Текст книги "Ты — все для меня (ЛП)"

Автор книги: Эдвард Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

3

Они расположились возле «Старбакса», стоявшего прямо через дорогу. Уэстмор чувствовал себя неловко, со своим полувозбужденным членом в штанах. Из-за жары им пришлось взять кофе со льдом, и Уэстмор заводился лишь еще сильнее, глядя, как Истер посасывает свои кубики льда, словно они из нектара.

– Хорошо-то как, – произнесла она. – А мы вот никогда не делаем лед.

Мы, – мрачно подумал он, а потом бросил проверяющий взгляд на ее безымянный палец. Она замужем. Хотя, о чем, черт возьми, он думает?

– Если нам его хочется, приходится идти в «Халлс» и покупать мешок. «Халлс» – это магазин недалеко от нашего дома.

Без задней мысли он задал банальный вопрос:

– Хотите сказать, у вас нет холодильника или морозильника?

– О, нет, конечно, – ответила она с изумленным видом. – Жителям холмов не нужны все эти современные штуки. Мы коптим мясо, закатываем фрукты и овощи, маринуем всякую всячину. И нам почти никогда не приходится тратиться в магазине.

– Думаю, в этом много плюсов, – предположил он. Ему даже немного захотелось такой простой жизни. Но еще больше ему хотелось ее тела. Блестящая белая кожа лица, ложбинка между грудями, голые плечи – все слилось в некое подобие ауры. От выступившего на груди пота соски у нее стали еще больше заметными.

– Кстати, вчера мы коптили ондатру и белку. Мой муж, Нут, построил коптильню.

– Это же своего рода искусство. – Уэстмор сделал паузу. – Но… у вас же нет электричества?

– Да, но нам не так много его нужно.

Она взяла своими изящными пальцами пластиковую карточку с рекламой кофе и десертов и принялась обмахиваться ей.

– Иногда мы запускаем генератор на древесном газе, чтобы посмотреть старый телевизор, или когда моему мужу Нуту нужно поработать своими инструментами.

– Генератор на древесном газе?

– Не слышали о таких?

При каждом взмахе самодельного веера черные завитки ее волос трепетали. Скрестив свои голые, в шлепанцах ноги, она откинулась в кресле и принялась раскачиваться взад-вперед.

– Нут собрал его сам по инструкции моего дедушки. Взял старый нагреватель воды, положил в него еще две небольших металлических бочки, подсоединил медные трубы и поставил на костер. Но сперва наполнил нагреватель древесной щепой и закрыл крышкой. Жар от костра не сжигает щепу, а превращает ее в газ, который по трубам поступает в маленький двигатель, а тот запускает генератор. Дедушка Орн говорил, что люди в войну так ездили на машинах, потому что тогда у них было какое-то там «лимитирование расхода горючего».

Это она про вторую мировую, – догадался Уэстмор.

– Потрясающе, – сказал он. Хотя подумал, – это ТЫ потрясающая.

– Современность заставляет людей, особенно таких, как я, воспринимать все, как должное, – усмехнулся он. Но затем едва не застонал вслух, когда она выловила из своего стаканчика кубик льда и стала изящно вести им по горлу… к груди.

– Как классно есть лед в такой жаркий день. Знаете, там, где мы живем, не бывает слишком жарко из-за тени от деревьев…

Уэстмор замер, наблюдая, как вода от таящего кубика стекает между ее грудей блестящими струйками. Она пытается соблазнить меня? БОЖЕ, надеюсь, что так оно и есть. Хотя он понимал, что все это – глупости. Это всего лишь простая женщина из глубинки.

– Но разрешите мне спросить вас кое-что, Уэстмор, если, конечно не возражаете.

Она взяла мемо-рекордер и с улыбкой посмотрела на него.

– Вы говорите, что у вас полно таких машинок, но… зачем они вам?

– Для работы.

Кубик льда растаял, и верхняя часть ее груди сейчас блестела от влаги.

– Если я думаю о чем-то и мне неудобно это записывать, я просто вынимаю мемо-рекордер и наговариваю все, что мне пришло в голову. Я писатель.

Ее брови поползли вверх.

– Писатель? Типа… книги пишите?

– Ага, – ответил он, слегка смутившись. – Будете смеяться, но я пишу документальные книги о… домах с привидениями.

Истер выпрямилась, явно заинтересованная услышанным.

– Правда? Я никогда раньше не встречала писателя.

– Ничего особенного. Мне повезло, несколько лет назад выпустил бестселлер, – Уэстмор снова усмехнулся. – Называется «Хилдретский дом ужасов». Про особняк во Флориде, в котором предположительно обитают привидения. Книга имела успех, поэтому теперь мой издатель хочет что-то в том же духе. Как сказал мой редактор, это должен быть Амитивилль нового тысячелетия.

Она прищурилась, продолжая обмахиваться.

– Не знаю никакой Амитивилль, но я знавала одну девчонку по имени Эмити, Эмити Пирс… Но она умерла, бедняга, отравилась плохой самогонкой. От этой самогонки одно зло. Многие клянутся, что это муженек ее, Делани, подлил ей что-то в самогон, чтобы отравить – возможно, олифу. Понимаете, у Делани была любовь на стороне. – Истер наклонилась ближе и прошептала: – Только не с девкой, а с парнем.

Уэстмор не нашел, что ответить.

– Хотя здесь есть целая куча нехороших домов, – продолжала она. Она посмотрела ему прямо в глаза, ее улыбка стала жестче.

– Вы верите в подобные вещи? В призраков и все такое?

Уэстмору показалось, что он покраснел.

– Скажу лишь, что я верю в то, что вижу собственными глазами.

Истер рассмеялась.

– Классно сказано!

Потребовалось сознательное усилие, чтобы не таращиться в открытую на ее грудь, Прикрывающая ее ткань блузки заметно потемнела от влаги, сквозь нее выпирали соски размером с кончик его мизинца.

– Но мой редактор хочет, чтобы я написал об одном конкретном доме. Проблема в том, что нет никаких записей или документов, подтверждающих его существование. Им владел какой-то эксцентричный парень. Ни записей о рождении, ни налоговых отчетов, ни финансового следа, ни названия дома. Одни лишь слухи. Очевидно у парня был банковский счет, с которого платился налог на имущество. Как будто он не хотел, чтобы его могли отыскать. Его звали Крафтер…

Истер прервала его уверенным кивком.

– Ах, да. Старик Крафтер, помню его.

Уэстмор поперхнулся, резко наклонился и, выплюнув в стакан набранный в рот кофе, закашлялся. Наполовину встревоженная, наполовину позабавленная, Истер подалась вперед.

– Что такое, Уэстмор? Что-то не так?

– Кофе не в то горло пошло, – ответил он, приходя в себя. – Вы застигли меня врасплох.

– Разве?

Опьяненный эйфорией, Уэстмор постарался снова взять себя в руки. Его трясло. Не может быть, не может быть…

– Истер. Это очень много значит для меня. Я шесть месяцев пытался отследить Крафтера, и безрезультатно. У меня есть лишь обрывочные догадки букинистов и антикваров. Но говорите, – он сделал глоток, – вы знаете кое-то о Крафтере.

– Да, конечно. В этом нет ничего особенного. Она покрутила кубик льда вокруг языка. – В общем-то, это был просто старый чудак. Имя у него было забавное, что-то вроде… Эф-ри-эм…

Уэстмор задрожал.

– Да, Эфриэм. Когда он исчез?

Она склонила голову на бок.

– Он не исчез. Он просто взял и помер. Лет пятнадцать назад. Если он и исчез, то под землей, на глубине шести футов.

– Он умер? Как он умер? Это была загадочная смерть? Убийство?

Теперь ее изумление было нескрываемым.

– Не. Обычный сердечный приступ. Он же был где-то на восьмом десятке.

Черт. С этим я уже могу работать. У Уэстмора ускорилось кровообращение. Он словно машинально потянулся через стол и коснулся руки Истер.

– Истер. Пожалуйста.

Он сделал глубокий вдох.

– Вы знаете, где находится дом Крафтера?

– Конечно, – ответила она. – Неподалеку от Говернор Бридж Роуд. Там даже почтовый ящик до сих пор стоит. Но знаете, что? Почту Крафтеру туда никогда не доставляли. Он забирал ее где-то в другом месте. Раз вы так сильно хотите найти его дом, мне будет несложно показать вам его. До него отсюда миль пять-шесть.

У Уэстмора едва не случилось кровоизлияние в мозг. За считанные минуты он сумел достичь цели. А все потому, что встретил возле «Бест Бай» эту невероятную деревенскую женщину.

– Похоже, вы только что спасли мне карьеру…

– О, я очень рада буду помочь, особенно после того, как вы мне помогли, – сказала она и указала на мемо-рекордер.

– Вы действительно знали Эфриэма Крафтера?

– Ну, в некотором смысле. Все мы время от времени видели его. По слухам, он в основном путешествовал за границей. Богатым был. Я знала его не очень хорошо, поэтому просто здоровалась, но он почти никогда не здоровался в ответ. Не очень приятный тип. И Бог знает, чем он там у себя в доме занимался. Вам нужно понять одно… Этот Крафтер был, как его там… неккер-мантом.

Ее большие глаза стали словно пьяными.

– Знаете, что это, Уэстмор?

– Конечно, некромантия. Он был колдуном.

– Верно! Хотя, по правде говоря, он был скорее, любителем… новичком.

Не важно. Мне платят за то, чтобы я написал о нем книгу. И ты дала мне за пять минут больше информации, чем я получил за шесть месяцев!

Над столиком повисла пауза. Затем Истер посмотрела на его руку, все еще лежащую на ее руке, и улыбнулась.

Уэстмор словно не замечал ничего вокруг. Убрав руку, он достал ручку и записную книжку.

– Позвольте мне записать кое-что из этого. Значит, дом находится на Говернор Бридж Роуд? А какой это город?

– Люнтвилль, вроде бы. В стороне от проселочных дорог все одинаково.

Уэстмор принялся энергично записывать.

– И говорите, он умер от сердечного приступа примерно пятнадцать лет назад… Это можно как-то проверить? Его имя никогда не появлялось в Индексе скончавшихся Министерства соцстрахования.

Она непринужденно усмехнулась, продолжая обмахиваться.

– Уэстмор, в этих местах нет никакого соцстрахования. Если люди умирают, их просто хоронят. Хотя я знаю мальчишку, который хоронил его – Вальдо Пэркинс. Только он уже не мальчишка, а скорее где-то моего возраста. Знаете, он работал на Крафтера, возил его на большущей навороченной машине, работал во дворе, выполнял разные поручения…

Успех, успех, успех! Уэстмор продолжал записывать.

– И мы хорошие подруги с его тетушкой, Идой. Вальдо живет с ней возле Крик Сити. Просто скажете Вальдо, что вы – мой друг, и они с радостью расскажут вам все про Крафтера. Это Вальдо нашел Крафтера мертвым и похоронил. Похоронил его прямо на участке возле дома. Даже сделал маленькую деревянную дощечку вместо надгробия, как он мне сказал.

Прекрасно! Прекрасно! Уэстмор не успевал записывать. Он сможет сфотографировать эту дощечку!

– Так, так, – пробормотал он. – Как мне добраться до этого Вальдо Пэркинса?

– Просто позвонить ему. У меня дома записан номер его тетушки.

Уэстмор едва не лишился чувств.

– Истер! Вы ниспосланы мне свыше! Его номер?

– Угу. У нас самих нет телефона, но если нужно позвонить, мы пользуемся таксофоном в «Халлсе» А после того, как я покажу вам, где находится дом Крафтера, вам потребуется отвезти меня в мою лачугу, потому что номер телефона у меня дома. И вам придется найти его из списка самому. Это дедушка и Нут хранили телефоны соседей. Сама я читать не умею.

– Без проблем, Истер. Без проблем. – Но тут до Уэстмора дошло: «Черт, мне же придется познакомиться с ее мужем».

– Ну, что ж… Рад буду познакомиться с вашим мужем.

– О, это невозможно, потому что мой замечательный муж Нут умер.

Уэстмор замер.

– Истер, мне очень жаль это слышать…

Она отмахнулась.

– Не стоит, Уэстмор. Как раньше говаривал мой дедушка Орн, смерть это всего лишь перемещение духа в другое место.

– Да, – ответил он, не найдя других слов. Вдруг его осенило, и он достал свой сотовый телефон.

– Если номер Пэркинса есть в базе, я смогу найти его здесь…

Истер с любопытством прищурилась.

– Что это… О, это один из тех сотовых телефонов, о которых я постоянно слышу.

Уэстмор кивнул.

– И я могу заходить с его помощью в интернет.

Он зашел в телефонную базу данных и набрал имя Пэркинса.

– А в каком городе живет Вальдо со своей тетушкой?

– Крик Сити.

ОТЛИЧНОЕ название для города. Через несколько секунд он нашел номер.

– Пэркинс, Ида. Похоже, то, что надо.

– Потрясающе, вот что значит современные тех-но-логии.

– Это большое удобство, и вместе с тем большой геморрой, – сказал Уэстмор. Находясь в состоянии стазиса, он осознал, что искреннее восхищение ее откровений, наряду с неослабевающим влечением к ней, держат его член в болезненном состоянии эрекции. У меня есть примерный адрес, телефонный номер и свидетель… Это же золотая жила! Ухмыляясь, он отложил ручку, чтобы сделать очередной глоток кофе, но тут…

щелк

ручка скатилась со стола.

Когда он наклонился, чтобы подобрать ее, Истер, чисто механически, раздвинула ноги.

Уэстмор замер в изумлении.

Из ее промежности на него смотрело густое гнездо черных волос. Внутренняя сторона бедер была кремово-белой. У Уэстмора перехватило дыхание. Он сумел разглядеть под мехом восхитительную складку плоти, и представил, как заползает под стол и зарывается лицом у нее между ног.

Вставай!

Он схватил ручку и вернулся на свое место. Она сделала это намеренно? Нет, это просто его очередная грязная фантазия. Истер тут же продолжила разговор, словно ничего не заметила…

– Когда вы будете разговаривать с Вальдо, обязательно спросите его про подвал Крафтера. Он говорил, что все неккер-мантские дела совершались там. Угостите его парой рюмочек – поверьте мне – он вам кое-что расскажет.

– П-понял, – произнес Уэстмор. После такого зрелища ему было трудно дышать. И ему казалось, что у него по-прежнему дрожат руки.

– Истер, не могу передать словами, как вы мне помогли…

Еще один снисходительный смешок.

– Послушайте, вы ведете себя так, будто я рассказала вам, где зарыт клад. Крафтер был всего лишь чокнутым старикашкой…

– Эта информация лучше, чем клад. Послушайте, позвольте мне заплатить вам гонорар за консультации…

– О, успокойтесь, Уэстмор. Я не беру деньги с друзей.

Но в этот момент ее глаза словно впились в его, а затем она потянулась и коснулась его руки.

– Вы были так любезны, отдав мне ту маленькую машинку, но… могу я попросить вас еще об одном одолжении?

– Говорите, – сказал он.

– Понимаете, как я вам только что сказала, я не умею читать, но мне нужно, чтобы кто-нибудь прочитал мне кое-что. То есть, я могла бы найти кого-то другого, но здесь слишком большие налоги…

Уэстмор не совсем ее понял, но сказал:

– Я прочитаю вам все, что вы хотите, Истер.

– Это, ну… это нечто особенное. На самом деле, это то, для чего в первую очередь мне и нужен этот маленький рекордер. У меня есть те слова, которые вы должны прочитать. Но мне нужно, чтобы вы прочитали их громко, – она снова коснулась мемо-рекордера – в эту штуку.

Уэстмор пожал плечами.

– С радостью. Но… что именно?

– О, думаю, можно назвать это молитвой. Типа молитвы на удачу.

– Хорошо. Я сделаю это прямо сейчас, если хотите.

Она поджала губы.

– Думаю, будет лучше, если вы сделаете это в каком-нибудь более уединенном месте. Например, в вашей машине…

4

Из старого рюкзака Истер извлекла такой же старый обклеенный тканью блокнот, потускневшие кольца которого удерживали листы обычной линованной бумаги, заполненные каракулями.

– Это особая книга дедушки Орна, – пояснила она с пассажирского сиденья. Глаза Уэстмора метались от книги к ее груди, от книги к ее бедам, от книги к ее ослепительно белым ногам. Даже едва заметные вены на бедрах казались ему экзотическими и привлекательными. Черт, – внезапно подумал он. Ему оставалось лишь надеяться, что она не заметила его возбуждение. Женщина, казалось, была вся увлечена книгой, и улыбалась неизменной нежной улыбкой. Она напоминала Уэстмору мать, листающую фотоальбом со своими детьми.

Он сразу же завел машину, включил кондиционер. А затем, бросив рассеянный взгляд на приборную доску, увидел, что жирная синяя муха, которая еще недавно жужжала вокруг, мертва. Наверняка, это жара убила ее. Скатертью дорожка…

– Дедушка Орн был добрым человеком. Я очень по нему скучаю…

Уэстмор заметил, что в блокноте есть неподшитые, странного оттенка листы.

– Что за, – начала было она, но потом вытянула один.

– Вот оно, – сказала она. – Только осторожнее.

Святые угодники, – подумал он, сразу же поняв по внешнему виду, что это.

– Истер, это же пергамент, а может, даже велень[2]2
  материал для письма из шкур млекопитающих


[Закрыть].

– Хм?

– Должно быть, очень старый. На чем писали раньше, до изобретения бумаги. На самом деле, это шкура животного, очищенная и обработанная особым способом.

– О, я знаю, что он старый. Он принадлежит нашей семье по моей линии. Эти листы приехали из Европы. Родственники моего дедушки были в числе первых прибывших сюда колонистов. Они обосновались в месте, называвшемся… что-то вроде Чу-ситс Бэй. – Она поморщилась. – Не помню точно.

Но внимание Уэстмора оставалось приковано к тому первому листу веленя. Тесные строки были написаны непонятно каким алфавитом, также непонятен был состав чернил, которыми пользовался автор. Характер росчерка говорил скорее о пере, чем о древней ручке. Просто… какое-то нагромождение странных символов, типа пиктограмм или логограмм. Среди них встречались другие, более странные символы – клиновидные, но не являвшиеся клинописью, а больше напоминавшие геометрические диаграммы. Каждая диаграмма была тщательно прорисована. Все углы клиньев отличались друг от друга, причем Уэстмор был уверен, что это было сделано преднамеренно. Ему в голову пришло определение «антипланетарный». Углы вместо цифр? Но затем он, прищурившись, всмотрелся в отрывок, выделенный современным фломастером. Какой вандализм, – подумал он. Коллекционер взвыл бы от ярости…

Тем не менее, он никогда не видел ничего подобного.

– Истер, я немного знаю о древней письменности, но, – он покачал головой, – я и через миллион лет не смог сказать бы, что это такое.

– О, понимаю. Дедушка говорил, что это письмо существовало задолго до того, как люди научились писать.

Уэстмор пропустил ее слова мимо ушей. Конечно же, дедушка любил всякие небылицы.

– Я в том смысле, что не могу прочитать вам это…

Она рассмеялась, словно он сказал что-то смешное.

– О, Уэстмор, никто не сможет, если не знает, как. Только дедушка умел читать это. Но он записал кое-что и приложил к этой странице. Транзер-крицию какую-то.

Уэстмор посмотрел на нее.

– Правда?

– Он записал это особым образом – для этого есть название, но я его не помню. Он записал это так, как оно звучит.

– Фонетически.

– Да! Точно.

Она принялась листать подшитые листы обычной бумаги.

– У него были обрывки из множества старинных книг, но он постоянно говорил, что этот – самый важный.

Зажав между пальцев лист, она замолчала и посмотрела перед собой.

– Манеер-что-то там. Маннер-скрит.

– Манускрипт, – поправил ее Уэстмор.

– Угу, и это был… Она принялась жевать нижнюю губу.

– Мо-тик, э… кротик, э… пу-но-тик.

Ее голые плечи поникли.

– Блин, не помню, как именно он называл это.

Уэстмор, заинтересованно подался вперед.

– Я хотел бы посмотреть ту фонетическую транскрипцию, Истер.

Она расстегнула металлические кольца и вытащила отдельный лист.

Уэстмор понятия не имел, что это могло быть. И почему она так хочет, чтобы именно он прочитал это? Магнитофон, – вспомнил он. Что-то насчет молитвы на удачу… Фонетическое воспроизведение включало в себя лишь несколько строк. Все просто. Он взял в руку мемо-рекордер.

– Ладно, Истер. Поехали. – Он нажал кнопку записи, всмотрелся в расшифровку, и принялся читать вслух: – Гу-нарл-эбб, дру-нуг ли ай снуб негг адд-ук зинн… ее-у, ее-у, фу-тай-ган, мем-блуд дукс… йог-со-тот…

Он отпустил кнопку записи.

– Ну вот, Истер. Всякий раз, когда захотите услышать свою молитву на удачу, – указал он, – просто нажмите на эту большую черную кнопку.

Ее глаза расширились от изумления, когда он проиграл ей странное бормотание. По щеке у нее прокатилась слеза. Эта простая и скорее абсурдная задача лишила ее дара речи.

– Это значит для меня больше, чем вы думаете, Уэстмор… – Ее рука внезапно оказалась на его бедре, затем она наклонилась и поцеловала его в щеку.

Черт, – снова ругнулся про себя Уэстмор. Одно ее безобидное прикосновение заставило его пенис съежиться.

– Без проблем, – сказал он, стараясь вести себя непринужденно. После того, как отвезу ее домой… подрочу. Как следует.

Он еще раз посмотрел на велень, затем вернул его ей.

– Действительно, это очень интересно, Истер. Если хотите, я могу дать вам имя и телефон торговца антикварными книгами. Он может хорошо заплатить за этот листок, а также за все остальное, что у вас есть в этой книге.

Она выглядела ошеломленной.

– Да, но… Я никогда не продала бы его. Его оставил мне дедушка. Моя семья хранила его сотни лет, еще до того, как перебралась сюда.

Уэстмор улыбнулся.

– Истер, вам и вашему миру можно позавидовать. В моем мире все завязано на деньгах. Люди делают все ради них. Деньги – это их бог. Только ради них они и живут. Встреча с человеком, вроде вас, для меня как глоток свежего воздуха. Такое чувство, что деньги вас не волнуют.

Она вернула листы в блокнот, и положила его обратно в рюкзак.

– Деньги редко когда бывают нам нужны. Никогда не хочется от них зависеть. Чем больше люди начинают нуждаться в деньгах… тем менее настоящими они становятся.

– Хорошо сказано.

– У жителей холмов, коли на то пошло, деньги сродни болезни. Вещи, для которых они нужны людям, портят их, и даже губят. – Она сглотнула. – Вот, что случилось с моим добрым мужем, Нутом.

Она смотрела перед собой.

– У меня есть дочь – ее зовут Линетт. И я боюсь, что Линетт – одна из тех людей, которые плохие уже с рождения.

Какие-то странные вещи ты говоришь о собственной дочери, – подумал Уэстмор.

– Нут был замечательным человеком, и я очень сильно его любила. Мы поженились более двадцати лет назад. Он был всем для меня… Но потом Линетт подсела на ту штуку, которую называют «мет». Многие люди подсаживаются на нее. Раньше самогонка выворачивала людские жизни наизнанку, а сейчас у молодых появился этот «мет».

– Боюсь, эта штука разрушает уже всю страну.

Истер безучастно кивнула.

– И Линетт, моя с Нутом плоть и кровь, подсадила на эту штуку и Нута тоже. Понимаете, им вдруг стали нужны деньги, чтобы покупать ее. А этот «мет»… Эта проклятая штука заставила моего мужа влюбиться в мою же дочь.

СРАНЬ господня! Жесть какая-то!

Это все из-за той штуки, Уэстмор. Это она их испортила. Поэтому Нут начал продавать вещи из дома. Продал много золотых вещей, оставшихся от дедушки. А также драгоценности, хранившиеся у нашей семьи веками. А Линетт, она делала ради денег куда более худшие вещи. Вещи, о которых мне стыдно вам говорить…

Уэстмору не пришлось удивляться. Он попытался найти какие-нибудь утешительные слова, но смог лишь произнести:

– Истер, не ворошите то, что вас расстраивает.

На что она снова нежно улыбнулась.

– О, я не расстроена. Нут, как я вам сказала, умер из-за нее. Но как говорил дедушка, смерть это всего лишь перемещение духа в другое место.

– Конечно, – пробормотал Уэстмор.

– Каждое утро, просыпаясь, я говорила Нуту: «Ты – все для меня". И ради него я пошла бы на все. На все. Это была правда, и он знал это. А потом…

Долгая пауза была хуже рыданий.

– Я потеряла все.

Это была трагедия. Уэстмор едва знал ее, но не мог не посочувствовать этого. Однако, даже после всего рассказанного, Истер продолжала еле заметно улыбаться.

Это было хуже всего. Улыбка была всем, что у нее осталось, учитывая разрушившую ее жизнь потерю.

Истер посмотрела на него, не из жалости к себе, а скорее из простого любопытства.

– Вы когда-нибудь любили кого-нибудь очень сильно, Уэстмор? Так сильно, что пошли бы ради этого человека на все?

Уэстмор чувствовал себя ошеломленным. Он с трудом пытался подыскать слова для ответа. И при этом испытывал к ней еще большую зависть. Он ответил жестко, тоном, который, как он надеялся, звучал лишь полусерьезно:

– Боюсь, аллеям любви я никогда не найду места в своей жизни…

– О, очень жаль. Потому что когда все по-настоящему, как у нас с Нутом – это настоящее чудо.

Она понизила голос.

– Думаю, я привыкла любить его так же сильно, как он привык к этому «мету»… и Линетт…

Уэстмор включил сцепление, отчаянно желая сменить тему.

– Что ж, теперь, когда ваша молитва записана, вы можете показать мне дом Крафтера, потом я отвезу вас домой.

Уэстмор выехал с парковки, а затем, следуя предварительным инструкциям Истер, покатил дальше.

Он не заметил одного: крошечный трупик синей мухи больше не лежал на приборной доске. Вместо этого, насекомое ползало по одному из задних окон.