Текст книги "Ловкий ход"

Автор книги: Эдуардо де Филиппо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

ЛОРЕНЦО(обращаясь к Кьярине и Филуччо). А вы разве еще не обсуждали эти вопросы?

КЬЯРИНА. Как же не обсуждали, все время только об этом и говорим.

ЛОРЕНЦО. И ничего не решили?

КЬЯРИНА. Без тебя, Лоренцо? Мы ждали твоего приезда.

ЛОРЕНЦО. Понимаю, понимаю… Ну и что?

КЬЯРИНА(набирается смелости и берет инициативу на себя, чтобы разъяснить брату, каковы их намерения). Филуччо хочет работать.

ФИЛУЧЧО(уверенно). Да, хочу работать.

ЛОРЕНЦО. Что же, молодец.

КЬЯРИНА. Но он не желает ни от кого зависеть, а хочет пойти своей дорогой, иметь собственное дело. И место, какое сейчас занимает в лавке, думает оставить.

ЛОРЕНЦО(торопливо). И потерять шестьдесят тысяч лир в месяц?

КЬЯРИНА. Подожди. Почему не даешь договорить? Он хотел бы открыть свой собственный магазин, современный, за который было бы не стыдно. Из тех, какие ты видел не однажды… Такой магазин, где можно купить все, что угодно.

ФИЛУЧЧО. Магазин, где будут продаваться ранние овощи и фрукты. Виноград в любое время года, овощи вне сезона. Например, на Рождество я вхожу и вижу на прилавке свежие огурцы.

ЛОРЕНЦО. Да. (С горечью). Вы входите и видите огурцы, груши, брюссельскую капусту…

КЬЯРИНА. И ты должен помочь нам.

ЛОРЕНЦО. Дорогая моя сестра… Чтобы открыть подобный магазин, нужен капитал в пять – шесть миллионов лир. У меня ведь не такое положение, чтобы я мог позволить себе подобные расходы, Кьяри, ты ведь знаешь это лучше других. Я живу на доходы от своей работы.

КЬЯРИНА. Но тебе и не надо выкладывать ни одной лиры. Лоренцо, дорогой мой, неужели ты мог предположить, будто я хочу заставить тебя выложить наличные. И в мыслях не было ничего подобного.

ЛОРЕНЦО. Не могу. Решительно не могу.

КЬЯРИНА. Это ясно. Но мы и не думали ни о чем похожем.

ЛОРЕНЦО. Объясни тогда, что же вы надумали.

КЬЯРИНА. Я уже говорила тебе об этом накануне твоего отъезда в Америку. Я намекала про твой склад.

ЛОРЕНЦО. Ах, да… Это хорошее помещение, а наверху еще четыре комнаты… Со всеми удобствами. При желании можно выделить и комнату для ванны. Да и первый этаж очень удобен.

КЬЯРИНА. И такое прекрасное помещение ты используешь как чулан. Держишь там кучу всяких ненужных вещей, ветхую мебель, ломаные стулья…

ЛОРЕНЦО. Багеты, картины, зеркала…

КЬЯРИНА. Все это громоздкие предметы, которыми ты никогда не пользуешься.

ЛОРЕНЦО. Верно, и потому я решил пригласить скупщика и освободить место.

КЬЯРИНА. Четырех комнат нам хватило бы для всей семьи, а склад на первом этаже Филуччо превратил бы в магазин.

ФИЛУЧЧО. Профессор, я не шучу. Где еще я найду здание, расположенное на перекрестке двух главных улиц?

ЛОРЕНЦО. А расходы на оборудование магазина?

ФИЛУЧЧО. Кое-какие сбережения у меня есть, остальное возьмем в долг… Имея собственность, всегда можно занять деньги.

ЛОРЕНЦО. О какой собственности ты говоришь?

ФИЛУЧЧО. О складе и четырех комнатах наверху.

ЛОРЕНЦО. А, это…

ГАЭТАНО(с сигаретой в руке, которую только что достал из пакета). Профессор, вы должны решиться и подарить склад с четырьмя комнатами над ним молодоженам. (И не ожидая ответа, протягивает Филуччо сигарету, приказывая). Зажги!

Филуччо с готовностью и усердием выполняет его просьбу.

ЛОРЕНЦО(переключаясь на другую тему). Гм… Я бы попросил чашечку кофе.

КЬЯРИНА. Сейчас велю приготовить. (Встает, идет налево и зовет). Мариетта, свари кофе для профессора. Да побыстрее. (Возвращается на свое место, и садясь, с огорчением добавляет). Я же предлагала тебе кофе, еще когда ты только вошел.

ЛОРЕНЦО. А вы женаты, дон Гаэтано?

ГАЭТАНО(словно задетый за живое, опускает голову. После некоторой паузы с горькой улыбкой). Нет… жду одну женщину.

ЛОРЕНЦО. Она должна откуда-то приехать?

ГАЭТАНО. Нет… жду уже пятнадцать лет.

ФИЛУЧЧО(к Лоренцо). Вы коснулись незаживающей раны.

ГАЭТАНО(к Филуччо). И поэтому хочешь огорчить профессора? (Воодушевляясь). Мы ведь мужчины, профессор… Я давно влюблен в одну женщину, вот и все, и мне не стыдно признаться в этом.

ЛОРЕНЦО. Понимаю.

ГАЭТАНО. В женщину, которая отвергла, меня и наверное поэтому я заупрямился.

ЛОРЕНЦО. Нет ничего хуже.

ГАЭТАНО. Теперь уже дело дошло до того, что я весь дрожу при виде ее.

ФИЛУЧЧО (намекая на женщину, о которой идет речь). Она оказалась камнем преткновения в его жизни.

ГАЭТАНО. Но я жду ее, она должна повзрослеть.

ЛОРЕНЦО(резко меняет тему). А мебель?

ГАЭТАНО(растерявшись). Какая мебель?

ЛОРЕНЦО. Я спрашиваю у сестры и у Филуччо, как они думают решить проблему с мебелью.

КЬЯРИНА. Действительно, об этом мы и не говорили, но кое-какие соображения у меня есть.

ЛОРЕНЦО. Вот как.

КЬЯРИНА. Помнишь, что ты сказал, когда умерли папа и мама? Ты же такой великодушный… Знаете, великодушие моего брата уже вошло в поговорку. (Со внезапным порывом чувств с гордостью отмечает). Какой же ты красивый! (И посылает ему воздушный поцелуй). Такой добрый, постоянно в заботах о людях, щедрый и конечно же, великодушный, как никто на свете Помнишь, ты объявил мне: «Кьяри, все эти вещи – твои. Папа с мамой так дорожили всей этой мебелью… Когда выйдешь замуж, возьмешь себе».

ЛОРЕНЦО(скромно уточняя). Но тогда же и речи не было о браке.

КЬЯРИНА. Всей этой мебелью можно обставить две квартиры.

ЛОРЕНЦО(обращая внимание Кьярины на истинную причину, по которой комнаты все это время оставались нетронутыми). Придется закрыть святилище.

КЬЯРИНА(с готовностью). Но ведь эта мебель переедет вместе за мной. И я все восстановлю, как было. И мне будет казаться, что я по-прежнему живу с родителями. И они там, на небе, тоже облегченно вздохнут при мысли, что помогли моему счастью. (Вдохновенно). Я слышу, слышу голос мамы… Она говорит: «Дочь моя, на что нам теперь эта мебель, что нам с нею делать? Пусть лучше ею воспользуется твоя семья». И папа советует: «Кьяри, послушай отца, забери мебель и увези ее с собой».

ЛОРЕНЦО. Ну, понятно, она же им не нужна.

КЬЯРИНА. А ты в этих трех комнатах хотел устроить мастерскую… Ну, разве не прекрасный случай?

ЛОРЕНЦО(Как бы продолжая нить своего внутреннего монолога). Мебель твоя, спору нет. (Осторожно). А склад… и четыре комнаты…

КЬЯРИНА(категорически, исключая любой иной поворот событий). Нет, Лоренцо, эти четыре комнаты – вся моя надежда, а склад – единственное средство существования…

ЛОРЕНЦО. Понимаю, но…

КЬЯРИНА. И что же нам делать? Ты уходишь от решения.

ЛОРЕНЦО(резко). Я же рассуждаю, Кьяри. Не торопись. (Мягко, с тонкой дипломатией собирается разъяснить свою точку зрения). Когда я купил этот склад с четырьмя комнатами наверху, все решили, что я сделал глупость. (Обращаясь к Кьярине). Ты первая, помнится, сказала: «Лоренцо, мне кажется, ты совершенно напрасно потратил деньги». Если помнишь, я как раз тогда только-только закончил выплачивать стоимость этой квартиры. (Теперь обращается к Филуччо и Гаэтано). Потому что эта квартира – тоже принадлежит мне. Наш отец снял ее на двадцать лет и выплачивал какие-то пустяки раз в месяц… И потому не считал нужным приобретать ее. А с другой стороны, даже если бы и захотел купить, то его финансовое положение не позволило бы ему сделать это. Папа много зарабатывал, но и тратил немало. Жертвуя многим и зарабатывая своим трудом, я выкупил эту квартиру и вот так обеспечил крышу себе и Кьярине. Потом купил склад с четырьмя комнатами. Зачем? Ну, я не думаю, что человек, совершая какой-то поступок, обязательно должен объявлять всему свету, что, зачем и почему. Каждый имеет право делать, что хочет, и строить бумажные замки, не отдавая никому никакого отчета.

КЬЯРИНА. Ты хочешь сказать, что уже тогда знал предназначение этих четырех комнатам и склада?

ГАЭТАНО. Профессор хочет сказать, что у него было предчувствие, когда он делал такую покупку, что этот расход, столь неуместный тогда, со временем окажется весьма целесообразным.

ЛОРЕНЦО. Нет, дон Гаэтано, я не это хочу сказать. Дайте мне закончить свою мысль. Мы с сестрой всегда жили дружно, нас неизменно связывали прочные родственные узы, и наши отношения были поистине образцом братской любви. Я охотно отдал бы Кьярине не только эти четыре комнаты, но даже десять особняков, будь они у меня… Вся беда в том, что я отнюдь не такой богатый человек. Кьяри, сестра моя, у меня же весьма скромное состояние… Как же мне расстаться с тем немногим, что у меня есть?

КЬЯРИНА. Мой дорогой брат… А что же нам делать?

ЛОРЕНЦО. Кьяри, сестра моя, я слышу голос моего деда, который говорит: «Лоренцо, подумай о будущем!» Филуччо молод… У него все впереди… Было бы желание, и вы всего добьетесь! На первое время снимите скромную квартирку… Сейчас тысяч за сорок – пятьдесят в месяц вполне можно найти очень даже милую квартирку, современную… с мебелью!

КЬЯРИНА(ошеломленно). Но разве я должна уехать и отсюда?

ЛОРЕНЦО. Дорогая моя сестра… разве кто-нибудь говорит об этом? Я только думаю, что создав семью, вы сами почувствуете необходимость жить отдельно, своим домом, чтобы радоваться независимости и свободе, на какую все мы имеем право.

КЬЯРИНА. Филу, а ты что скажешь?

ФИЛУЧЧО(опустив голову). А что я могу сказать…

ГАЭТАНО. Выходит, вы отказываетесь помочь им?

ЛОРЕНЦО. Я не отказываюсь. Я не могу.

ГАЭТАНО. Но извините, как же вы хотите выдать замуж сестру?

ЛОРЕНЦО. Не спешите, дон Гаэтано. Ваш племянник не получал от меня никакого пригласительного билета. Филуччо сам по себе явился в мой дом и повел себя по своему усмотрению, не дожидаясь приглашения его хозяина.

ГАЭТАНО. Профессор, вы человек серьезный и светский. Вы же понимаете, что через несколько месяцев родится ребенок.

ЛОРЕНЦО. Конечно.

ГАЭТАНО. Я хочу вас спросить. Предположим, мой племянник пересчитает денежки в своем кармане и скажет: «Нет, я не могу себе позволить роскошь иметь семью», что вы тогда станете делать? Как вы тогда поступите?

ЛОРЕНЦО. Я хотел бы дать точный ответ, но это мне не под силу. Я мог бы сказать вам, что поступил бы так-то и так-то. Но потом, возможно, повел бы себя совсем иначе, когда речь пойдет не о предполагаемых обстоятельствах, а о действительности. Вот когда Филуччо в самом деле начнет подсчитывать денежки в своем кармане и задаст мне предложенный вами вопрос, тогда я точно и отвечу, как поступлю.

ФИЛУЧЧО. Профессор, мой ответ таков: «Через три недели мы с Кьяриной станем мужем и женой».

КЬЯРИНА(сияя). В самом деле, Филу?

ФИЛУЧЧО. Кьяри, ведь мы ждем ребенка.

ЛОРЕНЦО(выглядит растроганным, протягивает руку Филуччо). Дай мне твою руку! (Крепко пожимает ее). Дай поцелую тебя. (Обмениваются двумя звонкими поцелуями) Дай обниму. (Оба бросаются друг другу на шею). Ты настоящий мужчина. Именно это я и хотел услышать от тебя. Кьяри, сестра моя, ты должна знать причины моего отказа. Не обижайся, но со стороны Филуччо все же мог быть некий расчет, теперь же его честность и доброта вполне очевидны, и я по-настоящему счастлив.

КЬЯРИНА(исполненная надежды). Ну, так что же?

ЛОРЕНЦО. Положитесь на меня. Сделаем все согласно правилам и по закону. Пока что нет нужды снимать квартиру. Оставайтесь тут. Дом большой, и мы не будем мешать друг другу. Что касается склада, который Филуччо хочет использовать под магазин, то составим нормальный договор, обозначив небольшую сумму за аренду.

КЬЯРИНА. Да, но…

ЛОРЕНЦО. Минуточку. Дай мне договорить. А о четырех комнатах мы поговорим потом, так как я еще не решил, где расположу свой кабинет. Если все сложится хорошо и Филуччо серьезно проявит нужную активность после того, как Кьярина подарит ему наследника, я уступлю вам склад с четырьмя комнатам как свадебный подарок.

ГАЭТАНО. Это уже после свадьбы?

ЛОРЕНЦО. Вам порукой будет мое обещание.

ФИЛУЧЧО. Тогда мне лично, возможно, ничего и не надо будет. У меня есть руки, чтобы работать. Собственность отпишите моей матери, этой несчастной женщине, которая останется одна с недоразвитым сыном, моим братом.

ЛОРЕНЦО. Такое решение еще больше делает тебе честь, Филуччо. Не беспокойся о матери. Со старушкой все будет в порядке.

ФИЛУЧЧО(с энтузиазмом, намекая на скорое радостное событие). И если родится мальчик, мы назовем его Лоренцо.

ЛОРЕНЦО. Нет, спасибо, лучше именем отца.

КЬЯРИНА. А если девочка, назовем Аделаидой, как маму.

МАРИЯ(слева, неся кофе). Пожалуйста, кофе. (Расставляет посуду на столе).

КЬЯРИНА. Пей кофе, Лоренцо. (Звонок у входной двери). Мария, открой дверь.

Мария выходит направо.

ПУММАРОЛА(из-за сцены взволнованно). Филу… Филу…

ФИЛУЧЧО. Что случилось?

ПУММАРОЛА(входит запыхавшись оттого, что поднимался бегом по лестнице). Филу, ради бога, только не пускайте в ход руки, потому что я ничуть не виноват.

ФИЛУЧЧО. Что ты натворил?

ПУММАРОЛА. Донна Вирджиния, ваша мать, поднимается по лестнице.

ФИЛУЧЧО(встревожен). По лестнице?

ПУММАРОЛА. Поднимается по лестнице, спешит сюда вместе с вашим братом.

ФИЛУЧЧО. (угрожая). Как же ты допустил это?

ПУММАРОЛА. А что я мог сделать? Привязать ее? Я ничего не мог поделать. Умолял, как святую. Напрасно. Во чтобы то ни стало пожелала явиться сюда. Я говорил ей…

ФИЛУЧЧО(в гневе). Я сам поговорю с ней. (Набрасываясь на Пуммаролу). А тебе я голову размозжу…

ГАЭТАНО(останавливая угрожающий жест Филуччо). Ну, ладно, ну что ты, в самом деле…

ФИЛУЧЧО(все так же нападает на Пуммаролу). Ты разве не знаешь, что мама никогда не выходит из дома? Кто должен следить за ней, я или ты?

ЛОРЕНЦО. Старушка… Заставить ее подниматься пешком на третий этаж…Пойду помогу ей…

МАРИЯ(глядя на входную дверь). Она уже здесь.

Вирджиния входит справа, за нею Паскуалино, брат Филуччо. Вирджиния – необыкновенно красивая женщина двадцати шести лет. Платье и черная шаль не мешают рассмотреть ее изящные, хоть и пышные формы. Густые, черные хорошо причесанные волосы подчеркивают белизну лица, на котором тревожно горят огромные черные глаза, а ее полные красные губы – сама сексуальность. Голос ее мягок и льстив. Она контролирует свои жесты, стараясь держаться скромно, словно монашенка, но ей не удается согласовать их с привлекательностью своего облика. Несчастный Паскуалино – слабоумный. Его возраст – тридцать восемь лет – контрастирует с детскими жестами и рассеянным взглядом, хотя он изо всех сил пытается выглядеть хитрым. Он следует за Вирджинией, упрямо цепляясь за ее юбку.

ВИРДЖИНИЯ. Донна Кьяри, можете не беспокоиться. Все будет хорошо. (Заметив Гаэтано). Добрый день, дон Гаэтано.

ГАЭТАНО(услышав ее голос, бледнеет. Он хотел бы держаться иначе, но его растерянность очевидна. Его охватывает сильная нервная дрожь, и он с трудом что-то бормочет, почти утратив дар речи). Добрый день, донна Вирджиния.

ВИРДЖИНИЯ. Филу, сын мой ты должен извинить меня… Как только я узнала про донну Кьярину, то не смогла удержаться. Я сразу же пошла в церковь.

ПАСКУАЛИНО(вторит словам Вирджинии, усекая каждое слово). Мы пошли в церковь.

ВИРДЖИНИЯ. Я искренне молилась полчаса, потом попросила у священника тридцать свечей.

ПАСКУАЛИНО(показывая пакет со свечами, повторяя как выше). Тридцать свечей.

ВИРДЖИНИЯ. Вы должны зажигать по одной свече перед изображением святого Агостино. Когда закончатся эти, принесу вам еще тридцать, и так до того дня, когда появится на свет ваше невинное дитя. (Между тем достает из-за пазухи пухлую расшитую сумочку). Я знаю, что тут лежит. И это вы должны привязать к животу и держать до того момента, когда свершится радостное событие.

ПАСКУАЛИНО. Свершится радостное событие.

ВИРДЖИНИЯ. И привязать вам мне нужно самой, потому что при этом я должна произнести про себя двадцать слов, известных только мне одной. Пройдемте в вашу комнату, и я прикреплю сумочку у вас на животе.

КЬЯРИНА(взволнованно). Прямо сейчас?

ВИРДЖИНИЯ. Не отказывайтесь, донна Кяьри. Надо чтобы у нас все было в порядке с совестью. Филуччо сразу же выполнит свой долг, а у нас не должно быть сюрпризов во время беременности. Пойдемте (И легонько подталкивает Кьярину к комнате слева. Потом оборачивается к Паскуалино и мягко говорит). А ты, подожди меня здесь, тебе нельзя туда.

ПАСКУАЛИНО. Я хотел посмотреть на живот.

ВИРДЖИНИЯ(нежно). В другой раз, сын мой, в другой раз. (Умоляющим тоном). Дон Гаэта, присмотрите за Паскуалино.

ГАЭТАНО(восклицает в порыве неудержимого желания). Вирджиния!.. (Потом, сраженный волнением, со слезами в горле склоняется, признаваясь всем). Извините, я несчастный человек… Я так несчастен.

ВИРДЖИНИЯ(Еще более нежным, чем прежде, тоном). Это искушение, дон Гаэтано, искушение.

ПАСКУАЛИНО. Искушение.

ВИРДЖИНИЯ. Пойдите исповедуйтесь. А завтра утром причаститесь.

Гаэтано опускается, обессиленный, на стул.

ВИРДЖИНИЯ. Пойдемте, Кьяри. Позвольте (И уходит с Кьяриной налево).

ЛОРЕНЦО (после недолгой паузы, обращаясь к Филуччо, который стоит опустив голову в горестном размышлении). Это ваша мать?

ПАСКУАЛИНО(опередив ответ Филуччо). Мачеха. Папа, добрая душа, женился вторично. Мы с Филуччо – дети от первого брака.

ЛОРЕНЦО(с иронией смотрит на Филуччо и резко бросает ему). Старушка?

ФИЛУЧЧО(стиснув зубы и с горькой насмешкой подтверждает). Старушка.

Занавес опускается.

Действие третье

Снова дом Савасанто. Те же декорации, что и в предыдущих действиях. Слева, вблизи авансцены, лежит груда белья и одежды, подготовленных к стирке, в том числе пеленки для новорожденного, сваленные в кучу на большой простыне, разостланной на полу. Стол в центре комнаты наполовину прикрыт скатертью, на нем посуда, приборы, какая-то еда, остатки завтрака, торопливо проглоченного Лоренцо. Справа стоит детская коляска. Во всей обстановке виден беспорядок, и ощущается нечто тревожное.

Лоренцо стоит у окна, курит трубку и пускает клубы дыма в сторону Везувия.

КЬЯРИНА(появляется слева, неся стопку выглаженного белья и тяжелый чемодан, обращается к Паскуалино, который, проявляя излишнее усердие, забегает вперед). Паскуалино, да уйди ты, бога ради, с дороги. Только мешаешь. Кончится тем, что оба упадем. Едва с лестницы не скатились вот только что… А ну, с дороги! (Паскуалино пропускает ее вперед. Кьярина говорит, обращаясь к кому-то, кто находится слева за сценой, поторапливая его.). Да поспеши ты, не то стемнеет, и остальные вещи придется расставлять при свечах.

ФИЛУЧЧО(из-за сцены). Иду, иду, Кьяри. Помогу Пуммароле и приду.

КЬЯРИНА. Тогда я пошла. Лоренцо, брат мой, я потом вернусь и наведу тут порядок.

ЛОРЕНЦО. Не беспокойся, поступай, как тебе удобно.

ПАСКУАЛИНО. Вы идите, а я здесь разберусь.

ФИЛУЧЧО(появляясь слева со стулом и вешалкой на колесиках в стиле XIX века). Этот Пуммаролла просто ничего делать не желает.

КЬЯРИНА. Пойдем, иначе и в самом деле будет поздно… Там внизу кормилица с ребенком.

ФИЛУЧЧО. Она же там тоже ничего не делает.

КЬЯРИНА. Знаю. Я отправила ее вниз подышать воздухом… Но уже прохладно… Велю сказать, чтоб вернулась.

ФИЛУЧЧО. Ну, пошли (к Паскуалино). А ты перейди в другую комнату, не то мешаешь тут профессору.

ПАСКУАЛИНО. Тогда буду оттуда выносить вещи.

ФИЛУЧЧО. Молодец, неси вещи оттуда. (Кьярине). Пойдем. Профессор, мы еще увидимся (Выходит с Кьяриной направо, а Паскуалино идет налево).

ПУММАРОЛА(выходит слева, неся на плечах прикроватную тумбочку XVIII века и правой рукой прижимает к груди масляную лампу той же эпохи). Но скажите мне, где справедливость?.. Я что, железный? Он говорит: ты же человек рабочий … Но тут затеяли самый настоящий переезд, и для того, чтобы перевезти вещи, нужны специальные грузчики. А я, несчастный, просто умираю от усталости. (Ставит тумбочку на пол и вытирает пот).

ЛОРЕНЦО. Что, еще не закончили?

ПУММАРОЛА. Ах, дорогой профессор, там еще одна такая же тумбочка, а я уже просто умираю.

ЛОРЕНЦО. Так присядь на минутку, передохни, выпей стакан вина.

ПУММАРОЛА(с благодарностью). Как вы добры, профессор… (садится).

ЛОРЕНЦО(наливая ему вина). Пей. Передохни, легче станет…

ПУММАРОЛА. Благодарю. (Пьет небольшими глотками). Даже пить уже сил нет. (Намекая на кого-то, кто вынуждает его к такому нелегкому труду). Нет у него христианского милосердия.

ЛОРЕНЦО. У кого?

ПУММАРОЛА. Не знаете, у кого? У моего хозяина. Потому что он и есть хозяин. То есть стал хозяином. А его отец, добрая душа, был очень благородным человеком.

ЛОРЕНЦО. Ты имеешь в виду Филуччо?

ПУММАРОЛА. Не вынуждайте меня говорить. Ради бога, не вынуждайте!

ЛОРЕНЦО. Он что, плохо обращается с тобой?

ПУММАРОЛА. Плохо, профессор. Раз я вам говорю плохо, значит плохо. Донна Вирджиния – святая.

ЛОРЕНЦО. Мать?

ПУММАРОЛА(поправляя). Мачеха. Это женщина, скажу я вам, такая чуткая, такая добрая, что нет ей равных: ее ни видно и не слышно.

ЛОРЕНЦО. И в самом деле, я давно не встречал ее… Куда она дпоевалась?

ПУММАРОЛА(двусмысленно, как бы для того, чтобы подчеркнуть, что ему не позволено говорить правду). Ей нездоровилось… Пришлось сменить обстановку… (Неожиданно принимает очень хитрый вид). Профессор, донна Вирджиния молода и красива, И дон Филуччо держит ее подальше, потому что чем подальше она, тем спокойнее он себя чувствует. Когда донна Вирджиния принесла сюда наверх свечи, профессор, дон Филуччо наверное, хотел бы в тот момент отдать богу душу. Деньги, профессор, все замки открывают.

ЛОРЕНЦО. Какие деньги ты имеешь в виду?

ПУММАРОЛА. Не заставляйте меня говорить, профессор. Я же просил вас об этом: не заставляйте меня говорить. (С намеком). А что такое правда, знаете, что это такое? Правда – это как солнце в погожий день. Закроете ставни, а солнечные лучи все равно во все щели проникают… И красивая женщина тоже, как свет солнца, всегда сумеет проникнуть, куда захочет. (Допивает свое вино. Потом встает, поднимает тумбочку и взваливает на плечи). Я пошел. (Приостановился, чтобы подвести итоги тому, что задумал и что осуществил Филуччо). Видели, как все ловко проделал Филуччо? Женился не на простой девушке, а на синьоре, и наследник появился. Теперь обставляет четырехкомнатную квартиру. Магазин ранних фруктов и овощей с двумя выходами на две главные улицы… и Пуммарола таскает мебель… Но по ночам Пуммарола спит. Пуммарола не разговаривает с теми, кто на том свете?

ЛОРЕНЦО. А кто же разговаривает с теми, кто на том свете?

ПУММАРОЛА(конфиденциально). Я ведь вам уже сказал правда: она, как солнечный свет… Подождите немного и увидите, как он пробьется в щель… (Подходит к стене слева и снимает картину Палицци).

ЛОРЕНЦО. Зачем ты снял ее?

ПУММАРОЛА. Синьора Кьярина сказала, что картину надо отнести вниз.

ЛОРЕНЦО. Повесь на место. Синьорина Кьярина, если хочет иметь Палицци, должна попросить его у меня.

ПУММАРОЛА(вешая картину на место). Дорогая картина, да? Это дон Филуччо сказал: «Здесь хорошо бы повестить ту небольшую картину с осликом…», и синьорина Кьярина велела мне: «Сними эту самую картину со стены и принеси сюда». (Намекая на Филуччо). Он злой человек, профессор. (Указывая на широкий шрам, у себя на лбу). Видите? Это Филуччо оставил… Ему было пять лет, когда он бросил мне ключ в лицо. И к тому же он не любит животных… боится кошек… Когда встретит маленького котенка, сам не свой делается от гнева. Будьте осторожны, профессор, держите уши востро с доном Филуччо. Он мошенник, себе на уме и циник. (И уходит со своей тумбочкой направо).

ПАСКУАЛИНО(вырезает фигурки из старого календаря). Вырежем еще вот эту, такую красивую фигурку. Видите, сколько терпения должно быть у человека.

ЛОРЕНЦО. Тебе много приходится работать?

ПАСКУАЛИНО. Что и говорить… Тружусь… Нелегко приходится. Но ведь Филуччо нужно было перевезти вещи из такого красивого дома, а я, когда перевозят вещи, всегда помогаю. Если б я отправился с мамой к мессе, кто помог бы Филуччо? (И снова принимается вырезать фигурки).

ЛОРЕНЦО. А мама пошла к мессе?

ПАСКУАЛИНО. Она понесла свечи святой Джервазии за то, что та избавила от болезни.

ЛОРЕНЦО. А кто болел?

ПАСКУАЛИНО. Мама. Она так красиво болела, и даже не знала об этом.

Картон старого календаря с трудом поддается ножницам, из-за чего Паскуалино, прилагая усилие, одновременно прикусывает язык, будучи уверен, что таким образом облегчает себе работу.

ЛОРЕНЦО. А чем же она болела?

ПАСКУАЛИНО. Не знаю. Только наверное из-за папы, и он это отлично видел…

ЛОРЕНЦО. Но разве папа не умер?

ПАСКУАЛИНО. Конечно, умер. Давно уже…

ЛОРЕНЦО. А как же он мог знать, что его жена больна, если лежит в могиле на кладбище?

ПАСКУАЛИНО. Но Филуччо его держит в себе.

ЛОРЕНЦО. Кого держит внутри себя?

ПАСКУАЛИНО. Папу. Папа покоится на кладбище, но он в то же время и внутри Филуччо. (Продолжает вырезать фигурку). Когда папа хочет поговорить с мамой, Филуччо засыпает, а папа в тот момент просыпается… И когда просыпается, говорит из живота Филуччо. А когда закончит говорить, тут папа засыпает, а Филуччо просыпается. И проснувшись, ничего не помнит и даже не знает, что папа сказал маме.

ЛОРЕНЦО(притворившись, будто поверил). Надо же… И ты тоже не знаешь, что папа говорит маме.

ПАСКУАЛИНО. Я!? Конечно, знаю! Мама потому и не выходит замуж второй раз, что папа этого не хочет. Он всегда говорит ей: выйдешь замуж, я во веки веков не выберусь из пламени чистилища. Потому что папа, не знаю уж, сколько еще, должен провести в чистилище.

ЛОРЕНЦО. Бедный папа.

ПАСКУАЛИНО. А если бы не все это, то мама давно бы вышла замуж за дядю Гаэтано.

ЛОРЕНЦО(с интересом). А что, дядя Гаэтано хочет жениться на ней?

ПАСКУАЛИНО. Еще как хочет! Просто счастлив был бы. Но папа все еще там, в чистилище. И мама даже била дядю Гаэтано по щекам.

ЛОРЕНЦО. За что?

ПАСКУАЛИНО. Я не очень хорошо понимаю, за что. Но мама сказала… Я-то ведь вошел в комнату как раз в то время, когда она била его по щекам. У мамы была температура, но она не хотела ложиться в постель. А дядя Гаэтано, напротив, вздумал силой уложить ее. Раздевайтесь, требовал он, и крепко держал ее вот так, прижав к себе. (Показывает, как дядя Гаэтано прижимал к себе Вирджинию). Мама – женщина сильная, а тут еще и с температурой… Она избила его до крови.

ЛОРЕНЦО. А папа как, остался доволен?

ПАСКУАЛИНО. Еще бы! Когда узнал о случившемся, то сказал – как всегда, из живота Филуччо – что мама на год сократила его пребывание в чистилище.

ЛОРЕНЦО. А сейчас мама в церкви?

ПАСКУАЛИНО. Месса давно окончилась. Теперь она уже дома. (Из-за неосторожного движения ножницами дурачок ранит себе кончик пальца на левой руке). Ай! Черт побери!

ЛОРЕНЦО. Что случилось?

ПАСКУАЛИНО. Бо-бо… (Показывает порезанный палец). Бо-бо…

ЛОРЕНЦО(коварно, сразу же воспользовавшись ситуацией, придумывает свой план). Бо-бо? Порезался… Бедный ребенок!…(Осматривая небольшую ранку). Надо же…. Сколько крови…

ПАСКУАЛИНО(напуганный словами Лоренцо, плачет еще громче). Мама-а-а-а!

ЛОРЕНЦО. Но как же это ты? Сейчас я помогу тебе. А пока зажми запястье, да покрепче, не то вытечет вся кровь, умрешь и отправишься в чистилище на встречу с папой.

ПАСКУАЛИНО(испугавшись). Не хочу в чистилище.

ЛОРЕНЦО. Сними куртку. (Помогает дурачку снять куртку). Молодец, вот так хорошо. А теперь зажми еще крепче, не то крови вытечет слишком много.

ПАСКУАЛИНО(зажимает запястье левой руки). Не хочу отправляться в чистилище!

ЛОРЕНЦО. Дашь перевязать руку, и не отправишься. В чистилище ой, как плохо! (Берет кисточку, обмакивает ее в красную краску и наносит широкие красные полосы на раненую руку дурачка). Смотри, смотри, сколько крови!

ПАСКУАЛИНО(совсем перепуганный). Мама-а-а-а-а!

ЛОРЕНЦО. Стой спокойно и держи крепче. (Берет из груды белья детскую пеленку и завертывает ею всю руку дурачка. Потом делает из тех же пеленок широкую повязку, одевает ему на шею и подвешивает на нее забинтованную руку). Вот так лучше. Надень куртку.

Дурачок с помощью Лоренцо вдевает в рукав правую руку, и накидывает куртку на плечо.

ПАСКУАЛИНО. Не хочу отправляться в чистилище…

ЛОРЕНЦО. Будем надеяться, что все обойдется.

ПАСКУАЛИНО. А то вдруг тоже окажусь в животе у Филуччо.

ПУММАРОЛА(справа). Ну, делаем последний заход. (Увидев дурачка с рукой на перевязи, с тревогой). Что случилось?

ЛОРЕНЦО. Поранился. Едва руку себе не отрезал.

ПУММАРОЛА. Но как же так?

ЛОРЕНЦО. Ножницами.

ПАСКУАЛИНО(Появление Пуммаролы и интерес, который тот проявил к нему, еще больше пугают дурачка, и он теперь орет во все горло). Мама-а-а-а-а-а!

ПУММАРОЛА. Но кто же ему дал ножницы?

ЛОРЕНЦО. Мариетта, эта дура!

ПАСКУАЛИНО. Мама!

ЛОРЕНЦО. Пуммарола, не трать время. Скажи его матери, чтобы поскорее пришла сюда, я не хочу отвечать за него.

ПУММАРОЛА. Сказать донне Вирджинии?

ЛОРЕНЦО. Ну, а кому же еще?

ЛОРЕНЦО(с нетерпением). Пуммарола, делай, что я тебе велел. Пойди и позови сюда его мать.

ПУММАРОЛА. Хорошо. (Направляется к двери).

ЛОРЕНЦО(останавливая его). Подожди. Не говори ничего Кьярине и Филуччо, не то перепугаются.

ПУММАРОЛА(догадался, в чем дело). А мама… Мама не перепугается? Хорошо. Вы хотите, чтобы донна Вирджиния поднялась сюда. (Хитро, показывая свою солидарность). Так я велю ей подняться. (Выходит).

МАРИЯ(появляется слева с большой корзиной, полной разных бутылок и кухонной утвари). А чего орет этот дурак?

Паскуалино, задетый словами Марии, перестает плакать и хмурится.

ЛОРЕНЦО. Ничего. Это ты дала ему ножницы?

МАРИЯ. Чтобы посидел спокойно. А что, поранился?

ЛОРЕНЦО. Да, очень сильно порезался.

МАРИЯ(к дураку). А отчего же не пошел с мамой к мессе? (Дурачок не отвечает. Смотрит на девушку мрачно и угрожающе). Синьора Кьярина и Филуччо велели привести его сюда, так как он очень мешал им. Все время болтается под ногами и ничего не дает делать. Конечно, жаль его, потому что дурак. Но люди не могут же бросить свои дела.

Паскуалино зло смотрит на Марию.

ЛОРЕНЦО. Ладно, наберемся терпения. А там внизу, что уже заканчивают?

МАРИЯ. Мне осталось отнести только вот это. (Указывает на корзинку). Но вы же знаете, синьорину Кьярину… Когда ей вздумается навести в доме порядок, она неутомима. (С восхищением). Но какая красивая получилась квартира, все четыре комнаты. С этой обстановкой она кажется еще просторнее. У синьорины Кьярины есть вкус, она так прекрасно все сделала… И комнаты тоже очень точно распределила.

ЛОРЕНЦО. Кормилицу с ребенком куда поместила?

МАРИЯ. В дальнюю комнату, поближе к ванной. А ванная какая красивая! Для столовую, правда, не выделили комнату. Просто совместили с гостиной. Спальня для двоих, как и положено, а рядом с кухней еще комнатка для прислуги. Только знаете, профессор… я хотела вам сказать…

ЛОРЕНЦО. Что?

МАРИЯ. Когда синьора переедет туда, оставьте меня здесь.

ЛОРЕНЦО. Почему? Разве не хочешь работать у моей сестры?

МАРИЯ. Скажу вам правду, я не хотела бы перебираться к ним. Когда в доме всего один мужчина, – это совсем другое дело. Вы же почти никогда не бываете здесь… А когда работаете, то и вовсе не выходите из своей мастерской… И что вам принесут поесть, то и спасибо… Ничего особенного не требуете. Нет, правда… если никто не стоит над душой и не твердит без конца – сделай то и сделай это, то работаю намного лучше и с большим удовольствием (С мольбой). Профессор, оставьте меня здесь!