Текст книги "Мозговой Студень (ЛП)"

Автор книги: Эдвард Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

…она замерла.

Лицо, истекающее кровью прямо на нее – черное как обсидиан и совершенно пустое.

Лицо Раки.

Голос жреца, безэховым аккордом, пробившийся в ее разум.

– Сейчас, – повелел он.

Все еще с членом внутри себя, Дженис ударила Халла лампой по голове.

««—»»

Искаженные слова сочились, распространяясь повсюду. Истина есть сила. Душа есть истина.

В затуманенное сознание Халла просочился свет. Его глаза открылись. Размытые лица парили, как капли, затем сфокусировались, пристально глядя на него. Дженис и Каспарца. Он трахал девушку, не так ли? Да, а потом... потом…

Проклятье, – подумал он, когда остальная часть памяти стерлась.

Он попытался встать, но не смог.

– Ах, мистер Халл. – замаячило лицо Каспарцы. – С возвращением, Aмиго.

Халл огляделся. Ублюдки привязали его к столу. Он был голый. Шипящий свет дюжины газовых фонариков облизывал серые, брезентовые стены. Лагерь, – понял он. – Палатка.

Он был в большой палатке.

Дженис стояла у стола, бледная, в ночнушке. Каспарца напротив, лавина жира, выпирающая сквозь огромную рубашку.

У брезентовой перегородки стоял Рака.

– Мы обретаем силу через душу, мистер Халл, – загадочно произнес Каспарца. – Рака – жрец Обиа¹⁷, их еще зовут «Папалои». Он был рожден, чтобы порабощать души.

Черный жрец стоял неподвижно, застывшее лицо было лишено признаков жизни, как деревянная маска. На нем было ожерелье из человеческих пальцев или, может быть, "пуденда"¹⁸, а на поясе висела усохшая голова младенца. Но в его руке, покачиваясь, болталось что-то еще: один из тех маленьких мешочков на шнуре, один из «макаков».

– Я думал, мы договорились, – простонал Халл.

– О, да, мистер Халл, – заверил толстяк. – Но вы ведь хотите узнать мой секрет, не так ли?

– Мне похуй Ваш секрет. Просто позвольте мне освободиться.

– Всему свое время, – оскал Каспарцы, казалось, подпирал вздутое лицо. Он кивнул Джанис.

Мне пиздец, – понял Халл. Он пытался освободиться от пут. Не нужно быть гением, чтобы сделать вывод, что они собирались убить его. Но почему? Он не вышел «за рамки». Это не имело никакого смысла. Какой-то новый перевозчик дома заказал его? Кто-то слил его как кусок дерьма?

– Послушайте, я не знаю, что я сделал, и я не знаю, что происходит. Просто отпустите меня. Я заплачу вам, сколько захотите.

Каспарца рассмеялся, покачивая жиром.

Дженис толкнула стол на колесиках, как каталку. Ебать твою маму три раза! – подумал Халл, и это были самые светлые и самые человечные мысли. Его глаза расширились. На каталке лежал труп: мужчина, американец. Он был бледный и обнаженный.

– Дженис покажет тебе, – сказал Каспарца. – Силу души.

Халл стиснул зубы. Дженис очень ловко вскрыла живот трупа большим скальпелем для аутопсии. Она погрузила руки в разрез и начала все оттуда вытаскивать. Сначала появились блестящие розовые булочки кишечника, затем почки, печень, желудок, селезенка. Она бросила каждую влажную массу органов в большой пластиковый мусорный бак. Затем она потянулась дальше, к более "высоким" вещам – сердцу, легким. Все это тоже ушло в мусорное ведро. К тому времени, как она закончила, она была по локти скользкой от темной, свернувшейся крови.

– Мы можем поместить от шести до восьми кило в среднестатистический труп, – сообщил Каспарца.

Халл нахмурился, несмотря на свою дилемму.

– Ты совсем из ума выжил. Это самый старый, азбучный трюк. Таможня раскусила его много лет назад.

Каспарца улыбнулся. Теперь Дженис упаковывала запечатанные килограммы в вычищенную полость тела трупа, а затем набивала пачки поролона, чтобы заполнить пробелы и сгладить торчащие уголки. Она работала со спокойной эффективностью. Закончив, она начала зашивать зияющий шов черными нитками для аутопсии.

– Вы не можете провозить "кокс" в Штаты в трупах, – возразил Халл. – Таможня досматривает все авиаперевозки, включая гробы, в том числе тела, помеченные для перевозки. Любой идиот это знает. Твоя девушка сказала, что Вы все перевозите с курьерами.

– Совершенно верно, мистер Халл. Мои "мулы"¹⁹ проходят прямо перед носом ваших таможенных агентов.

Что? – подумал Халл. – Проходят?

Дженис задрала ночную рубашку. Взгляд Халла, с ужасом оценивая наготу, поднялся от ее ног, к участку лобковых волос, затем выше и остановился. На животе у нее был длинный, черный шов.

– Дженис была моим "мулом" довольно долгое время.

Боже мой, – подумал обо всем этом Халл.

Рака что-то пробормотал, как бы напевая тяжелые, непонятные слова. Слова казались ощутимыми, они словно сгущались в воздухе, как туман. Они казались живыми. Затем он поместил один из "макаков" на шею трупа.

И труп сел, а затем слез с каталки.

О, Боже! О, Боже! О...

Рака вывел труп наружу.

Каспарца протянул к Халлу свои толстые руки, его лицо, впервые, было спокойным в каком-то торжественном знании.

– Итак, видишь, Амиго, наша сделка в силе. И ты станешь своим собственным "мулом".

О, Господи! Господи! Господи!

Забрызганный скальпель блеснул в руке Дженис. Халл начал кричать, когда она начала резать.

перевод: Zanahorras

" Мать "

Боже мой, – подумал Смит. – И это моя жена.

Он уложил её обнaженную поперёк кровати. Её соски напоминали синяки, а кожа – каждый дюйм которой он когда-то ласкал с любовью – бледно блестела под ледяным потом смерти.

Моя… жена…

Медицинский скальпель блеснул в его руке.

Я делаю вскрытие своей жене.

Смит тяжело вздохнул. Затем он начал резать.

««—»»

– Джинни! Не подходи! – крикнул Смит.

Он неуклюже спустился за ней с лесистого холма, осторожно обходя пни и корни, спрятанные под опaвшей листвой. Что-то было в овраге… Бочонок? – подумал он. – Контейнер? – чтобы это не было, оно выглядело… весьма отвратительно. Этого не должно было быть здесь, и он не хотел, чтобы его трогала его дочь.

– Джинни! – снова закричал он.

Джинни невозмутимo делала вид, что не слышит протестующих выкриков своего отца, собственно, как и большинство 7-летних детей. Вместо этого, она проворно пробиралась сквозь ветви и кусты вниз, в овраг.

Сухая листва хрустела под ногами Смита. Два десятка сигарет в день напоминали ему о себе отдышкой. Тоже мне врач, – но, по крайней мере, пациенты не могли обвинить его в лицемерии. Он рванулся вперёд, задыхаясь и выставив перед собой руки, чтобы защититься от колючих ветвей, которые казалось специально мешали его продвижению. Смит был либералом; и параноиком. Он помнил множество газетных заголовков, описывающиx его самые страшные экологические страхи:

УРОВЕНЬ ЗАБОЛЕВАЕМОСТИ РАКОМ В УЭЙНСВИЛЛЕ ОКАЗАЛСЯ В ТРИ РАЗА ВЫШЕ, ЧЕМ В СРЕДНЕМ ПО СТРАНЕ.

ОКРУГ ОШТРАФОВАН НА МИЛЛИОНЫ ЗА НЕЗАКОННУЮ ПЕРЕКАЧКУ НЕОЧИЩЕННЫХ СТОЧНЫХ ВОД В ЗАЛИВ БРОК-КЛИФФС.

ЯДЕРНЫЕ ОТХОДЫ ПРОСАЧИВАЮТСЯ В ВОДОХРАНИЛИЩЕ ИЗ РЕЗЕРВУАРОВ.

И так далее.

Смит, как отец, чувствовал себя законным параноикам из-за всех этих ошибок нового века технического прогресса. Всего несколько дней назад он прочитал в «Пост» о контейнерах с токсичными отходами, вывалившихся с военного грузовика возле начальной школы в Эджвуде. Несколько школьников открыли один из контейнеров и умерли через несколько часов. Затем был город на севере, там эвакуировали целую общину, когда рабочие раскопали и обнаружили, тайно захороненную партию бинарных отходов, комплимент от Xимического Kорпуса Aрмии США. Они пролежали там больше двадцати лет. Неудивительно что число выкидышей и врождённых дефектов в городе было так велико…

Что за мир, – подумал Смит.

И эта штука в овраге, она выглядела как какой-то химический контейнер, с ярко-красными полосами, как предупреждением. Смит заметил его с заднего крыльца в бинокль. Он всегда говорил Марии, что наблюдает за птицами.

– Как мило, дорогой, – сказала она однажды. – Замечательно, что ты не потерял интерес к своим юношеским увлечениям.

Во всяком случае, отчасти это было правдой: Смит в детстве действительно был заядлым наблюдателем за птицами. Но сейчас он в основном подглядывал только за Донной Kак-ее-там, соседской дочкой, живущей по соседству. В дни, когда у неё не было занятий в местном колледже, она лежала на заднем дворе и загорала.

При этом, даже не осознавая, как сильно она радовала либидо Смита. Иииииисусe! – думал он миллион раз, фокусируя 7х12s “Bushnell”. Его порaжало насколько же откровенными были современные купальники. В наши дни бикини, которые носила Мари много лет назад, выглядели как зимние штаны. У Смита возникло странное ощущение, что Донна Kак-ее-там знает, что он подсекает за ней. Позы, в которых она загорала, были настолько откровенные, что их спокойно можно назвать “мастурбационными”. Слишком часто девчушка развязывала свой купальник и лениво поворачивалась к Смиту, закрыв глаза, как будто она хотела спать. Донна, выражаясь красноречиво, владела огромными молочными железами или, если вам будет угодно, то можно выразиться менее красноречиво словами Смита: Боже милостивый и Господь Всемогущий! Я отродясь не видел таких сочных буферов!

Однако, всё это не имело никакого отношения к странному белому контейнеру, который лежал всего в ста ярдах от границы его владений. Он сосредоточился. Oбычный ритуал по возвращении с работы, пока Мари готовила ужин. Донна, словно по сигналу, неторопливо пересекла свой двор: длинные загорелые ноги, её соблазнительные контуры и… сочные буфера.

– Ииииисусe! – пробормотал Смит, прижимая бинокль к глазам. – Она не в бикини, на ней зубная нить!

– Что там, дорогой?

Смит быстро повернул бинокль в сторону леса. Мари вышла во внутренний дворик, выглядя, как всегда, по-домашнему в своих пушистых тапочках, сиреневом сарафане и ситцевом фартуке.

– Черношеий синий соловей, – Смит изобразил энтузиазм. – И самка тоже. Это видно по розовым пятнам на каждом крыле. Они редко бывают в этом районе.

– О, как мило дорогой. – Её широкое, красивое лицо в миг повернулось в сторону бинокля. – Могу поклясться, что ты говорил что-то о зубной нити… в любом случае, ужин будет готов через десять минут. Ты не видел Джинни?

– Нет, – ответил Смит, не отводя взгляда от леса. – Наверное, как обычно, смотрит повтор «Звёздного пути». Либо так, либо она в своей комнате играет с куклами Кирка и Спока.

Мари исчезла на кухне, оставив Смита слегка встревоженным. Будь осторожен, идиот. Да ему следует быть осторожнее. Он не чувствовал никакого стыда за свои частыe сеансы вуаяризма,²⁰ ведь он просто смотрит и не делает ничего такого. Он же не занимается сексом с Донной? Он просто наслаждается визуальным восприятием её женственности.

Что в этом плохого? Это же ничем не отличается от наблюдения за птицами. Красивые вещи созданы природой для того, чтобы ими можно было любоваться. Вот и Донна “Зубная Нить” была всего лишь редким черношеим синим соловьём и ничем больше.

Но, Боже, – просочилась у него мысль. – Чего бы я только не отдал…

Самые прелюбодейные образы заполнили его голову. Смит трахал соседскую девку прямо там в траве, он драл её по-собачьи, по-миссионерски, закинув ноги за голову, накачивая её одной порцией спермы за другой…

Прекрати! – приказал он себе. – Нe будь таким выродком!

Но как бы то ни было, Смит уже повернул бинокль к человеческому совершенству в бикини, лежавшему в соседнем дворе, тогда он и заметил в лесной чаще…

– Что за…?

…белый контейнер, в красную полоску.

Контейнер наполовину зарылся в овраг, и тогда Смит бросил бинокль и побежал потому, что увидел не только странный предмет, но и свою семилетнюю дочку с шелковистыми волосами, нетерпеливо приближающуюся к нему.

««—»»

– Держись от этого ПОДАЛЬШЕ! – прорвался голос Смита сквозь густой зелёный лес.

Джинни подняла глаза и замерла. В больших ярко-голубых глазах вспыхнул ужас. В них было запечатлено вопиющие любопытство; Папа-Разрушитель²¹ был уже здесь.

– Ещё один шаг, юная леди, и вы потеряете своих кукол на неделю, – пригрозил Смит с края высокого оврага.

– Но, папа…

– На месяц? – приукрасил он. – А теперь живо отойди от этой штуки. Она опасна. Она грязная.

– Нет, папа, – ответила девочка. – Она...

– Если ты не cделаешь то, что я тебе велю, юная леди, то я запрещу тебе смотреть “Звездный путь”! Навсегда!

Это ужасное заявление отразило ещё больший ужас в сияющих детских глазах Джинни. Она молча посмотрела на белый контейнер, затем отступила от него. Она пошла вверх, по склону ущелья, с понурой головой, а Смит тем временем спустился вниз.

– Стой здесь, – сказал он, указывая пальцем.

– С чего ты взял что он грязный, папа?

– Так оно и есть, – последовал четкий ответ.

Он побрел к загадочному контейнеру.

Как можно объяснить такое семилетнему ребёнку? Видишь ли, дорогая, какой-то очень плохой человек решил выбросить этот контейнер с ускоряющими опухоли, канцерогенными, ингибирующими ганглиозную реакцию и, вероятно, облученными токсическими отходами прямо на нашем заднем дворе, потому что он был слишком ленив, чтобы избавиться от него должным образом. И эта грязная, очень грязная дрянь, к которой если ты приблизишься, то неприменно твои орбитальные доли превратятся в гигантские коаксиальные, метастатические массы к тому времени, как ты закончишь колледж, и твои яичники будут светиться, как пара гребанных елочных огней.

– Это просто опасно дорогая, – ответил он вместо этого. – Это как собачье дерьмо. Ты же не хочешь к нему приближаться.

Её маленькое личико выглядело испуганным.

– Но ты же сам подходишь к нему.

Смит нахмурился, выбирая длинную упавшую ветку.

– Это потому, что я взрослый, взрослым можно, а маленьким девочкам нет.

– Это глупо, папа, – немедленно ответила Дженни.

Повзрослела. На контейнере, как он теперь увидел, не было никаких опознавательных надписей, на нём были только ярко-алые полосы, что имело смысл. Ведь если вы собираетесь незаконно сбросить опасные отходы, вы же не оставите своё имя и адрес на них. И теперь он был уверен, что так оно и есть. Контейнер лежал на боку, словно его уронили. Смит сразу же почувствовал запах мяса…

Как гнилая свинина, – подумал он. Его ноздри сжались. Или как тот труп, который копы привезли прошлым летом. Он разлагался в жару в течение нескольких дней, спрятанный под влажными тюками сена. Готовился.

Ободок контейнера казался изогнутым, представляя собой небольшую крышку. Смит ткнул в неё веткой и надавил.

– Вот дерьмо! – воскликнул он и отскочил назад.

Крышка отскочила, и в овраг хлынула черная, комковатая жижа. Смита чуть не стошнило. Воняло хуже, чем на рыбном рынке в разгар лета.

Он уставился на неё, прижав к лицу носовой платок. Субстанция казалась свернувшийся, как подливка, которая не загустела. Большие пузыри поднимались с поверхности разлива и лопались, из-за чего зловоние становилось ещё хуже. Слава Богу, ручей давно пересох, иначе вода уже унесла бы эту гадость. Смит почувствовал себя как-то странно, смотря на хрустящие, лопающиеся пузырьки. Его бросило в пот – казалось от пролившейся массы исходил жар.

– Пошли.

Пыхтя, Смит поднялся на холм, ведя Джинни прочь от оврага. Он широко шагал, дергая её за руку.

Боже, как меня это бесит, – кипел он. – Ради Бога, у меня же есть ребёнок. А какой-то придурок из химической компании выбрасывает это дерьмо рядом с детьми? Да что не так с этим миром?

– Я видела падающую звезду, папа, – заметила Джинни, когда они возвращались в колониальный особняк Смита, обшитый кедром и стоивший $150 000.

Смит упорно трудился для этого и для всего, чтобы его семья чувствовала себя комфортно, и теперь какой-то тупой подонок выкинул подобный трюк. Пойдут слухи, и вся община может катиться ко всем чертям. Смит представил заголовки:

ТОКСИЧНЫЕ ОТХОДЫ СБРАСЫВАЮТСЯ В ГОРОДКЕ СТОРИБУК. РЫНОЧНЫЕ АКТИВЫ ПАДАЮТ.

Придурки, – подумал он.

– Что ты сказала, милая?

– Но это была не настоящая звезда, – оживилась девочка – Это был тот контейнер. Я видела его вчера вечером.

– Ты смотрела «Звездный путь» прошлой ночью, мисс. Вот, что ты видела.

Дети, – подумал Смит.

Потом они вернулись в дом, к своей нормальной жизни.

– Ужин готов, – сказал он. – Hе забудь вымыть руки.

««—»»

Он сообщил об инциденте в полицию анонимно; ему не нужны были вопросы.

Если мне повезёт, они решат, что я не имею к этому никакого отношения. Смит решил, что тот, кто сбросил контейнер, привёз его по старой лесовозной дороге с другой стороны посёлка, скорей всего власти решат точно так же.

В ту ночь он спал беспокойно, то просыпаясь, то снова засыпая. У него никогда не было кошмаров: работa сделала его чёрствым ещё во время обучения в медицинской школе. Смит был окружным коронером, и после стольких лет вскрытия человеческих останков на его столе в морге Эймсуорта, он мог одной рукой есть тунца на ржаном хлебе, а другой – копошиться в кишечники препарируемого. Ничего особенного в этом не было. Сегодня, однако, вереницы кошмаров тащили его сквозь отвратительнейшие видения, подобные которым ему ещё никогда не снились.

– Она ест. Папа, она ест! Разве мама не хорошенькая, когда ест? – Джинни в пижаме с медвежонком улыбнулась, смотря вниз, в ночное ущелье.

Тем временем обнaженная жена Смита стояла на коленях у открытого контейнера. C энтузиазмом она вытаскивала комки из вонючей чёрной лужи и обсасывала их с пальцев. Лунный свет мерцал сквозь деревья, вызвая у Смита головокружениe. Глаза Джинни блестели, как новенькие серебряные доллары.

– Ешь, мамочка, ешь. Я бы тоже поела, но я слишком маленькая.

Во cне Смита чуть не стошнило. Ему, конечно, следовало бы нагнуться и проблеваться. Нелегко же было смотреть, как твоя, крайне заторможенная, жена ест куски какого-то химического дерьма из пузырящейся, вонючей массы токсических отходов. Нет, на это было совсем нелегко смотреть.

– О, на вкус просто восхитительно дорогой, – заметила Мари. – Тебе действительно стоит попробовать.

Нет, спасибо, милая. Эта штука, вероятно, не входит в диету Аткинса. ²²

– Папочка не может это есть, – быстро сказала Джинни, и Смит вздохнул с облегчением.

Ему казалось, что он был привязан к дереву, вынужденный наблюдать эту отвратительную череду кошмаров в одних боксерских трусах.

– Мама, – повторяла Джинни с края холма. – Мама, мамочка… Мать.

Фрейд обосрался бы в штаны, если бы увидел этот сон, – подумал Смит.

Он достаточно разбирался в психологии сновидений: эрото-социальный символизм, секс, смерть и всё такое. Но, связь секса с отходами? - удивился он. Что этот сценарий говорит о нем самом?

Дальше не было ничего удивительного в том, что Донна, соседская девушка в бикини, размером с зубную нитку, спустилась в жаркое ущелье. Она тоже была совершенно голая, и не теряя времени, присоединилась к омерзительному шведскому столу Мари.

– Донне тоже можно есть! – обрадовалась Джинни. – Только папа не может есть, не здесь.

Сон, казалось, оторвал Смиту веки, манифесты Фрейда заставили его смотреть дальше. Боже, – подумал он в ужасе. Донна и Мари откровенно ласкали друг друга, перемазанные отвратительной субстанцией.

Они начали целоваться!

– Вот, – сказала Мари.

Она передала кусок, размером с грецкий орех, из своего рта в рот Донны.

– Ещё, – выдохнула Донна.

Боже правый, – снова подумал Смит. – Кто-нибудь, пожалуйста, разбудите меня!

Мари лежала на спине в чёрной жиже, положив себе на живот и между грудей ещё несколько комочков, чтобы Донна могла их съесть.

– У твоего мужа есть что-нибудь пожестче для меня? – спросила Донна, выедая очередной кусок из промежности Мари.

– Не обольщайся, – засмеялась в ответ Мари, лаская свою грудь в слизи. – Он слишком быстро кончает и у него маленький хрен. Что-то вроде этой небольшой вкусняшки.

Они захихикали, как ведьмы, вдохнувшие гелий. Несмотря на отвращение, Смит кипел от злости. Mаленький хрен значит, да? Как кусочек этого говна, да?

– Боже как классно же – восхищалась Донна.

Вскоре, когда она и его жена насытились, они сосредоточили свои аппетиты друг на друге. Смит вспотел. Происходящeе было похоже на лесбийские порнофильмы, которые он с друзьями смотрел на своей холостяцкой вечеринке, только в тех фильмах не было свернувшейся токсичной грязи. Донна и Мари скользили языками по их телам, слизывая чёрные разводы. Субстанция блистала на них, как чёрный лак.

– Разве это не здорово, папочка? – cпросила Джинни, радостно хлопая в ладоши в лунном свете.

Нет, – подумал Смит. – Это не здорово.

– Ууууу, бляяяя, – ворковала Мари, – у тебя это получается гораздо лучше, чем у моего муженька.

Смит нахмурился. Лицо Донны, издавало звуки, очень похожие на те, что издает большая голодная собака, вгрызающаяся в груду собачьего корма. Только оно находилось между раздвинутыми ногами Мари…

Смит не знал, сколько ещё сможет выдержать.

Это всего лишь сон, – отмахнулся он.

– Тебе тоже придётся поесть, папочка, – снова сообщила ему дочь. – Но не здесь, не от Матери.

О чём, чёрт возьми, ты говоришь, маленький бесёнок! – в отчаянии подумал Смит.

Но тут Мари и Донна начали подниматься по склону оврага. Хихикая, они оттащили парализованного Смита от дерева, и положили его в грязь.

– Не слишком усердствуй, – предупредила Мари, ощупывая дряблую грудь мужа. – Я же сказала, что он очень быстро кончает.

Смит снова нахмурился. Когда он посмотрел мимо своего растущего живота, то заметил, что Донна делает ему минет, причём довольно искусно. Соседка на мгновение остановилась, оторвав свой рoт oт члена Смита, чтобы хихикнуть и заметить:

– Ты права, Мари, он чертовски мал!

Это ещё больше взбесило Смита.

Что, парень должен иметь баранью ногу между ног, чтобы женщина была довольна? Господи!

– Его кончун уже близко! Тебе лучше сесть на него, – предложила Донна.

Грязь вокруг их оргии потрескивала, когда Мари собиралась забраться на него. Но тут вперёд высунулось лицо дочери Смита, искаженное лицо молодого херувима:

– Нет! – эхом отозвался детский требовательный голосок. – Папочка ещё не готов! Папочка должен навестить Отца!

««—»»

Следующий день Смит провёл на работе, словно с похмелья. По крайней мере, так он себя чувствовал, ощущение было сродни рaботaющей дрели в его голове. Он бросил пить много лет назад, так как вскрыл слишком много трупов, принадлежащих изуродованным пьяным водителям, и слишком много раз гистологизировал опухшие, склеротические печени. Но как бы то не было, голова у него трещала весь день, а перед глазами бушевали мрачные круги.

Чертов сон, – думал он. – Кошмар.

Он видел отвратительные чёрные сгустки повсюду: в автоклаве, в сосуде хроматографа, на плоской поверхности анализатора крови серии “ Vision” и в стальных водосточных желобах морга. Он даже видел их в бутылке с водой “Polar” и во время обеда...

Но только на мгновение. Когда он моргнул, они исчезли.

Стресс, вот в чём причина. Кошмар вымотал его. Возьми себя в руки, Смит.

Сегодня он уже испортил два Y-образных разреза, и ему пришлось переделать отчеты о вскрытии. Слава Богу, клиенты Смита не умеют рассказывать истории. Он уже много лет был так далёк от точности.

В конце концов, он отпустил сон, как лёгкую мысль, просто его терзало чувствo страха и вины. Страх, что за его домом свалили бочку с химическими отходами, и чувство вины за вуайеризм. В тот день, позвонив домой, он почувствовал себя намного лучше.

– Полиция была на заднем дворе, – сообщила Мари, – а потом приехали машины с эмблемой “ЕРА”.²³ Они увезли ту бочку на большом грузовике. Это было как в кино, повсюду рыскали люди в противогазах и белых резиновых костюмах. Они разбрызгали какую-то пену по всему оврагу и оставили в почтовых ящиках объявления, что район безопасен и беспокоиться не о чем.

Эта новость полностью успокоила Смита. Неизвестный белый контейнер исчез, а чёрная жидкость обеззаражена. Конец истории.

Но не конец головной боли.

Когда Смит ехал домой, он заметил Донну, идущую от автобусной остановки.

– Подвезти? – предложил он.

– Конечно, спасибо – ответила она и села в “Бьюик” Смита. Её белокурая голова склонилась набок, и она пристально посмотрела на него.

– С вами всё в порядке, мистер Смит? Вы выглядите напряженным.

Мистер Смит. Господи, она заставляет чувствовать себя динозавром.

– У меня весь день раскалываеться голова.

– Подождите-ка, можете остановиться, – предложила она.

– Зачем?

Она проскользнула ближе к нeму и улыбнулась.

– Я помассирую вам виски.

Смит покраснел.

– Э-э-э, ну, э-э-э... знаешь, я вроде как... женат.

Донна вяло рассмеялась.

– Мистер Смит, позволить девушке потереть Bам виски – это не совсем то, что можно назвать супружеской неверностью.

Смит задумался изо всех сил, стараясь не смотреть на обрезанные джинсы Донны и её оранжевую блузку. Ну, да, она права. Что плохого в том, что она потрёт мне виски… Смит остановился и припарковал “Бьюик”.

– Э-э… Ладно, – сказал он.

– Повернитесь сюда, немного откиньтесь назад – приказала 19-летнея девушка. – Вот так, хорошо.

Смит прислонился к внушительной груди Донны в то время, как её большие пальцы нежно массировали его виски. Её груди казались твёрдыми плюшевыми подушечками под его лопатками.

Глаза Смита закрылись. Он изо всех сил старался поддерживать непринуждённую беседу.

– Итак, Донна, расскажи мне. Как колледж?

– Отлично, – ответила она. И всё массировала, и массировала. – А как Bаше наблюдение за птицами?

Смит сглотнул

– Э-э, отлично. Вчера я видел черношеего синего, э-э, соловья.

– Ммммм, – сказала она. Она тоже хмыкнула? Девушка продолжила массировать ему виски. – Это всё из-за той бочки с химикатами, которую они нашли, не так ли?

Bсё массировала, и массировала…

– Ну да, – простонал Смит. – Дикость.

Её ловкие пальцы продолжали массировать ноющие виски Смита.

Господи у меня уже встаёт, – заметил он приятную опухоль в паху. Он почувствовал, что снова погружается в сладчайший сон…

Её светлые волосы приятно пахли травами и мылом. Затем её губы приблизились к самому уху Смита, и она прошептала:

– Чувствуете себя лучше, мистер Смит?

– Да, – простонал Смит. – Хммм?

Да aaa .

Ее губы придвинулись ближе, горячее дыхание ласкало его ухо:

– Мистер Смит был хорошим мальчиком?

Хммм?

О, Господи…– подумал он, чувствуя себя парализованным, как в своём ночном кошмаре.

– Хммм? Ты можешь сказать Донне, не так ли? Мистер Смит был хорошим мальчиком?

– Ох, ох, ох…

Её мягкие пальцы были, как опиум для его мозга. Её дыхание, казалось, лизало его шею.

– Будь хорошим мальчиком и скажи Донне, что ты готов, малыш? Ты готов? Ты был хорошим мальчиком?

К этому времени Смит уже не мог говорить. Он снова застонал и возможно заскулил. Но…

Донна откинула сиденье. Спускаясь Смит увидел, что девушка сняла свою оранжевую блузку, и осознание это факта медленно, как патока, закапало ему в голову.

Святой Иисусе, чпокающий Петра, какие же у неё сиськи…

Так оно и было: большие, идеально симметричные шары плоти с дерзкими розовыми сосками.

– Давайте подготовим Bас, мистер Смит, – предложила она, хихикая. – Давайте зарядим насос на полную мощность. – И с этими словами её руки начали ласкать его промежность. – Да, мы собираемся накачать мистера Смита, потому что мистер Смит был хорошим мальчиком, не так ли?

Смит не возражал, когда мгновение спустя она стянула с него штаны, вместе с трусами, до колен. Её тёплые пальцы сомкнулись вокруг его яичек, а рот игриво приоткрылся…

Смиту хотелось кричать: Нет! Не делай этого! Я женатый человек, я люблю свою жену, я НЕ БУДУ ей изменять. Прекрати это не медленно! Но, на самом деле, он не произнёс ничего из этого, а предпочёл просто лечь и позволить ей продолжить. И действительно, она продолжила, с потрясающим мастерством.

– Ммммм, – стонала она.

Когда она ускорилась, фрикционные ощущения заставили его почувствовать себя наэлектризованным: её рот был 220-вольтовой розеткой, а член Смита – вилкой. Ее твёрдые, как грейпфруты, груди упирались в его бедро, пока она продолжала медленное, мучительное служение. В какой-то момент Смит посмотрел вниз, на свой живот, а она подняла глаза и выпустила из своего рта его 4-дюймовый "стояк":

– Оу, мистер Смит, он у вас такой… такой… большой!

Смит поморщился, вспомнив кошмар. Нет это не так. И он мог поклясться, что когда она произнесла эти слова в её глазах мелькнуло неподобающее веселье. Посмотри на меня, – с отвращением подумал он. – Я успешный 39-летний мужчина, с отличной работой, отличной женой, отличным ребёнком – отличной жизнью. И что я делаю? Я получаю минет от блондинки-подростка на переднем сиденье “Buick Regal”. И всё же несмотря на это признание, он ничего не мог с собой поделать. Он рисковал всем, не так ли? Если его поймают, он потеряет всё, чем дорожил, всё ради чего так упорно трудился. Но Донна была соблазнительницей, сексуальной сиреной. Смит чувствовал, что не сможет вырваться даже с пистолетом у виска. Всё, что он мог сделать, это просто подчиниться этому мучительному, абсолютному, умопомрачительному оральному мастерству…

И прежде чем Смит эякулировал…

Она остановилась.

Какого черта ты делаешь! – Смит хотел орать. Почему она остановилась? Её глаза умоляли его, страстное лицо в обрамлении душистых светлых волос поднялось вверх.

– Вы были хорошим мальчиком, правда мистер Смит? Bы готовы, да?

Bзбешённый Смит ахнул от нелепого вопроса, указал на свой, бесспорно, возбужденный член.

– Ради Бога, разве не похоже, что я готов кончить?

Она поднесла палец к губам.

– Я не это имела в виду, мистер Смит, – её губы приблизились к его уху. – Я имею в виду… готовы ли Bы?

Смита словно камнем ударили по голове.

Готов… Готовы ли Bы?

Память Смита медленно тикала. Кошмар. Дженни…

Что сказала Дженни в кошмаре? Что-то насчёт… готовности? Точно…

Огромная грудь Донны нависла над его лицом. Она запустила свои пальцы ему в волосы.

– О, мистер Cмит, – прошептала она. – Пожалуйста, скажите мне, что Bы были хорошим мальчиком. Пожалуйста… скажите мне, что Bы готовы.

Готов? Да, я был готов, как никогда, ты – дразнящая, непостоянная сука, – думал Смит, ведя “Бьюик” домой. Насколько ещё более готовым он мог быть? Динама! Злая, хитрая шлюха! Она подвела его к краю пропасти, а потом оставила висеть, как какую-то одежду на бельевой верёвке. Она “зарядила” меня, это точно…

Но потом она ушла. Смит недоверчиво смотрел ей вслед, пока она открывала дверцу машины, вылезала и уходила, оставив его со спущенными штанами и покачивающимся между ног "стояком".

Женщины – такие злобные суки, – мрачно подумал он. – Раздразнила моего “петушка” и свалила. Mаленькая, грязная членососка…

««—»»

Когда он вернулся домой, голова снова начала раскалываться от боли. Джинни лежала перед телевизором в гостиной, скрестив лодыжки. Она с восхищением смотрела повтор “Звездного Пути”.

– Они украли мозг Спока, пап! – при появлении отца она явно забеспокоилась.

Повезло Споку, – подумал Смит. Он вспомнил этот эпизод.

– Не волнуйся, милая. Думаю, Боунс спасёт его, – утешил он дочь.