Текст книги "Не боюсь Вирджинии Вулф"

Автор книги: Эдвард Олби

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Ник смеется.

Он подстригал газон у мисс Мафф, катался-мотался на своей косилке весь голенький и косил траву. Но папа и мисс Мафф сговорились и быстренько, без задержки… аннулировали наш брак… хотя это смехотворно… потому что, теоретически рассуждая, что там аннулировать, когда у нас все уже свершилось. Ха! Словом, я опять стала девственницей, закончила у мисс Мафф, у которой стало одним помощником садовника меньше… о чем можно было только пожалеть… вернулась сюда и опять некоторое время сидела-посиживала. Вела дома хозяйство, заботилась о папе… и было… хорошо. Очень мило и приятно.

Ник. Да… да.

Марта. Что вы все дадакаете? Откуда вам это известно…

Ник беспомощно пожимает плечами.

…любимый?

Ник слегка улыбается.

И тогда я решила подыскать себе мужа в колледже… и поначалу это вовсе не казалось таким идиотством, как вышло на деле. Понимаете, у папы было развито чувство истории… преемственности… Подошли бы поближе и сели бы рядом со мной.

Ник (показывая глазами на Хани, которая вряд ли одобряет такое предложение). Да нет… пожалуй… не стоит…

Марта. Как вам угодно. Чувство преемственности… чувство истории… и его всегда свербила мысль… что надо подготовить себе смену… когда сам он уйдет от дел. Кто бы унаследовал… Вы понимаете, о чем я?

Ник. Да, понимаю.

Марта. И это вполне естественно. Если вы что-то создали, вам хочется передать кому-то свое создание. Так что я все время была начеку… так сказать, приглядывалась к новичкам. Подыскивала, кто подойдет. (Смеется.) Подобрать себе мужа в колледже я решила сама, папа тут не при чем. Он не собирался делать из меня альбатроса, который приносит счастье. Женитьба на мне вовсе не требовалась для завоевания приза. Это я сама так задумала. Но преподаватели почти все были женатые…

Ник. Конечно.

Марта (со странной улыбкой). Как и вы, детка.

Хани (бессмысленно вторит). Как и вы, детка.

Марта (иронически). Но вот явился Джордж… Появляется Джордж.

Джордж (входит с бутылками). И появился Джордж со спиртным. Что ты тут затеваешь, Марта?

Марта (как ни в чем не бывало). Рассказываю им одну историю. Садись… сейчас кое-что узнаешь.

Джордж (ставит бутылки на бар, но не кадится). Мерси.

Хани. Вы вернулись!

Джордж. Как видите.

Хани. Милый! Он вернулся.

Ник. Да… Я вижу… вижу.

Марта. На чем я остановилась?

Хани. Я ТАК РАДА!

Ник. Ш-ш-ш!

Хани (подражая ему). Ш-ш-ш!

Марта. Ах, да! И вот появился Джордж. Правильно. КОТОРЫЙ был молод… умен… в соку и… довольно смазлив… Если вы способны представить себе это…

Джордж. …и моложе тебя…

Марта. …и моложе меня…

Джордж. …на шесть лет…

Марта. …на шесть лет… Меня это не тревожит, Джордж… И вот он, воодушевленный, появился на историческом факультете. И знаете, что я, дуреха, отчудила? Знаете, что я отчудила? Втюрилась в него.

Хани (мечтательно). Как славно!

Джордж. Да, втюрилась. Это надо было видеть. Она просиживала ночи на лужайке под моим окном, мяукала и драла траву когтями… Я работать не мог.

Марта (смеется, довольная словами Джорджа). Я, правда, втюрилась… вот в это… что там стоит.

Джордж. Марта романтик в глубине души.

Марта. Что правда, то правда. Вот я в него и втюрилась. И с деловой точки зрения… все было как надо. Ведь папа старался подыскать кого-нибудь…

Джордж. Минутку, Марта…

Марта. …себе в замену, когда он уйдет…

Джордж(ледяным тоном). Минутку, Марта.

Марта. …уйдет от дел, и поэтому я…

Джордж. Хватит, Марта!

Марта (раздраженно). Чего ты пристал?

Джордж (сверхтерпеливо). Я думал, ты рассказываешь о нашем романе, Марта… Я не знал, что речь пойдет совсем о другом.

Марта (с наглецой). А вот и пойдет!

Джордж. Я бы не стал продолжать на твоем месте.

Марта. Ах, ты бы не стал? Так это я, а не ты.

Джордж. Ты уже проговорилась… сама знаешь о чем.

Марта (сразу сбавив тон). О чем? О чем?

Джордж. …о свете очей наших… о нашем отпрыске… о маленьком паршивце… (с отвращением) о нашем сыне… И если ты заведешь сейчас разговор о том, другом, смотри, Марта, я рассержусь, предупреждаю тебя.

Марта (насмехаясь над ним). Ах, ты рассердишься?

Джордж. Я тебя предупредил.

Марта (не веря своим ушам). Ты… что?

Джордж (ровным голосом). Я тебя предупредил, учти это.

Ник. Неужели мы опять должны выслушивать…

Марта. Учла! (Пауза… потом Нику и Хани) Так вот, я вышла замуж за этого сукина сына… но у меня все было решено заранее… Ведь он молоденький… нужна тщательная подготовка. Настанет день, когда он возьмет на себя руководство… сначала историческим факультетом, а потом, когда папа уйдет от дел, станет ректором… Понятно? Так это предполагалось. (Джорджу, который стоит у бара спиной к ней.) Ты распаляешься, детка? Хм? (Снова Нику и Хани) Так это предполагалось. Проще простого. И папа тоже одобрял мою идею. Некоторое время. И года два все присматривался к нему. (Снова Джорджу.) Совсем распалился? (Снова Нику и Хани) Года два все присматривался к нему, пока не пришел к убеждению, что, пожалуй, это была не такая уж блестящая идея… Что, пожалуй, у нашего Джорджи кишка тонка… что не тот он человек!

Джордж (все еще стоя спиной к ним). Перестань, Марта.

Марта (злобно, торжествующе). Нет, не перестану! Понимаете, Джордж не пробивной… ему не хватает напористости. Словом, он оказался… (бросает это слово в спину Джорджу) НЕУДАЧНИКОМ!.. Законченный… тупой… неудачник!

Трах! Сразу же после «неудачника» Джордж ударяет бутылкой о бар и, стоя по-прежнему спиной к остальным, сжимает оставшееся у него в руках бутылочное горлышко.

Молчание, все словно окаменели. Потом…

Джордж (чуть не плача). Я сказал, перестань, Марта.

Марта (обдумав, как ей вести себя дальше). Надеюсь, бутылка была пустая, Джордж. Зачем зря расходовать хорошее виски? Это при твоем-то жалованье.

Джордж бросает остаток разбитой бутылки па пол. Стоит но двигаясь.

У тебя же не профессорский оклад. (Нику и Хани) Я хочу сказать, что на обедах в честь попечителей, на сборах пожертвований в наш фонд… от него никакого толку не было бы. Понимаете, он не умеет себя подать, произвести впечатление. Можете себе представить, как папа в нем разочаровался! И вот теперь я прикована к этому ничтожеству…

Джордж (поворачиваясь к ней)…остановись, Марта.

Марта. …этому болтуну из болотца исторического факультета…

Джордж. …не надо, Марта, не надо…

Марта (повышая голос, стараясь перекрыть Джорджа). …женатому на ректорской дочке, от которого все чего-то ждали, а он оказался ничевушкой, черт знает кем, книжным червем, до такой степени погруженным в свои думы, что больше его ни на что не хватает. И чтобы завоевать чье-нибудь уважение? Да у него кишка тонка… Ладно, Джордж, ладно!

Джордж (сначала тихо, потом все громче и громче, заглушая ее). Я сказал, замолчи. Ах, так? Ну, ладно! (Запевает.)

 
Не боюсь Вирджинии Вулф,
Вирджинии Вулф,
Вирджинии Вулф,
Не боюсь Вирджинии Вулф,
Ранним вешним утром.
 

Джордж и Хани (которая вторит ему пьяным голосом). Не боюсь Вирджинии Вулф, Вирджинии Вулф, Вирджинии Вулф… (и т. д.).

Марта. Прекратить! Сейчас же прекратить!

Минутное молчание.

Хани (поднимается с кресла и идет к двери). Мне плохо… Меня тошнит… Сейчас вырвет. (Выходит.)

Ник (идет за ней). Черт знает что! (Выходит.)

Марта (идет следом за ними, оглядывается, меряет Джорджа презрительным взглядом). О господи! (Выходит.)

Джордж остается один на сцене.

Занавес

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Вальпургиева ночь

Джордж, один. Входит Ник.

Ник (помолчав). Как будто… все обошлось.

Ответа нет.

Ей не следовало… пить.

Ответа нет.

Она… такая хрупкая.

Ответа нет.

Гм… узкобедрая, как вы изволили выразиться.

Джордж отвечает неопределенной улыбкой.

Вы уж нас извините.

Джордж (тихо). А где моя маленькая нн-ака? Где Марта?

Ник. Она варит кофе… на кухне. Ей чуть что… так сразу нездоровится.

Джордж (занятый своими мыслями). Марте? Да Марта в жизни своей не жаловалась на нездоровье, разве только когда она бывала в санатории…

Ник (тоже тихо). Нет, нет. Я про свою жену… моей жене чуть что, так нездоровится. Ваша жена – Марта.

Джордж (с сожалением). Да… знаю.

Ник (как о достоверном факте). Да не бывает она ни в каких санаториях.

Джордж. Ваша жена?

Ник. Нет. Ваша.

Джордж. Ах, моя! (Пауза.) Да, не бывает… А я бы не прочь там побывать. Будь я… на месте… на ее месте… то съездил бы туда. Но я не она… и потому в санаториях не бываю. (Пауза.) А хотелось бы. Ведь нас тут частенько подкидывает на ухабах.

Ник (хладнокровно). Да… действительно.

Джордж. Вы сами видели.

Ник. Я стараюсь не…

Джордж. Впутываться. Хм? Правильно?

Ник. Да… правильно.

Джордж. Ну еще бы!

Ник. Как-то… неловко.

Джордж (насмешливо). Вот оно что!

Ник. Да. Так. Именно.

Джордж (передразнивая его). Да. Так. Именно. (Потом громко, но самому себе.) ОТВРАТИТЕЛЬНО!

Ник. Послушайте! Я ничего такого не сказал…

Джордж. ОТВРАТИТЕЛЬНО! (Не громко, но подчеркивая каждое слово.) Вы думаете, мне приятны… как бы это сказать… эти высмеивания, эти нападки в присутствии… (презрительный жест в его сторону)… в вашем присутствии? Думаете, мне это нравится?

Ник (холодно, неприязненно). Да нет… Думаю, что совсем не нравится.

Джордж. Ах, вот что вы думаете? Хм?

Ник (враждебно). Да… Думаю. Думаю, что не нравится.

Джордж (притворяясь растроганным). Ваше сочувствие обезоруживает меня… ваше… ваше сострадание исторгает из меня слезы! Крупные, соленые, ненаучные слезы!

Ник (в высшей степени пренебержительно). Я одного не понимаю, почему вы заставляете посторонних людей принимать участие в таких сценах.

Джордж. Я заставляю?

Ник. Если вам и вашей… жене приятно кидаться друг на друга, как дикие…

Джордж. Мне? Это МНЕ приятно?

Ник. …дикие звери, то почему бы вам не заниматься этим, когда у вас никого…

Джордж (сквозь ярость у него пробивается смех). Ах ты, самовлюбленный петух…

Ник (с откровенной угрозой). Вы прекратите это… мистер!

Молчание.

Поосторожнее!

Джордж. …ученый муж!

Ник. Я тех, кто старше меня, не бью.

Джордж (взвешивая его слова). А-а. (Пауза.) Вы бьете только тех, кто помоложе… и детей… женщин… птичек. (Видит, что Нику это не смешно.) Впрочем, вы правы. Смотреть, как двое людей не первой молодости с багровыми физиономиями, тяжело пыхтя, лупят друг друга и чаще всего промахиваются – зрелище не из приятных.

Ник. Э-э нет, вы двое бьете без промаха… у вас получается. Производит впечатление.

Джордж. Значит, впечатляющие зрелища производят на вас впечатление? Вы чрезвычайно впечатлительны, вы… можно сказать… прагматический идеалист.

Ник (с натянутой улыбкой). Да нет, просто бывают случаи, когда я восхищаюсь тем, что обычно не вызывает у меня восхищения. Например, публичное бичевание не кажется мне приятным времяпрепровождением, но…

Джордж. …но опытный флагеллант… так сказать, профессионал, способен вас восхитить.

Ник. Угу, угу… Да.

Джордж. Вашу жену часто тошнит, не правда ли?

Ник. Нет, я этого не говорил… Я сказал, что ей часто нездоровится.

Джордж. Ая думал, что вы о приступах рвоты…

Ник. В общем, да… Ее… ее постоянно тошнит. Стоит ей начать… и конца этому не видно… Продолжается часами. Не каждый день, но… довольно регулярно.

Джордж. По ней хоть часы проверяй, хм?

Ник. Да, примерно так.

Джордж. Выпьем?

Джордж берет его стакан и идет к бару.

Ник. Безусловно. (Без всяких эмоций, если не считать легкой брезгливости.) Я женился на ней потому, что она забеременела.

Джордж (пауза). Вот как! (Пауза.) Но вы говорили, что у вас нет детей… Я спросил, а вы сказали…

Ник. На самом деле ничего такого не было. Беременность на почве истерии. Ее разнесло, а потом все опало.

Джордж. А когда разнесло, вы на ней и женились.

Ник. А потом у нее все опало.

Оба смеются, сами удивляясь своему неожиданному смеху.

Джордж. Гм… Вам «бурбону»!.. Я не ошибаюсь?

Ник. Гм… да, «бурбону».

Джордж (все еще у бара). Когда мне было шестнадцать лет и я учился в школе, во времена Пунических войн, мы, прежде чем разъехаться по домам, отправлялись в первый же день каникул целой компанией в Нью-Йорк, и вечером вся наша братия ходила в подпольный салун, который держал некий гангстер – папаша одного нашего мальчишки. Тогда в стране проводился Великий Эксперимент, или Сухой закон, как это чаще всего называется. Время было тяжелое для его сторонников и вольготное для всяких жучков и полиции. Так вот, мы ходили в этот подпольный салун, пили там вместе со взрослыми и слушали джаз. Как-то раз в нашей компании был один пятнадцатилетний мальчишка, который за несколько лет до того убил свою мать из дробовика – случайно, совершенно случайно, без всякого к тому повода, даже подсознательного, в чем я не сомневаюсь, ни минуты не сомневаюсь, и в тот вечер этот мальчишка был вместе с нами, и мы все заказали кому что, а когда очередь дошла до него, он потребовал: «а мне «бургону»… порцию «бургону» с водой». Ну, мы все так и покатились… он был блондин, лицо как у ангелочка, мы хохочем, а его бросило в жар, и даже шея покраснела, а тот жучок, который принял у нас заказ, возьми да и доложи все за соседним столиком, и те тоже давай хохотать, другие узнали и тоже покатились, кому ни скажут, все хохочут, и хохот все громче, мы хохочем-заливаемся, а в пашей компании громче всех гогочет тот мальчишка, – тот, что застрелил свою мать. Наконец за всеми столиками узнали, над чем хохочут, и давай заказывать себе «бургон» и покатываться с хохоту. Потом, конечно, смех начал стихать, но понемножку, то и дело закажут за каким-нибудь столиком «бургон» и опять покатываются. В тот вечер мы пили бесплатно, и гангстер – отец одного нашего – поставил нам от себя бутылку шампанского. А на другой день, в поезде, когда мы разъезжались кто куда из Нью-Йорка, все, наверно, были вялые, все мучились с похмелья, как взрослые… и тем не менее это был самый лучший вечер за всю мою… молодость.

Ник (совсем тихо). Спасибо. А что… что сталось с тем… который застрелил свою мать?

Джордж. Не скажу.

Ник. Не надо.

Джордж. Следующим летом он вел машину по загородной дороге с ученическими правами в кармане, а отец сидел в кабине справа от него. Он сделал крутой поворот, чтобы не задавить дикобраза, и врезался в большое дерево.

Ник (почти умоляюще). Не-ет…

Джордж. Мальчишка, конечно, уцелел. В больнице, когда он пришел в себя и опасность для жизни миновала, ему сказали, что отец умер. Он, говорят, засмеялся, сначала тихо, потом все громче, громче и не мог остановиться, и только после того, как ему сделали укол в руку, только после этого он впал в забытье, и смех стал тише, тише… и наконец совсем затих. А когда он более или менее оправился и его можно было тронуть с койки, не боясь, что он будет отбиваться, его перевели в психиатрическую лечебницу. Это было тридцать лет назад.

Ник. И он… все еще там?

Джордж. Да, конечно. И мне говорили, что за все эти тридцать лет он… не проронил… ни звука.

Довольно долгое молчание; прошу секунд на пять.

Марта! (Пауза.) Марта!

Ник. Я же вам говорил… она варит кофе.

Джордж. Вашей истеричной жене, которая то опухает, то опадает?

Ник. Раз опухла. И опала.

Джордж. Раз опухла? А больше этого не случалось?

Ник. Нет. Больше не случалось.

Джордж (сочувственно помолчав). Самое печальное в жизни человека… Впрочем, нет! Одно из самых печальных явлений в жизни человека… это то, как он стареет… Как некоторые стареют. А знаете, как у психически больных? Знаете? У тихих?

Ник. Нет.

Джордж. Они не меняются… не превращаются в стариков.

Ник. А кажется, должны бы!

Джордж. В конце концов, вероятно, и стареют… но не в обычном смысле этого слова. У них сохраняется толстокожая безмятежность… ничего у них не изнашивается… даже нижний… нижний этаж…

Ник. Вы ЭТО рекомендуете?

Джордж. Нет. Хотя некоторые обстоятельства все же очень печальны. (Подражая митинговому оратору.) Но нечего скулить, берите жизнь за глотку, чего там жаться! Выше голову! Не скулить! (Пауза.) У Марты не бывает ложных беременностей на почве истерии.

Ник. У моей жены была ОДИН раз.

Джордж. Да. Марта вообще не беременеет.

Ник. Да… Теперь уж вряд ли. А другие дети у вас есть? Может, дочки?

Джордж (принимает это за остроумную шутку). Что у нас есть?

Ник. Кто еще есть?.. Или только один ребенок – ваш сын?

Джордж (не собираясь откровенничать). Да. Один-единственный… один мальчик… наш сын.

Ник. Ну что ж… (Пожимает плечами.) Это хорошо.

Джордж. О-хо-хо!.. Да. Он… наша утеха, наш бубенчик.

Ник. Как?

Джордж. Бубенчик. Бубенчик. Вам этого не понять. (Внятно, по слогам.) Бу-бен-чик.

Ник. Слышу… Я не жаловался на глухоту. Я сказал, не понимаю.

Джордж. Ничего такого вы не говорили.

Ник. Это подразумевалось. (Шепотом.) Господи боже мой!

Джордж. Вы начинаете сердиться.

Ник (сердито). Простите.

Джордж. Я только сказал, что наш сын… свет трех очей наших, ведь Марта циклоп… сын у нас как бубенчик, а вы тут же рассердились.

Ник. Извините меня. Время позднее, я устал, пью с девяти часов вечера, мою жену тошнит, а тут все время перепалки…

Джордж. И вас это сердит. Вполне естественно. А вы… вы не огорчайтесь. К нам кто ни придет, все под конец… начинают сердиться. Это в порядке вещей… Так что не расстраивайтесь.

Ник (сердито). Я не расстраиваюсь.

Джордж. Вы рассердились.

Ник. Да.

Джордж. Я хочу кое-что разъяснить вам… пока наши дамочки отсутствуют. Я хочу внести ясность в то, о чем говорила Марта…

Ник. Я никого не собираюсь судить, так что; пожалуйста, не надо, если только вы…

Джордж. А я все-таки хочу объясниться. Я знаю, что вы не желаете впутываться… что вы предпочитаете сохранить отвлеченность человека науки перед лицом… за неимением более подходящего слова… перед лицом Жизни… и всего такого прочего… и тем не менее мне хочется сказать вам…

Ник (натянуто, сухо улыбаясь). Я ваш… гость. Пожалуйста, говорите.

Джордж (с издевательской признательностью). Ах, благодарствуйте! Я просто весь разомлел от умиления.

Ник. Если вы опять приметесь…

Голос Марты. Эй!

Ник. …если вы опять приметесь за старое…

Джордж. Слышите? Голос из джунглей.

Ник. Что?

Джордж. Звериный рык.

Марта (высовывает голову из-за двери). Эй!

Ник. А-а!

Джордж. Вот и наша нянюшка.

Марта (Нику). А у нас уже все в порядке… пьем кофе и скоро придем к вам.

Ник (не вставая). Может, требуется моя помощь?

Марта. Да нет. Сидите здесь и слушайте, как Джордж излагает вам свою сторону дела. Подыхайте со скуки.

Джордж. Monstre![1]1
  Чудовище (франц.).


[Закрыть]

Марта. Cochon![2]2
  Свинья (франц.).


[Закрыть]

Джордж. Bete![3]3
  Скотина (франц.).


[Закрыть]

Марта. Canaille![4]4
  Негодяй (франц.).


[Закрыть]

Джордж. Putain![5]5
  Проститутка (франц.).


[Закрыть]

Марта (презрительно отмахиваясь от него). А-а-а-а! Развлекайтесь как можете, голубчики… мы скоро придем. (Уходя.) Джордж, ты тут прибрал осколки? Смотри, как насвинничал!

Марта уходит.

Джордж (говорит ей вслед, в пустоту передней). Нет, Марта, ничего я не прибрал. Я уже сколько лет все пытаюсь прибрать за собой эти осколки.

Ник. В самом деле?

Джордж. Хм?

Ник. В самом деле пытались?

Джордж (после долгой паузы… глядя ему в лицо). Приспособление, податливость, притирка друг к другу… Таков ведь естественный порядок вещей?

Ник. Не причисляйте меня к себе подобным!

Джордж (пауза}. А-а… (Пауза.) Да нет, зачем же. У вас все гораздо проще… Вы сочетались браком с женщиной, потому что ее вдруг стало разносить… я же по старинке, топорно…

Ник. Не только поэтому.

Джордж. Ну, конечно! Бьюсь об заклад, за ней были денежки!

Ник (смотрит обиженно. Потом, после паузы, решив признаться). Да.

Джордж. Да? Да! (Радостно.) Да! Значит, я угадал? Попал в яблочко?

Ник. Да, понимаете…

Джордж. Вот меткость-то! И ведь с первой попытки! Каков я?

Ник. Понимаете…

Джордж. Были и другие причины?

Ник. Да.

Джордж. …и компенсирующие обстоятельства?

Ник. Да.

Джордж. Они всегда находятся. (Замечает, что Ник косо смотрит на него.) Нет, я серьезно, а не с тем, чтобы вас… кольнуть. Компенсирующие факторы находятся ВСЕГДА… как, например, у нас с Мартой… На первый взгляд…

Ник. Мы с ней, знаете ли, росли вместе…

Джордж. …какой это был затяжной… свирепый бой… впрочем, только на ПЕРВЫЙ взгляд…

Ник. Мы знали друг друга… о господи, я и не помню, с каких лет, с шести, что ли…

Джордж. …а давным-давно, в самом начале, когда я только что приехал в Новый Карфаген, в то далекое время…

Ник (начинает злиться). Простите.

Джордж. Хм? Нет, нет… это вы меня простите.

Ник. Да нет, ничего… ладно.

Джордж. Нет… вы продолжайте.

Ник. Нет… Лучше вы.

Джордж. Я настаиваю… Вы мой гость. Сначала вы.

Ник. Да теперь как-то глупо…

Джордж. Вздор, вздор! (Пауза.) Но если вам было шесть, так ей, наверно, года четыре?

Ник. Может, мне было восемь… а ей шесть. Мы… мы играли… в больницу… в доктора.

Джордж. Прекрасное, здоровое начало для разнополых особей!

Ник (со смехом). Н-да!

Джордж. У вас и тогда уже были научные устремления?

Ник (со смехом). Да, да! И знаете… у наших родителей, да, наверно, и у нас самих… это было давно решено. И вот мы так и сделали.

Джордж (пауза). Что вы сделали?

Ник. Мы поженились.

Джордж. Когда вам было восемь лет?

Ник. Нет. Конечно, нет. Гораздо позднее.

Джордж. То-то я удивился.

Ник. Не скажу, чтобы у нас с ней была… страсть… даже с самого начала… после свадьбы.

Джордж. Ну, понятно, сначала играли в доктора и все такое прочее, а потом никаких тебе откровений, ничего потрясающего, и земля из-под ног у вас не уходила.

Ник (неуверенно). Да…

Джордж. В общем, все то же самое… хотя и говорят, будто китаянки…

Ник. А что китаянки?

Джордж. Дайте я вас подбодрю. (Берет стакан Ника.)

Ник. О, спасибо! А ведь наступает какое-то время, когда уже перестаешь пьянеть. Правда?

Джордж. Нет, пьянеешь… но по-другому… Замедленная реакция… тупеешь… разве только вас стошнит, вот как вашу жену… а тогда можете начинать сначала.

Ник. Здесь у вас на Востоке много пьют. (Подумав.) На Среднем Западе тоже много пьют.

Джордж. У нас в стране спиртного много потребляют, и, пожалуй, мы будем пить все больше и больше… если уцелеем. Нам бы родиться арабами или итальянцами… арабы совсем не пьющие, а итальянцы пьют, да не допьяна, разве только на церковные праздники. И жить бы нам где-нибудь на Крите.

Ник (иронически… не желая подхватывать шутку). Но тогда мы бы стали кретинами.

Джордж (чуть удивленно). Да, правильно. (Подает Нику его стакан.) Расскажите, сколько же за вашей женой было денег.

Ник (вдруг насторожившись). Это зачем?

Джордж. Ну, тогда не надо.

Ник. Зачем вам понадобилось знать, сколько за моей женой было денег? (Злобно.) Хм?

Джордж. Да так, приятно было бы узнать.

Ник. Неправда.

Джордж (все еще с обманчивой мягкостью). Ну хорошо… я заинтересовался приданым вашей жены, потому что… ну, потому что меня пленяет методология… прагматическая адаптация, с помощью которой вы, молодежь, вознесенная волной будущего, собираетесь взять все в свои руки.

Ник. Опять принимаетесь за старое?

Джордж. Разве? Вовсе нет. Слушайте… У Марты тоже есть деньги. То есть ее отец долгие годы грабил, выжимал колледж досуха и…

Ник. Нет, неправда. Он не грабил.

Джордж. Не грабил?

Ник. Нет.

Джордж (пожимает плечами). Прекрасно… Отец Марты НЕ выжимал колледж досуха, и у Марты никаких денег нет. Так идет?

Ник. Мы говорили о деньгах МОЕЙ жены… а не вашей.

Джордж. Прекрасно… Продолжайте.

Ник. Не буду. (Пауза.) Мой тесть… был служитель божий и очень состоятельный.

Джордж. Какого вероисповедания?

Ник. Его… моего тестя… бог удостоил, когда ему было лет шесть, а потом он стал читать проповеди, совершать обряды крещения, спасать людские души, много путешествовал и прославился… не так, как некоторые, но все-таки прославился… а когда умер, у него оказались большие деньги.

Джордж. Божьи деньги.

Ник. Нет… его собственные.

Джордж. А божьи деньги куда девались?

Ник. Божьи деньги он истратил… а свои сберег. Выстроил несколько больниц, снарядил несколько пароходов с благотворительными целями, нужники переводил в помещение, а людей выводил из помещений на свежий воздух, на солнце, построил три церкви или молельни, что ли, две из них сгорели… а кончил он довольно богатым человеком.

Джордж (подумав). Ну что ж, все ото очень мило.

Ник. Да. (Пауза. Хохотнув.) И таким образом, у моей жены есть кое-какие деньги.

Джордж. Деньги, но не божьи.

Ник. Нет. Ее собственные.

Джордж. Ну что ж, это очень мило.

Ник похохатывает.

А у Марты оказались деньги, потому что вторая жена Мартиного отца… не мать Марты, а после смерти Мартиной матери… была совсем дряхлая старушенция с бородавками и очень богатая.

Ник. Она была ведьма.

Джордж. Она была ДОБРАЯ ведьма, а вышла замуж за белого мыша…

Ник похохатывает.

…с маленькими красными глазками… и он, наверно, обгрыз ее бородавки, потому что она почти тут же вдруг возьми да исчезни в клубах дыма. Пуфф!

Ник. Пуфф!

Джордж. Пуфф! И осталось от нее, не считая каких-то снадобий от бородавок, хорошенькое, солидное, жирное завещание… Слоеный пирог, от которого отрезали сколько-то муниципальному управлению Нового Карфагена, сколько-то университету, сколько-то Мартиномупапе и столько-то самой Марте.

Ник (вне себя от восторга). Вот бы моего… моего тестя свести с ведьмой в бородавках! Ведь он тоже был как настоящая мышь.

Джордж (подзуживая Ника). Да ну!

Ник (заходясь от смеха). Ну еще бы… церковная мышь!

Оба хохочут, но хохот их звучит невесело… стихает… они погружаются в молчание.

Ваша жена не говорила, что у нее была богатая мачеха.

Джордж (враздумье). А может, и не было.

Ник (прищурившись). А может, и была.

Джордж. Могла быть… могла и не быть. Нет, ваш рассказ куда интереснее… про вашу женушку, которую накачали насосом, и про вашего тестя-священника…

Ник. Он был не священник… а божий человек.

Джордж. Да.

Ник. И мою жену никто не накачивал… ее самое разнесло.

Джордж. Да, да.

Ник (похохатывая). Вы не путайте.

Джордж. Простите. Больше не буду. Простите.

Ник. Ладно.

Джордж. Вы, конечно, понимаете, почему я вытянул из вас всю эту белиберду? Отнюдь не потому, что меня интересуют жуткие превратности вашей судьбы, а потому, что вы представляете собой непосредственную, реальную угрозу на моем жизненном пути, и мне нужно знать всю вашу подноготную.

Ник (все еще веселясь). Правильно… правильно.

Джордж. Другими словами… я вас предупредил… Так что учтите.

Ник. Учту. (Смеется.) Вот таких хитрецов я и опасаюсь. Такие вот никчемные сукины сыны… хуже всего на свете.

Джордж. Да… мы такие. Мы хитрые. Раз – двинул локтем в ваш глазок цвета голубоватой стали… Раз – коленкой в ваш стопроцентный драгоценный пах… такие хуже всего.

Ник. Н-да.

Джордж. Ну что ж, я очень рад, что вы мне не доверяете… Знаю, знаю… На вашей стороне история и вообще…

Ник. Не-ет! История на ВАШЕЙ стороне… На моей – биология. История, биология.

Джордж. Разницу между ними я понимаю.

Ник. Что-то незаметно.

Джордж. Да? А по-моему, мы решили, что сначала вы возглавите исторический факультет, а уж потом заберете все остальное. Шаг за шагом… не надо спешить.

Ник (с наслаждением потягивается, продолжая игру). Не-ет! Я так думал… сначала буду потихонечку входить в доверие, ничего не форсируя, обнаружу все слабые местечки, займусь ими, и так, чтобы на всем была моя визитная карточка… потом стану некой данностью в колледже, а там, глядишь, превращусь… во что?

Джордж. В неизбежность.

Ник. Точно… В неизбежность. Представляете себе?.. Отберу несколько лекционных курсов у тех преподавателей, что постарше, организую две-три специальные группы… пересплю с нужными для дела женами…

Джордж. Вот-вот! Забирайте себе любые курсы, сгоните всю элитарную молодежь… сколько ее вам понадобится… в гимнастический зал, но, пока не переспали с нужными для дела женами, до тех пор вы не сдвинулись с места. Путь к сердцу мужчины лежит через чрево его жены. И пожалуйста, не забывайте этого.

Ник (продолжая игру). Да… знаю.

Джордж. А здешние дамы такие же puntas, как те южноамериканские ночные бабочки. Знаете, что они делают там у себя, в Южной Америке… в Рио? Эти самые puntas? Знаете? Шипят… как гусыни… толкутся на улицах и шипят вам навстречу… точно гусиная стая.

Ник. Гусячья.

Джордж. Хм?

Ник. Гусячья… гусячья стая… Не гусиная.

Джордж. Ну, если уж вы хотите, чтобы все у нас было на высоте, согласно орнитологии, так гусиная стая… а не гусячья, ГУСИНАЯ.

Ник. Гусиная? Не гусячья?

Джордж. Да. Гусиная.

Ник (удрученно). А-а…

Джордж. Да… Так вот, они толкутся на улицах и шипят на вас, как гусиная стая. Все преподавательские жены в Новом Карфагене толкутся около продуктового магазина и шипят, как гусиная стая. Вот вам ваш путь к власти – спите с каждой!

Ник (все еще продолжая игру). Держу пари, вы совершенно правы.

Джордж. Конечно, прав.

Ник. И держу пари, ваша жена самая крупная гусыня в этом гусячьем стаде. Правда? Отец-то ее ректор.

Джордж. Держу пари на вашу историческую неизбежность, что так оно и есть!

Ник. Да-а, сэр! (Потирает руки.) Так вот я, пожалуй, прижму ее где-нибудь в уголке и оседлаю, как дворовая псина. А?

Джордж. Действуйте, прижимайте.

Ник (смотрит на Джорджа, и ему, видимо, становится нехорошо). Знаете, мне кажется, что вы это серьезно.

Джордж (поднимая стакан в честь Ника). Нет, миленький… это ВАМ кажется, что вы это серьезно, и вы обмираете от страха.

Ник (взрывается, не веря своим ушам). Я?!

Джордж (тихо). Да… вы.

Ник. Вы что, смеетесь?

Джордж (отеческим тоном). До смеха ли тут… Если хотите, я дам вам добрый совет…

Ник. Добрый совет! От вас? Ой, не могу! (Смеется.)

Джордж. Вы еще не научились уму-разуму… Не отказывайтесь от доброго совета, кто бы вам его ни предлагал… Послушайте меня…

Ник. Да ну вас!

Джордж. Даю вам добрый совет.

Ник. О господи!

Джордж. Здесь трясина, и вас засосет так же, как и…

Ник. Ой, не могу.

Джордж. …вы и оглянуться не успеете… Засосет…

Ник презрительно хохочет.

Я вам подобных не терплю из принципа, особенно таких самовлюбленных сукиных сынов, как вы, но все же стараюсь всучить вам Неприкосновенный запас. Слышите вы меня?

Ник (все еще со смехом). Слышу! Слышимость отличная.

Джордж. Вот и прекрасно.

Ник. Эй, Хани!

Джордж (помолчав. Потом тихо). Хорошо… Ладно. Предпочитаете сымпровизировать? Ведь все должно идти как по маслу, раз на очереди у вас исторический факультет? Правильно?

Ник. Правильно… правильно. Занимайтесь своим вязаньем, бабуся… Обо мне не беспокойтесь.

Джордж (помолчав). Я старался… старался, чтобы вы меня поняли… хотел…

Ник (презрительно)…установить связь со мной?

Джордж. Да.

Ник (все так же)…установить взаимопонимание?

Джордж. Да. Совершенно верно.

Ник. Ах… как это умилительно! Как трогательно! Ну просто сил нет! (С внезапной яростью.) Пошли вы…

Джордж (короткая пауза). Хм?

Ник (угрожающе). Слышали, что вам сказано?

Джордж (говорит, не глядя на Ника, словно в пространство). Вот… берешь на себя труд создать какую-то цивилизацию… построить общество, основанное на принципах, которые… на принципиальности… стараешься извлечь общий для всех смысл из естественного порядка вещей, нравственность из противоестественного беспорядка в человеческих умах… Создаешь государственный строй и искусство и убеждаешься в том, что и то и другое становится и должно становиться совершенно взаимозависимым… Доводишь все эти старания до самого прискорбного предела… до того предела, когда уже есть что терять… и вдруг сквозь звуки музыки, сквозь осмысленный шум человеческого труда, человеческого дерзания раздается Dies Irae. А что это такое? О чем гремит труба? Пошел ты в ж…! И наверно, так тебе и надо за то, что все эти годы… Пошел ты в ж…!