Текст книги "Китайский проезд"

Автор книги: Эдуард Тополь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

10

В эту ночь Винсент и Робин выучили больше русских слов, чем за все предыдущие дни, вместе взятые. Оказалось, что, несмотря на четырехтомный словарь живого великорусского языка, который пользуется в Москве такой популярностью, что мальчишки на всех перекрестках суют его вам в машину наравне с журналами «Пентхаус», «Плейбой» и «Спид-Инфо», русские в работе легко обходятся пятью-шесть выражениями, происходящими от слова «мать» и названий женских и мужских половых органов.

– Хуйни эту хуевину еще раз!

– Да не сюда, мать твою перемать! Опиздинел, что ли? Куда ты хуячишь? С этого боку запиздячь, с этого!

– Хорош, бля! Теперь пиздуй ее вниз до упора! А мы перекурим на хуй…

Если бы Робин умел говорить, то к утру свободно сдал бы экзамен по русской словесности, а также прикладной механике, инженерии и вообще любым предметам вплоть до лазерной нейрохирургии. Но Робин был немой и блеснул в эту ночь только своей технической смекалкой. Вдвоем с Джорджем «Баффало буллс», которого почему-то привезли в котлован на Манежной площади абсолютно голым и одели, как поняли Робин и Винсент, только из-за них, иностранцев ("Да вы что, охуели? – говорил Брух своим охранникам из «Витязя». – Это ж американцы, бля! Они на весь мир распиздят, что вы людей голыми въябывать заставляете!), так вот, вдвоем с одетым в запасной камуфляж Джорджем они быстро смекнули, что ни вытаскивать злополучную сваю, ни передвигать станок не нужно, а нужно «захуячить эту ебаную сваю в пизду!», то есть утопить ее в землю совсем, еще ниже коллектора связи, а затем расширить скважину, то есть, извините, «расхуячить эту дырку так, чтобы телефонистов ФАПСИ туда запиздярить». И пока Георгий Брух, Робин и остальные инженеры и рабочие «Земстроя» совместно с технарями Федерального агентства правительственной связи и информации ударными темпами осуществляли в котловане это лихое техническое решение, в нависающем над котлованом стеклянно-бетонном павильоне, именуемом штабом стройки, Винсент энергично крепил американо-российские связи в другой, более доступной пониманию кремлевских генералов области.

– О'кей, «Манхэттен»! – говорил он, смешивая в бокалах канадский виски, сухой вермут и горькую рябиновую настойку. – Very popular drink! Now try it! (Очень популярный коктейль! Попробуйте!)

Генерал Бай Су Кой и маршал Сос Кор Цынь пробовали, презрительно морщились и, невзирая на присутствие Александры, выражались по-офицерски:

– Хуйня! Слабо, короче!

– Huynia? No good? – повторял Винсент, лихо выгребая из холодильника управления стройки все запасы спиртного. – O'kay, let's try screwdriver! Screwdriver is very simple! Now you try that. We call it a «screwdriver». (Ладно, попробуем скрудрайвер. Это просто – водка и лимонный сок. Попробуйте. Мы называем это «скрудрайвер».)

– Скру-драй-вер… – повторяли, пробуя, генералы, – Тоже хуйня, но хуй с ним…

– Better? (Лучше?) – понимал их Винсент. – Aha! Now I'm getting your taste! So now we're going to Tequila-gold with pepper. By the way, how you, guys, are going to win the election if your man have rating only six pro cent? (Ага! Теперь я понимаю ваш вкус. Тогда перейдем к золотой текиле с перцем. Между прочим, как вы, ребята, собираетесь выиграть выборы, если рейтинг вашего лидера только шесть процентов?)

– Что он пиздит? – спросил генерал Бай Су Кой у Александры.

Та добросовестно перевела.

– Во, бля, хитрожопый американец! – засмеялись генералы. – Думаешь, за твой сраный «скрудрайвер» мы тебе все секреты откроем? Ты наливай, а с выборами мы сами разберемся!

– What have they said? (Что они говорят?) – спросил Винсент у Александры, поворачиваясь к ней правым ухом.

– Они хотят еще выпить, – сказала Александра по-английски.

– А что насчет их предвыборной стратегии?

– Это государственный секрет.

– Tell them: if their president will make one more speech like yesterday night there is no secret to save him, he is finished. Got it? Don't shit, tell them! (Скажи им: если их президент будет толкать такие речи, как вчера по телику, никакие секреты его не спасут. Ясно? Не трусь, скажи им!)

– Давай переводи, не бзди! – поддержали Винсента генералы.

– Он говорит: если наш президент будет выступать так, как вчера по телику, его ничто не спасет, он проиграет, – нехотя перевела Александра.

– Ни хуя, мы его спасем! – помрачнел Сос Кор Цынь. И хмуро приказал Винсенту: – Ты наливай! Умник, бля!

– Translation, please! – испуганно попросил Винсент у Александры.

– Я вам сказала: дайте им еще выпить!

– Here we are! – Винсент поспешно подал бокалы с дринками. – Скажи им, что у нас в Лос-Анджелесе есть замечательные специалисты по избирательным кампаниям. Мужик, который провел все избирательные кампании Рейгана, и еще один, который помог выиграть нашему губернатору.

Александра добросовестно перевела.

– На хуй! – отмахнулся Сос Кор Цынь. – Нам тут еще американских советников не хватало! Скажи ему, пусть не лезет не в свое дело, бля! И пусть еще нальет, эту, как ее, скруячину, короче. И посмотри там, в котловане, – долго они еще будут мудохаться с этим коллектором?…

Так, в совместных американо-российских усилиях как внизу, в котловане, так и наверху, в штабе стройки, прошла эта ночь. А к шести утра перепачканные в грязи и машинном масле Георгий Брух и Робин Палски поднялись в павильон, и Георгий доложил:

– Товарищи генералы! Связь восстановлена. Можете приступать к управлению страной.

Маршал Сос Кор Цынь уперся в него хмельным взглядом и погрозил пальцем:

– Ты, бля, дошутишься!

Георгий развел руками:

– А что я сказал?

Маршал повернулся к Винсенту:

– Ты, хитрожопый! Налей им! Только по-нашему, без скруячины! Понял?

– No screwdriver! Vodka па lyod! Ni huya! I got it! – легко понял его Винсент.

Сос Кор Цынь уставился на него враз протрезвевшими глазами, потом сказал:

– Уже выучился по-русски? Касабланка хуев!

И перевел свой тяжелый взгляд на Робина.

Чувствуя, что под этим взглядом у него сейчас выпадет из рук стакан с водкой, Робин поспешно поднес этот стакан ко рту и залпом выпил.

– Гуд! – сказал генерал Бай Су Кой.

Но маршал продолжал испытующе смотреть на Робина, не то пытаясь припомнить, видел ли он когда-то этого американца, не то определить, мог ли Робин вызнать кремлевские секреты, помогая Бруху отремонтировать кремлевский коллектор связи. Однако алкоголь затуманивает мозги даже генералам, и маршалу пришла в голову другая идея. Он показал Александре пальцами на Робина и Винсента и спросил:

– Голубые?

Она пожала плечами:

– Да нет вроде…

– Голубые! – уверенно сказал маршал. – Раз из Калифорнии и вместе живут – точно голубые. – И снова посмотрел на Робина. – Но этого хмыря я где-то видел…

11

Едва войдя в гостиничный номер, Робин ринулся собирать чемодан.

– Эй! – изумился Винсент. – Какого черта?

Но Робин не отвечал – он носился от шкафа и тумбочки в туалет и обратно и в чемодан летели джинсы, палас-простыня из деревянных шариков, смокинг, эспандер, носки, галстуки, технические справочники и набор гаечных ключей, с которым Робин никогда не расставался.

Но когда он в очередной раз подбежал к чемодану с ботинками в руках, на чемодане сидел Винсент.

– Fuck you! – сказал он. – В чем дело?

«Я уезжаю! Срочно!» – показал Робин.

– Почему?

Робин, не отвечая, попробовал столкнуть Винсента с чемодана.

– Ni haya! – сказал Винсент. – Я видел, как смотрел на тебя этот fucking русский генерал. Ну и что? Ты обосрался? Он и меня назвал «Касабланка», но я положил на него! Я приехал сюда делать деньги, и сделаю – ebiona mat! Но ты не можешь оставить меня одного, ясно? Мы оба отвечаем перед Амадео за этот бизнес, и я не собираюсь подставлять за тебя свою задницу! Попробуй сесть тут в любой самолет, и я позвоню Амадео, он встретит тебя всюду, куда ты прилетишь.

Робин растерянно остановился со своими ботинками в руках. Только теперь до него дошло, в какую ловушку он попал: он не может оставаться в России, где все КГБ, или как оно теперь называется, принадлежит маршалу Сое Кор Цинью, и он не может уехать отсюда, потому что на нем действительно держится весь этот совместный американо-российский бизнес, который Винсент заложил Амадео Джонсону. Но как же быть?

– Come on! – сказал Винсент. – Ты что? Видел в этом сраном телефонном коллекторе какие-то кремлевские секреты? Хули ты бздишь этого генерала? Relax! Он напился, как обезьяна, а когда проснется, то и не вспомнит твое имя! Оставь свои ебаные ботинки, мы опаздываем к Болотникову – он улетает сегодня в Европу. И мы должны срочно снять себе квартиру – я не могу платить двадцать четыре сотни в день за этот сраный номер!

Но Болотников поубавил у Винсента энтузиазма. Сначала он заставил Винсента и Робина больше часа прождать в приемной, поскольку был занят со своей новой красоткой-ассистенткой какой-то совершенно изнурившей его работой. А затем вполовину срезал представленную Винсентом смету расходов на первый месяц и еще категорически отказался выдать деньги на эти расходы.

– Во-первых, – сухо сказал он Винсенту, – мы практически бесплатно, за доллар, отдаем вам помещение, которое стоит миллион! Во-вторых, мы гарантируем вам монопольные права торговли. То есть никаких конкурентов! И в-третьих, мы даем вам протэкшен!

– Мне не нужен твой протэкшен! – высокомерно сказал Винсент. – Я могу защитить себя сам, не беспокойся!

– Ты ошибаешься! – попытался возразить Болотников.

– Я ошибаюсь? – возмутился Винсент. – Сынок, я защищал себя еще до того, как твой дедушка научился делать то, что ты делал только что со своей секретаршей! Послушай меня! Нам нужно как минимум сорок тысяч долларов на первый месяц, и вы должны заплатить половину этих денег – или мы вообще не играем в этот бизнес! – И добавил по-итальянски: – Капиччи? Понимаешь?

Болотников долго смотрел ему в глаза, потом нагнулся к левой тумбе своего роскошного, из красного дерева письменного стола и открыл ложную деревянную дверцу, за которой оказалась стальная дверца сейфа. Покрутив ручку с цифровым кодом, он открыл этот сейф, вытащил и бросил на стол две пачки стодолларовых купюр, перетянутые фирменной бумажной лентой Американского федерального банка.

– О'кей, – сказал он, – вот двадцать тысяч. Это мои собственные деньги. Я думаю, ты мне их скоро вернешь.

– О, конечно! – насмешливо ответил Винсент и самодовольно усмехнулся, выходя из банка: – Yobany Russki! Я научу их, как вести бизнес!

Но и эта маленькая полупобеда утешила Винсента ненадолго. Потому что квартиры, которые они смотрели в то утро, вызвали у Винсента новый прилив бешенства.

– It is huynia! Look at that shit! (Это хуйня! Посмотри на это дерьмо!) – он в сердцах откинул пыльную портьеру, закрывающую окно, и тут же вся штора рухнула вместе с карнизом, едва не проломив ему голову. То была четвертая квартира, в которую привезли Винсента и Робина Александра и косоглазая Наташа, хозяйка московского агентства «Комфорт интернешнл», красивая прохиндейка с порочной походкой. – Fuckin' Russia! – Винсент выбрался из-под пыльной шторы и, отряхиваясь от бетонной крошки, просыпавшейся из креплений рухнувшего карниза, возмущенно забегал по квартире: – Смотри! Что это? – Он показал на обои, свисающие со стен и завернувшиеся на манер пожухлых осенних листьев. – А это? – Он ногой пнул дверь из гостиной в спальню, и дверь эта – без петель, лишь прислоненная к дверному косяку – рухнула на матрац, который покоился на трех кирпичах. Но Винсент даже не обратил на это внимания, а по горбатому, со вздутым паркетом полу шагнул в туалет. – Посмотри сюда! – позвал он косую Наташу.

– Смотри!

В туалете, совмещенном с ванной, крышка сиденья была сломана, из водяного бачка все внутренности торчали наружу, а на дне ванны валялись металлические части душа – витой шланг и ручки от кранов.

– You call it a «comfortable villa»? Look at me! Look me at my eyes! (И ты называешь это «комфортабельной виллой»? Смотри на меня! Смотри мне в глаза!)

– I luuk! I luuk! – отвернулась Наташа, только так ее косые глаза могли смотреть прямо на Винсента.

– How much you want for that shit? (Сколько ты хочешь за это дерьмо?)

– Tu sausan, – с враждебной твердостью сказала Наташа, поворачиваясь к нему лицом и таким образом отводя в сторону свои косые глаза.

– Я не слышу, – Винсент повернулся к ней левым ухом. – Look at me! (Смотри на меня!)

– I luuk. Tu sausan, – повторила Наташа. – In month.

– Two thousand dollars for that huynia! Две тысячи в месяц за это дерьмо?!! Невероятно! За такие деньги я могу иметь виллу в Акапулько!

– But it's the center of Moscow! (Но это в центре Москвы), – сказала ему Александра.

– Тут за один вид можно отдаться, – заметила ей по-русски Наташа.

– What she is saing? (Что она говорит?) – спросил Винсент.

– Тут замечательный вид, – Александра показала за окно. Там зябли и ежились в густой снежной метели Пушкинская площадь и Тверской бульвар.

Оскальзываясь на коросте замерзшей грязи, по тротуарам мелкими шагами брели сутулые прохожие в заснеженных пальто и шапках. А на Тверской улице троллейбус потерял провода, создав гигантскую пробку авто, которые вопили гудками.

– Huynia is your view! Что такого замечательного в ваших ебаных видах?

– Винсент раздраженно поднял телефонную трубку с валявшегося на полу телефона, приложил его сначала к правому, а потом клевому уху. – Of course! It's not working! (Конечно! He работает!)

– Workin, workin! – сказала Наташа, соединяя вырванные из стены и обнаженные телефонные провода.

Винсент повернулся к Робину.

– Что ты скажешь?

Робин пожал плечами: если ему суждено остаться в России, он не будет жить ни в отеле, ни в квартире, а, как только придут его станки и инструменты, переселится в мастерскую.

– Okay! – сказал Винсент Наташе. – One thousand dollars. That's my last word. And you have to fix everything here! (Тысячу долларов. Это мое последнее слово. И ты должна привести тут все в порядок.)

– Tu sausan, – не отводя от него косого взгляда, твердо сказала Наташа.

– Ван саузан – депозит.

12

Вы когда-нибудь задумывались, каково иностранцу начать бизнес в России? Я не спрашиваю моих западных читателей, я обращаюсь к русским: поставьте себя на место любого иностранца, прилетевшего в Москву, чтобы начать тут какое-то дело. Что с вами случится в первую же минуту? Совершенно верно: вас надуют! Вас ограбят чиновники, наемные рабочие, сантехники, таможенные инспекторы, водители такси, официанты, милиционеры и даже ваши собственные партнеры. Вас будут «обувать» внаглую, не опуская презрительно чистых глаз, вас будут кормить дерьмом, поить бурдой и подсовывать безумные счета, вас будут соблазнять сверхприбылями и проститутками, спаивать, шантажировать и вымогать последнее из последнего. И при этом вас же, ограбленного, будут презирать и ненавидеть – за ваши деньги, за вашу чистую сорочку, за правильно повязанный галстук, за аккуратную прическу и даже за запах вашего дезодоранта. И когда вы, униженный и разбитый, в отчаянии решите все бросить и сбежать домой, окажется, что вы обязаны заплатить штраф за то и за это, за просроченную визу, регистрацию банкротства и несостоявшиеся кредиты, а иначе вас и из России не выпустят.

Не так ли, дорогие мои российские читатели? Или я что-то преувеличиваю? Клевещу на свою географическую родину? И, пожалуйста, не нужно напоминать мне о пресловутой славянской доброте и прочей мистике – нынешняя российская действительность уже давно переместилась из бывших стыдливых «уголков криминальной хроники» на первые полосы самых респектабельных «Известий», «Московских новостей», «КоммерсантЪ-Daily» и «Аргументов и фактов»: нет и дня, чтобы в Москве безжалостно, за каких-нибудь пару тысяч долларов, не убивали бизнесменов (в том числе иностранцев), или не брали заложников (в том числе иностранцев), или не взрывали офисы (в том числе иностранные).

Винсент Феррано и Робин Палски находились в самом начале этого рискованного пути.

Правда, у них были партнеры и покровители, связанные с верхами верхов правительственной власти: Юрий Болотников и Георгий Брух. Но как раз в эти дни Болотников и министр российской экономики улетели в Лондон добиваться в Евроклубе отсрочки платежей по российским займам под предлогом опасности возвращения коммунистов к власти, а Брух сразу после столкновения с маршалом Сое Кор Цыньем укатил с сыновьями в Африку, в сафари, чтобы охотой на диких зверей восстановить свой престиж в глазах детей.

И простые российские заботы мгновенно обступили наших героев.

Во-первых, регистрация бизнеса и оформление бумаг на пятидесятилетнюю аренду особняка на Пречистенке. Эти два простых акта оказались связаны между собой взаимоуничтожающими обстоятельствами, несмотря на торжественно подписанный контракт между «Safe Way International» и Московской мэрией. В Палате регистрации новых учреждений, предприятий и акционерных обществ (улица Ситная, бывшая Энгельса, табличек нет, дом номер 6, корпус 2, строение 5, в связи с ремонтом вход с Нижне-Камского переулка, второй этаж, комната 19, прием документов в окне N 3 по средам и пятницам с 8.30 до 10.30, оплата госпошлины в кассе №4 Сбербанка по улице Мясницкой, бывшая Кирова, выдача документов по четвергам с 14.00 до 16.00, справки по телефону не выдаются), так вот, после часовой очереди к окошку №3 Палаты регистрации новых учреждений господам Феррано и Палски через их переводчицу было сказано русским языком, что без документов на аренду или владение каким-нибудь помещением в Москве регистрация бизнеса не производится.

– А я вам еще раз русским языком объясняю! – с непонятной враждебностью повторила Александре молоденькая приемщица документов с лицом красавиц итальянского художника Боттичелли. – Без адреса не регистрируем! Как я буду их регистрировать? Где? На Луне? Освободите окно! Следующий!

А в региональном Управлении коммунальным имуществом (улица бывшая Станиславского, дом 79, подъезд 9, третий этаж, комната 16, прием посетителей только по предварительной записи по телефону, дополнительная информация: по случаю ремонта проход через подъезд 7, вход со двора) томная заведующая с глазами и фигурой Шехерезады, кутаясь от холода в норковую шубу и угощая гостей растворимым кофе из двухлитрового китайского термоса с неземными павлинами, бессильно развела тонкими руками в старинных серебряных перстнях:

– Как же я выдам им документы на дом, если у них еще бизнес не зарегистрирован? Что я? Просто отдам двум американцам целый особняк в Москве? Да меня за это в тюрьму посадят!

– Надо дать! – стеснительно сказала Винсенту Александра после первой недели их мытарств.

– What do you mean «nado dat»? – спросил Винсент.

Александра смутилась и покраснела до шеи:

– Ну, я не знаю, как сказать… У нас есть хорошие обычаи и есть плохие обычаи…

Тут вмешался Робин. Двумя жестами он объяснил Винсенту, что Александра имеет в виду.

– Ах, взятка! – воскликнул Винсент. – Так у вас тоже! Что ж ты мне с самого начала не сказала? Выяснилось, что Александра ничего о размерах взяток не знает и давать их не умеет. Винсент тоже не мог рисковать своим положением президента международной компании ("Ты можешь представить – я, президент международной компании, буду совать взятки каким-то русским девчонкам! Конечно, они все красотки, но все же…). Короче, дать первую взятку выпало Робину – если он влипнет на этом, то легко объяснить, что он немой, что-то не понял, думал, что это государственная пошлина и т.п.

Как ни странно, операция с первой же взяткой прошла у Робина блестяще: он молча подал в окошко №3 те же документы и незапечатанный конверт с деньгами, красавица Боттичелли тут же вскрыла конверт, пересчитала деньги и, не глядя на взмокшего от страха Робина, сказала негромко:

– Еще пятьдесят…

Но Робин не знал этих слов и лишь улыбнулся бессильно.

Она подняла на него глаза, враз определила в нем иностранца и сказала с чистеньким английским произношением:

– Another fifty.

Робин выгреб из кармана все, что у него было – две десятки и пятерку. И жестами показал, что больше у него нет ни цента.

– Okay, – сказала «Боттичелли», легким жестом сбросила деньги в ящик и стала не глядя штамповать документы жирным чернильным штампом, говоря куда-то вглубь комнаты: – Во блин! Уже кто только сюда не едет! Черные, немые! Медом тут у нас намазано! – и подала Робину какую-то квитанцию. – Okay, sir! Go to the «SberBank» on Miasnitskaya street and pay ten thousand dollars. Take a receipt and come back at Thursday… (Ладно, сэр. Идите в Сбербанк на Мясницую улицу и уплатите десять тысяч долларов. Возьмите квитанцию и возвращайтесь в четверг.)

Робин в изумлении открыл рот.

– What? – спросила «Боттичелли».

Он в ужасе показал на пальцах: «ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ?????»

– Sure. Ну да, это стандартная пошлина, – сказала «Боттичелли», но все-таки улыбнулась, увидев искреннее отчаяние на его лице: – АН right, я дам вам скидку на переводе ваших документов, – И снова повернулась в глубину комнаты: – Катя, ты переведешь ему за сотню, налом? Иди глянь: он хоть и немой, но без кольца. И выглядит как холостой…

Из глубины комнаты выплыла еще одна красавица в духе пышных дев с полотен Рембрандта. Она лениво глянула на Робина и кивнула «Боттичелли»:

– О'кей. Сотню налом. И возьми его себе.

Под строительными лесами маляров, которые закапали Робину дубленку желтой краской, он горохом скатился по деревянной лестнице на улицу, где его ждали Винсент и Александра.

– Что? – закричал Винсент. – Десять тысяч только за то, чтобы инкорпорировать бизнес? Na huy! Мы уезжаем!

«Плюс еще сто за перевод», жестами показал Робин.

– No! То yobani mat! Я сказал тебе: мы уезжаем! К черту такой бизнес! – Винсент шел по улице, так громко матерясь по-русски, что прохожие оборачивались на него с радушной улыбкой. И в китайском ресторане, что на бывшей улице Маркса-Энгельса по соседству с храмом Христа Спасителя и напротив Ленинской библиотеки, заплатив кассирше – Белоснежке по семнадцать долларов за ничтожные порции какой-то еды, Винсент продолжал: – Посмотри на эту еду! На эту порцию! Это называется китайский ресторан? В китайском ресторане должно быть много еды и дешево! Смотри на эти ебаные креветки! Это же блохи! Семнадцать долларов за семь блох! Они и на вкус – блохи! – Он брезгливо доел свою порцию и удивленно развел руками: – Я не наелся! Нет, правда! Я заплатил семнадцать ебаных долларов и ни хрена не наелся! Как мы можем заработать тут деньги, Робин, когда тут все так дорого? Ты, Алекс, сколько ты зарабатываешь?

«Алексом» он с некоторых пор стал звать Александру, как бы подчеркивая свой настрой не признавать в ней женщину, несмотря на обручальное колечко на ее руке.

– Я не ем в ресторанах, – уклончиво ответила Александра.

– О'кей, еще одна вещь, Алекс, – сказал Винсент. – Посмотри вокруг. Рабочее время, а на улице тысячи людей. Но – ни одной красивой бабы! Я не говорю о тебе, конечно. Но все остальные какие-то уродки и одеты ужасно. А стоит войти в любой офис – сплошные Барби! Любая секретарша – просто Мелани Гриффит! И даже эта продавщица – настоящая Белоснежка. Это странно – все красивые курочки у вас работают, а уродки гуляют! Мне кажется, у нас наоборот. А, Робин? Или я уже забыл?

Александра несколько мгновений смотрела на него в упор, потом сказала негромко:

– Я хочу посмотреть, какую вы возьмете себе секретаршу.

Винсенту понадобилась пауза, чтобы понять, что она имела в виду.

– Нет, я не хотел тебя обидеть, – сказал он, смутившись. Но тут же постарался восстановить свое превосходство: – Я вижу у тебя кольцо на руке. Ты действительно замужем?

– Что значит «действительно»? – обиделась Александра. – Я да, замужем!

Винсенту, похоже, в это трудно было поверить.

– I see… – произнес он с сомнением. – И что делает твой муж?

– Well… – уклончиво произнесла Александра. – Он работает в Думе. Ну, в нашем парламенте.

Но Винсент не отставал:

– И что он там делает?

– Разное… – явно желая прервать этот допрос, Александра встала. – Пошли?

– Он работает в парламенте, но у вас нет дома телефона, – Винсент выразительно посмотрел на Робина, показывая, что он не поверил ни одному ее слову.

А в гостинице администраторша, статная, как Дебби Мур, в строгом пиджаке с эмблемой отеля «Националь» на груди, позвала его от стойки:

– Мистер Феррано! Вам пришел факс!

– How much? – настороженно спросил Винсент.

– Oh, it's nothing! Пустяки! – Она очаровательно улыбнулась, подавая ему листок с факсом. – Всего десять баксов!

– Десять долларов за факс! – сказал Винсент Александре и Робину, начиная вновь заводиться. – И это пустяк для нее! – он повернулся к администраторше: – Мой отец работал неделю за десять долларов! И то была тяжелая работа! Так мы построили капитализм! А вы хотите получить его даром, за наш счет! – он хлопнул на стойку зеленую десятку.

Русская Дебби Мур бесстрастно смахнула деньги в ящик стола и отошла, а Винсент протянул Александре факс с русским текстом:

– Что там?

– Это факс из Петербурга, из морского порта, – сказала она. – Пришли контейнеры с вашим оборудованием.

– How much? – хмуро спросил Винсент.

– Таможенный сбор – шесть тысяч двести четыре доллара сорок два цента, – прочла Александра. – Хранение контейнеров – триста двадцать долларов в сутки.

– Угу… – мрачно, но уже закипая от ярости, произнес Винсент. – А как насчет «надо дать»?

Александра бессильно пожала плечами, Винсент повернулся к Робину.

– Это ловушка! – воскликнул он и пошел по гостиничному вестибюлю, возмущаясь: – Эта страна – одна большая ебаная ловушка! Западня! Вы не можете получить ничего без «надо дать»! Не так ли? – обратился он к группе британских старушек-туристок, которые испуганно поджали накрашенные губки.

Тут же от зеркальных дверей отеля к Винсенту решительно направились два двухметроворостых швейцара, а от стойки администратора подлетела «Дебби Мур» в строгом фирменном блейзере:

– Sir! Mister! Вы должны вести себя тихо! Это наше правило!

– Oh, sure! Конечно! Я должен быть ограблен, и я должен вести себя тихо! Я знаю это правило! Я сам вводил его в Калифорнии тридцать лет назад!… То есть я воевал с ним тогда…

Швейцары, больше похожие на бойцов отряда «Витязь», уже хотели взять Винсента под локти, но тут вмешалась Александра, сказала им что-то по-русски, и они отступили. Александра и Робин увели Винсента в лифт, Александра сказала:

– Ваша квартира завтра должна быть готова. Или вы всерьез собрались уезжать?

– Sure! – сказал Винсент, остывая. – Мы уедем и оставим тут пять контейнеров с оборудованием на полмиллиона! Где эти факинг Юри и Джордж? Они должны помогать нам решать эти ебаные русские проблемы!