Текст книги "Европа в огне. Диверсии и шпионаж британских спецслужб на оккупированных территориях. 1940–1945"

Автор книги: Эдвард Кукридж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 42 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

ТРИЖДЫ СЧАСТЛИВЧИК

Кобурн покинул поезд, и Вомекур с Кошечкой продолжили путешествие вдвоем. В Париже Кошечка первым делом встретилась с Блейхером и с горечью поведала ему о своих неудачах. Блейхер успокоил женщину и сказал, что во всем происшедшем имеется значительная доля вины излишне ретивых немцев. Де Вомекур, стремясь во что бы то ни стало уехать, сделал Блейхеру весьма заманчивое предложение. Он сказал, что если они с Кошечкой попадут в Лондон, то обязательно вернутся, причем привезут с собой «генерала британской военной разведки». Со стороны де Вомекура это был чистейшей воды блеф, однако немцы проглотили наживку.

Последовал еще один интенсивный обмен сообщениями между Лондоном и контролируемой немцами Interallié.Лондонское руководство было чрезвычайно расстроено происшедшим на берегу. Офицеры, остававшиеся на катере, во всех подробностях доложили о случившемся. Теперь в SOE беспокоились не только о де Вомекуре и Кобурне, но также и о Реддинге и Эбботе, судьба которых оставалась неизвестной. Но вскоре из Парижа пришли и хорошие новости. После долгих и бурных дискуссий в абвере решили сообщить в Лондон, что все под контролем и новые агенты находятся в безопасности. Вслед за этим немцы снова требовали организовать переброску Кошечки и Люка в Лондон.

В ночь с 19-го на 20 февраля к французскому берегу отправился еще один катер. Блейхер снова приказал капитану Эккерту очистить берег. На этот раз встреча была назначена в Пуан-де-Бий. Катер прибыл вовремя, сообщил об этом на берег световыми сигналами, после чего почти час ожидал пассажиров. Но Вомекур с Кошечкой по дороге из Марле спутали поворот, поэтому так и не приехали на место встречи. Следующей датой было выбрано 26–27 февраля. После того как катер вышел из порта, Би-би-си передало подтверждающий сигнал. Точкой встречи снова выбрали Пуан-де-Бий. Блейхер и Эккерт лично сопровождали неудачливых путешественников. Они оставили их вдвоем, только убедившись, что им уже некуда деться с дороги и в любом случае эти двое попадут на берег. Полковник Букмастер приказал Николасу Бадингтону выйти в море на этом катере и проследить, чтобы все было в порядке. Бадингтон лично возглавил высадившийся на берег отряд, состоявший из восьми вооруженных английских моряков. Они быстро окружили ожидавших на берегу мужчину и женщину и проводили их в лодку. На этот раз все прошло безупречно. Спустя четыре часа де Вомекур и Кошечка уже сходили на берег в Дартмуте, где их встретил полковник Букмастер. В Лондон они ехали вместе. В поезде де Вомекур рассказал Букмастеру правду о Кошечке.

С мадам Матильдой Kappe британские офицеры обращались исключительно вежливо и уважительно, как с желанной и почетной гостьей. Когда она утверждала, что в действительности вовсе не предавала Армана и его товарищей, разведчики делали вид, что верят ей. Им необходимо было выиграть время, поэтому они продолжали обмениваться передачами с фальшивой Interallié.Зная, что тексты всех сообщений проходят через руки абвера, офицеры SOE передали немцам, что Люка и Вомекур благополучно прибыли в Лондон и скоро вернутся обратно в сопровождении высокопоставленного британского разведчика.

Следует признать, что польза от Кошечки все-таки была. Болтливая по натуре, она рассказала все, что знала об организации абвера в Сен-Жермен-ан-Лэ, сообщила имена офицеров, посещавших «кошатник», и даже выдала шифр, данный ей Блейхером. Теперь у англичан было все, чтобы водить за нос гитлеровцев, которые вряд ли скоро сумели бы понять, что Кошечка снова сменила хозяев.

Игра шла еще несколько месяцев. Одной из причин, по которой британская разведка продолжала ее вести, был тот факт, что Пьер де Вомекур попросил разрешения вернуться во Францию, причем чем скорее, тем лучше. Он считал своим святым долгом помочь братьям и Коттену, который все еще оставался в Париже, подвергая свою жизнь постоянной опасности. Вомекур обсудил состояние дел с генерал-майором Габбинсом и полковником Букмастером, был принят лордом Сэлбурном, новым военно-экономическим министром, Энтони Иденом и другими весьма высокопоставленными лицами. Его прибытие в Лондон означало не просто очередную победу в борьбе двух разведок. Он нарисовал британским лидерам полную и детальную картину жизни Франции в военное время, подчеркнул, что движение Сопротивления крепнет и набирает силу, наметил предложения по реорганизации работы полевых агентов SOE.

Вомекур вернулся во Францию 1 апреля 1942 года. Его сбросили «вслепую», точно так же, как и год назад. Его парашют опустился на дерево в нескольких сотнях ярдов от поместья его брата Филиппа в Бриньяке. Разумеется, его отъезд хранился в строжайшем секрете. О нем не знала ни Кошечка, ни немцы из «кошатника» во Франции.

В абвере терпеливо ожидали его возвращения с британским генералом. И хотя Блейхер уже начал подозревать, что с Кошечкой не все ладно, его руководители были вполне довольны тем, что продолжают вести радиоигру с Лондоном, и надеялись, что англичане ничего не заподозрили.

Из Лиможа де Вомекур переехал в Париж, где к немалой обоюдной радости встретился с Коттеном, который все еще был на свободе. Немцы его не трогали, считая важной фигурой в своей игре. Однако к концу апреля один из официальных чинов СД, штурмбаннфюрер Ганс Йозеф Киффер, внимательно следивший за событиями, связанными с Interalliéи Кошечкой, начал проявлять беспокойство. Он установил наблюдение за Коттеном, не поставив об этом в известность абвер.

Один из французов, состоящих на службе в гестапо, Клод Жуфре, ходил за Коттеном по пятам. 20 апреля он доложил Кифферу, что у Коттена был гость, который, судя по описанию, являлся тем самым давно ожидаемым Люка. Жуфре не ошибся. Коттен, живший под разными именами и постоянно менявший адреса, так и не сумел уйти от слежки.

Вомекура проследили до квартиры, которую он делил с бельгийцем Леоном Уолтерсом. Сначала немцы арестовали Коттена, вслед за ним Уолтерса. 25 апреля был взят Пьер де Вомекур. Причем оказалось, что это только начало. Вслед за ними были схвачены Ноэль Бердейрон (Гастон) и Джек Финкен, два агента, направленные в помощь Люка. Гастон жил во Франции с июля 1941 года, но, пока тянулась история с Кошечкой, ему пришлось прервать контакты с остальными членами группы. Он безвылазно жил в Нормандии и успел выполнить несколько успешных диверсий. Финкена забросили во Францию в январе 1942 года.

Одним из первых Вомекура допрашивал Блейхер. Увидев человека, которого он знал как Люка и которому помог перебраться в Англию, немец сказал:

– Меня предали. Наша маленькая Кошечка затеяла грязную игру.

– Вовсе нет, – ответил Вомекур. – Если она кого-то и предала, то только меня.

Блейхер дал заключенному несколько сигарет и уже на пороге камеры сказал:

– Жаль, но на этот раз я не могу вам помочь. Вам не следовало возвращаться.

После Блейхера Вомекура допрашивали куда менее благородные следователи. Но, несмотря на то что несчастного избили до полусмерти и выбили ему все зубы, от него не удалось добиться никакой информации. Он не отказывался говорить вообще, но вел речь только о том, что и так было известно немцам. Де Вомекура и других агентов, в том числе Эббота, Блэка и Реддинга, судил, как военнопленных, немецкий военный трибунал, после чего их отправили в Гольдиц. Они были освобождены в апреле 1945 года, когда 9-я армия США вышла на Эльбу, заняла город и освободила пленных. Де Вомекур умер в Париже в 1965 году. Роже Коттен тоже провел последние месяцы войны в тюрьмах и концлагерях. Через несколько лет после победы он уехал в Америку.

По совету Блейхера немцы держали в секрете арест де Вомекура и Коттена. Но через несколько недель в Лондон пришло сообщение от Пьера Кулиоли, создавшего в Солони группу Adolphe,в котором говорилось о провале агентов. Руководители британской разведки предположили, что де Вомекур мог под пытками рассказать немцам всю правду о Кошечке.

В любом случае она уже была бесполезна. Поэтому ей пришлось сменить свои комфортабельные апартаменты на значительно менее удобную тюремную камеру, и свой тридцать третий день рождения 29 июня она встретила в тюрьме Эйлсбери. Через год ее перевели в тюрьму Холлоуэй, а после окончания войны передали французским властям. Она провела много месяцев в специальной тюрьме на рю де Соссэ в Париже, причем в одной из тех камер, где гестаповцы во время войны пытали заключенных.

Колеса французского правосудия крутились довольно медленно. Только спустя три с половиной года Матильда Kappe предстала перед судом. 7 января 1949 года ее приговорили к смертной казни. В мае того же года президент Французской Республики заменил казнь пожизненным заключением. Мадам Kappe была освобождена 7 сентября 1954 года. С момента ее ареста в Лондоне прошло 12 лет. После освобождения она долго жила под вымышленным именем в одном из провинциальных французских городов. В 1959 году она опубликовала мемуары, в которых попыталась дать объяснение своим военным деяниям.

Глава 5
ПЯТНА НА СОЛНЦЕ

Разгром Interalliéи арест агентов вызвали серьезные трудности в работе SOE и британских разведывательных служб в Париже. А тем временем на юге Франции дела обстояли неплохо.

В августе 1940 года в клубе случайно встретились два офицера. Оба служили в небольшой армии маршала Петена, которую он имел право содержать по условиям перемирия. Это были капитаны Марсель Шеванс и Анри Френей. Отнюдь не симпатизируя режиму Виши, Френей считал, что обязан служить своей стране, пусть даже под руководством Петена. Следовало во что бы то ни стало сохранить Французское государство, чтобы удержать правление колониями.

Шеванс был убежден, что немцы потерпят поражение, как только к Великобритании присоединятся Соединенные Штаты. Он считал, что необходимо делать все возможное, чтобы максимально ускорить этот процесс. Два офицера собрали вокруг себя небольшую группу патриотов, дали ей имя «Vérité» и начали печатать и распространять, правда весьма нерегулярно, подпольный информационный листок. Постепенно группа росла и крепла и со временем превратилась в одну из крупнейших во Франции организацию Сопротивления, получившую название «Combat», впоследствии ставшую основой подпольной армии – «Armée Secrète».

Практичный Марсель Шеванс приобрел по случаю старый мебельный фургон и основал небольшое собственное дело, занявшись перевозками. Маленький офис на Плас-д'Экс в Марселе и не первой молодости машина сослужили хорошую службу подпольщикам. Агентство Шеванса приносило неплохой доход, перевозя товары и мебель, давая таким образом средства, необходимые для подпольной работы. Да и листовки всегда можно было доставить по назначению. Одним из лидеров «Vérité» был Гийен де Бенувиль. Летом 1941 года он представил своим товарищам человека, прибывшего из Северной Африки и имевшего связь с англичанами.

Это был Анри Фраже, высокий, импозантный, рано поседевший эльзасец сорока четырех лет. Архитектор по профессии, он начал военную службу еще во время Первой мировой войны, был тяжело ранен, имел несколько наград. В 1939 году снова вернулся на службу и после развала фронтов в июне 1940 года подался в Северную Африку. Там он связался с английской разведкой и получил предложение работать на SOE. В июле 1941 года он высадился с британской субмарины возле Марселя и уже в первые недели своего пребывания во Франции создал несколько ячеек Сопротивления в Кот-д'Азюр.

Вскоре Фраже представил лидерам «Vérité» нового человека.

– Мы зовем его Карт, хотя его настоящее имя Андре Жерар, – объяснил Фраже. – Не сомневаюсь, что вы о нем уже слышали. Это достаточно известный художник.

Фраже рассказал товарищам, что Карт уже создал группы Сопротивления в Эксе, Канне и Ницце. Более того, он действовал в союзе с Эммануэлем д'Астье де ла Вижри, который основал организацию Сопротивления в индустриальном центре Клермон-Ферран. И что еще более важно, у него имелась радиосвязь с Лондоном.

Переговоры между Картом и лидерами «Vérité» длились недолго. Они приняли решение совместно обратиться в Лондон с просьбой помочь местным патриотам деньгами и оружием. Руководство SOE согласилось оказать требуемую помощь и попросило одного из лидеров французской организации прибыть в Женеву для встречи со своим представителем. Посланником друзья назначили де Бенувиля, которому и предстояло совершить в октябре 1941 года весьма рискованное ночное путешествие по горам в Швейцарию.

Де Бенувиль добросовестно запомнил пароль, который должен был сказать человеку в квартире дома № 60 на набережной Президента Уилсона в Женеве: «Louis XIV dira non à Vercingetorix» [6]6
  Людовик XIV сказал «нет» Верцингеторигу ( фр.).


[Закрыть].

После переезда через всю Францию, долгого пешего перехода, завершившегося достойным альпиниста маршрутом по заснеженным Альпам, де Бенувиль прибыл в Женеву. Проведя бессонную ночь на железнодорожном вокзале, он в 7 часов утра подошел к нужной ему двери. Вполне понятно, что он сильно волновался.

«– Я нажал кнопку звонка дрожащим пальцем, – впоследствии вспоминал он. – Прошло несколько минут, дверь приоткрылась. На пороге показался высокий, худой мужчина с заспанным лицом, облаченный в поношенную ночную сорочку. Его физиономия выражала лишь одно чувство – раздражение. Он исподлобья взглянул на меня и мрачно поинтересовался, какого черта мне нужно. Говорил он по-французски, но с сильным акцентом. Я от волнения позабыл все данные мне наставления и радостно выпалил:

– Вы – Людовик XIV, мсье?

– Нет, – запротестовал неприветливый мужчина, – я – мистер Джексон. И я терпеть не могу нахальных торговых агентов, которые звонят в дверь в семь часов утра. – С этими словами он захлопнул дверь перед моим носом.

Я позвонил еще раз. Мистер Джексон открыл дверь, причем на этот раз он уже был по-настоящему зол. Не теряя времени, я закричал:

– Простите, мсье, подождите минутку, я хотел сказать, что Людовик XIV не говорил… – К несчастью, я напрочь забыл, что же именно не говорил этот чертов король, не говорил Верцингеторигу.

– Что же вы сразу не сказали, что приехали из Марселя, – проговорил мистер Джексон уже совершенно другим тоном, окинув меня долгим взглядом. – Вы успели позавтракать?»

За настоящим английским завтраком, состоящим из отменного бекона, яиц, тостов и джема, новые знакомые подружились и смогли перейти к делу.

Мистер Джексон отвел де Бенувиля в британскую дипломатическую миссию. Там французу объяснили, что в самом ближайшем будущем в швейцарский банк будет положена значительная сумма денег, которой можно будет пользоваться через уполномоченные французские банки в Марселе, Ницце и Канне, чтобы выплачивать агентам организации Carteмесячное пособие. Последующие денежные переводы производились после поступления запросов по радио, тем более что очень скоро на юге Франции появились две радиостанции и еще одна в Анмасе, настроенные на приемники британского представительства в Берне.

ОЛИВ УРШАН

Между тем на Бейкер-стрит до самого начала лета 1941 года никак не могли войти в контакт с Carte.Поэтому руководители французского отделения приняли решение отправить в Канн своего офицера, который наладил бы связь и установил радиопередатчик.

Выбор пал на француза, много лет жившего в Англии. Его звали Франсис Базен. В качестве представителя одной из французских фирм он находился в Лондоне с 1925 года. Его супруге Мари Луизе принадлежал довольно известный магазин украшений в Кенсингтоне. Базен родился в Грассе, городе, известном благодаря своей парфюмерной промышленности, расположенном к северу от Канна. Там все еще жила его мать. Томас Кадетт, работавший во французском отделении SOE, подготовил для него новые документы, однако Базен предложил другой вариант. Он хотел ехать под собственным именем, представляясь французским солдатом, сражавшимся в период норвежской кампании 1940 года. После Норвегии, по легенде Базена, он попал в Великобританию, где пережил нелегкие времена, но отказался присоединиться к де Голлю и теперь возвращается домой. На Бейкер-стрит его снабдили армейскими документами, и 28 августа Базен поднялся на борт знаменитого судна «Верность» («Fidélité») [7]7
  Французский пароход «Верность» выбросил белый флаг и стал одним из судов Королевского флота. Однако его экипаж состоял из французов. В судовом манифесте были указаны вымышленные шотландские и ирландские имена, но моряки считались канадцами. Удивительные приключения «Верности» описаны в книге Марселя Жюльвана.


[Закрыть]вместе с еще двумя агентами SOE – Раймоном Рошем и Жоржем Дюбурденом. Последний позже стал знаменитым Шарлем Лионским. Три агента SOE сошли на берег в Баркаре, близ Перпиньяна, где и расстались. Базен уехал в Марсель, а оттуда – в Канн.

По прибытии, чтобы не подвергать опасности свою мать и родственников, он поселился в отеле под именем Олив Уршан. Спустя 24 часа его арестовали, как подозрительную личность. Его отправили в тюрьму в форте Святого Николя, и он уже совсем было решил, что его миссия закончилась, не успев начаться. Но офицер, к которому он попал на допрос, оказался антифашистом. Выслушав историю о службе в Норвегии, бегстве в Англию и возвращении домой, он отпустил арестованного. Дружелюбно настроенный полицейский инспектор Перетти помог ему и даже предупредил, чтобы Уршан не вздумал соваться на оккупированную немцами территорию.

Базен разыскал доктора Леви, и вскоре уже работал на Carte.Врач занимался приемом многочисленных прибывающих агентов SOE. В течение трех лет он успешно выполнял эту непростую работу, но затем все-таки был схвачен и убит во время форсированного марша колонны заключенных между двумя концентрационными лагерями.

За несколько месяцев Франсис Базен сумел создать тридцать групп SOE в районе Марселя, Гренобля и Канна. Какое-то время он работал независимо, не имея прямой связи с Лондоном и полагаясь исключительно на периодические контакты с Берном, которые он поддерживал с помощью курьеров. Одним из них был актер Клод Дафан, впоследствии перебравшийся в Лондон и ставший одним из руководителей радиостанции Би-би-си.

Случайная встреча на улице в Канне коренным образом изменила положение Базена. Он наткнулся на барона Анри Равеля де Мальваля, бывшего французского военно-морского атташе в Лондоне, с которым вместе работал в первый год войны. Барон вернулся во Францию незадолго до развала фронта и жил, выйдя в отставку, в своем имении в Канне – «Вилла Изабель».

«ВИЛЛА ИЗАБЕЛЬ»

Барон де Мальваль незамедлительно предложил свою помощь, и его вилла стала штабом сети Olive,членами которой были многие выдающиеся французы. Базен упорно просил Лондон прислать ему «пианиста», но ответа все не было. На Бейкер-стрит в это время происходили серьезные изменения, особенно во французском отделении. Ушли Кадетт и Мариотт, руководителем стал майор Морис Букмастер. Последний с большим вниманием отнесся к сети Oliveи сразу же направил туда специально подготовленного радиста – Исидора Ньюмена (Жюльен), который прибыл на место в апреле 1942 года. Кроме него к Базену были направлены Денис Рейк (Жюстен) и Джон Голдсмит (Валентан), богатейший владелец скаковых лошадей, ставший непревзойденным мастером-подрывником. После нескольких бурных ссор с Картом Голдсмит уехал в Лондон. Позже он опять вернулся во Францию, где под руководством генерала Марка Кларка принял участие в подготовке побега генерала Жиро.

Барон де Мальваль (Антуан) имел многочисленные связи среди местных сановных особ и в полиции, поэтому хотя его и подозревали в пособничестве английским агентам, но особенно не досаждали. В его доме собирались все самые крупные фигуры движения Сопротивления юга Франции: Эммануэль д'Астье де л а Вижри, Андре Жерар, Анри Френей, полковник Вотран, генерал Коше и многие другие. Юная дочь Жерара выполняла функции секретаря и курьера. После войны она стала знаменитейшей кинозвездой Даниель Делорм. Еще одним из ключевых агентов Базена был Рене Касаль, позже ставший генеральным менеджером казино «Палм-Бич» в Канне. Касаль, тогда еще молодой крупье, прятал радистов, работал курьером и принимал участие в диверсиях.

Франсис Базен и барон де Мальваль, вопреки их желанию, вскоре оказались втянутыми в склоки, разгоревшиеся между излишне амбициозными лидерами различных организаций Сопротивления. Френей, Берти Альбрехт, Бертэн-Шеванс и некоторые из их друзей заключили соглашение от имени группы Vérité(правда) с руководителями соперничающей организации Liberté(свобода), куда входили Жорж Бидо, Пьер Анри Тейган и другие политические деятели христианско-демократической партии. Это привело к появлению мощной организации Combat(битва). А тем временем Эммануэль д'Астье де ла Вижри и генерал Корнильон-Молинье, лидеры Habes Dernière Colonne(второй колонны), вознамерились возглавить объединенное движение Сопротивления. В борьбу за лидерство включился Леон Жуо из Марселя, ветеран профсоюзного движения и руководитель группы Libération(освобождение), куда входили социалисты и видные профсоюзные деятели. Существовало также немало других групп, не таких крупных, но имевших отнюдь не менее амбициозных лидеров. Особо следует отметить крайне левую Francs-Tireurs,которая со временем выросла в сильную военизированную организацию под контролем коммунистов. Андре Жерар, лидер Carte,имевший устойчивые связи с SOE, упрямо отстаивал свою независимость. Склоки между рвущимися к власти руководителями подпольных организаций привели к немалому числу трагедий. Случалось, что соперников выдавали полиции Виши и немцам.

Базен всеми силами стремился помирить разбушевавшихся патриотов. Он предложил, чтобы перессорившиеся французы организовали объединенный комитет, который выберет доверенное лицо и отправит его от имени всех групп в Лондон на переговоры с SOE. Такой представитель сможет договориться о направлении во Францию инструкторов и связных SOE, оказании помощи деньгами, оружием, взрывчаткой. Но все встречи, которые Базен с таким трудом организовывал, обычно заканчивались очередными ссорами и новым взрывом противостояния. В итоге однажды Эммануэль д'Астье сказал Базену, что на одной из тайных встреч в Монпелье его выбрали руководителем, и попросил организовать его поездку в Лондон. За делегатом была направлена подводная лодка.

Как только остальные руководители групп Сопротивления узнали об отъезде д'Астье, на Базена обрушился шквал упреков. Получилось, что Базен собственной властью назначил д'Астье вести переговоры с лондонским руководством. Анри Френей с пеной у рта доказывал, что выбрали именно его, а вовсе не д'Астье.

Базен отправил сообщение в Лондон, где объяснил, что его ввели в заблуждение. Затем он поинтересовался, следует ли ему отправить Френея тоже.

Ответ Букмастера был однозначным: «Нет, спасибо. Одного достаточно».

Френей так никогда и не простил Базена. Когда в сентябре 1942 года ему удалось попасть в Лондон, он присоединился к де Голлю и порвал все связи с SOE. Будучи в Лондоне в безопасности, бывшие смертельные враги д'Астье и Френей быстро покончили с разногласиями, и оба стали министрами в Национальном комитете де Голля. Только в марте 1943 года Жан Мулен создал MUR (Mouvements Unis de Résistance) – Союз отрядов Сопротивления, достигнув тем самым формального объединения конфликтующих групп, правда весьма сомнительного. Известный французский историк, всю свою жизнь изучавший Сопротивление, профессор Анри Мишель, упрекал англичан за вечные склоки в рядах французского Сопротивления. Он писал, что англичане поддерживали и всячески старались разжечь это соперничество, переманивали агентов де Голля, обещали Сопротивлению деньги и оружие, особо подчеркивая, что де Голль никогда им всего этого не даст. Так что именно англичане более или менее открыто препятствовали объединению «Свободной Франции».

Хотя улаживание склок и интриг отнимало много времени, тем не менее Базену удавалось иногда и работать. Его информация всегда ценилась очень высоко и неизменно попадала на стол премьеру и военному кабинету. Базен привлек к работе в качестве информатора Филиппа Роже, секретаря бывшего министра финансов Жоржа Мандела. Поэтому у него появилась возможность периодически переправлять в Лондон копии документов кабинета Петена. Кроме того, именно он сообщил об играх Лаваля с немцами.

Руководство SOE высоко ценило работу Базена. Букмастеру даже поручили отправить в Канн одного из своих старших офицеров, чтобы выяснить, как Базену удается добывать информацию. Майор Николас Бадингтон вылетел в Гибралтар, оттуда на рыбацкой лодке добрался до Антиба, где его встретили Базен, доктор Леви и Анри Фраже, ставший вторым лицом в Carte.

Бадингтон прибыл 20 июля 1942 года, имея документы на имя американского гражданина Уильяма Брандта. Он провел на «Вилле Изабель» почти три недели – до 9 сентября.

Базену очень повезло. Ему удалось получить документы с описанием итальянских и немецких оборонительных сооружений в Южной Италии и на Сицилии. Эти сведения, включающие планы фортификационных сооружений и списки размещенных там военных частей, были необычайно важны для союзников, планирующих высадку в Италии. Базен изготовил микрофильм и предложил Бадингтону забрать его с собой в Лондон.

Но майор Бадингтон не имел ни малейшего желания связываться с микрофильмами. Причем его отказ вполне понятен и объясним. Если бы по дороге его арестовали, он бы попал в весьма затруднительное положение. Пришлось Базену изыскивать другой путь для переправки микрофильмов.

Незадолго до этого Базен привлек к работе нового курьера, который уже успел совершить несколько успешных поездок в Швейцарию. Это был Морис Кониат, клерк из генерального консульства Швейцарии в Марселе. Он имел дипломатический паспорт и часто курсировал по консульским делам между Марселем и Берном, перевозил запечатанные чемоданчики. Несколько раз ему удавалось подсунуть микрофильмы Базена прямо в чемодан с дипломатической почтой до того, как консул, не ведающий о делах своего подчиненного, успевал его запечатать специальной печаткой и изображением креста Швейцарской Конфедерации. Кониат, которому хорошо платили за услуги, должен был в Швейцарии передать микрофильмы Мариусу, британскому разведчику, с которым ему предстояло встретиться в Ла-Шо-де-Фон. К несчастью, швейцарский клерк не брезговал и контрабандой. На обратном пути он всегда вез швейцарские часы, которые очень высоко ценились в военной Франции. Базен не знал об этой деятельности своего курьера. А Кониат в свою очередь не догадывался, что уже некоторое время находится под подозрением французской таможни. Когда Кониат в очередной раз прибыл на таможню в Анмасе, его арестовали, сорвали печати с дипломатического багажа и обнаружили микрофильмы. При задержании присутствовали итальянские и немецкие полицейские, которые потребовали, чтобы Кониата передали им. Французы отказались это сделать, после чего арестованного отправили в Лион.

Кониата сдал один из недовольных друзей-контрабандистов. Находка микрофильмов была случайностью, но она имела катастрофические последствия. Кониат знал настоящее имя Уршана и, понимая, что ему будет предъявлено значительно более серьезное обвинение, чем в контрабанде, сразу признался во всем. На допросе он сказал, что не имеет никакого отношения к шпионажу, что он просто иногда оказывал любезность другу из Канна и перевозил маленькие посылки в Швейцарию, не ведая об их содержимом. Он сообщил следователям имя и адрес Базена.

Один из следователей был антифашистом и тайным членом одной из подпольных организаций Сопротивления. Он поспешил предупредить о происшествии полковника Вотрана. Пока ордер на арест Базена совершал путешествие в Канн, полковник Вотран успел побывать на «Вилле Изабель» и предупредить Базена, которому пришлось скрыться. На вилле был произведен обыск, но и тут связи барона де Мальваля сослужили хорошую службу. Полицейские отбыли восвояси ни с чем, а заместитель руководителя французского отделения SOE майор Бадингтон остался в своей комнате на верхнем этаже виллы.

Полиция Виши приступила к поискам Базена, и 18 августа по доносу одного из информаторов его арестовали и отвезли в Ниццу. Руководитель тайной полиции Виши Кот-тони обращался с ним весьма дружелюбно и пообещал помочь. Хотя Коттони имел приказ отправить арестованного в Лион, он сумел продержать его в Ницце 21 день. Все это время полковник Вотран и барон де Мальваль не прекращали попыток организовать его освобождение.

Пока Франсис Базен скрывался и даже после его ареста его друзья с «Виллы Изабель» свободно перемещались по Ривьере. Бадингтон несколько раз встречался с руководством Carte,а Жюльен не прекращал радиопередачи. Бадингтон договорился с Букмастером, чтобы в Канн послали еще одного офицера. Он должен был занять место «погоревшего» Базена.