Текст книги "Китайский проезд"

Автор книги: Эдуард Тополь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Эдуард Тополь
Китайский проезд
Любовно-авантюрный роман с претензией на историческую недостоверность

Предисловие автора

Все события, описанные в романе, выдуманы автором и никогда не происходили в действительности. А если что-то и происходило, то не в России, а в Китае. Преступление автора состоит в том, что он, не зная реалии китайской жизни, перенес действие романа в Москву и дал некоторым китайским персонажам русские фамилии. Но главные исторические лица сумели – вопреки воле автора – сохранить свои китайские имена, хотя все совпадения китайских событий и характеров с русскими совершенно случайны и, безусловно, не имеют ввиду задеть чью-то честь или, Боже упаси, достоинство. А если кто-то в России все же оскорбится своим сходством с китайцами, автор заранее приносит китайцам свои извинения.

Автор выражает глубокую признательность всем, кто консультировал его во время работы над этой книгой. Он хотел бы назвать их поименно, но не уверен, насколько китайцы будут благодарны им за эти консультации.

«Никогда такого не было». Произнесение такой фразы ответчиком означает полное отрицание требований, предъявленных ему.

Вавилонский Талмуд. Трактат База Меция. Первая глава, 5-А.

Пролог

«… стать мудрым царем ему не удавалось. Он часто нарушал волю Бога и поступал несправедливо. Поэтому Господь решил отобрать у него царство и передать другому».

(Из «Библейских рассказов»)

И нашла на него болезнь сердца, и огненная стрела боли пронзила его грудь, и возопил он к Богу:

– Неужто убиваешь меня совсем?

И был ему Глас, и сказал:

– Народ, который выбрал тебя царем, ты бросил в нищету и отчаяние, а порок стал царить на твоей земле. Через боль в сердце лишаю тебя жизни и царства.

И остановилось его сердце, и помутился разум, и дыхание пресеклось, и душа полетела к Богу, вопя:

– Господи, прости меня! Не убивай! Дай мне вторую жизнь, прошу Тебя! Я спасу Россию от нищеты, от воровства, от бандитского разграбления – клянусь Тебе! Я завяжу с алкоголем и с раздачей привилегий слугам своим! Помилуй же и верни мне жизнь, Всевышний! Я очищу Россию от скверны коррупции, я накормлю свой народ, я дам ему возможность дышать, жить и размножаться не в нищете и страхе перед государственным рэкетом и уличными бандитами, а в нормальной и спокойной жизни! Я обещаю Тебе!

И услышал Всевышний клятву его и сказал:

– Последний раз верю тебе и дарую тебе вторую жизнь. Но велики и сильны стали враги твои, которых ты же и расплодил. Отнимут они у тебя твое царство, если не пошлю тебе ангела в помощь…

Часть первая

1

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!

NEW RUSSIA, WELCOME TO CALIFORNIA!

THE FIRST AMERICAN-RUSSIAN BUSINESS FORUM

FEBRUARY 2-8, 1996

ВСЕ ДЛЯ ВАС, ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ!

Большой русско-английский транспарант, украшенный трехцветным российским и звездно-полосатым американским флагами, висел над входом в «Royal Marina Hotel» в Лос-Анджелесе, где компания «New Russia Invest, Ltd.» принимала сливки новой России – сто пятьдесят ведущих русских бизнесменов, банкиров и представителей московского правительства. Так, во всяком случае, гласили приглашения, разосланные Эзрой Зускиным, хозяином «Нью раша инвест, лтд.», президентам всех крупных калифорнийских банков и финансовых корпораций в надежде на то, что американские лохи с толстыми чековыми книжками в карманах толпами ринутся в «Ройял марина-отель» на деловую смычку с новыми русскими. Но на всем калифорнийском побережье ни одна живая душа никогда не слышала о компании «Нью раша инвест» и о «профессоре» Зускине. А поскольку времена диких гешефтов, описанных О. Генри в «Королях и капусте», давно ушли в учебники менеджмента, все приглашения Зускина улетели в мусорные корзины секретарш еще до того, как лечь на столы адресатов. В мире большого бизнеса никто не тратит время на незнакомцев.

Но Зускин не унывал. Он был матерым бизнесменом одесского розлива, тертым в сибирских и американских тюрьмах, и знал: то, что американцы давно забыли вместе с романом «Короли и капуста», Россия еще и не пробовала. Так и вышло: сто пятьдесят новых русских легко выложили по пять тысяч долларов за право называться «cream of cream» новой России и провести три дня со сливками американского бизнеса. На эти деньги Зускин купил в «Трансаэро» сто пятьдесят билетов в Калифорнию и обратно по оптовой цене триста тридцать долларов за билет, сто пятьдесят комнат в «Ройял отель» по двести долларов за комнату на три ночи, а также восемь докладчиков из менеджмента знаменитых «Фиделити», «Дженерал электрик», «Мэрил Линч», «Юнайтед вэй», «IBM» и т.п. – по пять тысяч долларов за спич. Пятьдесят тысяч Зускин заложил на аренду конференц-зала, работу переводчиков, транспорт, телефонные разговоры и прощальный банкет в ресторане «Русский медведь» в Западном Голливуде, сорок тысяч – на выступление Доналда Трампа на открытии форума и тридцать тысяч – на развлечения в Лас-Вегасе знаменитого мэра Москвы Йю Лу Жжа, который должен был прилететь во главе русской делегации и стать главной приманкой для американских деловых кругов и представителей прессы.

Таким образом, после всех расходов Эзра Зускин, больше известный в России по своим юношеским кличкам «Скрипач» и «еврей Зус», должен был одним ударом положить в карман как минимум полмиллиона хрустящей зелени. Но когда вам везет, то везет во всем. Доналд Трамп и за сорок тысяч долларов не смог, видите ли, выкроить время для двадцатиминутной речи на форуме, а Ию Лу Жж в самый последний момент демонстративно отказался от поездки в США – обиделся на американского посла в Москве, который не выдал визы сорока трем членам русской делегации. Узнав о таком афронте американцев, Йю Лу Жж позвонил послу и спросил, в чем, собственно говоря, дело, он везет в Америку сливки российского бизнеса, какого черта американское посольство урезает его делегацию на треть? «Я не отчитываюсь перед вами за свои решения, сэр, – ответил ему посол. – У нас свои правила выдачи въездных виз в нашу страну». «В таком случае, сэр, – язвительно сказал Йю Лу Жж, – можете и мою визу засунуть туда, куда вы засунули эти сорок три!» И бросил трубку.

Как ни странно, на американца это произвело сильное впечатление. То ли он тут же вспомнил, на чьей, собственно говоря, территории расположено его посольство и как запросто может мэр перекрыть американским дипломатам воду, свет, газ и прочие удобства в этой и без того недоцивилизованной стране, то ли просто испугался осложнений отношений с будущим, по всем прогнозам, преемником Ель Тзына на президентском посту. Как бы то ни было, но факт остается фактом: уже через два часа специальный курьер доставил в Московскую мэрию американские въездные визы на все сто пятьдесят членов делегации. Но было поздно: Йю Лу Жж, обидчивый, как все китайцы невысокого роста, никогда не менял своих решений. И тем самым – на пару с Доналдом Трампом – сэкономил Зускину еще семьдесят тысяч долларов.

Впрочем, Первый американо-российский бизнес-форум от этого не пострадал. Сто пятьдесят «новых русских» были людьми с понятием в бизнесе, они замешивали в России и не такие «пирамиды», а потому, отсидев в конференц-зале первые три часа, они легко простили еврею Зусу его маленький, всего на полмиллиона, гешефт и после обеда дружно смотались из Лос-Анджелеса в Диснейленд, Лас-Вегас и на Гранд-Каньон. В конце концов не так уж болезненна потеря пяти тысяч долларов, если за эти деньги вас из морозной Москвы выманили не в Чечню и не в Воркуту, а в солнечный Лос-Анджелес, откуда всего за сотню долларов можно сгонять в Лас-Вегас, а за двести – полетать на вертолете над Гранд-Каньоном.

Но там, где ленятся развернуться именитые киты капитализма, вроде Трампа и Линча, всегда находят свой маневр рыбки поскромней. И потому пока основная масса русских делегатов Первого американо-российского бизнес-форума заседала за зелеными столами лас-вегасских казино или без устали здоровалась там с «однорукими бандитами», кое-какие деловые американо-российские встречи все-таки состоялись.

Mr. Vincent FERRANO

President

Safe Way International Inc.

Визитная карточка была на дорогом, с водяными знаками пластике, с указанием трех телефонов и двух факсов в Лос-Анджелесе и в Эль-Сантро и престижного, с именем владельца, номера в E-Mail. Но, конечно, не водяные знаки и не код в Интернете заставили «профессора» Зускина при виде этой карточки тихо охнуть и побледнеть, как от сердечного укола, а потом вскочить из-за стола в гостиничном штабе форума и с распростертыми объятиями поспешить навстречу «дорогому» гостю:

– Vinny! Oh, my God! Как ты меня нашел? Мы не виделись вечность!

– Двенадцать лет, – уточнил посетитель. Он был скорее маленького, чем среднего роста, скорее пятидесяти лет, чем шестидесяти, скорее плотный, чем толстый, и, похоже, весьма богат – на нем был светлый костюм от «Армани», темная рубашка от «Версачи», туфли от «Балли», «Роллекс» на руке, а на загорелой шее и на безымянных пальцах – золотая цепочка и перстни от «Тиффани». С таким подчеркнутым шиком одеваются либо те, кто относится к себе с большим уважением, либо те, кто хочет внушить это уважение окружающим.

– Двенадцать лет?! Неужели?! – воскликнул Зускин. – Да, ты прав! Двенадцать лет! Но ты великолепно выглядишь! Даже лучше, чем тогда! Садись! – Зускин сам подвинул гостю кресло. – Что ты пьешь? Джин? Виски? Коньяк?

– Кровь, – сказал гость, садясь.

– Что??? – поперхнулся Зускин, но тут же рассмеялся: – Винни, ты все тот же! «Кровь»! Боже, я уже забыл твои шутки! Но если бы не они…

– Cut the shit! (Заткнись!) – сухо перебил его Винсент. – Ты мой должник, ты помнишь?

– Винни! – Зускин укоризненно заглянул гостю в глаза. – Я тебе жизнью обязан! Даже мои внуки знают об этом! Твое имя как икона в нашем доме! Я просто не знал, как тебя найти! Все-таки что ты пьешь? Кофе? Апельсиновый сок? – Он суетливо подошел к небольшому холодильнику у огромного, во всю стену окна. За этим окном открывался роскошный вид на залив Марина-дел-рэй и на сонмище яхт, дремлющих там под теплым калифорнийским солнцем. – У меня есть прекрасный русский квас! Ты такого не пробовал! Прямо из Москвы! На алтайском меду!…

– Come on, – негромко остановил его Винсент и кивком указал на кресло за письменным столом, где высились чугунный бюстик Моцарта, два скрещенных русских и американских флажка, стопки роскошных буклетов компании «Нью раша инвест, лтд.» и семейные фото хозяина. – Сядь! – приказал Винсент Зускину.

Зускин, враз потускнев, послушно сел в кресло. Произнес обреченно:

– О'кей, Винни? Что я могу сделать для тебя?

– Двести тысяч сегодня и еще пятьсот завтра. В долг. На год. Под десять процентов.

Зускин изумленно захлопал глазами.

– Винни, ты шутишь? Я в жизни не видел таких денег!

– Что? – Винсент повернулся к нему левым ухом, он был глуховат на правое.

– Я в жизни не видел таких денег, клянусь! – повторил Зускин.

– А этот форум?

– Он меня разорил, Винни! – воскликнул Зускин. – Пойди посмотри: ни один американский лох не явился!

– Fuck you! – обложил его Винсент.

– Клянусь внуками! Винни! Чтоб я так жил!…

Винсент сунул руку в карман пиджака, вытащил из него стандартный конверт фотолаборатории «Кодак» и швырнул на стол пачку цветных фотографий, веером разлетевшихся перед Зускиным.

– Этими внуками? – сказал он и вдруг вскочил, с неожиданной прытью и бешенством обежал вокруг стола и своими короткими, но мощными пальцами в золотых перстнях схватил Зускина за горло, с силой ткнул мордой в фотографии: – Этими внуками ты клянешься, сука?

На фотографиях действительно были чудные малыши в возрасте от полутора до пяти лет – играющие во дворе прелестного двухэтажного особняка… плавающие в бассейне перед еще одним домом в горах… катающиеся на пони и на санках… Клясться такими ангелами, да еще лживо, было грех.

– Fuckin' scum! – остервенело закричал Винсент. – Потрох ебаный! Внуками клянешься? Разорил тебя этот форум? Я помню твои клятвы! Я тебе за них счас яйца на уши намотаю!

И словно вдохновленный этой литературной метафорой, он левой рукой вздернул Зускина за шиворот над креслом, а правую просунул ему сзади меж ног, ухватил за пах и стал воплощать метафору в жизнь с такой силой, что Зускин, распахнув хрипящий рот, задохнулся от боли.

– Ну? Помнишь, как ты клялся быть мне братом? – в бешенстве тряс его Винсент. – Помнишь, как умолял спасти твою белую жопу? И я тебя спас! От самого большого члена Риверсайдской тюрьмы, верно? Ты помнишь ту черную колумбийскую залупу? Она была больше полицейской дубинки! Ты помнишь, кто тебя спас от нее? Помнишь?

– Да… да… – хрипел Зускин. – Ты, Винни… Ты…

– Громче! Я не слышу правым ухом!

– Ты, Винни!

– И кто двенадцать лет прятался от меня? Кто? Говори!

– Я, Вини. Я…

Неожиданно Винсент выпустил Зускина, как дети роняют на пол надоевшего кролика или щенка. И подошел к холодильнику, открыл его.

– О'кей, что у тебя тут?

Вытащил темную бутылку с этикеткой «Russian Kwass», посмотрел на нее с сомнением, поставил обратно и взял банку с тоником. Откупорил и стал жадно пить, кося глазом на Зускина. Тот валялся на полу, поджав в коленях ноги и обеими руками нянча в пригоршнях свою едва не оторванную мошонку.

– Сам виноват… – произнес Винсент меж глотками, отирая губы и стараясь не закапать тоником свою рубашку от «Версачи» и пиджак от «Армани». – Я пришел к тебе, как к брату. А ты меня сразу вывел из себя. – Он небрежным жестом вздернул Зускина с пола в кресло. – Ладно, не прикидывайся, будто у тебя там есть что оторвать. Слушай. Я проиграл колумбийцам свой бизнес. Если до конца недели я не отдам им хотя бы половину долга, мне придется откупаться от них этими фотографиями. С адресом твоего дома в Санта-Монике и виллы в Пасадене. Ты понял? А у колумбийцев нет чувства юмора, ты же знаешь. Когда они возьмут твоих внуков за яйца, то уже не отпустят…

Что-то в голосе Винсента сказало опытному Зускину, что Винсент не шутит и не берет его на понт. Он живо представил, что будет с его любимыми внуками, попади они в руки колумбийской мафии. И разом покрылся холодным потом.

– Сколько? – спросил он негромко.

– Я же сказал: двести сегодня и еще пятьсот до конца недели.

– Но это невозможно, Винни…

– В долг! Под десять процентов! – Винсент уже не требовал и не просил, а умолял его действительно как брата. – Ровно на год, Эзра! Я отдам, поверь! Иначе мне конец! Ты же обещал быть мне братом!

– У меня нет таких денег, клян…

– Опять? – перебил Винсент, тут же вскипая. – Лучше не клянись, сука! Сколько ты можешь дать?

– Не знаю… – протянул осторожный Зускин, его карие глаза забегали, как цифры в счетной машине. – Десять тысяч… – и тут же поправился: – Двадцать, Винни! Двадцать пять…

Но Винсент даже не счел нужным удостоить его взглядом. Он подошел к письменному столу, украшенному бюстом Моцарта, буклетами фирмы «Нью раша инвест, лтд.» и русско-американскими флажками. Всю эту муру он небрежным жестом отшвырнул в сторону, а собрал со стола только фотографии внуков Зускина и его двух домов в Санта-Монике и в Пасадене – фотографии, которые он сам принес, плюс те, которыми был украшен стол Зускина.

– Гуд бай, мой друг. Мои внуки тоже будут помнить твое имя, как икону…

С этими словами Винсент сунул фотки в карман и направился к двери. Но Зускин, конечно, окликнул его.

– О'кей, Винни, ты меня достал, – сказал он деловым тоном. – Я дам тебе сто тысяч.

– И шестьсот в конце недели, – быстро повернулся Винсент.

Но теперь перед ним сидел совершенно иной Зускин – с жестким, словно у старого грифа, лицом.

– Только сто, больше у меня нет, – спокойно сказал он. – Можешь оторвать мне яйца, если не веришь.

Винсент молчал, прикидывая, какую отсрочку он может получить у колумбийской мафии под эти сто тысяч.

– Но мы оформим этот заем у адвоката, – продолжил Зускин, открывая ящик стола и вынимая из него чековую книжку.

– Сука! – усмехнулся Винсент. – Когда я спасал твою жопу, я не звал адвокатов…

– Зря, – заметил Зускин. – Теперь я вижу, что если бы тот негр меня трахнул, мне бы это обошлось дешевле. – Он выписал чек на сто тысяч долларов и поднял глаза на Винсента: – И все-таки, как ты меня нашел?

Винсент взял чек, сверил подпись Зускина с его же подписью на цветном буклете «Нью раша инвест, лтд.» и только после этого вытащил из кармана пригласительный билет на Первый американо-российский бизнес-форум, швырнул его Зускину:

– Ты разослал свои ебаные приглашения всем банкирам, в том числе президенту «Санта-Фе траст сэвинг», верно?

Зускин кивнул.

– А я вчера пришел к нему, чтобы отсрочить уплату своего долга. Кстати, его зовут Амадео Джонсон, и ему принадлежат шесть подпольных игорных домов в Гардене и Западном Голливуде. И он говорит мне: «Слушай, ты получил приглашение на этот ебаный американо-российский форум?» Я говорю: «Нет, а что?» Он говорит: «Странно! Мне кажется, это тот самый Зускин, которого ты своими шутками снял с моего члена в Риверсайдской тюрьме. Только почему он прислал приглашение мне, а не тебе? Может, мне все-таки пойти на этот форум и трахнуть его наконец?»

Ужас на лице Зускина вызвал улыбку у Винсента.

– Как видишь, – сказал он, – я второй раз спас твою жопу от разрыва дырки. И всего лишь за сто ебаных гранс. А ты хочешь оформить эту ерунду у адвоката! Ты действительно scum вонючий! Мне даже стыдно, что я три года сидел с тобой в одной камере! Три года моей юности на такое дерьмо! – И Винсент снова чуть не вспылил: он был очень впечатлительным человеком.

Даже несколько минут спустя, при выходе из отеля, он все еще был в расстроенных чувствах. И когда увидел возле своего белого «ламборджини» двух русских – высокого и худого тридцатилетнего блондина-очкарика в светлом костюме и такого же молодого, но в шортах и в дешевой майке, толстяка весом под двести сорок фунтов, – вскипел мгновенно. Тем паче что блондин-очкарик бесцеремонно заглядывал в машину, лапая руками дорогие затененные стекла, приспущенные в дверцах по случаю теплой погоды, а неряшливо одетый толстяк, присев на корточки, щупал диковинные кевларовые закрылки необычно широких шин его машины.

– Эй, вы! – грубо крикнул им Винсент, направляясь к «ламборджини». – Отвалите от машины!

Но русские бестрепетно повернулись к нему.

– Это бронированный «ламборджини»? – спросил блондин на отличном, с британским акцентом английском.

– You bet! (Ты угадал) – сказал Винсент.

– Где вы его купили?

Винсент, открывая машину, высокомерно усмехнулся:

– Why? Ты хочешь купить?

– Может быть… – сказал блондин.

И тут Винсента пронзила догадка:

– А вы с этой конференции? Или – как его? – форума?

– Yup! – подтвердил блондин.

– О! Так вы и есть «нью рашенс», да?

– Вроде того… – усмехнулся очкарик.

– И у вас действительно могут быть деньги на такую игрушку?

– Well… Это зависит…

– Это зависит of shit! – тут же раздраженно сказал Винсент, садясь в машину. – Я делаю эти игрушки. Если у вас есть деньги, могу показать. А нет – гуд бай, я занятой человек.

Он повернул ключ зажигания, перевел рычаг на «драйв» и уже поставил ногу на педаль газа, когда на руль машины легла белая, с рыжим пушком рука блондина.

– Минуту! – сказал этот очкарик. – Как вы хотите убедиться, что у нас есть деньги?

– Я уже вижу это, – ответил Винсент.

Действительно, прямо перед ним на рыжей руке блондина были часы «Картье» в тонком платиновом корпусе с темными рубинами вместо цифр. Такие часы стоимостью в семьдесят тысяч долларов даже он, Винсент, не мог себе позволить.

2

Рев форсированных моторов оглушал аризонские прерии вокруг ранчо «Морнинг дрим» (Утренняя мечта), превращенные в первоклассный автодром для испытаний бронированных лимузинов и яхт, которые компания «Safe Way, Inc.» поставляла лидерам и вождям новых арабских, африканских, малоазиатских и прочих «демократий». Такому автодрому могли позавидовать не только конструкторы «Дженерал моторе», «лэндроверов» и «тойот», но даже создатели танков «шерман» и «Т-72». Потому что Винсент Феррано знал главный секрет своего бизнеса – понт. Понт и шок, равный шоку сексуального маньяка при встрече с Мэрилин Монро. Многолетняя практика уже давно убедила Винсента в том, что цена на его штучный товар не имела для его покупателей никакого значения – захватив власть в какой-нибудь Ливии или Гуэтаме, очередной национальный патриот а-ля Каддафи тут же превращал свою «демократию» в личную диктатуру и стремился немедленно обзавестись бронированным «роллс-ройсом» или, на худой случай, бронированным «мерседесом». Причем, непременно такими, какие они видели в кинофильмах о Джеймсе Бонде – со скорострельными пулеметами, которые нажатием кнопки выскакивали из багажников, или с крыльями, которые, выдвигаясь из-под машины, позволяют ей перелетать через препятствия.

И Винсент делал неплохие деньги на этих бронированных монстрах, которые азартно конструировал, собирал, испытывал и демонстрировал покупателям его гениальный механик Робин Палски в прериях Эль-Сантро на границе Калифорнии и Аризоны. Конечно, другой, более мудрый и осторожный, хозяин уже давно сделал бы миллионы на этом бизнесе, спрятал бы их в банке на Кайманских островах или вложил бы в бетоностойкие акции какой-нибудь продовольственной компании типа «Набиско». Но у Винсента все его богатства были при нем – золотая цепочка на шее, перстни на пальцах, «Роллекс» на правой руке и, конечно, «ламборджини». Потому что Винсент был игрок. Причем игрок крутой, неудержимый, знающий о своем гибельном пороке и потому старательно, как монах, избегающий даже приближаться не только к Лас-Вегасу, но и к хорошо известным ему (и полиции) подпольным казино в Лос-Анджелесе.

Однако можно ли при его бизнесе избежать злачных мест Калифорнии? Особенно если именно там пасутся самые жирные клиенты? Порой, когда подходило время платить за колледжи трех своих сыновей-погодков – девяносто семь тысяч долларов за семестр плюс стоимость их проживания в общежитиях, деньги на питание, одежду, компьютеры, спортклубы и прочее и прочее, – Винсент был вынужден отправляться на поиски клиентов именно в эти заведения. Конечно, он железно, каменно знал, что не сядет за игорный стол и не возьмет в руки карты. И хозяева этих мест, знавшие Винсента и изредка поставлявшие ему (за процент) покупателей на бронированные авто, тоже старались отвлечь его от игры. Но, конечно, не слишком настойчиво. А соблазн одним ударом снять с себя непосильный груз оплаты обучения своих любимцев в самых престижных колледжах Калифорнии становился неукротимым. И, сев за стол, Винсент, как наркоман, уже не вставал, не проиграв абсолютно все вплоть до своего ранчо, бизнеса, дома на Паллисайд-драйв, «ламборджини» и даже Кларка и Гейбла, двух отвратительных, с характером Майка Тайсона, питбулей своей жены. Трижды кто-то из старых друзей Винсента, с которыми он рос на Сицилии и за кого в юности он дважды уходил в тюремные камеры Калифорнии, – трижды эти друзья выручали его, одалживая ему деньги под щадящие проценты. Но теперь, похоже, Винсент влип безвылазно – он сам, на арендованной «сесне», привез в Эль-Сантро этих сомнительных русских покупателей: высокого, голубоглазого очкарика в теннисной рубашке «Оксфорд юниверсити теннис клаб» и потного, с короткой шеей крепыша фунтов на двести сорок, упрятанных в дешевую черную майку «Баффало булле», пятидолларовые холщовые шорты и стоптанные босоножки.

Уже по этой арендованной «сесне» (и еще по какому-то странно-заносчивому выражению лица Винсента) Робин понял, что его босс буквально, как говорится, «desperate», в отчаянии и что ему нужно срочно, немедленно продать хотя бы одну машину! И вот уже два часа сорок минут Робин демонстрировал этим русским чудеса своей техники. Его одетые в титан, сталь и кевлар «джипы», «мерседесы», «кадиллаки» и «порше» проходили целехонькими сквозь шквальный пулеметный огонь и взрывы на вспаханной полосе, проносились по отвесному серпантину горной дороги, залитой горящей нефтью или устланной острыми стальными шипами, и продирались по бездорожью в джунглях. Они таранили и сшибали пальмы, проламывались сквозь заросли лиан и кактусов и переваливали через мусорные завалы. Они погружались в резервуары с водой, болотной тиной и мазутом и выходили из этого дерьма на скорости сорок миль в час. Они выбрасывали из своих багажников скорострельные пулеметы на стальных штативах с полным круговым радиусом обстрела, а также дымовые шашки, самовзрывающиеся баллоны с газом, нефтью и маслом, гарпуны и сети с шипами, а из-под переднего бампера они выстреливали маленькими термоплазменными ракетами для пробивания стен и прочих препятствий и самонаводящимися ракетами тепловой наводки для поражения машин и вертолетов в радиусе мили вокруг и сверху. Короче говоря, все, что в Голливуде десятилетиями выдумывали и делали из папье-маше и фольги для агента 007 и Бэтмена, гениальный Робин Палски здесь, на ранчо «Морнинг дрим», воплотил в настоящую броневую сталь, кевларовые панели из углепластика, пулевязкий каучук и пулеметы с лазерной наводкой.

Через два часа сорок минут он на последней своей новинке – амфибии – экраноплане «Порше-XXI», способном погружаться в воду на тридцать метров и взлетать на двадцать, – устало остановился перед высокой камышовой верандой ранчо, с которой, попивая ледяное пиво «Ханникер», Винсент и два русских следили за демонстрацией. Робин знал, что она удалась и гордился этим – ни одна из его «черепашек» не подвела его, не заглохла под водой и не перевернулась от взрыва под колесами. Правда, неизвестно как поведут себя эти игрушки при сибирских морозах, если русские увезут их туда, но в конце концов сегодня это не важно, а важно спасти Винсента…

– Ну, что скажете? – нервно сказал Винсент своим гостям и вытер вспотевшую шею мятым платком.

Робин давно знал эту манеру шефа внутренне закипать от всего, что ему не по душе, и поражался сегодняшней выдержке Винсента – за два часа сорок минут эти чертовы русские не произнесли ни слова, в то время как любой африканский, южноамериканский и даже арабский клиент уже при демонстрации второй, ну максимум, третьей модели легко вынимал чековую книжку и нетерпеливо спрашивал: «How much?»

Но русские продолжали молчать.

Круглолицый блондин с пухлыми губками школьного вундеркинда прятал за очками свои голубые глазки тихого пакостника, а крепыш с короткой шеей сказал наконец, медленно подбирая английские слова:

– Can I… to drive… that car… myself? (Могу я порулить эту штуку?)

– Что? – Винсент повернулся к нему левым ухом.

– Он хочет порулить эту штуку, – пояснил голубоглазый очкарик с чистым британским произношением, демонстрируя свое оксфордское образование.

Робин тревожно посмотрел на Винсента, но тот и сам понимал что к чему.

– That car – no way! – сказал он. – It cost too much! You couldn't afford it! – И кивнул на остальные машины, стоявшие в ряд перед верандой: – But any of these toys – be my guest! If you have a driver license, of course…

– Что он говорит? – по-русски спросил потный крепыш у своего приятеля.

– Он говорит, что тебе эта игрушка не по карману, а остальные ты можешь поводить. Если у тебя есть автомобильные права, конечно, – негромко ответил очкарик.

Крепыш сунул руку в карман своих грязно-серых шортов, извлек из него карточку платинового «Америкэн экспресс», молча бросил ее на стол в лужицу пива «Ханникер» и одним прыжком перевалил через ограду веранды прямо на кевларовый капот «Порше-XXI».

– Key! (Ключ!) – требовательно сказал он Робину.

Кларк и Гейбл сделали стойку рыча, а Робин вопросительно глянул на босса.

– It cost two hundred grands, – предупредил Винсент очкарика.

– Эта хуйня стоит двести тысяч зеленых, – перевел очкарик приятелю.

Но тот и бровью не повел.

– Key! – повторил он, протягивая руку к Робину.

– О'кей, – вынужденно и не столько звуком, сколько жестом разрешил Винсент.

Робин нехотя отдал русскому ключ от «порше», и тот стремительно, с прытью, неожиданной для его веса, нырнул в кабину машины, разом завел ее и бросил вперед таким рывком, что Робин едва успел отскочить в сторону, а ринувшиеся к машине Кларк и Гейбл только клацнули зубами.

– Hey! Fuckin' idiot! – вскочил Винсент. – Ты еще ее не купил!

Но «порше», ревя двигателем, уже мчался в сторону джунглей – напрямую, в лобовую атаку на стену голых, без коры эвкалиптов, словно раненый носорог на стадо бизонов. Кларк и Гейбл с хищным лаем умчались за ним.

Робин непроизвольно схватился за голову – «Порше-XXI» был его последним детищем, в него было вложено шесть лет работы и выдумки, и весь его корпус был сделан из сверхлегкого и сверхпрочного кевлара.

Винсент застыл на месте с открытым ртом.

Русский на веранде снял свои очки и с интересом следил за «порше», в котором его друг должен был в следующий миг врезаться в десятиметровый в обхвате эвкалипт.

Но в тот момент, когда столкновение стало уже фатально-неизбежным, когда Робин закрыл глаза, а Винсент в ужасе поднял руки к последний жидким волосикам на своей голове, – в этот момент «порше» выпустил из-под днища короткие прямоугольники экранокрыльев, круто, как лягушка, оторвался от земли, в косом наклоне спланировал влево и, сделав на высоте пятнадцати метров крутой, но полный разворот, вернулся к стене эвкалиптов, а затем – явно в последнем напряжении своих трехсот сорока лошадиных сил – взмыл над верхушками деревьев.

Кларк и Гейбл сели на землю, подняв морды и озадаченно уставившись на взлетевшую, как тяжелая утка, машину.

Между тем «порше», перелетев через эвкалипты, тяжело шмякнулся где-то за ними прямо в болото, но не замолк, а, ворча как жук, выгреб из тины и вязи гнилых лиан и покатил, фыркая и пыля, вверх по обрывистому склону испытательного каньона – прямо на полосу перекрестного пулеметного огня и минных взрывов.

– Son-of-a-bitch! (Сукин сын!) – в сердцах выдохнул Винсент и сел наконец в кресло, вздрагивающей рукой стал лить себе пиво из бутылки, проливая половину на стол.

Кларк и Гейбл, потеряв интерес к сбежавшей машине, с индифферентным видом вернулись на веранду.

А Робин подумал, что у этого русского есть, конечно, не только автомобильные, но и пилотские права.

Через двадцать минут – пройдя сквозь всю чехарду обстрелов, взрывов, огневых и водных препятствий – грязный «порше» подкатил к веранде и затих в метре от нее, как изможденный бронтозавр.

– Вы заплатите за это, – сурово сказал Винсент русскому очкарику.

– Конечно, – спокойно отозвался тот и хорошо отполированным ногтем указательного пальца небрежно подвинул Винсенту платиновую карточку «Америкэн экспресс».

– Это класс! – появился из кабины «порше» второй русский, сияя всем своим крупным круглым лицом. – Потрясно! Really! Это класс! – он протянул обе руки Робину и с силой пожал его руку. – Поздравляю! Ты гений! Замечательно! – И, похлопав Робина по плечу, повернулся к Винсенту: – О кей, мы покупаем!