыню. Точно так же именно высокий строевой лес на береговых хребтах в штатах Вашингтон и Орегон обеспечивает высокую влажность этой области. Уничтожение деревьев, которые создают повышенную влажность, привело к появлению многих пустынь.Конденсирующаяся влага каплями стекает с листьев, и земля под деревом увлажняется. Палмер и Питмен [89] объясняют:

«В теплых влажных областях листья деревьев иногда словно «источают дождь». Это происходит тогда, когда корни всасывают столько влаги, что дерево не способно освободиться от ее излишка путем нормального испарения. Вода ищет выхода, и ее избыток удаляется через специальные отверстия – гидатоды, – обычно расположенные по краям листьев. В сухих областях это явление никогда не наблюдается. Возможно, некоторые из южноафриканских дождевых деревьев, особенно на севере и северо-востоке, дают воду именно таким способом».

* Не следует путать с другим растением, широко известным под названием «хлебное дерево» (Artocarpus integrifolia). – Прим. ред.

Долзил, описывая африканское хлебное дерево (Treculia africana)*, говорит, что «в течение всего сухого сезона почва под деревом остается влажной благодаря конденсации, как и у Myrianthus arboreus». Фэрчайлд писал: «Увидеть, как дерево проливает дождь, мне довелось в Оротаве. Темный вулканический берег был засажен, тамариндами, и по вечерам с их обвисающих веточек капала солоноватая вода. Это был сконденсировавшийся морской туман».Блоссфелд рассказывает, что в Бразилии австралийская казуарина (Casuarina equisetifolia) конденсирует влагу на концах своих веток, и добавляет, что в округе Сан-Паулу почва возле этого дерева всегда бывает влажной. А потому на плантациях ванили, чтобы затенять ее, сажают именно это дерево.Палмер и Питмен еще более запутывают вопрос о дождевых деревьях следующим сообщением:

«Известны случаи, когда время от времени и другие виды растений в Южной Африке проливали дождь, причем причины этого не всегда были ясны. Например, прекрасный экземпляр Acacia karroo в Ботаническом саду Претории несколько недель подряд создавал легкий влажный туман. Капельки этой влаги были абсолютно безвкусными, как вода, и, по-видимому, не выделялись насекомыми. Во всяком случае, энтомологи не обнаружили присутствия никаких насекомых. Причина так и осталась невыясненной, а дерево с тех пор ни разу не давало дождя».

Долзил цитирует сообщение Лейн-Пула о том, что Bridelia ferruginea из семейства молочайных «обладает свойством источать воду на протяжении всего сухого сезона».Пожалуй, наиболее сомнительное, а потому и наиболее известное из дождевых деревьев – это южноамериканский саман (Samanea saman), отличающийся очень густой и раскидистой кроной. «Древесный дом» в диснеевском фильме «Швейцарские робинзоны», снятом в 1960 г., был построен на гигантском самане, который растет на острове Тобаго. Высота этого дерева 60 м, а диаметр кроны достигает 75 м.

Гигантский Samanea saman, на котором был построен дом для съемок диснеевского фильма«Швейцарские робинзоны».

Споры вокруг способности этого дерева давать дождь возникают потому, что его влага появляется, вероятно, отчасти благодаря конденсации, а отчасти благодаря деятельности насекомых. Макмиллан [72] придерживается первой точки зрения:

«Небольшие перистые листья, которые днем образуют плотный тенистый балдахин, на ночь закрываются, так что в засушливые месяцы под ним остается участок зеленой травы, хотя вокруг вся земля потрескалась и побурела. Отсюда возникло предположение, что дерево таинственным образом проливает ночью дождь, чем и объясняется его название «дождевое дерево».

Эрнст [39] писал об этом дереве:

«В апреле молодые листья все еще очень нежны и прозрачны. Весь день, даже в самую сухую погоду, под деревом висит тонкая водяная пыль, так что почва вокруг – сильно окрашенная, охристая глина – заметно увлажнена. По мере развития листьев это явление становится менее выраженным и исчезает совсем, когда их рост заканчивается».

Он считает, что этот дождь представляет собой выделения желез, помещающихся во влагалище листа. Обычно влагалище покрыто капельками жидкости; если их удалить с помощью промокательной бумаги, они вскоре появляются вновь.Другие ботаники, ознакомившиеся с водяной пылью под саманом, соглашаются с объяснением, предложенным Спрусом [105]:

«Тамиа-каспи, или дождевое дерево восточной части перуанских Анд, – это не легенда; оно действительно существует, хотя и не совсем отвечает тому представлению, которое создалось о нем у широкой публики благодаря всяким россказням. Впервые я наблюдал это явление в сентябре 1855 г., когда жил в Тараполе... в нескольких днях пути на восток от Мойобамбы. В начале восьмого мы вошли под крону невысокого раскидистого дерева, где моросил небольшой дождь, хотя в небе не было ни единого облачка. Поглядев вверх, я обнаружил множество цикад, высасывающих сок из молодых побегов и выбрасывающих тонкие струйки прозрачной жидкости. Двум моим проводникам-перуанцам это явление было не внове. Они знали, что едва ли не любое дерево, если почти всеядные цикады находят на нем какую-то пищу, может стать «тамиа-каспи» – дождевым деревом. Данное дерево, судя по его листьям, принадлежало к акациям. Среди деревьев, на которых я видел цикад, имеется и близкий родственник акаций, очень красивый Pithecellobium saman. Другое дерево из семейства бобовых, которое навещают цикады, – это Andira inermis, но есть и много других».